Текст книги "Вампиры на Каникулах (СИ)"

Автор книги: Екатерина Коути

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 13

Потоптавшись на крыльце, Альфред снова повернулся к виконту, который делал ему подбадривающие жесты из-за забора. Можно, конечно, просто постучать в дверь, бросить конверт на коврик и бежать отсюда что есть мочи. Но кольцо такое дорогое! Лучше уж лично вручить его Раулю, чтобы потом Альфреда не обвинили, будто он его прикарманил.

Тем более что кольцо ему даже на мизинец не налезло.

И Герберту тоже.

Собравшись с силами, он робко постучал дверным молотком, представлявшим собой львиную голову с бубликом в зубах. За дверью раздалось шарканье, скрежет засова и перед Альфредом появился лакей в ливрее, с вопросительным взглядом на худощавом лице.

– Приветствую тебя, смертный, – начал было Альфред, но когда лакей демонстративно втянул носом воздух, стараясь учуять алкогольные пары, вампир пробормотал скороговоркой. – Мне нужно кое-что передать мсье де Шаньи.

– А, так вы посыльный? Ну и входили бы с черного входа. Оставьте, я передам, – лакей протянул Альфреду серебряный поднос для визиток, заставив юношу отскочить на пару метров.

– Меня просили лично ему вручить. Это от мадемуазель Даэ.

Имя певицы произвело на слугу такое же впечатление, как фраза «слово и дело» на средневекового московита. Сдавленно вскрикнув, лакей заглянул Альфреду за плечо, словно ожидая, что там прячется упомянутая особа и вот-вот прыгнет на него. А поднос против нее – никудышная защита. Все равно что теннисная ракетка против ливня. Но поскольку м-ль Даэ не почтила благородный дом де Шаньи своим присутствием, лакей с поклоном пропустил гостя вперед. Пока Альфред разглядывал роскошную прихожую, в которой могла поместиться вся его школа вместе с крокетным полем, слуга поднялся по лестнице и постучал в одну из дверей.

– Мсье виконт? К вам посетитель, что-то насчет мадемуазель Даэ.

Некоторое время за дверью молчали. Затем раздалось неуверенное предположение.

– Меня нет дома. Я уехал в полярную экспедицию.

– Э нееет, мсье, – покачал головой лакей, – уж воля ваша, а неприятностей с мадемуазель Даэ мне не надобно. Хватит с меня прошлого раза. Если даже граф Филипп до сих пор кричит по ночам после того случая, как она лечила его подагру настоем чертополоха, то нам-то, простому люду, что прикажете делать? Конюх полдня пытался расплести косички, которые она заплела в гриве коренного. В результате коня пришлось побрить! А кухарка намедни грохнулась в обморок прямо в церкви, когда увидела фреску с ангелами. Нет, мсье, или вы немедленно выходите, или мы все берем расчет!

– Сейчас, сейчас.

Эти обреченные интонации были хорошо знакомы Альфреду. Точно так же звучал его собственный голос на экзамене по анатомии, когда ему достался вопрос про строение кисти. Через несколько минут на лестничной площадке показался молодой человек очень приятной внешности, с небольшими усиками и голубыми глазами. Вернее, красно-голубыми– видно было, что он не спал уже много ночей подряд. Торопливо заправляя ночную сорочку в брюки, юноша накинул на себя китель, выдававший в нем морского офицера, и сбежал по лестнице.

– Добрый вечер, – он кивнул Альфреду, – вы, верно, от ювелира? Опять что-то не так с кольцом? Камень не той формы? Недостаточно розовый?

Юный вампир молча протянул ему конверт, пятясь к двери, на случай если Рауль потянется за револьвером. Что бы там ни говорил Герберт, это хороший сюртук.

Виконт де Шаньи пробежал глазами по письму. На его лице отразилась крайняя степень изумления. Сейчас он напоминал осужденного, который, взойдя на эшафот, обнаружил что гильотина украшена воздушными шариками, палач протягивает ему букет цветов, а толпа орет «Сюрприз!» и «С Днем Рождения!» Он снова перечел послание, на этот раз тщательнее, водя пальцем по бумаге и шевеля губами. Закрыв глаза, он бессильно прошептал:

– Рене, принеси словарь.

