Текст книги "После развода в 40. Между нами твоя истинная (СИ)"

Автор книги: Екатерина Гераскина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 42

Орелия вздёрнула подбородок, губы дрогнули в упрямой улыбке.

– Ничего такого, что могло бы тебе навредить, – протянула лениво, почти с вызовом. – Ты вообще не должен был это почувствовать.

– Что ты сделала?! – прорычал я и встал, смёл всё со стола на пол. Отвернулся, чтобы выйти и найти лекаря.

– Я опоила тебя! Но ничего страшного не произойдёт! Просто ты сильнее почувствуешь свою связь со мной. Твой дракон потянется ко мне.

– Идиотка, – процедил я хрипло, внутри всё жгло. Сознание гасло, я цеплялся за мебель, за спинки стульев и дивана, дошёл до двери. Надавил на ручку.

Дрянь захотела вытащить из меня дракона. Все мои инстинкты. Хотела, чтобы человеческая часть меня уснула, и верх взяло тупое животное.

– Чем ты… только… думала?!

Я тряс головой, теряя нить сознания, а потом понял, что призвал магию фейри, что копилась во мне всё это время, пока я был в их лесах. И дурь постепенно спадала с сознания, дракон переставал рваться к этой самке, которая была такой же тупой. Я моргнул, а потом начал тереть переносицу, чувствуя, как становится легче дышать.

– Ты будешь наказана, Орелия. Ты останешься в этом… городе. До конца родов. И больше – никуда. Я куплю тебе дом, не особняк, а просто дом, где ты будешь растить… нашего сына. Никаких тебе балов, театров, ювелирных и салонов. У тебя есть служанка – она пусть и остаётся. Всё.

– Что?! Мы ещё посмотрим! – заверещала она. – Я устала, Арден!

Я продолжал трясти головой. Хмарь дурмана проходила.

– Я устала, что ты торчишь на этой проклятой границе! Что меня все жалеют, смотрят так снисходительно! Я ношу твою фамилию, а тебя нет рядом! Мне тяжело!

– Я генерал, – прорычал я, ударив кулаком по двери. Прислонился лбом к полотну, пережил приступ и, не смотря на неё, выдохнул: – Я выполняю приказ императора!

– А я, выходит, просто пустое место?! Ты не понимаешь! Я больше не хочу жить так! Хватит! Я сама решу, что мне делать, где быть и с кем жить! Понял?!

Я повернулся к ней. Орелия вскочила, глаза блестели от слёз и гнева. А внутри меня ярость медленно превращалась в ледяную усталость.

– И сколько раз ты пользовалась подобными зельями, м?

Та замолчала. Строила из себя обиженную невинность.

Я рассмеялся хрипло и зло, запрокинул голову.

– Вот как…

– Ты мой!

– Я тебе не вещь. И не позволю играть со мной. Я думал, что давал слабину своему зверю, проигрывал за контроль силе ящера, чтобы росла день ото дня после нашей встречи. А выходит, ты подливала мне отраву и травила мою человеческую часть.

– Ты любил эту старуху!

– Так ты думаешь о Кристине? Я для тебя, видимо, тоже безнадёжно стар.

– Ты мужчина!

– Идиотка. Я даже не хочу больше тебя слушать. Пустой спор с избалованной недалёкой девчонкой.

– Я твоя жена!

– Ты – самая большая ошибка природы. И я не шутил. Ты останешься здесь. Я не могу быть уверен, что ты выносишь мне ребёнка. Ты бестолковая маленькая девочка, за которой нужен постоянный присмотр.

– Ты сам залез на меня и сделал мне этого ребёнка! Я ещё молода, чтобы становиться матерью!

– Вот и вырвалось всё твоё дерьмо, да, Орелия? А ведь мать говорила… – я снова зло рассмеялся. – Только вот я бы не залез на тебя, будь я в своём здравом уме. Или ты думала, подливая мне эту муть, что мой дракон первым делом не попытается заделать тебе ребёнка? Это звериный инстинкт размножения!

– Это был ты! Ты! Ты и есть дракон!

– Ты сама в это веришь?

