Текст книги "Десант времени (СИ)"

Автор книги: Егор Красный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)

– А ну быдло путейское, вас что там война поглушила? Вам офицер говорит, а вы там трендите...

– А, что нам офицер, нам бы борща погуще, – усмехнулся рыжий парень и переглянулся со своим напарником.

– Верно говоришь, Гриня, в кабак бы и борща бы с рюмкой, – рассмеялся второй путеец и посмотрел на разозленного офицера. – Да, вы Вашескобродь, не серчайте... Вашим то же реже надо ваще трендеть, а почащще делами занимацца, вон колеса на первой платформе, что перед паровозом того и гляди отвалятся.

– Что-о-о, гаденыш пролетарский, я тебя сейчас песок жрать заставлю, – корниловский капитан не выдержал и начал спускаться вниз с паровоза. – Ты у меня на коленях сейчас поползешь впереди паровоза.

Капитан крикнул стоящим вдалеке нескольким вооруженным часовым, и они сбрасывая винтовки на ходу бросились к паровозу.

Однако, добежать до головного состава им не было суждено. Выхватив из под шинели два нагана, оперативник Семенов навскидку начал укладывать белогвардейцев наповал точными выстрелами. Капитан Корнеев не успел прицелиться как его пистолет был выбит из рук и сильным нокаутирующим ударом Григорий Семенов отправил его на землю.

Тут было высунулись белогвардейцы в дверь и окно паровоза, но увидев направленные на них стволы, подняли вверх руки. Со стороны вокзала послышался топот и выстрелы в воздух. Оперативник заметил, как с десяток белогвардейцев бросились к ним. Не мешкая больше, Григорий вместе с красноармейцем Брылиным забрались в паровоз, где два белогвардейских солдата держали вверх руки, да машинист трясясь от страха то же поднял руки, повторяя: «Не стреляйте, я уже давно как на пенсии, а они меня с кровати вытащили, болен я...».

– Не боись машинист, да руки опусти, мы с рабочим пролетариатом не воюем, – улыбнулся Брылин. – Григорий, вон два пулемета Льюиса...

– Ага, вижу... Пулемет Льюиса Гана образца 1911 года, калибр 7,62 мм, диск с 47-мью патронами – обрадовался Григорий Семенов и подхватил пулемет с круглой улиткой магазина сверху и толстым алюминиевым кожухом вокруг ствола. – Живем, Василий, давай машинист трогай на юг, пора уходить, здесь нам не рады...

– Есть трогать, товарищи командиры испуганно отрапортовал машинист паровоза и открыл кран, пустив пар и отжав тормоза. Состав лязгнул всеми составами и мягко тронулся, выпуская пар. С окна паровоза ударила длинная пулеметная очередь, кося бегущих белогвардейцев. Тотчас от леса к паровозу бежало несколько красноармейцев, с кем пришел Григорий Семенов.

– А ну-ка, дядя, поддай парку, сейчас наших подберем, – крикнул красноармеец Брылин, подхватывая второй пулемет Льюиса. – Гриша, машина хорошая, работает как часы, можно заряжать винтовочными патронами.

Старый немец машинист пустил пар в инжектора и мощный паровоз окутался в густые клубы дыма, прикрывая подбежавших красноармейцев. Второй пулемет ударил по белогвардейской коннице, что уже почти достигла паровоз. Подкошенные лошади и убитые наездники валились вниз со стонами и матом, пока они не отстали от разгоняющегося бронепоезда.

– А ну-ка, дядя Казимир, остановишься на выездной стрелке, – отдал команду Брылин, в то время как прибывшие красноармейцы захватывали вторую бронеплощадку бронепоезда, которая была вооружена двумя пушками и четырьмя станковыми пулеметами. Вскоре на выездной стрелке к бронепоезду кинулись от строений депо рабочие и солдаты с бронепоезда, освобожденные из белогвардейского плена.

– Эй там на вахте, – орал в рупор заскочивший в паровоз красноармеец. – Открывайте люки, принимайте своих.

