Текст книги "Десант времени (СИ)"

МВД, ВВ и всем, кто верно служит Отечеству

и защищает Россию и ее народ – Посвящается!

«Десант Времени»

Файл N 1 «Эхо Гражданской войны»

Глава 1 «Трудный кроссворд»

   Орловская обл. Хотынецкий район. Отдел Внутренних Дел. 30 октября 2004 г.

– Дежурный, капитан милиции Усов, на проводе, – ответил худощавый, с большими залысинами сотрудник милиции.

– Капитан, слушай, тут такое твориться, настоящая чертовщина..., – раздался из телефона взволнованный голос пожилого мужчины.

– Что там у вас случилось, пришельцы или клад нашли? – отозвался не без юмора дежурный по ОВД. Иногда капитан милиции впадал в грезы на скучных дежурствах, где только кроссворды спасали. Он любил помечтать о спрятанных сокровищах в их области, оставшихся от некогда слывшего на всю губернию, в годы Гражданской Войны – Атамане Раковском.

Тут раздалось шипение и треск в трубке, а затем гудки. Усов поморщился и тяжело вздохнул: «Ну, вот позвонят, протрещат – такое там у них твориться, а потом пропадут... Ломай после голову!».

– Ну, что, Капитаныч, – окликнул дежурного лейтенант Григорий Семенов из «Убойного отдела». – Все кроссворды порешал или что осталось?

Плечистый и высокий оперативник Семенов был с непослушно копной рыжих волос на голове, и с густой щетиной на впавших щеках. Он вернулся с патрулирования на крупной автостанции, что находилась на городской площади, и сдал под роспись короткоствольный автомат с двумя магазинами и рацию.

– Без задержанных обошлось, молодец Семенов, – радостно констатировал дежурный капитан, довольный тем, что ему не придется сейчас составлять протоколы и заниматься арестованными.

– А, что есть претензии? Вижу у тебя, Капитаныч, на лице – «Что? Где? Когда?»

– Семенов, такие интеллектуальные передачи по твоей части, а у меня же хозяйство. Вон теща держит двух поросят и бычка, кормить их надо. Так что после дежурства – ноги в руки и на огород или амбар...

– Ладно, Капитаныч, подловил, тогда колись, что за сомнения на лице труженика села?

– Так вот, Семенов, звонил мне тут неизвестный, вот почти недавно, ну и пошел трещать: «Тут такое твориться, прямо такая чертовщина!». А что твориться и, что за чертовщина – не сказал. Ломай теперь голову...

Оперативник не проявил интереса и, устало потянувшись, пошел на выход. Уже в дверях он остановился и, наморщив лоб, что-то вспомнил.

– Капитаныч, забыл сказать, там сегодня переполох был в городском Управлении ГИБДД...

– Так, у них всегда все вверх тормашками. Жалоб много на сотрудников ГИБДД, а виновата – одна дорога, – оторвался от своего любимого кроссворда Усов и наморщил лоб. – Ты вот, лучше скажи мне «искажение пространства, смещение во времени» из восьми букв, первая "а". Хм, и что же за переполох там, Семенов?

– «Аномалия» , – ответил оперативник, и уже выходя на крыльцо, крикнул на ходу. – Переполох почему? Вроде, как два гаишника у них пропали. Причем уже второй день, Капитаныч, имей это в виду.

Усов вписал слово в кроссворд и, утерев высокий лоб, поморщился: "Смотри-ка, Семенов угадал, вот ведь молодежь нынче – образованная. И ведь придумают такое – «искажение пространства, смещение во времени...».

   Тут снова зазвонил телефон и капитан милиции быстро взял трубку. Дежурный узнал голос этого человека, чей звонок был прерван несколько минут назад.

   – Говорите, что у вас там стряслось?

– Так это не у нас, это у вас стряслось, – голос пожилого мужчины дрогнул. – Убитые здесь в пролеске, два гаишника все в крови и мертвые.

– Да вы что говорите, это ж как – мертвые? – переспросил капитан и встал тотчас со стула, побледнев. – Вы что там белены объелись? Говорите яснее, где это, как это мертвые?

