Текст книги "Под черной луной (СИ)"

Автор книги: Екатерина Лоринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Глава 22 Пересмешник

Тюрьма оказалась неотличима от какого-нибудь правительственного сооружения смертных. Ни малейшего сходства с их тюрьмами – ни высоких заграждений, ничего такого…да и зачем, вампиров заборы не остановят. Обычное здание, только окна изнутри выкрашены темным, от солнца. Плохо помню, как я вошла, врезалась в память только мысль, что теперь я непоправимо запятнана. Каждый взгляд, исходящий даже от простого уборщика, катящего свою тележку через серый вестибюль, поливал презрением, так вампиры не смотрят даже на людей. Меня сразу же завели в узкое помещение, напоминающее подсобное, и наконец избавили от веревки.

– Переодевайся, – на пол передо мной упал тюк с серым тряпьем.

Деревянными пальцами я натянула униформу, оставленную тюремной служащей. Да, этим я показала, что принимаю их правила, но здравый смысл побуждал вести себя хорошо. Надо знать, где подчиниться. Надо вовремя отступить, и это был как раз тот момент.

Потом меня вели по унылым обшарпанным коридорам, вносили записи в реестр. Я ожидала стандартной процедуры фотографирования в профиль и в анфас, виденную в фильмах, но ее не последовало.

– Политика маскарада, – пояснил мой сопровождающий, с виду жилистый мужчина за пятьдесят, тот самый солдат, возражавший своему боссу, – по этой причине здесь нет и камер наблюдения.

Мне показалось, что последние слова он обронил весьма раздраженно.

– Тебе это не нравится?

– Это создает препятствие расследованию.

– Расследованию чего? – я остановилась перед массивной дверью.

– Преступления на территории тюрьмы. Идем! – он дал понять, что больше ничего не скажет, – сейчас постарайся вести себя естественно.

Какого еще преступления? Кулаки автоматически сжались. Не его ли имел в виду мой охранник, когда отказывался здесь появляться? А он вроде бы неплохой. Просто связан обязательствами по рукам и ногам. И в связи с чем я должна вести себя естественно?

Солдат открыл дверь, ободряюще коснувшись моего плеча. Новый коридор шел мимо камер с вампирами-заключенными. При нашем появлении они оживились и прильнули к решеткам.

– Да у нас пополнение!

– Здесь тебе зубки подпилят, красотка! – поспешил кто-то "обнадежить".

– Ты когда-нибудь пробовала с оборотнем?

– За что тебя сюда? – потрепанного вида женщина демонстрировала отсутствие по меньшей мере пары зубов.

– И надолго?

– А ты горячая штучка, иди к нам! – худой вампир с резко выступающими скулами изловчился и коснулся моих волос.

Хотелось зажмуриться и оказаться далеко-далеко отсюда.

Как любой нормальный человек, я никогда не привлекалась и не думала, что это может случиться со мной. Мне здесь не место, все происходящее – ошибка. Ошибка богов, в которых верит Алекс, или моя собственная, которая и повлекла за собой нынешние последствия. Найди я больше смелости и признайся, не пришлось бы терпеть унижение и слушать насмешки. Нет, я их заслужила. Подвергать опасности друзей ради спасения собственной шкуры – слишком эгоистично. Да, обстоятельства сами подталкивали к меня к неправильным решениям, но им можно было противостоять! Просто я оказалась слабой.

Мы прошли в другое крыло здания, где заключенных было гораздо меньше. Никто не выкрикивал скабрезностей, в осязаемой тишине слышался только звук шагов о плитку, выстилавшую пол. Но это произвело на меня еще более жуткое впечатление, чем галдящий зоопарк в тюремном блоке, оставленном позади.

– Тебе сюда, – солдат остановился и отомкнул дверь камеры. Четыре спальных места, два нижних и более удобных заняты – сложив руки на груди, как мертвецы из фильмов ужасов, там мирно спали две вампирши.

