Текст книги "Магиран из Прошлого (СИ)"

Автор книги: Екатерина Русак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– Судьба России, её будущее находится в наших руках, господин Водопьянов! – возразил я. – Вот для этого я к Вам и приехал. Я хочу предложить вам следующее…

– Подождите! – перебил он меня. – Давайте переговорим с вами не здесь, у меня. Мелкий снег и холодный ветер не самое лучшее место, что бы разговаривать о таких серьёзных вещах.

В сопровождении Кривошеева я оказался у Водопьянова дома, в воинской части, где мы продолжили разговор уже втроём.

Действительно, есаул Кривошеев в короткое время сумел доказать майору Водопьянову, что лучший вариант для него – это переход в ряды казачества. России больше нет, но Иркутская область – это тоже её часть. И по-прежнему выполняя свой долг, Водопьянов будет служить Отечеству, только в другой форме и в ином качестве.

Коньяк, который мы привезли с собой, тоже неожиданно стал нашим союзником.

– Какую же должность вы можете мне предложить, Атаман? – спросил Водопьянов. Он был не сильно пьян, но под хмельком.

– Старая власть России совсем не ценила вас, майор, – ответил я. – Ветерана двух войн, человека прослужившего более двадцати лет. Напрасно. Но я хочу, и я могу исправить эту несправедливость. Вас устроит звание полковника и начальника штаба комитета обороны Иркутской Казачьей Республики?

– Как? – вымолвил он и замолк, поражённый высотой предложенной ему должности.

– Выше идёт Атаман Походный, – напомнил я. – Это моя должность. Я не могу сделать вас равным по званию себе.

Неожиданно в комнату вошла жена Водопьянова. Она посмотрела на меня, потом на своего мужа и сказала:

– Валентин, соглашайся! Господин Рабер абсолютно прав! Ты все равно был в черном списке. Десять лет я ежедневно ждала твоего ареста. Теперь жизнь совсем другая. Что ты теряешь?

И я сразу понял, что она подслушивала за дверью.

– Выбор у меня небольшой, должен согласиться. А другие мои офицеры и солдаты? Они куда пойдут?

– Они тоже перейдут в казаки и будут служить в армии так же, как и прежде. Но мы со своей стороны готовы обеспечивать их продовольствием и вещами первой необходимости. Они же тоже будут казаками!

– Но у меня в части служат восемнадцать калмыков!

Видимо в его неправильном представлении, казаком мог называться лишь русский.

– Казаки – интернациональное объединение! – парировал я. – Какая разница?

И Водопьянов сдался под напором коньячных паров, наших приведённых аргументов и требований своей жены.

Водопьянову я поставил условие, что он в ближайшее время переедет в Карымск и будет жить там. Он согласился.

Так, без единого выстрела я стал обладателем воинского подразделения. Из этой воинской части лишь двое контрактников не захотели присягать мне на верность. Они уехали, но их никто не задерживал.

От Водопьянова я узнал о существовании ещё двух подобных воинских частей.

Колесо событий вращалось в бешеном темпе.

                                      ***

До конца нового года все мы активно занимались вербовкой в казаки местных жителей.

Мы устанавливали всё новые и новые связи в области, строили планы дальнейшей жизни людей, определяли объемы нужных работ, подсчитывали технику, людей и доставшиеся нам в наследство природные и материальные ресурсы. Не все, конечно, люди верили нам. Но таких было меньшинство. Основная масса людей, которых мы встречали, теперь искала у нас защиты и надеялась на нашу помощь. Скорее всего, наше казачье движение сильно импонировало простым людям, мечтавшим о свободе и независимости от правящих классов. Именно казачье движение в Иркутской области не дало возможности разгуляться отдельным бандитским формированиям, которые попытались в начале времени безвластия взять управление в свои руки.

Иркутская область окончательно стала Казачьей республикой.

Мы вели нескончаемые разговоры, мы мечтали, мы радовались жизни. Мы жили.

За несколько дней до нового года Лилиана стала моей законной женой.

– Днем люби работу, а ночью – жену! – это было одно из многих пожеланий, кроме традиционных обычных.

