Текст книги "История Таиланда (краткий очерк)"

Автор книги: Эдуард Берзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Под председательством принца Нарадипа (сиамские феодалы, уже имевшие опыт в торговле, едва ли не первыми рискнули вложить свои средства в современную промышленность) в 1887 г. в Бангкоке организуется Компания по строительству трамвая.

В 1890 г. в столице действовало 25 крупных рисорушек с современным оборудованием, 20 из них принадлежали местным жителям – китайцам. На некоторых рисорушках было занято до 400 рабочих. В 1894 г. вступила в строй первая местная крупная лесопилка.

Процесс первоначального накопления, обеспечивавшего появление первых ростков капитализма, сопровождался обострением классовой борьбы.

Экономическая политика Чулалонгкорна несколько облегчила положение крестьян Центра, дававших практически весь экспортный рис. Но чтобы компенсировать убытки казны, сиамское правительство в те же, 80-е годы усиливает налоговый нажим на крестьян Севера и Северо-Востока, которые не работали на экспорт. В 1882 г. денежный земельный налог был распространен на Север. Здесь, в условиях господствующего натурального хозяйства, он оказался исключительно тягостным. Это сразу же обострило классовую борьбу. В 1889 г., после того как в северных районах был введен дополнительный налог на арековую и кокосовую пальмы, к тому же переданный для сбора грабителю-скупщику, в княжестве Чиангмай вспыхнуло крупное крестьянское восстание под предводительством Пайя Папа.

Повстанцы едва не захватили столицу княжества. Правительству в конечном счете удалось рассеять их и захватить Пайя Папа и семерых его командиров. Но даже после казни вождя восстание не было окончательно подавлено. Некоторые отряды ушли из Чиангмая в шанские княжества на территории Бирмы, откуда в 1890 г. возвратились и совершили глубокий рейд до г. Мыангфанг. Здесь они были перехвачены и разгромлены регулярными сиамскими войсками; часть повстанцев ушла в горы.

Новые восстания на экономически отсталых окраинах, вызванные непосильным налоговым гнетом, вспыхнули в 1902 г. почти одновременно на Юге (среди малайских крестьян полуострова), на Севере (в княжестве Прэ) и на Северо-Востоке (в пров. Убон).

Особенно широкий размах приняло восстание в Убоне, организованное крестьянской религиозной сектой «Чаотаммикорат» во главе с Пибуном.

Еще весной 1901 г. секта обратилась к крестьянам с таким воззванием: «В будущем году, к середине шестого месяца, на страну падет несчастье. Деньги превратятся в камни, а куски гранита – в деньги. Свиньи превратятся в гигантов, которые пожрут мир. Счастливый король придет как властелин мира... Кто хочет стать богатым, пусть набирает гранитной гальки и ждет прихода счастливого короля».

В этих фантастических образах нашла на редкость выпуклое выражение вера окраинного сиамского крестьянства в демоническую силу денег, внезапно ставших предметом жизненной необходимости в патриархальном обществе, которое недавно почти не слыхало о них. Правительству нужны деньги, и оно не смотрит на то, что малоплодородный Северо-Восток год за годом страдает от неурожаев. Нет денег – и конфискуется все имущество крестьянина, и даже деревенского старосты, который обязан гарантировать поступление налогов. Деньги стали важнее всего на свете, а откуда их взять? Вот если бы денег было столько, сколько каменной гальки, – тогда бы хватило каждому.

Но так как фантастические мечты сбыться не могут, крестьяне прибегают к последнему аргументу угнетенных – берутся за оружие. В феврале 1902 г. Пибун и его секта поднимают знамя вооруженного восстания. Чиновники, собирающие налоги, в панике бегут из деревень. Быстро растет крестьянская армия. В округе Кеммарат она одерживает первую победу над правительственными войсками. Теперь повстанцам открыт путь на столицу провинции – Убон. Под Убоном они рассеивают выступившие им навстречу отряды губернатора. Но взять штурмом окруженный стенами с крепостной артиллерией город крестьянской армии не под силу. Когда из Бангкока к Убону подходят регулярные войска во главе с главнокомандующим сиамской армии принцем Након Чайси, военная удача покидает Пибуна. Еще несколько месяцев отчаянных сражений – и остатки повстанческой армии переправляются в Лаос, обходя французские пограничные посты, которым колониальные власти, поддерживающие сиамскую монархию, приказали не пропускать бунтовщиков на левый берег Меконга. А сзади, на правом берегу реки, – безудержный террор победителей.

