Текст книги "Дом с белыми клибисами (СИ)"
Автор книги: Екатерина Бунькова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
– Все нормально, – сказал он. – Задели чуток.
– Значит, и правда подрался, – сделал свой вывод Белый мастер.
– Все уже улажено, – вмешалась Сайка. – Нам помог какой-то дяденька из дома Санвай.
Девочка еще была под впечатлением от недавних событий и болтала без умолку, забыв, что буквально вчера Белый мастер пугал ее до дрожи в коленях. Теперь же все представители власти стали казаться ей самыми добрыми и справедливыми людьми на земле.
– Дяденька из дома Санвай? – медленно повторил Кан.
– Угу, – кивнула Сайка. Авис ткнул ее локтем в бок, но она словно бы не заметила.
– Он вас о чем-нибудь расспрашивал? Куда-нибудь звал? – уточнил мастер Кан.
– Ну да, – кивнула Сайка. – Он пригласил нас в дом герцога, представляете? Но Авис почему-то отказался.
Она обиженно покосилась на друга. А вот мастер Кан удовлетворенно кивнул и улыбнулся мальчику.
– Ладно, – перебил их Авис, отводя глаза. – Поздно уже. Мы, пожалуй, пойдем.
– А ну стой, – Белый мастер преградил ему дорогу. – Ты посмотри: у тебя ж весь рукав кровью пропитался, даже на землю капает. Куда ты пойдешь в таком виде? Давай хоть перевяжу.
– Да мне не больно, – попытался отказаться Авис.
– Больно, не больно – какая разница? – Белый мастер достал из складок одежд скатанную рулончиком белую ткань. – Если сознания от потери крови лишишься, как она тебя домой-то потащит? Давай руку, я хоть перевяжу. А ты, девочка, помоги ему рукав закатать. Как там тебя звать-то? Сайка, что ли?
– Угу, – радостно откликнулась она, обегая друга и принимаясь осторожно закатывать промокший рукав. Авис зашипел.
– Ничего себе, – присвистнул Кан, оглядывая рану. – Да тут зашивать нужно.
– Не нужно. Так заживет, – набычился Авис.
– Дурак, – тепло улыбнулся мастер. – О тебе же забочусь, а ты бухтишь. Так, девочка, давай-ка отведем его в дом с белыми клибисами, промоем рану и сделаем нормальную перевязку. А то этот балбес еще подхватит какую-нибудь заразу, да и помрет ненароком.
Сайка побледнела.
– Идемте, – сказал Белый мастер, поднимая спящую начальницу. Та даже не проснулась, только почмокала во сне и уткнулась носом ему в плечо.
– А она не будет против? – Авис покосился на жутковатое лицо женщины.
– Конечно, будет! – радостно подтвердил мастер Кан, у которого неожиданно поднялось настроение. – Но что за жизнь без риска?
Глава 9. Миледи и мастер
– Мужчина ты или нет? Терпи.
– Терплю. Ай! С-с-с-с…
– Ой, мамочки!
– А тебе бы лучше отвернуться.
– Не смотрю! Не смотрю!
– Вот, гляди: иголочка совсем малюсенькая. Кольну быстренько, ты и не заметишь. Я до пяти досчитаю и ткну, хорошо?
– Угу.
– Давай. Раз. Два…
– Ай! Вашу ж…
– Ой, мамочки!
– Не кричи, а то кляп вставлю. Вот и молодец. Сейчас еще одну дырочку…
– Не надо! Пожа… А-а-а-ш-с-с-с…
– Все-все, уже узелок завязываю. Делов-то. Раз петелька, два, и вот сюда подсунуть, затянуть… Готово!
– Фух… Думал, помру… А-А-А-А! Вы чего?!
– А ты думал, всего двумя стежками обойдется? И вообще, не ори, а то миледи разбудишь.
– Ай, не надо больше, пожалуйста!
– Дяденька, не надо! Отпустите его!
– Сайка, ты хоть не мешайся. Пойди, подыши свежим воздухом. И еще разок: раз, дв…
– А-а-а!
– Не ори, говорю.
– Дак больно же!
– А в драку лезть не больно было? Любишь драться, люби лечиться. Давай. Еще три стежка.
– Три?! Вы с ума сошли?!