Уже вечером, взяв гитару в руки, я негромко исполнил лично для Лилианы песню из неизвестного ей репертуара Михаила Шуфутинского «Сингарелла». Я в ней заменил только имя, но, по-моему, получилось совсем неплохо.

Лилиана, Лилиана,

Как глаза твои сверкают,

От чего стучит так сердце,

От чего оно так тает.

Лилиана, Лилиана.

...

...

Лилиана, Лилиана,

Под гитару в брызгах винных,

Я твоё целую тело

Страсть ползет дорогой длинной.

Лилиана, Лилиана.

Этой песней мной всё уже сказано. Кто не понял – увольте меня рассказывать интимные подробности своей первой брачной ночи…

Только один главный вопрос постоянно не давал мне покоя. Самуил Штерн говорил мне про Апокалипсис. Но я не наблюдал ничего подобного. Я не видел, что наступает Конец света, о котором он мне рассказывал. Тем более Штерн покинул это время раньше. О чём он вообще говорил? Я не понимал. Но очень хотел знать, что он имел ввиду.

Признаюсь, мне очень хотелось посмотреть что представляет собой Армагеддон.

Что же, поживём – увидим!

Глава 29. Начало конца.

12 февраля 2134 года.  13 часов 18 минут по местному времени.

Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.

                                      ***

Беда всегда приходит незаметно, её не ждёшь, но она приходит. Мы ждали войны с Красноярской республикой, но её вооруженные формирования нас не тревожили. Наоборот, судя по слухам, которые приходили оттуда, никто воевать с нами и не помышлял.

– Доктор, от чего умер этот человек? – спросил я.

Мне было интересно и немного тревожно. У нас умер один из казаков. Молодой, полный сил и здоровья человек. Умер внезапно. Люди видели, как он вдруг застыл и рухнул на землю. Когда его попытались привести в чувство, оказалось, что он мёртв.

Никто не понял, что произошло.

– Необходимо сделать вскрытие, – ответил доктор. – Я хотя и хирург, не патологоанатом, но мне нужно обязательно убедиться, что не инфекционная болезнь явилась этому причиной…

– Готовьте тело, – согласился я. – Ледовый будет присутствовать на вскрытии наблюдателем.

– Вы не доверяете мне, Михаил Аркадьевич?

– Не то, совсем не то, – поморщился я. – Ледовый будет проводить следствие, если вы, доктор, ничего не найдёте, объясняющее причину смерти или, наоборот, найдёте нечто подозрительное. А для этого Максиму Юрьевичу необходимо самому лично ознакомиться с состоянием внутренних органов покойника.

Он согласился с моими доводами.

Ледовый Максим явился, и они вдвоём с доктором занялись телом умершего казака.

– Протокол патанатомического вскрытия трупа. Записывайте Максим Юрьевич, – произнёс доктор и, собравшись с духом, сделал глубокий разрез трупа, рассекая мягкие ткани  от гортани до паха. Он разрезал фасции, вскрыл грудную клетку…

– Признаков гнилостного разложения не отмечается, – говорил доктор в процессе работы. – Инородных тел в гортани и брюшной полости нет… Сердце не увеличено… Печень в пределах нормы, следов некроза не наблюдается...

Ледовый всё это аккуратно записывал, суммируя полученные данные.

Наконец доктор отложил нож в сторону:

– Всё!

– И это всё, что вы можете сказать, доктор? – Ледовый повертел блокнот в руке. – Вы ничего не сообщили мне о возможной причине наступившей смерти.

– Я не обнаружил никаких внутренних нарушений. Все органы в порядке. Нужны ещё гистологические данные, – добавил доктор. – Но для их проведения необходимо время.

– Отравление? – осведомился Ледовый.

– Исключено! – отрезал доктор. – Здесь есть опасные ягоды, но сейчас зима. И потом, чтобы отравиться ими, их нужно съесть очень много. А следов отравления в желудке я не обнаруживаю. Отравление, как правило, сопровождается рвотой, коматозным состоянием... Этого нет.

Но время, отведенное доктором для анализов,  решительно ничего не дало нового. Следствие, которое проводил Ледовый, тоже зашло в тупик.