Такой, очень непростой была крестьянская политика правительства Чулалонгкорна, и эта двойственность отражалась и на экономике.

Первые результаты реформ Чулалонгкорна привели к тому, что производство риса во второй половине 80-х – начале 90-х годов резко возросло. Это достижение, полученное главным образом за счет интенсификации крестьянского труда, дало крупный экономический эффект, о чем говорилось выше. Но далее, на протяжении всех 90-х годов, посевные площади практически не росли, средняя цифра урожая и экспорта не менялась. Это означало, что крестьянское хозяйство достигло максимума своих возможностей в условиях сохранившихся стеснений феодального режима.

Под давлением всех этих обстоятельств Чулалонгкорну пришлось провести целую серию административных реформ, удешевляющих и осовременивающих государственное управление, и даже в известной степени ущемить интересы некоторых групп правящего класса.

В 1889 г., несмотря на значительное сопротивление крепостников, требовавших отсрочки вступления в этом году в действие основных положений указа 1874 г., Чулалонгкорн вновь подтверждает его. В 1892 г. завершается преобразование старого феодального аппарата, унаследованного от XV в., в четкую систему 12 министерств современного типа. Создается Совет министров на европейский лад. Два года спустя была закончена аналогичная реформа провинциального управления. Перестала существовать и система сакди на, но в компенсацию за это чиновникам стали предоставлять в частную собственность земли, с которых они раньше собирали доход. Так появились первые помещики современного типа.

В 1892 г. при короле был создан Государственный совет с совещательными функциями (петицию о принятии конституции и образовании парламента, поданную ему в 1886 г., Чулалонгкорн отклонил как преждевременную). Тогда же начинает действовать комиссия по разработке законов, деятельность которой увенчалась организацией единой системы судов, отделенных от исполнительной власти, и изданием в 1908 г. Уголовного кодекса, написанного по европейским образцам.

Важнейшей реформой, проведенной в 1892 г., была реформа финансов. До этого времени сбор налогов осуществлялся целым рядом различных ведомств, а значительная их часть отдавалась на откуп крупным купцам, которые одновременно часто были или становились и крупными феодалами. Откупщик вносил всю сумму налогов вперед, а потом выжимал из податного населения столько, сколько мог. Практика сбора налогов без расписки была повсеместным явлением. В начале 90-х годов налогосборщики и откупщики выколачивали из народа от 5 до 6 млн. ф. ст. (примерно 60—72 млн. бат), а до государственной казны доходило лишь 1,2 млн. ф. ст. В 1892 г. сбор налогов был сосредоточен в одном ведомстве, а сдача налогов на откуп прекращена. Это не только сразу же резко подняло доходы казны (за 10 лет после реформы они выросли с 15 млн. до 40 млн. бат, хотя налоги не повышались), но и в известной степени облегчило положение крестьянства. Подконтрольный чиновник из министерства не имел таких возможностей для злоупотреблений, как всевластный откупщик. В том же, 1892 г. был издан указ о несостоятельных должниках, отменявший долговую тюрьму.

Возможно, не случайно столь много важнейших реформ было осуществлено или завершено именно в 1892 г. Это был один из самых критических годов во внешнеполитической истории Сиама, когда необъявленная война с Францией стояла уже у ворот и для независимости страны создавалась серьезнейшая опасность. В такой обстановке даже наиболее строптивые феодалы держались тихо и не слишком препятствовали преобразованиям, которые хотя и ограничивали их личную власть и прибыли, но укрепляли государство.

Окрепшее в ходе реформ 90-х годов государство смогло в конце десятилетия сделать новый шаг на пути крестьянской реформы. 16 декабря 1897 г. был издан указ, согласно которому ни один житель Сиама, родившийся после выхода данного указа, не мог продать себя или быть проданным в рабство. Закон, изданный в 1900 г., регулировал выкуп и освобождение рабов в северных княжествах. В 1905 г. рабство во всех его формах было запрещено. Уголовный кодекс 1908 г. расценивал обращение в рабство и торговлю рабами как преступление.

Впрочем, на практике рабство не исчезло так быстро. Недаром новому королю, Раме VI Вачиравуду (1910—1925), 11 января 1911 г. пришлось издать новый указ о полном уничтожении рабства.