– Зачем, мсье?

– Хочу удостовериться, что правильно понял каждое слово.

– Пресвятая Дева, моли о нас грешных! – лакей всплеснул руками. – Да что стряслось-то, мсье?

С тем же отстраненным выражением лица, виконт де Шаньи протянул лакею записку.

– Кристина бросает меня. Наша помолвка расторгнута.

Слуга и хозяин посмотрели друг другу в слезящиеся глаза. В этот момент все социальные барьеры между ними были сметены. Обнявшись, оба зарыдали.

Деликатно отвернувшись, Альфред тихой сапой направился в сторону двери. Наблюдать за горем Рауля было невыносимо. Кто же знал, что бедняга разревется, как младенец! Ну еще бы, не каждый день от тебя уходят невесты.

– Мсье? Постойте же! – внезапно Рауль преградил ему дорогу. – Никуда вы отсюда не уйдете, пока мы не выпьем!

Ну вот, сейчас будет заливать горе алкоголем. Покинутого жениха сделалось еще жальче.

– Без бокала вина я вас не отпущу! Ах, подумать только, такие вести! Вы что пьете, мсье, красное или белое?.. Ничего не пьете? Ну тогда я сам распоряжусь. Рене, принеси нам вдову Клико, ту самую, что Филипп хранит в сейфе… Нет, он не будет против, особенно если напомнить ему про чертополох… А сигары вы курите, мсье? И кстати, как вас зовут? Меня можете называть Раулем, я ваш должник навеки.

Брови Альфреда невольно взлетели вверх, когда он обернулся и увидел, что особняк де Шаньи не напоминал «дом плача», скорее уж «дом пира.» Вся прислуга высыпала в прихожую, передавая письмо из рук в руки. Грамотные зачитывали его неграмотным. Мужчины утирали скупые слезы, женщины висели друг у друга на шее, поварята носились меж взрослыми, оглашая воздух радостными воплями, а старуха-кухарка опустилась на колени и принялась молиться по четкам, даже несмотря на то, что ее все еще трясло от слова «ангел.» Картина эта сильно напоминала оглашения царского манифеста в какой-нибудь русской деревне в 1861 году. Наконец-то обитатели дома де Шаньи сбросили свои цепи – розовые и пушистые, присыпанные сахарной пудрой.

Удивление юного вампира сменилось любопытством, когда в прихожей появился лакей Рене. Несмотря на первоначальные опасения Альфреда, в руках у слуги была вовсе не старушка в траурном платье и бесформенном чепце, а поднос, на котором стояла бутылка вина. Слуга нес ее с величайшей осторожностью, словно древний клад. Это было не так уж далеко от истины. Бутылка была покрыта слоем диковиной плесени и паутины, а на пробке росла колония грибов. Альфред не мог сдержать восхищенного вздоха. Бутылка выглядела правильно. Но вот само вино…

Во-первых, ему было известно, что вампиры не пьют… вино. Об этом он узнал на Балу от графа Дракулы, блюстителя немертвых традиций. К сожалению, в тот момент Герберт оттащил от него новообращенного вампира. Так что Альфред никогда не узнал, что за фразой «Я не пью… вино» следовало «… потому что мне больше нравится эта смородиновая наливка, кстати, Магда, налей еще рюмочку – ОУУУ! – а вот это ты зря, вовсе я не хотел тебя щипать, просто рука соскользнула!»

А во-вторых, Альфред с детства питал к алкоголю неприязнь. Дома у них было полно алкоголя. И чеснока. Эти две сущности словно притягивали друг друга. О нет, тетушка Альфреда не была пропойцей. Но без шнапса не приготовишь чесночной настойки (полбутылки на 3 фунта чеснока), которую детям полезно пить по столовой ложке перед обедом. Маленького Альфреда это уберегло от бронхита, но зато превратило его жизнь в сущий кошмар. На вопрос, кем он хочет стать когда вырастет, мальчик неизменно отвечал «Председателем Общества Трезвости.» А в студенческие годы его знакомство с алкоголем ограничивалось тем, что он пару раз стоял на стреме, пока однокашники совершали экспедицию в ректорские погреба.