Доктор недоумевал:

– Я вижу, что у всех моих больных в анализах присутствует  лимфопения и лейкопения. А также резкое повышение числа эозинофилов…

– И что это означает? – вопросил я.

– СПИД, вероятно, – уклончиво ответил он.

Что это такое я знал. Поэтому спросил:

– Что, все одновременно заболели СПИДом? Как такое возможно? И почему?

– Не знаю, – ответил он. – Это скорее всего не СПИД, но симптомы очень сходные…

У нас за короткое время умерло уже пять человек. И появлялись всё новые больные, хотя наши доктора не могли объяснить причину их болезни и смерти. Умирали совершенно здоровые люди. С нами со всеми происходило что-то нехорошее. И моя бедная Лилиана заболела тоже.

Она лежала на постели бледная.

– Почему такая горькая вода? – спросила меня Лилиана. – У неё какой-то неприятный привкус.

– Ты, наверное, болеешь, – ответил я. – У больных людей всегда меняется вкусовые ощущения.

– Не знаю. Может быть… Дышать тяжело... Мишенька, я сочинила стихи. Хочешь послушать? – спросила она слабым голосом.

– Хочу, – согласился я, присаживаясь на табурет рядом с её кроватью.

– Тогда слушай…

Вот старый дом. Открыта дверь.

Что увидала я?

друг милый мой, поверь,

Кусок небытия!

На стенах пыль и на полах,

И нет на ней следов.

След паутины в двух углах,

В безмолвии годов.

Свет, словно мутный дым реки;

Вливается в окно.

Он падает на куклу без руки;

Забытую давно.

Игрушка взрослых и детей;

Она была мила.

Но в череде минувших дней,

Вдруг стала не нужна.

Вся жизнь – игра, она уйдет,

Был прав Вильям Шекспир.

И нас как эту куклу изорвет,

Этот жестокий мир1…

Я слушал эти стихи, и мне становилось жаль Лилиану, которая между тем изложила в нескольких строках жестокую правду, которая нас окружала в действительности. Она словно соприкоснулась с гранью жизни и смерти… На ум мне пришло стихотворное окончание, которое я зачитал ей:

– Иные люди в солнца свете,

Все видят мрачно на планете!

Она слабо улыбнулась мне в ответ и произнесла:

– Я люблю тебя, Мишенька!

– Лилиана, я тоже люблю тебя! – ответил я.

Хотя я не подавал вида, мне хотелось плакать от собственного бессилия.

20 февраля 2134 года.  18 часов 25 минут по местному времени.

Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.

                                      ***

Я в сопровождении есаула Кривошеева и Штыка приехал в бункер к Симеону Штерну. Мне были нужны новые данные исследований, которые он проводил в одиночестве.

– Я провёл эмиссионный спектральный анализ, – заговорил Симеон Штерн. – Мне необходимо было уточнить: какие ещё атомы вещества присутствуют в соединениях йода.

Он выдержал короткую паузу.

– Насколько известно мне, – сказал Симеон, держа в руке исписанные химическими формулами и вычислениями листы бумаги – кристаллическая решетка йода всегда ромбическая. В этом можно легко убедиться с помощью рентгеноструктурного анализа. Но, работая над этими двумя веществами – солью и йодом и тремя образующими их химическими элементами – натрием, хлором и йодом я нашёл нечто непонятное для меня. Совершенно непонятное!

Небольшой эксперимент фотоядерной реакции проведённый мной с изотопом йода 129 с временем жизни 105 лет, который преобразуется в изотоп 128 йода с временем жизни всего в 25 минут. Последний изотоп йода распадается в стабильный изотоп инертного газа ксенона 128. Так должно быть. Но всё происходит совсем не так!

Во всех полученных мной формулах присутствуют какие-то чужеродные непонятные соединения, нагромождения ионов, радикалов… они присутствуют везде, откуда?

Изотоп Йода 128 вместо положенных двадцати минут распадается за восемь! Из тридцати семи  известных изотопов йода, только один, 127, стабилен. Но, как лично наблюдаю я, он тоже оказался подвержен распаду. Я не нахожу причину. Но наблюдаю этот факт. И это сводит меня с ума!