Уже? Но я не готова…

Охранник все понял без слов и покачал головой.

– Девочка, у меня полно работы.

Также по тому, как он нервно поигрывал ключом, было заметно, что эта причина не единственная. Озвучивать я ее не стала и просто прошла вперед. Сзади щелкнул замок. Клетка захлопнулась.

***

Я забралась на второй ярус, прогнув старый матрас с выцветшими пятнами, и поджала ноги под себя. Непроизвольно возникла ассоциация с поездом – когда мне было пять лет, мать взяла нас с близнецами в Джанкой, и на правах старшинства меня оттеснили на верхнюю полку. Помню, как боялась высоты и дребезжания плацкартного вагона, но одна вещь меня успокаивала – я знала, что скоро выйду.

Отсюда я тоже скоро выйду. Учитывая, какую важность я представляю для Ленсара, наместник поторопится. А там появится шанс сбежать. Все не так плохо. Я легла на спину, подперев голову руками, и удостоилась чести созерцать местные художества, выцарапанные на потолке. Даты нахождения под арестом, нецензурщина и имена, имена… Тут и там попадались буквы дореволюционного печатного стандарта, но смысл – или, точнее, его отсутствие, был неотличим от современных надписей на заборах. Из груди вырвался смешок. Некоторые вещи никогда не меняются.

– Забавно, да?

Я выпрямилась, насколько позволял потолок. Похоже, тихий час тут окончен. Одна из сокамерниц поравнялась с моей полкой, запрокинув лицо, покрытое оспинами. Должно быть, когда ее обратили, инфекция бушевала со страшной силой, а вакцину еще не изобрели. Маленькие темные глазки изучали и…оценивали.

Мне стало не по себе.

– Привет, – быстро взяв себя в руки, я надела маску дружелюбия. Как бы то ни было, сначала нужно поздороваться. Вежливость на первом месте. Правда, какой ответ – да или нет – сочтут вежливым, я не знала, поэтому осторожно сменила тему, – меня зовут Ева.

– Будешь Рыжая, – безапелляционно заявила женщина, вызвав во мне мгновенную антипатию, – я Агнесса. Рената, вставай, у нас новенькая, – она несколько раз хлопнула в ладоши.

Агнесса, Рената… Могу поспорить, что имена ненастоящие, и эта Агнесса в миру какая-нибудь Авдотья или Аглафья. Такие имена были ходовыми в позапрошлом веке? Я спрятала ухмылку. Мания величия у местных принцесс налицо, но с ней можно мириться – главное, чтобы соседки не доставили бОльших неудобств.

– Эй, Рыжая!

Худая женщина, названная Ренатой, потянулась и поманила меня вниз. Придется спуститься. Легкий прыжок, и я особенно остро ощутила замкнутость пространства, в котором находилась – не разбежаться, даже не пройтись нормально. Если бы мы втроем взялись за руки, то могли бы коснуться противоположных стен.

– В "красное и черное" играешь? – стрельнув глазами в сторону решеток и, видимо, удостоверившись в отсутствии охраны, Рената извлекла из-за пазухи потрепанную колоду.

Вот так сразу, с корабля на бал? Рената производила впечатление не совсем психически здоровой. Приподнимаясь со своей лежанки, она цеплялась руками за все попадавшиеся поверхности, будто не была способна удержать равновесие самостоятельно.

– Как в рулетке? – я не особо разбиралась в азартных играх, но подобное словосочетание стойко ассоциировалось с казино.

– Все гораздо проще, Рыжая, – тонкие губы худощавой растянулись, – загадываешь цвет масти, и если угадываешь, получаешь право на вопрос. Если нет – спрашиваем мы.

Эдакий способ познакомиться?

– Поняла.

Я была не против игры – за ней и время коротать приятней, и есть шанс узнать кое-что нужное, например, про вчерашнее преступление.

Мы разместились на полу, по центру высилась колода.

