Текст книги "Десант времени (СИ)"

Автор книги: Егор Красный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

– Первого, хотя бы, – рявкнул полковник и сверкнул глазами на учителя в кандалах.

   – Самозванец, авантюрист, выдававший себя за русского царя Дмитрия Ивановича, убитого еще ребенком. По версии историков, Лжедмитрий – это беглый монах Григорий Отрепьев. Лжедмитрий сумел захватить трон и правил Русским государством около года. Но народные волнения и боярский заговор привели к его свержению и смерти.

   – Сколько же второй Лжедмитрий правил, коль и про него вам красные рассказали?

– Нисколько, но получил прозвище Калужский или Тушинский вор.

– Быстро и по порядку всех Российских правителей, начиная с Петра I.

   – Екатерина 1ая, Петр 2ой, Анна Иоанновна, Иван Антонович, Елизавета Петровна, Петр 3ий, Екатерина 2ая, Павел 1ый, Александр 1ый, Николай 1ый, Александр 2ой, Александр 3ий, и... Николай 2ой.

– Что долго правил Иван Антонович?

– Нет, Иван Антонович всего год, регентство Бирона, а затем его матери Анны...

– Что же тогда называете, только историю позорят эти регенты, – хмыкнул довольный полковник, предчувствуя увлекательную игру с видно натасканным и опытным красным разведчиком. – Ну, особо не радуйтесь пока, такие сведения каждый политработник ВЧК знает.

Полковник подошел к камину и, погрев руки около огня, взглянул в глаза штабс-капитану и они оба тихо засмеялись. – А каков, одно слово, вся ВЧК на Лубянке поди натаскивала этого волчищу!

– Ну, ладно голубчик, как историк вы должны были учить все баталии, победы, а иногда и поражения нашей русской армии.

– Так точно, ваше превосходительство, учил!

– Что там было на Чудском озере, поди комиссары не помнят?

– На берегах Невы и на Чудском озере святой князь Александр Невский совершил воинский подвиг, защищая православную Русь от «латинского поругания».

   – Самое главное сражение правнука Невского?

– Самая знаменитая, князя Димитрия Донского – победа над огромным татарским войском Мамая на Куликовом поле была в 1380 году.

   – В честь чего построили Успенский собор в Карелии?

– В честь победы Петра Великого под Полтавой над шведами в 1709.

   – Чем памятен Казанский храм около Кремля, голубчик?

– В честь изгнания из России захвативших столицу польских шляхтичей Дмитрий Пожарский, руководивший русскими войсками, соорудил на Красной площади в Москве Казанский храм.

   – Ну ладно, вы, голубчик – память имеете хорошую, видать вы и правду историк, однако, говорят и ваш Ленин какой-то там университет закончил. Не встречались случайно?

– Нет, ваше превосходительство, не встречал.

Полковник присел к камину рядом с молчаливым штабс-капитаном с кавалерийскими усами и повязкой на плече, видно от полученного ранения. Полковник махнул рукой учителю истории, капитану спецназу Семенову.

– Ну, полноте, садитесь вон на тот стул. Что поделаешь, голубчик, проверять и фильтровать наша работа, народец то разный бывает, а сейчас Крым последний оплот против большевизма. Как вы одобряете большевиков и комиссаров?

– Господин полковник, я против всякой войны, люди должны жить в мире. Считаю ошибочным было вступать в Первую мировую войну, вот откуда все напасти свалились на Российскую державу.

Полковник не ответил и погрузился в одному ему известные мысли. Минут через пять он снова вспомнил про учителя истории.

– Ну, что же, Гавриил Савельевич, так кому вы там в Санкт – Петербурге преподавали?

   – Да вот, внукам генерал-майора Домбровского, генерал-лейтенанта Шаховского Ивана Федоровича, да и членам императорской семьи...

– Да, вы что голубчик, позвольте произнести их имя вслух в столь трудный для вас час, застав нас грешных врасплох и непростительно неблагодарных Его Святейшеству.

