Текст книги "Десант времени (СИ)"

Автор книги: Егор Красный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)

Было солнечно и тепло в последние дни октября, пришло бабье лето. Мелкий дождик мягко застучал по мостовой. Не дымили трубы заводов в городе. Площадь перед Орловским Крестьянским Поземельным банком была полна народом. Разрозненные военные с винтовками и револьверами, шашками, а кто и остро заточенными пиками на плече толкались среди плохо-одетого крестьянского люда и городских жителей.

– Скажите, будут ли давать оружье, наганы да шашки?

– Давай винтовки и патроны, столько недобитых буржуев кругом! – кричал явно нетрезвый чернявый мужик, похожий на цыгана.

– Когда мануфактуры пооткрывают, народу надо дать материалу, ситца, белье, чулки, носки. Хватит пожили в нищете, погнули спины на помещиков, – звонко орала высокая и плечистая женщина с красным платком на голове. – Вон сами на автомобилях буржуйских ездите.

– Товарищи, этот автомобиль был сделан нашими рабочими в мастерских нашего города

изобретателя Михаила Хрущева. Чудом он пережил белых и теперь используется рабоче-крестьянской охраной по решению губернского Совета крестьянских депутатов. Вопрос об экспроприации и выдаче мануфактуры для пролетариата и крестьян будет решаться рабочими комитетами на фабриках Орла. Таких у нас больше ста в городе. Кроме того, товарищи вы знаете, что пока тут был штаб Белых войск весною, многое было разграблено и вывезено на юг России.

– Где ж вы были, войско красное, когда тут все грабили и наше добро вывозили? – не унимался чернявый подвыпивший мужик в коричневом длинном плаще.

Комиссар ВЧК Зурич засмеялся и пальцем показал на недовольного мужика.

– Ну а ты кем был доселе, говор у тебя шибко грамотный, может ты – вашскобродь?

– Да, извозчик я, извозчик..., – испугался мужик и начал пробиваться подальше от автомобиля с комиссаром и двумя чекистами. – Лошадь мою снарядом убило, извозчик я...

   Народ кругом засмеялся, а одна курносая девица с круглым лицом вдруг закричала и стала бить солдата.

– Ах, ты антихрист да что же ты меня обнимаешь, я ж барышня, а не солдатка...

– Так, я же с шоколадкой, – смутился высокий усатый солдат, видно из латышей.

   – Вот ругают солдаток: зачем дают всем не попадя? А как тут? Солдату дашь – он хоть шмоток хлеба казенного припрет, – пропищала маленькая и видно еще юная девица с накрашенными свеклой щеками.

– Хлеба нет, а? Дожили, братцы! – заорал матрос в бушлате на голое тело. – А сколько можно не жрамши, у меня только маузер пролетарский, а буржуи пухнут...

– Товарищ, комиссар, а призывать будут, я вон за тридцать верст приехал. Тятьку белые застрелили, а мамка сказала: «Иди, Гаврюха, теперча в милицию, только там можно еды экспроприировать!».

Кругом засмеялись, а один бородатый мужик с картузом на голове и прямой осанкой перекрестился и быстро пошел прочь с площади.

Застучали дробью копыта по мостовой. К площади подскакал гонец на светлом гнедом коне в красноармейской форме и завернутой буденовке на голове.

– Товарищ, комиссар, там Стрелецкую мануфактуру грабят!

– Как это грабят?

– А вот так, народ через забор перемахнул, а латыши разбежались.

– Товарищи, а мы как же, побегли к Стрелецким мануфактурам, – вон через овраги здесь напрямую близко, – заорала девка в красном платке, что требовала сатина.

И народ, словно по команде колыхнулся и первые самые резвые мужики и бабы, бросив тыквенную шелуху от семечек, ринулись в сторону стрелецких мануфактур. «Раз, грабят – значит, что то там есть», – подбодрил их чернявый мужик, не оглядываясь больше на комиссара.

– Держи их, товарищи! Утякут, сволочи с добром!