Орелия замолчала. Потом опустила взгляд, поджала губы. Она понимала, что я становился не собой. Понимала и всё равно продолжала это делать.

А дракон мой продолжал брать из её рук отраву и думать, что она его любит.

Теперь понимаю, как я пришёл в себя от её пощёчин. Тупое животное испугалось императорского отряда и не смогло разгребсти проблемы, которые эти двое организовали. Потому Орелия перестала травить меня, и я смог отодвинуть дракона. А тот и не сопротивлялся, дал мне время, пока я всё разрулю.

Какой же я недалёкий болван!

Недооценил степень коварности истинной.

Надо было верить матери, которая твердила, что не всё так просто с Орелией. Но я видел перед собой молодое, юное, непутёвое создание!

Слепец!

А потом я увидел упрямый огонь в глазах Орелии. Зрачки изменились – вытянулись, стали узкими, драконьими.

Она мстительно приподняла верхнюю губу и начала – с помощью своей драконицы – призывать моего… дракона.

– И хватит говорить своим родителям, чтобы они за мной присматривали! Если хочешь присматривать за мной, то сам собирай свои вещи с этой границы и возвращайся в столицу! Я ношу, в конце концов, твоего ребёнка!

Мне стало смешно. Вся дурь уже вышла из меня. Нужно было узнать, где она купила это зелье, чтобы оторвать руки этому умельцу и сдать его Делрою.

– Что ты туда подлила… – я встал, выпрямился.

Орелия нахмурилась.

– Ну… как обычно… Никогда не было такой реакции…

– Где ты купила это?

Но тут я почувствовал ее зов. Я гневно посмотрел на Орелию.

– Какая же ты идиотка, – процедил я.

– Я влюблена в тебя! А ты… что есть муж, что его нет! – завизжала она.

Я отвернулся, чтобы покинуть номер. Мне нужно было выйти на воздух и остыть, чтобы не сделать того, о чём пожалею. А потом подобрать дом Орелии, приставить к ней охрану, чтобы она не смогла снова уехать. С неё станется вновь проделать такой же путь.

Только… я замер у двери, так и не открыл её. Как услышал крик Орелии.

Я повернулся к ней. Она держалась одной рукой за живот, другой – за столик. В её глазах был ужас.

В моих тоже.

– Мы пили из одного чайника… – прохрипел я.

Я распахнул дверь.

– Лекаря! – закричал я.

Служанка, что была в коридоре и меняла в соседнем номере белье, побледнела и испуганно замерла, глядя на меня.

– Лекаря! ЖИВО! – рявкнул я и поспешил к Орелии, подхватить её, чтобы удержать, пока она не рухнула на пол.

Глава 43

– Лекаря! – рявкнул я ещё раз, поддерживая Орелию, пока её тело выгибалось от боли.

– С-са… Сандра! – простонала она и осела мне на руки.

Дверь соседней комнаты распахнулась с грохотом.

Сандра выскочила так, будто её пнули. Лицо – белее мела. Глаза – круглые, полные ужаса. Фартук сбился на бок, волосы разметались.

– М-моя госпожа?! О богини! Моя госпожа, держитесь! – завизжала она и кинулась к Орелии, ощупывая ей лицо, виски. – Что с вами? Что?!

– Лекаря сюда, живо! – рявкнул я так, что она вздрогнула всем телом.

– Я… я сейчас! – Сандра метнулась к двери, чуть не упав. – Я приведу!

Она выскочила из номера, а я осторожно уложил Орелию на постель. Она выгибалась, прижимая руки к животу.

– Ар… Арден… боль… – она скулила, как раненое животное. – Больно… сделай что-нибудь…

Я сжал зубы, чувствуя, как дракон внутри царапает грудную клетку, требуя вырваться, защитить, уничтожить всё вокруг. Но я удержал его. Сейчас он тут не нужен.

Минуты были словно вечность. Я вытирал пот со лба Орелии, сжимал ее руку. Послышался крик и топот ног.

Влетел лекарь – долговязый, с седой бородкой, в засаленном сером сюртуке, с кожаной сумкой под мышкой. Щёки красные от бега, глаза – ясные, внимательные.

