Текст книги "Новая русская сказка"
Автор книги: Екатерина Квашнина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Ну вот и что ты наделал, – отдуваясь, укорил меня Волк. – Теперь мы остались без помощи ФБР, без Василисы, даже без номера в гостинице…
– Он все равно нам больше не понадобится, – отмахнулся я, роясь в суме. Кажется, кой-чего я придумал!
– Иван? Ты… – Волк пригляделся к этим махинациям. – Что ты задумал?!
Я обошел зверя со всех сторон, прикинул, выдержу ли его вес, рассчитал, как мне придется его держать…
– Эй, что ты изобрел там, а?! – подозрительно попятился тот.
– Увидишь, – я хитро улыбнулся и вытряхнул из сумы… сапоги-скороходы. – Ну, дружочки… пришел ваш час.
Подхватив Серого Волка на руки, я влез в сапоги. Они слегка скрипнули, жалуясь на ноги нового хозяина. Красивенькие сапожки. Красненькие такие, золотом расшитые, нарядные. Обмяв непокорную обувь, я решился стукнуть каблуком о каблук, приводя в действие стартовый механизм…
И вот теперь-то мы оба добрым словом помянули полет на краденом ковролайне! Потому что ощущения, пережитые нами тогда при взлете, ни в какое сравнение не шли с этими! Да-да, угадали, мы подлетели метров на девятьсот вверх, причем довольно резко!
– А-а-а-а! – не выдержал я. – Что за…
В этот момент коварные сапожки (китайская подделка, что ли?!) широченной дугой пошли на спуск. Само собой, вместе с нами. Внизу уже маячил совершенно другой город… Наконец, лакированные каблуки коснулись асфальта. За ту микросекунду, что я твердо стоял на земле, Волчик успел прокомментировать… точнее, начал фразу:
– Это мы Канзас-сити… – закончил он ее уже снова в поднебесье: – …Пролетаем? Чувствую себя Элли в Убивающем домике!
– Сейчас этот… Убивающий домик… оправдает свое… прозвище, – пригрозил я, но ссориться было некогда: подлая обувка пошла на ускорение, прыжки участились. И толчки усилились. Нет, ей-богу, это болтанка какая-то!
– Что… что… за… б-брак… нам… подсунули?! – в промежутках между скачками пытался возмутиться я.
– Безобразие!.. – подтвердил Волк. – Кто тебе… их дал?!
– Царь.
– Голову… ему… оторвать!!!
Снизу местность уже переменилась. Сначала там, внизу, сменялись долины, горы и каньоны, теперь же мы увидели лес. Расцвеченный осенними листьями, он так напомнил нам о родном доме… о родной Руси… что мы с Волком едва не разрыдались в обнимочку… но рыдать опять-таки, как понимаете, было некогда!
– Канада, – наконец объявил напарник, провожая взглядом крохотных пограничников под на… уже позади нас.
– Как их снять?! – возопил я, не выдерживая такого безобразного способа перемещения в пространстве.
– А я что, знаю?! – огрызнулся Волк. – Царь тебе их давал, с царя и спрашивай!
– Ух ты, блинтус-свинтус! Вот что он имел в виду!
– Когда?
– Когда чуть не проболтался! – злобно буркнул я. – "Во-первых, они могут… э, кончиться, а во-вторых… а, ладно, чего там!" Так он сказал? Я теперь все понял, все-все. Он просто сам не умеет ими пользоваться! Ух, Величество, ну, удружил!.. Я в полном восторге от "подарочка"!
– Может, эти сапоги Кощею подарить? – съязвил Волк. – Авось на Марс занесет…
– Да ну тебя… меня уже тошнит, кстати.
– Меня тоже! Пакетик есть?
– Что, совсем не выдержишь?
– Смотря сколько мы еще будем так… скакать.
Угу, точно. Кузнечики несчастные. Кузнечики – потому что прыгаем выше собственных ушей, а несчастные – потому что эти сапоги-скороходы, будь они трижды неладны, покоя нам не дадут, пока в них "Дюрасел" не сядет! Или что у них там?
Спустя полчаса бешеной скачки впереди показались первые снежные клочки. А еще через десять минут Волк сообщил мне:
– Судя по ландшафту, мы пролетаем над Аляской!
Я хотел ответить ему, но тут в самой высокой точке прыжка в красных ужасах на обе ноги что-то щелкнуло, и после минуты спуска мы бесформенно, нестройным клином (я внизу, сума и Волк, растопыривший лапы, – вслед за мной) полетели вниз.
