Текст книги "Гримниры (ЛП)"

Автор книги: Эдна Уолтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Я положила тёрку на полку с ящиками кукурузы и последовала за ней. Что она скажет, если я расскажу, что только что видела? Вероятно, она снова позвонит доктору Венделлу. Моя мать была практичной женщиной. В отличие от моего отца, который был писателем, она не верит ни во что, что не может увидеть. Когда она использовала самообслуживание, чтобы заплатить за сыр и шпинат, я следила за большим количеством призраков. Души. Мне пришлось привыкнуть относиться к ним как к душам.

Она разместила новые покупки поверх других и вытолкнула тележку из магазина. Я медленно пошла за ней, оставаясь бдительной, в случае если появятся души.

***

Я видела несколько душ здесь и там по дороге домой. Все остановились и уставились на нашу машину. Я опустилась на сиденье и задалась вопросом, соберет ли их высокомерный жнец. Может быть, он был здесь, чтобы убираться в нашем городе. Я так надеялась. Я устала быть мишенью.

– Ты молчишь с тех пор, как мы покинули магазин, – сказала мама, когда мы были ближе к дому. Мы ехали по Орчард-Роуд, улице, что разделяла два самых крупных виноградника в Кайвилле. – Ты в порядке?

Я пожала плечами.

– Да.

– Ты знаешь, что можешь поговорить со мной, если что-то тебя беспокоит.

О разговоре с ней не могло быть и речи. Доктор Венделл может назначить ещё больше медикаментов или настаивать на том, чтобы меня снова приняли.

– Я слышала, как вы с папой говорили обо мне сегодня утром. Мам, я не хочу учиться на дому. Я возвращаюсь в школу в понедельник.

– Милая…

– Нет, мам. Мне лучше, и я хочу вернуться.

Её губы сжались от досады, она свернула на дорогу, ведущую к нашей ферме.

– Давайте обсудим это после ужина.

Её твердый тон сказал, что обсуждение закрыто. Я откинулась на спинку кресла и уставилась в окно. Мои родители произвели меня на свет в позднем возрасте и имели тенденцию быть чрезмерно заботливыми. Большую часть времени я слушала их. Не в этот раз. Это может стать началом тренда. Во-первых, на дому. Затем, не уезжая в колледж. Единственный колледж в городе был частным, а я планировала уехать как можно дальше от Кайвилля. Здесь было слишком много плохих воспоминаний.

Мама остановила машину рядом с моей Элантрой, и я выскочила. Я, молча, помогала вытащить продукты. Папа поднял взгляд от компьютера, его длинные седые волосы взъерошились, как будто он проводил пальцами по ним.

Он поправил на переносице очки с оборванной цепочкой. Отец был дальнозорким и носил круглые очки, которые давно вышли из моды. Папа не заботился о стиле. Если бы он не был писателем, его можно было бы принять за профессора. Он писал научно-фантастические книги для среднего класса и имел очень преданных поклонников. К сожалению, мне они не нравились. Я считала его книги тяжелыми для восприятия. Тем не менее, я гордилась им.

– Это было быстро, – сказал он, вставая.

Я пожала плечами и пошла на кухню.

Когда я проходила по гостиной, мама стояла у стола папы, они говорили шепотом, вероятно, обсуждая меня. Мама выглядела низенькой рядом с папой. Он был высоким с седеющими волосами и бородой, а мерцающие серые глаза я унаследовала от него. В остальном я пошла в маму, включая большую грудь и светлые волосы. Однако, у нее они были более светлыми.

Я не обратила на них внимания и вернулась на улицу. Взяв больше пакетов с продуктами, чуть не столкнулась с папой.

Он чесал бороду и изучал меня.

– Ты в порядке, кексик?

– Да.

Отец схватил большую часть оставшихся сумок. Папа был вынослив для своего возраста и пронес сумки вокруг фермы. Обычно он рано посыпался, чтобы писать, а затем помогал маме. Он также, как правило, писал поздно вечером и дремал во второй половине дня. Папа был одним из тех отцов, которых было вокруг много, но на самом деле это не так. Как он это сказал? Его персонажи всё время разговаривали с ним.

– Твоя мама сказала, что ты хочешь вернуться в школу в понедельник, – сказал он, когда мы отправились в дом.

