Текст книги "Магиран из Прошлого (СИ)"

Автор книги: Екатерина Русак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Мой БТР двигался первым, поэтому я первый заметил встречное движение легковой полицейской машины. Мне объяснения с этими людьми были не к чему, поэтому я крикнул Штыку:

– Валера! Возьми на прицел полицейскую машину. Я сбавляю ход – ты стреляешь!

– Готов к бою! – задорно крикнул Штык в ответ.

Башенное орудие БТР, издав рокочущий грохот, выплюнуло смертоносный снаряд, который разнёс вдребезги, приближающуюся нам навстречу полицейскую машину. Взрывом её разнесло, а останки смело с дороги и опрокинуло в кювет. Поэтому путь оказался свободен, и наша автоколонна весело пролетела мимо. Проехав ещё с пятнадцать километров по шоссе, я начал тормозить и остановился. Колонна встала.

– Ты чего? – не понял Штык.

– Надо! – ответил я. – Я мигом! Внимательно следи за дорогой впереди!

Выбравшись с БТР, я пробежал к автобусу, дверь которого при моём появлении, открылась и взобрался по ступенькам в салон. Оглядев встревоженных людей и детей, которые, не обращая на меня внимания и хрустя бумажками, поедали сладости, громко крикнул:

– Мужики, это касается в первую очередь вас! Водки сколько ящиков набрали? Знаю, что много! Так вот: что бы никто из вас не смел пьянствовать!

– Как же так? – послышались недоумевающие голоса. – Почему? Мы люди теперь свободные...

– Объясняю! – мой голос стал жёстким. – Полицаи ещё в силе и они могут в любой момент обстрелять нас. Пьяный из горящего автобуса может и не успеть выбраться. Если кто хочет сгореть заживо – пожалуйста, пейте на здоровье. И ещё, о семьях своих подумайте! Но я предупреждаю всех и каждого, и напоминаю, что мне не нужны алкоголики! Высажу вон, а скорее всего, расстреляю! Как дважды два – четыре! Понятно? Если понятно, пока мы в дороге, разрешаю пить только пиво по литру на человека, не больше. Обещаю так же, что праздники у нас будут, но не сейчас, позже!

Прослушав мою речь, люди многозначительно переглянулись, но большая часть мужчин и все женщины остались довольны. Я вернулся в БТР и наше движение возобновилось.

Брянск мы решили объехать стороной, пологая, что местная полиция сможет противопоставить нам военной техники побольше и ничего хорошего для нас не получится. Свернув на просёлочную дорогу мы поехали в объезд. Среди Катыньских мужичков нашёлся один водила, который долго проработал дальнобойщиком, и он немного подумав, проложил наш маршрут, при котором можно было не опасаться встреч с полицией. Он же указал место, где лучше всего устроить ночёвку.

Капитан Кривошеев по дороге отстал от нас. Он собирался забрать свою жену и получил исчерпывающие инструкции, где сможет нас нагнать по дороге. Перед расставанием он открыл дверцы своего броневика и, показывая на горы различного оружия, сказал:

– Если что, вам будет, чем защищаться...

Действительно, арсенал, который был у него в машине, выглядел устрашающе. Гранатомёты, ручные пулемёты, снайперские винтовки, автоматы и пистолеты разных марок. Гранаты и патроны. Было даже несколько противотанковых мин. Я догадывался, откуда это оружие. Штык только одобрительно кивал, пока мы перетаскивали всё это вооружение в мой БТР.

– Я буду ждать твоего возвращения! – сказал я, прощаясь. – Не пропадай надолго. Ты мне будешь нужен. Удачи тебе, Николай!

– К чёрту! – ответил он.

13 августа 2134 года. 21 час 04 минуты по местному времени.

Город Нарышкино. Орловская область.

                                 ***

Вы вообще представляете себе цыганский табор? Вот нечто похожее я увидел вечером, когда мы сделали привал и обозначили место ночлега. Начались суетливые хождения людей во всех направлениях, послышались крики о помощи, а смех детей заглушал разговоры взрослых. Кто-то кого-то постоянно искал или звал. Песни не звучали, но музыка тихо играла.