– Преподавал историю внукам Георгия Михайловича, Великого Князя, Сына Великого Князя Михаила Николаевича, Внука Императора Николая I, Генерал-Адъютанта, Управляющего Русского Музея..., – уверенно и просто сообщил капитан спецназа, возможно понимая, что игра в открытую и с козырей только и может сбить спесь и угомонить этих кадровых разведчиков Генерального штаба.

   – Да, что вы говорите, видались стало быть даже с Членом Династии Романовых, обладающего правами на престол, с Великим Князем Георгием Михайловичем? А позвольте мне сейчас записи проверить, – быстро встал полковник и подошел к своему столу. Он выбрал какую-то амбарную книгу с записями и открыл на нужной странице по алфавиту. – Ну, вот почему то так и подумал – расстрелян Великий Князь Георгий Михайлович и генерал-лейтенант Шаховский...

– Увы, жернова революции не имеют пощады!

– Однако, голубчик, знаете ли не все так плохо для вас. Вам необходимо лишь найти рекомендации, или так сказать найти человека, который бы вас вспомнил и подтвердил вашу личность, – воскликнул контрразведчик и, увидев как его оппонент развел руками, решил помочь ему. – А знаете ли что, мы не такие уж бесчувственные люди, как принято думать о разведке Кутепова, и мы поможем вам.

   – Да, вы что? Будет любезно с вашей стороны.

Полковник не ответил, но зазвонил в колокольчик, вызывая денщика.

– Чая нам всем, Кузьма. А еще мне и капитану по рюмке коньяка.

– Слушаюсь, Вашескобродь!

Григорий не торопясь пил чай и без видимого волнения посматривал в огонь. Полковник перехватил взгляд учителя истории и улыбнулся.

– Любите в огонь смотреть? – вдруг засмеялся он и только сейчас капитан заметил глубокий шрам на его виске под седыми волосами. Григорий улыбнулся по доброму и кивнул головой.

– Гавриил Савельевич, оказывается это опасно – смотреть в огонь. Вот, знаете один философ бил своего сына, за то, что тот любил смотреть в огонь, и говорил ему: «Не смотри в огонь – мечтателем станешь!».

Капитан не ответил, понимая, что скоро в разговоре должна наступить развязка, и разведка Кутепова должна сделать ход в этой шахматной комбинации, что бы раскрыть его, как красного разведчика или отпустить восвояси.

– Однако, хотел бы вернуться к нашим делам, голубчик. Мы хотим вам дать шанс, но не имеем ни времени, ни возможностей работать над вашей историей. Поэтому мы поступим проще.

Полковник встал с кресла и вернулся к столу.

– Так говорите генерал-майора Домбровский и генерал-лейтенанта Шаховский? Представьте слышал о них, но вот не встречался. Я то все больше в Ставке Верховного Главнокомандующего находился последние годы. Наверное слыхали – Барановичи, Могилев, Орел, а названные вами генералы по части инфантерии, не принимали участия в боевых действиях...

Полковник раскурил трубку и сделал несколько глубоких затяжек, скрывшись за облаками дыма.

– Вот, голубчик, английский табак курю, превосходная эта штука... А танки их, представьте, дрянь порядочная. Вот десяток они нам прислали, «Марк-5» называются... А кто в них полезет, гора бесполезного железа, величиною с дом, да и заправлять то их нечем, к ним еще надо железнодорожный прицеп с топливом.

– Ох, Иннокентий Кузьмич, они еще вязнут в нашей непроходимой грязи, вес 30 тонн, экипаж – 8 человек, скорость – 7, – оживился штабс-капитан и сам закурил сигару. – А я вот, французские сигары пока курю, поверьте лучше чем английские танки.

– Итак, голубчик, давайте посмотрим, что у нас есть по генерал-майору Домбровскому... Нет, ровным счетом – «ни чего». А вот по Шаховскому... Так, кое что проясняется -

   генерал-лейтенант Шаховский Иван Федорович, возглавлял Николаевскую инженерную академию и проживал..., – полковник сделал паузу, явно ожидая каких-то объяснений и подсказок со стороны арестованного.

– Так точно, ваше превосходительство, их двухэтажный дом с розовой лепниной и зеленым флигелем стоял на пересечении Большого проспекта и Бармалеевой улицы в Санкт-Петербурге.

