Текст книги "История Таиланда (краткий очерк)"

Автор книги: Эдуард Берзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Ситуация станет гораздо яснее, если мы предположим, что отец Чам Теви был вассальным царем Лавапуры в узком смысле, т. е. бывшего Читу, а царь Раманнагары был его сюзереном, царем главной монской державы того времени – Дваравати.

В этом случае перед нами брак, заключенный по совершенно ясным политическим соображениям, который, по всей видимости, закончился катастрофой. Не исключено, что царь Дваравати был попросту убит при соучастии своей жены, вставшей на сторону сепаратистов. Тогда ей, разумеется, не оставалось ничего другого, как бежать со своими сторонниками в северные джунгли, где еще за два года до того обосновалась группа эмигрантов из Лавапуры. Позднейшие летописцы, естественно, опускали в своих рассказах все детали, которые могли скомпрометировать основательницу государства, в результате чего вся эта история и приобрела такой загадочный вид.

Образование нового государства пресекло дальнейшее распространение власти Дваравати на север. Но на первых порах это не особенно задевало правителей Дваравати, так как их интересы до конца VIII в. были обращены в основном на юг.

Период с последней четверти VII в. до последней четверти VIII в. был эпохой наивысшего расцвета Дваравати. В это время восточный конкурент страны в области внешней торговли – Камбоджа – находился в состоянии глубокого упадка и раздробленности, а новый соперник, на юте, – индонезийская морская держава Шривиджайя – еще только набирал силу.

Одним из показателей расцвета Дваравати является активное градостроительство. Около 675 г. начинается строительство новой столицы Дваравати – Наконпатома, ближе к морю и в более доступном для судов месте. В отличие от Утонга, который рос постепенно, Наконпатом был воздвигнут сразу, по единому проекту.

Этот крупнейший из городов Дваравати представлял собою в плане отчетливый прямоугольник со сторонами 7 и 3 км, огражденный двойным валом и рвом. В самом центре города было расположено святилище, при раскопках которого найдены два серебряных медальона с надписью: «Шри Двараватишвара, царь Дваравати». На медальонах были изображены корабль с вырастающими из него двумя лианами и корова с теленком – символы торгового мореходства и сельскохозяйственного изобилия. Такой же корабль был изображен на терракотовом подносе из царского туалетного набора, также найденного в Наконпатоме.

В VIII в. в устье Меклонга был возведен новый портовый город – Кубуа, который в этом столетии стал главным портом государства. Город был защищен мощными укреплениями. Ширина рва, опоясывавшего город, достигала 56 м.

Эпиграфические памятники того времени немногочисленны, но они свидетельствуют о существовании буддийских монастырей, которым цари и вельможи приносили в дар рабов, скот, колесницы, серебряные вазы. Возможно, не случайно в надписях до XI—XII вв. отсутствуют упоминания о дарении земель. Земельный фонд, видимо, был еще далеко не исчерпан. Однако приносились в дар культивированные участки, и при этом даритель указывал не земельную площадь, а только количество подаренных кокосовых пальм.

В последней четверти VIII в. международная обстановка изменилась в неблагоприятную для Дваравати сторону. Найденная в Наконситамарате шривиджайская стела с датой 775 г. свидетельствует о том, что к этому времени индонезийская морская держава, наступая на север, захватила весь Малаккский полуостров, вплоть до бухты Бандой. Шривиджайский флот теперь не только контролировал Малаккский и Зондский проливы, но и стал блокировать побережье Сиамского залива. Вскоре после этого Камбоджа, объединившаяся в 802 г. под единой властью, начала оказывать давление на восточные границы Дваравати.

