Текст книги "Дом с белыми клибисами (СИ)"

Автор книги: Екатерина Бунькова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Только по вечерам ее оставляли в покое. В замке поворачивался ключ, и мучители расходились по своим делам. Сайка подходила к окну – на этот раз незарешеченному – открывала его, вдыхала свежий ветер и подолгу плакала, глядя в небо. Окно выходило не на город, а на лес, но Сайка все равно надеялась, что однажды увидит, как летающий дом Калеба проплывает по небосводу. И надеялась, что Авис сумеет хотя бы помахать ей рукой.

– Ты обещал мне, – шептала она, глотая слезы. – Ты обещал, что вернешься хотя бы раз. Хотя бы для того, чтобы попрощаться… Ты обещал…

Но чудо все никак не желало происходить. Про нее словно все забыли. Она повторяла себе, что это к лучшему, что Авису не стоит сюда соваться, но в глубине души продолжала надеяться. А еще ее обуревал страх. Сайка изо всех сил отгоняла его, но какой-то маленький и мерзкий червячок в ее душе продолжал повторять: Авис мог и не пережить той последней драки. Он не бог и даже не воин. Достаточно хорошего удара по голове или точного тычка ножом – и все, нет больше мальчика с Той стороны. Нет его. Поэтому и не видно в небе никаких летающих машин. Нет его… нет… НЕТ!

Она отшатывалась от окна, хваталась за голову и принималась ходить туда-сюда по комнате, напевая какую-то базарную песенку, в которой она и слов-то не знала – лишь бы только вытряхнуть из головы все мысли. Первое время она могла успокоиться, только выплакавшись хорошенько, но потом обнаружила, что не может все время думать о плохом. Точнее, вообще больше не может думать. Она твердила про себя детские считалочки, перечисляла по памяти имена всех монашек и знакомых торговок с рынка – просто затем, что голова ее была пуста, и нужно было ее чем-то заполнить. Если Сайка не придумывала себе какую-нибудь песенку или стишок, мозг принимался вытворять черт-те-что. Особенно часто это происходило со словами.

– Десертная вилка, – говорила ей наставница.

«Десертная, – бездумно повторяла про себя Сайка. – Десретная. Тедресная. Сендретая. Тансерндая. Там сердная. Там сер моя. Танцор ну я. Танцор ли я? Цан-Цор-Буя!»

Подобная игра звуков могла длиться до бесконечности. Она неплохо убивала время, но опасность крылась в том, что спустя несколько минут этого сумасшествия Сайка переставала понимать человеческую речь. Просто стояла, бездумно смотрела на наставницу и никак не могла сообразить, что от нее хотят. Ее наказывали, а в голове все сильнее и сильнее разгоралась бессмысленная песня: «Дес Нор Цуя! Не тан-цуем! Не валь-суем! Не куч-куем!» И чем глупее получался текст, тем веселее было Сайке: ее били, а она смеялась. Но потом господин Тэш пришел к выводу, что в телесных наказаниях смысла нет, и их заменили уроками чтения. Еще неделю назад Сайка решила бы, что хуже ничего не может быть. А теперь ей стало все равно. Буквы за учителем она повторяла так же бездумно, как и свои придуманные слова.

На четвертый день мучений к ней пришла модистка. Сайку обрядили во что-то пышное, воздушное, отвратительно дорогое и заставили стоять ровно, пока две швеи-помощницы подкалывали рукава и низ. Она смотрела в зеркало и видела там бледную потерянную девицу с лицом, как у воблы. То ли зеркало было кривое, то ли она действительно так выглядела, но образ этот не вызывал у Сайки симпатии.

– Чего смотришь? – сказала она своему выражению. – А ну брысь, а то в глаз дам!

– Леди С… Сайка, – с трудом удерживаясь от презрительного выражения лица, сказала модистка. – Это просто ваше отражение. Это не настоящий человек.

– Да? – спросила девочка, склоняя голову. – А вон та женщина с рыжими кудряшками – тоже не настоящая?

Модистка глянула на себя в зеркало, улыбнулась, поправляя прическу, и ответила:

– Разумеется. Это мое отражение.

– Это хорошо, что не настоящая, – сказала Сайка, отрешенно глядя куда-то в таинственную даль зеркала. – Значит, я могу с ней сделать что угодно.