– Так и есть мертвые, что видел, то и говорю. А где? «Чертова пустошь» – место это называется, там еще дорога лесная к болотам идет.

Капитан наконец понял, но связь снова разъединилась. Онемевший дежурный так и не положил трубку обратно, вслушиваясь в монотонные сигналы на линии. «Все в крови и мертвые», снова и снова отзывалась в голове роковая фраза. "Вот так! Работаешь, работаешь, а потом.... Надо звонить начальству, и докладывать дежурному по области. Одно слово – «аномалия», – тотчас пришло на ум капитану Усову и он, словно почувствовал спиной, как пространство начало искажаться и смещаться во времени.

2

Третий звонок на мобильный телефон окончательно разбудил оперативника Семенова. Он взъерошил свою рыжую шевелюру и сдвинул брови. «Вот, бобики – шнобики, не дадут поспать!».

Откуда то снизу кровати раздалось ворчливое «Мяу, мяуууу!».

– Верка, вылазь из под кровати. Знаю сердишься на меня, – заглянул под кровать Семенов и непроизвольно чихнул от пыли. – Пчиии. Ну, хватит дуться Веерка, Веруунчик, вылазь моя лапушка, иди сюда...

Недовольная и обиженная огромная сибирская кошка вышла из под кровати, подняв в знак недовольства хвост. Всем своим видом она говорила, что до старой дружбы ее надо было задобрить чем-нибудь вкусненьким и почесать за ухом.

– Пойдем сливок тебе налью, – Семенов налил в глубокую миску холодных сливок из холодильника и погладил пушистый загривок кошки. – Соскучилась, Веерка?

Тут в дверь застучали и оперативник в одних трусах и майке выглянул в окно. «Так и есть – прислали в мой выходной оперативный фургон. Стало быть, что-то стряслось важное», – решил Семенов и запрыгнул в спортивное трико и разбитые кроссовки.

Наконец, он открыл давно сотрясаемую дверь и увидел за ней старшину милиции Кулибина. Тот в удивлении открыл рот и смотрел на лейтенанта Семенова, как на приведение.

– Ну, вы даете, а мы уж думали вы того...

– Чего того? Да и кто это решился у меня законный выходной сломать? – все еще надеялся оперативник, что происшествие обойдет его стороной и он отправиться на своей разбитой «восьмерке» на природу к тетке, на ее огромное фермерское подворье с вечерней банькой около ледяной родниковой речки.

   – Так, это полковник Егоров велел весь личный состав "Убойного отдела" на Чертову пустошь бросить. Так только вас и Сушкина нашли. Вон и оружие для вас получил!

Семенов не стал задавать лишних вопросов по пути на место происшествия, зная по опыту, что все нужное расскажут, когда надо. По дороге, загруженной дачниками в это субботнее утро, они пробились к городскому моргу, где прихватили с собой патологоанатома старичка Лукача. Будучи венгерских кровей, он работал в морге еще с древних времен, так и не раскрывая своего почтенного возраста.

– Ну, что молодой человек, – обратился он к Семенову. – Вижу, что просто так нас бы не подняли в это утро. Что-то связанное с трагическим исходом?

Семенов так и не ответил, некстати вспомнив свою подругу Женьку, которая рассталась с ним неделю назад. Ее знакомая как-то мимоходом, проходя мимо него на автовокзале, сообщила, что Женя укатила на все свои студенческие каникулы на Черное море к бабке в Крым. Прощаясь с оперативником, спортивного телосложения черноволосая стройная девушка, вдруг сообщила, что она целый месяц будет одна в квартире и умирает от скуки. Семенов не откликнулся на ее призыв тогда. Сейчас же он прокручивал в голове все эти ситуации, не обращая внимания на вопрос старого врача.

– Верно, стряслось что-то, товарищ доктор, но через час приедем на место, все узнаете, – откликнулся с улыбкой старшина Кулибин. – А едем мы на Чертову пустошь, это за деревней Челугой, поди слыхали?

   – Челуга – говорите? – переспросил патологоанатом, и на минуту смолк, что-то вспоминая из своей прошлой, давно-забытой жизни. – Помню, как же, давно это было...