Я кивнула. Он часто позволял маме принимать большинство решений о моей жизни, и он соглашался с ними. На этот раз я хотела, чтобы он принял мою сторону.

– Ты можешь поговорить с ней, пожалуйста? Мне не кажется, что я поправлюсь, если не буду делать нормальные вещи, как обычные дети. Будучи на домашнем обучении, я буду вспоминать ИПП. Пожалуйста, пап. Пожалуйста.

Он вздохнул и кивнул.

Мама подняла глаза, изучая нас, когда мы вошли на кухню.

– Я думаю, что сегодня сделаю лазанью из индейки без шпината.

Я положила сумки на прилавок и посмотрела на неё.

– Ты балуешь меня, мам.

Она улыбнулась. Мама всегда выглядела моложе и не такой усталой, когда улыбалась.

– Нет. У нас будет шпинат в качестве гарнира и зелёные бобы. Ужин будет готов через час.

– Насчёт школы…

– Не сейчас, Кора, – сказала она.

– Позволь ей пойти в школу, Пенни, – сказал папа. – Теперь ей лучше. Это означает делать нормальные вещи со своими друзьями.

Мама нахмурилась. Она была готова поспорить.

– Вспомни, что сказал Венделл, дорогая, – продолжал папа. – Она должна вернуться к нормальным вещам.

Мама вздохнула.

– Ладно, она может пойти, но при одном условии.

– Да! Спасибо, папочка. Ты лучший.

Я обняла его и побежала, чтобы обнять маму тоже.

Мама усмехнулась и обменялась взглядом с папой, который клал продукты в холодильник.

– Ты ещё не слышала, что это за условие, – упрекнула она.

– Эй, ты всегда говоришь, что мне нужно учиться идти на компромисс. Я добиваюсь, чтобы пойти в школу, так что…?

– Если кого-то смутит твоё пребывание в ИПП, мы хотим знать об этом. Студенты могут быть жестокими, – твердо сказала мама.

Как рассказать им то, что случилось в школе. Это было бы так больно. Они прекратили заступаться за меня, когда я начала ходить в общеобразовательную школу в младшем возрасте. В общеобразовательной школе вы либо плавали, либо тонули, и я бы поднялась на вершину с помощью… Я не собиралась об этом думать. Я не собиралась думать о Рейн или Эрике.

– Договорились, – соврала я.

– Мы имеем в виду, Кора, – добавил папа, – что я без проблем позвоню Рейн и учиню допрос о том, что происходит в школе, если ты что-то утаишь от нас.

Повисло тяжёлое молчание.

Рейн была единственной, чьё имя мы избегали упоминать, с тех пор как я вернулась домой. Рейн Купер была… нет, Рейн, и я были неразлучны, с тех пор, как она нашла меня, рыдавшую, в младших классах, пока не решила, что я стою её времени. Я не слышала ни слова от неё, пока была в психушке. Она никогда не посещала и не звонила, чтобы узнать, как у меня дела, пока я не вернулась домой через неделю. Потом она появилась. К счастью, мама знала, что я не хочу видеть её и сказала ей, чтобы она уходила. Рэйн не пыталась увидеть меня снова.

Я думала, что мы были близки, что ничто никогда не встанет между нами. Очевидно, я была неправа. Она не хотела быть связана с психически ненормальной. Как я уже сказала, я простила её отношения с Эриком, но это…

Мысли о ней причиняли мне боль и бесили одновременно. Я пошла к лестнице.

– Я буду в своей комнате.

– Милая, постой! – позвала мама.

Вздохнув, я повернулась.

– Дай Рейн шанс всё объяснить, когда увидишь её. Я была немного строга с ней, когда прогнала её.

Я не хотела этого слышать.

– И она заезжала в то время, когда вы были сегодня в магазине, -

добавил папа.

Я хотела спросить его, что она сказала, но промолчала. Не было никакого оправдания за то, как она вела себя. Друзья должны быть рядом друг с другом в хреновые времена и хорошие. Рэйн вышвырнула меня на улицу с легкой душой.

– Теперь я могу идти? – спросила я.

Они переглянулись, а потом мама кивнула.

