Текст книги "Новая русская сказка"

Автор книги: Екатерина Квашнина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Милое место, – поежилась Вася, невольно придвигаясь ко мне.

– Н-да… – согласился Волк.

– Даже мне что-то не по себе, – признался я.

Ко всему, было еще и холодно.

– Чьи там глаза в кустах? – отодвигаясь от вышеупомянутых кустов, поинтересовался я. Вот после этого никогда не поверю в то, что у леса нет глаз и ушей!

– Не знаю, – пожала плечами Премудрая. Волк не отвечал. Он по-прежнему со мной не разговаривал. – Может, собратья нашего Волчика?

– Чушь собачья, – отрезал Волк. – У нас другая форма глаз.

– Но тогда кто же?

– М-да, после этого места, чувствую, даже Покрышкин лес мне покажется райским садом, – прошептал я.

Вокруг нас царил мир ночных существ. И я вам скажу, он прекрасен. Но и в то же время жуток. Вот как вам понравится, когда на вас садится бабочка "мертвая голова"? Или сова бесшумно парит над вами? Или змея, шипя, ползет по своим делам, деликатно обползая ваши ноги?..

А в двенадцать ночи обладатели желтых горящих глаз, наконец, изволили явить нам свой прекрасный облик. Это оказались симпатичные шерстяные зверюшки серо-черной расцветки, с во-о-от такими клычищами аж до подбородка, острыми, как дамасские кинжалы.

– Ой-ой, – пробормотал я, прячась в тень от дерева. – Ой, ой, ой!.. Ой-ой-ой-ой-ой! – животина бросилась на меня.

Я уже приготовился умереть смертью героя (в который раз…), как вдруг обнаружил, что саблезубая волчица проходит сквозь меня!

– Она нематериальная! – взвизгнула царевна и прижалась ко мне, дрожа от страха. Смейтесь-смейтесь, а человеческая натура – странная вещь. Нематериальных существ люди почему-то боятся больше, чем вполне реальных, состоящих из плоти и крови.

Спустя еще час мы выяснили, что все обитатели заброшенных торфяников – призраки! Особенно чудненько стало, когда… догадайтесь, что могло случиться? Да-да. По заброшенной узкоколейке прямо сквозь нас на бешеной скорости пронесся паравоз-привидение. А один из призраков человеческого вида поднял на борьбу с нами армию ржавых и полуразрушенных экскаваторов. Славно наша компания провела эту ночь, удирая от грохочущих тракторов, управляемых призраками. А ближе к утру появились какие-то летающие динозавры с трехпалыми лапами и горящими огнем глазами. Навьи, как определила их наша царевна. Навьи – это такие "сторожа" мира мертвых. Агрессивные и неразумные существа, появляющиеся во всяких зловещих местах, которые можно назвать необитаемыми. Едва мы от них отделались!

Поспать нам удалось-таки. Где-то с шести часов утра и до двенадцати дня. А когда мы проснулись, нас ожидал еще один неприятный сюрприз: торфяники горели. Причем, совершенно очевидно, что не сами по себе. Точнее, их явно кто-то поджег. Мы бросились бежать со всех ног; торф обрушивался то там, то тут; а когда я, бежавший последним, оглянулся, меня охватил ужас: там, где мы только что пробежали, зияла пропасть; тропа обрушилась метров на пятьдесят! Я бросился бежать еще быстрее.

И вдруг произошло несчастье. Да что, их у судьбы для нас ворох, что ли, целый припасен?! Прямо под ножками Василисы дымящийся торф обрушился. На дне образовавшейся ямы оказались камни, и Василиса, упав на дно, вывихнула ногу и ударилась головой. Бедняжка потеряла сознание; Волк, несмотря на свою обиду, тянул меня прочь, советуя вернуться чуть позже, "ведь камни все равно не загорятся", но я, презрев опасность, скинул суму с вещами на Волка и прыгнул вниз. Спустя минуту грязный, перепачканный в торфе и весь в ссадинах, но с чистым сердцем я выполз из ямы, держа на руках бесчувственную царевну, и мы с Волком помчались дальше; я – с царевной на руках.

Вы когда-нибудь видели, как горит торф? Земля под нами дымилась и обрушивалась, поднялся удушливый запах угарного газа, и от дыма ничего не было видно… Когда до конца рощи, а вместе с ней и торфяников оставалось сравнительно немного, загорелись деревья. Выбирались мы уже из самого пекла.

