Текст книги "Магиран из Прошлого (СИ)"

Автор книги: Екатерина Русак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– Возможно! Даже, скорее всего вы правы. Мне очень неловко перед вами, – признался я. – Но не из-за татуировок. Это не более как баловство. Мне неловко перед вами по другой причине. Мне известно, кто такой Фокусник.

– Неужели? – вор не смог скрыть удивление. – Откуда?

– Это мой родной дед, – объяснил я. – И я если не все знаю про него, то очень многое.

– Вот оно как! – вор понимающе полуприкрыл глаза. – Тогда понятно ваше с ним портретное сходство. Как же я сразу не догадался? Для меня, признаюсь, это приятная неожиданность: встретить внука этого замечательного человека. Не ждал, не ждал от судьбы такого подарка.

– Боюсь вас разочаровать, – сказал я. – Но вряд ли я смогу заменить собой своего деда. Я возможно и похож на него как две капли воды, но я совершенно другой человек, с которым у вас нет ничего общего.

– Это вы зря! – не согласился Михаил Тихонович. – Я многим обязан Фокуснику. И считаю, что долг платежом красен. Хотя бы тем, если смогу отдать его внуку.

– Но мне абсолютно не требуется никакая помощь, – заверил я.

– Кто знает, – мой собеседник подёрнул уголком рта – Время нынче такое, неспокойное. От помощи отказывается лишь тот, кто уже чувствует за плечами помощь друзей и спецслужб. Но какая бы сила за вами, Михаил, не стояла, я тоже кое-что могу. Возьмите. Это моя визитная карточка. Очень был рад с вами познакомиться.

–

1. В короне (жаргон) – Вор в законе отошедший от дел, но сохранивший свой статус и уважение.

2. Параши ходили (жаргон, устаревшее) – слухи, домыслы, не внушающие доверия.

3. В печь (жаргон, устаревшее) – казнь конокрада крестьянским самосудом.

4. Карлаг – группа Исправительно-Трудовых Лагерей в СССР. Организован 17 сентября 1931 года на базе созданного Казахстанским ИТЛ ОГПУ в селе Долинское Карагандинской области.

5. Залипуха (жаргон, устаревшее) – обман, неправда.

6. Рассказ из семейного архива автора.

ГЛАВА 3. Поток Времени.

08 августа 2011 года. 06 часов 22 минуты по местному времени.

Гостиничный номер в Чите.

                                ***

Я вернулся в свой номер в странных чувствах. Разговор со старым вором разбередил мои воспоминания. С одной стороны я был рад, что я вернулся обратно, и все закончилось благополучно. Но с другой стороны, я по-прежнему жалел, что моим невольным приключениям пришёл конец. Конечно, не все мои похождения в Прошлом были благополучны и приятны, но все-таки…

В дверь номера негромко постучали. Я не спал, хотя для визитов время было ещё раннее. Я не торопясь подошёл к двери и приоткрыл её, ожидая увидеть коридорного или горничную. Но я ошибся в своём предположении. На пороге стоял немолодой мужчина с лёгкой проседью в чёрных волосах, в светлом костюме и при галстуке. В руке он держал цветастый полиэтиленовый пакет. Его я узнал сразу. Передо мной находился тот самый странный мужик, благодаря которому произошло моё перемещение в прошлое, и стараниями  которого я очутился в 1949 году. Он стоял и, рассматривая меня, дружелюбно улыбался.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Наконец я опомнился и едва не задохнулся от такой наглости. Напакостить мне, а потом спокойно явиться, как будто ничего не произошло.

– Доброе… – он не договорил приветствие, потому что я схватил его за грудки и с силой потянул на себя. Я не хотел лишнего шума и, втащив его в номер, захлопнул за нами дверь.

– Попался, петух мохнорылый! – наливаясь злобой прошипел я и сильно встряхнул его. Внутри пришельца что-то хрустнуло, и он торопливо прокричал тонким голосом:

– Постойте! Вы ничего не знаете! Я все сейчас объясню!

Последние слова он произнёс уже лёжа на полу. В моей руке каким-то непостижимым образом оказался нож. Как я его достал было загадкой даже для меня. Наверное, сработала на автомате старая лагерная привычка матерого зека.