– А-а-о-о-о-о-у-у… уп! – падение окончилось погружением в самый глубокий сугроб.
– Потрясающе, – я вылез, стуча зубами. Если помните, одет я был для относительно теплой сентябрьской погоды. – Брр… тут что, всегда так?
– Раньше, может, и не всегда было, – проклацал Волчик из соседнего сугроба: он уже тоже привык к теплу и теперь тоже с непривычки подмерз. – А теперь… тца-тца-тца… тут Кощей живет, тца-тца… и делает все, как ему нравится. Тца-тца-тца.
– Дать что-нибудь согреться? – предложил я. – Есть немного горячего чая в термосе…
– А из одежды?
– Ничего…
– Ну, давай свой чай.
Пятнадцать минут мы грелись. Потом чай кончился. Мы понуро побрели куда глаза глядят, безо всяких ориентиров, без теплой одежды, медленно промерзая до самых костей. Прекрасно. Все, что только можно было, мы потеряли: расположение западных стран, одежку, направление и даже спутницу! А впрочем, нет. Василису мы не потеряем, во что бы то ни стало. Я этого не допущу. И пусть от меня останутся одни клочки, но эти клочки вытащат тебя из лап террориста, я обещаю тебе, Вася!!!
Нет – клянусь.
* * *
Ледяные Чертоги были прекрасны… На самом деле они только назывались Ледяными, ледяного в них не было ничего. Как и весь остальной дворец, они были построены из сверхпрочного материала и местами украшены самоцветами. Впрочем, он не любил вычурность. Кощей потянулся в кресле. Все шло как надо. Только вот мышка подвисает, надо новую покупать… Он пошевелил мышкой, нажал курсором на папку «Russian project». Его собственный Русский проект. Выбрал папку «Durak», нашел ярлык «foto_durak.jpg». На экране высветилось жизнерадостное симпатичное лицо парня лет девятнадцати, русоволосого, голубоглазого. Дурак он и есть дурак, и ни в одном языке, кроме русского, не найти слова, которое бы верно отражало его суть. Лентяй, балбес, неумеха… ну почему ему так везет, ну чем он заслужил такую удачу?! Сколько Кощей ни стремился поймать этого ловкого обормота, сколько бы капканов ни расставлял – Иван выбирался из всех. Ладно бы, если бы он обошел Кощея хитростью и умением просчитывать все на десять шагов вперед, это Бессмертный мог понять! Но нет. Он делал такие глупости, так идиотски себя вел, что… всегда выходил сухим из воды! Кощей досадливо поморщился, вспомнив сказку о дураке, который мудреца перехитрил. Да как перехитрил – своею глупостью!
"И чего эта мымра Елена вздумала болтать, будто я все отдам за секрет Ивановой удачи? – скривился он. – Мы и сами с усами. И не таких обштопывали. Правда вот, непонятно, чем он так приглянулся Василисе Прекрасной? И чего он везде со своим волком таскается? Бросил бы давно. От зверей в пути пользы мало, одни расходы". Бессмертный еще немного поработал, после чего решил осведомиться о положении дел.
– Елена! – позвал он. – Елена-а!
В кабинете появилась дочь князя Вяземского. После задания в Вязьме ("Успешно проваленного, кстати! Напомнить ей, что ли?") она сразу же была транспортирована в Кощеев дворец, поскольку была его личной секретаршей. А вот своих подручных Вольдемара и Анну Беллу де Люсьен террорист сурово наказал. Он обратил их в книги. Кощей читать любил, поэтому одно из самых мягких и почетных его наказаний было именно это. Первая книга называлась "Бездельник" и повествовала о том, как нехорошо сидеть сложа руки, а вторая носила гордое название "У моего врага из-за тебя прыщик на носу" и содержала текст о вреде служебных романов, особенно в профессии спецагента. Давать названия Бессмертный не умел, поэтому добрая половина наказанных именовалась гордо и заковыристо, в зависимости от провинности.
– Да, шеф, – она слегка поклонилась, войдя.
– Ленусик, – Кощей поманил ее пальцем. – Иди сюда. Как там дела? Схватили нашу звездную троицу?
Топ-модель потупилась и что-то пробормотала, опустив взгляд.
– Что-что? – не расслышал Кощей.
– Говорю, не совсем.
– Это как это?
– Ну… мы… поймали не всех.
– Надеюсь, вы хотя бы доставили сюда самого Ивана?!