Симеон выпалив это, возбуждённо заговорил снова:

– При разложении способом электролиза поваренной соли с целью ее анализа я провёл свои исследования неоднократно и с разными её количествами. Любой химик вам скажет, что можно провести этот опыт бесчисленное множество раз, но при этом всегда натрий и хлор выделяются в одинаковой весовой пропорции – 46:71. Этому не противоречит и таблица Менделеева. Атомный вес вещества и молярные массы всегда будут пропорциональны вышеназванным числам. Я вроде не сложно объясняю, это должно быть всем понятно?

Я кивнул. То, что пока говорил Симеон Штерн, в принципе не выходило за рамки общеобразовательной химии.

Максим Ледовый усиленно морщил лоб, пытаясь правильно понять, что это означает. Николай задумчиво смотрел куда-то на потолок, напоминая мне студента, который своим видом пытается всем доказать, что он знает, но нечаянно забыл. Только один Штык честно таращил непонимающие глаза на Симеона и даже не пытался что-либо понять. Слово «химия» для него было каким-то далёким туманным определением, не имеющим большого смысла. Впрочем, его не в чем упрекать. Его не разрешили учиться этому.

Симеон заметил наше тягостное раздумье.

– Я тебя прекрасно понял, – сказал я. – Продолжай. Можно со специальными терминами. Я пойму или постараюсь понять.

– Нет, – Симеон покачал головой. – Я скажу так, что бы всем сразу стало понятно. Нам всем очень не повезло. Произошло что-то непоправимое. Страшное. Случилась ужасная беда! И из неё нам не выбраться.

– Что случилось? Что? – закричали мы хором. Симеон даже отшатнулся от нас, испугавшись крика.

– Кричать бесполезно, – сказал он. – Вы готовы услышать, что ждёт нас всех?

– Говори, не тяни! – громко сказал Штык и прибавил два-три ругательства.

– Мы обречены, и мы все скоро умрём, – с болью произнёс Симеон Штерн. – Всё дело в окружающем нас мире. Химические элементы почему-то начали очень быстро распадаться, переходя от сложных форм к самым простым, и всё происходит это крайне быстро.  Скажу, что окружающий нас мир почему-то начал разрушаться!

– Как это разрушаться? – протянул есаул с недоумением. – Зачем? И что его разрушает? Последствия радиоактивного заражения местности?

– Объясни поподробнее! – попросил я. – Симеон? Ты сам-то, в порядке?

– Я в порядке! – громче сказал Симеон. – Как я могу объяснить, что происходит с нашим миром, если я сам не понимаю ничего!

– Давай по-порядку. Ты провёл исследования трёх элементов, Симеон? – я старался деловым тоном успокоить всех остальных. – Что ты выяснил? Говори, всё, что считаешь нужным, все предположения, как бы фантастично они не звучали. Мы хотим это знать, и может быть, тебе нужна какая-то помощь?

– Я попытался использовать Озонатор для синтеза озона. Вы же знаете что это такое. Под воздействием электрического разряда всегда образуется озон.  Но у меня почему-то ничего не получается! Озон не образуется. Понимаете? Это элементарный эксперимент, о котором знает не только инженер-техник, но любой образованный человек! А у меня ничего не вышло! Такого не может быть! Но я вижу и то, что этого действительно нет!

– Может, испортился озонатор? – спросил я. – Недостаточное напряжение в сети или какое-то окисление вольтовой дуги?

– Михаил Аркадьевич! – Симеон взглянул на меня с упрёком. – Я всё проверял неоднократно и ручаюсь вам за свои слова. Если бы прибор был неисправен, то я так бы вам и сказал. Но нет, не прибор виной неудач.

– Может быть, ты объяснишь ещё раз коротко и понятно?  Что происходит? – поторопил Симеона есаул.

– Коротко и понятно? – вдруг Симеон отрывисто рассмеялся: – Пожалуйста!  В силу независящих от меня обстоятельств на Земле произошли явления катастрофического характера в результате, которых частично нарушена система атомного строения всех химических элементов, образующих все вещества и тела в нашем мире.