– Где больная?! – отрывисто бросил он.

– Здесь! – я отступил, давая ему доступ.

Лекарь упал на колени рядом с Орелией, быстро расстегнул её корсаж, приложил ладонь к животу, затем – к горлу, щеке, запястью. Пальцы его дрожали легонько, но глаза оставались спокойными.

– Она что-то приняла, – сказал он глухо. – В крови – дурман. Сильный, – он бросил на меня резкий взгляд.

– Делай свою работу!

Орелия завыла. Её согнуло дугой, она выгнулась так сильно, будто кто-то тянул её за позвоночник.

Сандра стояла рядом, прижимая руки к губам, дрожа. Я повернулся к ней.

И в следующую секунду схватил её за горло. Сандра пискнула, ноги её взлетели над полом.

– Я… я… ааа! – она забилась в моих руках.

– Говори! – процедил я сквозь зубы, придвигая её лицо к себе так близко, что она чувствовала жар моего дыхания. – Что. Вы. Мне. Подмешали?!

– Н-ничего! Я… клянусь!

– Не ври мне. – Я сжал сильнее. – Ты купила зелье. Где. И что в нём?!

Глаза Сандры пролились слезами, рот судорожно открылся.

– Я… я не знала, что будет так! – прохрипела она. – Нам… нам сказали, что это… что это просто укрепит связь! Что он будет… ближе! Что вы будете… внимательнее к ней! Что это безвредно!

– Где вы это взяли?! – рыкнул я.

Она заколотила ногами воздух.

– В лавке… на площади… у травницы… старая жрица… она сказала, что… что это для истинных пар… что это усилит зов дракона! Я… я не хотела… клянусь! Клянусь!

Лекарь бросил взгляд через плечо:

– Генерал! Отпустите её, мне нужна помощь! Если это дурман – нам нужна холодная вода, тряпки, мне нужно держать беременную в сознании! Пока я буду вычищать ее кровь.

Я резко отпустил Сандру.

Она рухнула на пол, кашляя, хватая воздух, но даже не посмела отодвинуться – только ползком подобралась ближе к Орелии, дрожа всем телом.

– Молись, чтобы ребёнок выжил. Потому что если нет… – бросил я ей, склонившись над Орелией. – …я закопаю тебя и твою хозяйку в землю собственными руками.

– Вы… вы ее истинный, – проблеяла Сандра.

– Я очень злой истинный.

Сандра расплакалась навзрыд.

Лекарь отрывисто приказал:

– Держите её за плечи! Начинается спазм! Быстро!

Я подхватил Орелию, она была горячая, потная, бледная как снег. Её дыхание сбилось, живот дёрнулся под моими пальцами.

– Арден… – прошептала она, вцепляясь мне в рукав. – Не дай… мне… умереть…

Я стиснул зубы.

– Я никому не позволю навредить моему сыну. Сандра, живо воды! – не глядя приказал служанке.

А потом Орелия сделала резкий рывок, глаза стали безумными, стеклянными, она схватила руку лекаря и припечатала:

– Вы должны спасти в первую очередь меня!

И откинулась на спинку кровати.

Я замер.

Меня словно ударило под дых.

Разорвало.

Размазало.

Лекарь сочувственно посмотрел на меня.

Все матери спасают своих детей.

Я помню, как плакала моя Кристина, когда её скручивало в выкидышах, и как она в забытье кричала и просила, чтобы ребёнка спасли любой ценой. Любой.

Она была готова отдать за него жизнь.

А тут…

Полная пустота.

Полная равнодушность.

Эгоистичная маленькая драконица.

– Она специально выпила яд? – тихо спросил лекарь, продолжая свои манипуляции.

Я сжал губы. Внутри меня поднималась магия.

– Она дала мне что-то… чтобы подавить волю, – прохрипел я. – И выпила это вместе со мной.

– Вы не выглядите… хм… не в себе, – заметил лекарь.

– На меня не подействовало. Но на неё – да.

Лекарь нахмурился и принялся лечить, проверять пульс.