Незадолго до разрешения проблемы долговых рабов, в конце XIX в., была ликвидирована феодальная зависимость основной массы сиамских крестьян, так называемого свободного крестьянства.

В 1899 г. был опубликован указ, ликвидирующий трехмесячную государственную повинность и несение повинностей крестьянами в пользу чиновников государственного аппарата. Государственная повинность была заменена подушным налогом (от 1,5 до 6 бат в год; до этого откупиться от государственной повинности стоило рабу 1,5 бата, свободному – 18 бат в год). В тех случаях, когда у налогоплательщика не было денег, допускалась замена налога работой на государство (15 дней с пропитанием за свой счет или 30 дней – за казенный счет). Система патронажа, при которой каждый крестьянин был обязан иметь своего начальника (ная), отменялась. Бывший патрон уже не мог требовать от своих бывших подчиненных бесплатного труда. Он мог только «просить их о помощи» (коренг) несколько дней в году.

Указ 1900 г. устанавливал твердые нормы оплаты труда на строительстве общественных зданий, каналов и при перевозках. Только местное благоустройство должно было по-прежнему обеспечиваться бесплатным трудом крестьян.

Все эти реформы дали новый сильный толчок развитию сиамской экономики. Крестьянское хозяйство начинает вновь бурно развиваться, на сей раз прежде всего за счет освоения новых земель. Если с 1850 по 1900 г. население страны выросло с 5—6 млн. до 7 млн. (до 40%), а посевные площади – с 5,8 млн. раев до 7 млн. раев (на 20%), то с 1900 по 1914 г. население увеличилось до 8,5 млн. (на 21%), а посевные площади под рисом – до 14 млн. раев (на 100%). Средний урожай риса в 1905—1909 гг. достигает 1700 тыс. т, годовой экспорт риса – 882 тыс. т, а в 1910 г. – 900 тыс. т.

Более ускоренными темпами развивается промышленность. К 1912 г. в Бангкоке работают 50 современных рисорушек (вдвое больше, чем в 1890 г.), причем 47 из них принадлежат местным жителям. В 900-х годах местные компании владеют в Бангкоке четырьмя крупными лесопилками (против одной в 1894 г.).

В начале XX в. в Сиаме возрождается местное кораблестроение. Правда, крупных судов теперь не строили. Образуется несколько мелких сиамских пароходных компаний, занимающихся каботажным плаванием. В 1909 г. при поддержке владельцев рисорушек была создана Сиамо-Китайская пароходная компания, которая на судах, закупленных в Норвегии, вывозила рис из страны.

Наряду с развитием частновладельческого капитализма в Сиаме появляются государственно-капиталистические предприятия. В 1889—1892 гг. осуществляется постройка первой сиамской железной дороги – Бангкок—Пакнам. В 1892 г. начинается строительство железной дороги Бангкок—Корат. К 1909 г. было построено 950 км железных дорог, к 1914 г. – 2 тыс. км.

Иностранный промышленный капитал в это время занимает в Сиаме скромное место. В 1894 г. в Бангкоке действовало три крупные европейские лесопилки, в 1912 г. – шесть. В 1890 г. в столице было не более пяти европейских рисорушек, к 1912 г. их число сократилось до трех.

В основном иностранный капитал в Сиаме продолжал обращаться в более выгодной торгово-кредитной сфере. Следует отметить, что большая часть новых капиталовложений местных капиталистов также поступала в эту сферу, а не в промышленность. Так, между 1904 и 1908 гг. в Сиаме было создано четыре крупных банка с сиамо-китайским капиталом.

Вместе с тем в начале XX в. в Сиаме заново возрождается целый ряд ремесел: кустарное производство тканей, изготовление национальной одежды, гончарное ремесло, мелкие предприятия по производству стройматериалов, бумаги, плетеной мебели, циновок, ремесленное изготовление пальмового сахара и растительного масла, кожевенное производство, красильное дело, солеварение.

5. Расстановка классовых и политических сил в Сиаме в конце XIX – начале XX в.

Реформы Чулалонгкорна повлекли за собой серьезные изменения в социальной структуре Сиама. В первую очередь существенно изменились социальный характер и положение основного класса – крестьянства, составлявшего на рубеже XX в. ⁹/₁₀ населения страны.

Мелкотоварное крестьянское хозяйство, оживившееся в конце 80-х годов, с начала XX в. стало развиваться поистине бурными темпами, обеспечивая быстрый рост и основную долю производства и экспорта риса.

