Текст книги "Новая русская сказка"

Автор книги: Екатерина Квашнина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– Н-да… – протянул мало что понявший Волк. Я подозреваю, что сам я понял еще меньше, чем он. Единственное, что было ясно, – милую птаху не следует дергать за хвост.

Василиса на какое-то время погрузилась в раздумья. Я тем временем достал из сумы огнеупорные перчатки, кое-какие инструменты для отключения сигнализации и… нет. Отмычки я, увы, не нашел, о чем не замедлил сообщить окружающим.

– Зачем тебе отмычка? – не поняла Вася.

– Как – зачем? Павлин-то наверняка в клетке, а клетка на замке: мало ли что. Я не прав? Замок вскрыть, вот зачем мне отмычка.

– Фу, – сморщилась девушка. – Как вульгарно. Отмычка. Может, лучше ключи спереть?

– Как ты предлагаешь это сделать, если я даже не знаю, где он их держит? – ехидно заметил я.

Василиса тут же принялась перечислять мне с полсотни пунктов гениального плана, после чего, поняв, что морозит сущие глупости, потерянно замолчала.

– Н-да… ты, наверное, прав… ну ладно. Я так думаю, тебе это поможет, – она вытащила откуда-то допотопную шпильку для волос. У меня челюсть отвисла. Волк тоже удивился:

– Ты в каком антикварном магазине это откопала?

– У одного домушника отобрала, – гордо сообщила Вася. – Он мою комнату взламывал, гад.

Я с нехорошим подозрением скосился на нее, но промолчал, только хмыкнув.

– Что? – не поняла она.

– Ничего, – я чересчур беззаботно пожал плечами и вдруг, не сдержавшись, хихикнул своим мыслям.

Интересно, Волк учил ее телепатии? Она, словно поняв, на что я хихикаю, побагровела и пообещала меня придушить, ибо "кое-кто подумал совсем не то" и "она царевна, а не домушница".

Я, похохотав минутку, вставил шпильку в карман рубахи и продолжил собираться.

Перед самым выходом Василиса подошла ко мне и, тихо пожелав удачи, безо всяких комментариев вложила мне в руку пару пузырьков с какими-то зельями. И отошла. Я разжал пальцы. На ладони лежал маленький флакончик с желтой жидкостью и живая вода в пузырьке. Я с благодарностью оглянулся.

– Это на всякий случай, – смущенно пробормотала царевна.

Я просто не знал, что сказать.

– Спасибо, – и вышел: за мной явилась Анабелла.

Грубо, без церемоний вручив мне карточку с адресом академика, она наспех накалякала свой номер мобильного на ней:

– Если че случится, блин, – звони. Но если зря побеспокоишь – испепелю! Ладно, вали давай…

Я, не желая навлечь на себя гнев экспрессивной дамочки, поспешил выскочить из горницы. Вежливый охранник подсказал мне, где выход; я выполз за дверь и… нет, вы представить себе не можете, как это восхитительно, после полусуточного сидения взаперти в каменном подвале вновь оказаться на воздухе (правда, не очень свежем благодаря сжигаемому где-то мусору). Свет солнца ударил мне в глаза, кислород хлынул в легкие, и голова закружилась, как Земной шар вокруг своей оси.

– Здравствуй, мир! – с чувством невероятного облегчения выдохнул я и, сверившись с картой, направился в сторону нужного переулка к особняку Добронравова.

Особняк показался мне мрачноватым. Не хотел бы я в таком жить: окошки маленькие, стены темно-серые, крыша коричневая и декоративная черная решетка в качестве бордюрчика. По мне так тюрьма тюрьмой. Но о вкусах не спорят. Я подошел к двери. Судя по оригинальному замку, закрытому снаружи, профессора… тьфу, академика нет дома. На всякий случай я позвонил в дверь.

– Чего желаете? – милая девушка приятно улыбнулась мне.

– Эээ… – я, как обычно, уже сымпровизировал, "чего желаю". – Сантехника вызывали? – и улыбнулся еще более обезоруживающе.

Эффект превзошел ожидания.

– Ни за что не поверю, что такой симпатичный молодой человек – сантехник, – она кокетливо опустила ресницы.