Кругом слышалась брань, крики и топот сапог. Народ бежал грабить недограбленное, что стало привычным образом жизни и существования в эти лихие революционные годы.

– Поехали атаку мародеров отбивать, – устало сказал Зурич и потуже натянул кожаную кепку, отстегивая с пояса маузер. Автомобиль несколько раз чихнул и, сотрясая воздух хлопками и копотью, поехал по разбитой снарядами мостовой и горелым доскам, оставшимися от магазинных погромов.

4

   Вечером того же дня группа комиссаров и военных во главе с Зурич собралась в провинциальном театре. На сцене, за длинным покрытым газетами столом, сидели красноармейские начальники в военной и полувоенной форме, работники милиции и ВЧК, а так же люди в судейских, учительских, инженерских тужурках, в пиджаках и сюртуках, объединенные пожалуй одним сходством – красными повязками на рукавах и с красными ленточками на головных уборах. Комиссар Зурич немного смутился от такого скопления красной публики и, откашлявшись, взглянул на газеты Царской России. Что-то увидев, он выбрал одну из них.

   – Товарищи командиры, комиссары, работники милиции и ВЧК, работники народных Управ и Ревкомов! Вы видите, город наводнен контрреволюцией, белыми элементами, а мы еще с вами сидим за столом, где лежат портреты... Кого? – он потряс оторванной страницей газеты над головой. – Вы видите, кто тут изображен Николай II, английский король Георг V и король Бельгии Альберт I!

   – Нам нужна своя газета, непременно, – воскликнул богобоязненного вида старичок с клиновидной бородкой. – Мы должны разъяснять людям смысл революции, ее ценности...

– Эх, какие там ценности, народу хлеб нужен, люди с голоду пухнут, а вы газета, – сокрушался Продкомиссар, который принял пустые и разграбленные белыми продуктовые склады города. – На складах 12 мешков овса для лошадей осталось, так мы по горсти выдаем солдатам и милиции, да кусок хлеба через день.

– А мы в ресторан «Красная слобода» карточки выпишем, пусть там подкормят солдат, Эх-ма! Свобо-ода нынче! – сдвинул на лоб балтийскую бескозырку матрос Балкин, который возглавлял оперативную группу ВЧК. – А пусть отважатся не принять, враз в расход пустим!

   Матрос Балкин грозно нахмурил брови и потряс наганом в воздухе.

   – Стерлядки имперской и молочной поросятины захотелось? Вы тут-то не куролесьте, не на палубе, вокруг товарищи! – ударил по столу комиссар Зурич. – Долго ль думали, комиссар, что б на разбой товарищей подталкивать.

Балкин вскочил и рванул бушлат на груди, заорав: – Да ты знаешь, душа твоя интендантская, что я с матросами «Амура» Зимний дворец штурмовал! А по нам юнкера из орудий...

– Успокойтесь Балкин, я там то же был на броневике «Олег». Не помните такой? Хм...,– хмыкнул Зурич и оглядел присутствующих за столом и как ни в чем не бывало продолжил: – Вся Красная Армия двинулась на юг за армией Деникина, у нас товарищи от силы два полка наберется, сабель 700 и бронепоезд «Грозный». Белых и враждебной контрреволюции вокруг Орла несколько тысяч, поэтому мы не можем оставить город и дать открытый бой.

– Надо заманить их в капкан и дать им решительный бой, – воскликнул военный комиссар Звонарев с буденовскими усами и стриженный наголо. – Мы их положим кинжальным огнем из пулеметов. Рабочие на Литейном изготовили около сотни гранат, товарищи. Да еще три сотни винтовок у нас, можем призвать добровольцев.

   – Такую операцию, наше ВЧК продумывает, что бы в раз белых заманить и все! – махнул ребром ладони комиссар Зурич. – Но сейчас должен вам сообщить о телеграмме из Управделами Совнаркома.

Комиссар тяжело вздохнул, понимая, что невыполнение приказа Совнаркома повлечет разбирательства Особого Отдела ВЧК, а возможно и аресты. Он взглянул на Балкина и жестко спросил:

– Что у нас по делу о разграбленном под Ельцом эшелоне с золотом и бриллиантами на сумму более 5 миллионов рублей?