– Объяснишь и ответишь! – прорычал я, грозно нависая над ним: – Ты кто такой?

– Да, да, – поспешно произнёс незнакомец, все ещё опасаясь агрессии с моей стороны, – Я все вам сейчас объясню!

Но я промолчал, ничем не проявлял нетерпения, ожидая, когда он будет говорить дальше. Зачем спешить с экзекуцией, если он и так все добровольно обещал прояснить?

– Заметьте, что я сам пришёл к вам уважаемый, Михаил Аркадьевич, чтобы расставить все точки над i. – сказал он, пытаясь сесть. – И бить меня было вовсе не обязательно. Я очень сожалею, что все так получилось с вами, но иначе нам просто было невозможно!

– Кому это вам? Вы, что надо мной опыты ставить решили? – раздражённо выпалил я. – Я похож на подопытного кролика, по-вашему?

– Упаси бог! – воскликнул незнакомец. – Конечно же, нет! – И попросил: – Позвольте, я присяду в кресло? Неудобно рассказывать на полу, находясь в лежачем положении. Вы все-таки культурный человек и понимаете правила хорошего тона при собеседовании.

– Культуру я постигал последний год в двух тюрьмах и пяти лагерях! – с сарказмом заметил я. – Это все твоя работа, гадёныш! Порастерял я правила хорошего тона!

Пришелец бросил на меня быстрый взгляд, что-то проворчав про себя. Голову даю на отсечение, что это было какое-то грязное ругательство или проклятие. Но как бы то ни было, его слова вслух произнесены не были. Именно это заставило меня зауважать своего гостя. Почему, спросите вы. Потому, что он меня явно не боялся, хотя всячески подыгрывал мне и сдерживался изо всех сил. Я не сразу, но заметил это и, стерев со своего лица последние следы агрессии, холодно произнёс:

– Вы знаете меня?

– Я знаю про вас многое…

– Хорошо, я готов выслушать вас. Что ж. Кресло рядом с вами. Прошу.

Я прекрасно отдавал себе отчёт, что мой гость является тем связывающим звеном, благодаря которому произошёл провал во времени. Я нуждался в объяснении этого феномена и хотел знать причину, по которой в прошлом оказался именно я, а не кто-то другой.

– Так кто вы такой? – задал я первый вопрос.

– Меня зовут Самуил Александрович Штерн, – представился мой гость, немного поёрзав в кресле. – Я возглавляю сектор Межвременья. В мой сектор входит двадцатый век. Моё звание капитан. Но это чисто формальность. Никто из наших сотрудников не придаёт званиям какого-нибудь существенного значения.

– Невысокое у вас звание – прервал я его.

Незваный гость, услышав мою реплику, позволил себе усмехнуться:

– Вы не правы, Михаил Аркадьевич. У нас выше капитана стоит лишь комиссар. А капитан – глава сектора. Лейтенант – глава отдела или иначе десятилетия. Остальные наши сотрудники – сержанты и курсанты. Вы мне, я вижу, уже не верите?

– Давайте будем считать, что я принимаю ваши слова как достоверную информацию, по причине того, что другой просто нет, – проронил я, присаживаясь в кресло напротив. Нас разделял журнальный столик. – Вы упомянули сектор непонятного мне Межвеменья. Это что? Машина времени?

– Если вам так угодно думать, то да, – сказал человек, назвавший себя капитаном Штерн. – На самом деле все много сложнее, но я не буду касаться технических подробностей и деталей этого процесса. Важно то, что вы, став очевидцем работы нашей технологии, можете здраво оценить моё предложение…

– Подождите, – перебил я. – Какое предложение? Я хочу знать, почему именно меня отправили в прошлое! Отправили на каторгу в прямом смысле этого слова, не спросив моего согласия! Ничего не объяснив, в конце концов! Разве это нормально, поступать так с человеком?