– Основное правило – говорить правду, – меланхолично проговорила Рената, в то же время давая понять, что собирается держать этот момент под контролем. Не исключено, что она обладает какой-то ментальной способностью, а может, за долгие годы попросту научилась отделять правду от лжи, – загадывай.

Как я и думала, сокамерницы проявили солидарность и начали с меня.

– Хорошо…красное, – я потянулась к карте и перевернула. Пики. Ладно, первый раз как первый блин…

– Спрашивайте, – жестом я продемонстрировала полную открытость, хотя на деле у меня уже засосало под ложечкой. Конечно, про мару никто не упомянет, но многие факты из моей жизни приятными не назовешь.

– За что ты оказалась здесь? – немного поразмыслив, нарушила тишину Агнесса.

Этот вариант я успела продумать, поэтому ответила уверенным голосом.

– За непослушание.

– Не пойдет! – вампирша хлопнула по полу ладонью, – в широком смысле все мы здесь именно по этой причине.

– Ладно…за пристрастие к детской крови.

Агнесса удовлетворилась ответом и кивнула Ренате.

– Твоя очередь.

Вампирша выписала ногтем круг.

– Черное.

Под клетчатой "рубашкой" обнаружились трефы.

– Значит, я имею право задать вопрос кому пожелаю, – Рената повернулась ко мне, – какой у тебя срок?

– Пожизненный, – если рассматривать ситуацию с того ракурса, что Ленсар хочет владеть моим сознанием до конца дней, я сказала чистейшую правду.

– Не повезло тебе, – прокомментировала вампирша вполне равнодушно и передала эстафету подруге.

– Красное, – Агнесса уверенно сняла карту и продемонстрировала масть. Червы, – знак любви, – ее голос приобрел мечтательные нотки, – Рыжая, любишь кого-нибудь?

Этот вопрос оказался сложнее, чем два предыдущих. Любила ли я кого-то в своей жизни? Влюбленности, которые развеивались, стоило узнать объект обожания получше, не в счет. Да и с момента обращения будто прошла целая вечность. Нет, я могла с уверенностью сказать, что будучи человеком, никого не любила. Вампиром – тем более. С глотком своей крови Ленсар отправил меня отнюдь не на проект Дом-2, скорее на Фактор страха.

– Нет, не люблю.

Рената пробежалась по полу бледными пальцами, вызвав у меня неприятную ассоциацию с пауком.

– Лжешь.

– Что мы с ней сделаем? – подскочила на месте Агнесса, уже изрядно меня побешивая. Ненавижу, когда обо мне говорят в третьем лице. – Она знала, что правила нарушать нельзя.

Хм, так кто из них все-таки главный? Поначалу я думала, что парадом заправляет Агнесса-принцесса, но тогда почему советуется сейчас? Здесь все время надо быть начеку.

Рената подняла глаза, оттененные кругами усталости, как очками.

– Пусть пропустит ход.

Я и не заметила, как задержала дыхание. Ход – хрен с ним. Пусть спрашивают, хотя иногда они странно относятся к ответам. Чем их мой предыдущий не устроил?

Агнесса охотно переняла мою очередь и назвала цвет, а я внимательней присмотрелась к картам. Что-то здесь не так. Слишком старые, и то, как ловко мои сокамерницы с ними управлялись, наводило на определенные мысли. Карты крапленые.

Открытие меня не рассердило, скорее, возникла легкая досада на саму себя. Чего я ожидала? Агнессу с Ренатой винить не в чем, они просто две скучающие женщины. Нет, не так – изнывающие от скуки.

Тем временем последовал новый вопрос.

– Чего ты больше всего боишься?

Сейчас можно отказаться играть, но тогда у меня не будет возможности задать собственный. Поэтому я позволила ворошить открытую рану, которую слепнями облепили воспоминания, сожаления и, Ленсар бы их побрал, страхи.

– Больше всего я боюсь князя.