Она задумчиво вынула из рукава длинную булавку и вдруг неожиданно воткнула ее модистке в щеку. Та заорала благим матом.

– Не настоящая же, – со странной улыбкой развела руками Сайка. – Вы сами сказали.

– Чудовище! – заорала модистка. – Она просто чудовище!

Женщину вывели. Швеи-помощницы убежали следом, со страхом оглядываясь на странную девочку. В комнату неспешно вошел господин Тэш. Сайка перевела на него сонный взгляд.

– Когда ты уже успокоишься? – спросил он.

– Я спокойна, – пожала плечами Сайка.

– Тебе не справиться с домом Санвай, ты же это понимаешь? – Тэш приподнял одну бровь.

– Я проклинаю дом Санвай, – Сайка улыбнулась от уха до уха. И в этой улыбке было что-то жуткое.

– У тебя нет магии, – спокойно напомнил Тэш.

– Я не могу ею пользоваться, – Сайка посмотрела ему в глаза, но взгляд ее был направлен чуть дальше, чем нужно, и оттого производил впечатление, что она слепая. – Но это не значит, что у меня ее нет. Вот у тебя ее нет. Ты вообще чужой. Они все тобою пользуются. А ты пользуешься ими. Это твоя месть.

– Откуда ты знаешь? – тихо сказал Тэш, делая шаг назад.

– Луна светит, – сказала Сайка. И действительно: посреди ясного голубого неба висел словно бы изъеденный мышами месяц. Девочка приложила руку к стеклу. Браслет глухо стукнулся об него.

– Ты ясновидящая? – снова подал голос мужчина.

– На чьей ты стороне, Тэш? – Сайка снова повернулась к нему, и выражение лица ее на этот раз было совершенно сумасшедшим. – Служишь ли ты герцогу или его дочери? Или же ты служишь самому себе? Все они тебя презирают, а ты их – еще больше. Ты обманываешь, лжешь, крадешь и унижаешь – все затем лишь, чтобы тебе было хорошо. Но когда придет время убивать, какой выбор ты сделаешь?

Тэш не ответил. Побледнев, он молча вышел из комнаты и запер дверь на ключ.

– Последний раз это делаю, слышишь? – леди Ветта брезгливо – двумя пальчиками – снимала шкурку с вареной картошки.

– Ну что вы, миледи, у вас отлично получается, – улыбнулся Белый мастер, уминая совершенно несоленую, но зато горячую картофелину. – Еще немного, и вы, глядишь, научитесь даже мясо жарить.

– Я уже пыталась, – с мрачным выражением лица сообщила ему леди Ветта. – Собакам пришлось отдать.

Кан рассмеялся. Пятый день он возвращался домой под вечер и всякий раз заставал тут что-нибудь новенькое: то миледи пыталась растопить баню, то – починить стул, то (вообще невероятно!) – пришить пуговицу. Безделье ее убивало. Посторонний в доме – бесил. А на вино оставшиеся деньги она старалась не тратить. В результате невозможно было предсказать, что она выкинет в следующий момент. Впрочем, вполне предсказуемые полеты стульев случались довольно часто.

– Пойду сменю мальцу повязки, – сказал Кан, завершая трапезу и поднимаясь с места.

– Не нужно, – остановила его миледи.

– Почему? – удивился мастер.

– Ну… – миледи пожала плечами, стараясь на него не смотреть.

– Так, – мастер молча обошел ее и поспешил наверх.

– Не надо Кан, не смотри, – миледи постаралась его остановить, но мастер только ускорился: что-то в словах миледи отдавало жутью.

В комнате было подозрительно тихо. Кан осторожно постучал и толкнул дверь. Она открылась с долгим противным скрипом.

– Авис? – позвал он. Парень не шелохнулся. Кан зажег свечу и подошел ближе. Наклонился и…

– Бу! – сказал Авис, резко вскидывая руки.

– А-а-а! Мать твою! – Кан отскочил в другой конец комнаты. Со стороны кровати донесся сдвоенный ржач. Затем миледи и Авис дали друг другу «пять».

– Да вы… Да вы сговорились! – мастер наполовину возмущенно, наполовину удивленно ткнул в их сторону пальцем.