– А можно вернуть мою электронику тоже? – когда они обменялись ещё одним взглядом, я застонала. – Я просто следую указаниям врача. Вы знаете – делать нормальные вещи. Прошла неделя. Я хочу блог и написать сообщение Рэйн, – я опять наврала. У меня не было намерений когда-либо говорить с этой стервой.

– Ладно, – сказала мама, улыбаясь. – Ужин будет готов через час.

Отец подошел к своему столу, открыл ящик и отдал ноутбук и мой телефон.

– Вернись к нормальной жизни, кексик.

– Я планирую, – я поцеловала его в щеку, помахала маме, и понеслась наверх. Попыталась включить свой сотовый телефон, но аккумулятор был мертв, поставив его на зарядку, я загрузила ноутбук и села за стол.

Первым делом меня интересовало, что говорили обо мне мои друзья, пока меня не было. Люди в школе могут быть жестоки, особенно девочки. Изо дня в день, я сталкивалась лицом к лицу с любой из них и выигрывала. У меня не было тайн. Сейчас все по-другому. У меня был ужасный секрет. Секрет, который мог бы разрушить мою жизнь. Я была в ИПП и могла видеть души.

Я посетила социальные сети и проверила обновления своих друзей. Никто не упомянул мое отсутствие. Никто не скучал по мне. Фуу. Но я была отмечена на фотографии Рейн и… ее нового парня? Что случилось с Эриком? Она бросила его из-за нового парня?

Бедный Эрик.

Чем дальше я читала, тем больше понимала, что моя подруга… моя бывшая подруга изменилась. Она встречалась с кватербеком. Она даже не любит футбол. Он был горяч. Я имею в виду типаж, от которого текут слюни. Судя по фото и комментариям, я не единственная, кто так думал. Все бредили им – тело, волосы, глаза, акцент. Еще более интересными были изменения, которые я увидела в ней.

Рейн была естественной, красивой, с великолепной кожей, густыми роскошными волосами, которые ей не нужно было часто укладывать, и идеальным телом. Она не была такой непропорциональной, как я. У меня была большая грудь. Добавьте цвет волос, и все думали, что я была тупой блондинкой. Самое смешное, что Рейн даже не считала себя красивой. Я никогда не думала, что веснушки милые, пока не встретила ее.

Перед трагической встречей и моей поездкой в ​​ИПП ее макияж состоял в нанесении блеска и иногда туши. На фотографиях она завила волосы и накрасила губы. Рейн выглядела сияющей.

Их совместные фотографии были почти на всех социальных сайтах, которые я просмотрела, а также его фото с командой. По слухам кайвилльской школы, он был залогом того, что футбольная команда может претендовать на победу в этом году.

Снова я завидовала своей лучшей подруге. И, может быть, она даже немного раздражала меня. Она быстро бросила Эрика. Он был убит горем? Возможно, теперь у меня был шанс. Нет, я больше не хотела его. У него был шанс быть со мной, но он упустил его.

Паршиво, я нажала на мой видеоблог. Я пропустила видеообращения с…

Нет, этого не может быть. Я снова проверила дату на видео. Последний блог был опубликован чуть больше недели назад. Я нажала на него, и мое лицо заполнило экран.

– Хорошо, ребята, Красавчик недели должен быть известен всем вам. Шесть футов, три дюйма, двигается, как танцор, и тело, как хорошо смазанная машина, – я надула губы на камеру. – Я знаю, что вы думаете. Откуда мне знать? У него великолепные черные волосы, которые доходят до плеч и невероятно голубые глаза, в которых любая девушка могла бы утонуть. Если вы все еще не догадались, кто он, он ездит на Харлее и имеет самый удивительный акцент. Если вы не видели его фотографии в интернете, вам не повезло. Дайте мне знать, что вы думаете. До следующего раза.

Какая-то бессмыслица. Когда я опубликовала видео? Как я могла это сделать? Дата на углу утверждала, что оно было опубликовано десять дней назад. Я была еще в сумасшедшем доме десять дней назад.

Я нажала на следующую запись блога, затем следующую, мой живот свело. Они размещались каждую неделю, когда я была в отъезде. Я что, пробиралась в кабинет врача и использовала его компьютер в наркотическом тумане?