– Ваши замечания в мой адрес и негодование вполне логичны и понятны, – сказал Штерн. – Приношу вам свои извинения. Но если бы вы смогли встать на моё место, то сразу бы поняли, что иначе поступить я не могу. Представьте себе, что я сегодня пришёл бы к вам в номер и сказал: «Уважаемый, Михаил Аркадьевич, как вы смотрите на то, чтобы съездить ненадолго в Прошлое»? Вы рассмеялись мне в лицо в лучшем случае! Так?

Я не смог сдержать лёгкую улыбку, представив весь комизм ситуации. Самое главное, что я хорошо его понимал. Оказавшись заброшенный в Прошлое, я просто не мог там рассказать никому правду о себе. Особенно психиатру в Сумасшедшем доме.

– Продолжайте, пожалуйста, – сказал я. – Постараюсь не прерывать вас на каждом слове.

– Очень любезно с вашей стороны, – заметил Штерн. – Так вот. Межвременье – это технология далёкого для вас Будущего. Точнее сказать середины 22 века. И мы начали её использование не только в своём времени, но и в Прошлом. То есть здесь. Только не воображайте, что мы используем ее исключительно в хулиганских целях. И даже не в научных. Мы вынуждены её использовать, что бы… выжить. Да, именно выжить! – Штерн заметил мой удивлённый взгляд и сразу как-то потускнел.

Он ненадолго замолчал, словно собираясь с мыслями и снова заговорил, но уже решительно:

– Не хочу вас пугать, но двадцать третий век в истории человечества никогда не наступит. Мы находимся на краю гибели. Мы – это значит всё человечество в целом. Я – пришелец из будущего. Это правда. И я разговариваю с вами. Это факт. Вспомните, но и вы разговаривали с людьми в Прошлом. Но у нас с вами есть разница. Вы вернулись обратно, а я… А я застрял тут в вашем времени постоянно и в случае моей смерти обратно не вернусь никогда. Наша база недолго просуществовала в моем времени. Она и сейчас ещё находится там, но уже в нерабочем состоянии. И восстановить ее в моём времени не представляется возможным никакими способами. Поэтому мы перенесли свою базу сюда, несколько энтузиастов, если нас можно так назвать, и приступили к поставленным задачам. Задач мы выполняем несколько. Мы осуществляем общее наблюдение над обществом в различных десятилетиях. Для этой цели задействованы стажёры и сержанты. Мы набираем людей, которые могут оказаться нам полезны. Мы проводим поиск аномалий и, наконец, самое главное, мы ищем причины апокалипсиса, и может быть, нам удастся предотвратить его появление.

– Апокалипсис действительно наступил? Каким же образом вы хотите остановить его? Разве человек настолько силён, чтобы справиться со стихией? – спросил я.

Штерн снисходительно взглянул на меня.

– Чтобы ответить на ваш вопрос, дорогой Михаил Аркадьевич, вы должны понять о каких аномалиях я говорю. Я не буду касаться всем широко известных феноменах Бермудского треугольника или самовозгорания людей. Замечу, что аномалий в нашем мире значительно больше, чем их видят люди. С одной из аномалий вы столкнулись в своём путешествии в Прошлое. Это, так называемое рождение вашего отца. Ваш отец родился больше года спустя после смерти вашего деда. Разве не так?

– Так! – признался я. А что тут возразишь?

– Это – аномалия истории, – безжалостно заключил Штерн. – Но ваш отец родился. И породил вас. А вы породили тоже детей. Но где тут логика? Непонятно, каким образом произошло зачатие вашего отца. Непонятны и воспоминания вашей бабушки о вашем покойном деде, если в реальности она его никогда не встречала.

Я живо припомнил Клавдию, свой разговор с подполковником МГБ Волосниковым и свои размышления в Гулаге про этот факт, и был вынужден признать, что Штерн говорит чистую правду.

– И поэтому я стал в Прошлом отцом собственного отца? – спросил я. – Вы послали меня в Прошлое, чтобы я исправил там эту аномалию?

– Отчасти да, – не стал спорить Штерн. – Но это было не самой важной нашей задачей.

– Поясните, – попросил я.

– Охотно, – Штерн заметно повеселел. Было заметно, что он наслаждается беседой со мной. Но и мой интерес к разговору значительно усилился.