Но глядя на сияющие лица Рауля и его домочадцев, отказаться было невозможно.

– Хорошо, – нехотя буркнул вампир, – Только совсем чуть-чуть, на два пальца.

* * *

Рауль поставил бокал вина на стол, посмеиваясь, опустил туда два пальца и налил вина до самых костяшек. Затем протянул угощение гостю, который схватил бокал только с третьей попытки, потому что количество рук у Рауля множилось с каждой минутой.

– Когда я говорил про два пальца, я…ик… не это имел в виду.

– Да какая теперь разница, – хихикнул виконт де Шаньи, прикладываясь к горлышку.

   Опорожнив бутылку, он швырнул ее под стол, где к этому моменту уже собралась теплая компания бутылок всех форм и габаритов. Кажется, туда затесалось и несколько из-под коньяка. Завтра Раулю с Альфредом предстояло интересное пробуждение, причем у вампира было значительное преимущество, поскольку в зеркале он не отражался.

– Ну так расскажи, как у вас получилось-то? – поинтересовался Альфред, уже давно – два токайских назад – перешедший с Раулем на «ты.» По-французски вампир изъяснялся с трудом, но и Рауль понемногу забывал родную речь, так что они встретились на полдороги и понимали друг друга идеально.

– Не поверишь – из-за красного шарфа!

Уставившись друг на друга, они расхохотались, и пришли в себе минут через десять, позабыв к этому моменту, с чего все началось.

– Ты говорил про красный… как его… такая штука, которую носят вокруг шеи, – начал Альфред.

– Петля?

– Нет.

– Крестик на цепочке?

– Тьфу на тебя… Ах да, шарф! И про Кристину Даэ.

Упоминание певицы подействовало на Рауля столь отрезвляюще, что он потянулся за новой бутылкой.

– В общем, все из-за моего прадеда, адмирала Шаньи де ла Роша.

– Он вас познакомил?

– Нет, это я просто издалека начинаю. Вроде как риторический прием. Значит, был у меня прадед-адмирал, и я с детства хотел быть на него похожим.

– Симпатичный был?

– Да не очень, – честно признался Рауль, – тетушка говорила, будто у него были такие усы, что в театре он один занимал три места. Но я всегда мечтал служить на… на этой штуке…

– На фрегате? – Альфред заскрипел мозгами, вспоминая прочитанные книги про пиратов. – На каравелле? На клипере?

– На корабле! – наставительно сказал Рауль, в данный момент превыше всего ценивший простоту. – И чтоб он плавал по… по…

– По Атлантическому океану?

– Нет!

– По Средиземному морю?

– По воде!.. Карьера во флоте мне нужна позарез. Я же знаю, что братец все наше состояние промотает на балерин. Да, они для него, как валерьянка для кота. Так что рассчитывать я мог только на себя… Альфред, а к чему я вообще завел этот разговор?

– Ты хотел рассказать про помолвку с Кристиной Даэ.

– Да, именно. Чтобы меня взяли во флот, даже юнгой, нужно было сдавать нормативы – ну там лазанье по канатам, заплывы, умение выпить бутылку рома, не подавившись… Купаюсь я, значит, себе в океане, гляжу – ба! – ко мне плывет красный шарф, а на берегу стоит девчонка, дочка местного скрипача, и рыдает в голос. Ну, думаю, устроят ей дома головомойку, а мне ж не трудно, схватил шарф и принес. Как потом оказалась, в то время она читала книгу про рыцарские времена…

– Про п-платки?

Повисла напряженная пауза, во время которой Рауль и Альфред думали о вреде сказок. Наверняка настоящий раннесредневековый рыцарь – т. е. небритый детина в помятых доспехах – подняв шелковый платок, тут же понес бы его к ростовщику, чтобы добыть денег на новое копье. Хотя если подумать, в те времена функцию платка вообще выполнял рукав.

– Это значит…?

– Ну да. Вечная кабала.

Они снова помолчали, потом налили по бокалу.

– И вот, когда через много лет я приехал в Париж в отпуск, то снова наткнулся на нее! Причем я что думал? Что за эти годы она… ну… придет в себя. Черт же дернул Филиппа потащить меня к ней в гримерку! В общем, не забыла она про тот шарф.