Меня ситуация вообще-то смутила. Я не сердцеед, и при эдаком лихом наступлении ничего не остается, кроме как раскрыть свои карты и не обманывать честную девушку. Но, видимо, какой же секретный агент без охмурения девиц! И я со всем возможным обаянием пристально посмотрел ей в глаза:

– Что вы. Я действительно сантехник. Но за чашечкой хорошего чая превращаюсь просто в чудесного собеседника.

– Тогда заходите. У меня как раз готов кофе, – девушка беззастенчиво цапнула меня под руку и буквально втащила в дом, сразу же затолкав на кухню.

– Меня зовут Шура, – представилась она, разливая кофе. – А вас?

– Я… Ваня я.

– Очень приятно, – Шура заискивающе заглянула мне в глаза и села. Я бегло оглядел ее. Русая, как все, в каштановый оттенок, глаза серые, накрашена, как египетскя царица – профессионально, красиво, но не очень естественно и чересчур ярко. Одета в простую современную одежду: джинсы-клеш с вышивкой внизу, топик. Ногтищи как у ведьмы – длинные, крашенные в кроваво-красный цвет.

– А кто вы, если не секрет? – осторожно спросил я, отхлебнув кофе и едва не поморщившись (терпеть не могу эту гадость).

– Я? Я дочь Егора Евгеньича, я работаю его помощницей, – Шура смущенно покраснела. – Хотя ничего не понимаю в генетике…

– Да ну, правда? – деланно удивился я. – Ни за что не поверю. Вот вы, например, знаете, что такое эта… как ее… а! Дезоксирибонуклеиновая кислота?

– Конечно, – она пожала плечами. – А кто ж этого не знает. ДНК, или дезоксирибонуклеиновая кислота – высокополимерное природное соединение, содержащееся в ядрах клеток живых организмов. Молекула ДНК состоит из двух полинуклеотидных цепей, закрученных одна вокруг другой в спираль. Цепи построены из большого числа мономеров нуклеотидов, специфичность которых определяется одним из четырех азотистых оснований: аденин, гуанин, цитозин, тимин…

– Ну вот видите, – успокоил я ее. – А вот я не знаю всего этого! Хотя, между прочим, заканчивал школу с биологическим уклоном…

Брехня. Обычную сельскую школу, и то аттестат кишит тройками.

– Правда? – Шура робко улыбнулась и едва заметно придвинулась в мою сторону. – Спасибо. Выходит, я еще не совсем дурно разбираюсь в науке?

– Конечно! Разве может быть иначе? – похвалить женщину – первое дело. Особенно за красоту:

– К тому же, вы такая красивая. Зачем вам эта наука?

– Понимаете, – девушка вдруг неприязненно поежилась. – Отец уже год носится со своим дурацким солнечным павлином. А про меня вспоминает, только когда требуется моя помощь…

– А что за солнечный павлин? – прикинулся я валенком, рассчитывая вытянуть хоть каплю информации.

Дочь академика вкратце пересказала мне все, что я уже слышал от Василисы. И кое-что добавила очень важное:

– Вообще-то меня очень беспокоят эти папочкины дела с Жар-птицей, – призналась Шурочка и еще ближе подвинулась ко мне. – Ему все время звонят какие-то люди. Похоже на бандитов. И знаете, папа очень странно стал себя вести с тех пор. Бормочет во сне какие-то имена, часто запирается в кабинете и долго с кем-то перезванивается. И еще все время разговаривает сам с собой.

– О чем же?

– Ну… о том, что какая-то дама пользуется им, что она, мол, хочет отобрать у него Жар-птицу…

– Зачем? – почти искренне удивился я.

– Я спрашивала его, но он мне ответил, по-моему, чересчур туманно. Сказал, что она хочет спалить город.

– Что-о?! – у меня дыхание перехватило. Ах, вот зачем я сейчас сижу и болтаю с этой красоткой! Ну Анабелла, ну подсуропила!

Так. Что делать? Только не паниковать!!! Тоже мне. Геройство. Да чтоб я еще раз… ладно. Сначала надо похитить павлина. А потом что-нибудь придумаем… Но как его похитить?

Стоп. А ведь интересная мысль. Ну что ж, попытка не пытка:

– Ой! – я наигранно вылупил глаза и уставился в окно. – Шура! Смотрите! К вам кто-то лезет!

– Где?! – она вскочила со стула.