– М-м… м-м-м… э…
Кощей нахмурился. Елена слегка перепугалась: она знала, что шеф очень вспыльчив. Он может долго сюсюкать с тобой, но стоит тебе издать хоть один неугодный ему звук или, того хуже, сделать что-то не то – как ядерный взрыв уступает по эффекту его гневу. А на кары Кощей был горазд, ох как горазд…
– Что, девочка моя? – вкрадчиво спросил он. – Кого вы ко мне притащили?
– Э… вы… не… не убивайте, пожалуйста… но…
– Ну?! – Бессмертный уже начал закипать.
– Только Василису Прекрасную.
– Что-о-о?! – взревел тот. – Ах, вы, кикиморы болотные! Ничего поручить нельзя, хоть сам отправляйся! Ах, вы, лентяи криворукие, лодыри, колоды лежачие, чтоб вас древоточец пожрал! Ах, вы, блохи от дохлой бездомной собаки! Завел слуг на свою голову… На кой черт мне русская царевна?! На кой, я тебя спрашиваю?! Какого черта вы вообще ее притащили?! Всех казню, безалаберные тупицы! Четвертую! Колесую! Компьютерным вирусам скормлю! – по кабинету залетала техника, разбиваясь вдребезги.
Секретарша попыталась промурлыкать что-то успокаивающее, но это возымело неожиданный результат.
– Ах, мурлычем?! – не на шутку взбесился Бессмертный. – Ах, мы тут мурлычем?! Хорошо же, мурлыкай всю жизнь!
Террорист-колдун резко выбросил руку вперед. Брызнули искры, и Елена отшатнулась. Лицо ее было покрыто шерстью и приобрело кошачьи формы, из-под недавно осветленных волос торчали треугольные ушки.
– Что вы со мной сделали?! – мяукнула она, ощупывая лицо. – Вы… вы мне лицо изуродовали!
– Ой, – спохватился тот и окончательно расстроился. – Ну вот, что это со мной? Всю неделю депрессия, все из рук валится… даже заколдовать как следует не могу…
Из глаз злодея покатились почти детские слезы.
– Ну что вы, шеф, – Елена, забыв про свое горе, принялась его утешать. – Вы совсем не потеряли хватку. Так мне даже хуже… честно!
– Правда? – спросил Кощей утирая слезу.
– Правда-правда, шеф! Я даже больше вам скажу. Если Василиса тут, то рано или поздно Иван прибежит за ней, я почти не сомневаюсь, что они любовники! Тут-то мы его и…
– Леночка, ты молодчинка! – обрадовался Кощей, мигом просияв. – Недаром твое имя означает "Факел". Свет ты мой в окошке!
Елена смутилась. Она вспомнила про странную слабость своего шефа к антропонимике. Об именах Кощей знал ВСЕ.
– Эх, была-не была! – Бессмертный махнул рукой. – Ведите сюда эту Василису. Уж больно хочется на нее посмотреть, а то я прошлогодний конкурс красоты-то пропустил…
* * *
Вечерело. На обмерзлой Аляске это слово звучало не так оптимистично, как в том же Тридевятом: чем темнее становилось небо, тем больше мы с Волком стучали зубами. Он-то ладно, у него шерстяной покров предполагает крутые морозы. А мне что, тоже шерстью обрасти? Угу, и вернусь я домой йети – снежным человеком. Особенно Настенька мне обрадуется. Представили? Вот-вот, и я о том же.
Трясясь от холода, как осиновый листочек, я попытался поставить палатку. Фигу! Тут же поднялся ветрила ураганного значения, и то, что было сначала палаткой, теперь напоминало летящий в обратную сторону парашют. Нам с Волчиком остались лишь воткнутые в землю (точнее, снег) колышки. Что прикажете с ними делать? В результате родилась еще одна идея. Благодаря оборудованию в суме (уцелевшему!) мы за полночи состряпали иглу. Правда, там не на чем было лечь спать, но костер развели и погрелись. Пришлось куковать у горящих углей всю ночь.
Утром я решил позвонить царю.
– Привет, малыш, – трубку сняла Анастасия. Это я-то "малыш"? Ну тогда ты, царевна, – Карлсон! – Пупсик, ты как?
– У, привет. Папу дай, – попросил я. Не хотелось ее слышать. Какой тут, к черту, "пупсик", когда Василиса в беде! Тут не до "пупсиков". Вернусь – и вот тогда поговорим!
– А-а… а зачем он тебе?