Рауль пригорюнился. Но кроме себя самого, винить ему было некого. Шарф, тем паче красный – дело серьезное. Сколько молодых людей, всхлипывая, плелись к алтарю за куда меньшую провинность! Например за то, что по ошибке подарили девице букет красных роз вместо желтых гвоздик. Или, забывшись, протанцевали с ней вторую кадриль подряд.

– Ну мы, как водится, оказались помолвлены. Даже Филипп не протестовал. Вот такую свинью мне подложил герцог Людвиг из Баварии, когда лет 20 назад женился на этой актрисе… как там ее… не помню. С тех пор среди аристократов модно стало брать жен из театральной среды, – молодой человек мстительно сверкнул глазами. – Но мы, де Шаньи, так просто не сдаемся!

Альфред вздрогнул, потому что где-то уже слышал эту присказку. Обычно за ней следовали необдуманные поступки.

– У меня не оставалось другого выхода, как вынудить Кристину расторгнуть помолвку. И я решил обратиться к теории эволюции. Слышал про такую?

Вампир промычал что-то неопределенное. Сейчас он с трудом припоминал, в каком городе находится, не говоря уже о научных гипотезах. Но вроде бы суть этой теории сводилась к тому, что на шестой день Господь сотворил человека из обезьяны.

Или наоборот.

– Мсье Дарвин пишет, что выживает сильнейший. Я с ним полностью согласен! Потому что если корабль пойдет ко дну, выживет тот, кто растолкает всех остальных и первым добежит до шлюпки. Согласно этой теории, барышни, естественно, отбирают самых сильных и смелых мужчин. Так ведь? Поэтому я решил, что если буду вести себя как избалованный трусливый мальчишка, то Кристина рано или поздно во мне разочаруется. Тем более, что за ней ухаживает этот… как там его… ну? Маска, плащ, весь набор?

– Призрак Оперы?

– Вот-вот, он самый. Злодей из готического романа. Зачем ей я, если есть он? Так что я научился краснеть – что, кстати, не трудно, если вспомнить какие песни поет наш боцман после второй бутылки. И заламывать руки, и разговаривать исключительно восклицательными предложениями, – похвастался виконт де Шаньи. – А когда она пригласила меня сопроводить ее на кладбище, и мы с Призраком столкнулись нос к носу, я даже сумел хлопнуться в обморок. Очень профессионально получилось.

– Помогло?

Раздался душераздирающий вздох.

– Кристина сказала, что ей нравится «мой румянец невинности.» Ох, Альфред, что бы я делал, если бы ты не уговорил ее меня бросить!

– Это не я, это… Постой, сколько мы уже так сидим?!

– Не знаю. Два часа, три, а какая разница?

Силы, Власти и Престолы! Герберт его упокоит!

– Мне нужно бежать, меня там друг ждет.

– Ну и привел бы его сюда.

Альфред посмотрел на Рауля, на его кудрявую шевелюру, голубые глаза, на его мускулистую грудь, открывавшуюся из-под расстегнутой сорочки. Чего доброго, он окажется во вкусе Герберта, причем в разных смыслах этого слова.

– Как-нибудь в другой раз.

Глава 14

Пока Альфред вступал в клуб, возглавляемый Дионисом, виконт фон Кролок решил отправиться на прогулку. Можно, конечно, постучать в дверь и вытащить Альфреда за шкирку, но мало ли чем он сейчас занимается. Может, понял наконец, что клыки ему нужны не только для того, чтобы колоть орехи.

Тот факт, что Альфред до сих пор никого не укусил, начинал угнетать виконта. Но на все расспросы, как же он справляется с голодом…. точнее, с Голодом, юный вампир делал круглые глаза. В том супе, которым его кормили в школе, даже с микроскопом нельзя было отыскать кусочка чего-нибудь питательного, а на свою университетскую стипендию Альфред тайком подкармливал лабораторных мышей. Быть голодным – для него это нормальное состояние.

Поэтому Герберт ограничивался увещеваниями, не принуждая друга сесть на гемоглобиновую диету. Пусть Альфред делает, что ему заблагорассудится. Пусть наслаждается свободой.