– Хм, что-то знакомое, что-то у меня в памяти связано с этой Бармалеевой улицей, уж не театр ли там был какой? – оживился штабс-капитан, закатив глаза к потолку и стараясь, что-то вспомнить.

– Ни как нет, господин капитан, театра или что-то в этом роде не припомню, но вот Церковь и дом милосердия по Бармалеевой улице имелись.

– Точно, как я мог забыть, приходилось мне бывать там недалеко на улице Плуталова, помните?

– Да, конечно, она шла от Чкаловского проспекта до Большого проспекта, но должен вам сказать, что там все больше огороды и сады были, поэтому стороной обходил ее, а то и разбойнички и грабители могли пристать.

– Да, полноте, с вашими то физическими возможностями, – махнул рукой полковник. – А кому же вы там преподавали?

– Внучкам генерала Марии и Стеши, они стало быть ходили в Петровскую женскую гимназию, построенную по проекту архитектора Грима. Очень достойное заведение, но вот историю там преподавал бывший комендант полковник Квашнин-Самарин. Ну, сами понимаете, рассказывал он в основном о своих прошлых боевых сражениях...

– Что же сейчас сталось со Стешей и Марией?

– Увы, господин полковник, не имею представления. Вот тогда, в 1917 году им было только 12 и 14 лет... Возможно иммигрировали в Германию, были у них родители за границей, они проживали и работали по иностранной части.

В разговоре вдруг наступила пауза. Капитан спецназа, мысленно поблагодарил Замглавы ФСБ генерала Верника, который заставил его выучить наизусть легенду учителя истории из Санкт-Петербурга, просмотреть все исторические данные, относящиеся ко всему, что могло быть связано с теми лицами, на которых пришлось ссылаться капитану. Тотчас он стал прокручивать фамилии и должности соседей генерала Шаховского, а также все мелочи, связанные с самим генералом.

– Сами то встречались с генерал-лейтенантом Шаховским?

   – С Иваном Федоровичем? Конечно, приходилось видать, изредка он заходил во флигель, где я вел для его внучек уроки. Генерал любил своих внучат, баловал их, да и шумел иногда, когда они заигрывались.

– Эх, сколько мы потеряли, сколько растоптано и кануло в прошлое безвозвратно, – схватился за голову полковник, видно вспомнив, что-то из своей жизни. – Жаль, погиб генерал-лейтенант Шаховский, да и Великий Князь Георгий Михайлович не дожил!

– Не только они, – напомнил капитан, понимая к чему клонит разведчик Кутепова.

– Ну, хорошо, Гавриил Савельевич, вы должны нас понимать, что мы обязаны организовать проверку вам, – полковник сделал паузу и посмотрел в глаза Григорию Семенову, но тот лишь радостно улыбнулся, и сказал: «Спасибо, я верю, все образумится и мы перестанем отнимать друг у друга время».

Полковник, вдруг округлил театрально глаза и переглянулся со штабс-капитаном. А тот лишь кивнул понимающе головой и улыбнулся своим мыслям.

– А каков учитель истории! Вот только от расстрела отвертелся, а уже беспокоится о потерянном времени, – начал смеяться полковник. – Вы или святой, или плут отменный, Гавриил Савельевич.

Капитан пожал плечами и в мыслях сделал себе замечание: «Держи себя в руках, опер-историк, а то до пули – один шаг, не забывай с кем имеешь дело. На всем протяжении истории Русская военная разведка была лучшая и работали в ней умнейшие люди!».

– Ладно, ладно не сердитесь. А каков он был генерал-лейтенант Шаховский, поди нос задирал, и ни когда даже за стол обеденный не пригласил?

– Господин полковник, как же приглашения были, но вот предпочитал отобедать в трактире, вот он и был-то там недалеко «Невская ночь» назвался. Кормили там неплохо, а то зачем же к генералу, а вот он как начнет рассказывать про свои военные походы, так не отвертишься, – сообщил Григорий и встряхнув головой, поправил свой рыжий чуб, спадающий на прямой лоб.

