Текст книги "Сомнительная полночь (сборник)"

Автор книги: Эдмунд Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 43 страниц)

ГЛАВА 16

Однажды утром, хотя запасов мяса в лагере было вполне достаточно, Том и Эвери пошли на охоту. И вдруг Том заговорил о том, что, видимо, давно его беспокоило. Они сидели на поваленном дереве и отдыхали; Эвери от нечего делать вырезал узоры на рукоятке своего любимого томагавка.

– Я надеюсь, старина, мы знаем друг друга достаточно хорошо и ты не обидишься, если я тебе кое-что скажу, – начал Том.

Эвери удивленно посмотрел на него. Теперь Том говорил «старина» только если особенно нервничал.

– Мы знаем друг друга достаточно хорошо, чтобы не ходить вокруг да около, – заметил Эвери. – В чем дело?

– Импотенция, – выпалил Том.

– Что?

– Я говорю – импотенция… С Мэри.

– О, прости. Я сразу не понял.

«Это, леди и джентльмены, сады Эдема – но здесь скорее изобилие невротиков, чем яблок», – подумал Эвери.

Том, казалось, был смущен его молчанием. Он, видимо, ожидал чего-то большего.

– Я думал, что можно спросить, – сказал он в отчаянии, – если вы с Барбарой занимаетесь любовью… Я думал, можно спросить.

– Да. Но, боюсь, мне придется разочаровать тебя. Мы этого не делаем… Во всяком случае, не в этом смысле.

– Но почему? – удивился Том. – Она тебе нравится?

– Она мне очень нравится, – резко ответил Эвери. – Может быть, отчасти поэтому…

– Вы не занимаетесь любовью, – тупо повторил Том.

Казалось, это открытие обрушило здание, которое он с трудом возвел.

– Мы не занимаемся любовью, – объяснил Эвери, – не потому, что я не могу, и не потому, что не хочу, а потому что для меня это вопрос верности. Была такая девушка, ее звали Кристина, она умерла много лет назад – но я решил не дать ей умереть окончательно – ты понимаешь, о чем я говорю?

– Ты должен пережить это. Иначе вы оба рехнетесь. А все-таки как ты справляешься с этим чертовым сексом?

– Я целую Барбару перед сном, – сердито ответил Эвери, – и засыпаю, думая о Кристине, – и я счастлив. А утром я просыпаюсь, и все проблемы решены… до следующей ночи… Я ответил на твой вопрос?

Том вздохнул:

– Бедная Барбара.

– Действительно, бедная Барбара, – сказал Эвери.

И затем грубо добавил: – Помнится, мы говорили об импотенции. О твоей импотенции.

– Забудем об этом, старина, я не знал, что это расстроит тебя.

Эвери вдруг успокоился. Он понял, что вел себя чертовски глупо, ему захотелось исправить положение.

– Извини, Том. Называется, помог… Ты представляешь причину своей импотенции или для тебя это совершенная тайна?

– Я думаю – нежность, – с несколько смешной торжественностью ответил Том. – Нежность – и эта история с порнографией.

Том впервые за долгое время упомянул о своей тайной коллекции.

Эвери положил руку ему на плечо:

– Ты должен совсем преодолеть это, старина.

Том глубоко вздохнул:

– Самое ужасное, что я влюблен в Мэри.

– Поздравляю. Тогда все в порядке.

– Не строй из себя тупицу, – взорвался Том. – Ничего не в порядке. Все эти кошмарные годы для меня любовь и секс существовали отдельно друг от друга. Секс был чем-то гнусным и низким. О любви я читал только в книгах. Секс, в моем представлении, годился только для этих грязных шлюх – и то они были только на фотографиях; а любовь – в любовь я никогда не верил.

Том вздохнул и вытер пот со лба. Видимо, эта исповедь давалась ему нелегко.

– Вся беда в том, что я люблю Мэри. Я уважаю ее – как, черт возьми, я могу делать с ней такое… По-моему, это условный рефлекс, – жалобно сказал он, – собака Павлова и все такое.

Эвери, затаив дыхание, смотрел, как Том один на один сражался со всей своей прошлой жизнью.