Бронепоезд приостановился и кое-где на бронеплощадках открывались люковые входные двери, впуская своих красноармейских бойцов, переодетых в рабочих. Тот час, выкидывались из бронепоезда через нижние снарядные люки белогвардейские прапорщики и казаки. Не прошло и 20 минут, как власть над бронепоездом вернулась в руки красноармейцев. И лишь последний вагон с корабельным орудием, забаррикадировался и не впустил красных. Видно там находились офицеры из белого артиллерийского дивизиона...

Несколько красноармейцев пыталось проникнуть через верхнюю панорамную башню, но белые захлопнули все отверстия. Стрельба из револьверов по щелям не принесла каких-либо результатов.

– Эй, там контра, даем вам 5 минут, – кричал один из красных солдат. – Все прыгай через нижние снарядные люки, стрелять по вам не будем. Но если через пять минут не вылезете все, запустим две гранаты в ствол мортиры. Тогда, белая контра, всем кранты!

Видно, поверившие в угрозу, белые вскоре покинули последнюю бронеплощадку под покровом ночи, бежав в лес. Бронепоезд с небольшой скоростью 40 км. в час продолжил движение на юг...

Григорий Семенов с несколькими старшими красноармейцами перешли в вагон-канцелярию, где на столе лежали карты орловской области.

– Поздравляю, Григорий, бронепоезд отбит. Потери небольшие, погибло и ранено четыре красноармейца, теперь в Золотухино?

– Не думаю, Василий, далековато это, можем не поспеть во время. Белые могут прорваться в город, пока мы с тяжелым бронепоездом версты будем разменивать...

– А приказ Артузова и Семенова?

Капитан Семенов понимал, что красноармеец Брылин был прав, в этом и была логика масштабных войн. Но Григорий имел боевой опыт спецназовца, и опыт войны с международными террористами и бандитами на Кавказе научил его менять любой приказ, если менялись события, и если это могло ускорить победу над врагом.

– У нас есть приказ, Василий, победить! Ни кто не может его отменить. Мы потеряли много времени, и не знаем, что нас ожидает впереди? А через час начнет светать и белые могут ударить по городу.

Брылин в размышлениях вместе с другими старшими красноармейцами размышляли под перестук неспешно едущего бронепоезда. Он не мог не верить этому ставшему уже героем в их глазах Григорию Семенову, поэтому твердо глянув в глаза сначала Григорию, а затем и остальным, спросил:

– Григорий ты был командиром?

– Командовал разведывательным отделением, приходилось сражаться с бандитами...

– Тогда у меня предложение, товарищи красноармейцы, выбрать Григория Семенова начальником бронепоезда... Кто «За» – прошу поднять руки, – предложил Брылин и первый поднял руку. А за ним еще три красноармейца единогласно проголосовали за Григория.

– Спасибо, товарищи, на время проведения операции, я готов взять на себя командование бронепоездом «Грозный». Тогда коль вы мне доверили, отдаю первый приказ: возвращаться на свои бронеплатформы. Будем ждать на первой же станции приказов из Орла. Если связи не будет, то как услышим канонаду тронемся сразу обратно к Орлу и поддержим наших огнем...

6

   Белогвардейский сборный конный полк, вот уже около часа как остановился около монастыря вблизи села Крутая Гора. Полковник Рохлин смотрел в полевой бинокль на укутанный черным небом город Орел, который находился в нескольких верстах от села.

Казаки и солдаты сделали привал в лесу, запалив несколько костров. Полковнику не было с кем посоветоваться и он вдруг вспомнил свою, умершую от тифа, любимую жену Варвару, которую он наспех схоронил в Москве на Дорогомиловском кладбище...

С каждым днем его все больше тянуло снова припасть к ее надгробному холмику и умереть рядом с ней. Он понимал, что Белое движение обречено на провал. Царская Россия была разрушена окончательно, а новая власть рабочего люда и крестьян с каждым днем крепла...

