Текст книги "Сомнительная полночь (сборник)"

Автор книги: Эдмунд Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 43 страниц)

Эвери пожал плечами:

– Хорошо сказано… А теперь за работу. Том, нам нужно найти место для лагеря и перетащить туда снаряжение… Ты умеешь разбивать лагерь?

– Положись на бывшего скаута, старина.

«Теперь ясно, откуда это „старина“», – подумал Эвери.

– Отлично. Тебе и карты в руки. Пошли.

Бугор, который заметил Эвери, оказался не очень удобным. Том сказал, что там слишком влажно и нужно как-то отводить воду. Но в сотне ярдов дальше вдоль берега Том обнаружил холмик с плоской вершиной, покрытой мягкой травой. К тому же он имел еще одно удобство – поблизости протекал маленький ручеек.

– Вот здесь, – сказал Том, придирчиво осмотрев площадку. – Для начала сойдет. Потом, если будет время, поищем что-нибудь получше.

Эвери посмотрел назад, туда, где на берегу лежали их вещи.

– Ну что ж, давай перетащим все сюда, – сказал он.

ГЛАВА 8

Становилось жарко. Вскоре мужчины разделись до пояса. Несмотря на то что револьвер оказался очень тяжелым и при каждом шаге нещадно бил по ногам, Эвери не вынул его из кармана. У Тома на поясе висел нож.

Понимая, что надо как-то ослабить возникшую между ними враждебность, Эвери постоянно советовался с Томом об устройстве лагеря, и вскоре ему стало ясно, что Том разбирается в этом гораздо лучше, чем он сам.

Хотя обе девушки помогали им как могли, только через пару часов они перенесли палатки, чемоданы и снаряжение к месту, которое стали называть Первым Лагерем. Труднее всего оказалось перетащить чемоданы. В конце концов мужчины просто проволокли их ярд за ярдом по песку и гальке.

Первый Лагерь, подумал Эвери, когда они начали устанавливать палатки – какое символическое название! Оно означает, что будет Второй Лагерь, Третий и так далее. Одним словом, что толку сидеть опустив руки, как потерпевшим кораблекрушение, и пенять на судьбу.

Да, конечно, сейчас они не могут решить главный вопрос – как вернуться домой. Но и это возможно, если войти в контакт с теми людьми – или существами, которые забросили их сюда, и договориться с ними. Итак, все указывает на то, что это похищение – кто бы его ни совершил – должно иметь важные причины, ибо весь проект разработан очень – тщательно. Первым делом, решил Эвери, когда будет время подумать над этим, надо постараться понять, какие же это причины. Если это удастся, то можно либо попытаться нарушить их планы, либо заключить сделку. Конечно, это слишком отдаленная перспектива, но, во всяком случае, она существует. А сейчас размышлять об этом некогда. Слишком многое надо сделать.

Палатки оказались очень большими – в каждой с удобствами могли разместиться два человека. Поэтому Эвери решил поставить для жилья только две палатки – одну для мужчин, другую для женщин. Третью палатку решили использовать как склад, а еще одну оставить про запас.

Натянув палатки, Эвери велел Барбаре и Мэри разобрать вещи и как можно удобнее устроить жилье. Теперь надо придумать что-нибудь для защиты их маленького населения от диких животных. Несмотря на то что до сих пор дикая жизнь планеты проявлялась только в виде шестилапого «кролика», подстреленного Томом, картинки на пластмассовых карточках говорили о том, что здесь водятся и опасные животные. Вряд ли приятно проснуться, например, оттого, что такой вот маленький носорог просунет в палатку свой носик…

Мысли Тома, по-видимому, текли по тому же руслу. Он таскал тюки со спальными мешками, но вдруг остановился и вытер со лба пот.

– Что будем делать с местными тварями? – спросил он. – Здесь нет даже стенки, на которую наши девочки могли бы взобраться, если какая-нибудь пятифутовая ящерица захочет позабавиться с ними.

– Верно, – ответил Эвери, пропуская пошлость мимо ушей. – Я думаю, надо соорудить какую-нибудь ограду.

– Только высокую. Еще можно поддерживать огонь ночью.

– И это тоже, – Эвери улыбнулся.

– Но, может быть, здешние звери не такие, как на Земле. Может, им даже нравится огонь. Ну скоро мы это узнаем.

Том замолчал. Через некоторое время он сказал:

– По-моему, эти чемоданы непромокаемые. Если оттуда вынуть самое необходимое, их можно поставить плотно друг к другу позади палаток – вот и получится часть изгороди… Ничего? Как ты думаешь?