– Насколько это опасно для нас? – спросил я.

– Не знаю, – ответил Симеон. – Но думаю это конец не только человечества, но и всего органического мира в целом. Представьте, что часть элементов наших тел уже изменили свои свойства. У нас скоро поменяется физиология, возможно анатомия. Но в худшую сторону, это очевидно. Пятеро умерших нам уже доказали со всей очевидностью, что мы не сможем приспособиться к новой физиологии. Точнее и правильнее сказать, мы, наши тела не предназначены для столь быстрой мутации.

– И это нельзя остановить? – вопросил Кривошеев.

Дальше в разговор я не вмешивался.

– Как? – вопросом ответил Симеон.

– Я не учёный, – с сожалением произнёс есаул.

– А я всего лишь химик-органик, – напомнил Симеон. – Если подходить к этому вопросу со всей серьёзностью, то этой проблемой должна заниматься целая многопрофильная научная группа. Что я смогу один?

– У нас есть доктора, – вспомнил есаул.

– Есть. И что?

– Они могут помочь.

– Каким образом?

– У них же есть какие-то знания по биологии.

– Только самые общие. А тут для работы нужны профессиональные биохимики, генетики, биофизики, физики. Много людей различных специальностей…

– У нас таких специалистов нет…

– И найти их непросто.

– Но можно попробовать поискать?

– Это может занять год-два. Слишком долго.

– Но мы не можем сидеть, сложа руки!

– Не можем, – согласился Симеон.

– Значит, будем искать!

– Сколько у нас в запасе времени? – вопросил Ледовый.

– Мало. Времени нет, – ответил Симеон. – Те опыты, которые я провел, указывают на возрастание скорости химических процессов в природе, и происходит это в геометрической прогрессии. А это означает, что счёт идёт уже не на недели, а на дни или даже часы.

А я, слушая их, молчал, но приняв решение, вмешался в их разговор:

– Симеон, то, что ты сказал, нуждается в проверке. Это пока лишь твоя версия. Как возможно убедиться в том, что всё, что ты предположил, действительно так?

– Надо проверить уровень радиоактивности на местности, находящейся ближе к Иркутску.

– И это всё, что ты можешь предложить?

– Да.

– Это не опасно?

– Риск есть, но небольшой. Я могу съездить сам. Для замеров вовсе не нужно ехать в очаг заражения, а подъехать к нему километров на сто.

– И что ты хочешь выяснить в этой поездке?

– В Космосе существует определённый набор химических элементов, которые постоянны и составляют в нём некую основу. Это водород, гелий, углерод, встречается в чистом виде железо. Эти элементы не подвержены распаду. В противовес им радий, уран и другие им подобные являются главной силой движения. Разве вы не знаете, что в кишечнике обычного человека протекают микро термоядерные реакции? Нам надо всего лишь определить стабильность вещества в зоне повышенной радиоактивности.

– В этом уже нет  никакого смысла, – заметил я. – Радиоактивного фона больше нигде нет. Нет!

– Почему? Откуда ты это знаешь?

– У нас вышли из строя все батарейки, работающие на атомной энергии. Они уже разложились полностью. Распад тяжёлых элементов полностью завершён. Ты прав – теперь распадаются металлы…

– Так вот почему ложки из нержавеющей стали начали ржаветь! – воскликнул Есаул. – И появилась сильная ржавчина на многих железных предметах!

Симеон молча кивнул, подтверждая сказанное.

– Мы что, все умрём? – вдруг выкрикнул Штык с истеричной ноткой. – Да? Умрём?

Теперь я начал догадываться, о каком конце света мне не стал рассказывать бывший олигарх этого мира Самуил Штерн. Что такое истинный апокалипсис? Теперь я знаю, что это такое! Смерть всего живого и неживого, постепенный полный распад вещества.

Я вспомнил о девочке Насте. Может быть она, что-то расскажет мне что-то интересное, что дополнит общую картину надвигающегося на мир кошмара? Но настроение у меня совершенно испортилось. Хотя не только у меня одного.

04 марта 2134 года.  13 часов 18 минут по местному времени.

Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.

                                      ***

Настю я встретил во дворе её дома. Там была она и ещё несколько её подружек.