Правительству Дваравати под влиянием этих обстоятельств пришлось переориентировать свою политику и обратиться от моря в сторону суши. Центр государства был перенесен в глубь его территории, в старую столицу Читу – Лавапуру. Поэтому в IX—X вв. и само название страны изменилось. Ее стали называть Лавапура или сокращенно Лаво. В последующие два столетия эта страна была в основном занята изнурительными, но бесплодными войнами с северным соседом – Харипунчайей, оборонительной борьбой на востоке против Камбоджи и эпизодическими набегами на ослабленного войнами с Наньчжао западного соседа – государство Пью в Бирме. Но и здесь после формального подчинения Пью государству Наньчжао (832) военная удача не всегда сопутствовала Лаво. Из китайских летописей известно, что в 859 г. царь Наньчжао Фон Йе послал генерала Туан Сена на помощь Пью против Царства львов (т. е. Лаво). Помощь, очевидно, была довольно эффективной, так как в 860 г. благодарный народ Пью подарил царю Наньчжао золотую статую Будды.

Хозяйство в IX—X вв., по-видимому, стало принимать все более натуральный характер, но денежное обращение сохранилось, о чем свидетельствует находка в Утонге монеты с надписью: «Лавапура».

В 1000 г. бесконечные войны Лаво с Харипунчайей получили неожиданную развязку. Как сообщают северотаиландские летописи, в этом году царь Харипунчайи Трабака двинулся вниз по реке на Лавапуру. Царь Лаво Учиттачаккавати, в свою очередь, выступил из Лавапуры навстречу противнику. Оба войска встретились на полпути и стали готовиться к битве. И в этот момент к стенам Лавапуры с юга подошел со своей армией и речным флотом Суджитта, князь Лигора (прежде – Тамбралинга; это княжество в конце X в., очевидно не без помощи Камбоджи, вновь добилось независимости). Суджитта легко овладел лишенной гарнизона столицей Лаво. После возникшего замешательства первым трезво оценил обстановку Учиттачаккавати. Вместо того чтобы возвращаться к занятому врагом городу, он обошел войско Трабаки и стремительно двинулся на Харипунчайю. Трабака поспешил за ним, но опоздал. Царь Лаво первым достиг города и занял его. Отчаявшийся Трабака бросился обратно к Лавапуре в надежде выбить оттуда Суджитту, но и здесь потерпел неудачу. Дальнейшая его судьба неизвестна.

Последствия этой войны троих не ограничились сменой династий на престолах Харипунчайи и Лаво. Не прошло и двух лет, как сын Суджитты Сурьяварман, вмешавшийся в борьбу за престол в Камбодже, был провозглашен камбоджийским царем. Царство Лаво и княжество Лигор как наследство Сурьявармана вошли в состав Кхмерской империи. В течение своего долгого правления (1002—1050) Сурьяварман I неоднократно пытался присоединить и Харипунчайю, но северным монам удалось отстоять независимость.

В Южном же и Центральном Таиланде на протяжении более чем двух веков (если не считать небольших перерывов) установилось кхмерское владычество. Феодальная система эксплуатации в кхмерской державе была развита гораздо больше, чем в Дваравати – Лаво. Южные моны при каждом удобном случае стремились сбросить с себя кхмерское иго. Так, воспользовавшись гражданской войной в Камбодже в начале XII в., они вновь восстановили государство Лаво и в 1115 г. направили посольство в Китай. Но их выступление было быстро подавлено после стабилизации положения в Камбодже царем Сурьяварманом II.

В 60-х годах XII в., когда наряду с неудачными войнами Камбоджу потрясло крестьянское восстание, моны вновь провозгласили свою независимость, о чем свидетельствует надпись 1167 г., принадлежащая царю Дхармашоке, в Наконсаване, но и на сей раз Лаво было возвращено в состав Кхмерской империи.

Хотя сама эта империя, начиная со второй половины XI в., переживала один кризис за другим, ее военная организация, сложная и тщательно продуманная машина подавления масс оставались еще достаточно прочными и наиболее могущественные ее вожди, такие, как Сурьяварман II (1113—1150) или Джайяварман VII (1181—1218), могли пока вновь и вновь пускать эту организацию и эту машину в ход.