Только тут я почувствовал, что сильно проголодался. Во время пути, в состоянии напряжения, как-то не особо ощущаешь голод. Но потом, когда живот прилипает к позвоночнику, понимаешь, что человек – вечный раб голода. Голодный человек одновременно и жалок и крайне опасен, подобно дикому зверю. Голод мешает сну. Голод отвлекает от всяких мыслей, кроме еды. Голодному не нужна любовь. Ему не нужно ничего, кроме еды.

Всё это я уже когда-то испытал. Но различной еды у нас было больше, чем достаточно. Только оказалось, что её никак невозможно разогреть или сварить простой суп. Никто почему-то не подумал о том, что возникнет необходимость в обычном инструменте. У нас не было топоров и пил. Были только ножи, но ими дерево не свалишь и дров не наколешь. Поэтому всем пришлось ужинать всухомятку, реквизированными продуктами. Но никто особо не жаловался. Хлеб с сыром и копченой колбасой, устроили всех. Запивали это кто молоком, кто соками. Пиво тоже пошло в ход. Подозреваю, что его выпили больше разрешенной мной нормы, но пьяных я не замечал.

Для подсветки нашего лагеря мы использовали фонари, которые питались от автомобильных аккумуляторов. На лесной опушке было хорошо, от леса тянуло свежестью. Но неприятно щекочущий в горле запах дыма всё-таки явственно ощущался. Совсем не хотелось вспоминать о крупных городах, которые сейчас дымили и чадили во множестве. По всему миру, скорее всего, уже начались лесные пожары. Впереди... Не хотелось даже думать об этом.

Лилиана позаботилась о нас, приготовив на ужин кучу бутербродов с всякой всячиной. Женщины принесли к нашему столу  молока и воды в бутылях. Я, Ёж, Штык и Лука впервые собрались снова все вместе за целый день. Мы расселись около моего БТР, и как говорят на Востоке, воздали должное ужину. Остальные переселенцы нам не мешали.

Неожиданно наш разговор коснулся старинных дворянских званий, которые Штык решил вдруг применить к нашему объединению.

– Граф, Барон, Виконт, Маркиз, – начал их перечислять Лука. – Маркграф, Идальго, Шевалье. Ещё слышал, что есть какой-то Видам, только не знаю, что он обозначает.

– Герцог, – добавил Штык.

– Князь. Боярин, – дополнил Ёж.

– Вы всё смешали, – подала голос Лилиана. – Эти титулы должны звучать по-порядку.

– Как? – спросил Штык. – Ты знаешь?

– Ничего сложного нет, – засмеялась Лилиана. – Но в разных странах были различные титулы. Никто из вас почему-то совсем не упомянул восточные титулы. Эмир, например, или Ходжа.

– Давайте послушаем, – предложил я.

Видам оказался древнейшим феодальным титулом Франции, существовавшем ещё до времён династии Каролингов. Это был светский представитель епископа.

– А ты, Валерий, в графы что ли намылился? – спросил Лука Штыка.

– А почему бы и нет? – отозвался тот, с деланным безразличием отбрасывая в сторону пустую пивную банку.

Но наш спор, не успев даже разгореться, решился на удивление просто и быстро. Лилиана подсказала лучший и, пожалуй, оптимальный вариант с самоназванием:

– К чему вообще нам нужна эта западная феодальная система? Мы же русские! Если мы переселенцы Российские, то в старое время нас бы называли казаками.

– А что? – Лука поднял глаза вверх. – Звучит! И по смыслу подходит. Мы в Сибирь едем. Значит, Сибирские казаки!

– Казаков называли по тем рекам, вдоль которых находились их поселения. Кубанские, Донские, Уральские…

– Прекрасно, – мне понравилась эта идея. Тем более, я сам уже определил, что для средневековья, которое нас ожидает в скором времени, нет ничего лучше Древнерусского общества и его экономики. – Лилиана, ты просто умничка!

– Казачка! – поправил меня Лука.

Лилиана зарделась от удовольствия.

– А какие звания носили казаки? – спросил я.– Делились они, по-моему, на курени…

К своему стыду я плохо помнил школьную программу по литературе, а все мои познания о казачьих рангах можно было свести к трём словам: – Полковник Тарас Бульба.