– А нечего нас тут бросать на целый день, – миледи зажгла еще одну свечу и плюхнулась на кровать Ависа: тот едва успел отдернуть ноги.

– Слушай, Кан, чего мы удумали, – сказала она. – А давай устроим диверсию?

– Мм? – мастер удивленно поднял брови.

– Да Авис тут одну забавную штуку собрал, – миледи и мальчик хитро переглянулись. – Она на вид довольно глупая, будто куча мусора. Но если ее завести и куда-нибудь забросить, она начинает громко шипеть, испускает дым и вонь, как от горелой шерсти.

Кан молчал, переводя взгляд с одного на другую.

– А еще она неприятно скрежещет, если на паркете, – добавил Авис, неимоверно гордый за свое изобретение. – И размер у нее маленький – можно сделать вид, что это подарок, и занести с собой прямо в бальный зал.

Лоб Кана медленно собрался в складочки.

– Да и вообще, отец про такие штуки наверняка даже не слышал, – хищно оскалилась миледи, потирая руки. – Он на нее все свою армию спустит, а мы тем временем…

Авис и миледи снова переглянулись, и их лица расплылись в довольных улыбках.

– Так, я не понял, – Кан, наконец, подал голос. – Вы что… Вы подружились, что ли?

– Дружит малышня, – фыркнул Авис, презрительно растопырив крылья носа.

– А мы – совместно ненавидим, – добавила леди Ветта, утвердительно кивая.

Кан крякнул в кулак, но все-таки не выдержал и принялся ржать.

– Да вы – чудовищная парочка, – сказал он минуту спустя, утирая выступившие на глаза слезы. – Мы так, глядишь, и настоящий переворот организуем.

– Нет уж, – миледи сразу помрачнела. – Хватит с меня. Хочу жить нормально.

– А я давно говорил: давайте уедем туда, где нас никто не знает, – согласился Кан.

– Нет, – миледи покачала головой. – Из этого дома я никогда не уеду.

– Почему? – удивился Кан.

– Во-первых, не хочу начинать все заново: мы с тобой почти десять лет на него по монетке собирали. Во-вторых, здесь отличная магическая защита, хоть ты об этом и не знаешь. И в-третьих, с чего это опять я должна бежать? Пусть лучше остальные сдохнут – сразу жить легче станет!

Миледи хищно скрутила одну из подушек.

– Ну, вы уж определитесь: хотите ли вы спокойной жизни или войны, – улыбнулся Кан.

– Я. Из этого. Дома. Не. Уеду. Точка, – отчеканила миледи. – Хочу прожить в нем всю жизнь и быть похороненной под самым пышным клибисом. Делай с этим, что хочешь.

Они замолчали, глядя друг на друга. Авис вежливо выждал полминутки, затем осторожно кашлянул, напоминая о себе, и сказал:

– Простите, мастер Кан. А что там с домом Калеба?

– Хочешь посмотреть?

– А мне уже можно вставать? – неимоверно обрадовался Авис, давно уже уставший от вынужденного безделья.

– Думаю, ты и без моего разрешения уже весь дом облазил: где-то же ты нашел хлам для своего изобретения, – заметил Кан. – Но к Калебу предлагаю пойти все-таки с утра. А сейчас вселенскому злу пора спать.

Авис и миледи выдали по недовольному стону.

За пять дней совместных усилий двух мужчин – одного ловкого и одного инженерно одаренного – дом окончательно перестал быть домом. У него больше не было крыши, стен, окон и даже дверей. На пустоши за огородом был разложен огромный, пока еще не наполненный горячим воздухом тряпичный купол. От него к дому тянулись толстые канаты. Соседские мальчишки все время порывались залезть внутрь шара и устроить из него шалаш, но присутствие Белого мастера неплохо удерживало их от шалостей. Кан не слишком-то хорошо представлял, как все это можно поднять в воздух, но и Калеб, и Авис уверяли, что это возможно. Правда, между двумя изобретателями случилась небольшая размолвка из-за устройства управления: Авис настаивал на внедрении полумагических систем, а Калеб пытался сохранить свое изобретение в неприкосновенности и не хотел, чтобы туда вносились какие-то изменения. Причем посредником между чокнутым стариком и болеющим мальчиком был мастер Кан, и ему ежедневно приходилось выслушивать массу ругани с обеих сторон. Он даже сам немного начал разбираться в том, что они строят – настолько часто два горе-инженера вслух ругали чужую работу.

