Текст книги "Вампиры на Каникулах (СИ)"
Автор книги: Екатерина Коути
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)
Глава 5
Кабинет был освещен лишь лунным светом, которого, впрочем, вампиру хватало с избытком. Сидя в кресле с высокой резной спинкой, граф фон Кролок мастерил из бумаги лисицу. Занятие оригами действует умиротворяюще. Не удивительно, ведь зародилось оно в Японии, стране каменных садов, цветущей вишни и хокку. А так же стране, где до сих пор практиковали харакири. Вампир раздраженно смял недоделанную лису и швырнул комок бумаги о стену.
Уже больше двух недель прошло. Ни одного письма.
Это, конечно, еще не повод для огорчений. Наоборот, все лучше, чем получать от виконта слезные просьбы о вспомоществовании. Так что отсутствие новостей уже хорошая новость. Значит, мальчишка не успел промотаться. Или застрять где-нибудь посреди дороги и просидеть там до утра. Или, прогуливаясь по осиновой роще, где только что поработали дровосеки, подскользнуться и упасть прямиком на очень острый и тонкий пень. Или…
Ничего, сын уже взрослый, так что графу давно пора отпустить поводок. Пусть поучится жизни. А если наступит на грабли – что ж, ничто так не способствует усвоению жизненных уроков, как синяк посреди лба. Кроме того, с виконтом поехал Альфред, который так и излучает положительное влияние. Уж он-то не даст Герберту впутаться в неприятности… потому что любую неприятность Альфред застолбит первым. Но во столько раз возрастает вероятность того, что случится беда, если эта парочка действует сплоченно?
Потянувшись, фон Кролок позвонил в колокольчик – вернее, в колокол, который мог бы украсить небольшую часовню. Через пару минут в кабинет влетела Магда, на ходу поправляя передник.
– Простите, Ваше Сиятельство, я чуть-чуть задержалась, потому что…
Жестом граф велел ей замолчать.
– Магда, сколько раз нужно повторять, чтобы ты не трудилась объяснять свое опоздание? Есть вещи о которых лучше не знать, и почти все они присутствуют в вашем с Шагалом репертуаре.
Горничная неуверенно хихикнула.
– А теперь будь так добра и наведайся на почту. Спроси… ну там не пришло ли чего. Ведь в мой замок ни один почтальон не сунется после того досадного происшествия в 1834 м.
Тот почтальон страдал гиперответственностью. Поэтому в ночь зимнего солнцестояния – т. е. в самый разгар Бала – он постучался в ворота замка, чтобы доставить открытку от прадедушки Фердинанда… Гости были довольны, ведь на сытый желудок танцевать веселее. Зато Герберт, подписанный на дюжину модных журналов, плакал от разочарования, потому что его подписка на 1835 год пропала даром. Как впрочем, и на 1836, и еще на много лет вперед. Новый почтальон появился в здешних краях лет через 10, когда кончина его предшественника успела превратиться в жутковатую легенду.
– Но Ваше Сиятельство…! – когда фон Кролок задумчиво приподнял бровь, служанка исправилась, – С удовольствием. Ну, я побежала.
Накинув на плечи шаль, Магда вышла за ворота. Хотя на дворе стояла весна, в горах до сих пор лежал снег по колено. Но прогулка обещала быть легкой – от замка до почты в снегу была протоптана дорожка.
Служанка покачала головой. Святые угодники, ведь 12й раз за неделю!
* * *
Доктор Джон Сьюард восседал на краю кровати. Несмотря на поздний час, на нем был твидовый костюм с белой накрахмаленной рубашкой. Переодеваться ко сну он пока что не собирался, на случай, если кто-нибудь вломиться с докладом. Хотя они ведь бодрствуют ночами, так что застать их в номере вряд ли удастся. Но почему бы не проверить хотя бы из спортивного интереса? Даже если это и вспугнет их, не велика беда, доктор Сьюард все равно сумеет их найти. Париж не так уж велик, чтобы не отыскать в нем парочку упырей. Будь они хоть иголкой в стоге сена, у Джона Сьюарда найдется магнит.
Расстегнув высокий воротничок, он снял с шеи овальный медальон на цепочке. В его руках медальон покачивался как маятник. Если смотреть на его мерные движения, это отлично успокаивает нервы. Мужчины носят медальоны разве что в приторных романах. Но именно в романах героини угасают со словами молитвы на устах, а после смерти, лежа на облаках, посылают воздушные поцелуи своим возлюбленным. Пусть так и будет. Вернее, пусть так и было. Пусть останутся лишь воспоминания и ради всего святого, пусть они будут сентиментальными.