– Это запорожцы на курени делились, – произнёс Ёж. – Зачем нам чужеземные названия? Российские станичники подразделялись на сотни.

– Вот и чудесно! – подхватил Штык.– Первая сотня, хотя и неполная, у нас уже есть. Как буду называться я на казачий манер?

– Лилиана? – Лука перевёл взгляд на девушку. – Твоё слово!

– У них были такие же звания, как в старой царской армии,– ответила она. – Только звучали чуть иначе.

– Вот так и мы будем организовываться, – вставил я.

– Значит графом мне не быть, – Штык поскрёб щёку. – Обидно!

– Да ладно тебе! – миролюбиво произнёс Лука. – Нашёл чему обижаться! Что такое граф? Пузырь заморский! Вот Михаил наш теперь – атаман!

– Постойте,– начал возражать я, но мне не дали договорить.

– Слава атаману! – крикнул, недолго думая, Штык.

Его возглас услышали переселенцы и быстро разобравшись в чём дело, скоро целый хор голосов радостно восклицал:

– Слава нашему атаману! Слава!

Атаман, в моём понимании, был чем-то сродни предводителя ватаги бесшабашных удальцов или шайки разбойников. Это слово я не воспринимал с должным почтением. А зря. Чуть позже я понял, как я ошибался.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

                     ВЫЖИТЬ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ.

"...сорвись все звезды с небосвода,

исчезни местность,

все же не оставлена свобода,

чья дочь – словесность.

Она, пока есть в горле влага,

не без приюта.

Скрипи, перо. Черней, бумага.

Лети, минута".

Иосиф Бродский.

ГЛАВА 15. Никто не искал лёгкого пути.

14 августа 2134 года. 07 часов 25 минуты по местному времени.

Город Нарышкино. Орловская область.

                                 ***

Николая Кривошеева я увидел утром, когда наша походная колонна пустилась в дальнейший путь. Его бронемашина стояла на дороге в километре от того места, где мы ночевали. Не имея возможности связаться с нами, как как связь не работала, он посчитал за лучшее дождаться нас на проезжей дороге. Он рассчитал правильно и действительно встретил нас. Я сразу остановил БТР и вышел к нему навстречу. Мы дружески приветствовали друг друга. Я первым делом спросил его:

– У тебя всё в порядке?

Он утвердительно качнул головой:

– Всё хорошо. Обошлось. Забрал жену, ребёнка и тёщу. Вот и вся моя семья в сборе!

Он выглядел уставшим, но был доволен. Глядя на него, я подумал, а много ли надо человеку для счастья? Нет, пожалуйста не говорите, что много, начиная перечислять мне удобства и списки различных вещей и предметов. Это счастье мещанина, который безвылазно живёт в одном месте и настолько прирастает к своему окружению, что его мир рушится, если он потеряет что-то. Мещанин порой не видит и не понимает свою родню. Родственники для него – его конкуренты, нарушающие гармонию его вещевого окружения. Для человека, у которого нет ничего, таких проблем не возникает, а самым дорогим для него является его семья.

У меня в этом мире не было ничего и никого. Но я был тут чужим человеком и поэтому не мог испытывать чувство зависти.Сказал в ответ:

– Я рад за тебя, Николай! У нас тоже все спокойно. На привале поговорим. Занимай своё место в колонне и в путь.

Теперь мы и остальные люди, проведя ночь в лесу, были научены первым опытом. Сразу появились мысли о тех вещах, которых нам недоставало. Теперь проезжая через мелкие поселения, мы брали в магазинах не только крайне нужные нам вещи, но и то, что могло бы пригодиться в будущем.

По дороге к нам присоединились ещё две семьи в полном составе. Но всё равно, количество людей, которые последовали за нами было слишком недостаточным.Поэтому я решил сделать очередную остановку на ночь в каком-нибудь маленьком городке, что бы увлечь за собой массы. Тем более в небольших магазинах, кроме продуктов было трудно что-либо найти. Мне, для грабежа были нужны специализированные магазины. Нам нужен был ещё один автобус, обязательно исправный бензовоз, потому что в пути могли возникнуть проблемы с горючим, желательно ещё один фуражный трейлер.