– Ищем, товарищ комиссар. Есть несколько сообщений, что все драгоценности находятся у атамана Раковского. Он где-то на Орловщине, на болотах в Хотынецком районе прячется, там он с корниловцами и прочими белыми гадами. Несколько раз мы туда конные отряды посылали, но белая контра из-за болот пулеметным огнем несколько десятков красноармейцев положили. Вон спросите у Военкома Звонарева.

   – Смотрите, Балкин, а то не ровен час товарищи из столичного ВЧК нагрянут, как раз тут в уезде Черную гвардию ищут... Неровен час, вспомнят вам вашу стерлядку!

Балкин не мог не знать, что большая часть матросов вошла в анархическо-экстремисское движение «Черная гвардия». В апреле 1918 года в ряде городов Поволжья вспыхивали мятежи, и анархисты оказывали вооруженное сопротивление большевикам. Часть из них бежала на Украину к Махно, а часть была арестована и канула в небытие после отправки в ВЧК.

– Да, вы что товарищ комиссар, да я за товарища Ленина! – пытался сказать Балкин, но слова застревали в горле и страх как-то враз охватил только что рьяного матроса. – Извините, товарищи, погорячился... Мы должны проявлять пролетарское сознание и верить в наше правое дело по свержению мирового империализма и организации диктатуры пролетариата!

Взволнованный комиссар Балкин рванув отворот матросского бушлата, достал из-за пазухи нечто белое и положил на стол. Расправив усы и ощетинившись на всех, зашипела белая крыса на тонких кривых лапах.

– Вот и Дуська моя тут против белых гадов. Мы с ней на флоте вместе ходили два года на прославленном в японской войне минном заградителе «Амуре», – он осторожно погладил маленькую белую крысу, у которой на черной шелковой нити вокруг шеи был подвешен прозрачный крупный кристалл розоватого цвета с множеством граней, который сверкал и как-то сразу заискрился всеми цветами радуги...

5

   Атаман Раковский был на вид лет сорока, высок и худощав. Одевал он кубанку и ярко красный бешмет под черкесской с башлыком. На кавказском поясе сверкал камнями на рукоятке кинжал старинной работы, да маузер в кобуре. Под длинными черными усами атамана скрывалась тонкая усмешка, словно он знал нечто большее, чем все остальные. В его зелено-карих глаза сверкала бесноватость и некая лихость свойственная кавказским горцам. Возможно, именно от горцев он научился лихо гарцевать на резвом жеребце под пулями красных.

   Среди белых говорили, что он геройски сражался в 1-ой Терской кавказской дивизии и в 1916 году участвовал в знаменитом конном сражении у Баламутовки и Ржавенцев, где отважные конные казаки разбили и пленили много австро-венгров. Раковский лично был награжден из рук Георгиевского кавалера генерала Павлова именной шашкой и орденом Св. Георгия 4-й степени. В начале января 1918 он примкнул к Петлюровскому войску "Украинский гайдамацкий кош". Сражался против отрядов красных на подступах к Киеву. После поражения войск Центральной Рады под Крутами и падения Киева вместе с Петлюрой бежал на Волынь, где и создал свой летучий белый конный отряд.

Атаман Раковский помимо физического уничтожения красных повсюду разыскивал золото и драгоценности, собирал информацию, где красные Советы накапливали ценности и наносил удары по банкам, бронированным поездам с отправляемыми драгоценностями в Москву и Петроград. В Белой Армии поговаривали, что на награбленное он смог бы нанять и вооружить целую армию. В целях личной охраны рядом с ним всегда находились два бывших жандармских урядника Забродов и Костылев. Помимо этих двух рукастых слуг инквизиции Царской России его сопровождал повсеместно отряд в 20 сабель рослых и при оружии, диких и со зверскими лицами казаков из казачьего Императорского конвоя. Они были в черных казацких бурках, с длинными шашками и горскими кинжалами, богато отделанными позолотой и чеканкой. У всех их были резвые скакуны и семизарядные револьверы системы «Наган» с трехлинейными патронами, наносящими больший вред. В их отряде имелось и два станковых пулемета систем «Гочкиса». Они следовали за отрядом на двух лошадях в специальных вьюках, и, обладая высокой боевой скорострельностью, могли поражать цель на дальность до 2000 метров.