– Ну, и ладно, голубчик, вот тут у нас одна мадам имеется, правда она сейчас в Николаеве числится, находится в каторжной тюрьме под следствием. Имела она отношение к этому дому, знала господ Шаховских. Вот мы ее и расспросим и вас ей покажем, а там все будет соответственно хорошо и выпустим мы вас и извинения свои глубочайшие попросим, – вдруг заулыбался полковник, а вслед ему штабс-капитан.

Звеня кандалами по мраморному полу коридоров, капитан Семенов возвращался к своей камере, но ему казалось, что на его плечах лежит английский танк «Марк-5», так тяжело ему было ощущать и думать о предстоящей встрече с некой дамой, которая раскроет его перед разведкой Кутепова. «Уж лучше бы расстреляли без проверок, чем поймать на лжи, это как-то унизительно, как в шахматы проиграть свою жизнь», – думал Григорий, а исход его жизни и вся операция, ради которой он и оказался в прошлом, теперь упирался в несколько дней. «Расстреляют, а мои ребята из „Нулевого дивизиона“, даже не узнают где», – думал тяжело Григорий Семенов, капитан спецназа, прошедший много опасных и смертельных операций на Кавказе. Однако, он знал как нельзя лучше, что любое уныние и растерянность не могут помочь в деле, а значит буду бороться и воевать с врагами, сколько бы их не оказалось, твердо решил капитан.

   Глава 5 «Севастополь, 25 ноября 1919 год.»

   Большие волны прибоя Черного моря накатывали на каменный пирс морского порта Севастополя. Лишь несколько кораблей Черноморского флота Российского государства, без команды и со снятыми орудиями стояло на причалах порта. Годом ранее по требованию Немецкого военного командования линкоры "Воля" и "Свободная Россия", 14 эсминцев и 2 миноносца, 10 сторожевых катеров, 30 пароходов и транспортов были выведены из Севастополя в Новороссийск под угрозой их уничтожения.

Несколько раз Советское правительство во главе с Лениным и Свердловым высылало директивы флотскому командованию затопить российский Черноморский флот, что не было выполнено Контр-адмиралом Саблиным. Позднее по требованию того же немецкого командования, флот был вернут в Севастополь, и фактически перешел во владение иностранных армий.

Англо-французские интервенты угнали все исправные суда, остальные – ограбили и разрушили. Только со складов военного порта Севастополя они вывезли имущества на сумму 5 млрд. руб. Материальный ущерб, причиненный городу, исчисляется в сумме более 500 тыс. руб. золотом.

Деникинская армия при поддержке военных сил Антанты, расправлялись с любыми попытками Советской России захватить власть в городе и пыталась остановить разграбление города. Такая ситуация продолжала существовать вплоть до бегства армии Врангеля из Крыма до ноября 1920 года.

25 ноября 1919 год с бухты несло холодом и туманом. Солнце сверкало над Сапун-горою, не принося тепла. В порту города спокойно стояли под американскими, британскими, итальянскими и французскими флагами военные корабли Антанты, где лишь изредка отбивали морские склянки, да побрякивали ружьями при смене караула на кораблях. Праздно-шатающаяся публика и военные матросы, которые перетаскивали уголь в мешках, а так же иной товар, наполняли пирс. Огромные стаи чаек с шумом и гамом кружились над портом в ослепительно сверкающем солнечном небе. С моря слышался гул прибоя.

– Что-то грустная картина кругом, где же российские корабли? Кругом иностранные флаги, – заметил спецназовец Пуля.

– Это не удивительно, – сплюнул в морские волны Грач. – Пока красные и белые дрались на фронтах, иностранные армии захватили самое вкусненькое, но через три-четыре месяца они покинут Севастополь, и только Белая Армия здесь будет хозяйничать.

– Пожалуй им уже ни чего не останется, все уже разрушено и разграблено.

– Конечно, Антанта ни когда не верила по большому счету в то, что Белое движение победит...

– Братва, – по простому обратился офицер спецназа Пуля к отряду. – К сожалению, мы временно потеряли по ходу следования через территорию России нашего опытного командира Георга.