Впереди тянулись хлебные поля и поля засеянные сахарной свёклой. Встречались так же поля с созревающим подсолнечником. Небольшие лесопосадки и одиночные строения разнообразили пейзаж.

Всё вокруг, залитое жарким августовским солнцем, казалось находилось в какой-то дрёме, разрушения причиненные стране войной совсем не затронули этого благодатного края, оставшегося до этого времени Российской житницей.

Глядя на всю эту красоту и богатства черноземья южных окраин России,становилось даже обидно, что ей владеют лишь некоторые «избранные» представители класса Б, которые посчитали, что им принадлежит весь мир, а все остальные люди – ничтожные создания, которым абсолютно чуждо чувство прекрасного, что они совершенно не хотят жить по-человечески, что они не хотят любить и быть любимыми, что они вообще не умеют мечтать, не испытывают боль и не нуждаются в крове, как бродячие собаки...

Вечером, когда мы остановились на ночёвку, Николай принёс мне завёрнутую в ткань гитару.

– Это подарок! – сказал он.

Я поблагодарил его и принял в руки инструмент. Гитара была старая, но не рассохлась от времени, её звучание было вполне удовлетворительное. Для концерта она не годилась, но что бы исполнять песни у костра, вполне пригодна. Я взял несколько аккордов, задумчиво послушал звук струн. Мне понравилось.

– Откуда она? – спросил я.

– От отца досталась, – объяснил Николай. – Таких гитар уже не делают нигде во всём мире.

Я тронул струны:

– Тихо как в раю – звёзды над местечком высоки и ярки

Я себе пою, я себе крою.

Опустилась ночь, отдохните, дети, день был очень жаркий

За стежком стежок, грошик стал тяжёл, ой вэй, – запел я негромко. Но сразу в лагере наступила тишина. Меня услышали все.

– Было время, были силы, да уже не то

Годы волосы скосили, вытерли моё пальто

Жил один еврей, так он сказал, что всё проходит.

Солнце тоже, вэй, садится на закате дня,

Но оно ещё родится, жаль, что не в пример меня

Кто же будет одевать их всех потом по моде?

Девочка моя, завтра утром ты опять ко мне вернёшься

Милая моя, фэйгалэ моя.

Грустноглазая, папа в ушко майзу скажет, засмеёшься

Люди разные и песни разные, ой вэй.

Будет день и будет пища – жить не торопись

Иногда богаче нищий, тот, кто не успел скопить,

Тот, кого уже никто нигде ничем не держит.

Нитка, бархат да иголки – вот и все дела,

Да ещё талмуд на полке – так бы жизнь шла и шла

Только солнце вижу я всё реже, реже1...

Я умолк и наступила тишина. Люди по-прежнему молчали, услышав эту старую песню. Они, в своём большинстве никогда не посещавшие концертов, слышавшие в своей жизни только электронную музыку, были в каком-то тихом восторге от живого исполнения. Но я чувствовал в этом молчании невысказанную благодарность толпы.

И решил усилить эффект, запев новую песню, которая по моему мнению будет понятна и близка всем слушателям:

– Я начал жить в трущобах городских,

И добрых слов я не слыхал...

Когда ласкали вы детей своих,

Я есть просил, я замерзал2.

Я исполнил всего лишь две эти песни, но люди, которые меня сейчас слушали, сделали правильные выводы. Я постарался раскрыть в них то, что должен чувствовать лишённый всего в жизни человек, мечтающий о малом счастье. Переселенцы поголовно были такими же как и мы, и моё исполнение песен задело струны их души и всколыхнули человеческие чувства. Я и мои друзья по ИТЛ сразу перестали быть для них чужими. Они поняли, кто мы. Они поняли, кто я. Меня перестали бояться, но стали уважать.

– Дядя Миша, а ты можешь мне спеть колыбельную? – пробившись вперёд, спросила меня та девочка, которая уже спрашивала меня про еду в городе Глинщево. Но её мать быстро оттащила ребёнка от меня и стала внушать, что к дяде-командиру нельзя приставать.