– Не дергайся, и так все в крови. Неудобно.
– Не надо… А-а-а!
– Не ври, не так уж это и больно.
– Ничего себе не больно! Давайте я вам тоже иголку куда-нибудь засуну, а?
– Грубить старшим нехорошо.
– А-а-а!
– Сказал же, не ори, миледи разбудишь.
– Так ведь больно! Больно!
– Ой, мамочки!
– Тихо! Кажется, миледи просыпается… Нет, показалось. Ну ладно, продолжим…
– Да ну хватит! Пожалуйста!
– Последний стежок.
– Ладно. Ш-с-с-с…
– Умничка.
– Ай! Вы же сказали последний!
– Вот теперь точно последний. Еще петельку… Готово! Сайка, подвинь мне вон ту чашку, где мокрый бинт.
– Это которая с вонючим вином?
– Ага. Спасибо.
– А-ш-с-с-с-с! Щиплется!
– Будешь знать, как в драку лезть.
– Хватит, ну пожалуйста…
– Все уже. Бинтую. Можешь выдохнуть.
– Точно?
– Точно.
– Не врете?
– Честное слово. Сам-то не чувствуешь?
– Чувствую, что мою руку будто стая собак погрызла, а теперь еще и рой пчел изволил изжалить.
– Все. Сайка, девочка моя, будь так добра, сходи на задний двор, постирай все это, пока не присохло.
– Хорошо!
Белый мастер встал и пошел к умывальнику – мыть руки. Авис глянул на свое туго перетянутое плечо. Плотные, снежно-белые бинты в несколько слоев укрыли болезненно покрасневшую руку. Их края махрились и были похожи на сороконожек. Крови не было: мастер работал аккуратно и умело. Но ее запах стоял в воздухе, кружа голову. Впрочем, головокружение вполне можно было объяснить и кровопотерей, и пережитым ужасом лечения. Жгучая боль понемногу стихала, заменяясь тупой и ноющей.
– А я тебе предлагал выпить, – сказал мастер, заметив, как Авис хмурит брови и пытается найти удобное положение.
– Я не знал, что зашивать так больно, – признался парень.
– Жить вообще тяжело, – Белый мастер развернул стул, стоящий перед Ависом, и сел на него верхом. – Давай я тебе все-таки налью немного травяной настойки. Боль она вряд ли полностью успокоит, но хоть заснуть поможет. Да и я, пожалуй, выпью: день сегодня был тяжелый.
Белый мастер потянулся за маленьким графинчиком.
– Не надо, – попытался отказаться Авис. – Мне еще домой идти.
– Домой? Куда?
– К Калебу, конечно, – пояснил Авис. – Сайка же вам говорила: туда привезут огненные бутыли.
– Пей давай, – мастер Кан всунул ему в руку кружку, где на донышке уже плескалась темная вонючая жидкость. – Я тебя в таком виде все равно никуда не отпущу. Да и не нравится мне эта идея с летающим домом.
Белый мастер недовольно нахмурился. Авис промолчал. Была б его воля, он бы об этом никому не рассказал, но Сайка разболтала мастеру все-все-все, пока они шли до дома леди Ветты. Авис никак не мог решить, нравится ли ему мастер Кан. Но этот человек так или иначе уже знал все об их приключениях, кроме, пожалуй, истории с подслушиванием: хоть тут Сайка догадалась промолчать. Видно, сильно ее пугали Теневые лорды.
– А еще мне не нравится, что тот тип спас вас, – добавил мастер Кан.
– Почему? – удивился Авис. – Вы его знаете?
– Даже лучше, чем хотелось бы, – нахмурился Белый мастер. – Но дело даже не в нем самом. Он – мелкая сошка, и не может действовать без приказа. Соответственно, вмешиваться в базарную стычку он не должен был. Тем более, учитывая его характер, в обычной ситуации он предпочел бы стоять в толпе, свистеть и делать ставки. И раз вмешался, значит, герцогу от вас что-то нужно. Или его дочери, леди Сельвии. И вот это мне и не нравится. Что нужно дому Санвай от двух уличных оборванцев?
– Я, кажется, знаю, – помрачнел Авис.
Белый мастер вопросительно поднял брови.
– Сайка меня в толпе по имени звала, – пояснил парень. – Кричала на всю улицу, почти как прошлой ночью.