– Тут есть еще кое-что, – осторожно сказал Эвери. – Какие, по-твоему, чувства испытывает к тебе Мэри?

– Нежные, – пробормотал Том. – Самые нежные. По-моему, я нравлюсь этой бедной дурочке. Черт, может, она даже любит меня… Она так много дает мне.

И тут Эвери почувствовал себя ужасно старым.

– Это как раз тот случай, когда слепой пытается вести слепого, – сказал он наконец. – Видишь ли… У женщины много ролей – ребенок, девушка, любовница, сестра, жена, мать. И женщины – большинство женщин – хотят быть всем понемногу. Я думаю, Мэри тоже. Твоя беда в том, что ты думаешь, что должен только любить ее и лелеять… Черт подери, да она и так знает, что ты ее любишь. И сейчас ей нужно, чтобы ты взял ее.

– Но как? – беспомощно спросил Том.

– Возьми ее тело, старик. Забудь, что у нее есть душа. Возьми ее, как проститутку.

Том вытаращил глаза:

– Я… Я не смогу.

Эвери улыбнулся:

– От этого есть отличное лекарство – четыре глотка виски. Исключительно в медицинских целях. Три глотка тебе, один Мэри.

– Но…

– Никаких но… Сегодня вечером мы с Барбарой пойдем прогуляться. Надолго. А когда вернемся, отдежурим первую вахту. Немного удачи, немного внимания – а об остальном позаботится Природа.

– Я не могу, – сказал Том. – Только не с Мэри.

– Сможешь, старик, сможешь, – отрезал Эвери. – Иначе я буду вынужден поговорить с Мэри один на один и рассказать о твоей дурацкой стыдливости.

– Только не это, старина, – взмолился Том.

Эвери рассмеялся:

– Я могу дать тебе больше времени. Например, неделю.

Не говоря ни слова, пытаясь сохранить достоинство, Том встал и пошел прочь. По дороге в лагерь оба не проронили ни слова. Обед также прошел в угрюмом молчании. Обе женщины поглядывали на них, подозревая, что они крупно поссорились.

Однако вечером Эвери, как и обещал, пригласил Барбару прогуляться. Было так тепло, что они решили искупаться, – ярко и до сих пор непривычно сияли в небе две луны.

Когда они вернулись в лагерь, Тома и Мэри уже не было. Барбара очень удивилась, потому что Эвери ни словом не обмолвился ей о том, что происходит. Он вообще говорил очень мало, а когда Барбара пыталась выведать у него, что у них случилось с Томом, отвечал уклончиво.

У костра Эвери наткнулся на два пустых стаканчика. Он удовлетворенно хмыкнул.

– Если хочешь, иди спать, я подежурю, – сказал он Барбаре.

Она подозрительно посмотрела на него:

– Что-то происходит. Что же?

– Ничего, моя дорогая. Я подежурю. А ты можешь идти спать.

– Если уж дежурить, так вместе, – сердито сказала Барбара. – Что-то происходит. И я хочу знать это.

– Ты все придумываешь. Ладно, пойдем спать вместе. На одну ночь предосторожности можно отбросить. Пусть дьявол нас покараулит.

Барбара удивилась, но промолчала. С тех пор как они столкнулись с золотыми людьми, прошло уже довольно много времени. Вскоре они забрались в палатку и заснули.

Утром один взгляд на Мэри показал и Барбаре и Эвери, что кое-что действительно произошло. Она не была сияющей и радостной, как полагается женщинам в таких случаях, но слегка удивленной и чуточку самодовольной.

Том выглядел гордым и смущенным.

Барбара женской интуицией сразу обо всем догадалась, а Эвери просто знал.

Когда он, как ему казалось, украдкой взглядывал на Тома и Мэри, он невольно завидовал им и чувствовал себя виноватым.

В этом была какая-то насмешка судьбы. Эвери смотрел на Барбару и видел, что она тоже завидует. Ему вдруг захотелось обнять ее. Но он не сделал этого и притворился, что ничего не заметил.

– Врач, исцелися сам, – еле слышно пробормотал он.