Я просмотрела первое видео, изучая язык моего тела и одежду. Я не наркоманка, и розовая шелковая рубашка была моей. Я не помню, чтобы брала ее с собой в больницу. Я вскочила и проверила свой шкаф. Рубашка была рядом с платьями и куртками, которые я носила на других видео. Еще одна вещь привлекла мое внимание. Фон в каждом видео был одинаковым. Я записала их все здесь, в моей спальне.

– Ты редактируешь другое видео или просто смотришь на себя? – издевательски произнес знакомый голос.

Мое сердце совершило резкий скачок, а затем падение. Жнец из магазина был у меня дома. В моей спальне. Что он здесь делал?

ГЛАВА

2. ЭХО

Не успела я обернуться, как чья-то рука смахнула волосы с моей руки, и тёплые губы поцеловали шею. Меня прошибло от чувств, и перехватило дыхание. Я замерла, но моё тело всё равно отреагировало и задрожало. Руки спустились на мою грудь и сжали её с такой бесцеремонностью, словно он не в первый раз это проделывал.

Я схватила его за руки и оторвала их от своей груди.

– Убрал свои грязные лапы…

Одно движение, и он закрыл мой рот, не давая мне закончить фразу, его язык скользнул между губ в поцелуе, который стер из моей головы все мысли.

Мой мир взорвался, и ослепляющие ощущения словно пронзили и поглотили меня. Я замычала, протестуя, по крайней мере, мне так показалось, но он наклонил голову и углубил поцелуй, смело лаская мой язык своим.

Охренеть! Это был поцелуй смерти? Он что таким образом вырывает души людей из их тел? Я попыталась сопротивляться, но моё тело больше мне не подчинялось. Он завладел всеми моими чувствами, и я была полностью в его власти. На меня накатило головокружение, и унесло в место, где ничто больше не имело значение, кроме его губ и того, какие чувства он во мне пробуждал.

«Не самый плохой способ умереть», – решила я. По крайней мере, я уйду счастливой. Словно услышав мои мысли, он поднял голову. Я с любопытством приоткрыла глаза и посмотрела на него.

Его лицо медленно вошло в мой фокус. Капюшон спал, открывая лицо и волосы. Его кожа была загорелой и гладкой, щетина на подбородке делала его ещё более сексуальным. Его золотисто-зелёные глаза светились игривым сиянием, словно он был безумно доволен собой. Вихрастые тёмно-коричневые волосы были неровно подстрижены, по бокам короче, а на макушке длиннее. Слишком банальная прическа для жнеца, любящего носить кожу, пусть даже он сменил свою кожаную рубашку на чёрную футболку. Я ожидала, что у него будут длинные растрепанные кудри. Вблизи его лицо было ещё красивее, и от него так хорошо пахло.

– Мне нравится, когда ты так жаждешь меня, – сказал он хриплым голосом. – Я тоже по тебе скучал, сладкая.

Ко мне вернулся рассудок.

– Что… что ты имеешь в виду? – удалось мне прошептать, губы всё ещё покалывало после поцелуя.

– Меня поражает, как ты можешь быть такой коварной и порочной, и в то же время выглядеть так мило и невинно, – он снова поцеловал меня, в его груди поднялся смех, вибрациями отдаваясь в моём теле.

Я еще не была готова умирать, чёрт возьми. Неважно, какими опьяняющими были его поцелуи. И я не порочная. Все его слова не имели смысла.

Я крепко укусила его за нижнюю губу. Он ещё больше рассмеялся. Затем он отстранился и слизал каплю крови, показывая следы, которые остались от моего укуса.

Я распахнула глаза, когда увидела, как рана медленно исчезает. Он самоисцелился? Ну ещё бы. Он ведь ангел смерти. Я было открыла рот, чтобы спросить, как долго меня не было, но он меня опередил.

– Любишь грязные игры? – спросил он. – Хорошо. Прямо как мне нравится.

– Нет. Не…

Он подхватил меня и двигался так быстро, что комната потеряла очертания. В одну секунду я сидела на кресле, в следующую – лежала спиной на кровати. Меня охватила паника.

– Что ты делаешь, больной ублюдок? – выдавила я.

– Играю по твоим правилам, – уголки его губ изогнулись в порочной улыбке.

Я перекатилась на другую сторону кровати, но он уже был здесь, перекрывая мне путь.