– Вот в чем дело. Так они ищут колдуна, – мастер Кан задумчиво покусал губу. – Тогда тем более не стоит возвращаться в дом Калеба: вдруг вас уже кто-нибудь поджидает? Пусть старик пока сам разберется с огненными бутылями. Ночуйте у нас, а завтра посмотрим. Может, леди Ветта к утру чуток подобреет и разрешит вам остаться на недельку, пока вы не достроите свой летучий дом. А там, глядишь, заберешь свою волшебницу в далекую страну, и никаких проблем.
– Сайка не хочет, – покачал головой Авис. – Ей и ночевать-то здесь не стоит: в прошлый раз за такое монашки ее на всю ночь наказали. Она сказала, что только одним глазком на Элакию посмотрит, и вернется обратно с Калебом.
– Все они так говорят, – улыбнулся мастер Кан. – Ты поменьше слушай, побольше делай. Видишь ли, сынок, женщины – это крепости, а мужчины – завоеватели. Есть крепости продажные – посетить их легко и просто, но и отношение к ним соответствующее. Есть крепости, для завоевания которых приходится стать сильнее, богаче, известнее. А есть крепости, которые держат осаду годами, пока ты не найдешь способ их одолеть или не сдашься. Но сам посуди: какой крепостью ты будешь дорожить больше всего – той, что с радостью распахнула перед тобой ворота, стоило только подойти, или той, ради которой ты стольким пожертвовал? Конечно, той, которую пришлось долго уговаривать и чуть ли не с боем брать.
Авис склонил голову, пытаясь понять метафору.
– То есть, Сайка на самом деле хочет, чтобы я ее уговорил?
– А она тебе что сказала? – хитро прищурился Белый мастер. – Ну-ка, вспомни, какими словами она отказалась.
– Хм, – Авис задумался. – Она говорила что-то про свой и чужой дом. Вроде как, если она будет жить у моих родителей, то это будет не ее дом. А она хочет, чтобы семья, чтобы… э-э… Честно говоря, я не очень понял, о чем она.
– Проще простого, – Белый мастер широко улыбнулся. – Она тебе прямым текстом сказала: не хочу жить в чужом доме. Хочу свой дом и свою семью. Создай семью, построй ей дом, и она уедет за тобой хоть на край света!
Авис задумался, смутился и оттого ответил язвительно:
– Да? А разве можно взять крепость в одном месте и передвинуть ее в другое?
– Крепость – это иносказательное понятие. И не надо мне тут корчить дурачка, все ты понимаешь, – мастер Кан укоризненно посмотрел на него из-под нахмуренных бровей, поднял кружку и сделал глоток. – Не хочешь моих советов – твое дело.
– Ну а что, если крепость не сдастся никогда, – Авис, стараясь не смотреть на мастера, тоже уткнулся взглядом в кружку, принюхался, лизнул жидкость. Скривился и отодвинул от себя подальше.
– Хм, – Кан подпер щеку и задумался. – Так не бывает. Крепости всегда сдаются, чтобы обрести хозяина и защитника и стать еще сильнее.
– Но вы же сами сказали, что если крепость держит осаду годами, то завоеватель может сдаться и уйти к другой, – напомнил Авис.
– Может, – кивнул Кан. – И уйдет, когда поймет, что раз уж он не может завоевать крепость, то и управлять ею не сможет.
– И тогда она останется непокоренной, – гнул свое Авис, которому не нравилось, что его поучает совершенно посторонний человек.
– Нет, – Кан тряхнул головой и налил себе еще вина. – Обязательно придет кто-нибудь другой – более сильный и умелый. А тот, что сдался, останется с дешевкой.
– Но что, если крепость и этому не сдастся?
– А я не отступлю! – мастер, которому как раз только-только ударило в голову крепкое вино, грохнул кулаком об стол. – Каждой крепости нужен защитник, даже если они твердят обратное. Даже если мнят себя обожженными и разграбленными: они же не видят со стороны, насколько велики и таинственны. Продажные обвешивают себя ленточками и флагами, вкусно кормят, мягко стелют. Но останься в них и поймешь, что сундуки пусты, все тайны давно разгаданы и повсюду – не к столу будь сказано – насрано. Все, что было в них когда-то ценного, уже унесли с собой те, кто были до тебя. Править такой крепостью – неблагодарное дело. А вот за суровыми и обшарпанными стенами замка, что никогда не был взят, могут скрываться такие сокровища, которые тебе и не снились.