ГЛАВА 17

Примерно через неделю после того, что Эвери про себя называл Брачным Полетом Тома и Мэри, произошла еще одна встреча с золотыми людьми – с женщиной. Как стало ясно потом, контакт был неявным, но, во всяком случае, он был. И, во всяком случае, он недвусмысленно показал золотым людям, что обитатели Второго Лагеря не имеют воинственных намерений.

Однажды днем Том и Эвери отправились в глубь острова за довольно редкими фруктами, которые с некоторых пор стали их любимым лакомством. Эти фрукты представляли собой нечто среднее между грейпфрутом и кокосовым орехом – питательные и освежающие. Их «молоко» по вкусу напоминало грейпфрут, а то, что называли «орехом», – мягкая и вкусная мякоть была похожа на жевательную резинку. Даже их кожура, прочная и плотная, оказалась полезной. Кожуру высушивали на солнце и делали из нее легкие чаши и миски.

Но еще удивительнее были деревья, на которых росли эти фрукты. Они стояли словно на ходулях – около дюжины длинных крепких белых корней поднимались довольно высоко над землей и там соединялись в короткий ствол. Издалека эти деревья были похожи на старинную птичью клетку примерно в восемь футов высотой.

Поэтому эти плоды так и называли – фруктами из птичьей клетки. До сих пор Тому и Эвери удалось найти не более полудюжины таких деревьев. Удивительно, но с деревьев исчезало гораздо больше зрелых фруктов, чем уносили они во время своих случайных рейдов. Том и Эвери решили, что фрукты привлекательны для животных, и даже обсуждали способы охранять «свой» урожай.

Но это оказались не животные – или, по крайней мере, не только животные, – они обнаружили это, когда решили еще раз сходить к самому большому дереву из тех, что они нашли до сих пор и которое росло дальше от опушки, чем остальные. Дерево стояло на небольшой поляне; и, видимо потому, что ему не мешали другие деревья, его «птичья клетка» была очень широкой и представляла собой образованный корнями купол правильной формы. Залезть на дерево было довольно трудно, потому что корни, хотя и прочные, были тонкими и скользкими, и иногда нога проскальзывала между «прутьями» клетки – тогда нужно было, чтобы кто-нибудь помог раздвинуть корни и вытащить ногу. Но если человек оказывался один, ему приходилось скользить вниз по куполу, в надежде, что на уровне земли расстояния между корнями будут достаточно большими, чтобы высвободить ногу.

Именно это и случилось с золотой женщиной – у нее защемило ногу. Но ей не повезло еще больше.

С той стороны, где она пыталась взобраться на дерево, толстые корни у основания росли еще теснее, чем вверху.

Том и Эвери обнаружили ее беспомощно сидящую на земле; рядом лежал маленький арбалет и опрокинутая самодельная корзинка. К счастью, они заметили женщину издалека. Ее реакция была мгновенной – она схватила арбалет, вставила в него одну из коротких стрел и прицелилась.

– Ложись, – крикнул Эвери – и вовремя. Только они с Томом упали в густую траву, как стрела просвистела в каком-нибудь футе над головой Эвери.

– Чертова сучка, – выругался Том. – Чуть не продырявила таких замечательных парней… Что она тут делает?

– У нее нога застряла между корнями.

– Так ей и надо! Давай уйдем. А то ее дружок непременно явится ее искать, когда увидит, что она не вернулась к обеду.

Эвери покачал головой:

– Нельзя упустить такой случай. Если мы поможем ей, мы тем самым докажем, что не желаем им зла.

– Говори о себе, – сказал Том, любовно проводя пальцем по лезвию томагавка. – Судя по тому, что они учинили в Первом Лагере, вряд ли они понимают, когда с ними говорят по-хорошему. – Он злобно рассмеялся. – Во всяком случае, не знаю, как ты сможешь помочь, если она всадит тебе в животик все три стрелы.

– Пожалуй, это мысль, – ответил Эвери.

Он привстал на колено – и тут же снова упал в траву. Еще одна стрела просвистела прямо над ним.

Том улыбнулся:

– Она поймает тебя. Тебе стоит только раз ошибиться.

Эвери покачал головой:

– Стрела попадает чуть дальше. Теперь твоя очередь.