– Ну, да там еще по весне Ольшанские озера разливаются и все там превращается в болота непроходимые, аж до середины июня, – не унимался старшина Кулибин.

– Как же мне не знать, – сморщил свое старое, словно пергаментное морщинистое лицо Лукач. – Я тогда босоногим мальчишкой был, носился все туда. Тяжелые это были времена Гражданской Войны. Ну, да ладно как-нибудь потом расскажу.

– Поди и щук там вываживали? – не унимался старшина. Но вскоре УАЗ-фургон запрыгал по кочкам ухабистой дороги. Мимо проносились покрытые желтизной плакучие березы, да красная рябина гнула свои ветки под огромными тугими ярко-алыми гроздями.

3

   Последний день октября выпал солнечным и теплым. Яркие лучи искрились в этот ранний час в лесных бусинках росы на густой, еще не прихваченной первыми ночными заморозками, траве. Утренняя трель трясогузки врезалась в заливистую песнь соловья. Сверху высокой ели упала шишка прямо под ноги высокому с седыми волосами мужчине лет пятидесяти пяти. Одет он был в высокие болотные сапоги и брезентовый комбинезон. Он был чем-то озабочен и внимательно осматривал уходившую в лес тропинку.

   – Товарищ полковник, прибыли оперативники из "Убойного", – окликнул его офицер в милицейской форме. – И следователь из Прокуратуры.

– Патологоанатом приехал?

– Приехал Лукач, приехал...

– Пошли протокол составлять.

Старший лейтенант Сушкин и лейтенант Семенов узнали начальника Уголовного Розыска Области полковника Егорова. Про него ходили легенды, как он в одиночку, будучи оперативником, преследовал двух бандитов с оружием, взявших инкассаторскую автомашину. В течении трех дней молодой оперуполномоченный Егоров преследовал бандитов по лесу, пока наконец не взял их. Однако, его вид в гражданской одежде удивил их.

– Привет, Лукач, как твой ревматизм? – спросил полковник и быстро за руку поприветствовал врача, а затем кивнул головой оперативникам.

– Пошли со мной тут недалеко по тропинке.

Они настороженно последовали за полковником, ожидая увидеть картину преступления. Миновав густые заросли орешника, они, словно на стену, натолкнулись на них. Два окровавленных сотрудника ГИБДД лежали под склоненной над извилистым ручьем ивой.

– Ой, – испуганно вскрикнула следователь Прокуратуры Марина Синицына. И тут же спохватилась, что показала свою нерешительность.

– Чего уж там, такое не часто встретишь..., – махнул рукой полковник Егоров и присел на старый позеленевший пенек. – Картина «маслом», кто-то убил двух сотрудников ГИБДД, находящихся на дежурстве, прямо в лесу.

– Странно, а чего же их занесло сюда, ведь до дороги метров двести? – по простому и без лишних юридических терминов, поинтересовалась следователь Синицына. Она мельком взглянула на два сильно изуродованных тела сотрудников и поняла, что туда смотреть она больше не сможет. Она в душе ругала свое начальство, которое послало ее на это кровавое преступление. Однако, серия увольнений и отпусков подкосили личный состав Прокуратуры.

Егоров молча перевел взгляд с Синицыной на рыжеволосого оперативника Семенова. Тот в отличии от следователя прокуратуры, начал осмотр места преступления.

– Оружие преступления, товарищ полковник, шашка казацкая, образца 1881 года, поступившая на вооружение русской армии. Она заменила драгунские сабли и кирасирские палаши...

   – Ну, ты даешь, Семенов! Ты, что в Музее революции гидом работал? – удивился его коллега по работе оперативник старший лейтенант Сушкин.

– Нет, но целый месяц изучал исторические и криминалистические трактаты об оружии Царской России. Сейчас в Интернете все можно найти. Кроме того, я на заочном Историческом факультете Воронежского Университета учусь...

– Хорошо, Семенов, значит историком хочешь стать. Ладно, экспертизой займется у нас Криминалистическая Лаборатория МВД. Твое мнение ясно – шашкой совершено преступление, а почему не саблей?