Кан снова потянулся к графину, но обнаружил, что тот пуст, и продолжил:
– Впрочем, мне этот замок дорог, даже если в нем и нет никаких сокровищ. Сам принесу и спрячу их по углам: так ведь тоже можно.
– А что, если придет кто-то еще, и крепость сдастся этому кому-то, раздав все, что вы принесли, – предположил Авис, уже слегка запутавшийся в лабиринте образов.
– Типун тебе на язык! – возмутился Кан. – И вообще, чего ты тут расселся? Иди уже наверх. А я пойду отправлю твою подружку обратно в монастырь и буду будить миледи, пока она не простудилась.
Когда Белый мастер вышел во двор, и прохладный ветерок рассеял хмельную бесшабашность, мужчина устыдился того, что наговорил мальчику. И с чего вдруг его так понесло? Сердясь на себя, Кан поспешил закончить все дела, чтобы пораньше лечь спать и забыть все, но сделал только хуже: бедная девочка не поняла, с чего вдруг на нее так сурово смотрят и так активно выставляют за порог, и выглядела подавленной и напуганной, когда торопливо уходила прочь по улице Ключников.
«Ну ничего, – подумал Белый мастер. – Зато точно в монастырь пойдет, никуда не свернет, раз уж я ее так напугал».
Он постоял немного у калитки, а потом со всей силы отвесил себе звонкую пощечину.
– Правильно, – донесся от лавки пьяный голос леди Ветты. – Бей себя, зараза. Опять какую-то шваль домой притащил.
– Это просто ребенок, – устало откликнулся мастер Кан. – Вставайте, миледи. Я помогу вам подняться на второй этаж.
– Не хочу, – леди Ветта попыталась повернуться к нему спиной, но координация ее подвела, и она упала на землю. Сверху на нее свалилось ведро с дождевой водой.
– Уй!
– Миледи, вы в порядке? – мастер Кан поспешил к ней. Леди Ветта неуклюже кивнула, отползая от него на четвереньках куда-то в сторону густой травы. Мастер Кан вздохнул и пошел следом.
– Куда ползете? – сказал он. – Может, я помогу?
– Сама дойду.
Миледи шмыгнула носом и сплюнула, продолжая свое неуклюжее шествие. С волос у нее капало, да и платье ощутимо промокло, а вечер был довольно прохладным. Мастер Кан достал платок и принялся ее вытирать, приноравливаясь к движению.
– Отстань, – отмахнулась она, когда он коснулся ее шрамов.
– Вы простудитесь, – он накинул платок ей на голову.
– К черту иди, – она снова замахнулась на него, и только сейчас сообразила, что в одной ее руке по-прежнему зажата почти пустая бутылка, а в другой – ведро. И с помощью этих предметов она зачем-то пытается идти на четвереньках.
– Этот мир полон идиотов, – простонала леди Ветта, стягивая платок с волос на лицо и усаживаясь на попу. – Ну почему, почему меня никто никогда не слушает, а?
– О чем вы? – осторожно поинтересовался Кан гадая, говорит ли она о чем-то серьезном или просто несет всякую пьяную чушь.
Вместо ответа леди Ветта сдернула платок с лица и уставилась на мастера суровым и укоризненным взглядом из-под бровей.
– Ладно, можете не рассказывать, – тут же пошел на попятный Кан и поднял руки, словно собирался сдаться. – Но, честно говоря, я уже так устал от ваших странностей и недомолвок, что готов вытерпеть любые побои, лишь бы вы уже наконец успокоились. Вот чем вам помешал ребенок? Почему вы вечно напиваетесь всякий раз, как встречаете посланников герцога? И что, в конце концов, произошло тогда, десять лет назад?
Они уставились друг на друга. Он – с надеждой, она – с сомнением. В глазах миледи мелькнуло что-то странное, она открыла было рот, чтобы заговорить, но потом вдруг резко замкнулась в себе, снова превратившись в пьяное чудовище. Мастер Кан вздохнул.