Дождавшись полуночи, доктор Сьюард переоделся в ночную сорочку, достал из саквояжа распятие, положил его под подушку, затем вытянулся на кровати. Сегодня ему даже не понадобится лауданум, потому что удача наконец улыбнулась и можно спать спокойно.
Этой ночью, впервые за много лет, ему не снились ступени.
* * *
– … и особенно когда поналетели ангелы, это вообще была первосортная жуть! У меня волосы дыбом встали! – произнес Альфред восхищенным тоном, каким дети пересказывают друг другу готические романы, утащенные у старшей сестры из-под подушки. Виконт лишь снисходительно улыбнулся. Представление закончилось, и теперь они направлялись к отелю, дабы вкусить заслуженный отдых. До рассвета было еще далеко, поэтому можно неспешным шагом пройтись по площади перед Оперой и даже заглянуть в темные закоулки, в надежде, что какой-нибудь грабитель остановит двух хорошо одетых молодых… людей. Моральные принципы Альфреда были тверды, но даже он должным образом отреагирует на такую провокацию. Увы, на улицах было спокойно, как в воскресный полдень. Даже у воров есть ангелы-хранители.
Впереди замаячил отель, а Герберт не без удовольствия отметил, что в их окне уже горит свет. Значит, Куколь вернулся с ночной эскапады и застилает им гроб…
За окном появился силуэт. Затем еще один. Обе фигуры не имели ничего общего с вампирским слугой. Для начала, они были повыше ростом, не говоря уже об отсутствии горба. Возможно, кто-то из гостиничной прислуги решил наведаться в номер среди ночи, но эта версия была слишком хороша, чтобы быть правдой.
Виконт остановился и схватил друга за руку, кивком указав на окно.
– У нас гости? – Альфред недоумевающе приоткрыл рот.
– Похоже что да, – отозвался Герберт с кислой миной.
Да, гости. Из тех что вместо дверного молотка используют таран.
– Пойду-ка я поздороваюсь с ними, хотя вряд ли мы действительно желаем друг другу здоровья.
Друзья подошли чуть ближе. Задрав голову, Герберт прикинул расстояние до окна – можно залететь на балкон, обернувшись летучей мышью, но на сегодня полетов с него хватит. А то еще несколько ночей подряд он будет облизываться при мысли о комарах. К счастью, по кирпичной стене вился плющ. Он был таким сухим и хрупким, что даже самый отчаянный любовник не стал бы карабкаться по нему на балкон к своей пассии, но для вампиров лазанье по стенам входит в абсолютный минимум полезных навыков. Сбросив плащ на руки Альфреду, виконт начал взбираться вверх, стараясь не сломать ногти. Возле балкона ухватился за перила, подтянулся, но перелезать не захотел. Чтобы избежать такой компании, можно и повисеть.
Над гробом стояли двое. Один из них был коренастым мужчиной с густыми, мрачными бровями и тяжелой челюстью. Сюртук его был потертым, из сероватых манжет торчали мозолистые руки, привыкшие в физическому труду, который, скорее всего, включал в себя использование молотка, серебряных гвоздей и остро заточенных деревянных предметов. Его напарник, напротив, имел сухощавое телосложение, лысину, заботливо прикрытую редкими волосами, и бледные глаза, нервно глядевшие из-за пенсне с золотыми дужками.
– А может, уйдем отсюда? – спросил он, – Все таки чужой номер.
– Это не номер, это обитель зла, – сурово одернул его коллега. – Ведь не будете отрицать, доктор Спенсер, что пару часов назад мы видели двух настоящих упырей? Когда с ними разговаривала миссис Абронзиус, они даже в зеркале не отражались! Вот же наглость.
– Я…я не глядел в зеркало, – промямлил доктор Спенсер. Тот факт, что вампир не отражался в зеркале, изрядно компенсировался тем, что там отражалась Сара. При должной выдержке, смотреть на одну миссис Абронзиус еще можно было, а вот на двух…
– Кроме того, известно, что упыри любят путешествовать парами, прямо как институтки по дороге в столовую. Один из них – главный вампир, а другой – его прислужник, которого хозяин сделал себе подобным. Здесь мы имеем дело с такой ситуацией.
– Один из них явно главный, – доктор Спенсер вздрогнул.
