Текст книги "История Таиланда (краткий очерк)"

Автор книги: Эдуард Берзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Беспокойство Сиама было связано и с тем, что на территории Северного Вьетнама и Лаоса в это время действовали остатки тайпинских армий («красные флаги», «черные флаги»), перешедшие сюда после поражения крестьянской войны в Китае и враждовавшие не только с французскими колонизаторами, но и с лаосско-сиамскими феодальными властями.

Еще в 1872 г. король Луангпрабанга Оун Кам обратился к сиамскому правительству за помощью против тайпинов, с которыми он не мог справиться. Сиамским войскам тогда удалось немного потеснить отряды «красных флагов».

В 1883 г. лаосские и сиамские войска совершили поход против центральной базы тайпинов в княжестве Чаннинь (на территории нынешнего Северного Вьетнама), но были разбиты. В 1885 г сиамские войска двинулись на восток уже в большем количестве и оккупировали всю территорию от Луангпрабанга до Черной реки, где располагались мелкие тайские княжества, в прошлом то независимые, то подчиненные Вьетнаму. Осада главной тайпинской крепости Тунгчиенгкам (в Чаннине) и на этот раз оказалась безуспешной.

Активность сиамцев показалась Франции подходящим предлогом для вмешательства в лаосские дела. 7 мая 1886 г. по требованию французского правительства было заключено соглашение об учреждении французского консульства в Луангпрабанге.

На должность консула в конце 1886 г. прибыл опытный разведчик Огюст Пави. Чтобы избежать провокаций с его стороны, сиамский командующий Чомын Вайворанат поспешил закончить операции в Лаосе и в феврале 1887 г., передав Пави карту с вновь установленными границами Луангпрабанга, вскоре покинул Лаос, выведя оттуда основные силы сиамцев.

Тогда вновь активизировались тайпины, к которым примкнула часть местного населения. В июне 1887 г. «черные флаги» в союзе с Кам Синем, владетелем одного из тайских княжеств на Черной реке, захватили столицу Луангпрабанга. Пави воспользовался сложившейся ситуацией, чтобы пустить в ход французские войска. Плохо вооруженные тайпины не могли долго сопротивляться колониальной армии. В марте 1888 г. Пави официально объявил Вайворанату о том, что Франция аннексирует тайские княжества на Черной реке. В октябре 1888 г. французский консул принял капитуляцию «черных флагов». Таким образом, тайпинское движение в Лаосе и северо-западных районах Вьетнама было подавлено.

Теперь на левобережье Меконга осталось только два антагониста – Сиам и Франция. В результате работы сиамо-французской пограничной комиссии в 1890 г. все левобережье, кроме тайских княжеств на Черной реке, было признано сиамской территорией. Но едва было подписано это соглашение, как во Франции раздались голоса, что естественной границей французских владений в Индокитае должен быть Меконг и всякие уступки в этом вопросе недопустимы. В том же, 1890 г. Англия, двигаясь из Бирмы на восток, аннексировала шанское княжество Кенгтунг (Ченгтун), часть которого была расположена на левом берегу Меконга. Это вызвало большое беспокойство во Франции и усилило позиции сторонников «бега к Меконгу».

16 февраля 1892 г. французский посол в Лондоне Уэддингтон обратился к министру иностранных дел Англии лорду Солсбери с предложением разделить сферы влияния в Индокитае по Меконгу. Одновременно французским послом в Сиаме был назначен Огюст Пави. События вступили в решающую фазу. Все посвященные понимали, что борьба за малонаселенный и неплодородный Лаос будет лишь первым этапом. На карту была поставлена независимость Сиама, последнего суверенного государства Юго-Восточной Азии.