   Только головорезы Атамана Раковского могли знать, где он прятал золото. Некоторые белогвардейцы пытались расспросить или проследить где атаман сокрыл свои несметные награбленные сокровища, но натыкались на стену молчания или более воинственный отпор со стороны молчаливых казаков и жандармских урядников. Некоторые более любопытные искатели пропадали бесследно в лесах орловского полесья.

   – Ну, что, господа казаки, пора бы нам тряхануть Орловских чекистов, говорят скопилось у них много ценностей.

Атаман окинул взглядом свой боевой отряд казаков и остановился на жандармском уряднике Забродове. Именно он, имея своих давнишних агентов среди бывших уголовников и барышень из домов терпимости Орла, принес весть о драгоценностях. Сообщил ему это бывший уголовник по кличке «Витька-вешатель», который как-то пробился в ВЧК и продолжал свои зверства теперь уже на законном основании, имея маузер и мандат чекиста. Витька помогал белым, боясь царского урядника Забродова, что тот якобы готов раскрыть глаза Советам и ВЧК, кто на самом деле был Витька Проньков и поведать им о его 12-ти зверских убийствах мирных обывателей, среди которых был архимандрит Макарий и профессор гимназии. В прошлом убийца, а ныне – сотрудник орловской ВЧК сообщил Забродову, что в Губернском отделе Наркомата храниться чемодан убитого американца Брюса. Проворный американец более года скупал и обменивал на продовольствие в нищей, голодающей России бриллианты и уникальные драгоценности. Однако, около месяца назад Брюс был зарезан каким-то пьяным бродягой за то, что тот не угостил его водкой. Бродягу, покормив, отпустили, а чемодан попал в руки чекистов.

   В Наркомате доморощенные, народного сословия чекисты долго разглядывали драгоценности, пока матрос-чекист Балкин не отдал приказ спрятать пока неоцененные, но явно уникальные ценности, в один из огромных сейфов без ключей. Ключи потерялись или были выброшены отступающими белыми. Не долго думая, Балкин распорядился поставить охранника вместо замка, сказав при этом: "Пролетарское сознание – лучше всякой сигнализации или замков!". В течение месяца матрос Балкин повадился все чаще заходить в Наркомат. Проверяя драгоценности, он каждый раз прихватывал, что-то из содержимого чемодана для своей студентки Милевской, которая ждала своего матроса-героя с белой крысой по кличке "Дуська" каждый вечер в Доходном доме "Горчичный мед" в Стрелецком тупике. Это и беспокоило Атамана Раковского, заставляя думать о проведении безукоризненной и немедленной операции по отнятию ценностей у Советов.

   – Ну, Забродов, когда Советы резать пойдем и как золото брать будем?

– План готов – как взять ценности из барабана. Ехать нужно ночью в форме ВЧК. Десяток комплектов военной одежки уже достал, мандаты сделал. Надо ехать в Орел, брать комиссара Балкина на прихват у его мамзель, и прямиком в Наркомат. Там охраны человек пять и еще столько же на смене спят, так что на один храпок возьмем их всех как лососей, если они в надрыв пойдут.

– Ладно говоришь. Возьмем золотишко с камнями, да огоньки бриллиантовые и все-е-е! Уходим отваливает туда наверх в другую эпоху, пока калитка не захлопнулась.

– А, что там казачки императорские пару дней назад полихачили? Двух опричников порубили, когда отрывались от легавых.

   – Это не беда, легавые или как они называются – дорожные урядники ДПС случайно задрались, хотели денег получить. Там весь мир на этом завязан. Все друг с друга деньги просят, а кто и просто вышибить хочет на испуг.