– Ну еще бы, не требуется большого ума, чтоб это заметить. Матерый вампирище. Видно, что за его плечами стоят века, а в жилах бурлит кровь тысяч загубленных жертв. Чувствуется порода.
– Д-да, он даже не скрывает свою… видовую принадлежность. А второй вампир, белокурый, стало быть его прислужник.
Герберт, который уже начал расплываться в улыбке, чуть было не сорвался с балкона.
– И что теперь от нас требуется?
– Упокоить их, разумеется.
Доктор Спенсер на всякий случай отодвинулся от гроба.
– Вам, мистер Гримсби, легко об этом говорить, а у меня, между прочим, диссертация на тему «Семантические вариации термина „вурдалак“ в Закарпатском регионе 17го века.» Что я вообще здесь делаю?
Напарник почесал небритую щеку, произведя при этом звук, который обычно сопровождает прикосновения ногтя к наждачной бумаге.
– Ну вы как хотите, сэр, а моя специальность – прикладная ламиеология, – он ухмыльнулся, – Это значит, что я ищу, кого бы осиновым колом приложить. Поэтому мы немедленно открываем гроб.
Второй ламиеолог отошел от гроба еще дальше. До недавнего времени, то-есть часа два назад, он считал что вампиризм – лишь метафора для подавленных половых желаний, помноженная на вечный страх человечества перед смертью и летучими мышами. Но теперь эта метафора запросто могла вцепиться ему в горло.
– Открываем гроб, как же. А что если они там?
– Поправим им подушку и пожелаем доброй ночи, – прежде чем коллега успел облегченно вздохнуть, мистер Гримсби расхохотался, – Вгоним кол в сердце, набьем рот чесноком, а голову отрежем. Или вы придерживаетесь иного мнения? Тогда не обессудьте, но вам самому придется объяснять доктору Сьюарду, почему мы потоптались на пороге, так и не проверив гроб.
Кто бы ни был этот доктор Сьюард, чье имя виконт слышал уже второй раз, на своих коллег он нагонял страх. Спенсер побледнел так, словно уже пообщался с целой дюжиной вампиров. Дав добро на открытие гроба, он на всякий случай спрятался за столбом кровати, робко глядя на мистера Гримсби, который ловким движением подцепил крышку.
Когда раздалось два вопля – разочарованный и восторженный – Герберт спрыгнул вниз, на ходу соображая, как же объяснить все это Альфреду, обеспокоенно следившему за ним снизу.
– Значит так, сюда нам дороги нет! – мрачно сказал он, увлекая друга в противоположную сторону.
– Почему?
– Альфред, давеча ты видел Сару, не так ли? И это не навело тебя на определенные мысли?
– Я подумал, что раз вы соотечественники, то не удивительно, что оба выбрали один и тот же отель. Ну там общность менталитета и все такое.
– А на груди у нее ты не заметил серебряный значок в форме головки чеснока?
– Нет, вообще-то, – юноша поджал губы, – у меня нет привычки рассматривать женскую грудь.
Чувствуя себя штрейкбрехером и вообще аморальной личностью, Герберт виновато опустил голову. Придется рубить с плеча.
– В этом отеле проходит конгресс ламиеологов. Более того, двое из них наглым образом вломились в нашу комнату…
– Как мы в ложу номер пять?
– Это совсем другое дело! – взорвался виконт, – Мы, по крайней мере, не захватывали ладан или чем там изгоняют привидений, а у этих господ с собой был целый арсенал! Не удивлюсь, что не обнаружив нас в гробу, они натерли крышку чесноком из чистого злорадства! В общем, назад нам путь заказан. Давай думать, где проведем день.
Альфред остановился.
– А Куколя ждать не будем? Что если он вернется, а там засада?
– Куколь им нужен, как моей прабабке серебряная табакерка, – скривился вампир, – Кроме того, он додумается сделать ноги, когда увидит, что кто-то взломал гроб. А завтра я его отыщу.
Юный вампир согласно кивнул и поплелся за виконтом, который все еще обиженно сопел.
– Хорошо, вот только где нам найти пристанище? Денег у нас немного, все остальное у Куколя осталось. Как по-твоему, Герберт, сейчас открыты какие-нибудь похоронные конторы?
– Похоронные конторы? Они тебе на что?
– А где еще мы купим гроб? – Альфред воззрился на друга с удивлением, – Мы ведь вампиры, мы в гробу должны спать.