– Ну что, пробовать будем? – спросил Калеб, выбираясь из отсека с огненными бутылями. – Воду в бак я уже залил.

– Воду? – миледи вопросительно подняла бровь.

– Да, это я предложил, вместо мешков с песком, – радостно затарахтел Авис. – Ну, на случай, если придется сбрасывать балласт: лучше облить прохожего водой, чем сбросить ему на голову мешок с песком, не правда ли?

– А совсем без этого – никак? – скривилась миледи.

– Нет, ну, я вообще-то, добавил одну систему… – замялся Авис. – Но она магическая. Вы такие не любите.

– Ясно, – миледи кивнула. – Тогда давайте, запускайте свою машину.

– Магией или естественным путем? – тут же оживился Авис.

– А в чем разница? – поинтересовалась миледи.

– Магией тише. И быстрее, – Авис пожал плечами. – Пять минут, и готово.

– Хм, – миледи помрачнела: видно было, как в ней борются желание поскорее увидеть что-то новенькое и ненависть к магии. – Ладно. Только чтоб эта штука ни на шаг к моему дому не приблизилась, понял?

– Угу, – Авис радостно подскочил и помчался смотреть, что там Белый мастер и Калеб наваяли по его чертежам.

Спустя четверть часа (Авис слегка переоценил скорость работы своего нововведения) огромное, похожее на шкуру протухшего овоща нечто принялось обретать форму. Воздух наполнял его почему-то рывками, создавая на ткани волны. Калеб ломал голову над магическим устройством нагрева воздуха, Авис же радостно бегал вокруг постепенно вспухающего «яйца», больше похожего на шар, проверяя его упругость ладонями. Белый мастер попытался было заставить его присесть, а лучше – прилечь, как и полагается любому раненому, но Авис чихать хотел на подобные глупости: жар уже спал, ломота в костях давно прошла, а неприятное, но не сильное нытье отходило на второй план. Все мысли Ависа были заняты его новым детищем, и какое-то там тело не могло ему помешать.

– Забирайтесь в дом, – радостно крикнул он, когда шар, наконец, оторвался от земли. Канаты заскользили, собирая пыль. Авис бегал среди них, проверяя, не запуталось ли чего, и казалось, что под ногами у него извиваются белесые змеи.

– Мы? В дом? – нахмурилась миледи. – Ты хочешь сделать нас первоиспытателями?

– Да бросьте, миледи, – Кан мягко потянул ее внутрь. – Вы же сами сказали, что не полетите с Ависом за Великую Стену. Стоит хотя бы сейчас воспользоваться возможностью и попробовать, каково это: летать, как птицы.

– На птицу эта штука похожа в последнюю очередь, – заметила миледи, подставляя руку ко лбу козырьком, чтобы рассмотреть жутковатую, не совсем ровную штуковину в сетке из канатов, что возвышалась над ними. Балки, за которые были привязаны канаты, жутковато поскрипывали, да и сам дом словно бы ожил: казалось, еще чуть-чуть, и он вытащит из земли железные ноги и быстро-быстро побежит на них, как огромный паук.

– Давайте, миледи, не трусьте: на нас люди смотрят, – Кан, запрятав в уголках губ хитрую улыбку, махнул рукой на собравшуюся поглазеть толпу – непременный атрибут всех несчастий и радостей обычного города. – Пусть горожане сложат новую легенду: о том, как прекрасная леди и ее скромный страж, не выдержав греховности этого мира, вознеслись к небесам.

– Прекрасная? Скромный? – миледи выразительно пошевелила здоровой бровью.

– Подумаешь, преувеличил немножко, – мастер Кан пожал плечами. – Идемте: Калеб уже швартовы отвязывает.

И действительно: Калеб, забравшись на нижний уровень, подходил то к одному, то к другому канату, связывающему нижние опоры со вбитыми в землю столбами, сильно дергал за концы, и странные узлы неожиданно быстро распадались. И чем больше канатов он отвязывал, тем сильнее дергался дом от каждого нового рывка.