Кое-как спасшись из торфяников, опасных и ночью, и днем, мы отдышались. Я наконец придал очнувшейся Прекрасной вертикальное положение, и та в благодарность за спасение кинулась меня обнимать. Я, конечно, не сопротивлялся… Вася чуть-чуть отодвинулась, взглянула мне в глаза своими зелеными льдышками (а, может быть, огоньками?..):

– Спасибо, что спас меня. Тем более, ты так рисковал своей жизнью.

– Да ну, пустяки, – пробормотал я смущенно, не в силах отвести взгляд. – Долг чести… И вообще… мы же одна команда?

Она улыбнулась, все так же глядя мне в глаза.

– Конечно. Каждый из нас троих поступил бы так. Я уверена в этом…

Она что-то говорила и говорила, я ее слушал… прошло пять минут, а мы все стояли…

– Эй, вы! "Твикс" – сладкая парочка! Жених и невеста! Пошли уже! – вмешался Волк наконец.

– Что ты сказал?!! – рыкнули мы с Василисой в один голос, обернувшись на него.

– Я просто констатирую факт, – равнодушно махнул хвостом серый поганец.

Я оглядел Прекрасную и пришел к выводу, что иная ассоциация вряд ли могла прийти Волку в голову: девушка по-прежнему была одета в свадебное платье кикиморы. Я прыснул, царевна надулась, а Волк откровенно захихикал.

– Ну что такого в том, что у меня больше ничего нет, а купить тут негде?! – возмутилась Вася, тем не менее прикрывая платье моей драной джинсовкой. Тут уж мы с Волком оба не выдержали и захохотали во весь голос.

– Предатели! – пробурчала девушка, но спустя минуту снова принялась радоваться жизни, солнцу и чудесному спасению.

– А что, Вань, хорошо я над вами подшутил? – дружелюбно улыбнулся Волк, протягивая лапу.

Я удивился.

Я понял: это шаг к примирению.

Я подал ему руку и пожал его мужественную лапу.

И больше мы не ссорились до конца пути.

По пути к Чертову лесу нам, к моему вящему удивлению, попался маленький уютный городок Сивкин. Целый день провели мы там и переночевали в номере местной гостиницы. Это было гениально. Дело в том, что целые сутки на нас не сваливался потолок, не накидывались подушки, не подстерегали колдуны, не травили злоумышленники, не ловили бандиты, и вообще никаких приключений не было. Мы все трое вздохнули с облегчением. Правда, в гостинице оказалось тесно, и достался один на троих одноместный номер, но и это не испортило нам настроения. Я, например, вполне сносно устроился на двух сдвинутых вместе креслах, Василисе, естественно, досталась мягкая кровать, а Серый Волк, привыкший к спартанской жизни, довольствовался пушистым ковром у камина.

Странно, наверное, но после ссоры наша с Волчиком дружба только возросла. Мы теперь если и ходили куда-то друг без друга, так разве что в "будку уединения". Вот у других людей после крупной ссоры дружба рушится ко всем чертям. А у нас – возросла. Настоящая, значит.

Зато Василиса опять перешла в наступательно-оборонительную биологическую атаку (то есть успешно изображала "сибирскую язву"). Я-то думал, наконец-то отдохну пару дней. Если не от врагов, то хотя бы от вечно испорченного микроклимата нашей команды. Ха-ха, Вася только вот шнурки завяжет! Дала она мне отдохнуть, как же! Не-ет, в ее понимании отдых – это когда не надо ни стирать, ни штопать, ни задания капризных княжен-ведьм выполнять. Ну, так именно такой отдых нам с Волком царевна и обеспечила, взяв на себя все дела. Но ворчала она при этом – упаси боже! Только лег я отдохнуть на кровать с массажером, взял стакан "Кока-колы", пакет чипсов и устроился поудобнее – на тебе! Как из-под земли выросла.

– Ах ты, лентяй! Ты что это тут развалился? Заняться, чай, нечем? Так я тебе дело живо придумаю.

Волк почему-то к ней присоединился. Того же мнения был и хозяин гостиницы, в которой мы расположились. По-моему, несправедливо! Должен же я после стольких дней непрерывной опасности и отдохнуть хоть чуть-чуть? Чего сразу – "лентяй"? А они, может, просто не знают, как мне порой нелегко приходится?.. Нет, ну обидно, ей-богу!