– Здравствуй, Настя! – поздоровался я с ней. – Расскажи мне, как живёшь? Как мама? Как братик?

Она посмотрела на меня долгим печальным взглядом:

– Плохо! Очень плохо.

–  Что так?

– Мы все скоро умрём! – объяснила она.

– Кто же тебе сказал такую глупость? – я не выдал себя, сохранив на лице улыбку. Но теперь я заметил то, на что раньше как-то не обращал особого внимания: лицо девочки заметно изменилось. Она постарела! Вокруг её глаз лучились мелкие морщинки, которые встречаются у женщин, имеющих возраст за пятьдесят.

– Это не глупость! – возразила она. – Это мне мой домовой рассказал.

– Он так и сказал, что мы все умрём? – решил уточнить я.

– Да, – у нее дрогнула нижняя губа. – Мой домовой сказал, что он тоже умирает… Всё вокруг умирает… Наша бедная кошка уже умерла…

Я в оцепенении смотрел на Настю и не знал, что сказать ей. В мою душу постепенно стал закрадываться страх. Это был страх неминуемой смерти, смерти от которой нет спасения.

Я быстро поднялся к себе домой и остановился у входа в спальню. Лилиана лежала на постели и спала. Нет. Она была мертва, и я уже понял это каким-то звериным чутьём…

–

1. Стихи автора.

Глава 30. Путь в Иркутск.

07 марта 2135 года.  19 часов 48 минут по местному времени.

Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.

                                      ***

Моей любимой Лилианы больше нет. Она ушла от меня навсегда. Никогда больше я не увижу её. Мой дом, лишившись хозяйки, бывшей светочем в моей жизни, стал мне вдруг противен до омерзения. Меня охватила такая тоска, что захотелось вырвать из груди сердце.

И многих людей, что окружали меня, уже нет в живых. Только что от меня ушёл пьяный Штык. Он кричал, обливаясь пьяными слезами, что жить ему осталось недолго и он не хочет видеть, как умирают вокруг люди. Он хотел умереть тихо во сне.

Я слышал тихий плачь, который раздавался сверху. Это было просто невыносимо слушать.

Я поднялся с постели, сжал кулаки. Снял с вешалки бушлат, набросил его на плечи, спустился по лестнице и вышел из подъезда. Невидящим взором я смотрел вокруг. Мыслей в голове не было никаких. Я не знал, куда мне идти, что делать, но мои ноги сами решили, что мне нужно и понесли меня на окраину Карымска. Туда, где с недавних пор располагалось кладбище.

Я остановился, когда увидел, что нахожусь около свежей могилы Лилианы. Опустив голову, я долго стоял, вспоминая её. Только тут, сейчас я понял, что за короткое время она настолько плотно в мою жизнь, что потеря её перечеркнула меня, сломала, сделала жалким ничтожеством, пресмыкающимся червём. Как жаль, что мы мало задумываемся  о той роли женщины, которую она играет в нашей жизни.

Мы, если вы всё это понимаете, то знаете, что мы живём не для себя. Мы живём всегда для других. Для своих близких, родных, детей, жён. Но не замечаем этого в суете. Отнимите у вас всю родню, и вы, оказавшись круглым сиротой, сразу поймёте, что я прав.  А таких людей, кто не следует этому правилу – ничтожное меньшинство. Но я не относился к нему. Я перенёс этот удар жизни. Я выжил, но потерял смысл жизни.

Вся вселенная, весь мир был обречён и я уже знал это. Его агония продлится еще несколько лет, всё живое умрет, рассыплется в прах. Пройдет ещё двадцать лет и наша планета будет полностью безжизненна, как Марс или Луна.

Когда я еще был мальчишкой, я помню из курса  уроков географии, что Аральское море было большим и полноводным. За тридцать пять лет, море почти высохло, это совсем маленький срок. Мне было удивительно узнать, что геологические процессы протекают столь быстро, в течение одной человеческой жизни. Но Аральское море умерло, и никто не смог этому помешать.

Теперь я видел, с какой скоростью умирает окружающий меня мир. В этой ситуации люди бессильны, ничего сделать невозможно. Мы уже все мертвы...