– Быстрее! – поторопил их Авис, уже забравшийся на второй этаж, откуда теперь осуществлялось управление. Калеб отвязал еще один канат. Неказистая конструкция снова дернулась и впервые оторвалась от земли – не сильно, буквально на полторы ладони. На показавшемся из-под земли днище виднелись остатки травяных корешков, а в тех местах, где во время дождей больше всего лилась с поломанного водосточного желоба вода, остались зеленые пятна мха.

– Ну? – Белый мастер вскочил на порог и протянул миледи руки: после того, как разобрали ступени крыльца, заходить в дом стало довольно трудно.

– Если мы умрем, я тебя убью, – пригрозила миледи, забираясь в летающий дом. Кан улыбнулся и втянул ее внутрь.

А шар, тем временем, уже рвался в небо. Сила, с которой он натягивал канаты, была даже слишком велика благодаря полумагическим системам Ависа. Конструкция скрипела и постанывала, требуя, чтобы ее отпустили. Еще чуть-чуть, и что-нибудь непременно лопнуло бы, но Калеб был наготове. Стоило миледи оказаться внутри, как он развязал сразу два узла. Дом сильно тряхнуло, пол наклонился, и под ужасающий скрежет все незакрепленные предметы покатились в дальний угол. Толпа ахнула: такого зрелища тут давно никто не видел. Пока Кан и леди Ветта пытались обрести равновесие, цепляясь за опорные конструкции, мимо них, весело смеясь, проехал на животе старик Калеб. Он словно бы помолодел и даже стал лучше соображать. Добравшись до противоположного конца, воздухоплаватель рывком развязал еще два узла. Третий – последний – не выдержал сам. Точнее, не выдержал вбитый в землю кол, за который он был привязан – его попросту выдернуло, как пробку из бутылки. Дом еще раз тряхнуло, и земля, словно в сказке, стала стремительно уходить из-под ног.

– Авис, сбавь обороты! – крикнул Калеб, цепляясь крючковатыми пальцами за то, что осталось от стен. Дом трясло и мотало так, что все силы пассажиров уходили на то, чтобы не вылететь ненароком наружу.

– Одну минуту! – донеслось откуда-то сверху. Среди общего скрежета и завываний крутящегося среди железных балок воздуха прорезался какой-то свист, за ним хлопок, и постепенно тряска стала пропадать.

– Ну как? – горящее энтузиазмом лицо Ависа показалось в люке второго этажа.

Белый мастер, все еще придерживавший миледи за руку, показал ему одобрительный знак.

– Швы не разошлись? – Калеб поднялся на ноги.

– Нет, вроде, – Авис потрогал свою щеку.

– Да я не про тебя, – отмахнулся Калеб, направляясь к лестнице. – Я про шар.

– А! Те швы. Да чего им сделается? – беззаботно отозвался Авис, отодвинулся от люка, и оба изобретателя скрылись на втором этаже. Оттуда сразу понеслось стариковское ворчание, звонкий мальчишеский смех, лязг механизмов и прочие звуки, свидетельствующие, что все идет хорошо, и пассажиры могут выдохнуть.

– Как вы? – спросил Кан, отпуская леди Ветту. Та ничего не ответила, только встряхнулась и подошла к дверям, открытым теперь в чистое небо. Далеко внизу виднелись крыши домов, бегали, запрокинув головы вверх, смешные маленькие людишки.

– Это… наш Город? – миледи чуть свесилась вперед и вниз, держась за дверной проем. Белый мастер на всякий случай ухватил ее за пояс.

– Он такой маленький, – миледи отмахнулась от мастера, опустилась вниз и села на порог, свесив ноги наружу. Кан опустился рядом. Под старыми, обшарпанными сапогами леди Ветты медленно проплывали квадраты огородов и пашен.

– Ой, смотри, старая башня! – миледи радостно ткнула пальцем в знакомое с детства строение. – Я там играла когда-то. А вон в том пруду я чуть не утонула.

– Не помню такого, – сказал Кан.

– Это еще до тебя было, – отмахнулась миледи. – Зато вон, смотри, песчаный берег. Мы там гуляли с тобой когда-то, помнишь? Я тебе еще тогда «Свод правил королевского двора» читала.

– Помню, – губы Кана тронула улыбка. – Как не запомнить самое скучное чтиво за всю мою жизнь. Вон, видите овраг за мельницей? Там я и сжег эту чертову книженцию.