– Как там жить будем, атаман? Отродясь не жил среди красных Советов.

– Ха-ха, Нету там Советов, да и Царя нету, но кто-то правит там – вроде как Царевич выборный, – засмеялся атаман и мечтательно посмотрел в ночное небо. – А люди там не то, что сейчас: один – пьяница, второй – ворюга, третий – просто идиот... Все кругом барышничают. А золото и камни там в цене, так что при деньгах будем, а там разберемся потихоньку. Я себе там подругу завел, она живет в одиночку рядом с озерами, вроде того она вдова, только молчаливая больно, слегка на колдунью смахивает... То что молчаливая, так это мне по сердцу – не люблю пустомель, а впрочем – кому сейчас верить можно, кто может разобраться в сумерках чужой души?

Глава 3 «Чертова пустошь»

   Орловское Полесье – край легенд и мистических историй. Одна из них утверждает, что защитник земли русской Илья Муромец бывал в походах на Орловщине и сразился с Соловьем-разбойником в местечке Девять Дубов. Еще в древние времена Орловское полесье было землей, по которому следовали татаро-монгольские завоеватели Золотой Орды к Московским княжествам. В царствование Ивана IV именно на Орловщине была построена деревянная крепость на высоком левом берегу реки Нугрь для защиты южных границ Русского государства от набегов завоевателей.

   По древним преданиям для защитников крепостных сооружений в глубине леса, за разбросанной цепью Ольшанских озер была построена небольшая церквушка и часовня, что звонила на церковные праздники, а так же извещала о приближении неприятеля. На десятки верст по просторам распространялся мелодичный и звонкий колокольный звон. Подходы к церкви охраняли болота, по которым шла скрытая тропа, известная защитникам крепости и жителям селищ, разбросанных по обширным оврагам и балкам Полесья. Но однажды татаро-монголы проследили тайную тропинку и захватили церковь, глумясь над святыми ликами и служителями церкви.

   Много лет прошло с тех пор, но пропала однажды эта церковь с колоколенкой, ушла под весеннюю воду большого половодья реки Нугрь. Затопила вода и людские селища в оврагах и балках, словно Бог не простил им их раскольничество и грехов. С тех пор вблизи озер мало кто селился. Дурная слава пошла об этих местах, что видят изредка грибники, да иной охотник – как сквозь черную озерную воду пробиваются отражения нарядной белой церкви, и слышится иногда далеко расходящийся колокольный звон.

Приезжали в эти края ученые и искатели приключений, да так и не открыла им свой лик тайная история этих орловских аномалий. Бывало, что зимой в самые лютые морозы Ольшанские озера, покрытые толстым льдом, охватывала дрожь и подводное свечение. И как рассказывали несколько свидетелей – сбрасывали озера лед и от воды шел пар, превращаясь на озером в голубоватую дымку.

   В предвоенные годы здесь была построена деревня Челуга. В ней поселились небольшая община раскольников, что приехала из Сибири. Однако в войну, фашисты в поисках партизан, разрушили все дома и согнали людей в лагеря. В послевоенные годы в деревню уже ни кто не вернулся. Дикий бурьян и лесная посадка затянула развалины домов. Деревня Челуга обезлюдела, пока в 80-х годах в ней не поселилась странная семья. Высокий бородатый мужчина, одетый зимой и летом в длинную холщевую рубаху и штаны, да русоволосая женщина с дикими черными глазами. Народ старался обходить Челугу стороной, боясь встретиться взглядом с босоногой колдуньей. Да и само название деревни потерялось, осталось только название в народе огромного степного участка, длинною в несколько километров, заросшего густым чертополохом и полынью, именуемого с незапамятных времен "Чертова пустошь".