Иллюзией свободы.

…Не глядя по сторонам, Герберт шагнул на дорогу, прямо перед проезжавшим экипажем. Кучер дернул поводья и приготовился отсыпать рассеянному прохожему порцию брани, но лошадь, к величайшему удивлению возницы, не заржала и не встала на дыбы. Лишь деликатно обошла вокруг белокурого юноши. В сравнении с людьми, животные обладают не только лучшим чутьем, но и большей долей здравого смысла. Они знают, что связываться с нежитью себе дороже.

А прохожий даже голову не поднял…

Удивительное дело – Альфред был ходячим справочником по вампиризму, но до сих пор пребывал в неведении относительно тех отношений, которые связывали его с виконтом. Почему никто не рассказал ему на Балу? Почему эти олухи болтали про носки и рис, но никто не поведал Альфреду самое главное? Потому наверное, что гости не видели в этом нужды. Ведь инициируя кого-то, вампир произносит речь, пестрящую личными и притяжательными местоимениями – мой, меня, мне.

Вернее, обычно произносит. В большинстве случаев.

Так что винить ему некого. Дал Альфреду свободный выбор, да? Хорош выбор, ничего не скажешь. Бедный мальчик с закрытыми глазами расписался в контракте. Вступил в клуб, ничего не зная о членских взносах.

Но Альфреду так нравится быть вампиром! Больше, чем человеком. По крайней мере, никто не заставляет его бегать по ночному лесу по пояс в снегу, волоча за собой саквояж, под завязку набитый кольями, распятиями и прочими тяжелыми предметами. Сейчас Альфреду гораздо лучше.

Потому что ему повезло с хозяином.

…На перекрестке виконта окликнула старуха-цветочница – такой элегантный господин не может обойтись без цветка в петлице! Этим вечером у Парки затупились ножницы. Цветочница так и не узнала, почему покупатель отшатнулся, когда она, порывшись в корзине, протянула ему темно-красную, начинающую увядать розу. И почему он взял цветок двумя пальцами, бросил ей пригоршню монет и бросился прочь. Посасывая палец, старуха посмотрела ему вслед. Ну и нервная же молодежь пошла. При виде капельки крови только что в обморок не падает!

* * *

На улице Альфред не нашел своего друга. Зато его ожидали многочисленные сюрпризы. Оказывается, за время проведенное с Раулем, успели произойти глубинные, необратимые изменения, затронувшие каждый аспект мироздания. Даже гравитацию, ибо земля то и принимала вертикальное положение. На небосводе тоже творилось нечто невообразимое – звезды бегали взапуски, оставляя за собой шлейф искр, и норовили спрятаться за одной из 4х лун. Что уж говорить о таких простых материях, как дома, деревья, экипажи? Они то приближались к Альфреду, то уносились вдаль с бешеной скоростью, будто кто-то крутил перед его глазами бинокль.

В каком направлении находилась его пристанище, юный вампир не имел ни малейшего представления. В голове было горячо, будто ее наполнили свежесваренным кофе. Поскольку искать Оперу было так же продуктивно, как искать лыжню в Сахаре, Альфред побрел в том направлении, которое казалось наиболее привлекательным. То есть, с наибольшим количеством деревьев и заборов – за них можно уцепиться, если ноги вступят в сговор с силой притяжения.

Теперь заборы становились все более ветхими, и все чаще их украшали причудливые арабески, объяснявшие как романтические, так и антагонистические отношения между местными жителями. Деревья поредели, потому что в некоторых кварталах дерево в первую очередь означает натопленную квартиру на целый месяц.

Мало помалу несчастный вампир начал притягивать взгляды – не осуждающие, а скорее сочувственные. Ведь юноше в дорогом костюме опасно бродить по таким местам. Слишком уж он привлекает внимание. К счастью, всегда найдутся доброхоты, которые рады освободить захмелевшего господина от бремени одежды, шляпы и часов. А то и сразу от всех невзгод земной юдоли.