   – Нет. Удар от сабли другой, более режущий, так как у нее искривление больше. А шашку сделали к кавказкой войне, что бы легче было поражать наездников в бурках, а сабля плохо рассекала бурку. Наносить удар шашкой надо было основанием клинка, максимально близко к рукоятке – потому, иногда шашки делались с гардой или острием небольшого размера. Вот почему кавалеристы, казаки стремились рубить неприятеля со всей силы. Вы видите, какие глубокие раны нанесены сотрудникам ГИБДД.

– Картина «маслом», – протянул Егоров и взглянул на Лукача. – Давай медицина, составляй акт, да в морг их надо. Только вот, если ты такой образованный Семенов, скажи: кто это их так уделал, и чего этих гаишников невезучих в лес занесло? Да и что это за бандиты нынче с шашками бегают? Только покороче, Семенов, что бы не как в рефератах понапишут.

   – Бревис эссе лаборо, обскьюрос фио, – по латыни сказал Семенов и, поймав удивленный взгляд полковника, поправился.

   – Извините, товарищ полковник, это я по латыни, что в переводе значит: "если я стараюсь быть кратким, я становлюсь непонятным".

– Слушай, Семенов, ты отважный опер, я знаю. Начальство тебя ценит, говорят ты да же боксом там занимался и в армии в особом месте служил, – полковник Егоров чувствовал себя явно не в своей тарелке с такими умными и проницательными сотрудниками «нового поколения». – Ты мне прямо скажи, что их здесь столкнуло – убийц и убитых? Скажи мне по-русски и все, что ты думаешь!

– Консиденсиа опозиторум – совпадение противоположностей, – сказал и закашлялся Семенов, увидев рассерженный взгляд Егорова. – Извините, товарищ полковник, я хотел сказать, что они встретили друг друга в неподходящий час и в неудачном месте. И убийцам ни чего не оставалось – как убить этих двух гаишников в этом лесочке.

– Ты хочешь сказать, что эти два гаишника, узнали, что-то, что могло уличить этих бандитов в преступлении? Так Семенов?

– Так точно, товарищ полковник. Но думаю, скорее второе – они были сами по себе – кем-то, кто компрометировал себя одним появлением в этих краях.

– Опс, господа, тут еще огнестрельчик показался, – послышался голос Лукача. Патологоанатом осторожно пинцетом достал пулю из тела убитого сотрудника ГИБДД. – А вот, молодой человек, раз вы такой спец по оружию – скажите, на что похожа эта пуля?

Семенов внимательно осмотрел окровавленную пулю и немного присвистнул.

– Вот это – да! 9-ти миллиметровая пуля со стальным сердечником...

– Думаете из Парабеллума пулька прилетела? – хитровато улыбнулся Лукач.

– Пуля, уважаемый доктор, прилетела из Маузера марки К-96. Это подтверждает и шесть насечек от шести ствольных нарезов.

– Шашки, парабеллумы, маузеры..., – застонал полковник Егоров, чувствуя себя безбилетным пассажиром на этом рейсе. – Семенов, откуда тут Маузеру взяться?

– Так точно, товарищ полковник, Красная Армия и войска ВЧК-ОГПУ получили до 30 тысяч таких Маузеров во времена гражданской войны под 9 миллиметровый патрон, – сообщил молодой оперативник и немного растерялся.

   – Правильно говорит, молодой человек, – обрадовался Лукач за образованного лейтенанта. – Встречал я такие ранения, но в основном в предвоенный период. Ох давно это было...

   Неожиданно раздался шум из глубины леса. Словно большой зверь стремился попасть на лесную полянку, не разбирая дороги. Семенов покосился вокруг себя и увидел, что этот шум заставил вздрогнуть всех. Оставались секунды прежде чем, что то большое должно было выскочить на них. Молодой оперативник первый выхватил пистолет, сняв его с предохранителя, и вскинул оружие навстречу шума. Марина Синицына вся побледнела и закрыла глаза, обхватив голову руками.