– Надеюсь, что он нас догонит, – чуть всхлипнула Луна, в который раз вспоминая этого сильного, мужественного парня и решительного офицера. – Ведь он сказал, что срок отплытия самое позднее 30 ноября.

– Правильно понимаешь, Луна, допустим все идет по плану, тогда, что бы сделал Георг в такой ситуации, в которой мы оказались? – спросил Крак, запустив в работу свое метаматематическое мышление. – Давайте парни и девчонки подумаем хорошо!

Снова в отряде повисла тишина и лишь морской прибой нарушал тишину, да неугомонные чайки крикливо носились над головами. Минут через десять на рейде раздался гудок и в порт стал заходить большой корабль с бело-зелено-красным флагом.

– Смотри да же итальянцы здесь, как у себя дома, – подметил Стаб и в размышлениях снова опустил голову.

– А ведь, накануне 1-й мировой войны Черноморский флот имел до 400 боевых, вспомогательных и транспортных судов, – воскликнул историк, археолог, этнограф, лингвист и штатный боец отряда Грач. – А сейчас тут итальянцы плавают.

– Итальянцы, говоришь? – переспросил Уник и почесал щеку, поросшую густой светлой щетиной. – В Италию и собирался уплыть Георг...

– Правильно, а оттуда из Палермо в Америку, – попытался развить мысль Пуля.

– Да, мальчики, без билетов не сажают, и если вообще посадят на военный корабль, – подхватила свои белые волосы Жара и закрутила много раз в хвост за затылком.

– Это верно, без билетов не посадят, – согласилась Луна и в ее серо-голубых глазах застыл вопрос и отразилось такое же чистое и голубое море. – Для этого нам ФСБ не подготовило ни каких инструкций?

– Нет, Луна, для этого ФСБ нас лично подготовило, чтобы не кормить нас по утрам манной кашкой и кофе не приносить в постель, – спокойно отозвался Кик, который первый раз шевельнулся, лежа на круглой и отшлифованной гальке, и перестал смотреть на небо.

– Спасибо, тебе Кик, от тебя вечно услышишь, что-нибудь отрезвляющее.

Кик не ответил и вдруг прыгнул как пружина, перевернувшись в воздухе, а затем словно акробат начал делать сальто каскадом, раз за разом улетая все дальше от отряда. Потом, он развернулся и раскачивая маятник начал совершать прыжки в боковой плоскости, постоянно меняя расположения тела в различных плоскостях, имитируя уход от пулевых попаданий.

– Класс, всегда мечтал так научиться, но..., – вздохнул Уник и размял руки. – Но так, умеют делать только единицы, и вот один из них перед вами – лейтенант ФСБ Кик.

– Ну это может делать любой акробат, – усмехнулась Луна.

– Любой?! – переспросил Уник и взял горсть камней, а затем начал быстро бросать их в Кика, но тот словно непредсказуемая пружина стал в прыжках уходить от летящей в него гальки...

– Мальчики, вы как всегда молодцы, но рада буду на все это взглянуть, когда мы решим наш вопрос, – строго сказала Луна, нахмурив лоб. – Кик, а без этого у тебя мышление не работает?

– Луна, мозги от тряски в поезде слежались, нужно было дать им встряску.

Кик подошел вплотную к Луне и заглянул ей в глаза. – Сероглазые женщины опасны, как зыбучие пески, – тихо сказал он, а молодая девушка, вдруг почувствовала, что у нее, что-то шевельнулось под сердцем, а затем томно расползлось по телу.

   – Подойди ко мне вечером, мы обсудим это, – также спокойно и с ледяным взглядом сообщила она. – Только не забудь бокал шампанского, шоколад и клубнику...

   – Кик, я понимаю, почему Георг оставил своим заместителем Пулю, а не тебя, – с укором надулась Жара, вдруг почувствовав ревность к Луне. – Давай, Пуля, командуй, что будем делать дальше?

– А ты, что думаешь Медведь, – спросил вдруг Пуля, до сих пор молчавшего боксера.

Медведь вдруг встал на ноги с каменного пирса и взглянул на итальянский трехпалубный корабль, заходивший с рейда в порт.