Том выругался; однако он отполз на несколько ярдов вправо, приподнялся и тут же рухнул на землю. Еще одна стрела пролетела мимо.

Эвери немного подождал и еще раз на секунду подставил себя под выстрел. Он быстро упал на землю, но стрелы не было.

Том повторил трюки снова женщина не выстрелила.

– Что я говорил? Она догадалась.

– Посмотрим.

Эвери осторожно поднял голову.

Женщина держала арбалет наготове, но не стреляла. Эвери осторожно встал на колени. И тут она выпустила последнюю стрелу. Ему повезло. Густая трава чуть затормозила стрелу, и она не достигла цели. Эвери лежал в траве, сердце его бешено колотилось.

Том развеселился:

– Вот видишь, старина. Братание нынче непопулярно.

Но Эвери решил не спорить.

– По-моему, у нее остался только один выстрел.

– Надеешься? Лично я больше рисковать не хочу. Не стоит того.

Эвери выждал минуту-другую и очень медленно поднял голову над травой. Женщина сидела у дерева и держала арбалет наготове. Она и Эвери пристально смотрели друг на друга. Он заметил, что она тяжело дышит и выглядит не слишком бодро. Насколько он мог заметить, стрел у нее больше не осталось – хотя, возможно, это только трюк.

– Не стреляйте, – крикнул Эвери. – Мы хотим помочь вам.

Он и не надеялся, что она понимает по-английски. Но он рассчитывал, что она правильно почувствует интонацию.

Женщина не двигалась и продолжала боязливо смотреть на него. Эвери решил воспользоваться случаем и встал во весь рост. И вдруг заметил легкое движение ее руки. Эвери рванулся в сторону, а стрела вонзилась в то место, где он только что стоял.

– Идиот, – прошипел Том.

Теперь у женщины не осталось ни одной стрелы. Она отбросила арбалет и, не обращая внимания на боль, лихорадочно пыталась высвободить защемленную ногу.

Эвери двинулся к ней. Увидев, что его мрачные предсказания не оправдались, Том тоже встал и последовал за ним. Когда он подошел на десять ярдов, она оставила свои отчаянные попытки освободиться. И села на землю – кулаки ее были сжаты, глаза смотрели угрюмо и неприязненно.

Эвери подошел к ней, присел и улыбнулся. Он жестом показал на ее ногу и корни деревьев.

– Мы, – он указал на себя и Тома, – хотим… помочь… тебе.

Он указал на нее, потом на ее ногу.

Она вздрогнула, и в глазах ее мелькнуло понимание.

Стараясь двигаться медленно, чтобы не напугать ее, Эвери подвинулся ближе и протянул руку к корням. В тот же миг женщина разжала руку и, словно копьем, ткнула его выпрямленными жесткими пальцами прямо в солнечное сплетение. Эвери охнул от боли и повалился на землю. Прежде чем Том остановил ее, женщина ребром ладони ударила Эвери по горлу.

Давно ему не приходилось испытывать такую боль. В ушах стучало, он не мог вздохнуть, перед глазами поплыли круги. Словно сквозь туман, он неясно различал силуэт Тома с поднятым томагавком.

– Сука! – рявкнул Том. – Вот тебе!

С глухим звуком томагавк опустился.

Содрогаясь от боли, Эвери попытался сесть.

– Придурок, – простонал он. – Зачем ты убил ее?

Том затряс головой.

– Будь покоен, – сказал он сердито. – Я только слегка стукнул… Так что некоторое время она безопасна.

Эвери осторожно массировал горло. У него было такое ощущение, будто он проглотил множество маленьких острых камешков. Он попробовал кашлянуть и застонал от боли. Постепенно чувство тошноты в желудке исчезло. Он глянул вниз – золотая женщина, скорчившись, лежала на земле.

Он посмотрел на нее. Длинные роскошные золотые волосы в беспорядке разметались по траве. Глаза были закрыты. Но ее красивое лицо почему-то казалось не совсем человеческим. Он попытался понять, что же именно в нем нечеловеческое. Казалось, у нее были все мелкие особенности, присущие человеческому лицу, – и в то же время что-то было не так.