Между делом он сказал:

– Подавляющие препараты запрещены. И опасны. Особенно для беременных. Готовьтесь, лорд… к худшему…

Я пошатнулся.

– Что я могу сейчас сделать?.. – выдавил я.

– Ничего, – качнул головой лекарь.

Я отступил назад, ещё шаг… и ещё. Я не мог… не мог в это поверить.

Она сама выпила то, что подмешала мне.

Зачем?

Зачем?!

Я расстегнул верхнюю пуговицу кителя, потом – рубашки. Мне не хватало воздуха, будто ткань сжимала горло. Она сама лично подвергла жизнь внутри себя опасности.

Приехала ради этого?

Или даже не знала, что так будет?..

Что это за беспечность?

Что за…

Я вышел из номера, продвигаясь на не твёрдых ногах. Меня шатало. Я опирался на стены, шёл по коридору, который казался бесконечным. Спускался по лестнице, ноги подкашивались.

Очередное опустошение.

Очередное бессилие.

Мой ребёнок… мой сын… может не родиться.

Снова.

Снова это…

И только чудо поможет ему…

Чудо.

Глава 44

Помню провал, как чёрная яма без дна, в которую меня швырнуло вместе с последним криком души. Больше ничего. Только тьму – плотную, вязкую, с металлическим привкусом во рту, рычание зверя, предсмертные хрипы сущности, его желание заделать своей самке еще одного драконёненка и тем самым все исправить.

Он даже не понимал, отчего для меня все это не приемлемо. А потом помню тишину, в которой мой дракон больше не рычал.

Когда я открыл глаза, уставился на низкий, деревянный потолок с трещинами, в которых застряла смола. Сначала я не понял, где я. Потом понял слишком быстро, и грудь словно стянуло обручем.

Я лежал на кровати в той самой хижине, где выхаживали Кристофера.

Я резко сел. Тело слушалось вполне сносно. Даже голова не раскалывалась. Но что-то было не так. Я по-другому себя ощущал.

Я дотронулся до груди и не услышал привычного присутствия зверя, который всегда жил там. Не было ни рыка, ни царапанья. Тишина. И только непривычная магия заполняла пустоту.

Я спохватился, вскочил, накинул на себя первое, что висело на спинке стула – серую рубашку, простые штаны, сапоги. Руки сами сделали всё быстро, по-военному.

Вышел в коридор, узкий, душный, пахнущий травами, мхом и молоком. Деревянные стены были тёплые, живые, словно хижина дышала. До этого я так не ощущал это пространство. Я прошёл вперёд и сразу попал в маленькую гостиную. Стол, растительные кресла, на столе чайник, чашки, блюдо с сухими ягодами и хлебом.

За столом сидели мама, бабушка… и Сиятельная Тьма.

Мама подскочила первой. Бабушка – следом, её глаза округлились, будто она увидела меня заново.

А Сиятельная Тьма не шелохнулась. Она продолжала пить чай – медленно, спокойно – и смотрела на меня, не мигая.

Я замер в проёме. Пальцы сжали дерево так, что черные когти вонзились в косяк. Я понял это только по тихому скрипу.

Мама и бабушка смотрели во все глаза, будто проверяли: точно ли это я.

– Очнулся… – выдохнула мама, шагнула ближе, но остановилась.

Бабушка прошептала почти благоговейно:

– Ты… изменился, внучек.

Я хрипло спросил, сам не узнавая своего голоса – он звучал ниже, спокойнее, без привычной надломленной драконьей вибрации. Он был другим незнакомым мне.

– Что со мной?

Сиятельная Тьма поставила чашку.

– Ты сделал выбор, – сказала она ровно. – И он состоялся. Теперь ты – истинный фейри.

Я втянул воздух в легкие, на это я и рассчитывал. Значит, все получилось.

– Кристофер? – вырвалось у меня. Волнение за сына мешало нормально дышать. – Как он?

Сиятельная Тьма кивнула.

– С ним всё в порядке. Он спит. Стал сильнее.

Губы сами дрогнули, но я не позволил себе ни улыбки, ни облегчённого вздоха. Только ещё крепче впился когтями в косяк.