– Аномалии в мире наблюдаются значительно чаще, чем видит обычный среднестатистический обыватель. Мы, путешествуя во времени, сталкиваемся с этими феноменами сплошь и рядом. Наш опыт подсказывает, что в этих аномалиях и лежит ответ на наш вопрос, который не даёт нам покоя: в чём причина конца света. Что вам известно об Апокалипсисе? Только прошу вас, не цитируйте мне Тору.

– Вы хотите знать, что мне известно о конце света? – переспросил я задумчиво. – Признаюсь, не так много. По моему мнению, вероятность конца света ничтожна мала. И даже если учёные правы, это произойдёт многие миллионы лет спустя.

– Вы глубоко заблуждаетесь, – нравоучительно заметил Штерн. – Конец света близок. Он уже стоит на пороге нашей цивилизации. Только о нем никто из людей вашего времени не догадывается.

– Да? И как же это все выглядит? – вопросил я. – Наверное, третья мировая война, Земля превратилась в радиоактивное кладбище, мутанты и заражение громадных территорий, вызвавшие эти мутации. Кровожадные зомби, ищущие мозги живых? Так?

– Не верно, Михаил Аркадьевич. Какие у вас припасены ещё версии по этому вопросу?

– С десяток наберётся, – бодро ответил я. – Но никакую из них я не пожелал бы увидеть собственными глазами.

– Вполне разумно! – согласился со мной Штерн. – Только вы заблуждаетесь насчёт того, что вам известно, как будет выглядеть конец света. То, что вы мне рассказали – катастрофы, согласен, но совсем не конец света.

– Расскажите! – потребовал я.

– Попробуйте угадать, – Штерн хитро прищурился.

– Попробую, – я принял его игру. – Это, скорее всего, глобальное похолодание?

– Нет.

– Тогда, наверное, резкое повышение температур, при которых невозможна жизнь?

– Не верно.

И я начал  перечислять остальное. Может эпидемии? Или материки уйдут под воду в результате всемирного потопа? Солнце превратится в сверхновую? Гигантский метеорит, обрушившийся на землю? Цунами? Торнадо, все сметающее на своём пути? Излучения солнца и космические лучи, уничтожающие всё живое, после разрушения озонового слоя?

Штерн отрицательно качал головой, после того, как я называл ему по очереди все свои версии.

– Генетические мутации? – произнёс я в заключение. Больше в запасе моей памяти ничего не было.

– С этим мы бы справились, – махнул ладошкой Штерн. – Наша генетика намного превосходит вашу. Мы имеем более ста лет разрыва с вашей наукой в ее развитии. Видите, Михаил Аркадьевич, что вам ничего про истинный апокалипсис неизвестно. Всё, что вы мне сейчас перечислили, это всего лишь надуманные измышления бумагомарателей и фантастов за последние 150 лет. Лучше не гадайте.

– Но вы же сами предложили мне угадать, – заметил я с некоторым неудовольствием.

– Только для того чтобы вы поняли, что мы ищем причины не обычного природного катаклизма. Дело в том, что у нас происходит катаклизм совершенно необыкновенный, аномальный. Или мы чего-то не понимаем. В этом-то вся и проблема.

– Вот оно как, – протянул я задумчиво. – Что же это такое, Самуил Александрович?

Штерн пожал плечами:

– Вот этого я вам рассказать, к сожалению, не могу по двум известным причинам. Первая состоит в том, что это надо самому увидеть, прочувствовать, испытать. А вторая причина – вы же не дали согласие быть с нами?

Штерн был истинный еврей. Разговаривать с евреем некоторым людям кажется очень сложно из-за постоянного внезапного перехода мыслей с одного объекта на другой. Все вроде логично, но как-то не так, словно все вывернуто наизнанку. Но на самом деле, это вовсе не какая-то хитрость или тайное умение пудрить мозги. Вовсе нет. Этому нельзя научиться. Это внутренняя сущность еврея. По-другому он не в состоянии мыслить. Но не будь я сам еврей, если бы не видел мыслей Штерна на два хода вперёд.

– У вас много наших? – спросил я Штерна.

– У нас только наши, – он радостно захихикал.

– И, разрешите спросить, вы вообразили себя некими сверхлюдьми, спасителями человечества?