Я перевел взгляд на несколько могил расположенных по соседству. Эти люди уже ушли в небытие. Они не увидят последних недель надвигающегося кошмара. А мои глаза снова смотрели на могилу Лилианы. К горлу подкатился комок, мешающий дышать.

«Вот это и есть конец света», – подумал я – «Вот он и пришел апокалипсис, он пришёл нежданно. Видимо Земля настолько постарела, что она умирает, теряет дыхание, ритм жизни. Это неизбежно, об этом было сказано во всех древних пророчествах».

Порывы холодного ветра били мне в лицо, трепали волосы. Я решительно вытащил из кармана пистолет. Отрешенно посмотрел на него, снял с предохранителя.

«Это слишком просто» – сказало мне моё сознание.

«Мы проиграли. Впереди нас не ждет борьба, а только гибель» – ответил я. – «Зачем тянуть? Мы все – уже мертвецы, гниющие, разлагающиеся заживо. Сегодня ли я уйду из этого мира или две недели спустя, какая разница?!»

Я резким быстрым движением вставил в рот ствол пистолета и нажал на спусковой крючок. Звука выстрела я уже не услышал, мое сознание уносилось куда-то далеко-далеко.

08 августа 2011 года. 07 часов 38 минут по местному времени.

Гостиничный номер в Чите.

                                ***

Я полулежал в кресле, и сознание медленно возвращалось ко мне. Открыв глаза, я увидел сидящего рядом Штерна, который внимательно смотрел на меня.

– Я вернулся? – слабым голосом спросил я. И сразу же получил ответ, который едва расслышал:

– Да.

Штерн вдруг резко вскочил с кресла и засуетился вокруг меня:

– Водички холодной не хотите, Михаил Аркадьевич, или вам валокордина накапать? Может быть коньячку?

– Я в полном порядке, – откликнулся я. – Просто всегда тяжело возвращаться…

– Я знаю это, – он замер напротив меня. – Очень тяжело для любого человека сразу сменить обличье и мир, который его окружает. Не все выдерживают подобное…

– Да, да, – отозвался я. – Мне это понятно. Только… давайте немного помолчим.

И я неожиданно для себя вдруг выкрикнул:

– Заткнитесь, я хочу побыть один!

Он умолк. Он понимал моё состояние и не обратил никакого внимания на мою грубость.

Я сидел в кресле, закрыв глаза. Наконец все видения рассеялись, и я снова обрёл чувство, что я – Рабер Михаил Аркадьевич, что я нахожусь в номере гостиницы города Читы и сегодня мне нужно явиться в филиал банка для инспекторской проверки. Я снова ощутил себя прежним человеком, человеком без фантазий и человеком, который никогда не переживал необычные приключения. Только какая-то усталость незримо окутывала меня со всех сторон.

Но я так же знал и другое.

Умываясь холодной водой в номере гостиницы, я теперь понимал, что представляет собой Агасфер, вечный жид, бессмертный человек с клеймом проклятия, не знающий покоя. Теперь я тоже стал таким же вечным странником. Я смертен, но отпущенное мне время на путешествия в другое время, практически превратило меня в вечного. Это тяжело. За неполные сутки здесь я прожил почти два полных года в Межвременье. Я побывал в двух временах, в Прошлом и Будущем. От ощущений, возникших при этом открытии, мне стало легко внутри, но посмотрев на своё отражение в зеркале, я грустно улыбнулся.

На моих висках слегка обозначилась лёгкая седина: признак пережитых волнений. Десять минут назад её не было. Нет, это совсем нелегко быть агентом Межвременья и совсем не просто…

Штерн терпеливо ждал меня. Когда я вернулся, он смущённо спросил:

– Михаил Аркадьевич, я не смею настаивать, но может быть, вы найдёте в себе силы, рассказать мне всё, что с вами там приключилось?

– Да, конечно, – ответил я, снова присаживаясь в кресло.