Англия, к тому времени уже захватившая ведущие позиции в сиамской экономике, не была непосредственно заинтересована в аннексии Сиама. Ее более устраивало сохранение Сиама как буфера между своими и французскими владениями. Но идти на войну с Францией только ради достижения этой цели английскому правительству тоже не хотелось. Этим объясняется двойственная позиция Англии в последующих событиях. Англия советовала сиамскому королю, а им с 1868 г. был сын Рамы IV – Рама V Чулалонгкорн, не поддаваться давлению Франции, но не оказывала ему никакой реальной помощи.

Франция между тем искала только предлога, хотя бы самого ничтожного, чтобы спровоцировать Сиам на войну, в результате которой можно было бы аннексировать не только левобережье Меконга, но и все Сиамское королевство. Таким предлогом, за неимением лучшего, послужили два «инцидента»: высылка сиамскими властями двух французских чиновников из Удона (совр. Удонтани) (надо полагать, за шпионаж) и «гибель» французского чиновника Масси в Лаосе (он умер от болезни). Несмотря на ничтожность этих событий, они вызвали целую бурю во французском парламенте. В феврале 1893 г. генерал-губернатор Французского Индокитая де Ланесан получил инструкцию от своего правительства предпринять энергичные меры на сиамской границе, если немедленно не будет «возмещен ущерб».

Не прошло и месяца, как Пави разъяснил сиамскому правительству, что́ следует понимать под этим «возмещением ущерба». Он потребовал немедленной эвакуации всей территории к востоку от Меконга, мотивируя свое требование тем, что она является собственностью Вьетнама (читай в тех условиях: Франции). Сиамское правительство предложило передать решение вопроса на международный арбитраж. Но Пави даже не стал обсуждать это предложение.

В апреле 1893 г. французские войска тремя колоннами вторглись на территорию Лаоса. Одна колонна, под командованием капитана Торё, захватила г. Стунгтрепг (Стынгтраенг) на Меконге и о-в Кхонг на этой реке. Другая колонна начала наступление на Мыонгпин, третья двинулась в район Каммона.

Военные действия начались, но война объявлена не была. Это давало французской дипломатии возможность любую попытку сопротивления сиамских властей объявлять вооруженной агрессией и сурово требовать возмездия. Когда один из сиамских отрядов контратаковал французов на о-ве Кхонг и захватил в плен капитана Торё, французское правительство потребовало его немедленного освобождения и строгого наказания «виновных». Никакие апелляции Сиама к здравому смыслу не были приняты во внимание. Характерно, что министр иностранных дел Англии лорд Розбери поддержал в этом вопросе Францию.

Торё был освобожден, но французы, говоря современным языком, продолжали эскалацию войны. В конце мая в Сиамском заливе появились четыре французские канонерки. 13 июня 1893 г. в новой стычке на территории Лаоса были убиты французский сержант Гросгюрен и несколько солдат французской колониальной армии. Это «чудовищное преступление» сиамцев послужило поводом для еще большего взрыва истерии в колониалистских кругах Франции и нового грозного «протеста» французского правительства.

Сиамскому правительству стало ясно, что большая война стоит уже у самого порога страны и что Сиам может рассчитывать только на себя. В ответ на обращение за помощью к правительству Англии (24 апреля 1893 г.) и США (17 мая 1893 г.) последовали лишь вежливые соболезнования. Король отдал приказ принять меры к заграждению устья Менама (здесь были затоплены баржи, а в дно забиты бревна). Было мобилизовано в армию 10 тыс. человек. Спешно начались работы по укреплению крепости Пакнам, защищавшей вход с моря. На банкете в Пакнаме, куда Рама V Чулалонгкорн прибыл для осмотра укреплений, он обратился к чиновникам и офицерам со словами: «Я хочу сообщить всем вам, что если произойдет что-либо, я не испытаю ни малейшего страха и не покорюсь обстоятельствам. Я прошу вас верить и полагаться на то, что мы поддержим друг друга и будем защищать нашу страну».

23 июня французское правительство отдало приказ своему дальневосточному флоту сосредоточиться в Сайгоне и быть готовым выступить на Бангкок. В самом Бангкоке еще с марта 1893 г. уже стояла на якоре канонерка «Лютен».