Когда Альфред, обессилевший, прислонился к стене дома, которая почему-то дрожала словно студень, из-за угла вывернули двое. При ближайшем рассмотрении, они оказались ожившими экспонатами из кабинета Ломброзо. Под выступающими надбровными дугами бегали крошечные, нездорово блестящие глаза. На щеках, покрытых шрамами, редкими пучками росла щетина. Еще не родилась та бритва, которая могла с ней справиться. Одеты оба бандита были в рубахи, потрепанные и настолько грязные, будто их стирали в мазуте, возможно, с добавлением рома.

– Кошелек или жизнь! – с пафосом воскликнул первый. Пока Альфред размышлял, как можно отнять у него то, чем он уже не обладает, второй налетчик, ухмыльнувшись, достал нож. В сравнении с пудовым кулаком, в коем оно было зажато, лезвие выглядело маловнушительно.

Поняв, что лингвистика сейчас не является сильной стороной его жертвы, первый люмпен без дальнейших разговоров схватил вампира за шиворот, бесцеремонно засунул руку ему в карман, но вдруг замер, услышав пронзительный женский крик.

Женские крики не являлись в здешних краях чем-то необычным. Более того, они давно уже стали фоновым шумом.

Но у этого крика был конкретный адресат.

– ОСТАВЬ ИХ В ПОКОЕ, ЧУДОВИЩЕ!

– Сара? – прошептала жертва ограбления с таким безнадежным ужасом, с каким рисовод произносит слово «засуха.»

– ОТОЙДИ, ИСЧАДЬЕ АДА!

Обернувшись, люмпены увидели девицу, с короткими волосами и в мужском платье. Перед собой она выставила книгу.

(Если бы грабители умели читать, то узнали бы, что книга была озаглавлена «Основы Философии». Ее Сара носила в сумочке – рядом с распятием, свитком Торы, сурой из Корана и нефритовой статуэткой богини Гуанинь – специально на случай встречи с Альфредом. Ведь для студента не было ничего более священного, чем этот учебник. Или более ужасного)

Налетчики нахмурились. Произошедшее они обдумывали долго, как улитка задачу по тригонометрии. Кто эта девица с книжкой? Может, она из дам-благотворительниц, что основали неподалеку общество по спасению заблудших душ? Но были две неувязки. Те дамы предпочитали твид, а наряд этой был слишком провоцирующим. Кроме того, благотворительницы не казались такими обозленными. Никогда. Даже после пропажи коробки для пожертвований.

– Мамзель, а ты тово, ничё не перепутала? – наконец промолвил первый грабитель. – Вообще, эт мы на него напали!

– Уже заморочил им голову, да, Альфред? – девушка осуждающе сузила глаза. – Бегите, дурачье! Я его задержу.

– Пожалуйста, не уходите! – тихо взмолился вампир, вцепляясь люмпену в рукав.

– Чиво?

– Не бросайте меня здесь!

Первый налетчик принялся разжимать пальцы Альфреда, чтобы бежать на все четыре стороны. А то, небось, эти двое работают вместе. Может, у них своя банда, которая нападает на честных грабителей.

Но его напарник проявил принципиальность.

– Как же, держи карман пошире! Никуда мы не уйдем, покамест не сымем его часы. Да, за такие часики папаша Поль франков двести отвалит! – для пущей убедительности он помахал ржавым ножом.

– Значит, не хотите по-хорошему.

Девушка деловито сняла с плеча ридикюль, положила туда книгу, взяла сумочку за лямку. Прищурившись, посмотрела на противников.

При одном взгляде на них, Папа Римский уверовал бы в теорию Дарвина. Типичные дети улиц. С малых лет они росли в атмосфере насилия, где главным доводом был удар кулаком в челюсть. Так что по части драк они поднаторели.

И разумеется, эти двое никогда не бывали в школе. Так что слова «стратегия» и «тактика» были для них незнакомы.

Зато Сара Шагал-Абронзиус ходила в школу. Вернее, в закрытый пансион, где ей не просто дали путевку в жизнь, а еще и научили, что зубы девушке нужны не только для того, чтобы блистать ими в улыбке, а ногти – чтобы полировать их в часы досуга.

Сара улыбнулась чуть виновато. Пожалуй, все-таки следовало дать им фору.

Но право же, это для их собственного блага!