Штерн поморщился.

– Ах, оставьте эти громкие фразы ораторам, Михаил Аркадьевич! Мы вовсе не гонимся за славой. И реклама нам ни к чему. Мы, прежде всего, пытаемся спасти самих себя. И весь мир заодно, если у нас получиться что-то сделать. Кое-что мы уже выявили в своей работе, но она ещё очень далека от завершения. Поэтому я и пришёл к вам. Не хотите ли вы встать в наши ряды и присоединиться к совместным поискам? Такую работу предлагают не каждому, смею вас уверить. Тем более эта работа интересная, предполагает много путешествовать. Новые знакомства, масса впечатлений, различные географические точки. Я слышал, что у вас даже существуют, но не сильно афишируются турпоездки по Сталинским лагерям, что бы турист мог испытать ту атмосферу, в которой жили и работали зэка прошлых лет. И желающие находятся. Для них это романтика: побыть сутки в роли зэка, за колючкой, под стволами автоматов часовых на вышках добывая в реке золото дедовским методом!

И Штерн выжидательно посмотрел на меня.

Признаться, я ожидал этого предложения, но решил немного поломать комедию, чтобы выиграть для себя лучшие условия этого несколько странного «контракта». В душе я уже был готов принять его абсолютно даром. Но так просто никакие сделки не делаются.

– Как это понимать? Значит, я должен все бросить и пойти к вам на службу? – сказал я. – Что же в ней для меня привлекательного? И какие будут мои обязанности?

– Для начала при путешествиях в Прошлое и Будущее вы будите уже в ранге сержант, а не стажёр, – ответил Штерн, легонько похлопывая по ручке кресла ладонью. И продолжая искушать меня, добавил: – Многие живущие отдали бы за это, не задумываясь, полжизни.

– Но не я, – возразил я. – Зачем мне это надо? Я – крупный финансист с безупречной репутацией, человек вполне обеспеченный и довольный жизнью. Допускаю, что какой-нибудь неудачник и ухватится за такую возможность, но только не я. Нет, увольте.

– Но почему вы отказываетесь, Михаил Аркадьевич? – вкрадчиво заговорил Штерн. – Вы же абсолютно ничего не теряете. Путешествуя в другое время, вы не тратите ни минуты своей жизни здесь. Там, куда вы отправляетесь, может пройти и десять и двадцать лет, а обратно вы вернётесь ни постаревшим, ни на йоту. Это почти бессмертие! Кроме того, ваш труд не будет бесплатным. Он хорошо оплачивается. Я забыл вам сказать, что за путешествие в 1949 год вам за стажировку начислены деньги, которые вы можете немедленно получить.

– Деньги? – я позволил себе улыбнуться. – И какую же сумму позволю вас спросить?

– По десять тысяч австралийских долларов за каждый месяц, проведённый в Прошлом плюс подъёмные. Итого сто сорок тысяч. Признайтесь, где вы сможете из обычной командировки привести такую, а главное честно заработанную сумму?

Я решил схитрить:

– А если я не соглашусь? Я получу эти деньги или нет?

Вместо ответа Штерн поднял с пола пакет и протянул мне.

– Получите ваш гонорар!

Я принял пакет, заглянул внутрь. Вытащил оттуда два первых попавшихся кирпичика и, надорвав упаковку одного из них, извлёк одну из купюр. Повертел ее в руках, посмотрел водяные знаки на свет. Банкнота по всей вероятности была настоящей или мастерски сделанной подделкой.

– Деньги самые настоящие, – заверил меня Штерн. – Дело в том, что мы имеем весьма значительные суммы в различных банках по всему миры. Скажу больше, мы, шутя, смогли бы купить такие крупнейшие корпорации как, допустим, Самсунг или Сони, космодром Байконур или остров Манхэттен, если увидели, что это приблизит нас к поставленной цели. Деньги для нас не самое главное и мы готовы честно оплачивать труд наших помощников.

Штерн дал мне время прийти в себя от лёгкого шока и добавил:

– Это не игра, господин Рабер! Всё очень серьёзно.

– Допустим, я соглашусь, – наконец смог выговорить я. – Как это будет всё выглядеть на практике?