Да ладно, это я так. Скулю. Лень-то за мною сызмальства наблюдалась, немудрено, что Прекрасная ее во мне почти сразу же увидела. Нет, все, больше не ною. Врать себе приятно, зато правду говорить – полезно!

Однако, это не оправдывает резкое царевнино настроение относительно меня "в штыки". Как-то столкнулись в дверях. Ну, я зацепился носком сапога за ее каблук и знатно рухнул, растянувшись в коридоре на полу. Василиса же ударилась о косяк и посадила "фонарь" под глаз. Небольшой совсем, честное слово! И ни капли он красы ее не испортил, да только кто это докажет разъяренной женщине?!

– Смотри, куда прешься, слепень недобитый!

– Чего?! Да я… шел просто, а тут ты… предупреждать же надо!

– Предупредить? Предупредить тебя щас по уху?!

– Ай-й! Пусти!

– Не пущу, отрыжка человечества! До тех пор, пока не принесешь извинения! Трижды.

– Слушай, а может, тебе еще и туфельки поцеловать?! – остолбенел я от такой наглости.

– Не откажусь, особенно если ты их еще и протрешь и в ногах поползаешь!

– Че-е?! Царевна, ты что, совсем опупела?! Видимо, рановато мы тебя в Премудрые определили. Верно говорят: красота и ум – вещи несовместимые!

– Ты, по-моему, и сам не шибко умный, однако, тебе по роже слонопотамы потоптались!

– Да никто там не топтался! Я, между прочим, первый парень на селе был!

– Наверное, потому что другие просто вымерли!

Я обиженно фыркнул.

– Зря я с блондинкой связался…

– Я НЕ БЛОНДИНКА! – взревела Вася.

– Ой, ну да! А я что, похож на махрового дальтоника?

– Я РУСАЯ!!!

– С таким ярким и красивым цветом волос это трудно утверждать, – пожал я плечами.

И вдруг Василиса застыла, удивленно глядя на меня. Ой, я что, что-то не так сказал? Что именно?

Точно, не то! Я ей комплимент случайно сделал (дожили – комплимент это уже "не то" считается…). На этом ссора и закончилась.

И вот такие вот соревнования в "остроумии" – каждый час. Ну и как вам это нравится?

Рано-рано утром отправились в путь. Чертов лес был сразу за городом, но туда пришлось ехать на автобусе: ковролайны ходят только после девяти утра, а пешком уже как-то поднадоело. В автобусе оказалось подозрительно пусто, только какая-то бабушка – божий одуванчик жевала губами в конце салона. "Это не улица Ульева?" – поминутно спрашивала она. "Нет, до нее еще далеко", – охотно (уже в который раз) отвечал динамик голосом водителя. Честно говоря, я бы на его месте уже начал раздражаться; но в данном случае вид доброй маленькой старушки умиротворяюще действовал на меня, и я лишь улыбчиво оглядывал окрестности из окна. Волк дремал: мы с Васей разбудили его в пять утра, и он жутко не выспался. Сама же царевна мирно сидела напротив меня, разгадывая кроссворд.

– Слово из шести букв, травка или газированный напиток?.. – рассеянно спросила она.

– Тархун, – улыбнулся я. – А разве ты не знаешь?

Она хитро сощурилась.

– Положим, знаю.

– Тогда зачем спрашиваешь? – я с искренним удивлением посмотрел на нее.

– Я просто хотела тебя развлечь… сидишь, такой хмурый, и молчишь, словно в воду опущенный.

– Я не хмурый, – пояснил я. – Я умиротворенный.

– Чем? – удивилась она.

– Всем. – Я взял ее за руку, другой рукой обвел город за стеклом. – Видишь, город?..

– Ну?

– Гляди, как тихо. Солнце заливает улицы, почти пустые, роса в траве играет, влажные кроны деревьев шелестят… вот август, и небо по-августовски синее, уже с утра. Птицы поют – из окна слышно. Кошка улицу перебегает. Ну разве же это не прекрасно?..

– А ты поэт… – вдруг улыбнулась Василиса.

– Я вовсе не поэт, – смутился я. – Просто я вырос в деревне, и еще в детстве меня научили видеть красоту во всем, что нас окружает. И даже в пыльном, загазованном городе. Потому что и это тоже жизнь, а она прекрасна во всех своих проявлениях…

Царевна внимательно посмотрела на меня.

– А раньше мне казалось, ты такой дурень…

– Я и есть дурень, – легко пожал плечами я. – Самый настоящий. В зоопарке можно показывать.