– Господа, поскольку через пару секунд вы перестанете реагировать на сенсорные раздражители, – сообщила она, – то заранее приношу извинения. Но как говорят в наших краях – лучше одна дырка в голове, чем две на шее.

Без дальнейших рассуждений, она пребольно ударила первого грабителя каблуком по колену, заставив его согнуться, что сделало его уязвимым для удара сумочкой по затылку. Нефритовая статуэтка пришлась как нельзя кстати. Захрипев, он бухнулся на землю. Оставалось лишь расправиться с напарником. Неуверенными движениями тот рассекал воздух ножом, но в его глаза уже закралась обреченность. Охотница на вампиров сразила его тем ударом, которого бедняга никак не мог ожидать, ибо никогда еще не вступал в рукопашную с женщинами, облаченными в брюки. Нога Сары описала красивую дугу в воздухе, а удар каблуком пришелся в середину лба противника, сделав беднягу похожим на индийскую невесту. Люмпен тотчас же последовал примеру своего благоразумного приятеля и упал, крепко-накрепко зажмурившись.

Издав торжествующий вопль и пожав себе руку, ламиеологесса направилась к немертвой жертве. Та прислонилась к стене, закрывая голову руками.

– Удивительно, что мой муж считал тебя тихоней, Альфред. По мне, так ты вместилище всех пороков, – девица покачала головой. – И где ты только сумел так глаза залить?

– Мы с Раулем праздновали расторжение его помолвки, – промямлил Альфред, глядя на нее сквозь пальцы.

– Праздновали, значит?

– Да. С вином и к-конфетами. Все слуги взяли выходной и отправились в Булонский лес на пикник, а брат Рауля побежал за фейерверками…

– Дальше можешь не продолжать, – оборвала охотница на вампиров.

К сожалению, в данный момент Альфред пребывал в состоянии, именуемом в народе «лыка не вяжет». А подобное состояние, как известно, вредно воздействует на память, зато подстегивает воображение.

Ни на секунду фрау Абронзиус не поверила, что есть на свете люди настолько жестокие, настолько беспринципные, чтобы отмечать расторжение своей помолвки. Еще в детстве их поглотила бы земля.

Выходит, Альфред даже не помнит, где успел нализаться! Можно лишь уповать, что он напился, так сказать, напрямую, а не опосредованно.

Но не все потеряно. Дочка трактирщика, Сара знала парочку способов, как вернуть пропойце способность соображать. Хотя бы на некоторое время. Рассол не достанешь, но можно приложить шерсть собаки, укусившей Альфреда.

Не долго думая, девушка обыскала неподвижное тело одного из грабителей, обнаружив в кармане потрескавшуюся фляжку. Держа эту емкость на расстоянии, Сара, следуя правилам безопасности, осторожно вынула пробку и помахала рукой в направлении своего лица. Ей тут же показалось, что волоски в носу закрутились в спираль. Подходящая штука.

– Ааальфред! Я принесла тебе что-то вкусненькое, – пропела девушка тем сладким голосом, каким родители предлагают детям ложку касторки.

– Что это?

– То, что доктор прописал. Вернее, без пяти минут доктор.

Поскольку сопротивление было бессмысленным, Альфред взял фляжку из услужливых рук, залпом опорожнил ее – в надежде, что не распробует вкус – и… и…. диапазон его зрения значительно увеличился, потому что глазные яблоки выскочили из орбит. На мгновение юный вампир даже увидел собственные уши. Из них валил пар.

– Тебе лучше? – осведомилась Сара, забирая фляжку.

– Мнэээ…арррх!

– Ну вот, совсем другое дело. Постой, ты куда собрался?

Следуя заветам Архимеда, Альфред зашарил руками по земле, в поисках точки опоры. С третьей попытки ему удалось принять условно-вертикальное положение.

– Мне нужно в-возвращаться в Оперу, – выдавил вампир, но его собеседница категорично помотала головой.

– В таком состоянии тебя даже на порог не пустят! Да и билет ты наверняка потерял.

– Нет! Просто я там живу.

– Ты, конечно, употребляешь глагол «жить» в переносном смысле? – уточнила девушка. – Как в предложении «Во время экзаменов я живу в библиотеке»?

– Но я там правда живу. В подвале.