– Что тут скажешь? Выбора у нас не много, раз денег нет... Но для начала надо бы посмотреть как проводят время в порту и городе итальянские офицеры.

   – Верно подметил Медведь, каждая проходящая минута – это неплохой шанс изменить все в лучшую сторону, – прервал свои мысли Грач и с уважением посмотрел на боксера. – Медведь, с завтрашнего дня начинаю заниматься боксом... Как возьмешься за мое обучение?

– Грач, да хоть с сегодняшнего вечера!

– Хм, я подумаю Медведь еще раз о пользе бокса, – смутился высокий и худой Грач. – Ты знаешь, я как-то все больше по скалолазанию, парапланеризму...

Дружный смех вокруг, заставил его замолчать и еще раз взглянуть на Медведя.

– Пуля, так мы сегодня потопаем за итальянскими моряками, а потом снова соберемся. Вот только где?

– Вон у того маяка, там недалеко пустующий корабль, может там и переночуем.

– А шоколад, клубника? – улыбнулся Стаб.

– В другой раз, – развел руками Кик и подмигнул своему боевому товарищу.

2

   Григорий Семенов пребывал вот уже третий день в Харьковской тюрьме контрразведки штаба армии генерала Кутепова. Иногда ему казалось, что про него забыли, или ту женщину, которая должна была его признать потеряли в сумятице войны. Его тяжелые мысли и беспокойство за проваленное задание, не давали ему покоя...

Только вездесущие воробьи залетали к нему в узкое зарешеченное толстыми прутьями окошко, которое лишь на полметра было выше уровня земли. В голове всплывали разные способы по уничтожению или сгибанию решеток в тюремных камерах, которые он почерпнул из зарубежных фильмов Голливуда, но ни один из них не подходил для тюрьмы белой контрразведки. Вместо железных прутьев здесь были вставлены толстые каленые железные оси от телеги. Для того чтобы их согнуть или повредить потребовалась бы рота солдат. «Эх, Россия матушка, держит меня кованными цепями, хочет упаковать в землю сырую, чтобы я не прыгал по временам и эпохам, а лежал среди других покойничков...».

Григорий часть своего скудного тюремного провианта подбрасывал птичкам, которые беззаботно подлетали и, садясь на подоконник, склевывали крошки.

После полудни редкий луч света заглянул к нему в камеру. Григорий встал с деревянного настила и подошел к окну. Тут капитан увидел, как чьи-то босоногие ноги мелькнули на улицы. Григорий свистнул и стал ждать продолжения этой истории, не на деясь на чудо.

– Вижу, кто скачет, а не вижу, кто плачет? – заглянула к нему рыжая голова с веснушчатым курносым носом.

– Привет, рыжик, не узнаешь? Вместе на станции Стишь с белыми воевали, – обрадовался знакомому лицу капитан Семенов.

– Дядя Григорий, ну здрасьте, а чего ж тут делаете у белых?

– Да, вот, рыжик, как в народе говорят: тихо пойдешь – от беды не уйдешь; шибко пойдешь – на беду набредешь... Видать, я шибко шел...

   – А куда, дядя Гриня шли, раз поймали?

– Да, в Крым, сорванец, – вздохнул мечтательно капитан и уставился на небо через решетку. – А море там как в сказке, голубое, большое, лежи на берегу да пузо чеши.

– Да, дядя Григорий отсюда фигушки выберешься, – щелкнул языком мальчишка. – Вот, если бы вы мышкой стали, то враз удрали.

– А давай на спор, что выберусь. Вот только поможешь мне?

   – Так подмогну, а возьмете меня на море?

– Запросто!

– Так, что надо дядя Гриня, поди че принесть?

– Рыжик, снаряд, да гранату, смогнешь? Но только осторожно, как пасхальный кулич неси... Ты же знаешь, где чего лежит? Ну и коли под руку наган попадется, то тащи с патронами, мы им здесь концерт праздничный устроим!

– А то, здесь недалеко казармы, а там знаешь дядя Гриня дыра, заходь и бери чего хошь, всего навалом.