8 июля в Сиамском заливе появились две новые французские канонерки – «Энконстан» и «Комет», которым было поручено особое задание. После того как сиамцы отклонили требование пропустить эти канонерки в Бангкок, вечером 13 июля «Энконстан» и «Комет» вошли в устье Менама и вступили в перестрелку с береговой батареей в Пакнаме. Возможно, из-за надвинувшейся темноты стрельба сиамцев была не слишком прицельной, и французские корабли прорвались в Бангкок, потеряв убитыми всего двух матросов.

Положение в Бангкоке в эту ночь было крайне напряженным. К королевскому дворцу срочно стягивались войска. Но было уже ясно, что даже уничтожение трех канонерок не решит проблемы. Вслед за ними в течение нескольких дней мог прибыть весь французский дальневосточный флот. Оставался только один выход – капитуляция.

Скрепя сердце, министр иностранных дел Сиама принц Девавонг явился к французскому капитану и поздравил его с блестящим проявлением воинского мастерства во время прорыва по реке. Это было все, что сиамские дипломаты в этот момент могли противопоставить «дипломатии канонерок». Французское же правительство, действуя по уже известной схеме, немедленно заявило «самый энергичный протест» против «преступного» сопротивления сиамских артиллеристов и потребовало удовлетворения.

Претензии Франции были сформулированы в ультиматуме, врученном сиамскому представителю 20 июля 1893 г. Согласно ему Сиам должен был 1) признать права Франции на левобережье Меконга и острова на нем; 2) эвакуировать в течение месяца все войска с этой территории; 3) «дать удовлетворение» за «различные акты агрессии против французских кораблей и матросов на р. Менам и против французских подданных в Сиаме»; 4) выплатить денежное вознаграждение семьям убитых и наказать виновных; 5) выплатить компенсацию в 2 млн. франков за «различный ущерб, причиненный французским подданным»; 6) депонировать в банке 3 млн. франков для обеспечения упомянутых выплат или же передать Франции право сбора налогов в провинциях Сиемреап и Баттамбанг.

Сиамское правительство приняло все пункты ультиматума, кроме первого. Пави предупредил, что в таком случае он покинет Бангкок, и высказался по поводу вытекающих из этого последствий. Тут заволновалась Англия. Но когда французское правительство заверило лорда Розбери, что не собирается аннексировать весь Сиам и согласно на сохранение его как буферного государства, британский министр успокоился и рекомендовал Чулалонгкорну принять ультиматум.

Правительство Сиама все же пыталось отспорить еще хоть что-нибудь. 22 июля Чулалонгкорн согласился на территориальные уступки при условии сохранения чисто формального сюзеренитета Сиама над Луангпрабангом. Тогда 24 июля Пави выехал из Бангкока. Началась морская блокада Сиама. Английский посол в этой ситуации по инструкции своего правительства решительно потребовал принятия ультиматума. После этого у Чулалонгкорна не оставалось выбора.

28 июля Сиам согласился удовлетворить все требования Франции. Но в ответ на это она 30 июля предъявила дополнительный ультиматум из следующих пунктов: 1) сиамская провинция Чантабури будет оккупирована французскими войсками до тех пор, пока Сиам не выведет свои войска с левобережья Меконга; 2) Сиаму запрещается держать свои войска в 25-километровой полосе вдоль Меконга; 3) сиамские военные суда выводятся с оз. Тонлесап (Сап); 4) в городах Корат и Нан (в восточной части Сиама) открываются французские консульства.

Этот ультиматум Сиам также принял. 3 августа 1895 г. блокада была снята, а 5 августа торжествующий Пави вернулся в Бангкок и снова поднял флаг над зданием французского посольства.

В том же месяце французы оккупировали коренную сиамскую провинцию – Чантабури и, несмотря на то что сиамцы скрупулезно выполнили все условия обоих ультиматумов, не освобождали ее 11 лет.