– Так это был ты? – возмутилась миледи. – Я думала, Элви стащил.

– Ну не мог же я признаться своей госпоже, что у нее ужасные литературные вкусы, – невозмутимо отозвался Кан. – Три недели слушать, как король должен приветствовать подданных всех мастей, что должен надевать, да что говорить, когда ему приспичило на горшок – такое мало кто выдержит.

– Неуч, – миледи шутливо ткнула его в бок. – Тебе лишь бы баллады про рыцарей и драконов слушать. Но надо же хоть иногда просвещаться.

– Можно я лучше буду просвещаться в том, как лучше владеть мечом? Все-таки, это моя профессия.

– Не-а, – миледи задорно мотнула кудряшками. – Только дворцовый этикет. В крайнем случае – кулинарное искусство. Кстати, что у нас сегодня на обед?

– Я думал, вы теперь у нас за обед отвечаете, – пожал плечами Кан.

– Чего? – возмутилась миледи. – Да никогда. Я просто так, от скуки готовкой занялась. Даже не думай это на меня перекладывать. А вообще, может наймем служанку, а? Нам же теперь не нужно на дом деньги откладывать. Какую-нибудь тихую, послушную женщину. Только чтоб вкусно готовила. Хотя бы как та девочка – Сайка.

– А я вам предлагал приютить детей, – напомнил Кан. – Если б мы их сразу к себе забрали, никто бы не пострадал.

– Никакой магии в моем доме, – твердо сказала миледи. – Ладно еще твой Авис: он хотя бы не колдун. Но девочка…

– Мы бы ее попросили не колдовать дома, – пожал плечами Кан.

– Бесполезно, – миледи помрачнела. – Любая сильная эмоция: страх, возмущение, радость или даже банальная влюбленность, и из нее магия польется без всяких ограничений. Это взрослый маг может держать себя в руках, а ребенок – вряд ли. Нет уж. Если нам удастся ее спасти, пусть Авис ее увозит в свою Элакию: так всем будет лучше.

– Почему вы так привязаны к дому с белыми клибисами? Мы там живем-то всего ничего.

– А ты не привязан? – миледи посмотрела на Кана снисходительным взглядом. – Ты же сам еще двенадцать лет назад его нашел и сказал, что однажды купишь себе такой.

– Правда? – удивился Кан. – Я не помню.

– Зато я помню, – миледи снова стала смотреть на проплывающий под ними пейзаж. – Ты сказал, что эти белые деревья подходят к твоему образу. И что дом просторный – как раз на большую семью, о которой ты мечтал. Хотел построить себе такой же. Говорил, что в старости будешь сидеть в кресле-качалке, пить вино и смотреть, как осыпаются белые лепестки…

– Я не помню всего этого, – тихо и слегка растерянно откликнулся Кан.

– Давно было, – вздохнула миледи. – С тех пор многое изменилось. Столько пришлось вытерпеть. Неудивительно, что ты забыл. А я… Когда убегала, почему-то сразу подумала о том доме. И потом не раз к нему приходила, смотрела, как тот старик, что тогда еще жил там, ухаживает за деревьями. Он знал, что делает, ушлый старикашка. А вот его дети – дураки. Продали нам дом за гроши только потому, что он стоит на улице, что чаще других страдает от Слияний. Разумеется, я не стала им рассказывать, как этот дом ценен. Я буду жить в нем до конца своей жизни. Пить вино, сидя в кресле-качалке и любуясь опадающими лепестками, стареть потихонечку и ни о чем не жалеть.

Миледи задумчиво улыбнулась, провожая взглядом проплывающий мимо лес. Ветер тронул ее кудряшки, ледяной волной забрался под рубаху. Ветта вздрогнула.

– Хорошо, – тихо сказал Кан, укрывая ее своим длинным рукавом. – Я понял.