Глава 6
Возможно, эта история развивалась бы иначе, если бы много тысячелетий назад первый упырь, спасаясь от рассветных лучей, спрятался не в саркофаге, а в сундуке. Или в ящике из-под угля. Или в очень большой коробке. Но поскольку он спрятался там, где спрятался, его поступок положил начало традиции, которую теперь блюли все консервативно настроенные вампиры. Альфред же был просто воплощением ретроградства.
– Ну и где же я достану гроб ночью в центре Парижа?! – простонал Герберт. Внезапно глаза друзей встретились. Обменявшись мыслями с Альфредом, виконт довольно потер руки.
– Думаешь, он не шутил, когда говорил, что спит в гробу? – спросил Альфред.
– Вряд ли. Призрак Оперы не похож на человека, чей любимый праздник – первое апреля. Кроме того, судя по акценту он француз, а они все немного сумасшедшие. Это из-за абсента, мне отец рассказывал.
– Но мы же потом вернем ему гроб?
– Даже красиво упакуем, – рассеяно ответил Герберт. Главное до него добраться. Но даже если они и не отыщут сей полезный предмет, провести день в подземельях гораздо приятней чем на улице. По крайней мере, есть гарантия, что вечером ты проснешься не кучкой пепла.
Пробраться в Оперу оказалось несложно – нужно было всего-нвсего влететь в открытое окно, а после отыскать зал. Всю дорогу Альфред жалобно пищал, что у него крылья вот-вот отвалятся. Оказавшись в ложе номер пять, он рухнул в кресло, в то время как виконт, с видом детектива, начал обследовать углы.
– Помнишь, как мы почувствовали сквозняк? – спросил он, – Следовательно, здесь есть панель, которая открывается… В стене или в колонне.
Постучав по колонне, он довольно ухмыльнулся, после чего опустился на одно колено и принялся обшаривать подножие, украшенное позолотой. Раздался скрип, а Герберт, приподнявшись, указал юному вампиру на низкое прямоугольное отверстие, открывшееся в колонне.
– После тебя, cheri.
– Но как ты догадался?
– О, сущие пустяки! Нужно лишь применить мерзкое слово на букву «л», которое так любит наш Профессор. Если Призрак действительно контролирует театр, то у него повсюду ходы-выходы. И не зря же он так прикипел именно к этой ложе! Не сомневаюсь, что отсюда открывается ход в подземелье.
Внутри колонны оказалась лестница, спускавшаяся вниз. Было темно, а мороз не просто пробирал до костей, но откладывался на них инеем. К счастью, эти обстоятельства вампирам не помеха. Они начали спускаться, погружаясь все глубже и глубже в чрево театра, и в конце концов очутились в узком коридорчике, терявшемся во тьме. Альфред замер и неуверенно покрутил головой.
– Гербертт, а тебе не страшно? Ну что здесь может быть западня?
Виконт фон Кролок развел руки по сторонам, трогая кончиками пальцев влажные стены.
– Вполне возможно. Но коридор слишком узкий, чтобы в нем поместились Большие Катящиеся Камни.
– ?!
В ответ на недоуменный взгляд Альфреда, виконт помахал рукой.
– Ты же видел моего двоюродного дядю Отто?
– Да.
– Среди смертных есть личности, которые каждый вечер перед сном пересчитывают столовое серебро. Так вот, Отто от них недалеко ушел. Представляешь, одно время он был одержим идеей, что я собираюсь украсть его пудру! Каких только ловушек не насовал в свои покои. И алебарды, которые падают стоит только открыть дверь, и стрелы, вылетающие из стен, и грабли по всему периметру, и Большие Катящиеся Камни…
Альфред нахмурился.
– Откуда тебе известны такие подробности?
Отвернувшись, виконт начал насвистывать мелодию из «Фауста.»
– Да так, пару раз комнатой ошибся. И вообще, это была пудра из Персии, тонкого помола, такой в наших краях не достанешь. А Отто пудрил ею парик! Нерациональное расходование ресурсов, если тебе угодно знать мое мнение.
– Ладно, – проворчал юный вампир, – давай лучше гроб искать. Мы тут не заблудимся?
– О нет! – Герберт закрыл глаза, концентрируясь. – Мы пойдем прямиком к его апартаментам.