   Богатые на грибы и ягоду здешние лесные места притягивали сюда людей в конце лета, когда спадала, оставшаяся от весеннего половодья черная вода. Случилось, что в 90-ых годах сюда пришли энергетики и протянули по самой кромки озер и болот линию электропередачи, глубоко вбивая в жидкую землю огромные сваи. Они же поставили около озера жилой вагончик, где поселился сторож, кто присматривал за высоковольтной линией и топкой землей под опорами. С тех пор вернулась в эти края вывеска "Челуга" и грунтовая дорога теперь шла через густые заросли лиственного леса. Вековые дубы и плакучие березы пробегали по оврагам и лощинам мимо дороги.

   Было это, когда по России в октябре 2002 года шла перепись населения. Мало кому пришло бы в голову поехать в Челугу для переписи двух нелюдимых жителя, да одного пожилого смотрителя высоковольтной линии. Но один доброволец нашелся. Им оказался участковый Пичугин, который выпив 100 грамм для храбрости, да и был это в церковный праздник Покров Пресвятой Богородицы, отправился в Челугу на своем мотоцикле. С тех пор его не видели, но дежурный по ОВД, сделал запись в журнале 14 октября, что звонил участковый капитан Пичугин и с возбуждением рассказывал, что в озерах видел церковь белую и слышал звон колоколов. Дежурный посоветовал ему больше не выпивать в этот день, но со слов капитана он собирался со смотрителем отправиться на лодке по озеру для изучения странного явления.

Следственная группа Орловского ОВД, в которую тогда входил майор Егоров, в течении месяца старалась найти следы участкового и смотрителя, но ни их, ни лодки не было обнаружено. Зимою, когда эти края занесло снегом на метр, дело было закрыто. В ту же осень пропал и нелюдимый раскольник, что жил в Челуге с колдуньей. Однако майора Егорова с тех пор, что-то притягивало в эти загадочные и аномальные места. И он изредка отправлялся туда то с удочкой, то с корзиной за грибами и ягодами. Несколько раз он видел издали лет сорока худощавую светловолосую женщину в длинном холщевом балахоне с капюшоном на голове. Она несла на плече охапку травы, видно для коз, которые паслись недалеко от дома.

Рыбы в озерах было мало, изредка брал горбатый и ,словно черненный, ершистый окунь. Он сильно сопротивлялся и бился, когда майор Егоров вываживал его из темной воды, над которой стояла голубовато-сизая дымка. Однажды забросив несколько донок, майор вечером начал вытягивать лески на берег, как почувствовал на одной из них сопротивление, которое с каждой минутой усиливалось. Тут неожиданно к поверхности воды поднялось, что-то большое и словно с густой шерстью и боковыми плавниками. Выдержка отважного сотрудника уголовного розыска на этот раз не выдержала и он, бросив все, побежал прочь. Кто знает, может это и спасло майора от того, что встретил здесь участковый капитан Пичугин и смотритель.

2

   Под покровом ночи на поляне среди дубов и плакучих берез, мерцали языки рыжего пламени. Несколько фигур застыли около костра, всматриваясь в огонь и сохраняя молчание. По кромкам деревьев пробежал ветер, заставив задрожать ветви берез.

– Что-то как-то не по себе мне стало, – оглянула своих невольных компаньонов следователь Прокуратуры Марина Синицына. – Показалось, что с неба что-то к нам слетело.

– Да, тут враков много вокруг этих мест, – расслабленно и без страха, после выпитого стаканчика кубанской, сообщил старший лейтенант «Убойного отдела» Сушкин. – Вот мне бабка тоже рассказывала, что ее прадед в бытность мальчишкой ходил в эти леса и разыскивал ушедшую в топкую землю церковь. И однажды, он нашел торчащий из мягкой земли шпиль церковный. Он рассказал взрослым в деревне, и отважные из них с лопатами бросились туда откапывать церковь, ведь по приданиям там хранились церковные ценности...

Тут Сушкин замолчал и огляделся по сторонам, словно то же, что-то почувствовав. Он подтянул к себе автомат АКМ и набросил на себя армейскую плащ-накидку. Встретившись взглядом с лейтенантом Семеновым, который вот уже час непрерывно смотрел в костер и не двигался, о чем-то размышляя. "Вот, ведь выдержка у опера железная, хотя про него говорили, что он на Кавказе служил в каких-то отважных войсках...