– Ты хорошо поёшь! – одобрительно заметил Лука.

– Где ты этому научился? – спросил Штык.– И молчал!

– А ещё споёшь? – попросила Лилиана. – Пожалуйста!

Но спеть в этот вечер мне больше не представился случай. Переселенцы вместо того, что бы разойтись и заниматься своими делами, окружили меня.

Я не хотел продолжать жить жизнью разбойника. Если я раньше вынужденно играл эту роль, то теперь такой необходимости не было.

Зато теперь, я, сидя у костра на каком-то ящике из под консервов, отвечал на многочисленные вопросы переселенцев. Вопросов было много, они касались самых различных сторон дальнейшей жизни и далеко не на все у меня был готовый ответ.

Да, мы едем в Сибирь. Подальше от радиации и болезней, которые она вызывает. Где будем жить? Построим тёплые дома конечно! Еды у нас хватит на год, не меньше. Продуктов мы ещё запасём на несколько лет вперёд. Потом разведём огороды, сады посадим. Правительство у нас будет своё, казачье. Вы не ошиблись. Я теперь казачий атаман. Атаман походный. А вы все теперь казаки и казачки. На полном серьёзе конечно. Нет, без организации никак нельзя. И врачи у нас будут, у которых лечиться будет можно. А школу для детей мы организуем свою и учить их будем долго и не так как учились вы. Вы мало учились, поэтому даже не знаете, где Сибирь находится... Не холодно за Уралом! Я сорок с лишним лет прожил там и не замёрз. Печи русские будем из кирпича складывать. Нет-нет, русская печь – это не буржуйка железная. Русская печь в мороз тепло двое суток держать может, если её правильно сложить. Нет, я сам не умею их класть. А книги на что? В них можно прочитать, как это можно сделать. И книги найдём! Всё у нас будет. И коровы и козы тоже. Молоко коровье вы никогда не пили? Жалко. Сухое молоко – это химический продукт. А раньше было не так. Съел четыре блина с животным маслом и густой сметаной и сыт целый день. Когда это было? Давно. Но почему бы и нам всем так не жить? Кто нам помешает? Полицаев, этих эксплуататоров и кровососов, мы всех перебьём как бешеных собак. Для этого мы технику военную и оружие собираем. А вы как думали? Мы будем защищать свою свободу и не позволим какому-то мерину-бездельнику сесть опять нам, свободным казакам, на шею.

Вот примерно такой обстоятельный получился у меня первый разговор со станичниками. Я так теперь называть переселенцев буду. Всё-таки мы обозначили называть себя казаками. Не все мне поверили. Обязательно найдётся два-три человека, которых трудно убедить. Но они погоду не делают. Главное – заразить толпу общей идеей, раскачать её, показать ей путь.

Но этот разговор сразу перешёл в первое собрание узкого казачьего круга, которое я организовал безотлагательно. Кроме меня в нём приняли участие Валера Штык, Николай Кривошеев, Станислав Лука, Евгений Ёж и Лилиана.

14 августа 2134 года. 22 часа 48 минут по местному времени.

Орловская область.

                                 ***

С помощью Лилианы мы легко и быстро разобрались, что представляют собой казачьи звания и чины в начале двадцатого века.

Рядовой солдат назывался казак. То есть любой казак, достигший совершеннолетия, сразу становился рядовым. С рядового начинались нижние чины. У казака был чистый погон.

Ефрейтору соответствовал приказный, который имел одну лычку.

Унтер-офицерам или сержантам  соответствовали два звания: младшего урядника и старшего урядника. Они носили на погонах две и три поперечные лычки.

К фельдфебелю или к армейскому старшине приравнивался вахмистр. Широкая лычка на погоне.

Звание прапорщик именовалось подхорунжий, который носил на погоне одну звёздочку.

Далее, после низших чинов шли младшие офицеры, или как их тогда называли обер-офицеры.

Лейтенант – хорунжий. Погоны его были с одним просветом и двумя звёздочками.

Старший лейтенант назывался сотником. Он носил на погонах три звёздочки. Но командовал полусотней.