– Вон! Погодите. Бегите скорее, звоните в милицию! – я, старательно притворяясь, выдворил девицу за дверь кухни и, наспех открыв окно, бросил камень в спавшую под бордюром собаку. Та взвыла почти человечьим голосом и бросилась наутек. Как раз Шура, наконец, вломилась обратно на кухню (она не очень поверила мне). Я со страдальческим выражением на лице простонал:

– Слышите, он убегает. Прошу вас, догоните его, а я задержу второго.

Когда действуешь быстро, непредсказуемо и странно, легко получается запудрить мозги. Шура выскочила на улицу и побежала вслед за гражданином, который вообще-то минут пять назад честно сидел на лавочке, но его спугнула пострадавшая собака, завывавшая не хуже сирены. Судя по той куче-мале, которая закрутилась на улице в толпе, дочь Добронравова вернется нескоро.

Я быстро взлетел по лестнице наверх, взломал замок на двери кабинета Добронравова. На столе валялись листы. Я взял один и прочел: "Павлин солнечный (pavo solstitialis). Редкая порода, выведена в лабораторных условиях. Питается семенами растений (просо, пшено и т. д.) Бодрствует светлое время суток, оперение золотое…" Дальше шли особенности внутреннего строения. Так… это не важно. Это тоже. А, вот: "В хвосте расположены нервные окончания, которые при резких болевых ощущениях дают сигнал в продолговатый мозг, оттуда к спинному мозгу поступает импульс, после чего происходит мгновенное нагревание окружающей среды до температуры пламени. Сам организм при этом не страдает, потому что…" – и снова жуткая научная мура.

Значит, загвоздка в нервных окончаниях. Хо-ро-шо. Будем знать-с. Я положил лист как было, оглядел комнату. На дорогих импортных аппаратах мой взор не задержался, а вот на клетке… у окна стояла клетка. Большая. Из чистого золота. Да еще залитая солнечным светом. А внутри – я не поверил своим глазам! – переливался на солнце самый настоящий павлин золотого цвета. Грациозно переступив по донышку слишком тесной для нее клетки, Жар-птица распустила хвост-веер. Весь золотой, с ало-оранжево-белыми сверкающими "глазками", хвост показался и вновь сложился, будто птица позировала мне.

Я осторожно подошел. Вынул из кармана шпильку и, аккуратно вставив в замок, начал медленно ковырять. Опыт у меня был богатый – нередко приходилось взламывать учительский стол, у нас с Марь Васильевной была в этом отношении настоящая война. Через минуту замок поддался. Дверца открылась, павлин перелетел мне на плечо. Я дико перетрусил и, быстро надев огнеупорные перчатки, немедленно завернул Жар-птицу в такой же огнеупорный материал.

И собрался было уходить, но зачем-то еще раз посмотрел в сторону подоконника. Лучше б я этого не делал. Все-таки жадненькая натура проявила себя. Клетка всеми оттенками золота сияла под солнечными лучами. Да ладно, ничего же не будет, если я возьму эту клеточку себе. Лично мне так даже лучше: за нее денжищ-то отвалят дай боже!

Жадность – порок. И черт толкнул меня под руку! Но сейчас я не мог побороть внезапно вспыхнувшую золотую лихорадку. Подойдя к клетке, я потянул на себя; клетка не поддалась. Тогда я дернул.

Ну предупреждала же меня княжна! Сигнализация заверещала так, что даже закачалась дорогая люстра. На лестнице послышался топот многочисленных ног. Я поспешно схватил Жар-птицу и бросился к окну. Дверь открылась, в кабинет ввалилась охрана – дюжие парни, косая сажень в плечах, одетые в камуфляжную форму. И в этот момент я, скрипя сердцем, прыгнул (именно "скрипя", это не опечатка, оно правда скрипело от страха). Захватило дух; ветер сдул назад волосы; я уже приготовился разбиться о железобетон, как вдруг внизу мелькнула тень, и мое бренное тело опустилось со всей дури в мягкую серую шерсть…

– Волк?! – изумился я. – Ты с ума сошел! Я же чуть не сломал тебе позвоночник!

– Черт с ним, проехали, – Волк потянул меня за собой. – Пора сматывать удочки, а не то нас сейчас загребут. Мотаем отсюда, кому говорю!