Когда-то она была совсем другой. Тихая девочка, упорно скрывавшая лицо под вуалью. Всегда избегала общества людей, но часто пряталась и подслушивала разговоры слуг. Когда ее на этом ловили, она отворачивалась и молчала. Со временем ее способность игнорировать людей превратилась в настоящее искусство. Тогда еще совсем юный охранник Кан этого не понимал, и нисколько не винил ее братьев и младшую сестру в том, что те, не скрываясь, презирают странную затворницу, и когда ему велели защищать леди Ветту, был этим очень недоволен.
Но затем что-то изменилось. Ему начал нравиться их дуэт: таинственная леди, лица которой никто никогда не видел, и ее Белый мастер. Тихий шелест страниц среди библиотечных стеллажей, задумчивые посиделки на поросшем травой обрывистом берегу реки, бесконечные прогулки по заброшенным и разрушенным Слиянием улицам были нисколько не похожи на будни обычных аристократов. Вынужденный сопровождать ее всюду, Кан заметил, что его подопечная совершенно лишена человеческого общества. Ее избегали все: родители, брат, сестра, прочие родственники и именитые гости. Других же знакомых у нее не было. Из-за этого она практически не разговаривала, хотя довольно много читала. Ее тянуло к людям, но общаться с ними она не могла. Кан догадывался, что под ее вуалью скрыто что-то нехорошее, но подглядывать за девушкой считал ниже своего достоинства и упорно ждал случая, когда загадка разрешится сама собой.
День за днем он наблюдал за ней. Научился слышать ее желания по дыханию, читать настроение по движению плеч, угадывать отношение по наклону головы. Научился говорить с ней так, чтобы редкие моменты ее разговорчивости длились дольше двух фраз. И однажды, когда ему предложили более перспективную работу, он, к удивлению всех, отказался и остался телохранителем леди Ветты. Что послужило причиной этому, он и сам не знал, просто чувствовал: он не может ее бросить.
Но в тот день, десять лет назад, все изменилось. Привычно явившись спозаранку к воротам дома Санвай, он обнаружил, что там царит какая-то суматоха, а люди подавлены и напуганы – особенно те, что работали в самом доме. Кан поговорил с другими охранниками и узнал, что ночью при странных обстоятельствах погиб брат леди Ветты. Но герцог почему-то не вызвал городскую стражу. Более того, он даже собственных слуг – всех, кроме нескольких, которым особо доверял – выставил за пределы внутренних стен. Люди строили предположения – одно другого причудливее – а правда скрывалась за закрытыми дверями. Оттуда время от времени доносился плач, ругань, споры. В какой-то момент оттуда стал долетать и голос его подопечной – непривычно злой и громкий. Она была не просто расстроена, она была в бешенстве. Затем раздался грохот, дверь открылась, и по ступеням быстро сбежала во двор леди Ветта. Она сорвала с себя украшения, побросав их на камни, скинула шляпку вместе с вуалью, впервые явив миру обезображенное лицо. А потом заявила всем собравшимся, что уходит, и спросила, кто пойдет с ней. Все промолчали. Вот тогда-то мастер Кан и сделал выбор, навсегда определивший его судьбу.
Затем были годы унижений, голода, бесконечного поиска работы и жилья. Леди Ветта ведь убежала из родного дома, совершенно ничего с собой не прихватив, и отказывалась принимать помощь от отца. Да тот и не предлагал. Гордец Кан чувствовал себя последним побирушкой, тайно встречаясь с ее бывшими слугами, пытаясь достучаться до их совести и выпросить хоть немного одежды и драгоценностей для госпожи. В конце концов, одна сердобольная горничная собрала ему пару сундучков. Точнее, пару десятков. Переполненный самодовольной радостью, он показал чудом добытые вещи леди Ветте и… получил нагоняй.
Бесконечные упреки, крики, слезы, пьяные выходки, побои – такой стала его жизнь. У высокородной леди не было даже сменного белья, она жила на его деньги и все равно не могла остановиться и не срывать на нем злость. Это был самый отвратительный период их жизни. От полной безысходности он продал некоторые ее вещи, оставив только семейные драгоценности да самые дорогие платья из тех, что могут носить только благородные. Леди Ветта тогда так и не узнала, откуда у телохранителя столько денег. Весь город болтал, что в доме Санвай случилась беда, и старшая дочь герцога со скандалом покинула родной дом, а с ней ушел один из охранников. Правды никто не знал, и горожане решили, что юная Ветта убежала с ним. Тогда-то ее и прозвали «миледи». Официально это был титул замужней женщины. Называя ее так, горожане одновременно и уважение проявляли, и издевались. И никто, разумеется, не хотел брать на работу пройдоху-охранника, охмурившего дочь герцога.