Глаза Сары округлились. Приехали в Париж и обретаются в подвале! Неужели у Его Сиятельства настолько плохи финансы, что он отправил сына в поездку без единого су? Воображение тут же нарисовало картину – Герберт и Альфред, понурившись, моют посуду в ресторане, потому что им нечем заплатить за съеденный обед. Хмыкнув, девица отмахнулась от видения. Чем хорошо существование упырей, так это тем, что за еду вообще платить не нужно. А в ресторане эта парочка в первую очередь полакомилась бы официантом.

– Нас приютил Призрак Оперы, – пояснил Альфред. – У него в подвале квартира, прекрасно обставленная. Даже ванна есть.

Сара расхохоталась.

– Чушь какая! Что-то не верится, чтобы у привидений были квартиры – кто заключит с ними договор о съеме, раз они не физические, а так сказать метафизические лица? Хихихи! Вот же бред! Ну а про «хорошо обставленную» это ты вообще загнул, Альфред! Ведь призрак даже диван передвинуть не сможет, его руки пройдут насквозь!.. Постой, что ты говорил про ванну?

– Ну, она такая мраморная, с горячей и холодной водой.

– Правда? Интересно, сколько там кубических литров?

– Сейчас и не вспомню.

– А горячая вода за счет чего? От плиты или бойлер установлен?

Но ответа на свой вопрос фрау Абронзиус так и не получила, потому что в закоулке появился виконт фон Кролок. И замер, сраженный открывшейся взору картиной. Взъерошенный и очень несчастный, Альфред покачивался от невидимого ветра. Рядом с ним стояла Сара, с открытой фляжкой в руках, а неподалеку валялись два неподвижных тела. В придачу ко всему, в закоулке пахло так, что у бывалой вакханки закружилась бы голова.

– Сара, зачем ты его напоила? – возмутился вампир, подходя поближе.

– Я?!

– Ты. Даже от улик не успела избавиться, – Герберт склонился над одним из тел и задумчиво потыкал его носком ботинка. – А кто все эти люди? Вы что, оргию здесь устроили? Не дождавшись меня?

– Это вовсе не то, что ты думаешь! – возмутилась Сара, отшвырнув флягу. – Между прочим, я только что спасла твоего друга.

– От кого? От этих двоих? Они напали на него, не так ли? – вампир прикрыл глаза рукой, – Ох, Сара, Сара. В теперешнем его состоянии, Альфред мог с ними одним мизинцем справиться…

– Именно. Я спасла его от поступка, о котором ему, возможно, пришлось бы посожалеть.

– Он мог впервые вкусить кровь!

– Как раз это я и имела в виду. Как хочешь, но ты мне должен, Герберт.

Картинно отставив ногу, виконт прислонился к стене и даже вынул из кармана пилочку для ногтей. Всем своим видом он являл снисходительное безразличие.

– Правда? И каким образом, позволь спросить, вампир расплатится со смертной?

– Я так и думала, что ты заинтересуешься! – девушка просияла, – Мне нужно провести с тобой опрос. Заполнить парочку анкет, чтобы изучить твою немертвую субкультуру.

Прошло уже несколько минут, а Сара все еще не сделала ему крупную гадость. Окрыленный такой удачей, Герберт решил быть твердым до конца.

– Ха! Еще чего, разве станет вампир посвящать людей в свои тайны? Смертный ум не сможет их объять. Они печальны, словно завывание ветра на вересковой пустоши и черны словно… – но предыдущая метафора основательно истощила его воображение.

– … словно копоть, – выручил Альфред.

– Да! В общем, забудь о своей просьбе, Сара.

– Ах, вот оно что. Друзья так не поступают, Герберт фон Кролок.

– С каких пор мы стали друзьями?

– Впрочем, друзья еще много чего не делают, – задумчиво продолжила она. – Например, они никогда не напишут родителям друзей, что их дети во время каникул бродят по городу в нетрезвом виде. И живут в подвалах с инфернальными личностями неопределенных занятий. И неизвестно куда тратят деньги. И…

Раздался тихий звон, но виконт фон Кролок даже не потрудился поднять пилку.

– Ты этого не сделаешь!

– Нет, конечно. Мы ведь друзья.