Главное сосредоточиться. Немертвые чувствуют сильные эмоции, а эмоции Призрака Оперы были сильнее некуда. И виконт фон Кролок вцепился в этот клубок чувств с энтузиазмом кошки, распутывая нить за нитью, выясняя, куда они ведут. Вампир уловил ярость – Призрак Оперы был здорово рассержен. К этой доминирующей ноте примешивалось что-то еще… страх… неуверенность… и… ну конечно…
Виконт опустил голову и улыбка тронула его тонкие губы. А почему бы нет? Ведь весна на дворе.
* * *
Приоткрыв дверь, билетерша Жири заглянула в ложу номер пять, откуда доносились приглушенные голоса. Ох, если туда снова забрались любители острых ощущений…! Но ложа была пуста. Женщина благодарно вздохнула – не придется спускать кого-нибудь с лестницы, а то денек и так выдался утомительным.
– Ма? А, вот ты где, – донесся голос Мег, и балерина заглянула через ее спину в ложу номер пять. Мадам Жири хлопнула дверью, чуть не отдавив чей-то любопытный нос.
– Какой сегодня улов?
– Богатый – парочка пудрениц, записная книжка, малахитовая запонка и портсигар, серебряный, судя по всему, – женщина повертела в руках найденные сокровища. – Удивительно, какая забывчивая публика пошла. Нужно найти контролера и сдать ему все это, а то ведь он тот веер будет до Второго Пришествия припоминать. Кстати, тебя-то где так долго носило?
Девушка нахохлилась.
– Да уж, пока дошкандыбаешь сюда на отломанном каблуке…
– Поогрызайся, – мадам Жири миролюбиво погладила дочку по всклокоченным волосам, – и клянусь, я не стану печь тебе бриоши…
– Нужны они мне! – маленькая балерина вздернула подбородок. – Нам в кордебалете вообще запрещено мучное.
Уперев руки в бока, билетерша критически обозрела тоненькую фигуру дочери.
– Тебе можно, – вынесла она вердикт, – ты тощая, как доска для стирки, ребра во все стороны торчат. Вот в мое время были танцовщицы – это да! Раз в месяц приходилось пол на сцене перестилать, потому что доски трескались от их па.
– Ма, да ну их, былые дни, давай лучше о насущном поговорим! А если конкретней, то о моих ботинках! Они скоро совсем развалятся, не в балетках же мне по улице бегать.
– Сходи в лавку к старьевщику, – пожала плечами мадам Жири.
– Нет, туда я не пойду! Я и так одета хуже остальных девушек, – всхлипнула Мег, – кроме того, на днях я увидела новые ботинки, со шнуровкой, всего за 30 франков.
Ее матушка лишь головой покачала.
– Мег, к чему затевать этот разговор? Ты прекрасно знаешь, что таких денег у меня сейчас нет. Когда эти остолопы выставили меня из Оперы, мы вообще сидели без денег. Дай Бог, с рентой бы в этом месяце расплатиться.
Балерина опустила голову. Вращаясь в театральных кругах уже не первый год, она знала, как можно раздобыть 30 франков – да и поболее – в кратчайший срок, но следовать этим способам ей совсем не хотелось.
– Ты можешь попросить его, – прошептала она, – ведь для него это сущие мелочи, раз он забывал в ложе куда большие суммы. Он тебе не откажет, мама. Ты у него на хорошем счету.
Щеки мадам Жири вспыхнули, она вперила в дочку такой гневный взгляд, который заставил бы и Медузу Горгону неуверенно поерзать на месте.
– Еще чего, стану я клянчить деньги у незнакомых… – поколебавшись между «мужчин» и «призраков», мадам Жири решила фразу не продолжать.
– Ах так? – вспыхнула Мег. – Ну тогда я сама попрошу!
Служба в кордебалете отточила ее инстинкты, поэтому она успела вовремя пригнуться. Ладонь мадам Жири просвистела у девушки на головой и с размаху врезалась в стену, по которой тут же побежали трещинки.
– Выкинь эту блажь из головы! Я тебе не позволю к нему даже на сотню лье приближаться… особенно после того письма.
Мать и дочь умолкли, сиротливо прижавшись друг к другу.
– Может, он просто пошутил? – наконец промолвила девушка.
– Как бы не так, – горько отозвалась мадам Жири. – Ты когда-нибудь видела, чтобы Призрак расхаживал по театру, хихикал и распевал комические куплеты? Вот-вот. Одна надежда, что он забудет про свою угрозу, поэтому чем меньше мы будем ему на глаза попадаться, тем лучше. Ясно тебе?
– Да, мама.
Поглядев вслед удаляющейся билетерше, Мег крикнула.