ГЛАВА III.

ПЕРВЫЕ ТАЙСКИЕ ГОСУДАРСТВА ЦЕНТРАЛЬНОГО ИНДОКИТАЯ

(XIII—XIV вв.)

XIII век был критическим периодом в истории Индокитая. К концу его рухнула не только Кхмерская империя, но и прекратили существование древнее бирманское царство Паган и монское государство Харипунчайя.

Западные историки в качестве основной причины этой катастрофы называют завершение завоевания Китая монголами и последовавшую за тем (особенно после падения в 1253 г. государства Наньчжао) мощную волну миграции тайских племен на Индокитайский полуостров из Южного Китая. Однако такое решение вопроса верно лишь отчасти.

Действительно, Монгольская империя во второй половине XIII в. оказывала немалое влияние на ход событий в Юго-Восточной Азии как дипломатическим, так и военным путем. Но продвижение тайских племен в Индокитай и образование ими там первых самостоятельных государств произошло задолго до начала монгольских завоеваний к юту от Янцзы. Главная же причина падения старых государств Индокитая в XIII в. заключалась не в монгольском и не в тайском нашествиях, а во внутренней дряхлости самих этих раннеклассовых государств, в исчерпании ими внутренних политических ресурсов для подавления народных масс. Как и Римская империя в свое время, древние государства Индокитая были окружены в течение столетий воинственной варварской периферией, но варвары смогли захватить в них власть только тогда, когда эти государства стали разваливаться изнутри.

В I тысячелетии н. э. предки нынешних тайских народов обитали на обширных пространствах к югу от р. Янцзы вплоть до северных границ Индокитая. В VII в. в Юго-Западном Китае сложилось крупное раннеклассовое государство Наньчжао. До недавнего времени оно считалось прямым предшественником тайских государств на территории Таиланда. Однако, по мнению одного из крупнейших французских востоковедов, Ж. Седеса, жители этого государства говорили не на тайских, а на тибето-бирманских наречиях. Кроме того, сложный, тщательно организованный аппарат подавления в Наньчжао не шел ни в какое сравнение с примитивным варварским устройством ранних тайских государств Индокитая.

Тайские племена, оказавшие большое влияние на индокитайскую историю XIII в., с VII по XII в. занимали, по всей видимости, широкую гористую полосу между государством Наньчжао на севере и ранними индокитайскими государствами на юге. В эти века часть тайских племен начала постепенно просачиваться в более плодородные районы юга. В первую очередь заселялись районы, еще не освоенные монскими и кхмерскими земледельцами, например горные долины с редким охотничьим населением. Так, уже в VIII в. на крайнем севере Таиланда существовало тайское княжество Чиангсен (по лаосским хроникам, город Чиангсен был основан в 773 г.).

С XI в., после присоединения Лаво к Кхмерской империи, у кхмерских царей появляются тайские наемники. Об этом свидетельствуют надписи государства Тямпа (совр. Южный Вьетнам), где при перечислении военнопленных наряду с кхмерами упоминаются также воины сиам, т. е. таи. На барельефах крупнейшего кхмерского храма Ангкор Ват (первая половина XII в.) имеются изображения тайских воинов в специфической одежде. Здесь их называли «сиам» (точное значение этого слова неизвестно, но как местные народы, так и китайские летописцы начиная с XIII в. называли так тайские государства на территории Таиланда – Сукотай, а затем Аютию), По-видимому, не позже чем при Сурьявармане II, а скорее раньше, кхмерские цари начали использовать таи в качестве военных поселенцев для охраны своих северных границ (к такой же практике в отношении варваров прибегали и поздние римские императоры).