– Сколько прошло дней?

– Три.

– Орелия?

Ответила тоже Сиятельная Тьма, но уже с едва заметной усмешкой на уголке рта.

– Её вместе с Сандрой заперли, – сказала она и махнула рукой в сторону дальней двери. – Там.

Я коротко кивнул.

Ни мать, ни бабушка не попытались меня остановить. Мама только заглянула мне в лицо, будто хотела что-то сказать, но передумала. Бабушка сложила руки на груди, отступила.

Я прошёл к двери.

Шаги были бесшумные, почти кошачьи. Я это отметил краем сознания.

Я распахнул дверь.

Комната была небольшая. Две кровати, застеленные серыми покрывалами. На одной – сидела Орелия. На другой – Сандра, поджав колени к груди.

Они обе подняли головы так резко, будто их ударило.

Орелия…

С неё словно сняли маску прежней уверенности. Лицо бледное. Глаза опухшие. Платье висело на ней мешком – живот исчез, словно его никогда и не было.

Она увидела меня и в ней мгновенно вспыхнуло то самое, знакомое упрямство, но слишком поздно.

– Арден! – сорвалось с её губ, голос дрогнул. – Арден, я…

Я вошёл и закрыл за собой дверь.

Я не сел. Не подошёл ближе. Стоял и чувствовал, как внутри меня нет ни ярости дракона, ни этой болезненной отупляющей тяги, ни слабости. Только холодная ясность.

– На этом вся наша история заканчивается, Орелия, – бросил я равнодушно.

Она дёрнулась, как от пощечины.

– Что?.. Что ты…

– Ты больше не будешь носить мою фамилию.

Она взвизгнула – именно взвизгнула, по-девичьи, истерично.

– НЕТ! Арден, послушай! Я… я не хотела… я же… я была в отчаянии! Я думала…

– Ты думала о себе, – перебил я спокойно.

Слова были сухие, как выстрел. Она вскочила, пошатнулась, руками закрыла лицо.

– Я прошу прощения! Я клянусь, я больше не… я всё исправлю! Только не прогоняй меня! Только не…

Я смотрел на неё и видел не женщину, а ее поступок. Цепочку поступков. Ту, которая раз за разом подливала яд, раз за разом играла чужой волей, чужим телом, чужой жизнью. И сейчас её пустой живот был самым громким доказательством того, что она делала.

Я не почувствовал жалости. Ни капли.

– Твоим родителям будет сообщено, что ты отправляешься в монастырь, в северные земли, и твоя свобода будет ограничена только им. Ты магически будешь привязана к той земле, – произнёс я так же ровно. – Будешь замаливать грехи.

Она заорала так, что стены дрогнули.

– НИКОГДА! НИ ЗА ЧТО! Я не поеду туда! Это край земли! Там даже ничего не растет! Только камни и вечный холод! Ты не имеешь права! Я твоя жена!

– Я едва удерживаюсь от того, чтобы не свернуть тебе шею, – равнодушно протянул я. – И знаешь, что меня удерживает?

Орелия вытаращила глаза и инстинктивно схватилась за свою шею, прикрывая её дрожащими пальцами.

– То, что смерть была бы для тебя избавлением. Это слишком легко.

– Нет… – выдохнула она одними губами, побледнев. – Это не обсуждается, – сказал я ровно, без единой эмоции. – Ты отправляешься туда немедленно. Собирать вещи ты не будешь – там тебе выдадут монашеское платье. Твоим родителям принесут документы о разводе.

Орелия осела на край кровати, будто у неё отняли все силы. Она уставилась на меня круглыми глазами.

– Арден… пожалуйста… я же… я же носила твоего ребёнка… я…

– Ты убила его, – сказал я, не испытывая жалости.

И тишина после этих слов была мощнее любого крика.

Орелия открыла рот, но не издала ни звука. Только слёзы хлынули ещё сильнее. А потом она – как всегда – решила ударить туда, где, как ей казалось, было моё слабое место.

Туда, что ещё могло держать надо мной власть. Наша связь.