Красивой формы уши были начисто лишены мочек; ноздри широкие, почти негроидные, а сам нос без переносицы напоминал греческий; несмотря на полные губы, рот казался очень маленьким по сравнению с остальными чертами лица; маленький твердый подбородок и выступающие скулы были чем-то неуловимо отталкивающими.

Ее обнаженное золотистое тело, едва прикрытое куском голубой ткани, протянутой между ног, было великолепно. Эвери прикинул, что женщина, должно быть, по меньшей мере на четыре дюйма выше его и к тому же на пару стоунов тяжелее. А в ее силе он убедился на собственном опыте.

– Лакомый кусочек, – грубо заметил Том, – точно из моей коллекции, помнишь? Тебя это не удивляет? Может, эти пташки и изобрели порнографию?

– Может, они даже не знают, что это такое, – парировал Эвери. Он встал. – Надеюсь, ты не проломил ей череп.

Том ухмыльнулся.

– Вот уж не пожалел бы об этом. Она пыталась убить нас – помнишь? Во всяком случае, я ее только слегка тюкнул. Сверхчеловеки вроде нее обычно и череп имеют сверхкрепкий.

– Ну ладно, по-моему, надо воспользоваться моментом и высвободить ее ногу, пока она без сознания.

Том наклонился и оглядел защемленную ногу.

– Она поранила ее, – с удовлетворением сказал он. – Поделом этой чертовке.

Лодыжка, крепко зажатая между двумя толстыми корнями, кровоточила. Нога сильно распухла, посинела.

– Что будем делать? – спросил Эвери. – Разрубим корень?

Том покачал головой:

– Нет. От сотрясения ей будет еще больнее. К тому же вдруг топор соскользнет и оттяпает от нее кусочек. Сталь-то здесь отличная… Нет, лучше попробуем отогнуть корень.

Они попытались сделать это, используя в качестве рычага рукоятку томагавка, но не удалось ни на дюйм сдвинуть корень. Эвери наконец придумал вставить один из фруктов, собранных женщиной, между корнями на ярд выше попавшей в капкан ноги. Затем он забил его как клин, поближе к лодыжке, и корни дерева слегка раздвинулись.

Том тем временем успел высвободить ногу женщины, прежде чем кожура фрукта треснула и корни вернулись в прежнее положение.

– Ну что ж, как говорится, поспели вовремя, – сказал Том.

Эвери ощупал кость. Он плохо разбирался в анатомии – тем более в чужой анатомии, – но все-таки ему показалось, что нога не сломана. Женщина шевельнулась и застонала. Она попыталась сесть, но снова упала на землю.

– Хорошо, что она не присутствовала при операции, – сказал Эвери. – По-моему, ты оказал ей хорошую услугу.

Он осторожно опустил ногу на землю и приподнял голову женщины. Она открыла глаза, снова закрыла их и содрогнулась. Потом опять застонала. Эвери нащупал шишку, там, где Том ударил ее. Но дело обстояло не так уж плохо. Густые волосы смягчили удар.

– Ну, теперь все в порядке, можем отчаливать, – сказал Том.

– Мы не можем оставить ее так.

– Черт, это больше, чем она заслуживает!

Женщине удалось приподняться, и теперь она полусидела напротив Эвери. Она заметила, что ее нога свободна, и облегченно вздохнула. Она взглянула на Эвери и состроила гримасу, которую можно было принять за улыбку.

– Давай попробуем поставить ее на ноги, – предложил Том.

– Хорошо, только сначала покажи это на мне. А то она опять выкинет что-нибудь.

Том медленно поднял Эвери, потом указал пальцем на женщину и сделал такое же движение. Женщина кивнула.

Они с трудом подняли ее. Ступив на раненую ногу, она вздрогнула от боли, но не вскрикнула.

– Ей нужен какой-нибудь костыль, – сказал Эвери.

– Давай уж пойдем до конца – сделаем носилки и доставим ее домой, – съязвил Том. – Оставим ее здесь. С ней все в порядке. И не забывай, в любую минуту может объявиться ее дружок.

– Надо найти что-нибудь вроде костыля.

Наконец Том ушел, чтобы срубить ветку с какого-нибудь более подходящего дерева. Пока его не было, Эвери помог женщине сделать несколько шагов, опираясь на него. Когда Том вернулся, она передвигалась уже довольно сносно.