Я, поняв, что пока цел, стиснул под мышкой солнечного павлина и собрался удирать, но Волк настойчиво потребовал:

– Садись мне на спину, довезу! Ты ж бегаешь не быстрее черепахи на трассе с полосой препятствий!

Я какое-то время еще пробежал, а потом понял, что даже второго дыхания стало не хватать, и перебрался на спину Серому напарнику. И мы понеслись… честно говоря, кажется, Серому Волку надо в спринтеры: на Олимпийских играх за Русь бегуном выступать. Скорость была ошеломляющая. Пока мчались, я поинтересовался у Волка:

– А как ты там оказался?

– Я упросил Анабеллу выпустить меня проветриться в сад и, пока гулял, случайно подслушал ее телефонный разговор. Оказывается, что у нее есть соперница, которую она планирует спалить при помощи Жар-птицы. Не нам мешаться, но дело в том, что заодно княжна хочет спалить весь город! Поскольку не знает, где именно живет соперница. Она позволила мне разок помочь тебе. Но не больше…

– Спасибо, Волчик, – я с благодарностью обхватил его за широкую шею.

– Да не за что. Долг дружбы, вот и все.

– Не скромничай ты! Спасибо!

Вскоре мы оторвались от погони. По всем законам жанра меня как негодяя должны были схватить и предать праведному суду, но верная дружба и спортивное образование Волчика спасли нас обоих. Я слез со спины друга, и мы добежали до дома князя. Ворвавшись в дом, Волк помчался по моей просьбе к Васе, а я тут же вскочил по лестнице и постучался в дверь Анабеллы.

Та открыла дверь:

– Ну чего еще? Да знаю я, что за тобой погоня. Пересиди вместе с птахой в подвале, у друзей, не то худо будет. А так погоня уйдет ни с чем.

Я обрадовался и пошел в подвал. Вася еще в дверях кинулась ко мне:

– Ну что? Как?

– Украл, – я продемонстрировал ей завернутого в огнеупорный материал павлина; тот возмущенно хряпнул, но не рыпался. – Но теперь надо придумать, как обезвредить птицу на… довольно большой срок. Пока Анабелла будет пытаться сжечь город.

Василиса уставилась на меня, как на сумасшедшего. Она-то не знала. Я принялся ей пересказывать и завершил свой рассказ закономерным вопросом: что делать с Жар-птицей? Надо же что-то делать, либо с Анабеллой, либо с Жар-птицей. А поскольку с Анабеллой мы ничего сделать не могли, то…

– Постой, Вань. А на что я, по-твоему, дала тебе временный парализатор? – вдруг спросила Прекрасная.

– Какой-такой парализатор? – не понял я. – Не давала ты мне никакого парализатора.

Она подошла и выхватила у меня из кармана желтое зелье:

– А это что, по-твоему?

– А-а-а! А я-то решил, что это раствор фурацилина, чтобы раны промывать!

– Ты че, совсем дебил? Какой же это тебе фурацилин? Фурацилин более темного цвета.

– Ну я же не такой умный, как некоторые, – обиделся я.

Василиса не ответила: она откупоривала пузырек. Откупорив его, царевна полила этой жидкостью хвост Жар-птице (самое, что называется, основание хвоста) и принялась под возмущенные вопли "пациента" растирать. Вскоре павлин замер. Ходить-то он мог: как пояснила Вася, втирая зелье, парализатор не затрагивает жизненно важные нервы, парализуя на срок в трое суток лишь отдельные узлы. Когда процедура закончилась, я предложил всем перекусить. Мои спутники с огромным удовольствием согласились.

Мы уже допивали чай из термоса после еды, как вдруг за дверью послышались возмущенные голоса. Один из них зло кричал:

– Где он, я тебя спрашиваю, змея?! Где?!

Во втором голосе мы узнали княжну-панка:

– Да говорю я вам, это не я! У меня вообще не живет таких, как вы описываете.

– Не надо врать, вот врать не надо, – перебил первый голос. – Я видел, как этот молодой человек выходил из вашего дома. Да что там, я даже знаю, где вы его держите! Бедный подневольный парень!

И дверца в подвал заскрежетала. У меня все внутри похолодело, Волк сжался в комок, а царевна, тоже перепугавшись, схватила обеими руками меня за локоть (не буду спорить, что это было мне приятно). Я, ища выход из положения, окинул взглядом помещение. На глаза мне попалась пустая обломанная труба в стене. Я не без сожаления отцепился от Василисы и быстро забросил в трубу наши вещи; затем помог забраться внутрь Серому Волку и Васе и потом вскочил в трубу вслед за ними.