3 октября 1893 г. между Францией и Сиамом был подписан формальный договор, закрепивший все уступки, вырванные Францией. По этому договору полностью демилитаризованная зона охватывала не только 25-километровую полосу к западу от Меконга, но и провинции Баттамбанг и Сиемреап. Таким образом, сиамцы обязаны были держать всю свою восточную границу открытой, что не предвещало их стране в будущем ничего доброго. Действительно, наиболее ретивые колониалисты во Франции уже были недовольны договором и считали, что наступление на Сиам надо продолжать.

В следующем, 1894 г. между Англией и Францией разгорелся спор из-за последнего неподеленного кусочка индокитайской территории к северу от Сиама. По соглашению, заключенному в конце 1893 г., здесь, в верховьях Меконга, между владениями двух колониальных держав, должна была быть создана 80-километровая буферная зона, для определения которой создавалась англо-французская пограничная комиссия. В этой зоне было расположено небольшое княжество Кенгченг. В его столице – Мыонгсинге на конец декабря 1894 г. была намечена встреча английского (Джордж Скотт) и французского (Огюст Пави) представителей для окончательного решения пограничных вопросов.

Оказавшийся между двумя огнями правитель Кенгченга князь Мыосе не знал, что ему делать в сложившейся ситуации, и ничуть не верил, что ему оставят хоть какую-нибудь самостоятельность. По-видимому, Пави внушал ему больший страх, потому что, не дожидаясь приезда комиссии, он поднял над своей резиденцией французский флаг. Но первыми в Мыонгсинг прибыли англичане. Мыосе пришлось бежать, а Скотт распорядился сорвать французский флаг. Когда 1 января 1895 г. в Мыонгсинг прибыл запоздавший Пави, он увидел, что над городом развевается английское знамя. О полюбовном соглашении больше не могло быть и речи. Внешне незначительный инцидент получил огромный резонанс в обеих колониальных державах. Фактически Англия и Франция в течение нескольких месяцев находились на грани войны. Разумеется, дело было не в клочке горной территории. Решался вопрос, кто и в какой форме будет господствовать в Сиаме.

Только в июне 1895 г. напряженность несколько спала, так как в Лондоне начались переговоры по сиамскому вопросу.

После полугодового торга 15 января 1896 г. была подписана англо-французская конвенция, решавшая судьбу Сиама и сопредельных территорий. Граница между английскими и французскими владениями на севере проводилась точно по Меконгу. Все еще не захваченные территории к западу от долины Менама входили в сферу влияния Англии, а к востоку от долины – в сферу влияния Франции. Независимость долины Менама гарантировалась обоими государствами, которые обязывались не добиваться там для себя особых прав.

Итак, состоялся компромисс. О разделе Сиама колониальным державам не удалось договориться, и сиамская дипломатия поспешила использовать это обстоятельство, не дожидаясь, пока Англия и Франция придут к полному взаимопониманию.

Чтобы укрепить международное положение Сиама, король Чулалонгкорн летом 1897 г. отправился в поездку по Европе для встречи с правительствами Англии, Франции, Германии, России и других стран. Одной из первых столиц, которые он посетил в этой поездке, был Петербург. На Россию, не имевшую непосредственных колониальных интересов в Юго-Восточной Азии, сиамское правительство возлагало большие надежды и давно пыталось установить с ней тесные контакты. Чулалонгкорн встретил в Петербурге благожелательный прием. Была достигнута договоренность об обмене посольствами[9]. Российский посол в Париже получил от министра иностранных дел указание поддерживать Сиам в его переговорах с Францией.