Егоров укоризненно покачал головой и поднял руку, что бы Семенов не стрелял. Тут же из-за куста орешника к ним выскочил запыхавшийся огромный мужчина, то же с пистолетом «ПМ» в руках. Он был ошарашенный и не сразу понял, кто перед ним находится. Наконец встретившись взглядом с полковником Егоровым, он выпалил:

– Следы от лошадей идут, товарищ полковник, через березовую просеку, дальше по дубраве и на Чертовой пустоши обрываются аж на кромке болот между двумя тополями...

– Следы от лошадей, говоришь, – переспросил полковник и сдвинул брезентовую кепку на затылок. – А чего же ты Грачев так летел? Как будто за тобой эти самые лошади гнались.

Оперативник Семенов знал капитана Грачева из Уголовного розыска Орловской области, и был немного удивлен, так как Грачев слыл бесстрашным и опытным работником розыска. Он считался грозой рэкетиров и воров в Орловской области.

– Ни как нет, товарищ полковник, – смутился капитан и взглянул на Марину, которая с силой пыталась улыбнуться ему, но видно заколдованный дух, исходивший от этого гиблого леса и болт, где якобы обитал в свое время Соловей-разбойник с бандой, проник в нее и держал в страхе. – Я чето малость струхнул на болотах. Там как все заклокотало, да звук пошел непонятный... Ну, вообще как будто, там что-то перевернулось в болоте огромное.

– И что же там такое перевернулось? – опешил начальник Уголовного розыска и снял свою брезентовую кепку, утирая вспотевший лоб.

– А я по чем знаю, там все такой дымкой голубоватой покрыто, не видно...

С минуту стояла тишина среди людей, словно, что-то зловещее накатилось на них. Как-то вдруг потемнело кругом, и тучи закрыли солнце. Егоров вздохнул, подумав, что еще три года до пенсии, а тут такие приключения и непонятные убийства.

– Ладно, капитан Грачев, остаешься здесь, составишь протокол осмотра места происшествия. Все досконально осмотришь, сфотографируешь. Тебе в помощники остаются два оперативника из «Убойного». Лукача я возьму с собой. Потом завезете протокол осмотра в Морг, доктор подпишет.

– Так, товарищ полковник, – начал было робко сопротивляться лейтенант Семенов. – А я в отгуле был!

Полковник подошел на вытянутую руку к высокому Семенову.

– Опер, у тебя Маузер с собой?

   – Так точно, – хлопнул себя по нательной кобуре с пистолетом "ПМ" оперативник Семенов.

– Вот и отлично, остаетесь здесь в засаде с Сушкиным. К вечеру вам подвезут еду и палатку для ночлега.

– А я? – первый раз подала голос Марина Синицына. – А мне то же остаться?

– Ну, если не страшно, с такими ретивыми кавалерами, – по-доброму улыбнулся Егоров. А затем, махнув рукой, добавил. – Оставайтесь, чего уж там... Картина «маслом», без нечистой тут не обошлось.

Полковник пошел по тропинке к дороге, где их ждали служебные автомашины. Тут он обернулся и быстро вернулся к немного растерянным оперативникам.

– Вот, же – бутерброды жена мне утром дала. А я тут на рыбалке на озерах был верст десять отсюда. Да какая теперь рыба...

– Товарищ полковник, – переминался с ноги на ногу Семенов.

– Чего тебе, опер? Говори не тяни.

– Маузер – вещь убойная. Хотя на тысячу заявленных метров он не стреляет, но на пятьсот – валит наповал... Не могли бы вы нам еще пару автоматов АКМ подбросить?

– Будут вам АКМ и по 100 грамм для согреву. Всем по 100, – подмигнул седоватый полковник Синицыной, и уже не оборачиваясь побежал в след уходящего Лукача.

– Ха-ха-ха, – дразнясь ему на прощанье, засмеялась Синицына и только сейчас встретилась взглядом с симпатичным и сразу ей понравившимся лейтенантом Семеновым. – Бежал ваш полковник прямо как от нечистой.

Семенов не ответил на ее шутку, но в душе у него, что то шевельнулось и появился интерес к этой хрупкой девушке, следователю Прокуратуры Марине Синицыной. «Картина маслом, – повторил он в мыслях слова Егорова. – За такую длинную и бессонную ночь, что только не случится в таком дьявольском лесу...».