– Не надо так говорить, – поморщилась Прекрасная. – Ты… ты вовсе не глупый.

– Глупый, Вася, глупый… – обреченно вздохнул я. – Очень глупый. Меня знаешь, как на селе звали-дразнили?

– Ну?

– Иван-Дурак. Вот – у Василия Васильича Демьянко такой-сякой, ему в кружок надо, все песни популярные знает – под Витаса подделаться может, вот – Степанко такой-сякой, учебу зад… пардон, трудом упорным берет, да он в армии до генерала дослужится… А на меня смотрели одноклассники и хихикали. В глаза Ваней, а за глаза – только Дураком. Никак иначе.

– За что?

– А я почем знаю. Ты у них спроси, кто это придумал. Да только на селе меня исключительно как Дурака и знали. Может, оттого, что за попсой не слежу, может, оттого, что за модой не бегаю, может, оттого, что до девятнадцати лет свое призвание искал – найти не мог, а может, еще отчего…

Василиса смотрела сочувствующе.

– Да, вообще, и царевнам-то несладко приходится, – грустно сказала она. – С пеленок не тому, что нравится, обучают, не за бабочками-кузнечиками бегаешь – за дипломатией да экономикой сидишь. Сестрам-то еще ничего, а мне, "Премудрой", сам бог велел (правда, я лично его повеления не слышала!) За меня как за Прекрасную прочили самого богатого мужа да престол в будущем… нудно это – до тошноты! В школе меня Зубрилой звали. А я и не зубрила ничего, мне все легко давалось… а на самом деле, не хочу я ничего этого – ни престола, ни титулов… хочется просто, чтобы все как у всех… чтоб тихий домик где-нибудь в глуши, добрые соседи, семья надежная… ну, как всем.

Я еще пристальнее стал в нее вглядываться (на днях точно нарисую!) Но она, видимо, это как-то по-своему поняла и добавила:

– Ну и интересненького хочется. Вот как сейчас, чтоб мир спасать…

Тут старушка-одуванчик опять пожевала губами и… заснула.

– У меня оттого и характер вредный, что жизнь собачья…

Мы долго разговаривали; старушка спала и снова жевала губами, в результате чего в конце концов едва не проспала свою остановку; уж она сошла, автобус, наконец, выехал за город, а мы все говорили… об одноклассниках, о физичке Марь Васильне, о русичке Анне Петровне и неразлучных физруках, о спаленном классном журнале… о Васином институте, который она, кстати, еще не закончила… да обо всем.

– КОНЕЧНАЯ!!! – в третий раз повторил водитель, прежде чем мы замолчали и услышали его. – КО-НЕЧ-НА-Я! Девушка, молодой человек, конечная!

Мы переглянулись: мол, что бы понимал в колбасных обрезках! – и, поднявшись, растолкали Волка. Сошли с автобуса и направились в лес.

Удивительно, но Чертов лес, вопреки названию, оказался самым настоящим сказочным лесом. Воздух был просто напоен волшебством, утренняя роса свежо поблескивала на густой траве, сквозь кроны пробивались к земле солнечные лучи. Лес вообще был очень солнечным, из высокой травы озорно торчали красивые, яркие, словно с картинки мухоморы, рыжие задорные подосиновые, пухленькие белые… все как на подбор – крепкие, не червивые.

– Вот это место, это я понимаю! – восторженно провыл Волк.

– А что особенного? – не понял я: Волк любил ельники, и чем гуще, тем лучше.

– Да ты послушай, Ваня! Это же Живой Лес!

– Как это – живой лес?

– Не "живой лес", а Живой Лес! ЖИВОЙ! В нем даже деревья ЖИВЫЕ!

– Древени, что ли? – удивился я. – Волчик, ты не "толкиенулся" часом?

– Древени тут ни при чем! Просто… Сказочный это лес!

Лес точно был сказочным. С этим не спорили ни Василиса, ни я. Меня так вообще обуял дикий восторг, рвавшийся наружу в форме воплей (рвавшийся, но – тьфу-тьфу, не вырвавшийся!) И как-то по-особому ощущалось здесь все. Даже когда Вася сорвала ромашку, мне показалось, что та вздрогнула!

– Ты что! Ей же больно, – понимая всю абсурдность своей реплики, выдавил я.

Как ни странно, девушка тут же остановила попытки сорвать еще один цветок. О, да!.. Здесь все дышало, пело, цвело! Это было просто здорово!