Заручившись поддержкой России, Чулалонгкорн 30 августа 1897 г. прибыл из Петербурга в Париж. Начались затяжные переговоры об урегулировании отношений, которые в 1898 г. были перенесены из Парижа в Бангкок. Прибывший сюда весной 1898 г. первый российский посланник А. Е. Оларовский также принял участие в этих переговорах и старался по возможности ослабить давление Франции на Сиам. Так, весной 1899 г. по инициативе А. Е. Оларовского был организован визит в Бангкок генерал-губернатора Французского Индокитая Поля Думера. Во время этого визита была достигнута предварительная договоренность о возвращении Сиаму провинции Чантабури и ремилитаризации 25-километровой зоны в обмен за уступку Франции районов Луангпрабанга, лежавших на правом берегу Меконга.

Но формальное соглашение по указанным вопросам последовало еще не скоро. Франко-сиамский договор, подписанный в 1902 г., не был ратифицирован французским правительством, как недостаточно выгодный.

Только в феврале 1904 г. был, наконец, заключен договор, по которому в обмен на эвакуацию Чантабури Сиам уступал Франции правобережные районы Луангпрабанга, провинции Мелоупрей, Топлерепу, Бассак, округа Крат и Дансай. Кроме того, Сиам обязывался содержать в своих северо-восточных областях вооруженные силы только из сиамцев и под командой сиамцев. Строительство портов, каналов, железных дорог в этих провинциях дозволялось вести только сиамским подданным и на сиамские капиталы. Предусматривалось сотрудничество Франции и Сиама в постройке железной дороги Пномпень—Баттамбанг.

Два месяца спустя, 8 апреля 1904 г., между Францией и Англией был подписан знаменитый договор, получивший название Антанты. Бывшие соперники стали союзниками и договорились о разделе сфер влияния во веем мире. В Сиаме граница между сферами влияния была проведена прямо посередине страны—по Менаму. В переводе с дипломатического языка на обыкновенный это означало, что Англия и Франция могут присвоить себе по половине Сиама.

Но Сиам и теперь сумел сохранить государственную независимость. Здесь на помощь сиамской дипломатии вновь пришли межимпериалистические противоречия. К тому времени в Сиаме уже захватила прочные позиции третья колониальная держава – Германия (например, если в 1892 г. английские суда составляли 87% судов, плававших в Сиам, а германские – 2%, то в 1900 г. доля английских судов упала до 38%, а германских поднялась до 51%). Этот новый соперник мешал полюбовному разделу. К тому же после марокканского кризиса летом 1905 г. стало очевидно, что мировая война не за горами, и ни Франция, ни Англия не считали своевременным пускаться в этой обстановке на новые колониальные авантюры в Индокитае.

Территориальное наступление на Сиам еще не закончилось, но вопрос о захвате коренных сиамских земель был снят. Более того, в последовавших договорах уступки, хотя и не равноценные, носили двусторонний характер.

23 марта 1907 г. был подписан франко-сиамский договор, по которому к Франции переходили древние камбоджийские провинции Баттамбанг и Сиемреап. В обмен на это Сиаму возвращались округа Дансай и Крат, где жило коренное тайское население. Франция отказывалась от права экстерриториальности в Сиаме для своих азиатских подданных, составлявших основную массу французских подданных в этой стране.

В 1909 г. был заключен договор между Сиамом и Англией. По нему Сиам уступал Англии свои вассальные малайские султанаты Келантан, Тренгану, Перлис и Кедах (с общим населением 270 тыс. человек). В обмен на это Англия отказалась от права экстерриториальности и предоставила Сиаму заем для строительства железной дороги на Малаккском полуострове.

Таким образом, в ходе более чем полувековой борьбы, искусно используя противоречия колониальных держав, Сиаму удалось не только сохранить независимость и целостность своей коренной национальной территории, но и частично восстановить свой суверенитет, серьезно ущемленный договорами середины XIX в.

Разразившаяся в 1914 г. первая мировая война дала новые шансы сиамской дипломатии. В начале войны Сиам заявил о своем нейтралитете и предоставил убежище германскому торговому флоту, находившемуся в Южных морях, а в июле 1917 г., когда стало ясно, на чью сторону клонится победа, объявил Германии войну. Это обеспечило Сиаму участие в Версальской конференции, а впоследствии место в Лиге наций.