Глава 14. Платья для леди

Авис смотрел на них сверху, на их усталые фигуры, спокойные жесты и думал: какими же странными люди становятся с возрастом. Так любят поучать, делиться опытом, давать советы, в то время как сами погрязли в собственных проблемах. Окажись Авис на месте леди Ветты, давно бы уже возглавил народное ополчение и как минимум вернул бы себе должность начальника городской стражи. А она сидит тут, сгорбленная, как старуха, и смотрит на мир такими глазами, будто все, что она видит – одни лишь воспоминания и никакого будущего попросту нет. Есть только бесконечное унылое настоящее. А мастер Кан? Он хоть и выглядит весельчаком и балагуром, но в те минуты, когда думает, что никто его не видит, тут же словно бы угасает. Словно он не для себя радуется жизни. Ну вот что мешает им обоим сражаться за свое счастье, за свои мечты? Почему вообще люди становятся стариками? Калеб вон хоть и седой, а куда моложе этих двоих. Стоит себе, уцепившись за штурвал, чуть ли не приплясывает.

Авис прошелся по верхнему уровню, поглядел, как замедляется движение земли под ними: это Калеб решил, наконец, испробовать магический двигатель, и теперь пытался повернуть обратно. Ветер загудел куда ярче: они теперь летели против него. Воздух закручивался внутри дома, выл и гудел. Леса и луга снова сменились пашнями. Показались стада овец и коров, а в серой дымке вдали снова стали различимы крыши домов.

Авис взял найденный в одном из сундуков старый и обшарпанный бинокль, лег на живот на самом краю второго уровня и вгляделся в силуэты домов. Силуэты были весьма и весьма расплывчатыми, и почему-то на правый глаз изображение шло точнее, чем на левый, так что Авису пришлось долго крутить колесики для настройки, прежде чем город стал хорошо видим.

Вот он, дом герцога. Большая оплывшая каменная блямба на вершине одного из холмов. От него вниз вьется довольно крутая дорога. Но рядом нет ни одного дома: все они находятся гораздо ниже, словно подданные перед троном короля. Это хорошо: можно будет лететь на небольшой высоте, не боясь задеть чей-нибудь флюгер и наделать шума раньше времени. Кстати о шуме: надо бы закрыть этот чертов шкаф с инструментами, в котором так жутко завывает ветер.

Авис хотел было встать, но тут заметил маленькое бело пятнышко, что двигалось по одному из балконов. Каким-то неведомым чувством он понял: это Сайка. Она жива. И она ждет.

Она стояла на балконе.

– Куда вы смотрите? – спросил ее Тэш.

– Никуда, – она быстро отвела взгляд от бесформенного силуэта на горизонте. – Идемте. Пора примерить мой наряд для завтрашнего торжества.

Леди Сайка повернулась и пошла в дом. Следом за ней засеменила наставница. В услугах строгой женщины теперь почти не было нужды: чуть больше суток назад ее подопечная вдруг резко изменилась. Нет, она не стала образцом красоты и изящества, но… Слуги дома Санвай стали побаиваться ее, как боялись только леди Сельвию. Даже сам господин Тэш – правая рука господ – почему-то перестал смеяться над неуклюжей девочкой и лишь настороженно на нее поглядывал.

Модистка уже ждала их в комнатах покойной герцогини. Пальцы у женщины слегка подрагивали, а лицо было бледноватым.

– Ну что вы стоите? Живее, живее! – прикрикнула она на помощниц. Те тут же окружили леди Сайку, сняли с нее домашнее платье и осторожно, со всей торжественностью облачили в нечто пышное, с огромными шелковыми розами цвета свекольного румянца. Леди Сайка повернулась к зеркалу, посмотрела, как эти цветочные россыпи оттягивают подол. Шевельнула плечом и странно наклонила голову.

– Это другое платье, – заметила она.

– Да, госпожа, – кивнула модистка. – Его Светлость сказали, раз вам так не понравилось предыдущее, нужно его заменить.

– Заменить? На что? На эту вот безвкусицу? – девушка презрительно поджала губы: платье было настолько безвкусным, что это бросалось в глаза даже тем, кто в этом совершенно не разбирался. Модистка невинно хлопала глазами. На ее лице читалось: «Ну что вы, я бы никогда не посмела сшить вам плохое платье в отместку за тот укол булавкой!» Леди Сайка еще раз задумчиво посмотрела в зеркало, и взгляд ее сразу зацепился за другое яркое пятно в отражении. Она обернулась: на кресле лежало еще одно платье нежно сиреневого оттенка. На нем не было никаких цветов. Тяжелый шелк был уложен красивыми складками, и только по краям шла аккуратная вышивка нитками того же оттенка: почти незаметно, но именно это в ней и привлекало.