Глава 2 «Далекое эхо гражданской войны»

   Осенью 1919 года после взятия Белыми войсками Царицына главнокомандующий вооруженными силами Юга России Деникин наметил цель для Главного удара: Курск – Орел – Тула – Москва. На этом направлении Белогвардейская армия сосредоточили практически всю боеспособную ударную силу – Добровольческую армию Деникина.

Основные бои с Красной армией развернулись под Орлом. Белая армия бросала в бой самые лучшие полки, где треть состояла из офицеров, наиболее боеспособных, самых бешеных в своей ненависти к красным большевикам.

Уничтожая на своем пути разрозненные и потрепанные в боях красные части, на Орел двигалась Добровольческая армия под командованием генерала Май-Маевского. В авангарде шла отборная и опытная в боях Корниловская дивизия.

Командование Южным фронтом Красной Армии бросило на Орловское направление Эстонскую и Латышскую стрелковые дивизии, конную дивизию Червонных казаков. Из них была сформирована Ударная группа под командованием Мартусевича. Несмотря на это, 13 октября белые ворвались в Орел.

Деникинцы и все белое движение ликовали после взятия Орла, и говорили, что «Близок день, когда и стены православной Москвы огласятся пасхальным светлым звоном!». Однако, к 19 октября 1919 года части 13-й и 14-й армий красных охватили Орел с трех сторон, в районе Кром шли беспрерывные бои между «добровольцами» и ударными силами красных. В ночь на 20 октября белые части спешно оставили Орел. А днем по улицам города парадным маршем шла красная конница.

Именно в это время, в ходе двухнедельных ожесточенных боев под Орлом, произошел основной перелом в ходе всей Гражданской войны и начался откат Белых армий на юг. Сначала организованный и постепенный, потом стремительный и панический. Остановились белые только на берегу Черного моря.

Несмотря на бегство белогвардейцев на юг, в Орловской губернии оставалось еще много контрреволюционных сил. Остатки регулярных белогвардейских частей объединялись в отряды, совершая мятежи и убийства, вооруженные грабежи. Отдельные банды отличались зверствами, терроризируя местное население. Повсеместно вспыхивали кулацкие мятежи в богатых и не разграбленных селах губернии.

В это время было совершено одно из самых дерзких ограблений на железнодорожном переезде Орел – Змиевка. Бронированный эшелон перевозил большую партию золота в слитках, мешки с иностранной валютой и драгоценности, собранные ВЧК в Южных губерниях России. Убегающим на юг белогвардейцам и мещанам приходилось расставаться с фамильными ювелирными ценностями в руках ВЧК. Среди экспроприированных драгоценностей встречались уникальные, огромной цены крупные бриллианты и ценные камни из царской коллекции и богатейших людей России.

2

   Последняя октябрьская ночь 1919 года опустилась на Орловское полесье, погружая его в белесую дымку короткой теплой ночи. Соловьи и лесные пичуги наполнили лес переливчатыми песнями, да запахи терпкой полыни и осеннего еще душистого разнотравья приходил с диких полей. Изредка слышались отдаленные оружейные выстрелы, напоминая о гражданской войне.

Штабс-капитану Николаю Ухальскому не спалось этой ночью. Он подошел к мерцающему костру, где дремало несколько пьяных корниловцев. Одетые в черную форму, они, как летучие мыши, сливались с черной землей. Один из них взмахивал в бреду рукой, повторяя: «Приказный, приказный, водки мне...».

Взяв гитару, чудом уцелевшую, после последнего отступления, а по сути – бегства от красной кавалерии по лесным пролескам и орловским болотистым топям, Ухальский вдруг вспомнил свое родовое поместье под Питером на Финском заливе, и желанную ему горничную Прасковью. «Господи, ведь нам тогда исполнилось только по 18 лет. Я приехал с кадетского корпуса на лето, а она была такая цветущая и милая, с зелеными глазами и светло-русой косой, ее тонкую талию перетягивал цыганский платок...». Тихо тронув струны, штабс-капитан запел:

– Луг покрыт туманом,

– Словно пеленой;

– Слышен за курганом

– Звон сторожевой.