И я рассказал ему всё, о чём вы уже знаете. Он долго и с глубоким интересом слушал меня не перебивая, не задавая никаких вопросов. Когда мой рассказ подошёл к концу, он решительно хлопнул себя ладонью по ляжке:

– Вам нужен покой. Отпуск и полный покой! Езжайте домой, отдохните. Приведите свою нервную систему в порядок. О новом задании сейчас и речи быть не может. Вы и так слишком много сделали. А когда вы отдохнёте, я вас найду, и мы обо всём переговорим в спокойной обстановке.

– Но моя работа…, – начал я.

– Об этом и не думайте! Неделю назад я выкупил контрольный пакет акций вашего банка. Этот банк принадлежит теперь мне. Поэтому у вас никаких проблем не возникнет. Я тут сам решу все ваши вопросы. А, кроме того, я хочу вас поздравить с должностью вице-президента банка. Вы не возражаете?

– Спасибо, – ответил я. Радоваться у меня просто не было сил. – Самуил Александрович, разрешите попросить вас об одной услуге?

– Слушаю.

– В поезде со мной была случайная попутчица. Её имя Инна. Она жаловалась на затруднение по выплате кредита. Не могли бы вы мне помочь с погашением её кредита?

– Напишите ей письмо, утром его ей вручат в банке, а остальное я всё устрою, – легко согласился Штерн.

Пока я писал письмо Инне, Штерн сделал несколько звонков по телефону. Он отдавал короткие распоряжения, и можно было не сомневаться, что всё, что он приказывал, будет исполнено точно и в срок.

Штерн принял у меня письмо для Инны, провёл вниз и пригласил садиться в легковую машину, в которую уже раньше сели водитель с охранником.

– Вас отвезут в Иркутск! – объяснил Штерн.

– Вы можете рассчитывать на меня, Самуил Александрович, – сказал я на прощание, пожимая ему руку. – То, что вы делаете, это важнейшая задача для всего человечества. И, ещё раз спасибо вам за всё!

08 августа 2011 года. 11 часов 21 минута по местному времени.

Автомобильная трасса Чита-Иркутск.

                                ***

Я, полулежал на заднем сидении джипа, который мчался в Иркутск.

Водитель и охранник, сидевший на переднем сидении, хранили между собой молчание и благодаря этому, ничто не отвлекало меня от воспоминаний пережитого. Незаметно для себя я задремал. Я видел сон, в котором главным действующим лицом была моя попутчица Инна в поезде Иркутск-Чита. Мне снилось, что она утром пришла в наш банк.

Посмотрев её документы и уточнив некоторые данные, девушка за стойкой сказала ей:

– Вам нужно подняться в кабинет начальника отдела банка по кредитам. Он ждёт вас.

Узнав, как попасть туда и номер кабинета, Инна поднялась на лифте на второй этаж и постучала в нужную дверь. Получив разрешение войти, она увидела перед собой мужчину средних лет, который радушно ей улыбнулся и, излучая доброжелательность, попросил её присесть.

– Чай, кофе? – вежливо предложил он.

– Нет, спасибо, не нужно, – ответила она.

– Мне поручено решить ваш вопрос в самые кратчайшие сроки.

– Благодарю, но я хотела бы ещё переговорить о своём деле с кем-нибудь из дирекции банка. Понимаете, у меня возникли финансовые затруднения...

– Расскажите мне, в чём они состоят, и я вам помогу их преодолеть, – отозвался мужчина. – Хотя мне кажется, что у вас их нет. Михаил Аркадьевич не простит мне, если я не смогу быть вам полезным. Это распоряжение исходит лично от него.

– Михаил Аркадьевич? – переспросила Инна. – Кто это?

– Разве вы не знаете нашего нового вице-президента банка Рабера Михаила Аркадьевича? Мне показалось, что он вас хорошо знает…

Она ничего не понимала. Рабер? Какой ещё Рабер? Инна была в замешательстве. Начальник отдела между тем взял со стола пакет документов и, передавая их молодой женщине, сказал:

– Честно вам скажу, я не совсем понимаю, какую помощь я могу со своей стороны предложить вам. Ваш кредит целиком возвращён, проценты вы выплатили полностью и в положенные сроки. Так, что вы больше ничего не должны нашему банку. Может быть, речь идёт о новом кредите?