4. Реформы Чулалонгкорна и их воздействие на экономику страны

Заключение неравноправных договоров, серьезно подорвавшее хозяйственную систему феодального Сиама, поставило сиамский правящий класс перед необходимостью коренных реформ. Чтобы укрепить экономику, а следовательно и обороноспособность страны, имелся один путь – увеличение доходов государства за счет усиленного вывоза на мировой рынок сельскохозяйственных продуктов, в первую очередь – риса. А чтобы резко поднять вывоз риса, надо было дать непосредственным производителям – крестьянам – стимул для расширения его производства. Назрела настоятельная необходимость замены подневольного труда феодально-зависимых работников более эффективным свободным трудом, т. е. крестьянской реформы. Осуществление этой реформы открыло бы возможности для развития Сиама по капиталистическому пути, что для того времени было безусловно прогрессивным фактором.

Решающую роль в постепенном переводе Сиама на капиталистический путь развития сыграла деятельность короля Рамы V Чулалонгкорна, опиравшегося на поддержку наиболее дальновидной части правящего класса.

Антифеодальные реформы стали подготавливаться еще при Монгкуте.

К началу его правления, по свидетельству епископа Паллегуа, от ¹/₄ до ¹/₃ населения Сиама являлись рабами, т. е. находились в личной зависимости от феодалов. Наиболее крупная группа этого несвободного населения относилась к категории долговых рабов, т. е. лиц, продавших себя (или проданных главой патриархальной семьи) феодалам за определенную сумму. Обычно эта продажа рассматривалась как форма заклада, процентами за который служила работа долгового раба. Долговой раб, сколько бы он ни работал на хозяина, мог выкупиться только за такую же сумму, за которую он был продан. Средняя цена раба в середине XIX в. колебалась от 80 до 120 бат для мужчин и от 60 до 100 бат для женщин. Помимо работы на хозяина, долговые рабы обязаны были ежегодно платить и государственный налог в 2—4 бата. При слаборазвитом денежном обращении крестьянину достать деньги всегда было очень трудно. Займы у ростовщиков, бравших огромные проценты, вели лишь к дальнейшему закабалению. Поэтому реальная возможность освободиться в течение жизни существовала только для очень небольшой части долговых рабов.

Дети рабов наследовали их статус, а их выкупная цена, установленная еще законом 1592 г. и остававшаяся без изменений до 1874 г., варьировалась в зависимости от пола и возраста, постепенно повышаясь и достигая максимума у мужчин 26—40 лет (56 бат) и у женщин 21—30 лет (48 бат), а затем вновь постепенно понижаясь. Закон предусматривал даже такую ситуацию, как освобождение раба в столетнем возрасте. За столетнего старика надо было внести выкуп в 4 бата (примерно полтонны риса на внутреннем рынке), за столетнюю старуху – 3 бата.

Хотя выкупные цены потомственных рабов были ниже, чем рабов в первом поколении, общее число рабов (по экономическому содержанию их эксплуатации, как правило, феодально-зависимых работников) в середине XIX в. не показывало тенденции к уменьшению, а, скорее наоборот, возрастало.

Крепостная, по сути дела, зависимость почти трети сиамского крестьянства в соединении с крайне непроизводительной трехмесячной государственной барщиной для остального, формально свободного, крестьянства сковывала огромные резервы рабочей силы. Эти резервы можно было высвободить, только создав условия, при которых крестьянин был бы материально заинтересован в расширении производства, и уничтожив или сведя до минимума огромную группу непроизводящего зависимого населения, занятого в сфере личного обслуживания феодалов (дворня, гребцы, личные дружины и т. п.).