– Нужен, – не сдержавшись, грубо бросил я в трубку. – Срочно!
– А я?..
– Настюша… зайчик, солнце… – я уже просек, что на мою невесту это действует безотказно.
– А, сейчас!
Через минуту я уже говорил с царем.
– Здравствуй, Ваня, – осипшим голосом поздоровался он со мной. – Что-то случилось?
– Что у вас с голосом? – испугался я.
– Ох, дурно у нас, совсем дурно… – пожаловался Горох, кашляя в трубку. – Я плохой стал совсем, болезнь нас косит…
– Какая?
– Птичий грипп называется. Умирают от него многие. Кхе-кхе… кто-то вирус запустил. Врачи да знахари справиться не могут… в общем, безобразие полное! Кхе-кхе… еще месяц такой атаки, и на государстве нашем можно будет крест ставить.
Я ахнул.
– А что там с зомби? Все держат народ в страхе?
– Эх, – царь повеселел. – Ты, Ваня, наш народ не знаешь, видно…
– А что?
– Просекли они, что плоть гнилая опосля двух часов на воздухе высыхает и огня боится шибко, стали их палить. А костяки уж и не так страшно, на них святой водицей можно…
– Во дают, – восхитился я сообразительности людей. – Молодцы. А я тут узнал точно, что на Запад нам рассчитывать нельзя никак, они…
– Да знаю я, – отмахнулся самодержец. – Это давно ясно было. Лучше скажи, про ковер что узнал?
– Да у Кощея он, у Кощея! – сорвался я наконец. – И Василек тоже.
– Какой-такой Василек?!
– Тьфу, в смысле, Василиса ваша, – я поморщился, вспомнив сей досадный факт. – Я уже в царстве Кощеевом, недели через две дойду до дворца. Слово даю, что и ковер, и Василису я спасу!
– Иван, ты золото, – царь залился сухим кашлем. – Я в тебя верю! Удачи!
– До свидания, – я хотел отключиться, но трубку перехватила Анастасия.
– Ну теперь-то мы можем поговорить?
– Э… милая… я, вообще-то, в сугробе стою в одной рубашке и штанах! Может, позже?
– А я тут к бабке-угадке ходила, – не слушая меня, пустилась царевна во все тяжкие. – Она предсказала нам с тобой скорую свадьбу, долгую и счастливую жизнь и пятерых прелестных детей! Правда, здорово?
"Ну еще бы, ты же царская дочь, – зло подумал я. – Еще бы тебе не напредсказывали с три короба. А ты и верить рада!" Особенно, знаете ли, радовала перспектива пятерых детей. Учитывая, что я с детьми обращаться совсем не умею.
– Здорово, здорово, – выдавил я и, быстро попрощавшись, повесил трубку. – Уфф… достала.
– Как она может так тебя достать, если она – твоя невеста? – удивился Волк.
– Запросто. Я, конечно, люблю ее, но…
– Любишь? Гм, гм, – Волк не счел нужным продолжать разговор, и мы пошли дальше.
На следующий день на нас напал белый медведь. Насилу спаслись. Половина причиндалов в суме оказалась раздавлена, провизию он пожрал, запасную одежду превратил в жалкое рубище… словом, путь стал "веселее" и "приятнее".
С каждым днем я все острее ощущал, как хочу набить морду Кощею. За все. За Русь, за князя Мстислава, за Бабу Ягу, за царя; наконец, за Василису… без нее стало совсем туго. Я уже не говорю о том, что не хватало ее советов, ее помощи… нет, больше всего не хватало ее бесконечных колкостей. Ее тумаков. Ее смеха. Без ее голоса мир вокруг словно опустел, и ничего уже не хотелось: ни есть, ни спать, ни хохотать над анекдотами Волчика. Я тащился через сугробы, не разбирая пути, шел днем и ночью, в солнечную погоду и в буран, не останавливаясь, не оглядываясь. Только бы добраться до дворца, только бы добраться! Часто даже не слышал перепуганного голоса шагавшего рядом друга, который время от времени призывал меня остановиться и растереть обмороженные щеки. Да я и обморожения не замечал. Перед глазами, словно в укор, все стояло Васино напуганное лицо, и в такие моменты я готов был голыми руками разодрать хоть Бессмертного, хоть какого!