Рохлин понимал, что ни какая жестокость и военное искусство белых генералов Деникина, Колчака – не спасут Россию и не вернут прошлое. С этим были согласны и многие белогвардейские офицеры, но отсутствие выбора, и не имея иного пути они шли на смерть, убивая и погибая...

На часах еще не наступило 7.00, когда прискакал разъезд казаков со станции Стишь. Есаул с огромными и длинными руками был в овчинном полушубке и шашкой на боку. Утерев усы, он взволнованно выпалил:

– Вашескобродие, отбили красные бронепоезд и ушли на нем на юг... особливо там постарался этот рыжий Григорий, который от нас убег.

– Ладно, есаул, ехайте к кострам, отдохните... Да скажите, что в 7.30 выступаем. Будем бить красных нынче, а там как карта ляжет.

Разъезд казаков отъехал от полковника и вдруг есаул остановился в размышлениях.

– Прохор Степанович, что не так, али соображенья имеешь, так скажи нам. Какая думка не за горами, а то глядишь уж смерть то за плечами...

– Поглядел я на полковника, да чую смерть в нем уже гнездо свила, – сплюнул на землю есаул. – Нету нам, станичники, резона в землю ложиться с офицерьем... Жены, да детишки ждут нас. Айда от сюды по домам!

– Да, братцы горемычные... жить грустно, а умирать тошно, – подхватил и другой казак и стал разворачивать коня в обратную сторону. – Хватит отвоевались!

– Много до нас прожито, а нам маленько осталось, вот бы раз еще жинку свою обнять, – с трудом выдавил один из старых казаков, кто служил царю уже десяток лет, и спрятал невольно покатившуюся слезу.

– Гей-гей! Казаки по домам! – подхватили другие... и вот уже казачий разъезд в 15 сабель растаял в светлеющей ночи, уходя в Донские степи.

Полковник проводил взглядом ускакавший прочь казачий отряд и, опустив голову, перекрестился. «Один раз мать родила, один раз и умирать... Глядишь и Варвару свою единственную на небесах встречу сегодня», – подумал он, и вдруг ему стало светло и легче на душе, словно небесный свет к нему спустился и где-то вдалеке он увидел свою любимую жену. Она шла в том белом вышитым балахоне, в каком клан он ее в гроб, да отпевал в Дорогомиловском монастыре.

«Так, что же тянуть то дольше, раз такой знак Всевышний подает, надо подымать свой полк, взойдем на Голгофу!», – решил он, и поскакал в лагерь строить свое войско в последний бой...

Лишь первый луч солнца окрасил небо с востока и зажелтил линию горизонта, как вдали показался неприятель. Словно черная несметная волчья стая неслась конница белогвардейцев по полю вдоль железной дороги к городу.

Красные бойцы еще издали заметили неприятеля и стали в который раз проверять шашки, да оружие, что бы в самый последний момент перед решительной и кровавой схваткой не подвела амуниция. Конники подтягивали конскую сбрую и искоса поглядывали на своих командиров, желая найти в них уверенность и веру в победу.

– Семенов шли гонца пусть отзвонят на бронепоезд, может где объявился, тогда пусть сюда летит на всех парах, атакует неприятеля с тыла – негромко, но внятно отдал приказ Артузов. Он вдруг опять почувствовал тошноту, которая приходила к нему каждый раз, когда начиналась бессмысленная и жестокая кровавая людская рубка. – Передай Военкому Звонареву пусть орудия начинают бить по ним издалека, они все равно не отвернут...

Первые залпы артиллерийских орудий сотрясли утренний морозный воздух. Огненные всполохи окрасили воздух в красный свет, а секундой позже показались взрывы среди летящей по полю белой конницы, до которой оставалось уже не более полутора километров.

– Давайте, бойцы, стреляй почаще, не жалей снарядов! – закричал вдруг Артузов и нервно размахивал маузером, словно примеряясь к выстрелу. Его голос потонул в непрерывном грохоте канонады из семи артиллерийских орудий.