– И что же откопали? – с волнением и живым интересом спросила Синицына.

– А-а-а, да нет... Все пропали они, и ни кто оттуда не вернулся. Говорили, что церковь вновь ушла под землю и утянула за собой копателей, а земля сравнялась.

– И мне, вот, рассказывали, что около того озера в Царские времена люди кресты ставили и ленточки привязывали, – что-то вдруг вспомнилось лейтенанту Семенову. – Эх-ма, меня моя Верка, лапушка ждет..., а я тут в лесу колдовском. Сейчас бы дома прижалась ко мне под бок и мурлыкала под одеялом.

– Мурлыкала? – переспросила Марина и с удивлением впилась глазами в молодого и по-мужски красивого и высокого парня Семенова. Он ей сразу понравился, а когда она его увидела около озера, где он ополаскивался по пояс, то его сильные мышцы и серповидный шрам на плече, окончательно вскружил ей голову. – И кто же у тебя Гриша там мурлычет под одеялом?

– Да, Ве-е-ерка, киска моя, хвостатая.

Тут Марина Синицына вдруг радостно и безудержно засмеялась. Она смеялась своей несообразительности и вдруг вспыхнувшей к этому парню девичьей ревности. «Господи, – подумала она, – как это могло случиться, что бы вот так за один осенний день я в него влюбилась?».

   – А нам учитель истории, когда я в школе учился, рассказывал, что Батый где-то на Орловщине свои сокровища награбленные прятал, ведь не мог он столько золота и серебра с собой возить везде, – продолжал мечтать оперативник Сушкин, но недавно пришедший с ветром страх не отпускал его. И он взглянув на вечно спокойного Семенова спросил: – Ну, что, опер, еще по одной?

– А я? Вы мне опять не предлагаете, – обиделась Марина и снова с волнением посмотрела на Семенова.

   – Опс, шмопс, – обрадовался Сушкин, а сам подумал про себя: "Не одного меня колотит в этом чертовом лесу". – Сейчас нальем всем, кстати, старшина Кулибин свою фляжку со спиртом оставил... Эх, не пропадем, станичники!

   Вскоре Сушкин уже дремал, а Семенов продолжал о чем-то вспоминать своем, где-то оставленным позади за его молодыми плечами, но видно тесно связанным между ним и военными страницами современной истории России.

– Не спиться? – спросила Марина и поближе села к молодому и сильному парню, от которого шел покой и защита. Она взглянула из под своих черных локонов волос, падающих на глаза на Григория Семенова.

И он поглядел ей в глубину ее серых глаз, и волнения схватили его душу и закружило в стремительном танце. У него перехватило дыхание и он дотронулся до ее горячей хрупкой ладони. Он чувствовал, что горячий жар все сильнее охватывал его голову и страсть. Чувства, видно распаленные этими мистическими орловскими местами, все сильнее притягивала его к милой и хрупкой девушке... Он дотронулся своими губами до ее губ. Она обхватила его руками за плечи вливаясь всей собой в его поцелуй. Но вдруг нечто, более сильное в этом могучем и русском бойце-воине, остановило его. Он вдруг ощутил опасность, хотя тишина окутывала их со всех сторон, лишь изредка нарушаемая ночным щебетаньем птиц, да трелями полевых насекомых.

– Что-то вокруг нас не так, – лишь сказал он и встал.

С каждой секундой все нарастал непонятный шум, больше похожий на отдаленный барабанный бой. Проснулся и старший лейтенант Сушкин. Он тоже понял, что к ним что-то приближается, и он рассудительно взял АКМ, передернув затвор.

– Ну, что Семенов, повоюем с нечистой силой?

– Погоди, не стреляй без разбору. Мы не воевать сюда приехали.

   Опытный боец в прошлом, оперативник Семенов, быстро затушил костер. Наконец звук стал более определенным превратившись в шум скачущих ретивых скакунов по проселочной тропинке по окраине леса, выходящей на Чертову пустошь. Небо неожиданно прояснилось, выглянул полный месяц и вместе с яркими небесными звездами серебряным светом облил окрестности.