Хрипы, с недавнего момента появившиеся в моем горле, сводили Волка с ума. Он орал на меня, ругался, хватался за голову, стонал: "Воспаление легких!" Я порою хрипел так, что самому становилось страшно, но шел. Возможность подлечить меня выпала Волку только тогда, когда в глазах у меня окончательно помутилось, и я мешком свалился в снег, провалившись в липкое ничто…
* * *
В кабинет впихнули опутанную веревками с ног до головы девушку. Она и впрямь была восхитительно красива. Короткие золотые волосы, зеленые глаза, изумительные черты лица, а уж фигура… Кощей даже ахнул. Что-то давным-давно забытое шевельнулось в нем при виде русской царевны. Она была так трогательно беззащитна и так неподражаемо горда…
– Развяжи меня немедленно, ты, даун бессмертный! – лишь только девица раскрыла рот, колдун и террорист мигом разочаровался в ней.
– Ай-ай-ай, – он покачал головой. – Такая красавица, а изо рта такие помои…
– Нет у меня во рту никаких помоев! – возмутилась та, дергаясь в веревках.
– Гм. А мне еще говорили, будто ты умна, – расстроенно отвернулся Кощей. – Дурочка как дурочка…
– Ваня с Волком придут, они тебе наваляют! – грозно предупредила Василиса.
– Ой, не смеши мои носки… – захохотал Кощей, поворачиваясь к ней. – Это этот-то сопляк малолетний мне наваляет?
– Развяжи меня, – потребовала царевна.
– Как скажешь, – Кощей подошел к Василисе и принялся разматывать веревки, как бы ненароком коснувшись ее плеча.
– И не лапай!!!
– Ого! Да мы еще и мнительные! Далеко пойдешь, деточка…
– Я тебе не деточка!
– И как тебя терпел твой этот… любовник?
– Какой-такой любовник? – нахмурилась Василиса.
– Да этот твой… задохлик… Иван, что ли? Зря надеешься, что он за тобой придет, – усмехнулся ученый, окончив разматывание веревок. – Небось, только рад, что эдакое "сокровище" с рук сбыл… да ты садись, садись!
Василиса нехотя села и сцепила зубы. Похоже, она не намеревалась отвечать на явную провокацию, и это было весьма умно с ее стороны. Кощей даже начал ее уважать…
– Слушай, у меня новый камзол, – некстати похвастался он. – Как тебе?
– У тебя дырка, – тихо, но зло ответила Василиса.
– Как?! – Кощей перепуганно подскочил к зеркалу и принялся выискивать дыру. Отражение задержало его надолго. Да-а, он себя любил! "Да и как можно не любить такого высокого, аристократически худого (на самом-то деле тощего!) черноволосого красавца с горячим взором? – польстил себе Кощей. – И камзол с плащом сидят прекрасно, нет тут никакой дырки, чего она?.."
– Где дырка? – наконец сдался он.
– У тебя в голове дырка. А то как же еще твои мозги могли утечь давно и навсегда? – пояснила девица.
– Да как ты смеешь! – рассердился Бессмертный. – Ты хоть знаешь, кто я?!
– Дурак ты, – грубо ответила Василиса, не глядя на него.
– Сама ты… дурра! Да ты в курсе, что я прижизненно признан гением?!
– Угу. Ты гениально глуп.
– О-о-о… – простонал Кощей. – За что ты мне?! За что мне такое наказание? Василисушка, милая…
– Для тебя – Ваше Высочество, – вскинула она голову.
Кощей тихонько подошел к царевне и приобнял ее за плечи:
– Почему не "Василисушка"? Такое красивое имя. Между прочим, оно в переводе с латыни означает "Царица"! И ты и вправду настоящая Царица! – он попытался поцеловать ее в щеку.
Попытка стала очень неудачной. Очень.
– Уу-у! ты чего?! – бедняга согнулся пополам после традиционного женского приема "коленом в пах".
– На чужую кучу неча глаз пучить, – рыкнула гордая девица и, развернувшись, ринулась к окну, намереваясь выпрыгнуть.
– Стой, дура, там пятьсот метров до земли!!! – не своим голосом заорал Кощей, бросаясь к ней. Но она уже сама увидела, что прыжок вниз – не самый мудрый поступок в сложившейся ситуации.
– Считай себя моей гостьей, – он оттащил ее от окна и попросил зайти в кабинет своих помощников. – Тебя отведут в комнату, накормят, дадут все, что только попросишь…
Василиса хранила гордое молчание.
– Ну, Василисушка! Ну чего ты хочешь? Скажи мне, я тебе дам.
– Мой набор для вышивки, – вдруг потребовала она. – Новый. В сундучке с самоцветами.