До XI в., как показывают результаты археологических исследований, между монскими государствами Лаво и Харипунчайя в области среднего Менама существовала широкая нейтральная полоса, почти не заселенная. Эту-то пограничную полосу кхмерские цари и предоставили тайским переселенцам. В XI—XII вв. здесь возникают сильно укрепленные крупные города Сукотай, Саванкалак, Питсанулок и др., в архитектуре которых очень чувствуется кхмерское влияние.

По мере учащения в Кхмерской империи мятежей, народных восстаний, религиозных войн (1050—4066, 1080—1113, 1160—1181 гг.) скромные военные поселенцы набирали все большую силу, постепенно проникали и в чисто монские районы, разоренные тяжелым двойным гнетом кхмерских и монских вельмож. Без конца отрываемые от своего хозяйства разорительными великодержавными войнами кхмерских царей против Дайвьета (совр. Северный Вьетнам) и Тямпы и колоссальным культовым строительством, монские крестьяне, выбирая из двух зол меньшее, предпочитали кхмерскому гнету власть патриархальных тайских князей. Такая же картина, по-видимому, наблюдалась и в тогдашней Бирме.

В 1096 г. у слияния рек Пинг и Ванг (к северу от современного таиландского города Рахенга) образовалось независимое тайское княжество Пайао. В 1215 г. на территории нынешней Бирмы к северу от Бамо было основано тайское княжество Могаунг. В 1223 г. на западном притоке Салуина возникло тайское княжество Моне (Мыангнай). В 1229 г. таи завоевали Ассам и создали там свое государство.

В 1238 г. ослабевшей Кхмерской империи был нанесен решительный удар на среднем Менаме. За несколько лет до этого кхмерский император Индраварман II (1218—1243), стремясь заручиться поддержкой тайского вождя Па Мыанга, княжившего в Мыанграте (в верхнем течении р. Намсак), выдал за него замуж свою дочь Сикхарамахадеви и пожаловал ему титул Камратен Ань Шри Индрапатиндрадитья, ставший его именем. Этот титул относился к титулу самого Индравармана II примерно как «царь» к «царю царей», т. е. был вторым в империи. Данная мера, однако, не обеспечила лояльности тайского князя. Вступив в союз с другим тайским князем, Банг Клангом (правителем вассального княжества Бангъянг), Па Мыанг начал освободительную войну против кхмеров. Быстро овладев Саванкалоком, вторым по значению городом на среднем Менаме, союзники двинулись на Сукотай (резиденцию кхмерского губернатора) и в 1238 г. взяли его штурмом.

В завоеванной столице Па Мыанг передал полученный от кхмерского императора титул Банг Клангу, который под сокращенным именем Шри Индрадитья стал основателем династии сукотайских королей[6]. Мотивы передачи титула Па Мыангом в летописи не указаны. Возможно, помимо прочего, здесь сыграл роль вопрос политического престижа: правитель нового независимого государства был коронован на царство своим соплеменником, а не получил титул от кхмерского императора. Возможно, сказалось влияние и того, что Банг Кланг был выходцем из древнейшего тайского княжеского рода – чиангсенского.

Политическая история государства Сукотай последующего сорокалетия освещена в источниках крайне слабо. Ясно только, что Шри Индрадитья и пришедший ему на смену его старший сын Пан Мыанг продолжали борьбу с кхмерами и в то же время подчиняли себе соседние мелкие тайские и тайско-монские княжества.

Первая дошедшая до нас надпись на тайском языке принадлежит преемнику Пан Мыанга, его младшему брату Раме Камхенгу (1275—1318), и датируется 1292 г. Ко времени составления этой надписи Сукотай – уже могущественная держава, простирающаяся от верхнего Меконга до Малаккского полуострова. Содержание надписи во многом проясняет причины такого стремительного роста.