– Можно попробовать, пока не найдем что-нибудь понадежнее, – а остальную часть изгороди можно соорудить из обломков, что валяются на берегу. К тому же они пригодятся для костра.

Эвери вынул из кармана револьвер и, морщась, потер ушибленное место на ноге. Он небрежно кинул оружие в палатку.

– Я устал таскать эту штуковину, – сказал он, внимательно глядя на Тома.

– Каждый должен быть вооружен, – буркнул Том. – Особенно фюрер.

– Фюрер будет носить нож, – отпарировал Эвери.

Том даже не сделал попытки захватить револьвер.

Вскоре они вдвоем пошли собирать обломки древесины, выброшенные на берег. Сверкающее солнце опустилось чуть ниже.

Через полчаса они вернулись – вспотевшие, утомленные, волоча тяжелые бревна. Подходящие по размеру палки оказались гораздо тяжелее, чем они думали.

Барбара и Мэри сидели перед палаткой и прихлебывали воду из пластмассовых стаканчиков.

– Это то, о чем я мечтал, – сказал Эвери, облизывая пересохшие губы. – Вы думаете, она годится для питья?

– Я нашла холщовое ведро, – сказала Мэри. – В нем лежала коробочка с таблетками. И инструкция. В ней написано, что нужно растворить одну таблетку в галлоне питьевой воды.

– Хорошо. А сколько там таблеток?

– Не знаю. Пятьсот. А может, тысяча. Посмотрите сами.

Она протянула ему коробочку. Эвери прикинул, сколько таблеток в одном слое, и приблизительно подсчитал сумму. Получилось что-то около двух тысяч.

– А как на вкус?

– Похоже на Виши, – сказала Барбара. – Так приятно покалывает. Попробуйте. Вам обоим это не помешает.

Она взяла еще два стакана и наполнила их.

Эвери отхлебнул воды, прополоскал рот и проглотил. И вдруг ему показалось, что ландшафт слегка покрылся рябью – словно он глотнул какого-то мгновенно действующего алкоголя. Потом рябь исчезла, и краски, казалось, засверкали ярче.

Барбара была права. По вкусу это напоминало Виши. Но, может быть, потому, что они очень устали, Эвери показалось будто он глотнул живой воды, ему никогда не доводилось пробовать такого освежающего питья.

– Вот это да! – сказал Том с восхищением. Он опустошил свой стакан, хотел выпить еще и протянул стакан Барбаре.

И вдруг Мэри закричала.

Эвери отшвырнул стакан, резко повернулся – мгновенно выхватив нож. Краем глаза он заметил, что Том тоже стоит полупригнувшись, сжимая в руке нож, готовый к драке, – это очень порадовало Эвери. Они внимательно смотрели в сторону деревьев в двадцати ярдах от них, на которые с ужасом показывала Мэри. Там ничего не было.

– Я… я видела человека!

Сейчас там никого не было. С минуту они молча смотрели друг на друга. Затем Барбара разрядила напряжение:

– Никогда не кричи, если увидишь мужчину, милочка. Это производит плохое впечатление.

– Как он выглядел? – спросил Эвери, не сводя глаз с деревьев.

– Высокий, крепкий, с золотыми волосами.

– Это был не человек. Просто померещилось. Эта водичка оказалась сильнее, чем мы думали.

– Я его видела, – настаивала Мэри.

Эвери посмотрел на нее. Она казалась потрясенной, но ничуть не походила на девушек, которым всюду мерещатся высокие золотоволосые молодые люди.

– Как он был одет? – спросил Эвери.

– По-моему, на нем ничего не было.

Том фыркнул:

– Только этого нам не хватало – голый Адонис, который прячется в лесу.

– Как вы думаете, у него было оружие?

– Кажется, нет… Но… все произошло так быстро… По-моему, он испугался не меньше меня.

Эвери решил, что этот случай надо расследовать.

– Том, мы с вами пойдем и посмотрим. Если там и был кто-нибудь, он, вероятно, уже далеко. Но все-таки я считаю, будет лучше, если мы обшарим тут все в радиусе ста ярдов.

Он повернулся к Барбаре:

– Я положил револьвер в эту палатку. Держите его наготове, пока мы не вернемся. Только не стреляйте без крайней необходимости.

Поиски странного незнакомца заняли довольно много времени. Они так ничего и не нашли. Эвери чувствовал себя усталым и раздраженным. Он увидел дым от костра, который развели Барбара и Мэри, его охватил беспричинный гнев.

– Кто, черт побери, разрешил вам разводить костер! Его видно не за одну милю!

Барбара холодно взглянула на него:

– Никто. Я воспользовалась своим собственным умишком.