– Вы путешествуете во времени и занимаетесь поиском различных аномалий, – ответил Штерн.

– Но каким образом я смогу определить, где есть аномалия, а где её нет? – спросил я.

– В этом вопросе я смогу вам помочь, – успокоил меня Штерн. – Я приведу для вашего сведения небольшой исторический пример аномалии. Троянская война. Ахейцы сломили сопротивление Трои за десять лет и разрушили её. Армии троянцев и ахейцев были вооружены примерно одинаково, они использовали похожую тактику, их солдаты были храбры и выносливы в равной степени. Но почти никто не принял во внимание один интереснейший факт. Ахейцев было в несколько раз меньше, чем троянцев и их союзников. Примерно один к семи.

Бросив внимательный взгляд на меня, Штерн продолжил:

– Посудите сами! За ахейцев сражался лишь Пелопоннес, Коринф, Микены, остров Крит и некоторые острова Греческого архипелага. Армию одного из этих островов – крошечного царства Итака – и возглавлял легендарный Одиссей. За Троянцев – сама Троада, Фригия, Лидия, Ликия, Кария, хеттские солдаты, восточные солдаты Мнемона, которого почему-то называют эфиопом. В Греции их поддерживали Фессалийцы и ряд других северных областей и племён. И Фракийский союз, который был очень могущественный. Война шла десять лет на материковой и островной Греции. И троянцы, имея громадный численный перевес, с позором проиграли войну, закончившуюся взятием ахейцами Трои. Невероятно, но это факт, от которого невозможно отмахнуться. Как будто на стороне ахейцев присутствовали некие силы, которые решили исход войны.

– Действительно, очень странно, – согласился я. – Этого я не знал. Вы и в Трою забрасываете своих наблюдателей?

– Нет,– Штерн качнул головой. – Так далеко наши действия не распространяются. Самый последний порог внедрения наших агентов не превышает 1905 года. Мы считаем, что истинная причина Апокалипсиса каким-то образом связана с последними столетиями и вероятнее всего с ядерным оружием.

Я помолчал некоторое время, обдумывая его слова. Наконец повернулся к Штерну:

– Допустим, вы правы! – сказал я. – Но есть одно обстоятельство, которое мне совсем не нравиться. Я побывал в Прошлом, в котором мне пришлось изображать из себя матёрого вора-рецидивиста. В основном я увидел там тюрьмы и лагеря. Я сыт этим по горло! По-вашему я обязан всю жизнь слоняться по тюрьмам Прошлого и Будущего?

– Ну почему же по тюрьмам? – поморщился Штерн. – Вовсе не обязательно. Постарайтесь уяснить ситуацию с заброской резидента. Мы обычно даём нашему агенту знание обстановки, снабжаем его нужными документами и дензнаками, некоторыми необходимыми материалами. Однако риск у наших резидентов попасть в места заключения крайне велик. И тот, кто не проходит испытания тюрьмой, нам не подходит. Мы отбраковываем таких людей. Вы нам подходите. Вы проявили нужную выдержку, изворотливость, находчивость и даже храбрость. Вы не из болтливых и это огромный плюс. Во время тренировочного задания вы Михаил Аркадьевич, себя зарекомендовали положительно. А теперь посмотрите на все это с другой точки зрения: чтобы понять то или иное столетие, найти нужных людей, необходимо быть заброшенным в него несколько раз.

– Но начинать мою заброску в ГУЛаг.., – я не договорил.

– Все начинают именно с этого, – твёрдо произнёс Штерн. – Но не потому, что нам это необходимо. Это нужно в первую очередь самому резиденту. Представьте себе, что вы оказались не на станции Чёрная, а в колхозе «Светлый путь» Нижегородской области. Сценарий был бы тот же самый. Без паспорта колхозника и справки о командировании на какой-то хозяйственный объект, вас бы точно также арестовали за бродяжничество и отправили по этапу. Никакой разницы, вы не находите?

– Но, погодите, Самуил Александрович! Вы же сами недавно сказали, что даёте резиденту нужные бумаги! – возразил я.