Было видно как осколочные снаряды с картечью наносят урон неприятельскому отряду, разрывая людей и лошадей на куски, окрашивая белое покрывало еще тонкого снега в алые разводы. Но белый полк с офицерами впереди не останавливаясь мчался вперед. Когда уже оставалось метров восемьсот до линии обороны красных, наступающие силы белых оказались закрытыми высоким бруствером, растянутым на сотни метров, по которому шел Ростовский тракт и железная дорога до самого города.

– Они нас могут обойти, или подойти вплотную, – закричал Военком Звонарев. – Товарищ комиссар, надо отходить дальше от вала, да откатывать орудия...

– Так не спите, товарищи командиры, али вы еще не научились играть в войну.

– Всем отходить назад к оврагам, тачанки пусть прикрывают отход, – кричал Семенов, который находился в самом арьергарде красного полка.

Так два неприятельских и лютых в ненависти к друг-другу конных полка оказались разделенными высоким бруствером дороги и расстоянием в 500 метров. Красная конница отступив на несколько сот метров, не начинала атаки, да белые тоже замерли, видно принимая тактические решение, выуживая из памяти опытных офицеров одним им известные военные приемы Царской армии.

Полковник Рохлин ожидал за бруствером пока красные начнут атаку на его конный отряд, без поддержки артиллерии и пулеметов. Именно поэтому, красные и не начинали штурма, рассчитывая, что терпение белых на исходе и пойдя снова а атаку, они будут скошены пулеметным и пушечным огнем...

– Не стрелять по брустверу, разобьем рельсы, – отдал команду Звонарев, начиная все больше волноваться. Он понимал, что в войне нервов и выдержке белогвардейцы были крепче. Опыт, полученный в первой мировой войне, выковал из них безжалостное орудие войны. – Ждем бойцы, скоро они не выдержат и попрут, нету у них времени там прохлаждаться...

Молчаливое противостояние, наконец было нарушено и небольшой белый казацкий отряд в 50 сабель, зайдя со стороны моста, вдруг появился со фланга красной конницы. Они ожесточенно рубились с красной конницей, постепенно вклиниваясь в расположение красного полка. Военком терпеливо наблюдал как все больше и больше падало вниз еще молодых и не слишком опытных красных воинов. Перестраивать весь полк было нельзя, иначе была бы раскрыта вся оборона отряда.

Рохлин увидев первые успехи донских казаков, часть из которых прежде дралась в «Волчьей сотней» под командованием Шкуро, решил перебросить на флаг еще сотню казаков. Петлюровскую офицерскую сотню он держал для фронтального удара, зная, что они не отступят под любым огнем... Несколько десятков казаков-егерей он послал на бруствер с карабинами и тремя станковыми пулеметами системы «Гочкиса» и двумя пулеметами «Льюиса».

Длинными пулеметными очередями, белогвардейские пулеметчики начали наносить первые потери красной коннице, делая для них бессмысленным и кровопролитным лобовой удар по неприятелю.

– Вы, что Звонарев, вы сума тут посходили, вы что ждете пока нас всех здесь поубивают, – кричал и матерился комиссар ВЧК Артузов.

– А, что прикажете делать? – взволнованно спрашивал главный военный командир красного полка. – Если пойдем в атаку, так они треть из нас еще на подступах из пулеметов скосят.

– Ах, матерь Божия, что вы мне все это говорите... Ядрен-батон! Назвался груздем - вой по-волчьи, и коли ты здесь командир – держи ответ за все! – орал Артузов, понимая, что белые начали брать верх.

Небо полностью сбросило ночные оковы и окрасилось утренней голубизной. На фланге красного полка шла жестокая и кровавая сеча. Казаки люто дрались шашками, матеря комиссаров и большевиков. Так им было легче, с выдохом и матом вкладывать в удар всю мужицкую силу. Красные же рубились по большему молча, как волки резали свою жертву, с них хватало той классовой ненависти, которую народ скопил за всю историю царской России, они не хотели больше возвращаться обратно в нищету и унижения.