– Тогда вы воспользовались им не очень удачно. Мы с Томом собирали эти бревна для ограды, а не для ваших дурацких пикников.

– Я подумала, – сказала Барбара, – что вам будет не очень-то приятно есть сырое мясо. Возможно, мне следовало бы получше изучить ваши вкусы.

Кто-то ободрал и разделал «кролика», и Мэри уже нанизала куски мяса на вертел и жарила их на костре. Кто-то собрал фрукты – одни были похожи на грейпфруты, а другие напоминали необыкновенно большие груши. Кто-то действительно немало потрудился.

– Прошу прощения, – сказал Эвери. – Просто я очень устал.

– Ничего, – ответила Барбара. – Кстати, я проверила фрукты по этим картинкам. Там написано, что груши очень питательны, а те, другие, утоляют жажду. Так что с голоду мы не умрем. Это растет там на каждом десятом дереве.

Мясо скворчало и шипело, когда Мэри с раскрасневшимся от жара лицом поворачивала его над пылающими углями. Запах жареного мяса приятно щекотал ноздри.

Мэри вздохнула:

– Ленч почти готов. Можете брать руками, если хотите.

– Подождите-ка, – сказала Барбара. – Я принесу тарелки и ножи. Постараемся все-таки не опускаться.

Она аккуратно расставила тарелки на траве перед палатками.

«Кролик» оказался вполне съедобным – не таким, как земной кролик, но довольно вкусным. От него исходил пряный аромат, но мясо было очень нежное.

И когда вся компания сидела перед палатками за своей первой трапезой, к которой очень подходило название «жизнь на природе», Эвери изумился тому, что он уже воспринимает все происходящее как должное. Ведь еще недавно все четверо жили в Лондоне, стоял холодный февраль. Они были незнакомы. Разве что случайно встречались на улице или толкались в метро в часы «пик». Но теперь они больше не чужие: их объединили в коллектив – так, кажется, это называется – забросили на много световых лет от Земли для того, чтобы они сумели здесь выжить.

Эвери попробовал беспристрастно оценить своих товарищей. Том принадлежал к тому типу людей, с которыми у Эвери было очень мало общего. Если бы их свела жизнь в былые времена (удивительно, как быстро он привык к этому выражению – былые времена), они, наверное, раздражали бы друг друга и скорее всего постарались бы больше не встречаться. Но здесь они зависят друг от друга и поэтому должны как-то приспособиться. Он должен научиться переносить плоские шуточки Тома, его дурацкие словечки, некоторую тупость. Но и Том вынужден будет терпеть раздражительность Эвери, его вспыльчивость и, что греха таить, то, что он постоянно сосредоточен на собственных переживаниях. И все же, на свой лад, Том очень надежен. В нем есть какое-то сочетание упрямства и стойкости. Если не обращать внимания на всякие мелочи, он неплохой человек. Эвери вспомнил момент, когда закричала Мэри. Том ведь не стоял, как дурак, с раскрытым ртом. Наоборот, он мгновенно приготовился к драке. И если придется драться, Том, несомненно, даст ему много очков вперед.

Что касается женщин, то тут характеры посложнее. Правда, возможно, для него все женщины непонятны – все, кроме одной. Но он тут же отогнал эти мысли. Сейчас не время думать о Кристине, хотя, по правде говоря, образ ее немного потускнел после недавних переживаний.

Он задумался о Барбаре. На первый взгляд, она казалась сильной и решительной. На первый взгляд – и до сих пор она действительно оправдывала это впечатление – она была не из тех женщин, которые принимаются хныкать, когда дела идут неважно. Но, подумал Эвери, вся ее сила и решительность лишь фасад – маска, которую она научилась показывать жестокому и враждебному миру. Он подозревал, что за ней скрывается другая Барбара: потерявшийся ребенок, маленькая девочка, нуждающаяся в защите…

А Мэри, возможно, наоборот – с виду хрупкая, но с какой-то внутренней силой, которая в конце концов позволит ей многое вынести. Внешне она, конечно, не так хороша и соблазнительна, как Барбара, но зато натура у нее более тонкая, более загадочная. И, возможно, настанет время, особенно если они останутся здесь надолго – черт возьми! ведь почти наверняка так и будет, – когда именно сексуальные проблемы окажут самое большое влияние на их выживание. Эвери не хотел никаких сексуальных проблем. Он был даже уверен, что не хочет никаких сексуальных отношений. Он боялся их. Он всегда их боялся…

Тут он услышал, что Том что-то говорит ему:

– Витаешь в облаках, дружище. Ты не сказал ни слова уже двадцать минут. Надеюсь, ты не разнюнился?