«При жизни короля Рамы Камхенга государство Сукотай процветает, – сообщает надпись. – В водах есть рыба, на полях – рис. Господа земель не повышают налогов на своих подданных, которые движутся по дорогам, ведя быков для торговли, и едут на лошадях, чтобы продать свои товары. Кто желает торговать слонами – свободно торгует. Кто желает торговать лошадьми – делает это беспрепятственно. Кто желает торговать серебром или золотом – торгует им... Когда кто-нибудь насаждает новую плантацию, король не запрещает этого...

...Если человек из народа, или знатный, или вождь заболеет и умрет, дом его предков, его слоны, его домашние, его амбары с рисом, его рабы, его насаждения ареки и насаждения бетеля, принадлежавшие ему и его предкам, переходят целиком и полностью к его детям.

...Если король видит чужой рис, он не зарится на него. Если он видит чужое богатство, он не возмущается.

Тем, кто приезжает к нему на слонах, чтобы отдать свою землю под его покровительство, он оказывает помощь и поддержку. Тем, кто приходит к нему, не имея ни слонов, ни лошадей, ни слуг, ни жен, ни серебра, ни золота, тем он дает все это и делает так, чтобы они чувствовали себя как в родной стране.

Если он захватывает пленных, он не убивает и не истязает их.

В нише у входа во дворец подвешен колокол. Если с жителем королевства случится какое-нибудь несчастье или что-то иное, что раздирает его внутренности и мучит его душу, и если он желает рассказать об этом королю, – это нетрудно, стоит лишь только позвонить в колокол, который там висит. Каждый раз как Рама Камхенг слышит этот призыв, он расспрашивает жалобщика и решает дело по справедливости».

Разумеется, сами по себе эти декларации еще не означали, что все в государстве Сукотай обстояло именно таким образом. Но главное здесь в том, что надпись Рамы Камхенга излагала политико-экономическую программу государства, противопоставлявшего себя Кхмерской империи, где все эти «свободы» отсутствовали.

Все торговые сделки, в том числе и продажа земли, в Кхмерской империи находились под строгим контролем правительства и несомненно облагались весьма тяжелыми налогами. Не исключено, что там существовала и государственная торговая монополия на целый ряд товаров. Государство, по всей видимости, контролировало и размещение сельскохозяйственных культур. Не только покупка, но и наследование земли в X—XII вв. утверждались императором. При отсутствии прямых наследников, а часто и по произволу властей наследство отходило в казну. Личная собственность даже высших чиновников не была незыблема. Как сообщала хвалебная надпись императора Сурьявармана I, «он лишал имущества и превращал в бедняков, как преступников, тех, кто нажил большие богатства, будь то через наследство или через верную службу ему самому». Наконец, громоздкий государственный аппарат со сложной системой судопроизводства делал правосудие недоступным для большинства населения.

Под флагом борьбы со всеми этими «злодеяниями» Кхмерской империи Рама Камхенг и развернул наступление на подчиненные ей земли.

Надпись 1292 г. сообщает, что на востоке он покорил земли до берегов Меконга, до самого Вьетнама; на юге – до Кионти (на р. Пинг, между Кампенгпетом и Наконсаваном), Прека (Пакнампо), Супаннапума (Супанбури), Ратбури, Петбури, Наконситамарата и до моря, которое служило южной границей его владений. К западу он покорил земли до Мыангчота (Месота), Хонгсавати (в Южной Бирме), вплоть до моря, которое и здесь было границей. К северу он завоевал земли до Мыангпле (Прэ), Мыангмана, Мыангплыа (на р. Нан) и земли на левом берегу Меконга до Мыангчава (Луангпрабанг).

Как видно из этого перечисления, подкрепляемого другими документами, кроме страны кхмеров Рама Камхенг нанес тяжелый урон также индонезийской империи Шривиджайя и бирманскому государству Паган, которые в то время также находились в кризисном состоянии.

В первой половине 90-х годов XIII в. Рама Камхенг, по-видимому, оккупировал весь Малаккский полуостров. Дальнейшее его наступление на юг было приостановлено только прибытием в 1295 г. к его двору монголо-китайского посольства с категорическим требованием прекратить войну со Шривиджайей.