Дверь открылась. В подвал заглянула причесанная бородатая голова с пышными усами и легкой сединой. Я как-то сразу понял, что это и есть академик Егор Евгеньич. Голова покрутилась и озадаченно обернулась назад.

– Хм. Странно.

– Чего странного? – буркнула Анабелла. – У меня его не было и нет. Хотите – весь дом обыщите.

Егор Евгеньич сосредоточенно почесал затылок, что-то сказал панкухе и, по-видимому, ушел. Мы облегченно вздохнули и выползли из трубы. Мы с Волком оказались еще более-менее чистыми, а вот Василиса, сидевшая глубже всех, заметно перемазалась. Я умилился: зрелище напоминало двух выгоревших на солнце индейцев в боевой раскраске с ручным пятнистым леопардом темного цвета, так и не выследивших лагерь бледнолицых, а про царевну вообще можно было подумать, будто грозный ирокез снова откопал топор войны. Девушка скосилась на меня, мол, можно подумать, ты выглядишь лучше, но промолчала. Воцарилась тишина.

Которую тут же нарушила ввалившаяся в подвал Анабелла.

– Давай сюда Жар-птицу, – она выхватила несчастного павлина у меня из рук. – Хорошо поработал, почти чисто. Только скажи мне, как ты умудрился удрать от охраны?

Я, покраснев, ответил:

– Секрет фирмы.

– Не хочешь – как хочешь, – она покосилась на моих друзей, что-то бурно обсуждающих, и сказала:

– Значит, так. Первое задание ты выполнил. Теперь второе. Добронравов подарил своему другу яблоньки-саженецы особого сорта. Для его жены, она, кстати, сейчас беременна. Сейчас саженцы вымахали в деревья и приносят плоды. Сорт необычный, в народе – "молодильные", но вообще-то это опять-таки что-то, связанное с генетикой. Короче, у меня – вот, смотри, – начали появляться морщины. Ты, это… – княжна смутилась, как смутилась бы любая женщина, говоря о своих морщинах. Видно, я для нее даже не мужчина. – Короче, принесешь мне эти яблочки. Я из них сока надавлю и лицо буду мазать, авось пройдут. А коли хорошо справишься, так и девчонке твоей стаканчик дам. Ей будет полезно, – Анабелла подмигнула.

Из угла неожиданно донеслось грубое:

– Ща в глаз получишь.

Я поспешил уладить ситуацию, заявив, что Вася пока не нуждается в омоложении, и ненавязчиво вытолкал княжну за дверь.

Вернувшись, я спросил Волка и царевну:

– У нас есть девять часов. Что предложите?

– А что предлагать? – хмыкнул Волк и лукаво улыбнулся. – Неужели никто из нас никогда не лазил к соседу за яблоками?

– Откуда ты знаешь?! – возмутился я. – Опять, поганец такой, мысли читал?

– Ничего подобного, тут и мысли читать не надо, – рассмеялся он. – Я сам такой.

Мы с Василисой удивленно воззрились на Волка.

– Интере-есно, – протянул я…

Где-то за час мы разработали предельно простой план действий: я иду в сад, Волк тем временем отвлекает охрану, если удастся ему сбежать вслед за мной от Анабеллы, Вася, которую точно не выпустят, сидит здесь в качестве заложницы. Потом я собираю яблоки, штук десять должно хватить, заворачиваю в толстые тряпки, подкладываю в рубашку и переодеваюсь в беременную жену хозяина сада (фото попрошу у Анабеллы). Волк возвращается и открывает мне путь.

По истечении срока дверь снова отворилась. Анабнелла, разочарованная до слез, вернула мне павлина.

– Выходит, врут люди. Ничего он не поджигает.

Я струхнул и отодвинулся подальше от нее.

– Да ты не виноват, – девичья наивность на миг промелькнула в ней. – Это все этот чертов академик, ууу! Ну так че, ты готов?

– Да, – я кивнул. – Но мне потребуется фото его жены…

– Ну на, держи, – княжна порылась в кармане и протянула мне несколько фотокарточек, заодно написав на нах адрес. – Столько хватит?