Не случайно государственные доходы Сиама с 1892 по 1917 г. увеличились в 25 раз.

Умножение главного богатства страны, ее экономический подъем в рассматриваемое время обусловливались ростом крестьянского хозяйства. Это, однако, отнюдь не означало, что благосостояние крестьян повышалось пропорционально увеличению крестьянского производства. Большая часть созданного крестьянством прибавочного продукта немедленно улавливалась и перераспределялась правящими классами. Пока рис доходил от крестьянина до экспортера, примерно половина его экспортной цены оседала в карманах многочисленных торговых посредников. К этому добавлялись давление государственного налогового пресса (земельный налог в 1905 г. был увеличен в 4—5 раз) и активная деятельность ростовщиков, к которым крестьяне вынуждены были особенно часто обращаться в период подъема целины.

В начале XX в. наблюдается значительный рост также другой традиционной группы сиамских трудящихся – ремесленников, почти полностью уничтоженных иностранной конкуренцией во второй половине XIX в.

В целом, несмотря на возрастающую роль капиталистического уклада, мелкотоварный сектор не только не разрушается, а, напротив, растет, и его представители – сельская и городская мелкая буржуазия, – несмотря на свою политическую задавленность, своей идеологией подспудно влияют на политические процессы, происходящие в стране.

Носитель передовой идеологии – рабочий класс в этот период в Сиаме еще только зарождается. Общая его численность в середине 90-х годов XIX в., по подсчетам Н. В. Ребриковой, составляла около 100 тыс. человек. Чисто промышленный пролетариат в этом числе был незначителен.

Специфика образования рабочего класса в Сиаме заключалась в том, что он формировался почти исключительно из китайцев, которых голод гнал с родины. В 90-х годах в Сиам ежегодно прибывало 17,6 тыс. китайцев. Как в XIX в., так и в первом десятилетии XX в., сиамские власти охотно допускали их в страну. До 1910 г. китайские иммигранты платили даже более низкий подушный налог, чем коренные сиамцы. Китайцев не надо было приучать к дисциплине рабочего труда железными законами эпохи первоначального накопления (как это было, например, в Англии). Они уже давно были оторваны от земли, тогда как разорившийся тайский крестьянин уходил не в город, а на целину или в крайнем случае перебивался арендой, готовый на любые лишения, только бы не потерять связь с землей.

Иноязычность, отчужденность от коренного населения мешали китайским рабочим четко осознавать свои классовые интересы, которые они сперва часто смешивали с чисто национальными интересами. Однако несмотря на слабость пролетариата, он уже в конце 80-х годов начинает давать о себе знать, завязывая первые классовые бои против эксплуататоров. В 1889 г. на трех рисорушках Бангкока началась мощная забастовка китайских рабочих. Забастовщики соорудили баррикаду и продержались под ее защитой 36 часов. Несмотря на суровую расправу властей над рабочими (900 человек было предано суду особого трибунала), в следующем году в Бангкоке вспыхнула новая забастовка. В июне 1910 г. китайские рабочие (в союзе с китайскими торговцами) провели трехдневную всеобщую забастовку, полностью парализовавшую всю деловую жизнь Бангкока. Рабочие-тайцы, составлявшие меньшинство пролетариата в эти годы, внешне проявляли меньше активности. Зато им принадлежала инициатива организации в 1897 г. первого в Сиаме профсоюза (бангкокских трамвайщиков).

Единый прежде класс феодалов после реформ Чулалонгкорна разделился на две довольно отчетливые группы: верхушечную и, так сказать, рядовую.

Крупнейшие феодалы (принцы, министры и другие высшие чиновники) за утрату своих феодальных прав над крестьянами были вознаграждены не только высоким денежным жалованьем, но и большими земельными массивами. Эта группа по традиции, восходящей ко времени, когда торговля была монополией короля и высших феодалов, не брезгала участвовать в экспортной торговле, прибегая зачастую к помощи купцов. В своих поместьях высшие феодалы не вели собственного хозяйства, а раздавали земли мелкими участками в аренду крестьянам. Таким образом, и здесь господствовало мелкотоварное хозяйство, только задавленное полуфеодальной арендой.