На западе, воспользовавшись вторжением монголов в Северную Бирму (в 1277 г.), Рама Камхенг в начале 80-х годов XIII в. установил протекторат над Южной Бирмой, вице-королем которой стал авантюрист шанского (западнотайского) происхождения Вареру (он же Макатхо), бывший до этого придворным сукотайского короля. На востоке в державу Рамы Камхенга вошла большая часть современного Лаоса.

Основную массу новых подданных Рамы Камхенга составляли моны, в отношении которых он проводил политику, направленную на постепенное слияние их с тайским населением. На первых порах (в 80—90-х годах) он пошел даже на восстановление старого монского государства Лаво, правда в сильно урезанных границах (левобережье нижнего Менама с центром в Лопбури). Вплоть до 1299 г. Лаво посылало посольства в Китай и принимало оттуда посольства на равных правах с государством Сукотай.

Дипломатический талант Рамы Камхенга ничуть не уступал его военным и политическим способностям. Он так же хорошо ориентировался в международной обстановке, как и во внутренних делах завоевываемых земель. Между тем эта обстановка была весьма сложной. Главным ее фактором в тот период являлось окончательное объединение Китая монгольской династией и начало китайско-монгольской экспансии на юг. На протяжении последней четверти XIII в. китайско-монгольские войска с переменным успехом вторгались в Северный и Южный Вьетнам, Камбоджу, Индонезию, Бирму и Северный Таиланд.

В западной исторической литературе бытует устойчивое мнение, что монголы поощряли нападения молодых тайских государств на Кхмерскую империю и другие старые государства Юго-Восточной Азии. Однако конкретное сопоставление событий и дат свидетельствует об ином.

В 1282 г. (т. е. через год после вторжения монгольских войск в Тямпу) в Сукотай и в недавно вновь получившее независимость Лаво прибывают послы Хубилай-хана. Их требования всюду были стандартными: признание власти монгольского императора и уплата дани. Оба государства оставили эти посольства без ответа. Теперь санкции со стороны Монгольской империи становятся только вопросом времени.

В следующем, 1283 г. монголы вторгаются в Камбоджу и начинают свой второй поход против Паганского царства. Камбодже и Тямпе в конечном счете удается отразить вооруженное вторжение, но ценой такого напряжения сил, что в октябре 1285 г. обе эти страны вынуждены направить к Хубилай-хану посольства с признанием своей вассальной зависимости и данью.

Борьба в Бирме кончается в 1287 г. захватом Нагана монголами и аннексией Паганского царства. Теперь границы империи Чингизидов вплотную подошли к Сукотай.

В этот драматический момент по инициативе Рамы Камхенга в 1287 г. заключается тройственный союз молодых тайских государств – Сукотай, Чиангсена (правитель Менграй) и Пайао (правитель Нгам Мыанг), которые практически единственные в Индокитае еще не признали власть монголов.

Пайао, небольшое княжество, возникшее в конце XI в., играло в рассматриваемое время второстепенную роль. Что же касается государства князя Менграя (1259—1317), ядром которого было древнее тайское княжество Чиангсен, то оно в тот период повторяло путь развития Сукотай, энергично расширяясь за счет пришедшего в упадок монского царства Харипунчайя. Уже на второй год своего правления Менграй основывает г. Чианграй и переносит туда столицу. Затем, постепенно продвигаясь на юг, он овладевает все новыми кусками Харипунчайи. В 1269 г. захватывает г. Чиангконг, в 1273 г. основывает г. Мыангфанг. Вслед за тем, однако, его наступление на Харипунчайю приостанавливается более чем на полтора десятилетия. По времени этот перерыв совпадает с появлением монголов в Северной Бирме.