– Нашего князя? – Агнесса явно не ожидала такого ответа, – но почему?

– На этот вопрос я не обязана отвечать, назови цвет.

– Красный, – выпалила вампирша, не глядя на карту. Увлеклась разговором и поспешила, но на то и был мой расчет.

– Пики, – прокомментировала я под мрачные взгляды сокамерниц, – а сейчас, дамы, моя очередь.

Не думаю, что им было что скрывать, или они боялись моих вопросов. Нет, просто неприятно осознавать поражение. Теперь они "знают, что я знаю". Не помню, где слышала эту фразу. Тогда я еще была человеком.

– Что ты хочешь о нас узнать? – Агнесса вскинула подбородок.

– Не беспокойтесь, – я повела плечами и устроилась поудобнее, – меня интересует кое-что другое. Слышала, вчера в третьем секторе было весело. Не расскажете, что случилось?

– На что тебе это? – поняв, о чем я, Агнесса переменилась в лице, – мало своих проблем?

– Не твое дело, – язык давно чесался ответить ей, как она заслуживает, – ты обязана ответить на вопрос, а для чего мне информация, тебя волновать не должно.

– Дерзишь? – вампирша поднялась на ноги, – я научу тебя знать свое место.

– Попробуй, – я нарочито медленно последовала ее примеру. Рената осталась сидеть, выбрав роль рефери.

– Ты здесь – никто, – начала Агнесса, – и если хочешь сносной жизни, тебе придется мне ноги вылизывать.

– Женщине с пупырчатым блином вместо лица? – никогда не выставляла физические недостатки на посмешище, потому что в них человек виноват меньше всего, но нахалка вывела меня из себя.

– Ты об этом пожалеешь… – челюсть вампирши стала трансформироваться, из-за чего последние слова прозвучали невнятно. Однако никаких действий не последовало – в начале коридора отворилась дверь, и тяжелые шаги направились вдоль камер.

– Раздача!

– Пожрать принесли, – послышалось за решеткой справа, – наконец-то!

– Твоя порция будет моей, – блеснула клыками Агнесса, – посидишь денек, не подохнешь.

На середину камеры плюхнулись три пакета для переливания крови, и полноватый служащий прошествовал дальше. Рената по-звериному бросилась к своему. Инстинкт требовал поступить так же, но Агнесса пресекла мою попытку насытиться, наступив мне на пальцы ботинком.

– Ты слышала, эта порция моя!

– Черта с два! – я оттолкнула вампиршу, и та впечаталась в решетку спиной.

Это было моей ошибкой.

Коридор заполнил неприятный звук, похожий на сигнализацию, почти сразу на него слетелись охранники.

– Нарушитель здесь! – мужчина, разносивший пакеты для переливания крови, указал в мою сторону. Дверь отомкнулась, и меня вытолкали наружу.

– В одиночную ее!

– Но там же… – кто-то хотел было возразить.

– Ничего, тюрьма и так переполнена, будет знать, как себя вести.

***

Говорят, если человека наказывают, он рано или поздно почувствует себя виновным. То ли покоряясь воле обстоятельств, то ли оттого, что слишком больно признавать несправедливость по отношению к себе. Но я действительно наломала дров. Не доверилась друзьям, не предупредила, не созналась…тысячи непростительных "не". Видя единственным ориентиром стремление выжить, я была слепа ко всему остальному. Меня ослепил страх? Возможно. И, вероятно, это не самая дурная причина – бывает, людям застилает глаза власть, ревность, да мало ли страстей? Но суть одна – когда перестаешь различать границу между добром и злом, ты несомненно оступаешься. И тогда даже хорошо, если что-то тебя встряхивает, развеивает туман заблуждения, заставляя взглянуть на свои поступки трезвым взглядом.