– Даём, – подтвердил Штерн. – Но не сразу и не всегда. Предположим, вы с документами и дипломом бухгалтера прибыли в 1949 год. Благополучно сняли или купили жильё и устроились на работу. Ваша жизнь там окажется крайне скучной и однообразной. И никому не нужной. Какие наблюдения сможет сделать молчаливый и замкнутый бухгалтер из города Н, если кроме дома и конторы, где он работает, он нигде не бывает. Телевидения ещё нет, люди живут сообща, тесно общаясь во дворах и на улице. Ваше затворничество и нелюдимость, непонятное поведение вызовет неподдельный интерес к вашей персоне. А обороты речи? Вы будите говорить иначе. Вы станете использовать в разговоре неизвестные людям слова и целые фразы. Вас начнут подозревать. И всегда найдётся доброхот, который напишет на вас кляузную анонимку в органы, в которой обвинит вас в шпионаже. Или я не прав?

Я был вынужден признать, что Штерн совершенно прав.

– Или, допустим, другая ситуация. Вы попали в самый разгар гражданской войны. Тут белые, там красные, тут бандиты, там самоуправление. Какой мандат вам брать с собой, скажите на милость? Где гарантия, что он вас защитит? А какие вам понадобятся денежные знаки? Керенки? «Сибирки»? Царские рубли? «Пензенки»? Английские фунты? Да в те времена по России ходило больше тридцати видов различных дензнаков, монет и кредитных билетов! Причём за чужие деньги могли и расстрелять, как за улику по подозрению в шпионаже.

Заметив, что я всё понял правильно, Штерн заговорил опять:

– Вот видите как всё непросто. Но зато теперь, когда вы во второй раз окажитесь в 1949 году, вы никогда не сделаете грубой ошибки, за которую придётся платить ценой жизни. Ваше знание особенностей быта тех лет и реалий Прошлого, которые вы там получили настолько объёмно, что их теоретически никак освоить невозможно. Согласны?

– Вполне, – произнёс я, вспомнив многочисленные рассказы людей, с которыми мне довелось пообщаться в Прошлом.

Услышав мой ответ, Штерн продолжал:

– Таким образом, вы легко сможете адаптироваться в Прошлом при вашем новом задании. Тюрьмой вас испугать нельзя. Вы прошли такую хорошую школу выживания, которую невозможно воспроизвести даже на тренировочной базе. Хотя должен признаться, что тренировочной базы у нас не существует. Курсанты изучают всё на практике. Если я не ошибаюсь, то вы освоили в Прошлом даже немецкий пистолет системы «Вальтер» и вождение полуторки ЗИС?

– Да, это так, – подтвердил я.

– Вот видите! – обрадовано заключил Штерн. – На практике все осваивают всё гораздо быстрее! А лишними знания и умения никогда не бывают.

Во время всего монолога Штерна, прерываемого моими короткими фразами, я размышлял. Если ко всему, что рассказывал мне Штерн подходить со всей серьёзностью, то его предложение поработать в Межвременьи было достаточно заманчивым. И вовсе не потому, что оно влекло меня острыми ощущениями или мыслью о спасении человечества. Это было просто интересно! Азарт! Оказаться в чужом мире – разве это не тот стимулятор, который привлекает к играм в огромном количестве геймеров всех стран? Оказаться в чужом мире, пусть виртуальном, уйти от действительности, хотя и на время. А в моём случае виртуальность была самой настоящей действительностью.

– А мои татуировки? – напомнил я.

– Если вы решили от них отказаться, – сказал Штерн. – То я смогу их ликвидировать так быстро, как только вы снимите с себя одежду. Но я вам советую их сохранить. Они могу вам ещё понадобиться.

Я был удовлетворён полученным ответом.

– Считайте, что я почти согласился, – объявил я своё решение. – Что и где я должен подписать?

– Абсолютно ничего! – заверил Штерн. – Это излишне. У нас всё происходит на добровольных началах. Кроме первого раза, конечно.

– Да, – спохватился я. – А каким образом я смогу вернутся обратно?