Капитан назывался – подъесаул, командовал казачьей сотней. Погоны имел с четырьмя звёздочками.

Майорское звание обозначалось словом – есаул. Нечто вроде комбата, под командованием которого могло быть от трёх до шести сотен казаков. Зато на погонах у него звёздочек не было.

Далее следовали штаб-офицеры или старшие офицеры.

Подполковник. Он назывался  – войсковой старшина. Носил погоны с двумя голубыми просветами на серебряном поле и тремя звездами

Полковник. Командир полка. Погоны тоже с двумя просветами, но без звёздочек.

Атаман Походный. Это было генеральское звание.

Атаман Наказной – Начальник над всеми казаками Краевого уровня. Например, Донского казачества.

– Если я с этого часа называюсь Атаман Походный, – такими словами начал я совет. – То это означает, что мой ранг соответствует званию генерал-майора? Правильно я понимаю?

– Правильно, атаман, – подтвердил Лука, растянув по привычке рот в улыбке. – Не больше, не меньше.

– Значит, считаю напомнить казакам, что я являюсь командующим нашим воинством и моё слово остаётся решающим. Первым делом я решил распределить должностные обязанности между старшинами. То есть, всеми вами. Я один ничего не сделаю, если вы все не будите помогать мне.

Я обвёл глазами всех. Сделал небольшую паузу.

– Николай, – обратился я к капитану Кривошееву. – Поскольку среди нас ты самый сведущий в воинском деле человек и имеешь боевой опыт, то назначаешься есаулом, в обязанности которого будет входить боевое обеспечение нашего воинства, охрана колонны во время движения, а в дальнейшем охрана лагеря и границ нашего поселения. Нужно обязательно просчитать, сколько нам будет необходимо техники и оружия. Как всё это лучше хранить и эксплуатировать. Нас пока немного, но с каждым днём будет становиться всё больше. Формально все взрослые мужчины могут взять в руки оружие, но на практике это не так. Среди нас только трое, кто имеет навыки боя. Это ты, я и Валера Штык. Валера служил в армии, хорошо знает артустановку и пулемёт. Я тоже служил, но уступаю Штыку в умении владения оружием. Николай, ты понимаешь, что, не считая меня, у тебя сейчас под началом всего один полноценный боец?

– Понимаю, – спокойным тоном ответил бывший капитан Кривошеев, ставший есаулом. – Сколько людей из казаков для мобилизации я смогу использовать?

Мне понравился его деловой подход.

– У нас ещё восемнадцать мужчин, не считая нас. Четверых из них присмотри себе сам. Пятый будет Валера Штык.

– Добро! – согласился Кривошеев. – Завтра выберу себе людей.

– Может быть проще всем сразу раздать оружие? – спросил Ёж. – У нас его хватит на всех.

– Нет, – возразил новоиспечённый есаул. – Не годиться! Стрелять человека можно научить за час, но даже за месяц его нельзя сделать солдатом. Этому нужно упорно учиться, как и всему другому. С другой стороны нельзя всех людей готовить к войне. Нам, как я понимаю, многое нужно построить. Подготовка к предстоящей зиме – тоже очень важное дело. Нам необходимы жилища. Но предложение хорошее. Каждый из казаков должен пройти обязательную краткую военную подготовку. Иногда успех в бою может решить плотный огонь.

Я согласно кивнул.

– А я? – спросил Штык.

– Ты назначаешься на должность вахмистр. Будешь отвечать за наших солдат.

– То есть, я по званию всего лишь старшина? – протянул Штык.

– Не всего лишь, а казацкий вахмистр. Второе лицо в нашей армии, – ответил я. Армия у нас небольшая. Это пока. Когда разрастётся, тогда получишь повышение, – пообещал я. – Но для этого тебе придётся здорово потрудиться. А если военная служба тебя не устраивает, то по приезду за Урал, можешь заняться любым другим делом. Хочешь быть старшиной рыбацкой артели?

– Нет, служба меня устраивает,– произнёс Штык, не соблазнённой такой перспективой. – Я не возражаю.