Постойте, я говорила про "встряхивает"? Я выражалась фигурально. Потому как грубые манеры охранников удовольствия не доставляли. За очередными железными дверьми, в конце еще одного коридора обнаружилась моя новая камера, подобных которой я насчитала пять. От обычных они отличались большей изолированностью – сквозь маленькое решетчатое окошечко, вырезанное в двери, практически невозможно разглядеть заключенного, если только подойти вплотную.

Но и этой возможности мне не предоставили, а сразу закрыли в карцере и поспешили уйти. Я осталась наедине с собой…и с жаждой. Да, благодаря Агнессе природная потребность осталась неудовлетворенной. Поначалу все было терпимо, я сидела, подтянув колени к подбородку, и напевала нечто жизнеутверждающее. Успокаивала себя тем, что до следующей раздачи, должно быть, недолго, и продержаться не составит труда. Какое-то время это помогало. Но жжение в горле усиливалось, опускаясь вниз, прожигая горло и легкие, словно я пробежала марафон.

Скоро от жажды впору будет на стену лезть. Но они, как и решетки, тут из какого-то особо прочного металла.

Я потянулась к атре. Сложив ладони лодочкой, грелась ее сиянием, и пусть не физически, но морально становилось легче. На свете есть кто-то, кому я небезразлична. Может, это всего лишь сказка, которую я себе нарисовала в воображении, но камень вполне реален, а значит, есть призрачный шанс, что реальным окажется и все остальное.

Нет, ну почему так больно… Слюна выделялась и обжигала горло раскаленной лавой. Я выла, стиснув зубы и раскачиваясь взад-вперед, а потом уже не могла сдержать крик. Сколько я не питалась? Сутки? При людях в автобусе было не поесть, а потом на меня вышла Верейка. Никогда не интересовалась, что случается с вампиром, если он не получает крови. Долго и мучительно умирает? Мумифицируется? Сходит с ума?

О, я уже начинаю страдать слуховыми галлюцинациями. Моей агонии отчетливо вторил детский плач за дверью. Отчаянный, надрывный крик маленького ребенка. Первым порывом было выломать преграду и насытиться, но внезапный холодок страха словно подрезал сухожилия, и я рухнула на четвереньки. Руки дрожали, пальцы побелели до оттенка алебастровой кости.

Смутное ощущение фальши, почудившееся в зовущем голосе, получило объяснение. Ребенок не вызывал одержимости жаждой, как тогда в клубе…или в лесу. Жажда ничем не отличалась от той, какой была минуту назад, когда тишину разрывали только мои крики.

– Кто ты и зачем меня мучаешь? – просипела я через силу. Частый пульс звучал насмешкой…и в то же время угрозой. Мое проклятие не могло рассосаться, будто синяк, или пройти, как простуда. Было бы слишком хорошо.

Неизвестный зашелся плачем еще сильней.

– Кто ты? Назовись! – я кое-как поднялась на ноги и выглянула через решетку. Никого, – играем в прятки?

Внезапно плач стих, так резко, будто выключили звук. Пульс тоже исчез, как его и не было. Осталась только тишина и боль, но с ней я постепенно научилась справляться – не сглатывать слюну, потому что так ее становилось еще больше, а просто ждать, задерживая дыхание.

– Протяни руку, – донеслось до меня из-за двери, когда я уже не надеялась услышать ответ. Голос звучал совсем рядом, напротив окошка, но в коридоре все также никого не было. Следовать указаниям невидимки? Ну нет. Я не полная дура.

– Я фей, – будто собравшись с духом, сообщил голос, – помоги мне, тебе мое прикосновение не причинит вреда.

Фей? Что за новая хрень на мою голову?! Мало мне исаэля или охотников.

– В тебе кровь фэйри, – настойчиво продолжал невидимка, – будь ты простым вампиром, не смогла бы противиться моему зову. И тебя не обожжет.

– Не обожжет? – повторила я, начиная догадываться, кто творил бесчинства в третьем секторе.

– Ты не превратишься в пепел, – мои предположения подтвердились, – и твоей подзарядки хватит, чтобы я смог вернуться в Лимб.