Том принес прочную палку. Он даже вырезал на ней рукоятку.

– Думаю, эта штука подойдет, – сердито сказал он. – Она выдержит и полтонны.

– Теперь она сама сможет добраться домой, – сказал Эвери. – Она поразительно вынослива.

Он смотрел, как женщина ковыляет, опираясь на палку.

Том вдруг сказал:

– Если мы потихоньку двинемся за ней, мы выйдем на их лагерь. Это может пригодиться.

Эвери на минуту задумался, но потом все-таки решил отказаться от этой мысли.

– Если она заметит, что мы следим за ней, постарается или увести нас в сторону или заманить в ловушку. А если не заметит, то может завести слишком близко к своим приятелям – а это опасно. А эти ребята, похоже, привыкли сначала стрелять, а потом спрашивать.

Том пожал плечами:

– Другого такого случая может не представиться, но я полагаю, ты хорошо подумал.

Внезапно он размахнулся томагавком и резко опустил его на арбалет женщины. Арбалет разлетелся на части.

– Это научит ее быть более общительной… А теперь мы можем получить докторский гонорар.

Он начал собирать оставшиеся фрукты.

– Они ей не нужны. Ей и так будет нелегко добраться до дома.

Сложной системой знаков Эвери попытался объяснить женщине, что они с Томом уходят и что она тоже может идти куда ей нужно.

Затем – странно, что это ему не пришло в голову раньше, – он указал на себя и произнес: «Ричард», потом показал на Тома и назвал его имя.

Женщина, казалось, поняла. Она коснулась пальцем своей груди и произнесла что-то вроде: «Элетри». Голос у нее был низкий, почти мужской.

Затем, со странной застенчивой улыбкой, она коснулась двумя вытянутыми пальцами сначала своего лба, а потом лба Эвери. Потом повернулась к Тому, быстро взглянула на то, что осталось от ее арбалета, и снова дотронулась пальцами до своего лба. Но по отношению к Тому этого жеста она не повторила. Тяжело опираясь на палку, она заковыляла прочь. И ни разу не оглянулась.

– Золотая девочка уходит со сцены, слегка побитая, но непобежденная, – заключил Том.

Он поднял томагавк и протянул его Эвери.

– На, не забудь свою дубинку. Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше после того, как мы совершили этот подвиг… Между прочим, на твоем месте я бы не очень полагался на ее благодарность. Такие люди не помнят добра, зато долго помнят зло. Что ни говори, они ведут себя, словно избраны Богом.

Эвери молчал. Возразить было нечего.

– Я проголодался, – сказал он.

– Я тоже. Пошли в лагерь… Я скажу тебе еще кое-что. Вряд ли Мэри и Барбара поблагодарят нас за это. Что ни говори, а мы помогли спастись своему потенциальному врагу.

Но Том ошибся насчет Мэри и Барбары. Не считаясь с тем, что может произойти в будущем, они обе чувствовали, что Том и Эвери поступили так, как подобает цивилизованным людям. Инстинктивно они понимали, как важно сохранить основу нравственности. И так же инстинктивно они понимали, что эта нравственность заключается в древней истине: Помогай Ближнему…

Вечером у них завязался по этому поводу жаркий спор – Мэри, Барбара и Эвери против Тома. Кончилось тем, что Том, надувшись, ушел спать.

Его поведение озадачило Эвери. Хотя Том не очень-то стремился помочь золотой женщине – особенно после того, как она пыталась убить их, – но все-таки он очень помог Эвери, если не больше. Это было тем более удивительно, что совсем недавно он был готов броситься на помощь другой женщине (а может быть, той же самой), когда заметил, что ей угрожает крокодил.

Эвери задумался над причиной такой перемены. Возможно, случай у заводи сам по себе более важен. Тогда они оба ясно увидели, что золотые люди – грозные противники. Отсюда следует, что позиция Тома правильна – особенно, если дело дойдет до открытого конфликта.

Потому что тогда вступает в действие другой принцип – более древний, чем любые нравственные правила. Принцип, известный под названием «Выживает сильнейший».