– Вполне, – согласился я и быстро подхватил заранее приготовленные вещи.

– Ты готов?

Я кивнул.

– Вали, – она пропустила меня. Я поднялся наверх и вышел на улицу.

Около получаса я блуждал, заплутав в переулочках малознакомого города. Затем таки пришел к огромному саду, окруженному высокой бетонной стеной с колючей проволокой. Через каждые пять-десять метров у забора стояли качки-омоновцы, поигрывая АКМ в руках. Я принялся бродить взад-вперед мимо них, делая вид, будто гуляю. Наконец, один из них, не выдержав, рявкнул:

– Гражданин, отойдите, пожалуйста! Здесь запретная зона!

– Извините, я не знал, – я сделал растерянный вид и отошел за угол, где доложил ситуацию напарнику. Мы советовались недолго.

Через минуту на сцене появился Серый Волк и приступил к выполнению своей задачи. Он подскочил к одному из скучающих на посту омоновцев и жалобно заглянул ему в глаза. Омоновец от нечего делать спросил:

– Ну чего тебе, песик?

Волк заскулил и вильнул хвостом.

– Хочешь колбаски? Ну на, держи.

Волк не стал кушать колбаску, а потянул парня за рукав.

– Чего тебе? Хочешь, чтоб я с тобой пошел? Ну пойдем…

Волк все точно рассчитал, и в тот момент, когда они с парнем отошли достаточно далеко, появился начальник охраны. Не обнаружив на посту одного из подчиненных, он принялся расспрашивать остальных. Из их невнятных показаний он сделал вывод, что их боевой товарищ пошел куда-то с большой серой собакой. Тогда начальник послал за ним четырех дежурных с постов по соседству и отправился совершать обход дальше. Участок забора на время оказался свободен.

Я перешел улицу и вернулся к забору. Потом, вспомнив былое время, ловко вскочил на забор, балансируя, сорвал большими тяжелыми пассатижами кусок колючей проволоки и беспрепятственно уселся на заборе. Помедлив, спрыгнул.

Взору моему открылся чудесный яблочный сад. Яблони были невысокими, но толстенькими и корявенькими, зато большие ярко-зеленые листья скрывали просто громадные круглые яблоки, напомнившие мне сорт "Гольден". Сад простирался на добрых шестнадцать соток.

Я достал из-за пазухи кусок шерстяного (а может быть, байкового, неважно) покрывала и расстелил его на земле. Пнул ближайшую яблоню. Но яблоки не посыпались. Тогда я ловко, чувствуя себя обезьяной, вскарабкался на одно из деревьев и стал срывать яблоки, росшие на нем чуть ли не гроздями. Затем спускался и аккуратно складывал их на покрывало.

За три рейса я утомился и присел на одну из веток, надкусив сорванное яблоко. Критически оглядев кучку плодов, лежащую на покрывале, я пришел к выводу, что нарвал достаточно, и примостился на ветке, догрызая яблоко (от которого усталость как рукой сняло). На беду, ветка выбранная мной в качестве насеста, оказалась непрочной и, смачно, злорадно захрустев подо мной, обломилась. Я рефлекторно схватился за нее, и мы вдвоем в обнимочку плюхнулись в прудик, располагавшийся у данной яблоньки. Не знаю, как ветка, а я вымок изрядно и потом с полчаса выпутывал из волос и прилипшей к телу одежды лягушат напополам с рыбками. Выбравшись из пруда, я отряхнулся и завязал узлом покрывало с яблоками. Запихнул его в мешок, прикрепил к животу с помощью двух ремней, заранее вшитых в мешок, и надел поверх загодя приготовленное платье для беременной. Напялил парик и солнечные очки для большего сходства с женой хозяина сада (краситься под даму я отказался наотрез, еще обсуждая с друзьями план). Нацепил женские туфли, повертелся перед складным зеркальцем. Все, все в порядке, все на месте. И пошел.

Честно скажу: для мужчины выступать павой, да еще и на каблуках, крайне неудобно. Но это сначала. Потом-то я более-менее пообвыкся и даже натренировался женским голосом говорить. Правда, чуть не сломал себе ноги на каблуках, подозреваю даже, что еще и мозоли натер… но к домику хозяина, расположенному в центре сада, выбрел довольно быстро, а оттуда уже "совершенно законно" направился по главной дорожке к выходу.