Большая же часть феодального класса никогда не обладала поместьями и с отменой феодальной зависимости крестьян лишилась основного источника доходов. Правительство, естественно, не оставило таких феодалов без источников существования. Об этом свидетельствует непомерно раздутый государственный аппарат в начале XX в. Но жалованье они получали невысокое, а сама их многочисленность создавала конкуренцию в охоте за взятками. Поэтому они имели основания быть недовольными своим новым положением.

В центральных районах (с наиболее товарным земледелием) появляются с конца XIX в. кулачество и сельскохозяйственный пролетариат (на первых порах преимущественно из китайских иммигрантов), но удельный вес как той, так и другой категории населения был еще невелик.

Численность торгово-промышленной буржуазии в эти годы продолжает расти, хотя и не высокими темпами.

Новым явлением, характерным для начала XX в., является формирование местной интеллигенции как сиамского, так и китайского происхождения. Центром ее сосредоточения становится Бангкок. Если не во всей стране, то по крайней мере в столице начинает складываться общественное мнение в современном понимании этого слова, и монархи все чаще вынуждены к нему апеллировать и разъяснять свою политику.

Первые годы XX в. для Азии знаменовались цепью буржуазных революций, важнейшей из которых была буржуазно-демократическая революция в Китае. Она разразилась в 1911 г., но начала подготавливаться задолго до этого. Сиам с его многочисленным китайским населением был одной из оперативных баз, где организовывались кадры для будущей революции. В 1908 г. организационную работу в Бангкоке приезжал налаживать выдающийся китайский революционер-демократ Сунь Ятсен.

Сиам – тогда единственная формально независимая страна Юго-Восточной Азии – служил также убежищем для вьетнамских революционеров во главе с Фан-бой-Тяу.

Общение с политическими эмигрантами, а затем вдохновляющие известия о победе китайской революции оказывали большое влияние на сиамо-китайскую интеллигенцию, внутри которой сложилась радикальная группа (главным образом из числа младших офицеров сиамской армии). Эта группа решила свергнуть абсолютную монархию путем военного переворота. Относительно будущего устройства сиамского общества в среде заговорщиков не было единогласия. Одни из них стояли за республику, другие – за конституционную монархию. По плану заговора король Рама VI Вачиравуд должен был быть 14 марта 1912 г. во время принятия присяги застрелен поручиком Чаумом. Но за несколько дней до этой церемонии младший брат короля, военный министр принц Чакрабон, которому заговорщики предложили корону (а он и так был наследником бездетного Вачиравуда), по-видимому после некоторого колебания, выдал заговорщиков королю. Было немедленно арестовано около 90 офицеров армии и флота. Газеты опубликовали первые сообщения о заговоре. Но затем внезапно все заглохло. Расследование прекратилось. Подробности заговора остались неизвестными до сих пор. Вероятно, дальнейшие разоблачения грозили скомпрометировать очень важные персоны.

Характерно, что Вачиравуд на протяжении всего своего правления весьма враждебно относился к высшей знати – родственникам-принцам – и вопреки практике прежних Чакри (как и будущего короля Рамы VII Прачатипока) заполнил большинство мест в Совете министров лицами некоролевского происхождения. В отличие от своего отца, Чулалонгкорна, он, видимо, не чувствовал себя незаменимым.

Большую прозорливость он проявил также, догадавшись раньше многих других, что армия в Сиаме постепенно вырастает в независимую политическую силу. Чтобы обезопасить себя от нее, Вачиравуд решил противопоставить армии собственное добровольческое войско, которому он дал пышное название «Дикие тигры». Организованные по полкам и бригадам, «Дикие тигры» находились под командованием самого короля. Позднее он создал юношескую организацию «Диких тигров», которая должна была воспитывать молодежь в ультрамонархическом духе.

Благодаря принятым охранительным мерам Вачиравуду удалось в 1917 г. подавить новый заговор, который устроили прогермански настроенные офицеры, хотевшие сорвать вступление Сиама в войну на стороне Антанты и, по-видимому, посадить на трон принца-германофила.

Политическим идеалом Вачиравуда был «путь Японии», которая из недавней полуколонии к началу XX в. стремительно выросла в империалистическую державу. Но конкретные исторические условия развития Сиама полностью исключали повторение такого пути.

ГЛАВА X.

РАЗВИТИЕ СТРАНЫ В МЕЖВОЕННЫЙ ПЕРИОД

(1918—1939) 1. Сиам от первой мировой войны до экономического кризиса 1929—1933 гг.