– Куда ты идешь, когда я специально пришел сюда ради тебя, Кора? – спросил он.

Сердце грозилось выпрыгнуть из груди.

– Прямо сейчас?

– Да. Прямо сейчас. Я хочу тебя, Кора, – он двигался на суперскорости. А когда остановился, на нем уже не было плаща и футболки, и он сидел на мне, переместив весь вес на свои колени.

Голова закружилась, и я была так ошарашена, что просто уставилась на него, как идиотка. Я не понимала, зачем ему нужно снимать футболку, чтобы забрать мою душу, но, полагаю, если мне суждено умереть, я не против, чтобы меня забрал красавчик без футболки.

У него была широкая мускулистая грудь, покрытая чёрными татуировками. Они светились и тускнели, спускались вниз по его каменному прессу и исчезали под поясом штанов. Кожаные брюки обтягивали бедра и его…

– Будешь так на меня смотреть, и игра закончится прямо сейчас, – хрипло произнес он.

Я отвела взгляд. Ради всего святого, что я делаю, пялюсь на существо, которое собирается вырвать у меня из груди душу. Я должна была кричать. Молить о пощаде. Нет, я не собиралась упрашивать его, и, если бы я закричала, мои родители поднялись бы наверх. Я не хотела, чтобы они нашли в комнате мое бездыханное тело.

Может, я могу договориться со жнецом. Выторговать больше времени.

– Можно я еще немного побуду со своими родителями, прежде… – мой голос задрожал и оборвался. Я прочистила горло и продолжила, – чем ты заберешь меня?

Он поднял брови.

– Пожалуйста, – добавила я.

Он усмехнулся и провел пальцем вниз по моей шее к верхней пуговице рубашки, оставляя горячие следы на моей коже.

– Просишь, Кора? Это что-то новое. У тебя будет время сегодня и завтра, – он расстегнул пуговицу. – Я не заберу тебя. Ты пойдешь со мной. У нас у всех есть работа.

Я схватила его за запястья.

– Значит, у меня есть время до завтрашнего вечера?

– Конечно, – он изучал меня прищуренным взглядом и довольно ухмыльнулся, затем завел руку за спину и достал какой-то странный нож. Он не выглядел как мини-коса. Он совершенно отличался. Более тонкое лезвие и рельефная рукоятка, словно специально сделанная под его длинные пальцы. Я сглотнула, уставившись на лезвие, и затем перевела взгляд на его лицо.

– Закончим с играми, милая, – сказал он. – Я хочу тебя сейчас, – он опустил лезвие к моему сердцу. Я перестала дышать.

– Пожалуйста, – прошептала я. – Ты сказал, что у меня есть….

– Ты очень трогательно умоляешь, но немного переигрываешь, – с издевкой сказал он, скользнув лезвием под мою рубашку. – Ты же не хочешь наскучить мне, Кора?

Часть меня хотела закрыть глаза и позволить ему покончить со мной, но другая не собиралась прятаться. Пусть смотрит мне в глаза, когда будет убивать меня, придурок. Как он может обещать мне дать время и затем передумать? Так он делает? Дает ложную надежду умирающему? Надеюсь, мое лицо будет преследовать его вечность.

Я посмотрела на него, наши взгляды пересеклись, и я приготовилась к боли, которая, разумеется, последует за этим. Но вместо этого, пуговицы на моей рубашке разлетелись по всей комнате, когда он избавился от них одним простым движением. По коже прошелся холодный воздух. Я инстинктивно потянула за края ткани, пытаясь прикрыть себя.

– Ты ведь не будешь это тоже делать, куколка, – предостерег он.

Я снова задержала дыхание, когда кожи коснулось холодное острие ножа. В любой момент я ожидала, что он заберет мою душу этим лезвием. Разве он не указал своей косой на душу Морелло, когда тот замер?

– Сначала я хочу поговорить со своими родителями, – потребовала я. Точнее, это должно было так выглядеть. Мой голос дрожал. Как жалко.

– Сейчас? – лезвие придвинулось к сердцу.

– Да. Попро…попрощ… – на глаза набежали слезы, и я не могла закончить слово. Я не хотела, чтобы он их видел, и закрыла глаза, приготовившись. И снова боль не последовала. Я открыла один глаз, потом второй.

Он, нахмурившись, смотрел на меня.