Ну ничего себе. Я постепенно начинала осознавать происходящее. Один из фэйри, этих злокозненных существ, тоже оказался заключенным. А что, я же не знаю, кого вампиры держат в своих тюрьмах, возможно, даже оборотней.

– Допустим, я могу тебе помочь, – пусть и не совсем понятно как, – но зачем мне это делать? – кто знает, насколько опасен этот фэйри и что натворит, оказавшись на свободе.

– Я просто хочу вернуться домой, – невидимка неизвестно как уловил направление моих мыслей, – и могу отплатить тебе тем же.

– Ты можешь помочь мне сбежать? – звучало неплохо, – но как? Как ты вообще выбрался из своей камеры и запросто разгуливаешь здесь? – что-то в его рассказе не клеилось, и я намеревалась узнать правду.

– Я из четвертого сектора, тебе это вряд ли о чем-то говорит. Там держат представителей моего вида, в энергетических коконах. Руну давно не обновляли, и я смог вырваться, но не дальше определенного радиуса. Думал, подпитки от вампира хватит, чтобы разорвать заклятие…

– Но не получилось, – подвела я итог, – не знала, что вы питаетесь еще и вампирами, – последнее открытие, признаться, не внушало оптимизма.

– Нет, людей нам хватает, – голос усмехнулся, – но я не простой фэйри. Высший. Не только у вас существует иерархия.

– Хорошо, – предположим, он говорит правду, – но откуда мне знать, что ты не вселишься в первого попавшегося смертного и не станешь причинять вред?

– Повторяю. Я хочу домой. За сотню лет мне ваш мир осточертел, тем более почти весь срок я провел в этих стенах.

– А каким образом ты поможешь мне? – если существовал способ выбраться и покончить хотя бы с жаждой, я готова была рискнуть. Хм. Рискнуть, но не бросаться в омут с головой. Требовалось прояснить детали.

– Прости, я не представился, – в возникшей паузе я могла вообразить, как он снимает шляпу, – меня называют Пересмешник.

Что-то в груди дрогнуло и затихло. Непростое имя, хотя что я могла знать об именах фэйри.

– Я могу подражать любому звуку, – пояснил мой новый знакомый изменившимся…постойте, моим голосом! Не думала, что со стороны он звучит так грубо, – могу взломать твою камеру, замок сигнализационный.

– Гладко стелешь, – я с трудом удержалась от порыва прильнуть к окошку. Неплохая способность. Стало понятно, что он имитировал детский плач и стук сердца, – поклянись, что сдержишь слово и не предашь меня.

Прозвучали певучие слова на незнакомом языке. Еще бы знать, что они означают. Но особого выбора у меня не было – или принять на веру, или корячиться от боли до прихода наместника.

Я осторожно приложила ладонь к решетке. Запоздало пришла еще одна мысль – а если я все же не настолько особенная, и меня превратит в пепел, как моего предшественника? А что, если предупреждение шамана – берегись четвертых – относилось не к вампирам с четвертой группой, как я раньше думала, а к фэйри из тюремного блока с таким номером? Но пальцы уже начало покалывать, как бывает по возвращению в тепло после сильного мороза. Энергия собиралась в ладони, концентрировалась, и возникло ощущение, что я держу невидимый шар. Впрочем, через мгновение оно исчезло.

– Спасибо, – прошелестело в воздухе.

Раздался короткий звук на грани слышимости, и дверь отомкнулась. Не обманул.

– И тебе спасибо. Удачного возвращения домой.

– Уходи через левую дверь, там заключенные, но сигнализацию я отключил, – переливчато тренькнул еще один звук, – охрана не узнает.

– Ты первый фэйри, о котором я буду вспоминать хорошо, – пробормотала я, двигаясь в нужном направлении.

– Ты первая, кто будет хорошо обо мне вспоминать, – рассмеялся голос, удаляясь, позволяя тишине стереть следы своего присутствия.