Семенов увидел как мимо них проносится вооруженный шашками, кинжалами и револьверами казачий конный отряд. Их было не меньше дюжины. Впереди следовал вожак-наездник на черном как смоль вороном рысаке в красной черкеске и папахе на голове. Молодой оперативник протер глаза и раскрыв их снова, понял по признакам их казацкой одежды с патронташами на груди, отделанными золотым шитьем, золоченым ножнам кинжалов..., что мимо них пронесся казачий Императорский конвой.

– Это, что за скачки здесь, Семенов, объясни? – не мог оправиться от удивления старший лейтенант Сушкин. – Мы ни как не прореагировали на них. Не проверили их документы...

Семенов оглянулся на Сушкина и перевел взгляд на ставшую ему почти близкой Марину Синицыну. Он заметил, как она в этот вечер, несколько раз получив эмоциональный шок, а может просто от вечерней сырости, начала мелко трястись, испуганно озираясь по сторонам.

– Сушкин, остынь, видно два сотрудника ГИБДД и попались на том, что решили проверить документы у них.

– Ну и правильно, имеет право патрульно-постовая служба проверить документы у водителей, да хоть и наездников... Ты, что Устав Патрульно-Постовой службы не знаешь? А, Семенов? Ах да, ты ведь историк, опер-важняк, – обидчиво произнес Сушкин. Он почувствовал, что был не прав где-то, но сдаваться сразу не хотел.

   – Не могли мы проверить мы у них документы, Сушкин. Поверь мне – они бы нас не поняли.

– Да, кто это они? Кто имеет право здесь гоняться с оружием и шашками?

– Это Собственный Его Императорского Величества Царский конвой – подразделение гвардии, осуществлявшее охрану царской особы.

   – Какого Императорского Величества, Семенов, что ты имеешь в виду?

– Судя по вооружению и казачьей форме – это Царский конвой Императора России Николая II...

Москва. Кремль. Сенатский дворец. Рабочая резиденция Президента России.

1 ноября 2004г. 10.00 утра.

   Президент России Владимир Зорин находился в своей рабочей резиденции Сенатского Дворца в Кремле. Окинув взглядом свой рабочий кабинет, который мог вместить несколько десятков гостей, Президент задумался о его предстоящей встрече на следующей неделе с бывшим премьер-министром Канады Жаном Кретьеном.

   Первая мысль была: "В Георгиевском зале принять бывшего коллегу или здесь?". По регламенту, официальных лиц он принимал в Георгиевском зале, отличавшимся роскошью, сравнимой только с самой Россией. Шесть люстр, каждая по 3 тонны. Гости чувствовали в этом зале Сенатского дворца всю мощь и незыблемость России...

Владимир Зорин заглянул в рабочую тетрадь и перевел взгляд на четыре телефона, находящиеся по левую руку от себя. Он словно ожидал звонка, и оказался прав. Прямая линия с Директором ФСБ замигала зуммером. Президент поднял трубку.

   – Здравствуйте Уважаемый Владимир Владимирович, – поприветствовал всегда спокойный и уважаемый в России Заместитель Директора Федеральной Службы Безопасности генерал армии Александр Верник.

– Доброе утро, Александр Васильевич, – поприветствовал Президент Верника, которого знал еще по управлению КГБ Ленинграда и области. Некоторые контрразведывательные операции, разработанные опытным генералом Верником, Президент самолично одобрял и, в который раз, удивлялся неординарным способностям этого контрразведчика и весьма порядочного человека, что как божий дар или дается человеку с рождения или он – так и живет без этого всю жизнь.

– Есть тема для доклада, Владимир Владимирович, не могли бы вы включить меня в рабочий график встреч на сегодня?

Президент России, сам в прошлом Директор Федеральной Службы Безопасности, немного поморщился: «Вот ведь, разведчик-генерал, до сих пор не верит сверхсекретной прямой линии связи. Хотя, возможно на этой практичности и недоверии всему – и держится наша Россия».