Секьюрити меня не узнали, точнее, узнали во мне свою нанимательницу, хозяйку сада. Поудивлялись: мол, что это ей понадобилось в городе, – но пропустили. И тут… О-о-о! Черт бы побрал эту "рацию"! Зазвонил мобильник. Все бы ничего, но стоило мне снять трубку, как голос на другом конце прокричал царским тоном:

– Иван! Але! Але! Я тебя не слышу! Иван!!!

Охрана, услышавшая сию реплику, удивленно уставилась на меня. Я покраснел до кончиков ушей и, чувствуя себя зажатым меж двух огней, кое-как выдавил:

– Але?

Скажи я: "Да, это я" – раскроюсь. Скажи: "Нет, вы ошиблись номером" – ох, царь осерчает!..

– Иван!!! Не притворяйся, я понял сразу, что это ты! – развеял царь Горох мои сомнения. И я, рыкнув в трубку: "Перезвоню через час!", – кинулся наутек, тем более что омоновцы уж больно пристально изучали мою голову: парик съехал окончательно. Навстречу мне выскочил Волк, подхватил меня, и мы помчались прочь. Погоня была недолгой, поскольку секьюрити так и не догадались, откуда я взялся и что унес (если вообще унес!).

Вскоре вернулись в подвал. Анабелла ошарашенно приняла из моих рук яблоки. Видно, за забором на обратном пути меня должен был поджидать маньяк с топором, судя по ее обалдевшему лицу. Угу, а я этого маньяка не заметил. Вот досада-то! Бедный маньяк аж заплакал от обиды!

Конечно, сколько я очи не таращил, морщин у княжны не нашел ни одной. Но – у богатых свои причуды.

– Значт так, – шмыгнула носом панкерша, косясь на меня, при объяснении сути очередного задания. – Последнее задание. Самое сложное. Есть у бизнесмена одного, Козлова, дочь. Еленой зовут. Красавица такая, блин, у… эээ… зашибись, в общем. Очи синие, коса черная, длинная – пол метет веником. Разнарядная вся. А живет она около парка. И в парк тот каждый день гулять ходит. Косметики у нее видимо-невидимо: и "Макс Фактор", и "Мэйбеллин", и "Гарньер", и "Л'Ореаль"…

– Что? – нетерпеливо перебил я. – Косметики награбить?

Анабелла посмотрела на меня так, как будто я предлагаю ей намочить два пальца и в розетку их, в розетку.

– Нет. Твоя задача… понимаешь, мой отец на ней жениться хочет. А тут такие условия ему Козлов поставил: женись, мол, на моей Елене-красе, только если похитить ее сумеешь, ни проводка в сигнализации не тронув. И на Канары на месяц смотался, облегчив задачу… а трудность такая, – поясняла Анабелла, упреждая мой вопрос. – Как ты ее похитишь из парка, поскольку в доме все с сигнализацией, она косметичку будет из дома требовать, чтобы ты ее принес. Так вот, косметичку ту и перстом трогать не смей. Понятно почему?.. Ну что, готов?

– Сократи время на совещания, – попросил я.

– А что? Тебе девять часов много? – удивилась она.

Я кивнул.

– Но тогда чтоб через три часа готов был!

Я быстро скумекал, что "чем раньше сядешь, тем раньше выйдешь", то есть, сократив время на совещание с друзьями, сокращу и срок пребывания здесь. А надо было спешить.

Первым делом я перезвонил царю.

– Ну что там? Как дела? – поинтересовался Горох тут же. – Небось уж во Фрицевом?

– Какой там, – тяжело вздохнул я. – Из Вязьмы-града никак выбраться не можем.

– А что такое?

– Да поймала нас Анабелла Владимировна, княжна Вяземская, и не отпускает, три задания выполнить требует, погубить хочет…

– Так что ж вы не сбежите? – недоумевал царь.

Я хлопнул себя по лбу. Ну надо же было до такой простой мысли не додуматься!

– А что за княжна такая?

– Да… говорю ж, Анабелла Владимировна, дочь Владимира, князя Вяземского!

– Че-то я не слышал о них никогда…

Так. Вот это уже странно. Волосы на затылке у меня зашевелились: городом законно правит князь, не значащийся в списках!!!

– А у вас что да как? – быстро спросил я, отгоняя жуткие догадки.