Штерн развёл руками, как бы извиняясь и прокашлявшись, произнёс:

– Это, к сожалению, самый наш больной вопрос. Вы будите находиться в другом мире пока не умрёте от старости или болезни… Или вас там убьют. Можете, если возникнет необходимость или острое желание покинуть чужое Время закончить жизнь самоубийством. Многие, если видят отсутствие перспективы в их миссии именно так и поступают. Но обратно вы вернётесь в любом случае целым, живым и здоровым. Даже если там потеряете руку или ногу. Я вот, например, из последней командировки в Прошлое вернулся из газовой камеры немецкого концлагеря Треблинка. Пренеприятные ощущения я там испытал в момент смерти, скажу откровенно. Но как бы то ни было, я живой и сижу перед вами!

Да, путь возврата обратно не вселял оптимизма. Впрочем, один раз меня уже убили. Значит всё не так страшно. И прожить сотни лет в различных временах, дано не каждому. Это шанс. Попробовать себя в роли Агасфера? А почему, нет? Всё равно ничего не потеряю. Решено, соглашусь, пожалуй, ещё на один разок.

– Согласен! – наконец сообщил я.

– Я знал, что вы примите положительный ответ! – просиял Штерн. – Готовы к отправке?

– Как уже? – воскликнул я.

– А зачем ждать? – Штерн был несколько недоволен моим вопросом. – Вы – уже агент Межвременья и подчиняетесь его приказам. Цель – 2134 год. Время – за два месяца до начала всемирной ядерной войны. Место – окраина мегаполиса Москва. Задача – больше увидеть и как можно дольше остаться в живых. Удачи вам, Михаил Аркадьевич, и до встречи!

– Стойте! – закричал я. – Подождите! Я психологически ещё не готов к этому!

Но меня что-то ударило в грудь, и я потерял сознание.

ГЛАВА 4. Без определённого места жительства.

"Жил на свете Джонни.

Знаете его?

Не было у Джонни

Ровно ничего!

Нечем подкрепиться,

Нечего надеть,

Не к чему стремиться,

Не о чем жалеть,

Нечего бояться,

Нечего терять...

Весело живется,

Нечего сказать!"

Борис Заходер. «Джонни».

12 июня 2134 года. 11 часов 24 минуты по местному времени.

Где-то там, в Будущем.

                                    ***

Я медленно пришёл в себя. Я лежал на спине и смотрел в голубое небо, слегка припорошенное легкими облачками. Светило яркое солнце, слепя мне глаза, земля была теплая, но что-то, находясь подо мной, неприятно буровило мне спину. Я присел и огляделся вокруг.

Вокруг меня расстилалась, сколько хватало взгляда, огромная свалка. Живописно громоздились горы строительного мусора, которые плавно переходили в холмообразные кучи бытовых и пищевых отходов цивилизации. Печально застывшие остовы старых автомобилей и механизмов, переплетенные в замысловатые фигуры металлического лома, доживали свой век и ржавели среди изношенных автомобильных покрышек и пластиковых бутылок. Настоящее «поле чудес»!

И среди этого брошенного мусора озираясь вокруг, сидел я, одетый в цивильный костюм. Я искренне возрадовался, что наблюдаю сейчас лето, а не зиму. А по времени был где-то полдень и это облегчает мои задачи осмотреться кругом.

Я встал, отряхнул пыль и засохшие апельсиновые корки со своей одежды и побрёл наобум в первую попавшуюся сторону. Мне повезло сразу. Обойдя два холма мусора, я увидел первого человека из Будущего, сидящего на старом, сломанном кресле и проводящего время в занятии чревоугодия. Я подошёл к нему вплотную, внимательно изучая его лицо и одежду.

Это был молодой, плечистый, несколько худощавый малый лет тридцати с небольшим. На меня он смотрел без тени страха, но осмысленно и с некоторым любопытством.

Одет он был в лёгкую летнюю куртку песочного цвета с множеством карманов и такие же штаны и кепи. Эта одежда несколько напоминала мне старую Советскую форму конца восьмидесятых, известную как «афганка», хотя имела чуть другой покрой и расположение карманов. Это мог быть работник свалки или БОМж. Никакой другой человек не выберет себе место для пикника и ленча на помойке. Тем более, что от него я почувствовал исходящий слабый запах спиртного.