После заключения тройственного союза Менграй вновь обращается к своим планам завоевания Харипунчайи, но теперь он явно бережет свои войска и вместо прямого натиска прибегает, согласно легенде, к своеобразной военной хитрости. Он засылает в эту страну своего агента, который, войдя в доверие к царю Джибе и получив важный пост, доводит различными притеснениями народ до полного отвращения к существующей власти. Из этого беллетризированного рассказа напрашивается вывод, что, как и Рама Камхенг, Менграй умело использовал глубокое недовольство населения в переживавшем кризис деспотическом государстве.

В 1292 г. Менграй после короткой осады занял столицу Харипунчайи – Лампун. Последний монский царь бежал в крепость Лампанг, где пытался организовать сопротивление. И в том же году, возможно по приглашению побежденного, в государство Менграя вторгаются монголы.

В такой критической обстановке Рама Камхенг вновь проявляет свое незаурядное дипломатическое дарование. В том же, 1292 г., десять лет спустя после визита монгольских послов, он впервые отправляет посольство к Хубилай-хану с данью и признанием верховной власти императора. При этом он, несомненно, действует и в интересах своего союзника. В 1293 г. монгольские войска покидают Харипунчайю, а ее незадачливый последний царь получает разрешение поселиться на территории Сукотай, в Питсанулоке.

Однако монголо-тайские отношения еще не были улажены. В 1294 г. Хубилай-хан приказывает Раме Камхенгу явиться лично для объяснений. Рама Камхенг выполнил это требование, но переговоры, видимо, не дали императору полного удовлетворения. Уже в 1295 г. сукотайский посол в Китае получает от нового императора Тэмура категорический приказ прекратить войну со Шривиджайей (остатками этой империи, которую с севера теснили тайцы, а с востока – яванцы, разгромившие в 1293 г. монгольскую экспедицию). Но приказ Тэмура явно запоздал, так как к этому времени, по-видимому, весь Малаккский полуостров уже подпал под власть Сукотай.

К последнему пятилетию XIII в. положение тайских государств стабилизировалось настолько, что в 1296 г. Менграй после консультации со своими двумя союзниками основывает новую столицу – Чиангмай (Новый город). Под этим названием (реже под названием Ланна-таи – Миллион рисовых полей таи) новое северотайское государство существовало до XVIII в.

Уже в следующем году Менграй включается в борьбу, которую шаны и бирманцы вели против монгольского господства, и вторгается в княжество Чели (Чиенгрунг) на бирмано-китайской границе. В конце 1297 г. Китай направляет против Чиангмая карательную экспедицию, но уже к лету 1298 г., когда повстанцы в Бирме под предводительством своих вождей – «трех шанских братьев» – освобождают Паган и арестовывают короля, принесшего присягу Китаю, монгольские завоеватели вынуждены перейти к обороне, а затем к отступлению.

Последний набег монголов на Бирму и Чиангмай, начавшийся осенью 1300 г., окончился в апреле 1301 г. сокрушительным поражением монголов на территории Чиангмая. Два года спустя, в апреле 1303 г., китайская провинция Чиенгминь в Бирме была официально ликвидирована императором.

Одновременно исчезает угроза китайского вторжения в Сукотай. И если с 1292 по 1300 г. Рама Камхенг направил в Китай шесть посольств (в том числе дважды ездил туда сам), то с 1300 г. до его смерти в 1318 г. там побывало только одно посольство этого сукотайского короля (в 1314 г.): необходимость в напряженной дипломатической борьбе отпала.

Рама Камхенг, как видно уже из его надписи 1292 г., придавал большое значение восстановлению и развитию экономики, задавленной кхмерским налоговым прессом. Имеется известие о том, что после второго визита в Китай, в 1300 г., он вывез оттуда большую группу китайских ремесленников, которые положили начало знаменитой впоследствии саванкалокской фарфоровой промышленности. Большой интерес он проявил и к внешней торговле. Его посольства в Китай сочетались, как это было принято в то время, с активной торговлей, которую вели сами послы.