В то же время правительство не могло встать на путь резкого конфликта с феодалами-крепостниками, и не только по соображениям классовой солидарности, но и потому, что после заключения неравноправных договоров оно стало зависеть от этих феодалов больше чем когда бы то ни было. Потеря таможенной независимости опустошила государственную казну. (Как уже говорилось выше, единая импортная пошлина равнялась 3%, а на экспортные товары были установлены раз и навсегда фиксированные пошлины в батах. По мере роста цен и обесценивания бата доля пошлин, взимаемых с экспортных товаров, неуклонно падала. Так, пошлина на экспорт риса – 4 бата за койян*, или около 1200 кг, – составляла в 1855 г. 13,3% экспортной цены, уже в 60-х годах она упала до 8%, а к 1890 г. составляла около 6% экспортной цены.) Чтобы пополнить казну, пришлось в 1855 г. заменить во всем Центральном и Южном Сиаме натуральный поземельный налог денежным (с поправкой, внесенной в 1856 г., взималось 0,25 бата с 1 рая, т. е. 0,16 га, суходольной земли и 0,375 бата с 1 рая поливной). Пока не развилось денежное обращение и пока рост цен на мировом рынке не начал оказывать влияния в конечном счете и на крестьянское хозяйство, а это произошло не скоро, крестьянам добывать деньги было очень трудно, а выбивать деньги из них или платить за них (разумеется, вернув потом свое сторицей) могли только все те же феодалы. Лишить феодалов прав на крестьян означало и освободить их от обязанности доставлять в казну налоги, собранные с этих крестьян (феодал за недоимку отвечал своим имуществом).

Поэтому первые шаги по ликвидации крепостной зависимости были очень робкими. В 1865 г. король Монгкут запретил продавать в рабство детей старше 15 лет без их согласия. 21 марта 1868 г. этот закон был дополнен другим, по которому мужья не могли продавать своих жен без их согласия.

Для поощрения роста свободных крестьянских хозяйств в 1857 г. власти издали закон, по которому вспаханная целина на год освобождалась от налогообложения. В 1868 г. был принят направленный против ростовщичества закон о максимальной процентной ставке. Впрочем, сразу же обнаружилось много способов его обходить.

Чтобы уменьшить непроизводительные расходы, Монгкут сократил затраты на церковь. При нем число монахов в Бангкоке упало с 10 тыс. до 5 тыс.

После смерти Монгкута (октябрь 1868 г.) наступила четырехлетняя пауза регентства, пока Чулалонгкорн не достиг совершеннолетия и не начал лично управлять государством.

В первый же год реального правления нового монарха был принят ряд важных законодательных мер, в частности увеличен до трех лет срок невзимания налога на поднятой целине.

12 июля 1874 г. была создана комиссия из 12 высших чиновников для выработки указа об освобождении детей долговых рабов. 21 июля Чулалонгкорн в речи на заседании этой комиссии изложил свою программу, предусматривавшую «постепенность в облегчении бремени народа». Поскольку нет никакой возможности быстро освободить рабов, заявил король, надо встать на путь постепенного уменьшения их стоимости.

8 октября 1874 г. был опубликован первый указ, подготовленный комиссией. Согласно ему все дети долговых рабов, родившиеся после 1 октября 1868 г., автоматически становились свободными при достижении 21 года. До этого возраста их разрешалось выкупать по новому, гораздо более низкому, чем раньше, тарифу, к тому же постепенно уменьшающемуся: от 32 бат для мальчиков и 28 бат для девочек в возрасте 8 лет до 4 бат для юношей и 3 бат для девушек в возрасте 18—20 лет. Такие расценки обосновывались тем, что рабы с восьмилетнего возраста личным трудом постепенно возмещают хозяину свою стоимость. Далее в указе говорилось, что все лица, родившиеся после 1 октября 1868 г., по достижении 21 года уже не могут быть проданы в рабство.