Вдруг издали показался бронепоезд «Грозный». На всех парах он вынырнул от леса, за которым все сильнее разгоралось яркое солнце и устремился к месту боя, где решалась судьба не только всех этих военных, но и судьба города Орла в этот день.

– Господи, спаси и сохрани, клянусь всем святым, не померещилось, бронепоезд на подходе! – перекрестился военком Звонарев и радостно оглянулся на Артузова. – Гляди, комиссар, наши едут, сейчас подбавят огоньку...

И тут же залп из нескольких артиллерийских орудий известил на чьей стороне был бронепоезд. Справа от насыпи, где скрывались белогвардейцы взорвались снаряды, разметывая плотные ряды белогвардейской конницы. Среди белого войска возникла паника, часть конницы попыталась прорваться через заградительный бруствер и, вступив в бой, смешаться с красной конницей. Но отчаянных казаков и петлюровских офицеров встретили беспощадным огнем пулеметы красного полка.

Белогвардейский отряд рассыпался по полю и, потоками конники хлынули обратно к лесу. Бронепоезд усилил артобстрел, с бронеплатформ ливнем хлынули по белогвардейцам пули из пулеметов. Все больше и больше поле покрывалось распластанными телами. Обезумевшие кони вставали на дыбы и рвались прочь.

– Бойцы, красноармейцы вперед, смерть белой контре! – крикнул Григорий Семенов и подняв над головой шашку ринулся вперед во след уходящим белым.

И красный полк слившись одной людской рекой, на рвущихся вперед лошадях, лавиной ринулся вслед уходящих остатков белого войска...

Артиллерийские орудия перенесли обстрел на подступы к лесу, расстреливая быстро уходящих прочь от красного возмездия белогвардейцев. Видя, что огненный шквал орудий лишил их возможности спастись бегством белые офицеры и казаки, которых осталось уже не больше трех сотен повернули обратно, собираясь дать последний бой красной коннице. Среди них был и полковник Рохлин. Он вынул шашку из ножен, что есть силы он кричал своим офицерам идти в бой на красных.

Наконец преодолев панику и страх, остатки белых понеслись на приближающиеся сотни красных. И вот два людских потока сошлись. Кругом слышался звон металла, крики стоны и ругань, выстрелы из револьверов. Подходящие все новые и новые силы красных окружали белогвардейский отряд, который все больше редел, оставляя на перемешанной земле со снегом и кровью распростертые тела.

Когда от белогвардейского полка осталось лишь несколько десятков казаков и офицеров, которые вдруг остановили сечу и оглядывались на груду белогвардейских тел, окружающих их кольцом. Среди них особенно выделялся седой офицер с офицерскими погонами, его ни как не могли свалить пули и красноармейские шашки.

"Господи, и рад бы смерти, да где ее взять? – спрашивал себя полковник Рохлин. Оглядев последних выживших белых офицеров, он поднял над головой шашку и выехал вперед них и развернул к ним коня. Красные бойцы на минуту перестали стрелять и рубиться, взглянув на полковника.

– Господа офицеры, кому жизнь надокучила? От смерти не набегаешься, вперед за мной...

– Поколе господь на небеса берет, вперед, бей красных! – поддержал последний призыв полковника корниловский ротмистр и то же поднял над головой шашку.

Рванулся вперед на свою смерть белогвардейский офицерский отряд, пробиваясь вперед через конные ряды красных, оставляя на земле убитых. Наконец, и полковника Рохлина нашла его пуля под сердце и, упав на землю, он в свои последние секунды взглянул на небо и улыбнулся... «Ну, вот, Варвара, иду к тебе я, теперь нас ни кто уж не разлучит, душа моя к тебе уже сейчас приду, дождись не уходи, прости что так долго шел к те...». Полковник умер с открытыми глаза и с последней верой, что встретит свою потерянную любимую супругу на небесах.

Лишь три казака на резвых лошадях, да поручик Канышев – племянник генерала Маркова на гнедом скакуне, чистых орловских кровей, умудрились выскочить из кровавой рубки и уйти от преследователей. Отмахав еще километров пять по лесам казаки и белый молодой офицер с трудом сдерживая дыхание, остановились, всматривались вдаль.