Разноплеменный состав обширной державы Рамы Камхенга обязывал правителя к особой осторожности в «национальной» политике. Хотя прямых свидетельств об этой стороне его деятельности не сохранилось, последующая история тем не менее показала, что он и здесь был весьма гибок.

Если в соседней Бирме ассимиляция монов тянулась века (и так и не завершилась) и в XIV—XVIII вв. не раз вызывала войны, то на территории Таиланда она прошла быстро и безболезненно. Тайская знать охотно вступала в брачные союзы с монской знатью, за которой были сохранены многие ключевые посты в государстве. Вытеснение монского языка тайским (хотя последний и заимствовал, слегка модифицировав, монский алфавит), судя по надписям, в основном было завершено уже в XIV в. (Нынешние моны, живущие в Таиланде и говорящие на монском языке, – потомки эмигрантов, бежавших сюда из Бирмы в XVI—XVII вв., после неудачной борьбы за независимость.)

Такое резкое различие в исторических судьбах западных и восточных монов, возможно, связано с экономическими различиями средневековых Бирмы и Таиланда.

В Северной и Центральной Бирме сельское хозяйство было не только главным, но и почти единственным занятием жившего здесь чисто бирманского населения. Приморская Южная Бирма (монский район) экономически была больше связана с торговыми государствами Южных морей. Для бирманских феодалов-землевладельцев она служила главным образом объектом грабежа.

А между Северным и Южным Таиландом не было такого экономического антагонизма. Здесь, по крайней мере с XIII в., если не раньше, происходило энергичное передвижение тайцев к югу, постоянное перемешивание населения, поощрявшееся правительством, которое было заинтересовано в росте населения на южных границах ради дальнейшей экспансии на юг. Дискриминация монов, занимавших ведущее место во внешней торговле и ремесле, никак не входила в планы Рамы Камхенга.

Политическая организация государства Рамы Камхенга также способствовала слиянию тайской и монской знати в единый правящий класс. Непосредственную власть король Сукотай осуществлял только в своем сравнительно небольшом домене (земли вокруг столицы). Согласно древней восточноазиатской традиции столицу («космический центр» державы) окружали четыре удельных княжества, соответствующих четырем сторонам света – Саванкалок (на севере), Питсанулок (на востоке), Пичит (на юге), Кампенгпет (на западе). В этих княжествах правили сыновья короля. Остальную часть державы Сукотай составляли вассальные княжества (Прэ, Пан, Луангпрабанг, Вьентьян, Наконпатом, Наконситамарат), где власть принадлежала тайским, монским или малайским правителям, пользовавшимся большой самостоятельностью. Их вассальные обязанности зачастую сводились только к посылке символической дани и оказанию военной помощи королю, когда она требовалась. К этому прибавлялось, однако, важное «негативное» обязательство – не вести междоусобных войн и не препятствовать движению торговцев по всей территории державы.

Так как сама держава Сукотай (как и Ланнатаи) родилась в войнах, ведущую роль в ней играла военная аристократия. Об этом свидетельствует сукотайская феодальная терминология. Ниже куна (князя) стояли мын (десятитысячник, темник) и пан (тысячник).

Самоназвание народности таи (свободные), аналогичное самоназванию западноевропейской варварской народности – франков, указывало на то, что коренные тайцы в отличие от древнего населения долины Менама не знали никаких форм личной зависимости. Тайский крестьянин платил налог кровью, сражаясь под предводительством своих военных вождей. Что же касается местного населения, то его положение зависело от степени сопротивления тайцам. Выступавшие против завоевателей обязаны были нести повинности в их пользу и не имели равных с ними гражданских прав. В то же время часть ранее закрепощенных мон-кхмерскими феодалами коренных жителей получила за поддержку завоевателей статус свободных (таи), что и обеспечило столь быстрое слияние тайцев и местного населения.