Её грудь вздымалась, взгляд зажегся злостью и торжеством:

– Я твоя истинная! – выкрикнула она, будто это могло её спасти. – Твой дракон не позволит этого! Он не позволит тебе меня бросить и упечь в Монастырь!

Я смотрел на неё спокойно. Слишком спокойно.

– Его больше нет. – произнёс я равнодушно. – Я избавился от него.

– А… – воздух сорвался с её губ.

– Ты шутишь? – голос сорвался на писк. – Ты… ты не мог.

Повисла тишина. Жуткая, вязкая. На её лице отразилось неверие.

Я видел, как она прислушивается к себе, как её зрачки меняются – вытягиваются, становятся драконьими. Она сейчас пытается звать моего зверя.

А потом я видел другое – как она белеет на глазах, отшатывается, дрожит так сильно, что едва держится на ногах, и снова смотрит на меня.

Медленно… мучительно медленно… до неё начинало доходить отравляющее осознание… конца.

– Как?.. – прошептала она. – Как такое возможно?.. Мы ведь истинные…

Я не ответил. Просто смотрел. Холодно. Прямо. Этого было достаточно.

– Прими как должное, – сказал я. – Дракона больше нет. Связи между нами – тоже.

Её лицо перекосило от ужаса.

– Я… я теперь умру?! – она подалась вперёд, цепляясь за корни на кровати. – Умру, потому что ты убил дракона?! Потому что ты отрезал меня от истинности?! Моя драконица умрет?

Я молчал.

Она находилась в шаге от истерики – от настоящего, животного ужаса. Но я стоял, как скала, и это ужасало её ещё больше.

Я перевёл взгляд на вторую кровать.

Сандра сидела, сжавшись, как мышь. Лицо серое, губы трясутся. Она пыталась стать меньше, исчезнуть, слиться с одеялом.

– А теперь ты, Сандра, – произнёс я.

Она подняла на меня глаза – огромные, стеклянные от ужаса.

– Ты пойдёшь с ней.

Она судорожно кивнула, а потом подалась вперёд, сползла с кровати, рухнула на колени. Вцепилась в мои колени, запрокинув голову, запричитала:

– Лорд… прошу… пощадите… не отправляйте меня на север… я не выдержу там…

– Всё решено.

– А если… если я вам кое-что расскажу… действительно важное, – она задыхалась, цепляясь за мои брюки, – Скажите, что… что передумаете?

– Что?! – взвизгнула Орелия, сорвавшись с кровати, и вцепилась Сандре в волосы, дёрнув так резко, что та вскрикнула.

Я поднял руку и призвал магию земли. Корни, что были вплетены в стены Холма Сиятельной Тьмы, вздрогнули и вырвались наружу, обвились вокруг обеих женщин и оттащили их друг от друга, удерживая на расстоянии.

– Не вздумай! – заверещала Орелия. – Сандра! Предательница.

Она затряслась всем телом, но путы держали крепко.

– Я… я всё расскажу… всё-всё вам расскажу…

– Заткнись, гадина! – взвизгнула Орелия, выгибаясь в корнях, но те только крепче прижали её к стене.

Я сделал шаг вперёд, положил ладони на перила ложа, навис над ними обоими. Магия глухо ворочалась в груди.

– Говори.

Я ещё раз посмотрел на беснующуюся, орущую Орелию. Она пыталась вывернуться из корней, визжала так, что закладывало уши.

Меня передёрнуло. Я взмахнул рукой – листья сомкнулись на её губах, как плотная повязка. Крик оборвался. Осталось только хриплое мычание и бешеный блеск в её глазах.

Я повернулся к Сандре.

– Я слушаю.

Она судорожно сглотнула, сгибаясь под моим взглядом.

– П-помните… ваша жена… она хромала… и долгое время не могла заживить рану на ноге?..

– Говори дальше. – мой голос стал ниже, опаснее.

Сандра едва не заплакала.

– Это… это не была просто рана… не осколок… не ушиб… Это сделала Кристина…

Я медленно поднял голову и посмотрел на Орелию.

Её глаза расширились. Она дёрнулась – корни врезались ей в плечи.

Сандра продолжала…