– Этот звон унылый

– Давно прошлых дней

– Пробудил, что было,

– В памяти моей.

– Вот все миновало,

– Я уж под венцом,

– Молодца сковали

– Золотым кольцом.

– Только не с тобою,

– Милая моя,

– Спишь ты под землею,

– Спишь из-за меня.

– Над твоей могилой

– Соловей поет, -

– Скоро и твой милый

– Тем же сном уснет...

В лесу, что-то хрустнуло и из темной ночи показался высокий силуэт полковника Рохлина из 3-го конного корпуса генерала Шкуро. Не мало пролил крови красных воинов полковник Рохлин с конным отрядом специального назначения «Волчьей сотней», пройдя по тылам красных отрядов.

– Ну, что штабс-капитан, не спиться вам? – полковник подбросил в костер несколько недогоревших поленьев и яркие сполохи огня осветили его небритое лицо и рано-поседевшие волосы.

– Мысли одолевают, полковник, – перестал играть Ухальский и достал бутылку коньяка. – Выпьете, со мной? Вам то, что не спиться, полковник?

– Да спал, но верите, Ухальский, сон привязался ко мне... Представляете, я среди красных комиссаров, хватаюсь за шашку, хочу достать их, а шашка у меня, словно прутик, гнется. Они смеются надо мной. А еще знаете, там крысы бегали такие ужасные – белые с красными глазами. Представляете? Ха-ха-ха...

Полковник громко рассмеялся и то же налил себе в медную чарку. Крякнув, он выпил, после утер обратной стороной ладони усы и перекрестился.

– Лютуют красные, стараются достать нас, хотя тут в полесье нас только несколько сотен наберется. Остальные все на юг ушли.

– Говорят генерал Деникин бежал в Крым, – тихо сообщил штабс-капитан. – И были слухи, что он все командование передал Врангелю и с семьей собирается отплыть в Константинополь.

– Эх, штабс-капитан, все они как крысы дали деру... Да и нас, что тут держит, только золото и драгоценности, которые Атаман Раковский, где-то спрятал в лесах, – сквозь зубы сообщил полковник и достал из ножен свою кавалерийскую шашку. Он потрогал ее на прочность и довольно хмыкнул.

– Сдается мне, что не увидим мы, господа, нашу долю. Уголовник этот атаман, и то право, похож на беглого каторжанина, как то наколку видел у него на груди череп с короной.

– Позвольте, вон у корниловцев тоже черепа на рукавах.

Тут один из пьяных офицеров корниловцев проснулся и испуганно оглянулся кругом, шаря по земле, выискивая свое оружие. Затем, наконец, найдя Маузер, он успокоился.

– Что, господа, красные? Где лошади, вестовой, где мой Коленкур вороной?

– Успокойтесь, под-поручик, нет здесь красных. Слава богу, по ночам они спят.

Корниловский под-поручик сбросил с себя китель и оставшись в одной белой нательной рубахе присел к костру. Его длинные бакенбарды и усы едва ли прикрывали глубокий шрам через все лицо. Выпив остатки коньяку, он взял гитару и запел:

– Лютый месяц, восемнадцатый год.

– Начинается Первый Кубанский поход...

– Корниловский полк, белая кость;

– Почти каждый – уже нездешний гость.

– На рукавах и знаменах у них черепа.

– В задонские степи влечет их судьба..., – он прервал свою игру, видно что-то вспомнив, но сильно ударив по струнам, он допел свой куплет:

– В черных мундирах смертными птицами

– По карте вниз – кровавыми вереницами -

– Струятся от Ростова до Екатеринодара:

– Кроши красноперых! Руби комиссаров!

Откуда-то издалека с перелеска, что примыкал к густой березовой роще, послышался шум и топот лошадей. Полковник вскочил и подбежал к одной из повозок. Сбросив чехол, он повернул в сторону шума станковый пулемет «Льюис» с толстым кожухом ствола и круглой улиткой магазина наверху. Передернув затвор, хладнокровный полковник дал команду: – Всем укрыться, угостим красных свинцом!