– Не спрашивай лучше, – хмуро ответил Горох. – У нас ужасно. То и дело на кладбищах неспокойно. Могилы разрыты, мертвецы живые да упыри с вурдалаками по деревням шастают, вот деревню Астафьево подчистую сожрали! Не знаем, что и делать, колдуны помочь не могут ничем, ученые бессильны, трупы оживают вопреки всем законам физики – чертовщина какая-то творится! А вот село Быковка ни с того ни с сего вымерло. Истинно говорят, чертовщина! Видать, Кощей, террорист проклятущий, к Сказочной Руси свои руки-крюки, когтищи загребущие тянет. Вы уж там поспешите, а то…

– Поспешим-поспешим, – заверил я. – Я сейчас что-нибудь придумаю, и… а вы там все-таки поищите информацию о князе и его дочери.

– Хорошо, поищем. Я это Марфе поручу, она у меня разумница. Ну… после Василисушки, конечно. Слушай, Иван! А у меня туточки такое горе приключилось…

– Ну? – заинтересовался я.

– Василисушка-то пропала.

– Как пропала? – давясь хохотом, переспросил я.

– Так пропала! Непонятно куда исчезла. Без вести. Вот уже много дней, как ее нет…

Василиса, слышавшая разговор, делала мне отчаянные знаки, шипя: "Не говори!" Я сжалился над ней, ответил царю:

– А куда ж она могла деться?

– Ну… могла к тетке поехать, в Москов. Могла к бабке, в летнюю резиденцию. Могла в царство Мусью на конкурс красоты…

– О! Вот там ее и поищите!

– Иван, с тобой тут невеста поговорить хочет, Настюша, все сокрушается, что ты так долго пропадаешь… дать?

– Давайте, – обреченно вымолвил я. С тех пор, как Василиса присоединилась к нам с Волком, я стал с очень большим напряжением относиться к женскому вниманию, осознав, что сейчас оно одно, через час – совсем иное, и какое, не в силах предсказать даже Нострадамус.

Анастасия вцепилась в трубку и тут же принялась ворковать:

– Милый, ты как там? Тебя там не обижают? Обижа-ают? Ну я им покажу кузькину мать! Миленький, а ты скоро приедешь? Я-то жду-не дождусь, уже и платье свадебное готово, и приглашения разосланы… возвращайся, котик, пупсик, рыбка, Ванюшенька мой!

Я густо покраснел. Василиса, напротив, чуть позеленела и скрипнула зубами. Волк глубокомысленно махал хвостом.

– Э-э-э… ммм… я… п-позже п-перезвоню… а то на счету мало осталось… – кое-как выдавил я из себя и отключил мобилу, с облегчением вздохнув.

Василиса поинтересовалась:

– И что планируешь делать?

– Что-что, прав твой батюшка, бежать отсюда надо. Но вот как… – буркнул я, изучая содержимое своей сумы. – Как думаешь, успеем за три часа сбежать?

– Вряд ли, – рассудил Волк. – А у тебя, случайно, нет алмазного напильника?

Я внимательно вгляделся в суму и увидел на самом дне искомый напильник. Достав его, приблизился к стене и попытался пилить. Фигу! Только напильник стер. Из чего же здесь стены?! Почесав репу, я предположил, что, может быть, в полу или в потолке есть тайный ход. Прицепил липучки к ботинкам и с напильником и молоточком обследовал пол, стены, а за ними и потолок. Ха, как же! К моменту, когда я попытался надпилить дверь, от напильника оставалась только аккуратная кочерыжка. Вместе с Волком мы попытали стены кислотой и зельем, Василиса прочитала какие-то то ли заклинания, то ли заговоры; но все было бесполезно. Чего мы только не перепробовали! Даже подорвать стену взрывчаткой. Причем стены остались целы и невредимы, а вот меня пришлось откачивать и отмывать от сажи. "Резонатор" – жутко разрушительная машинка – тоже не помог.

И тогда оставшийся час мы решили посвятить продумыванию плана по похищению Елены Прекрасной. Волк изобрел гениальный план, неосуществимый никоим образом: на сей раз Волка уж точно не выпустят. Василиса предложила замаскироваться под мамку-няньку и под шумок унести крастотку насильно. Я согласился с обоими, в голове у меня зрел свой собственный план, примитивный донельзя.