Однако, красивый лес заставляет блуждать порой покруче, чем болото. Через полчаса мы обнаружили, что заблудились. В хлам. В стельку. Ко всем чертям. И главное – все деревья стояли неправдоподобно ровно, даже нельзя было определить, прошли мы уже мимо этого дерева или еще нет. Блуждали-блуждали и решили остановиться на обед.

Вася достала термос с горячей водой (еще в гостинице нагрели) и три "Доширака", залила, поставила. Молча уплели свои порции, Волк съел вяленое мясо, и присели на поваленную березу.

– Эх… водит нас леший, – глубокомысленно изрек Серый Волк, оглядывая поляну.

– Это почему? – не врубились мы с царевной. – Может, это мы сами такие тупые, что все ориентиры потеряли?

– Ага, – усмехнулся Волк. – И я тоже тупой? Коренной обитатель лесов? Видите вон то дерево?

– Ну.

– Когда мы подходили к нему, мох был с той стороны. А теперь с этой. Не мог же он "переехать"?

Я так и вылупился на вышеупомянутое дерево. Парадоксально, но факт: мох действительно ПЕРЕМЕСТИЛСЯ!

– Пойду к нему подойду, – сказал я. – Уж на поляне-то я точно не заблужусь! Надо изучить, может, это не мох вовсе?

Я поднялся, пошел к дереву. Мох не двигался, дерево тоже. Я обошел его со всех сторон, но больше ничего странного не заметил.

– Эй, ребята, по-моему это была всего-навсего галлюцина… – я обернулся и застыл: вместо полянки и друзей у поваленного ствола сзади был совершенно незнакомый участок леса.

– …ция, – потерянно договорил я. – Эй! Василиса! Волк! Ау!..

– У, у, у… – насмешливо ответило эхо.

– Вы где, друзья? Алло! Где вы?..

– В "ы"… в "ы"… – доверчиво пояснило эхо.

– Ау!!!

– У!.. у!.. у!… – снова усмехнулось эхо.

А от друзей ответа не было. Я пошел туда, где, как мне показалось, была наиболее знакомая местность, и… еще больше заблудился.

* * *

Я блуждал уже десять минут, и, наконец, мне это надоело.

– Ну хватит надо мной издеваться!!!

– Куда деваться, – как-то очень уж странно брякнуло эхо.

– Так… схожу с ума, – рассудил я. – Мало того, что заблудился, что сам с собой разговариваю, так еще и эхо мои слова перевирает нагло!

И тут где-то, непонятно где, раздался вредный смешок.

– Та-ак… – упер я руки в боки. – Это кто же это надо мной тут издевается?

Таинственный голос снова захихикал.

– Ты кто? Покажись!

– А ты точно этого хочешь? – ехидно осведомился голос.

– Да! – ответил я.

Из ветвей вышло нечто. Я однажды уже видел лешего, но тот был в человеческом облике. А ЭТО… представьте себе большую, ростом в метр сорок шишку, у которой вместо ног и рук толстые сучковатые ветки, и лицо еще из-под чешуек сверху торчит. И вот это личико мне очень мило улыбалось.

– Здравствуй, здравствуй, Иван-Дурак, – произнесла шишка. – Давно ждем тебя тут.

– Я умный, – непонятно с чего вдруг обиделся я. – А зачем вы меня ждете?

– Как – зачем? – ухмыльнулся леший. – Нравишься ты нам. Новоселье тебе готовим.

– Эй-эй-эй! Я переезжать не собираюсь, – возмутился я. – Это кто ж вам меня в жильцы присоветовал?

Леший, кажется, огорчился.

– Нешто тебе, Ваня, лес наш не глянулся? Нешто плохо тут?

А меня не проведешь.

– Лес ваш замечательный просто! Только дело у меня. Вот дело сделаю – обязательно в гости загляну.

– Это какое же дело? – сощурилась шишка с лицом.

– А не скажу. Государственная тайна. Ты, дядя, мне лучше друзей моих верни!

– Ишь, чего захотел – друзей! – расхохотался лесной хозяин. – Может, тебе еще мильён долларов?

– Зачем? – удивился я.

– Ну мало ли! Э-э, нет. Друзей твоих я не отдам. Ты лучше-ка один, один…

– Нет, батюшка, одному скучно!

– Ничего. Еще себе спутников найдешь. Вон там, за лесом, за границей, царство Польское, там знаешь, какая царевна? Агнешкой звать. Волосья длиннющие, глаза аки небо синее, ручки тонкие да белые… а выступает, выступает-то как!