В годы первой мировой войны, как и сразу после нее, международная торговая конъюнктура складывалась благоприятно для Сиама. Если в 1914 г. тонна экспортного риса стоила 92 бата, то к началу 1918 г. ее цена поднялась до 125 бат, к декабрю 1918 г. – до 233 бат, а к лету 1919 г., когда страну поразила засуха (с июня 1919 г. до января 1921 г. экспорт риса был даже запрещен) – до 566 бат. Затем конъюнктура ухудшилась. Тем не менее цены на мировом рынке, хотя и установились на более низком уровне, чем во время войны, все же были выше довоенных. В 1929 г., накануне мирового экономического кризиса, тонна риса стоила 123 бата.

Несмотря на повышение цен, поначалу очень значительное, сельское хозяйство Сиама уже не развивалось ускоренными темпами, как до войны. В 1914—1919 гг. прирост посевных площадей был равен приросту населения и составлял 10,8% (площади увеличились до 15,5 млн. раев, а население – до 9,2 млн. человек), а в 1919—1929 гг. уже отставал от последнего: он был менее 22% (в 1929 г. площади равнялись 18,9 млн. раев), тогда как население выросло на 25% (до 11,5 млн. человек). Хотя общая величина экспорта риса по сравнению с 1905—1909 гг. увеличилась на 36% (до 1200 тыс. т в 1929 г.), ее доля в валовом урожае упала с 53 до 40%.

Резервы для ускоренною развития сельского хозяйства, образовавшиеся после реформ Чулалонгкорна, стало быть, полностью исчерпались.

Развитие сельского хозяйства затормаживается, несмотря на то что как раз в рассматриваемый период государство наконец начинает осуществлять разработанные еще в начале XX в. проекты ирригации страны. В 1916—1922 гг. реализуется первый в истории Сиама крупный ирригационный проект (Рангсит), благодаря которому в Центральном Сиаме появляется новый большой массив высокоплодородных земель. Эти земли в основном попали в руки помещиков. Крестьяне же мало что получили от этого проекта.

Налоговая, ростовщическая и арендная эксплуатация в 20-х годах изымает, по-видимому, уже почти весь прибавочный продукт крестьянина. Растет крестьянская задолженность. В 1929 г. средняя задолженность одной крестьянской семьи в Центральном районе составляла 16324 бата, на Севере – 2367 бат, на Северо-Востоке – 1211 бат, на Юге – 797 бат. Усиливается обезземеливание крестьян. Как показало обследование девяти (из 71) провинций Сиама, здесь в 1922/23 г. от должников к кредиторам перешло 30 земельных участков общей площадью 802 рая, а в 1925/26 г. – уже 738 участков (19442 рая).

В отличие от сельского хозяйства промышленность в годы войны развивалась ускоренными темпами. Этому способствовало как улучшение конъюнктуры на мировом рынке продовольственных товаров, так и ослабление в то время давления иностранного капитала на сиамскую экономику. В этот период было осуществлено строительство цементного завода в Бангкоке (к 1923 г. на нем работали 300 человек) – первого завода, не только построенного на местные капиталы, но и работавшего только на местные нужды. Основной отраслью, однако, по-прежнему являлась рисоочистительная промышленность. Если до войны подавляющее большинство рисорушек с паровым двигателем было сосредоточено в Бангкоке, то к концу войны число крупных рисорушек на периферии почти достигло числа столичных. В 1919 г. в Бангкоке действовало 60 крупных рисорушек (против 50 в 1912 г.), а в других районах – 56 (47 – в Центре, семь – на Юге, две – на Северо-Востоке), почти всеми ими владел местный капитал. Помимо этого местному капиталу в 1919 г. принадлежали в Бангкоке девять крупных лесопилок (против четырех в 1908 г.), три фабрики прохладительных напитков, мыловаренный завод, кожевенная и табачная фабрики. В конце войны в Сиаме вновь была восстановлена и стала осуществляться в больших масштабах выплавка олова, прекращенная во второй половине XIX в. Вся остальная местная промышленность была представлена мелкими мастерскими кустарного типа.

Ускорилось в годы войны и развитие торговли. Значительно вырос, отчасти за счет конфискации германских судов, сиамский торговый флот.