– Да, господа, такой яростной рубки не припомню, да что бы от всего полка, мы только и спаслись, – радостно засмеялся поручик и оглядел молчаливых казаков. – Ну, что голубчики, куда рванем: на юг или в банде роиться будем?

– Хватит, барин, повоевали, воюйте сами, а нас Бог не для того спасал, что бы снова под пули, – сплюнул на снег казачий подъесаул. – Мы уж по хатам, хватит отвоевалися!

   – Верти не верти, а со смертью играть надоело, – согласился другой казак. Похлопывая своего коня по загривку. – Вот ведь, мой гнедой, теперь лелеять тебя буду, от красных ты меня вынес, с того света приволок!

– На попятную пошли, понятно! Всяк хочет взять, а никто не хочет дать, – усмехнулся прапорщик и отвел от казаков глаза.

– Эх, Вашескобродие, зря напраслину наводишь... не наши ли кости казацкие и солдатские легли на погосте по всей земле российской?

Но прапорщик не успел ответить, как грянул выстрел из револьвера, молчавшего до сих пор казака. Пуля пробила сердце Канышева и молодой белогвардейский офицер, откинувшись на круп лошади не упал на землю, а умерев, продолжал смотреть в небо.

– Ну вот и отвоевался, на том свете легче ему будет...

– Каково житье, такова и смерть, – дал шпоры своему коню подъесаул и впереди других казаков пустил своего гнедого вскачь. – За мной станичники, по домам... Красные – какая не есть, а власть!

– Помилуй Бог детей да жену, а сам-то я и как-нибудь проживу, – крикнул другой казак и пришпорил своего коня вдогонку за своими станичниками.

   11 ноября 2004 года Москва, Лубянская площадь, здание ФСБ. 8.00 утра

   Заместитель главы ФСБ генерал Александр Верник был уже в своем рабочем кабинете, когда на его столе засигналил телефон президентской связи.

– Здравия желаю, уважаемый Владимир Владимирович, – поприветствовал Президента Зорина генерал бодрым голосом.

– Утра доброго, Александр Васильевич, что-то давно не докладываете по Орловщине, какие новости по делу?

Генерал Верник выдержал секундную паузу, пододвинув к себе рабочую тетрадь с записями, которые он с утра уже подробно изучил. Заместитель Главы ФСБ знал, что в это время Президент России обычно прогуливался со своим питомцем – собакой на своей

   загородной резиденции. И повышенное внимание Владимира Зорина к орловской теме, могло означать, что сам в прошлом разведчик, он не мог не предвидеть на сколько опасна была любая возможность изменения прошлого путем вмешательства из настоящего.

– Уважаемый Владимир Владимирович, новости есть, вот готовлю доклад для Вас...

– Давай, генерал, без этой официальности, что вас беспокоит, и что вы собираетесь делать с этой петлей во времени?

– Уважаемый Владимир Владимирович, расширенная коллегия ФСБ дала однозначный и утвердительный ответ о необходимости немедленного закрытия этого временного коридора, но появились новые обстоятельства, которые дали развитию этой орловской аномалии новый ход.

Президент молчал, ожидая одних лишь фактов. Он знал, что генерал Верник всегда досконально прорабатывает все вопросы дела и уделяет внимание всем обстоятельствам, влияющим на безопасность государства. Зорин ожидал услышать то, на что его натолкнули размышления последних дней по Орловской аномалии.

– Уважаемый Владимир Владимирович, научный состав группы «Нулевого Дивизиона» высказал предположение, что в прошлое через временной коридор уже могли проникнуть и американские спецслужбы...

Верник сделал паузу и не удивился, что Президент Зорин не проронил и слова. «Значит, он уже выдвинул такую версию... Это объясняло и его утренний звонок Заместителю Главы ФСБ», – решил Верник и тут же поймал себя на мысли, что Управление много потеряло с уходом Владимира Зорина с поста главы ФСБ на место Руководителя Государства.