– Ты в порядке? – спросил он.

Я начала кивать, но потом отрицательно затрясла головой.

– Нет.

– Ты плачешь. Что не так?

А чего он ожидал? Что я засмеюсь в лицо смерти?

– Я не хочу… – я не могла взять себя в руки и сказать «умирать».

Он переместился, и теперь стоял на коленях, хотя все еще зажав меня между ног.

– Почему ты просто не сказала? Я бы остановился.

Я заморгала. Голос дрожал, пока я бормотала:

– Правда?

– Конечно, – он спрятал нож куда-то за спину. – Какой смысл в прелюдии, если она тебе не нравится?

Нравится? Какой же он больной ублюдок, раз играет с людьми, прежде чем их убить? Стараясь не сорваться, я, прищурившись, посмотрела на него.

– Ты хочешь сказать, что я должна показать, что боюсь тебя, прежде чем ты убьешь меня?

Он посмотрел на меня, словно я была деревенским идиотом.

– Убью тебя? Что ты несешь?

– Только что. Ты собирался убить меня и забрать мою душу.

Он засмеялся и грациозно поднялся с кровати.

– Забавная шутка, сладкая, – он нагнулся и поднял футболку.

– Я Гримнир, а не убийца. Существуют правила. Я могу нарушить и обойти парочку, но я не пересекаю черту. Я не убиваю своих людей. Где ты была на прошлой неделе?

Теперь уже я была удивлена. Его людей?

– На прошлой неделе?

– Мы должны были встретиться, но ты просто исчезла. Что случилось? – он надел футболку, одним грациозным движением, натянув ее на широкую грудь. Она плотно облегала его грудь и мускулистые руки. К тому времени как она закрыла его рельефный пресс, я сидела и пыталась, должна добавить безуспешно, не пялиться на него, пока натягивала края своей рубашки, которая теперь была без пуговиц.

– Встретиться с тобой? – спросила я. Мыслительный процесс замедлился до скорости улитки. – Я впервые увидела тебя только сегодня в магазине. Наверное, эм, ты с кем-то меня перепутал.

– Ох, милая, – он потянулся и накрутил на указательный палец прядь моих волос. – Я никогда не спутаю тебя с кем-то другим. Я знаю тебя, как и должен. Тесно. Разговоры для тех, у кого отсутствует воображение, а наши маленькие игры всего лишь, эм, прелюдия, – он нежно коснулся моей нижней губы. – Добавить остроты.

– Неправда, – я хлопнула его по руке, к щекам подбежал жар. Нуждаясь в пространстве, я встала с противоположной стороны кровати. – Ты ошибаешься. Я никогда…

– Никогда, что?

Я не могла просто так взять и сказать, что я девственница. Что я ждала, что Эрик, парень которого любила, однажды откроет глаза и заметит меня.

– Неважно. Ты хочешь сказать, что все это время, когда я думала, что ты собираешься убить меня, ты просто играл со мной?

– Прелюдия, куколка, – он заиграл бровями. – Как тебе и нравится.

– Ты свихнулся? Ты до смерти меня напугал, и из-за чего? Воображаемых отношений между нами?

– Воображаемых? – он мигом оказался около меня. Я отступила, но он последовал за мной. Его простой запах и тепло смешались с моими чувствами и не давали нормально думать. – Ты хочешь, чтобы я детально тебе описал, что у нас было последние несколько недель? Как тебе все нравилось? Как часто ты…

– Нет, – оборвала я, мои щеки горели. – Перестань! Я не хочу быть частью твоих извращенных игр, жнец. Что? Стало скучно провожать души, и ты решил поиздеваться над людьми?

Его глаза сузились.

– Ты это серьезно?

Мне хотелось выцарапать ему глаза. Прямо сейчас мне было плевать, что они были безумно красивыми, и у него были самые невероятные ресницы, которые я когда-либо видела у мужчины. Мне хотелось кастрировать его.

– Похоже, что я шучу?

– Тогда скажи, откуда я знаю такие личные подробности о тебе, Кора Джеймисон, – сказал он, наклоняясь. – Родилась 16 декабря в Портленде, волосы – натуральный блонд, внизу тоже, – он ухмыльнулся, кода мое лицо запылало. – Размер лифчика – 30 D, ненавидишь шпинат, но любишь гавайскую пиццу. Лучшая подруга – Рейн Купер, и, пока не появился я, – он сделал паузу и довольно улыбнулся, – думала, что влюбилась в Эрика Севилля. Мальчик-бог не заслуживает тебя.