– Ты мне, дед, зубы не заговаривай! – рявкнул я. – А ну, отдавай моих спутников!

– Они и самому мне нужны, – хитро подбоченился леший. – Скучно мне тут, поговорить не с кем. Будут твои спутники мне товарищами.

– Баба Яга тебе товарищ!!! – не выдержал я. – Отдавай Василису с Волком!

– Не, Баба Яга мне не товарищ, обиделась она на меня третьего дня, даже и говорить не хочет… Так и быть, друзей твоих тебе отдам, да только ты сначала задачки мои реши.

– Сколько? – сразу перешел к делу я.

– Пять… не, семь.

– Ну, давай.

– Кто утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?

– Э-э, это совсем бородатая шутка, – хмыкнул я. – Человек это. В младенчестве на четырех конечностях ползает, всю жизнь на двух ногах ходит, а к старости еще и на палку опирается. Еще Сфинкс так "шутил"!

– Ишь, какой быстрый! – подивился хозяин леса. – Да это цветочки только. А вот: сколько ягод можно положить в пустое лукошко?

– Ну, дед, ты даешь! И где такие бородатые загадки-то откапываешь? Одну! После этого лукошко уже не пустое.

– Смотри-ка, правильно… – леший почесал репу. – А вот еще: сидит рыжая бабулька, жует ножик вместо булки.

– Ржавчина, – без труда определил я, едва подавив желание ехидно брякнуть: "Дана Скалли в старости!"

– Догадливый, – удовлетворенно улыбнулся дед. – Еще: шляпка есть и ножка есть – в супе не сварить, не съесть!

– Гвоздь!

– Оба-на… на этом же все заваливаются! Ладно… дальше. Сам в море, хвост на заборе.

– Э-э-э… вряд ли это загорающий кит? Наверно, половник.

– Опять угадал! Да что же это такое?! – хлопнул себя по коленям леший. – Шестая загадка: сам пьет, из себя пить дает.

Я задумался. Кто же это? Корова на водопое, что ли?.. Да не, длинно получается. Колодец? А разве "пьет"?

Я все думал и думал, леший все шире улыбался, и наконец…

– Стакан!

– Ой! И это понял. Ну ладно. Тогда вот тебе седьмая, самая трудная. Отгадаешь – друзей твоих отдам, не отгадаешь – не обессудь, и тебя заберу. Есть у тебя три попытки. Ну, готов?

Я кивнул.

– И сидишь на нем, и висишь на нем, и летишь на нем!

Я подумал.

– Э-э… это что же, тарелка?

– Нет, у тарелки только два условия выполняются. И то, если в первом случае ты – еда, а во втором – тарелка летающая. Ну Ваня, ну тебе ли эту загадку-то не отгадать?

– Диван?

– Нет, кто ж на диване висит да летает!

Леший уже потирал ручки. Я поднапряг мозги. Мне ли не отгадать… почему именно мне? При чем тут именно я?.. А может быть…

Я хлопнул себя по лбу:

– Ну конечно же! Это же ковер! На ковре сидишь, если он на полу, на ковре – на фотографии – висишь, если он на стене, и на ковре летишь, если это ковер-самолет!

– Браво! – лесной хозяин даже в ладоши хлопнул от удовольствия. – И какому дураку взбрело в голову тебя Дураком назвать?! Впервые встречаю такого догадливого юношу! Видать, и впрямь достоин ты возложенной на тебя задачи… можно тебе Русь-матушку доверить. Ну что ж; жалко, конечно, опять мне скучать придется… но я слово свое держу, – он улыбнулся и хлопнул в ладоши, и тут же рядом появились донельзя ошарашенные царевна и Волк. – Получите, распишитесь.

– Дедуль, а как тебя звать-то? – поинтересовался я.

– Афанасий Никитич Рыжиков я. Ну что ж, прощайте, друзья! Обещайте заглядывать в гости! – он снова хлопнул в ладоши, и мы вдруг очутились на вполне приличной утоптанной тропинке, спиной к востоку (к солнцу), то есть лицом именно в ту сторону, куда нам было надо.

– Круто! – оценила царевна. – Вань, а это кто был, а?

– Леший, – ответил за меня Волк. – Хозяин лесной.

– И о чем это вы с ним разговаривали?