Выслушивая смешки, оскорбления и раз за разом получая от ворот поворот, мастер Кан, тем не менее, не сдавался. Да и леди Ветта спустя несколько дней немного успокоилась и тоже стала строить новую жизнь. Что бы там ни случилось в доме Санвай, титула дочери герцога ее никто не лишал, и люди старались не высказывать ей в лицо всякие гадости, а вот за спиной болтали вовсю, не особо скрываясь. Да и работу тоже не торопились предлагать. Кое-как она устроилась в городское управление, где иногда брали грамотных для бумажной работы. Кан перебивался заработками в тавернах: работал вышибалой.
От нечего делать они стали учить друг друга тому, что знали сами. Белый мастер показывал своей госпоже основы владения мечом, а та пыталась сделать из него грамотного человека. Как-то раз после одного из Слияний город лишился целого отряда городских стражников. Леди Ветта тогда работала помощницей при управлении: проверяла ошибки в отчетах. Вот и предложила взять Кана городским стражником. Особого выбора у попавшего в затруднительную ситуацию начальника не было, и сомнительного охранника взяли на государственную службу. А после драки в управлении, когда леди Ветта уложила троих возмущенных отказом в принятии на работу грубиянов, взяли и ее. Дальше все было просто. Лучше Белого мастера никто в управлении не владел оружием. Лучше леди Ветты никто не разбирался в законах. Время сделало свое дело, и леди Ветта стала Начальницей городской стражи, а Белый мастер – ее помощником. Год за годом они доказывали всему городу, что чего-то да стоят. Стойкость, с которой они боролись за свою жизнь и честь, постепенно заставила болтунов устыдиться. К тому же, и сам Кан старался держаться прежних привычек, обращаясь к ней, как к своей госпоже. Город привык к странной парочке, сплетни поутихли. Жизнь их не стала легкой, но теперь, много лет спустя, ее можно было назвать нормальной.
Тяжелая ли жизнь послужила тому причиной или тайна дома Санвай, которую миледи так никому и не открыла, но характер ее ощутимо испортился. Вот и сейчас она смотрела на мастера тяжелым взглядом и словно бы решала: сразу его убить или чуть погодя.
– Кан, – сказала она, облокотившись о перевернутое ведро.
– Да? – отозвался он с интересом: леди Ветта редко начинала разговор с обращения по имени.
– Ответь мне на один вопрос, – сказала она негромко, но на удивление трезво и отчетливо, отчего у Кана даже слегка похолодело в животе: может, он что-то натворил и сам этого не заметил?
– Какой? – осторожно уточнил он.
– Почему в тот день, десять лет назад, когда ты впервые увидел меня без вуали, ты не выглядел удивленным? – спросила леди Ветта, повернувшись к нему относительно здоровой стороной лица. – Ты ведь тогда даже не вздрогнул, как прочие. Совсем не отреагировал, будто каждый день видел меня, как есть. Признайся: ты за мной подглядывал?
– Нет, – Кан слегка улыбнулся: ему было приятно, что их мысли бродят где-то рядом.
– Тогда почему? – спросила она.
Он промолчал. Леди Ветта повернулась и посмотрела на него в упор, требуя ответа. Ветер потрепал мокрые кудряшки, прошелся по шее, заставив ее вздрогнуть от холода.
– Это было давно. Я уже не помню, – улыбнулся мастер Кан, накидывая ей на плечи одну из шелковых полос от своего наряда.
– Терпеть не могу, когда ты лжешь, – возмутилась леди Ветта, надув губы.
– Я не лгу, просто сам не знаю, – пояснил мастер Кан, садясь рядом. – А вы? Почему не хотите мне все рассказать? Разве я не заслужил этого? Вечно держите все в себе. Напиваетесь, злитесь. Расскажите мне все, вам станет легче.