– Это не влюбленность. Я люблю Эрика.

– Нет, не любишь. Я мог бы рассказать тебе пару фактов о нем, после которых тебе захочется сбежать…

– Не интересует. Он идеален. И Рейн больше не моя лучшая подруга, – хватаясь за свою разорванную рубашку, я отодвинулась насколько возможно подальше от него. – Ты мог узнать об этом от моих друзей или из блога.

Его брови взлетели.

– Ладно, перейдем к более интимным подробностям. Тебе нравится, когда я целую твою шею. Начинаешь мурчать, как котенок. У тебя две заметные родинки: одна под левой грудью, а другая на внутренней стороне бедра, что может знать только твой любовник. Ты хочешь скрыть их татуировками, но боишься, что татуировщик подберется слишком близко к тебе.

Откуда он мог узнать? Я никому не говорила, что хочу как-нибудь скрыть свои родинки, даже Рейн. Нет, неправда. Тема нанесения увечий на тело, поднималась в психушке во время групповых сеансов с доктором Венделлом, тогда я упомянула, что хочу сделать себе татуировки.

– Черт! Ты больной, придурок-извращенец! Ты послал свои души шпионить за мной. Ясно, почему, когда я просыпаюсь, они стоят у моей кровати.

– Послушай, куколка. Мне нравится играть с тобой в игры, потому что секс становится потрясным, но это уже смешно, – он отошел и взял свой плащ. – Хватит притворяться, что не знаешь меня. Если хочешь порвать со мной, просто так и скажи. Очевидно, что ты лучше останешься Смертной, чем… – он выглядел, словно был готов схватить меня и вбить немного здравого смысла. – Забудь.

– Чем кто? Быть с тобой, кем-то, настолько очевидно сумасшедшим? – я стянула с вешалки на стене кофту. – Что за жнец следит и придумывает истории о людях? Целует их, будто… будто…

– Будто что? – спросил он, и на его лицо вернулась эта раздражающая ухмылка. – Будто я знаю тебя? Что тебе нравится, и насколько ты это любишь?

– Будто ты хочешь высосать их душу, мудак, – выпалила я и попыталась застегнуть кофту, но руки слишком тряслись. – Хочешь мою душу – забирай, но не пытайся убедить меня, что мы любовники, когда я впервые вижу твою самодовольную, высокомерную рожу, из какой бы адской дыры ты ни выполз. Если это какая-то шутка жнецов за то, что я разогнала парочку душ, то она совсем не смешная. Подколол, а теперь выметайся из моей комнаты.

Он смотрел на меня, словно я выжила из ума, а после усмехнулся.

– Придурок, – я схватила подушку и запустила в него.

Он поймал ее и отбросил на кровать. Затем развел в сторону руки.

– Иди сюда. Я должен был утешить тебя, а не усложнять все. Наверное, Норны стерли тебе память. Поэтому ты не можешь меня вспомнить.

– Норны? Я не знаю, кто это, и мне все равно. Просто. Убирайся. Отсюда, – я взяла ближайший от меня предмет, кочергу, которой разгоняла призраков, и запустила в него. Он даже не пытался увернуться. Она отскочила от его груди и с глухим ударом упала на пол.

– Не волнуйся, милая. Я узнаю почему и помогу тебе вспомнить все, – его взгляд переметнулся на кровать, затем его губы медленно растянулись в улыбке, подтекст очевиден.

– Мечтай, жнец, – отрезала я, пытаясь звучать, как что-то, что выползло из канализации. – Уходи.

Он перестал улыбаться, на коже появились татуировки и засветились.

– Кто-то идет, – он склонил голову и прислушался. – Шаги тяжелые, значит твой отец. Я Гримнир, не грим и не жнец. Гримнир, – он двигался быстро и оказался передо мной, не успела я моргнуть, его руки держали мою голову, а губы находились в дюйме от моих. – И мы с тобой любовники.