Григорий Семенов на секунду задумался: «Не опасно ли посылать подростка, но видя, что тот уже завелся, понял, что его не остановишь, да и задание надо было выполнять».

– Ладно, рыжик, только осторожно... Вот насчет формы для беляков, сможешь достать?

– Принесу, какого чина? Могу хоть штабс-капитанскую, – рассмеялся беспризорник. – У нас весь город в руках, – мальчишка выставил вперед свой грязный кулачек и растворился бесследно.

   На городской башне часы пробили шесть, когда Григорий Семенова снова повели на второй этаж к полковнику. Звякая кандалами, он снова шел по мраморному полу в кабинет контрразведки. По пути им попался штабс-капитан, который махнул рукой и быстро бросил: "Сейчас приду!".

– Здравия желаю, господин полковник, – без робости и страха капитан улыбнулся полковнику.

– Как, сами? А то поди заждались, когда освободят?

– Не без этого, лучше в другом месте чем у вас.

– Ну, это вы правильно голубчик, война грязная штука, смерть, кровь, ранения, – смотрел в свои бумаги полковник и, что-то для себя решал. Так прошло еще минут пять, пока сзади не открылась дверь и на порог не вошла средних лет дама, можно было сказать артистической внешности и ярко накрашенная косметикой. Ее привел штабс-капитан, который присутствовал на первом допросе и встретился в коридоре.

– Ну, вот присаживайтесь, вы оба, – указал штабс-капитан им на два стула, стоящие напротив друг-друга и рядом с окном, недалеко от стола полковника.

– Ну вот, Гавриил Савельевич, хочу вас порадовать, вот перед вами Ригина Синявская, которая должна засвидетельствовать вашу личность и сразу после этого с вас снимут наручники и отпустят, – радостно и казалось даже искренне улыбнулся полковник.

Он откинулся на спинку своего резного стула и закурил трубку с пахучим английским табаком. – Ох, как пахнет, спасу нет... А ведь хотел, собирался бросить, да как-то все знаете ли не выходит. То плохие вести с фронта, то семья молчит и не пишет...

Полковник с интересом посмотрел на учителя истории, который очень спокойно и безмятежно сидел на стуле и не проявлял ни каких волнений. «А, что может и правда историк, и милый человек в общении, может и не красный он, а так болтун указал на него, что какой-то рыжий чекист стрелял с нагана как в цирке..., а потом целый бронепоезд угнал, что помогло разгромить элитный белогвардейский кавалерийский полк, где были офицеры корниловских частей... Впрочем, проверю его на всякий случай, а там отпустим, да еще посадим на поезд и извинимся».

   – Вас, вот, голубчик, не тянуло закурить сигаретку. К примеру, вы после уроков зашли в трактир, какой вы там называли на Бармалеевской улице?

– "Невская ночь", ваше превосходительство.

– Ах, да. Ну конечно, вы закусили, выпили, а потом вот сигаретку. Ох, как хорошо поди, ни каких больше удовольствий и не надо..., – полковник пустил перед собой облако дыма. – Или там курить не разрешали?

– Так, почему же? С пребольшим удовольствие курили там господа. На первом этаже там людская была, а на втором номера и кабинеты, но я вот, господин полковник как-то не курил, не имело это для меня притягательности и удовольствия, – улыбнулся Григорий, с напряжением вдруг вспомнив материалы по его легенде, переданные ему на флешке генералом Александром Верником. Капитан помнил, что там был виртуальный план этой улицы, дома и флигеля где он проводил уроки... и был там этот трактир. В голове появись картинки первого этажа, какая-то сцена, лестница на второй этаж, куда он мог и не ходить.

– Ну, знаете, иногда певичка какой-нибудь романс сыграет, ну так за душу возьмет, всего перетряхнет, вот уж кажется душа улетает вслед песни.

– Не такой уж я впечатлительный, все же история – точная наука, – пожал плечами Григорий и снова взглянул на женщину, было видно, как она нервничает и платком вытирает выступающие слезы и распухший нос.