– Я хочу вон то платье, – уверенно сказала девушка.

– Но, – залепетала модистка, – это платье для леди Сельвии. Она рассердится…

– Тэш! – громко позвала леди Сайка.

– Да, госпожа, – мужчина сразу же показался в проеме дверей.

– Передай герцогу: мне не нравится сшитое для меня платье. Я хочу другое – то, что делали для леди Сельвии, – сказала девушка, даже не поворачивая к нему головы.

– Хорошо, я передам.

– Немедленно!

– Слушаюсь.

Тэш коротко поклонился и вышел. Его не было долго. Все это время леди Сайка стояла, не шевелясь, словно статуя. За ней, чрезвычайно гордая успехами ученицы, такой же статуей стояла наставница. И только швеи-помощницы опасливо переминались с ноги на ногу перед ними и украдкой обменивались выразительными взглядами.

Неожиданно в глубине дома раздался женский крик. Захлопали двери, зашумели люди. Затем послышался дробный топот женских каблучков. Он становился все ярче и ярче, пока дверь в покои не распахнулась и внутрь не влетела их возмущенная обладательница – леди Сельвия.

– Ты… ты… – она надувалась и надувалась, словно ей не хватало воздуха. – Нахалка! Выскочка!

Наставница поджала губы и укоризненно сдвинула брови. Но леди Сайка и ухом не повела.

– Да что ты о себе возомнила, грязная потаскуха? – леди Сельвия размахнулась, чтобы залепить противнице пощечину, но та уверенно подставила железный браслет, сковывавший ее руку от локтя до запястья. Леди Сельвия взвыла, прижав к себе отбитую конечность. Швеи вздрогнули и попятились к дальней стенке.

– Ах так? Стой смирно, когда я тебя наказываю, ничтожество, – закричала леди Сельвия, когда боль приразняла когти. – Чернь должна знать свое место. Да я тебя сейчас разукрашу почище, чем когда-то Ветту!

Глаза у леди Сайки неожиданно сверкнули, но никто этого не заметил. Все смотрели на разбушевавшуюся дочь герцога: та вскинула руки, и по ее тонким пальцам побежали светящиеся нити. Они дергались, изгибались и потрескивали, озаряя взбешенное лицо голубоватыми вспышками. Это была настоящая магия – та самая, о которой горожане сочиняли легенды.

– Ты у меня сейчас вся будешь в кровавую полосочку, – пообещала леди Сельвия.

– Госпожа, прошу вас…

– Заткнись, Тэш! – оборвала она мужчину. – А то и тебя разукрашу. Все равно ты мне надоел.

Мужчина поджал губы и молча сделал шаг назад. Лицо его словно потемнело. Под кожей заиграли желваки.

Нити уже почти скатались в шар, а леди Сайка не пыталась ни убежать, ни позвать на помощь. Она стояла, держа спину прямо, а лицо ее было похоже на восковую маску. Даже наставница позади уже нервно заоглядывалась в поисках помощи, а девушка все стояла, глядя на леди Сельвию свысока и словно бы не замечая.

– И не жаль вам тратить столько сил из-за платья? – спокойно спросила она, глядя на покрасневшее лицо Сельвии с выступившими на лбу синими венами. – У вас их и так почти не осталось.

– Заткнись! – рявкнула дочь дома Санвай, размахнулась, и сверкающий шар полетел прямо в лицо леди Сайке. Девушка быстро подняла руки.

Раздался треск, комнату осветила яркая вспышка. Швеи хором взвизгнули и схватились друг за друга. Наставница издала что-то вроде испуганного тявканья, но, к ее чести, с места не сдвинулась. Вспышка была такой яркой, что на некоторое время все присутствующие лишились способности видеть. К счастью, эффект был кратковременным. Пару секунд спустя реальность снова предстала перед их глазами: леди Сельвия, пыхтя и щурясь, пыталась разглядеть эффект от своего заклятия, а леди Сайка все также невозмутимо стояла перед ней – живая и совершенно здоровая.

– Почему?! – взревела Сельвия, глядя то на соперницу, то на свои руки. – Как такое возможно?