– Этот? – Кощей ловко выхватил сундучок из-под стола.
– Откуда он у тебя? – растерялась царевна.
– Места знать надо, – подмигнул Бессмертный. – Да тот, тот самый, можешь не проверять. Елена его лично с твоего стола стибрила…
Василиса затравленно стрельнула в Кощея взглядом и, обхватив набор обеими руками, быстрым шагом вышла. Кощей не беспокоился. Деваться ей все равно было отсюда некуда.
* * *
– И – ван!..
Интересно, что означает это странное слово?.. Чернота начала рассасываться, но изображение в глазах плыло, как в кривом стекле.
– Ии-ван! Очнись же, очнись!..
Ах, да. Кажется, Иван – это я.
– Ваня-я!
Хлоп! Хлоп! Что-то ударило мне по мокрым щекам. Мокрым?..
– Очнись, давай, ты сможешь!
Я еще раз попытался проморгаться. Кто говорит? Людей я не увидел, над глазами нависла взволнованная волчья морда…
– Наконец-то! – сказала морда.
После этого я сразу вскочил как ошпаренный.
– Серый Волк?! – вспомнил я.
– Ну да! – обрадовался тот. – А кто же еще?.. Я битый час тебя в себя привожу… ой, тьфу ты, скаламбурил.
– А где Василиса? – мозг упорно отказывался выдавать мне информацию.
– Ваня?! – Волк обеспокоенно всмотрелся в мое лицо. – Все ясно…
С грехом пополам он пересказал мне всю предысторию. Я схватился за голову, вспоминая шаг за шагом.
– М-мама!.. Воспаление легких… Вася… Вася! Черт… Кощей… убью! – я сделал попытку ринуться спасать царевну, но Волк очень вовремя усадил меня обратно на подстеленную шкуру убитого медведя – видимо, Серый спецагент как-то исхитрился справиться с тем самым.
– Успокойся, – сказал он. – Еще час тебе необходимо будет полежать. Мне с того света тебя пришлось вытаскивать только что, хочешь, чтоб это повторилось? Я, между прочим, мало что не всю живую воду израсходовал!
Ах, вот почему у меня щеки мокрые… Я, придя в себя окончательно, лег обратно.
– Что делать будем?
– Я попользовался твоим локатором… в общем, дворец Кощея уже недалеко. Осталось каких-то четыре дня пути, вон в ту сторону.
– Замечательно. Ох, я устрою этому… киднепперу фигову!
– Может быть, сперва продумаем план?
– Ох, ты прав, Волчик, – я повернулся на бок. – Сначала, думаю, мы спасем Васю, так?
– Верное решение, – одобрил он. – А как?
– Как-как! Найдем лазейку, проберемся внутрь, притворимся кощеевцами…
– Допустим. А дальше?
– Дальше находим ковер и прем его.
– А дальше?
– Дальше… дальше я ему испорчу жизнь, настроение и условия обитания!
– Каким образом ты собираешься это сделать?
– Пока не знаю, там посмотрим.
– Ладно, – Волк кивнул. – А потом?
– Что – потом? Потом сматываемся, у меня не было задачи его ликвидировать.
– Гм. Неплохой план!
– Ладно, пошли, Волк, – я поднялся, собрал вещи и накинул на плечи шкуру. Будет, чем греться!
– А ты уверен, что можешь идти?
– Абсолютно, – я на всякий случай подвигал по очереди одной ногой, другой, руками и головой. – Не такой уж я хиляк, как ты думаешь.
– Ну смотри, – и мы отправились в путь.
Вьюга так и норовила оттеснить нас подальше от дворца, развернуть в другую сторону. Но, в конце концов, разве может какая-то вьюга нам помешать, когда речь идет о спасении родины и лучшего друга?! Держись, Кощей! Ты просто еще не понял, с кем связался!
* * *
Комнату ей отвели скудную. Небольшую по размерам, темную и бедно обставленную. Впрочем, скучать тут Василисе не приходилось: книги в стеллаже завистливо и злобно шелестели страницами в ее адрес, утварь выскакивала из рук, недобро шипя, одеяло и пижама строго следили за ее режимом дня, в определенное время укладывая ее в постель насильно или насильно же выталкивая. На подставках стояли склянки с реактивами и зельями, содержание которых не могла угадать даже царевна. На потолке висела люстра в виде отрубленной головы, которая ровно в девять часов утра открывала рот и говорила:
– Просыпайся, Василиса свет Прекрасная, а то ко мне присоединишься!