– Кстати, тесто на булочки поставить не забудь!
* * *
Вампиры спикировали на ковер в гостиной. Вернее, спикировал только виконт, а Альфред, который так и не научился плавным метаморфозам, упал на пол и теперь, тихо подвывая, массировал разбитое колено. За исключением этой травмы, путешествие по подвалам Оперы прошло без эксцессов. Разумеется, пару раз рядом с ними обваливался пол, но для летучей мыши это не препятствие. Зато сейчас оба вампира чувствовали себя усталыми, плечи ныли, глаза чесались от слишком яркого света и, помимо прочего, им хотелось общаться преимущественно писком. Герберт подумал, что еще немного и он уснет прямо здесь, свернувшись на диване, без всякого гроба. Но Альфред его желания не разделял.
– Судя по всему, хозяина нет дома. Давай искать гроб.
Прихрамывая, юный вампир прошелся по гостиной. Несмотря на то, что она находилась под землей, комната не отличалась особенной мрачностью. Если на минуту забыть о ее реальном месторасположении, можно было подумать, что находишься в загородном доме на берегу озера, тем более, что вдалеке раздавался плеск воды. На полу лежал восточный ковер, довольно потертый, стены украшали обои с затейливым узором из переплетенных цветов и трав – английские эстеты относительно недавно ввели такой декор в моду. Комната была обставлена стандартным набором мебели из красного дерева – оттоманка, кожаные кресла, столики для ламп с высокими изогнутыми ножками. Все поверхности были завалены кипами нот, а на каминной полке расположилась скрипка – хобби хозяина этих апартаментов не вызывало никаких сомнений.
Покончив с рекогносцировкой местности, друзья приступили к непосредственной цели. Открыв одну из дверей, они увидели просто обставленную спальню, с кроватью, комодом и столиком для умывания. Лица вампиров вытянулись от разочарования – неужели они проделали столь длинный путь зря? Но следующая комната не просто превзошла все их ожидания, но даже заставила сердце виконта сжаться от нахлынувшей ностальгии. За вполне заурядной дверью находился склеп.
Да-да, ни с чем, кроме гробницы, это помещение сравнить было невозможно. Стены были затянуты черным бархатом и расписаны стихами из похоронной мессы. При дальнейшем рассмотрении, Герберт заметил рядом со словами Dies Irae еще и ноты – очень удобно, даже не нужно листать нотную тетрадь, смотри на стены и играй на здоровье! Тем более что и музыкальный инструмент неподалеку. Целую стену занимал орган, скалясь клавиатурой из слоновой кости и блистая трубами. Он излучал мрачное величие. Виконт почувствовал укол зависти – орган в его замке был таким старым, что в трубах начали гнездиться ласточки, а звуки, которые он издавал, напоминали хрип мамонта-астматика. Правда, в парадной зале располагался еще и клавесин, но Герберт любил его так же, как каторжник любит свое ядро. Поскольку он был единственным, кто умудрялся извлекать из клавесина более-менее мелодичные звуки, на всех балах бедняге приходилось обеспечивать аккомпанемент.
Залюбовавшись органом, Герберт даже не обратил внимания на гроб, что стоял в центре комнаты под бардовым балдахином.
– Берем гроб и бежим отсюда? – спросил Альфред. – Только нужно записку оставить, что мы его обязательно вернем.
Виконт фон Кролок проследовал к искомому предмету, изучил его со всех сторон, затем обернулся к Альфреду.
– Знаешь, я просто ангельски устал, так по коридорам с гробом под мышкой носиться не собираюсь. Хватит с меня. Проведем день прямо здесь.
– Но… но я не уверен, что мы поместимся здесь втроем.
– Не волнуйся, наш знакомец в этом гробу не спит, – Герберт указал на толстый слой пыли, покрывавшей лакированную поверхность.
– Так зачем ему гроб? – удивился юный вампир.
– Скорее всего, в качестве украшения интерьера. Кто-то статуэтки на каминной полке расставляет, кто-то гробы посреди комнаты. В общем, ты как хочешь, а я иду спать.
Альфред все еще колебался.
– А что если он зайдет сюда на органе поиграть?
Уже устроившись в гробу, Герберт изучал простыню из алого шелка, впрочем, тоже запыленную. Ну да при нашей бедности какие нежности? Услышав вопрос, он только плечами пожал.
– Я сплю крепко, так что вряд ли он меня побеспокоит. Ну же, залезай!