– Свободу для нас троих за загадки выкупал, – огрызнулся я. – И будьте благодарны нежданно-негаданно привалившей удаче, я обычно не так сообразителен!

– Спасибо, – искренне, но с легкой ехидцей ответил Волк. – Без тебя бы не выбрались. Кстати, куда теперь?

– Полагаю, прямо по тропинке.

– А не заблудимся?

– Да навряд ли. Леший этот мужик честный, не обманет.

И мы зашагали по тропинке, изредка перекидываясь веселыми репликами.

* * *

Ближе к полудню тропинка привела нас к перекрестку. На перекрестке стоял старый-старый ржавый голубой указатель, на котором белыми буквами было написано: «Экспроприация транспорта, 5 км» (стрелочка налево), «опасная для жизни зона, 4 км» (стрелочка направо), «Сваха для холостяков. Знакомства по интернету, 6,5 км» (стрелочка прямо).

– Ну, и куда пойдем? – поинтересовался я.

– Транспорта у нас нет, – рассудил Волк. – А искомый ковер вряд ли у них найдется. Хотя поискать стоит… в опасную для жизни зону что-то не больно хочется. А сваха, вроде, никому из нас не нужна. Вань, тебе нужна?

– Не-а, – я покачал головой. – У меня уже есть невеста, и притом крутая. Ни у кого круче нет.

– А тебе, Василис, нужен жених?

– Не-а. И невеста тоже.

Мы оценили шутку, похохотав.

– И мне, – добавил Волк. – Так куда идем?

– Айда налево, что ли? – предложила Василиса. – Поспрошаем, мало ли… вдруг все-таки.

– Ну, айда.

Мы свернули налево и долго шли, пока из леса не высыпали угрожающего вида ребята с очаровательными бицепсами и золотыми зубами.

– Гоните тачку, (вырезано цензурой)! – рыкнул один.

– А может, деньги? – поинтересовалась Василиса (я кинул на нее испепеляющий взгляд).

– Нет, (вырезано цензурой), нам нужна ТОЛЬКО тачка! – ответил бугай, небрежно облокотившись на ближайший дуб.

– Значит, вы работаете с транспортом? – уточнил я.

– Читать, (вырезано цензурой), что ли, не умеешь? Видел указатель с надписью "Экспроприация транспорта"? Мы, (вырезано цензурой), они и есть!

– Слушай, мужик! – Василиса подошла к нему и отсыпала ему на ладонь пять золотых рублей (у бандита-экспроприатора сразу же забегали глазки). – Мы не менты… да честное слово, не менты! Нам нужно только узнать, у вас, случайно, нет ковра-самолета с выдвижным бронированным куполом?

– Царского, что ли? – сплюнул в землю главарь шайки.

– Именно! – обрадовалась его догадливости царевна. – Он нужен нам, и мы готовы купить его у вас за хорошую цену.

– Я бы, (вырезано цензурой), и продал вам, (вырезано цензурой), да у меня-то он, (вырезано цензурой), откуда?! Тут уже с год никто не появляется! Сидим, (вырезано цензурой), без жратвы, без денег, никто, (вырезано цензурой), не появляется! Вы первые.

– Да ну? Неужели? Даже ничего не слышали о похищении ковра?

– Какого, (вырезано цензурой), ковра? Мы, (вырезано цензурой), отсюда не вылезаем, (вырезано цензурой), не на чем! Тачка, (вырезано цензурой), сломалась!

Я подмигнул Василисе, та достала из моей сумы один любопытный аппарат, присоединила к рукам ошалевшего бандюка проводки от аппарата – детектора лжи, и заставила повторить все сказанное. Диаграмма была ровная.

– Не лжет, – вздохнула царевна. – Пошли отсюда, ребята, больше нам здесь делать нечего.

Мы развернулись и пошли обратно. Через десять минут – что и требовалось доказать: нас окружили уже знакомые постные рожи с большими бицепсами.

– Куда это вы отсюда собрались? Мы вам уходить не разрешали!

Короче, за пятнадцать минут, используя секретное оружие, в обморок уложили всех.

Вскоре перед глазами замаячил уже виденный нами перекресток с ржавым указателем.

– Ну что, куда теперь?

– Попробуем в "опасную для жизни зону", – сказал Волк. – Вдруг там что интересное?

Мы с Василисой уставились на него.

– ИНТЕРЕСНОЕ?

– Я имею в виду, в плане ковра, – пояснил он.

Я пожал плечами.