– Неправда, – я попыталась оттолкнуть его, но он был словно стена. Теплая стена с бьющимся сердцем и запахом, проникающим в головы девушкам. Его глаза спустились на мои губы. – Не смей, – сказала я сквозь сжатые зубы.

– Ох, ещё как, – и он поцеловал меня.

Я ожидала нашествия чувств, но вместо этого получила нежность и ещё что-то, чего не предвидела. Руки перестали отталкивать его. Пальцы сжали его футболку. Я не знала, что хотела сделать с ним. Притянуть ближе, наверное. Я знала только, что больше не хочу бороться с ним.

Он поднял голову, спасая меня от самоунижения, и заговорил.

– Ты хочешь меня, Кора Джеймисон. Может, твой разум меня не помнит, но не тело.

Мне хотелось ударить его, чтобы он упал на колени, но он уже уходил.

– Если Норны, действительно, все стерли, и ты не помнишь, как меня зовут. Я Эхо. Не забудь, потому что у нас с тобой много хорошего здесь происходит, Кора. Я вернусь за тобой.

Звучало зловеще.

– Не стоит.

– Когда дело касается тебя, стоит, – он встал рядом с большим зеркалом, висящим на двери шкафа, и со своей привычной ухмылкой на лице не отводил от меня взгляда. Поверхность зеркала изменилась, стала пористой, затем мутной, как то облако, которое он создал в магазине. Оно закрутилось и открыло туннель в неизвестность. Вероятно, в ад.

Эхо подмигнул, как раз когда дверь открылась, и в проёме появился мой обеспокоенный папа.

– Увидимся, куколка, – сказал Эхо.

Папа, казалось, не слышал его и не видел портал в зеркале.

– Что здесь такое, Кора? Мы слышали крик, – он осмотрел комнату, словно проверял на наличие взломщика.

– Все в порядке, папуль, – я осмотрелась в поисках оправдания и вспомнила свой лаптоп. – Я сидела в интернете и, эм, слишком остро отреагировала на то, что прочитала. Я буду потише.

Он нахмурился, опустив взгляд на лаптоп.

– Что было там написано? Что-то про тебя?

– Нее-ет, – засмеялась я, но голос всё равно дрожал. – Это дурацкий модный тренд. Понятия не имею, кто придумывает, что сейчас модно, а что нет, – я закатила глаза и наигранно вздрогнула, краем глаз следя за его лицом. Он по-прежнему хмурился, видно, не купился на мою ложь. – Этой осенью в моде кожа, а я совершенно ненавижу ощущения от кожи на теле, но ботинки – исключение, и это напомнило мне, что надо сходить по магазинам. Мне нужна новая куртка и свитера и, ох, штаны. Несколько пар, – папа поморщился. Мода была не по его части. – Ты или мама можете отвезти меня в город, раз не разрешаете мне садиться за руль.

– Я, эм, твоя мама может отвезти тебя, – он начал закрывать дверь. – Ужин будет готов через пятнадцать минут. Спускайся и помоги маме накрыть на стол.

– Буду через минуту, – дверь закрылась, и я медленно выдохнула.

Я села на кровать и уставилась на свое отражение. Что происходит? Я подскочила и разделась. Родинки, о которых упоминал Эхо, были на месте. Либо кто-то играет со мной жестокую шутку, либо я нахожусь в альтернативной реальности, где у меня интрижка с надоедливым, высокомерным мрачным жнецом.

Я бы выбрала жестокую шутку.

ГЛАВА

3. ДВА МЕСТА ИЛИ ДВА ЧЕЛОВЕКА

Чем ближе я подходила к школе, тем больше нервничала. Последние два дня были кошмаром: переживания о школе, появление Эхо с ещё более невероятными историями, пересматривание видео с моего блога и попытки найти хоть какой-нибудь смысл.

Надоедливый жнец не возвращался, и ничего полезного в блоге я не нашла. На этих видео была я, не кто-то, притворяющийся мной и не какой-нибудь двойник. Манеры, выражение лица, даже смех на них говорили, что это я.

Но как я выбралась из палаты в лечебнице? Создала портал через зеркало, как это сделал Эхо, но из-за того, что была напичкана психотропами, все забыла? Проблема в том, что я не звучала накаченной и не выглядела тронутой на видео. Меня сводило с ума то, что я не понимала, как сняла те видео.