– Вот и хорошо! – с удовлетворением заметил я и обратился к Луке: – Теперь ты, Станислав! Ты как-то хвастался, что механизмы хорошо знаешь. Поэтому ты назначаешься как и Штык вахмистром и твоя главная задача, это водители и техническая исправность нашей автоколонны. На тебе контроль за горючим. Кроме того нам обязательно нужен бензовоз. Может быть, пустые металлические бочки, в которые можно залить запас топлива. Не знаю. Это поручение ложится на тебя. В дальнейшем ремонт техники. Поэтому смотри, какие нам необходимы инструменты и запчасти. Подумай хорошо. Мы не можем стоять на месте. Нужно забирать с собой то, что можно достать по дороге. Кто знает, сможем ли мы это ещё где найти?

– Я понял, Атаман, – сказал Лука и запустив руку в карман, вытащил из него документ. – Вот мы сейчас и посмотрим, что и как!

Лука что-то включил и я снова увидел завораживающую объёмную карту-голограмму местности. Это был трофейный документ уничтоженного нами андроида, называвшего себя прокурором Балдеевым.

– Вот и вот, – показал Лука на карте два места пальцем. – Здесь, у нас  по-пути, есть две небольшие моторизованные воинские части, где можно разжиться техникой и запчастями.

– Это достаточно опасно! – сказал есаул Кривошеев. – Могут обстрелять. Тогда придётся брать с боем. Никто нам ничего просто так не даст.

– Если там остались ещё люди, – рассмеялся Лука.

– Да, пожалуй, – согласился Кривошеев. – Возможно, мы застанем воинскую часть, где всё брошено. А может и нет.

– Зачем гадать? – вмешался Штык. – Приедем и узнаем!

– Точно! – согласился я, чуть сожалея, что Лука быстро выключил документ и карта исчезла.– Евгений, теперь твоя задача!

– Слушаю, атаман! – ответил Ёж.

– Ты тоже получаешь звание вахмистр и твоя задача пока будет учёт всех остальных реквизированных ценностей. Продуктов, одежды, медикаментов. Особенно медикаментов. Никто из нас не знает, сколько и каких лекарств нам понадобиться. Думаю, что одной ватой и бинтами нам не обойтись. Ты специалист в этом вопросе, аптекарь по образованию. Думай и решай сам.

– Будет исполнено, атаман! – Ёж достал из кармана свой документ и тут же начал делать набор текста.

Я посмотрел на Лилиану, которая сидела чуть в стороне и внимательно слушала наш разговор. Не помню, что казачкам присваивались воинские звания при царском режиме, но в моём времени девушки учились в кадетских корпусах, в военных училищах и довольно часто носили погоны различных государственных структур и ведомств. Не таких, как метрополитен, разумеется.

Впрочем, тут, в Будущем, все женщины класса Б имели военные звания. Поэтому, моим словам, никто из присутствующих не удивился:

– Лилиана, ты получаешь звание младшего урядника. Твоя забота – дети. На новом месте, когда мы построим школу, ты займешься педагогикой, а пока следи за сохранностью детей, перепиши их, узнай о них всё, что сможешь. Нам скоро будет дорог каждый человек.

– Да, Михаил! – ответила она тусклым голосом.

Я внимательно посмотрел на неё:

– Ты как будто не рада?

– Да нет, я очень рада. Это я о своём...

– Какие будут вопросы, господа казаки? – спросил я.

– Есть один вопрос, – сказал есаул Кривошеев. – По поводу нашей одежды.

– Давай! – разрешил я.

– У нас должна быть одинаковая одежда, – предложил Кривошеев. – В любом городке можно спутать своих и чужих. Если случится какое-нибудь вооружённое столкновение, в перестрелке легко перепутать своих и чужих.

– Разумно! Какую же одежду предлагаешь ты нам надеть? – спросил я. – В моём полицейском наряде, как видишь, намного безопаснее ехать.

– Это так, но всех остальных нужно одеть как-то одинаково. Или отличительные повязки, может быть, на рукава одеть.

– Присяга войску казацкому должна быть! – вдруг воскликнул Штык.

– Верно! – подтвердил Кривошеев. – Присяга действительно нам нужна. Иначе мы не казачье военное объединение, а обычная ватага.