– Нет, – леди Ветта покачала головой. – Тебе не нужно об этом знать. Никому не нужно. Это касается только моей семьи. Ты здесь совершенно ни при чем.
– То есть, всяким прихвостням вашей сестры можно знать, а мне – нет? – мастер Кан поджал губы. – Да, мне нравятся эти дети. Я хочу им помочь. Но как я могу помочь, если даже не знаю, что дому Санвай от них нужно? Скажите, миледи. Что бы там ни было, я уверен: мое мнение о вас не изменится.
Он заглянул ей в глаза и замер в ожидании.
– Кан, – она вздохнула, положив руку ему на плечо. – Какой же ты… ты… а, к черту.
Леди Ветта размахнулась и разнесла бутылку о край бортика заросшей сорняками клумбы. Белый мастер только укоризненно поджал губы: теперь еще осколки собирать придется.
– Миледи, – он упрямо стоял на своем. – Вы же знаете: мне можно доверять. Мы столько лет вместе, а вы по-прежнему держите все в себе. Даже сегодня: ну что вам стоило сразу сказать, что они замучили вас своими просьбами? Я бы их еще днем разогнал, делов-то. Я ведь знал на самом деле…
– Ой, заткнулся бы лучше, – она отдернула руку и отвернулась от него, пытаясь встать на ноги. – Думаешь, ты все про меня знаешь? Съесть мне портянки Лапника-вонючки, если это так! Все мы меряем окружающих по себе. Пытаемся посмотреть на мир их глазами, а на самом деле лишь представляем, что бы МЫ должны были чувствовать, чтобы так себя вести. Вот например, тот странный желтоглазый паренек, которого ты прячешь. Кажется, что тут непонятного: ну, обидели, ну, не выдержал, кулаком по наглым рожам съездил. А ты копни поглубже. Может, он вообще не человек? Может, для него нормально – бить людей вместо разговора? Может, он вовсе не зол был, а просто искал повода подраться? Ну и что, что ребенок еще. Да в детских головах порой такая куча мыслей теснится, что взрослым и не снилось. Вот и поди их пойми.
– Миледи, вас понесло не в ту степь. Давайте лучше поднимемся, – сказал мастер Кан, гадая, специально она уводит разговор в сторону или просто спьяну болтает что попало.
– Я вообще ненавижу вершить правосудие, хоть меня об этом и просят постоянно, – перебила его леди Ветта, размашисто разворачиваясь и направляясь в сторону скамьи на противоположной стороне двора. – Я занимаюсь этим лишь потому, что наши суды делают это еще хуже. Но порой так хочется просто взять меч и покрошить всех на гуляш. Без жалости и сожалений. Потому что все мы – редкостные уроды, и чем лучше человек снаружи, тем страшнее внутри.
– Что? И меня готовы убить? – неловко пошутил Кан, следуя за ней.
– Вот только не надо думать, что все – дерьмо драконье, а ты – особенный! – слишком эмоционально возмутилась леди Ветта. – На самом деле тебя я пришила бы первым.
– Почему? – слегка опешил Кан. Улыбка с его лица медленно оползала, как глиняные потеки под потоком воды.
– Потому что ты меня пугаешь, – Ветта уперла в него тяжелый, уже с трудом фокусирующийся на собеседнике взгляд.
– Чем? – растерянно заморгал Кан.
– Заботой своей, что не знает разумных пределов, – леди Ветта уставилась куда-то на белую ветку растущего неподалеку клибиса, а потом ее медленно, по всей видимости, вслед за головокружением, повело в сторону. Кан едва успел подхватить свою начальницу.
– Я отнесу вас наверх, – со вздохом сказал он, осторожно подкидывая ее, чтобы перехватиться поудобнее.
– Не-а, – она мотнула головой и сделала широкий жест рукой, едва не залепив ему пощечину. – Я… я на воздухе…
– Хорошо, – Белый мастер перехватился поудобнее и зашагал в сторону скамьи, прятавшейся в под деревьями. Вялая, резко потерявшая к разговору интерес леди Ветта висела у него на руках, как намокшая тряпичная кукла. Пока они спорили, закат уже отгорел, и теперь небо было усеяно частой россыпью звезд, светивших почти так же ярко, как и растущая луна. Деревья задумчиво скидывали увядшие за день лепестки. Кан шел, раздвигая гибкие ветки, похожие на гирлянды с бумажными бантиками, и его преследовало странное ощущение, что деревья сами движутся им навстречу.