– А чего? Пошли. Проверим.

Ну, мы и пошли вопреки разумным протестам Васи. Спустя N времени нас принялись "трясти" очередные бандиты. Получив и от них удовлетворительный ответ: "Не слышали, (вырезано цензурой), мы, (вырезано цензурой), ни о каком (вырезано цензурой) ковре!", – мы раскидали банду и снова вернулись к перекрестку.

– Ну, остается только прямо, – рассудила Василиса.

Не долго думая (а думать-то тут уже чего?), пошли прямо. Шли дольше, чем до предыдущих пунктов назначения. Получилось нечто вроде прогулки: птицы заливаются, ветерок теплый по земле несется, солнышко на листве играет. Даже вредная царевна не нарушала светлый покой леса своими бесконечными ехидствами в мой адрес.

Наконец, тропа кончилась. И в ее конце стояла избушка. Милая такая избушка с резными наличниками. Все бы ничего, но хозяин избы явно не дружил со здравым смыслом: непонятно, зачем ему понадобилось приделывать к низу домика две механических "ножки Буша"?! И куда он на этой, пардон, избушке на курьих ножках ехать собрался?..

Пока мы стояли перед этим чудом техники и гадали, с какой стороны у него дверь, "тарелка" на крыше повернулась в нашу сторону, и через минуту ставни избушки распахнулись. Оттуда высунулась вполне сносного вида бабулька с длинным крючковатым носом, килограммом "штукатурки" на лице и кокетливо торчащими из-под платка черными крашеными кудрями.

– А-а, здравствуйте, здравствуйте, гости дорогие, – скрипучим голосом молвила она. – Куда путь держите?

– В царство Польское, бабушка, – вежливо отвечал я. – А вы кто будете?

– А вы кто?

– Я Иван, а это мои друзья, Василиса и…

– Да не ври, не ври, – перебила бабка. – Итак знаю, Серый Волк это. А я Баба Яга.

– Та самая? – вытаращился я. – Так значит, это вы и спонсируете Кощея?!

– Что ты, милок, – отмахнулась она. – Враг он всем людям русским. А я не человек, что ли? Аль не русская?.. Было, конечно, по молодости-по глупости, роман с ним крутила, а как ясно стало, каков он из себя, я и дала ему от ворот поворот… Да вы заходите, заходите. Я ужо вас и в баньке выпарю, и накормлю вкусно, может, информацией помогу…

– А как зайти-то? – поинтересовался Серый Волк.

– А тут голосовой пароль. Вы должны ей сказать: "Избушка-избушка, встань к лесу задом – ко мне передом!"

– Кхм! – в один голос ухмыльнулись Вася и я. – А лес не обидится, что к нему ЗАДОМ стоят?

– Уж обиделся, – отмахнулась Яга. – Оттого и дуется на меня Афанась Никитич. Он завсегда эдак всяческие нововведения принимает. Вот – год назад радаром обзавелась, так эта шишка надутая спопервоначалу злилась, что я его еще до стука в дверь замечаю! Да проходите же!

Мы хором произнесли голосовой пароль, и изба соизволила обернуться. Дверь открылась, Баба Яга впустила нас троих и снова закрыла дверь. Избушка вернулась в прежнее положение. Нашим взорам открылась удивительная картина: справа – комната с настоящей русской печкой да резными стульями, а слева – открытая дверь, за ней научный кабинет и мини-лаборатория.

– Вы ученая? – уважительно спросила Василиса, оглядывая кабинет.

– Ага. Универсальная, – ответила та. – Как Леонардо Да Винчи. И главный мой инструмент заработков – компьютер с жидкокристаллическим плоскоэкранным монитором, подключенный к интернету. Я по нему "свахой" работаю.

У меня, наверно, челюсть отвисла – больно подозрительно на нее косилась царевна.

Бабушка Яга оказалась приветливой женщиной. Мы славно попарились в баньке, плотно поужинали, а она нас еще и чаем с расстегаями угостила. Мы за это вызвались ей прополоть огород.

И пропололи. До самого вечера у нас с Васей не получалось выпереть из избы Волка, увлекшегося разглядыванием бабкиных изобретений: оборотного зелья, летающей ступы с рулем-метлой и прочих диковинок. Наконец, царевна оттащила за уши не в меру любопытного зверя, и мы вышли в огород.

Я выбрал себе грядку поближе к лесу, Волк – поближе к избе, а Премудрая пристроилась между нами, на морковной грядке.