В шкафу стояли в застекленных ящичках явные экспонаты Кунсткамеры, которые легко было перепутать с заспиртованными там же корнями мандрагоры. Полки украшали причудливые челюсти различной формы и размера, которые начинали музыкально клацать, если нажать на кнопочку; на столе стояла ваза с цветами, время от времени поедавшими садившихся на них мух.
Три раза в день в комнату заглядывала чем-то странно знакомая высокая женщина с кошачьей мордой, почему-то называвшая себя Еленой Прекрасной, и приносила Василисе еду. Когда кошачьеголовая Елена бывала занята, ее сменяли странные типы: либо два брата-близнеца Дыба и Щипцы (у Дыбы были свиные уши, а у Щипцов – поросячий хвостик), либо одноногий робот в пиратской одежде, которым управлял хамоватый попугай, сидевший на его плече-пульте. Попугая звали Джек Воробей, однако вел он себя куда более скверно, чем истинный носитель этого имени, порой отпуская в адрес пленницы скабрезные шуточки.
Единственное, что скрашивало ее быт в этом ужасном месте, – это вышивка. Каждый вечер Василиса брала столь полюбившийся ей набор и садилась к зарешеченному окну. Она вышивала странную картину: проламывающийся под Кощеем трон.
Кощей постоянно наносил к ней визиты, иногда распуская руки. Очень скоро он испытал на себе весь великолепный нрав пленной царевны, однако от своих действий не отступился. Можно было сказать, что Бессмертный впервые за долгие годы влюбился; и теперь он намеревался заполучить Васино расположение. Чего террорист только не делал: дарил ей кусачие цветы из своего личного сада; преподносил коробки конфет, начинкой которых были чьи-то косточки; приглашал на ужин в романтической обстановке "а-ля свидание с Дракулой"… Как-то он зашел к ней и попытался пригласить на свидание. Получилось довольно неуклюже, и Василиса окончательно обиделась:
– Все! Я тебя больше видеть не хочу, маньяк!
– В темницу посажу! – рассердился Кощей.
– Плевать! Зато не увижу больше твою поганую рожу! – она топнула ногой.
– В мухомор превращу!
– Превращай! Авось мной за обедом отравишься!
– Еды лишу!
– И без нее обойдусь.
– Воды лишу!
– Прекрасно, быстрее отмучаюсь!
– М, ммм… – Бессмертный огляделся, размышляя, что бы отобрать. – О! Вот чего.
Он схватил сундучок с вышивкой:
– Возьму его. Когда одумаешься, приходи. Тогда верну, – и вышел.
– Ах, ты!.. – задохнулась царевна. Кощей не знал, что в сундучке лежит не только вышивка, но и фотографии двух очень близких ее друзей… – Ну берегись, свинья бессмертная, Дункан МакЛауд несчастный! Мне вовсе не надо твоего разрешения, чтобы вернуть себе сундучок! А заодно и дело государственной важности попытаюсь сделать…
* * *
На следующий вечер метель расступилась, явив нам эскимосское поселение. Мы решили зайти и попросить ночлега, однако первая же яранга, в которую я собирался попроситься, оказалась пуста, только на полу лежали свежие человеческие кости. Меня передернуло.
– М-мама… кто же это с ними так "ласково" обошелся?
– Не мои сородичи, это точно, – на всякий случай предупредил Волк, незаметно подойдя сзади.
– Да уж вижу. Кости словно… обсосаны?!
– Вот и я о том же. И… Волки все же предпочитают людскому мясу мясо животных, а если уж настолько голод припирает к стенке, то, бывает, и едим. Но не всю же деревню разом вырезаем!
– А что, вся деревня?! – изумился я.
Волк мрачно кивнул.
– Я обошел все яранги – то же самое.
– Вот это да, – я присвистнул. – Что же такого могло случиться? Ладно, пошли отсюда…
Мы вышли и побрели меж яранг прочь. Холод пробирал до костей, но я позаимствовал в доме несчастных эскимосов теплую одежду, и идти стало существенно легче. Вьюга снова принялась бросать нам в лицо комья снега; скоро я обнаружил в суме подарки Бабы Яги – неснашиваемые сапоги, хлеб и клубок-путеводитель. Последнее было очень кстати, потому что, чем больше мы приближались к логову террориста, тем капризнее вел себя локатор, а под конец и вовсе приказал долго жить. Сапоги здорово спасали от холода, а хлеб заменил весь провиант.