– Они похожи на невест, – пробормотала Ветта, разглядывая проплывающие над ней своды.
– Кто? – не понял мастер Кан.
– Клибисы, – пояснила она.
– Разве невесты носят белое? – спросил он, укладывая ее на скамейку и садясь на землю рядом. Столь резкая смена темы разговора его не удивила. Леди Ветта часто говорила бессвязные, на первый взгляд, вещи, но он знал, что все дело в невысказанных вслух словах: где-то внутри ее головы прокручивались длинные монологи, но с губ всегда срывались лишь их жалкие обрывки. Поэтому люди не понимали миледи. А ее раздражала их непонятливость. И потому мастер принимал как должное все ее странности – только так можно было оставаться с ней рядом.
– Они похожи на невест, которых отдают замуж против воли, – сказала она, устраиваясь поуютнее и борясь с неожиданно нахлынувшей дремотой, усиленной головокружением. – Посмотри, как падают лепестки. Не правда ли, они похожи на слезы?
Кан послушно проследил за падением лепестков: клибисы цвели постоянно – у них и листьев-то не было, только лепестки – и каждую ночь с тонких ветвей осыпались увядшие соцветия. Нет, они не были похожи на слезы. Но падали очень красиво. И в этом действительно было что-то печальное.
– Когда я умру, похорони меня под клибисами, – спокойно сказала Ветта, лежа на твердых досках и глядя в небо сквозь чернеющие ветки.
– Миледи, ну что за глупости, – нахмурился Кан, готовясь разнести в пух и прах упаднические настроения и прочитать подбадривающую речь, но Ветта не дала ему повернуться: ухватила за шею холодными твердыми пальцами, притянула к себе и прижалась лбом к выступающему позвонку. Кан замер.
– Спасибо, – тихо сказала она.
– За что? – в легком оцепенении пробормотал мастер, боясь шевельнуться и спугнуть момент.
– За все. Ты сам знаешь. Что же касается моей семьи… Не лезь. Просто не лезь. Забудь про этих детей. Если мой отец решил заполучить их, он этого добьется. Мы с тобой десять лет прожили вне дома Санвай, столько трудов положили на то, чтобы ни от кого не зависеть. Так не суйся обратно в этот гадюшник.
Мастер промолчал. Леди Ветта поежилась и неожиданно запустила холодные пальцы ему за воротник. Кан вздрогнул.
– Тепленький, – удовлетворенно протянула она, грея пальцы под его белым нарядом.
– Может, в дом пойдем, – предложил Кан: у него на плечах словно лед растапливали. – Холодно.
– И все-таки правильнее было бы просто всех убить, – снова сменила тему разговора леди Ветта, но руки убрала.
Белый мастер медленно повернулся к ней, смущенно потерев шею.
– Большую часть этих гадов я убила бы лишь за то, что в их жизни нет смысла, – сказала Ветта, повернувшись к нему и то ли не заметив того, что только что делала, то ли уже забыв об этом. – Нет, ты не подумай, я их не ненавижу… Я бы сказала, что они животные, но это неправда: во-первых, они все-таки люди, а во-вторых, на животных хотя бы посмотреть приятно. В их жизни есть смысл. Животный, конечно, простенький. А у человека должна быть своя, человеческая цель. Если ее нет, если жизнь человека посвящена только самоудовлетворению, то он есть самая никчемная тварь на земле и не заслуживает права на жизнь. Паразиты они, вот кто.
Кан не нашел, что на это ответить. Можно было поспорить, можно было поддержать, можно было развить тему. Но нужно ли?
Леди Ветта снова легла на спину, тяжко вздохнула и добавила:
– Я хочу, чтобы завтра все заболели чем-нибудь страшным. В смертельных болезнях есть свой плюс: они сразу показывают, кто человек, а кто нет. Человек, узнавший, что он скоро умрет, стремится сделать то, что планировал оставить после себя, стремится жить. А дрянь всякая начинает жалеть себя, хныкать, злиться и пытаться утянуть всех за собой. Кан, давай убьем их, а?