Этот указ, не распространявшийся на вассальные княжества севера страны, был, конечно, половинчатым. Он, по сути дела, предусматривал освобождение за выкуп (хотя и довольно умеренный) только одной группы крепостного крестьянства. Его основные достоинства должны были начать проявляться только с 1889 г., когда впервые в истории Сиама должна была возникнуть группа людей старше 21 года, ни при каких условиях не подлежащих продаже в рабство. Что же касается детей и молодежи, которые не достигнут к этому времени 21 года, а также лиц среднего поколения (родившихся до 1868 г.), то они по смыслу указа и после 1889 г. вновь могли попасть в крепостную зависимость.

Но крестьянская реформа на этом не кончилась. После 1874 г. был принят ряд новых законодательных мер. Был опубликован указ, в котором провозглашалась необходимость уничтожения долгового рабства в целом. В соответствии с этим указом все долговые рабы в основных районах Сиама (кроме вассальных княжеств) по достижении 60 лет становились свободными. Кроме того, если раньше сумма долга оставалась неизменной в течение всей жизни раба, теперь хозяевам предписывалось ежемесячно сокращать сумму долга на 4 бата (для сравнения отметим, что заработная плата батрака составляла 8—10 бат в месяц).

Правительство стало также за свой счет выкупать некоторых рабов, призывая в то же время богатую часть общества жертвовать средства для этой цели. В 1884 г. система ежемесячного уменьшения долга была распространена на северные районы Сиама.

Все эти меры наряду с неизменно возраставшей ценой на экспортный рис постепенно улучшали положение крестьянского хозяйства в Центральном Сиаме, что и послужило основой для большого экономического подъема в этом районе в конце 80-х – начале 90-х годов XIX в.

С середины 80-х годов все быстрее и быстрее растет объем посевных площадей и соответственно увеличивается экспорт риса. Если с середины 70-х до середины 80-х годов XIX в. вывоз риса держался примерно на одном уровне (около 225 тыс. т), то в 1887 г. он подскакивает сразу почти вдвое (402 тыс. т). В 1890 г. общий объем собранного риса достигает 1200 тыс. т, а экспорт равняется 480 тыс. т, в 1893 г. экспорт достигает рекордного количества в 776 тыс. т, в 1895 г. падает до 465 тыс. т и в следующем пятилетии устанавливается на средней цифре 500 тыс. т в год. Экспорт тика за 1886—1895 гг. вырастает в 4 раза (с 15,2 тыс. до 61,3 тыс. т).

Вместе с тем сколько-нибудь заметного прироста населения (во всяком случае взрослого) в это десятилетие по сравнению с серединой XIX в. не наблюдалось. Быстрый прирост населения в стране начинается лишь в конце XIX в. Изменений в сельскохозяйственной технике также не произошло. Потребление продуктов питания если и упало, то незначительно.

Следовательно, столь ощутимый прирост товарной массы образовался за счет интенсификации труда крестьян (в первую очередь – Центрального Сиама, откуда шло 95% экспортного риса). Здесь проявился определенный нажим со стороны правящего класса, но главным было то, что у крестьян возник стимул к расширению производства. Последнее же создавало довольно значительные накопления в экономике Сиама.

Баланс между экспортом и импортом в 1885—1895 гг. неизменно сводился в пользу Сиама. В 1885 г. экспорт превышал импорт на 435 тыс. ф. ст., в рекордном 1893 году – на 2216 тыс. ф. ст. В 1888 г. в Сиам было ввезено на 838 тыс. ф. ст. валюты, золота, серебра и драгоценностей, в 1889 г. – на 277 тыс. ф. ст., в 1890 г. – на 1027,4 тыс. ф. ст. Часть этих денежных средств, конечно, оседала в сиамских отделениях иностранных банков и торговых фирм и потом возвращалась обратно в Европу. Но в целом в сиамскую экономику в эти годы стали поступать крупные капиталовложения, благодаря чему со второй половины 80-х годов в сиамской промышленности вновь появляются ростки местного капитализма, но уже на более высокой технической основе, чем в середине XIX в.