После первой мировой войны рисоочистительная промышленность, а также виды транспорта, связанные с экспортом риса (хозяйство страны по-прежнему оставалось монокультурным; в 1929 г. рис занимал 90% обрабатываемых земель и составлял 80% экспорта), продолжали развиваться ускоренными темпами. В 1929 г. в Бангкоке была уже 71 рисорушка, а на периферии – 593 (увеличение более чем в 10 раз); при этом в провинциях Центра работало 528 рисорушек, на Юге – 28, на Северо-Востоке – 27, на Севере – 10 рисорушек. Такой бурный рост рисоочистительной промышленности за пределами Бангкока был вызван наряду с другими причинами и значительным расширением транспортной сети. К 1930 г. в Сиаме было построено 2922 км железных дорог (против 264 км к 1900 г.), причем большая часть этого строительства была осуществлена в послевоенные годы. Почти в 3 раза вырос сиамский торговый флот (987 судов в 1932 г.).

Но в остальных отраслях развитие местного капитала в 20-х годах замедлилось. Причиной этому явилось новое широкое наступление иностранного (в первую очередь – английского) капитала на экономику страны. Так, в 1920 г. англичане добились ликвидации оловоплавильного завода в Бангкоке. Вся оловянная руда, добытая в Сиаме, стала теперь поступать для переплавки в Малайю. В 20-е годы иностранный капитал захватывает ведущие позиции и в добыче олова, которая до войны велась почти исключительно местными силами при очень отсталой технике и организации труда (преобладали мелкие старательские артели). Английские компании организуют добычу олова с помощью драг и решительно теснят нарождающийся местный капитал в этой области. К 1928 г. добычей олова в Сиаме занималось 60 английских и австралийских компаний. 25 из них входили в объединение «Сайэм Чэмбер оф Майнс» с оплаченным капиталом 50 млн. бат (4,5 млн. ф. ст.). В 1929/30 г. общая добыча оловянной руды составила 15,5 тыс. т против 6,7 тыс. т в 1913 г. При этом иностранные компании в Сиаме добыли 7962 т оловянной руды.

Иностранный капитал (четыре английские, одна французская и одна датская компании) продолжал господствовать в лесоразрабатывающей промышленности Сиама. Ему на основе долгосрочных концессий принадлежало 85% тиковых разработок страны, в то время как местному капиталу – 14%, а государству – только 1 %. Иностранные компании платили государству за концессии в среднем 1 млн. бат в год, а вывозили тика из страны на 7—12 млн. бат в год. Если учесть, что капиталовложения концессионеров в лесную промышленность были относительно невелики, то можно заключить, что норма прибыли иностранных компаний достигала одной из самых высоких в промышленности Сиама величин. К 30-м годам половина тиковых лесов страны была истреблена.

По-прежнему шла интенсивная эксплуатация Сиама иностранным торгово-кредитным капиталом. В 20-х годах на выплату процентов и амортизационных отчислений по иностранным займам уходила восьмая часть государственного бюджета. Зарубежные финансовые, экономические и прочие советники (в 1930 г. в государственном аппарате Сиама было 64 английских советника и немало советников из других западных стран) всячески препятствовали развитию в стране национального капитала. Сиам был вынужден ввозить не только нефтепродукты, машины и оборудование, но и текстиль (от 60 до 80% импорта) и продовольствие – сахар, сгущенное молоко, муку (19% импорта). При этом 72% импорта шло из стран Британской империи.

В 1929 г. в сиамской промышленности было занято только 164,5 тыс. рабочих и служащих (около 2% самодеятельного населения).

Политика сиамской абсолютной монархии в 20-х годах никак не сравнима с кардинальными решениями, которые принимались в бурную эпоху Чулалонгкорна. Реформы продолжались, но в основном носили мелкий, незначительный характер. Это изменение календаря, внедрение обязательных оспенных прививок, введение фамилий по европейскому образцу. Несколько более существенным нововведением был запрет многоженства, но он затрагивал только верхушку общества и к тому же отражал уже начавшую складываться практику. Рама VI Вачиравуд большую часть жизни был холост и не имел детей; бездетным, при одной жене, был его младший брат и наследник Прачатипок. Значительно более важным в правление Рамы VI явилось дальнейшее развитие системы просвещения. В 1917 г. в Бангкоке был открыт университет имени Чулалонгкорна – первое в Сиаме высшее учебное заведение. В 1921 г. был принят закон о всеобщем начальном образовании. По этому закону все дети в возрасте от 8 до 15 лет должны были кончать начальную школу.