– Такое предположение они сделали исходя из исторического анализа истории Америки за 1919 год, а так же из материалов статей из Интернет, что этот временной коридор уже упоминался в научных отчетах зарубежных исследователей.

– По поводу Америки – Вы имеете ввиду 28-го Президента США Томаса Вудро Вильсона, бывшего учителя, профессора, выступавшего за сокращение вооружений, развитие в США демократических институтов. И если мне не изменяет память, именно в 1919 году он открыто выступил против республиканского Сената, отправился в поездку по штатам и..., – Президент Зорин сделал паузу. – Наконец, в октябре 1919 года он получил паралич, после которого с трудом продолжал свою деятельность и через четыре месяца покинул свой пост.

– Совершенно верно, Уважаемый Президент, это могло бы выглядеть странным, но не давало нам 100% уверенности в проникновение американцев в прошлое...

– Что еще, Генерал?

– Мы имели не много времени поработать над этим досконально, но некоторые факты нас просто ошеломили...

– Александр Васильевич, тебе пора начать мемуары писать или продолжение эпопеи про Штирлица... Что могло ошеломить Замглавы ФСБ, лучшего контрразведчика России?

– Извините, уважаемый Владимир Владимирович за вводные слова, теперь сообщаю факты: После озвучивания версии о возможном проникновении американцев в прошлое и возможности корректировки ими их американской истории, мы тоже решили провести свои исследования и рассмотреть все, сколько-нибудь значимые появления американцев в нашей прошлой истории, особенно в 1919 году...

– Уважаемый, Александр Васильевич, как мы можем узнать изменения в нашей истории? – невольно перебил генерала Президент Зорин, который обладал прекрасной логикой и имел аналитическое мышление профессора математики. – Если мы не имеем альтернативного варианта истории. Или говоря иным языком, если кто-то там в прошлом изменил в действительности нашу или иной страны историю, то сегодня это уже было бы вбито во все учебники и справочники.

– Так точно, уважаемый Президент, поэтому мы сегодня считаем в порядке вещей, что Президента Америки Томаса Вильсона хватил паралич... но я имел нечто другое.

– Я вас слушаю, генерал, извини, что перебил.

– Извините и меня, Владимир Владимирович. Так вот, мы поискали в тот 1919 год что-нибудь странное... И вычислили некого американца Брюса, который активно скупал русские бриллианты в тот голодный год. И скупил ни много не мало, а целый чемодан бриллиантов, который был оценен в те года в 5 миллионов золотых рублей... Но по стечению обстоятельств, он погиб именно в 1919 году в октябре месяце в Орловской области от руки пьяного забулдыги.

– Что они не поделили? Или пьяница предвидел «холодную войну» и гонку вооружений!

– Ни как нет, Уважаемый Владимир Владимирович, все было довольно банально, как следовало из протоколов расследования Губернского отдела ВЧК, бродяга всего на всего спросил денег на выпивку, а Брюс ему отказал. Тогда бродяга зарезал его ножом. Чекисты забрали себе чемодан, а бродягу накормили и... отпустили.

   – Хм, да американская щепетильность подвела скупщика бриллиантов. Он бродягу, наверное, послал в фонд занятости или на биржу труда, – спокойно резюмировал Президент и крикнул что-то своей собаке, отстранив трубку. – Итак, Александр Васильевич, чем привлек ваше внимание этот американец, чемодан которого наверняка растворился где-то на задворках истории.

   – Это Вы в точку попали. Атаман Раковский, известный в Орловской губернии бандит и главарь белогвардейского отряда, неделю назад в 1919 году совершил дерзкий налет на орловский Совнарком и, убив несколько охранников, завладел этими бриллиантовыми ценностями...

   Генерал Верник выпил несколько глотков минеральной воды и, наконец, дошел до главного, что следовало знать Президенту Зорину, и это была изначальная причина, сегодняшних беспокойств.