– Ну, полноте, что мы про такие мелочи только время у вас отнимаем, давайте перейдем к делу. Попробуем вспомнить генерал-лейтенанта Шаховского и его дом, вы ведь там бывали не раз?

– Да на протяжении почти полутора лет приходил к ним, дверь мне в дом открывала горничная Марфуша, а бывало и студентки меня встречали на пороге, и мы шли во флигель занятия проводить.

– Прекрасно, голубчик, кстати как вы говорили на прошлом допросе, к вам иногда приходил их дед, сам генерал... Не помните, что-нибудь особенное в нем? Ну к примеру, как он кашлял астмически, раз он трубку курил...

– Господин полковник, курил он или нет – не могу знать, а вот не кашлял он вовсе при мне, но пожалуй он хромал сильно на левую ногу, – ответил полковнику Григорий, в голове восстанавливая записи, которые были написаны в иммиграции Марией Шаховской. Иммигрировала она в 20-х годах и попала на страницы истории, лишь потому что входила в Высший Монархический Совет, пока не умерла в 70-х годах в Париже. В своих воспоминаниях она упоминала горничную Марфушу, хромого деда и как они проводили свои летние каникулы под Выборгом.

– А ведь верно говорит, господин учитель? – спросил полковник сидящую напротив Григория Семенова расстроенную женщину. В ответ она слегка обрадовано улыбнулась и закивала головой.

– Ну вот, видите, а вы волновались, скоро мы вас обоих отпустим, – кивнул головой довольный контрразведчик. – Тогда, Гавриил Савельевич, хочу вам представить Ригину Синявскую. Вам ни чего это имя не говорит? Только не торопитесь с ответом.

Григорий понял, что полковник делает против него весьма хитрый ход. Это имя могло было быть связано только с этим куском прошлого и семьей Шаховских... или что-то такое, мимо чего учитель не мог пройти. Например, соседка..., или какая-то работница из этого дома. Но тогда, он будет раскрыт сегодня без особых усилий, а после его расстреляют или сначала будут пытать.

– Нет, ваше превосходительство не могу вспомнить я ее имя, – с видимым сожалением ответил капитан спецназа и прямо взглянул в глаза полковнику. А тот лишь понимающе кивнул головой.

– Не беспокойтесь, голубчик, может быть не вы, так она вас вспомнит, – полковник достал из стола свой револьвер системы «наган» и стал его просматривать, откинув барабан и заглянув в ствол.

– Как вы, Гавриил Савельевич, относитесь к «нагану»? Я вот предпочитаю им пользоваться, хотя он имеет длительный процесс перезаряжания, а также пуля может отскочить от медали на груди.

– Не могу знать, не приходилось мне в руках держать, – пожал плечами капитан, словно не понимая о чем идет речь. – Вот спортом занимался, лыжами, бегом, гирьки у меня были в комнате...

– Ну и молодцом, голубчик, не всем же воевать, – махнул рукой полковник и отложил наган на край стола. – Да, вот уж забыл, про что хотел спросить любезную Ригину? Ох, ради бога, простите мою забывчивость, Валерий Валерьевич, не напомните, что же я хотел спросить Ригину?

Штабс-капитан разминая руки в черных кожаных перчатках, вдруг задумался и беспомощно развел руками.

– Ах, да вспомнил, голубушка, не приходилось ли вам встречать это высокого, плечистого, чем-то похожего на гвардейского поручика лейб-гвардии Егерского полка, молодого учителя истории Гаврилу Горохова?

Григорий Семенов спокойно посмотрел ей в глаза, а она с испугом прямо смотрела на него. Капитан понимал, что еще не факт, что они могли с ней встречаться, да и она могла соврать для облегчения себе и ему жизни. Но она лишь замотала в ответ головой, что могло означать, что «нет», и с испугом посмотрела на полковника, собираясь снова заплакать.

– Ну полноте, вы ведь кто были у господ Шаховских? Кухарка, а посему могли и не встречаться, вот и Гавриил Савельевич говорил, что предпочитал отобедать лишний раз в трактире на Бармалеевской улице. Встретившись взглядом с молодым рыжеволосым арестантом и увидев его кивок головы, контрразведчик остался всем доволен.