– Не стрелять, это «Марковцы», – крикнул штабс-капитан Ухальский. – Кавалерийский разъезд вернулся с дозора.

– Не стреляйте, господа, это 3-го офицерского генерала Маркова полка поручик Смолин, – сбросил с себя черную бурку младший офицер. – Ох, господа, опять красные вокруг лесов собираются. Две колонны у них там под городом, не прорваться. Видно опять в болота за Ольшанские озера нам придется уходить.

– А я лучше, господа, в Орле бы завалился в ресторан «Царская охота», – чмокнул языком корниловский под-поручик, – там такие певички были, а потом на номера к мадам Саланжи.

– «Царскую охоту» переименовали. Теперь там «Красная слобода»... И обедают там теперь комиссары и люди из Губчека, – поправил Ухальский. – Бывал я там неделю назад.

– Как комиссары не вынюхали, что у вас «Георгий»? По личному именованию Императора Николая II за доблестные подвиги на Кавказском фронте на Батумском направлении против турецких войск...

– С комиссарами столкнулся, врать не буду, хорошо на трамвай проходящий заскочил, да наган осечки не дал... Но, господин полковник, откуда вы знаете про турецкий фронт?

– Да, имел честь знать самого генерал-лейтенанта Баратова. Рассказывал он – как вы во главе кавалерийской сотни одного из ударных отрядов нанесли контрудар в тыл 3-й турецкой армии в районе Сарикамыша в октябре 14-го года.

– Спасибо вам, полковник, я то же много слыхал о вашей доблести в Брусиловском прорыве, где вы, командуя полком в составе корпуса Брусилова, нанесли тяжелое поражение германским и австро-венгерским войскам в Галиции и на Буковине.

– Теперь это, господа, только ВЧК заинтересует, – махнул рукой корниловец. – Это правда, что в городе теперь гражданская одежда в цене поднялась, да накладную бороду и усы теперь продают на рынке?

– Правда, унтер-офицер, только не забудьте наган держать под рукой... А то неровен час борода отклеится, да чекисты рядом окажутся, – весело засмеялся офицер пехотной дивизии генерала Алексеева, который был одет в белый китель и черные галифе.

– Ищут нас красные... Все полесье обложили, а атаман Раковский, что-то хитрит. Вот мы сколько золото взяли, да драгоценностей под Змиевкой из бронированного эшелона, а он все куда-то на болота оттащил со своими подручными жандармами Забродовым и Костылевым.

– Пора бы золото пораздать по-честному, да и разбежаться кто куда. Я бы в Читу махнул, а там в Манчжурию, а можно по Чуйскому тракту в Монголию. Говорят там уже забайкальские казаки встали под командование бывшего есаула Семенова и контролируют границу с Китаем. Красных на Дальнем Востоке разогнали.

– Правильно рассуждаете, голубчик, золото пораздать можно, и правильно говорите про Манчжурию, да вот добраться до туда – далеко. Сто раз с красными и ВЧК столкнетесь, – встрял в разговор корниловский капитан артиллерии Корнеев, проснувшийся от шума. – А я считаю, что бой красным дать нужно. Вон у нас дроздовцы есть, они на бронепоезде служили в танковом дивизионе. Можно взять атакой бронепоезд «Грозный», что в тупике под Змиевкой стоит и жахнуть по Орлу всеми силами...

Все как-то разом замолчали и, оставив свой воинственный пыл, присели и прилегли к костру.

– Давайте, господа спать, еще и не светало, свою пулю мы у красных успеем получить, – проворчал полковник Рохлин и лег на телегу рядом с пулеметом, и набросил на себя кавалерийскую бурку. – Золото, господа, это подарок для красных и прямая дорога к архангелам... Наган и граната, вот, что нужно нонче иметь под рукой.

3

   – Мы, члены рабоче-крестьянской охраны, заявляем, что храбро и мужественно будем стоять на защите Советской власти и будем подавлять всякие контрреволюционные выступления белых и их пособников, не щадя своей жизни! – с ораторским пафосом и проникновенно прокричал в кожаной куртке и с маузером на боку комиссар ВЧК Зурич.