   – Уважаемый Владимир Владимирович, мы решили проверить все досконально по этому американцу. Этой ночью наш сотрудник летал в Орел и изучил архивы ВЧК по орловской области тех времен. В чудом сохранившимся архивном деле, был снимок убитого американца Брюса и его чемодана. Так же мы изучили архивы, имел ли Брюс какие либо въездные разрешения на въезд в Россию накануне 1919 года и в 1919 году.

– Ну это вы вряд ли бы нашли, столько времени прошло...

– Так точно, Уважаемый Владимир Владимирович, но не найдя сведений в прошлом, мы тотчас провели проверку всех въехавших в Россию по въездным или транзитным визам за последние несколько лет. И нашли, что некий американский гражданин Хаммерман въехал в Россию в прошлом году в июне, но потом затерялся на территории нашей бескрайней страны. Мы сравнили его фотографии с убитым в прошлом Брюсом...

Верник сделал паузу и взглянул на карту мира, что висела на стене его кабинета.

– Хорошо копаете, генерал, умеем еще работать, – подбодрил генерала Президент.

– Так точно, спасибо, Уважаемый Владимир Владимирович, наши эксперты нашли близкое сходство, что подтвердил и компьютерный анализ идентификации двух лиц. Степень сходства 90%. Кроме того, недостающие 10% и дополнительные доказательства нам дал и детальный анализ фотографии чемодана Брюса. Итальянская Фирма «Ронкато», чьи инициалы «RV» стоят на чемодане, была открыта через 40 лет после окончания гражданской войны.

– Понял вас генерал, значит проник этот Хаммерман в июне прошлого года в наше прошлое, натаскал бриллиантов, потом был убит, а его чемодан растворился. Но если забыть про бриллианты, то надо сосредоточиться на других американцах, кто мог проникнуть в прошлое для других целей. А именно для корректировки истории. Одним из таких примеров мы можем с натяжкой считать – паралич Президента США Томаса Вильсона, которым оказались недовольны некоторые влиятельные силы из американского истеблишмента. К сожалению, мы не знаем, что мог бы сделать или не сделать этот Вильсон, если бы он не получил паралич и не был стерт со страниц истории, возможно что-то значительное...

Президент сделал паузу, но генерал понял, что Президент еще не высказался по более важному вопросу. Поэтому он внимательно ожидал, то что скажет Владимир Зорин, внимательно всматриваясь в один из портретов Президента на стене его кабинета. На ней Президент Зорин был в летном шлеме летчика истребителя... Эта фотография, по мнению Верника наиболее правдиво отражала решительный характер Президента и его военно-патриотический стиль Главы Нации и Верховного главнокомандующего российской армии.

– Таким образом, генерал, мы можем подозревать, что те лица, которые что-то изменили в историческом прошлом Америки, могут попробовать изменить что-либо и в истории нашей слабой в тот год Советской России, – уже с некоторым волнением предположил Президент, и собственно, он озвучил опасения Заместителя Главы ФСБ.

– Так точно, именно поэтому собирался вас побеспокоить сегодня. Узнать ваше мнение и решение.

– Решение на мой взгляд тут может быть одно – отправлять в прошлое наш отряд «Нулевой дивизион», пусть напрягут свои силы и мозги, и попробуют отыскать тех американцев, которые нарушили нашу целостность и суверенитет, забравшись через этот коридор в прошлое.

– Уважаемый Президент, спецгруппа «Нулевой дивизион» уже на месте, в палаточном лагере около входа в прошлое, и входит в курс дела. Правда есть один момент – еще не утвержден командир группы. Его место временно занимает полковник ФСБ Руднев, но это кабинетный работник последние несколько лет.

– А в чем собственно трудности, генерал? Неужели мало ретивых и талантливых сотрудников в наших спецслужбах?

– Уважаемый Владимир Владимирович, тут есть определенная специфика группы и ее смешанный состав: лучшие молодые ученые и лучшие офицеры спецназа, а значит их командир должен быть и ученым, и опытным командиром...