Внезапно в белоснежной пелене, застилавшей путь, нам почудилась человеческая фигура. Я решил, что это галлюцинация, и потер глаза, но видение не исчезло. Похоже, что к нам, шатаясь и спотыкаясь, брел человек. Вскоре мы смогли разглядеть, что это эскимос. Заметив Волка и меня, эскимос направился к нам. Подойдя уже совсем близко, он неожиданно упал в снег и замер. Волк повернул его на спину. Человек еще дышал, хотя и с хрипами. Лицо его было совсем молодым – мне ровесник, но он был почти целиком сед. Мы переглянулись.
Эскимос открыл глаза и что-то пролепетал.
– Что-что? – автоматически переспросил я на родном языке.
– Русские… – на лице эскимоса появилось подобие улыбки. – Вы русские… хорошо…
– Что случилось? Вы из этой деревни?
– Да, – прохрипел тот. – Тут… ужас… его звери… съели…
– Чьи звери?
– Его создания… Кощея… всех съели… экспериментатор (вырезано цензурой)… я один спасся.
– Что за звери? – сделал я попытку его допросить.
– Мерзость… смесь моржа и медведя… когти как кинжалы… Нас продали и совсем забыли, а Кощей… изводит нас на свои опыты…
– О, Господи! – нас передернуло. – Отвратительно!
– Он… весь мир… запомните! – эскимос приподнялся и неожиданно ясными глазами впился в меня. – Весь мир! Надо его остановить, или…
Глаза несчастного закатились, и он упал замертво, мы даже понять ничего не успели.
– Вот это да-а, – протянул мой спутник. – Изводить целые поселения на опыты!.. А я ведь как-то видел его по телевизору, такой молодой, интеллигентный, хорошо одетый мужчина. И умный вроде. Ладно просто терроризм, но ЛЮДЕЙ, живых людей на опыты?!
Я смолчал. Если бы Кощей сейчас стоял передо мной, ему осталось бы только молиться! Спастись он от меня бы уже не смог. Я стиснул ладонями ремень сумы, представляя себе, что это шея Бессмертного.
До дворца оставалось два дня, если верить клубку.
* * *
Поздно ночью, когда пижама и одеяло ослабили бдительность, Василиса выбралась из своей комнаты, использовав для взлома замка музыкальные челюсти, ножик и немного сообразительности. Ее встретили мрачные коридоры-"коробки", на потолках которых висели выключенные лампы дневного света. Стены были из странного материала, украшенные лепниной. «Судя по сюжетам лепнины, скульптор был натуральный садист», – подумалось Василисе.
Она двинулась вперед по коридору вдоль железных дверей, пестривших надписями: "Кабинет для гостей", "Кабинет для физических опытов", "Компьютерный кабинет"… ну где-то же должна, просто обязана быть его комната! Где-то же он спит, отдыхает – Кощей, конечно, не лентяй, но и ярым трудоголиком никогда не был. Предпочитает чахнуть над накопленным в личном банке златом. То есть, это, конечно, вовсе не злато, а хрустящие зелененькие купюрки… За прошедшие полторы недели царевна успела заметить за Бессмертным три пунктика: имена, деньги и он сам. Не так-то уж и трудно представить себе самовлюбленного злодея, но Кощей себя просто обожал! Каждое утро, просыпаясь, он требовал зеркало и долго сыпал потоками лести в свой адрес. К тому же, он был страшный щеголь…
Наконец, Василиса увидела табличку:
Здесь я сплю, вам ясно, люди?
Если кто меня разбудит,
Вмиг получит по мозгам,
Превратится в старый хлам!
«М-да. Талантом не обделен. Пушкин прямо, – ехидно подумала она. – А уж остроумия – хоть отбавляй». Толкнув дверь, царевна осторожно вошла внутрь. Кощея в комнате не было, такой и был расчет: Василиса знала, что сегодня ночью он ушел в лабораторию – работал над каким-то эликсиром. Василисиному взору предстала опрятная комната, в углу стояла кровать с шелковым балдахином, рядом – стол. Чуть поодаль была кадка, в кадке рос дубок. Относительно молодой, но уже крепенький. На дубе на золотой цепи висел… Василиса протерла глаза. Там висел ее сундучок. «Вот мудрец чертов, додумался же! Тоже мне мистер Бин. Нашелся тут король юмора. Это ж надо было додуматься, на дуб его повесить! Сам он… дуб», – зло прошептала она, снимая сундучок.