– И знамя нам тоже нужно! – добавил Штык.

– И герб! – прибавил Ёж.

– Мы подумаем над этим в скором времени, – улыбнулся я.

– Нам нужен врач! – сказала Лилиана. – Хирург. Это намного важнее.

Мы, услышав это, сразу примолкли. Но посмотрели на Лилиану многозначительно. Мы в самом деле, как дети малые, начали играть в войну, но не позаботились о спасении раненых. Тех, которые когда-нибудь у нас появятся. Ранен может быть и любой из нас...

Молодец, Лилиана! Лихо всех нас за пояс заткнула!

Я укорил себя за промах, но порадовался тому, что меня окружают далеко неглупые люди, которым не чуждо чувство коллективизма и ответственности.

–

1. Песня Михаила Шуфутинского «Еврейский портной».

2. Песня «Генералы песчаных карьеров».

ГЛАВА 16. Атаман Походный.

15 августа 2134 года. 07 часов 12 минут по местному времени.

Орловская область.

                                 ***

Утром, когда я брился в ожидании завтрака, я снова заметил шуструю девочку, которая играла невдалеке от меня и старательно делала вид, что меня не замечает.

– Дядя Миша, а ты теперь наш атаман? – спросила она, остановившись напротив меня.

– Атаман, – подтвердил я. – Но ты знаешь, как меня зовут, а я твоего имени не знаю.

– Меня зовут Настя! – ответила она и тут же задала мне вопрос:

– Ты раньше был артистом? Ты хорошо поёшь. Папа и мама тебя хвалили.

– Нет, артистом, Настя, я не был. Я сначала работал в Москве, а потом пошёл в армию.

– Жалко! – она огорчилась.

– Как приедем на новое место, я тебе фокусы покажу! – пообещал я. – Тебе и всем остальным детям.

– Правда? – её лицо озарила радость. – А говоришь, что ты не артист!

– Пускай артист! – развеселился я.

– Дядя Миша, а хочешь, я тебе расскажу свой секрет? – вдруг спросила она.

– Секрет? – переспросил я и сказал: – но секрет потому и является секретом, что о нём никто не знает. А если узнаю я, то он уже не будет секретом.

– Будет! – она не согласилась со мной. – Если ты никому о нём не расскажешь! А ты не расскажешь?

– Обещаю, что сохраню эту тайну в секрете! – пообещал я.

– Слушай, – она сделала таинственное лицо. – Я когда уезжала из дома, то взяла с собой домового. И он путешествует с нами. Даже моя мама про это ничего не знает. Вот!

Одни люди верят в домовых, другие нет. Я лично верю и вот после какой истории, произошедшей со мной. Однажды мне довелось оказаться в загородном домике со своей женой и детьми. Дети играли на улице, а мы с женой сидели за столом на кухне и пили чай. Вдруг я услышал звон, как будто монетка покатилась по полу. Я спросил жену, почему она деньги роняет, но жена заявила, что это не она, а монета, скорее всего, выпала из моего кармана. Но в моих карманах спортивных брюк никаких денег не было. На полу я действительно нашёл обыкновенную мелкую монету. Вторая монета ударилась о стол и со звоном покатилась на пол. Наши руки лежали на столе и каждый из нас видел, что никто из нас не подкидывал монету вверх. Она упала с потолка! С ровного и гладкого потолка. Кто её посадил на клей и зачем? Мы с женой, как по команде, подняли головы вверх, и я стал свидетелем настоящего чуда! Прямо над нашим столом, на потолке было заметно крохотное серое сгущение дыма или плотного пара, в котором начала отчётливо проявляться третья монета. Когда туман полностью исчез, оформившаяся монетка полетела вниз! Мы сидели и заворожено смотрели на потолок, но больше ничего не произошло. Так я впервые стал очевидцем необъяснимого с точки зрения физики, процесса материализации вещества, который я назвал «играми домового».

Поэтому спросил Настю вполне серьёзно:

– И ты с ним дружишь?

– Конечно! – она казалась, говорила вполне искренне и правдиво. – Мы даже разговариваем с ним.

– Как? Неужели он по-русски говорит?