– Извини, я задумался… Мясо отличное, Том. Я рад, что ты добыл его.

– Это разрешение на охоту?

Эвери улыбнулся:

– Да, но без револьвера. Надо приберечь его на крайний случай.

Мэри потянулась и вздохнула. Она посмотрела на ясное, голубое небо, прикрывая рукой глаза от солнца, которое уже опустилось и теперь висело низко над морем.

– Какой здесь чудесный климат. Хоть с этим нам повезло… Как можно что-нибудь делать в такой чудесный день. Хочется просто лечь на песок и блаженствовать.

– Почему бы и нет, – сказал Эвери. – А нам с Томом опять нужно идти за бревнами. Их все еще не хватает для ограды.

– Вы все время упрекаете меня, – заметила Барбара, подавляя зевок, – просто удивительно, как это я до сих пор не впала в истерику и депрессию.

– Одновременно? – осведомился Том.

Она рассмеялась:

– Или по очереди – как вам больше нравится. Вся беда в том, что неизвестно, как полагается вести себя в подобных обстоятельствах. Я уверена, этого нет ни в одной книге по правилам поведения. Вот я и не знаю, плакать мне или смеяться.

– У нас еще будет время вдоволь поплакать, – успокоил ее Эвери, – когда мы обеспечим себе покой и безопасность. А сейчас, по-моему, мы одновременно и потрясены и полны решимости.

– Громкие слова, – насмешливо возразила Барбара. – Громкие слова и больше ничего. А на самом деле мы ничего не понимаем. Может, это и к лучшему.

Наступило молчание. Молчание, нарушаемое лишь тихим бормотанием моря.

Через некоторое время Эвери сказал:

– Ладно, пошли за бревнами. Надо побольше успеть до темноты.

Барбара собрала тарелки:

– Да, сэр, можно мы искупаемся, пока вас нет?

Эвери заколебался.

– Нет, – ответил он, – пока нет. Я подумаю об этом завтра. Черт побери, слишком о многом придется задумываться, прежде чем делать.

ГЛАВА 9

Стемнело быстро, как в тропиках. С ужином – на этот раз только фрукты – покончили быстро, и ограда, какая-никакая, была установлена.

Ласковый и приветливый мир в одно мгновенье исчез, море, казалось, поглотило солнце. Прохладный ветер шелестел в деревьях. И вместе с ним невидимой волной накатывали сумерки и мрак.

Из скрепленных кое-как бревен им удалось соорудить изгородь высотой около трех футов. Она огораживала пространство в несколько квадратных ярдов – две палатки и четверых людей, сидящих у костра. Она огораживала уютный маленький мирок внутри чужого, полного опасностей мира.

Эвери смотрел на своих товарищей и спрашивал себя: чувствуют ли они себя такими же одинокими и покинутыми, как он? За день им нужно было так много решить, так много сделать, что они не могли дать волю собственным мыслям и чувствам.

Яркий свет дня, казалось, окутывал их уютным покрывалом, – и вот это покрывало сдернули, и теперь они остро ощущали свою беззащитность.

Появились звезды. Чужие звезды. Звезды иной галактики, а может, другой части Нашей Галактики. Наша Галактика – как высокомерно это звучит! Отзвук тех древних времен, когда человек был привязан к единственному месту во Вселенной, жил в своем уютном мирке, который считал центром мироздания, – единственное любимое дитя у Господа.

Но, может быть, у Бога много детей, и некоторые из них делают таинственные кристаллы или еще что-нибудь…

Во всяком случае, эти звезды ничуть не менее красивы оттого, что незнакомы. Они сияли холодно и безучастно. Но это придавало им особую прелесть – в них чувствовалась какая-то предельная отрешенность. Водородные бомбы, лондонские зимы, людские страхи и надежды и даже звездные похищения превращались в ничто рядом с этими сверкающими иглами, пронизывающими вечность.

Эвери почувствовал, что не может больше рассуждать в столь непостижимых категориях. Он способен принять это как факт – как его уже раньше заставили принять то, что произошло, – но чувства его восставали против всего происходящего. До Лондона, наверное, многие световые годы. Само по себе это, конечно, не имеет значения. Для них это все равно что сотни или тысячи миль за морем. Так далеко, что невозможно вообразить.

И для того чтобы продолжать жить, он не мог примириться с тем, что Лондон, как место и как символ всего, что ему дорого, перестал существовать. Умом он понимал, что шанс увидеть Лондон – или Землю – ничтожно мал. Но ему все еще слышался грохот метро, ритм города пульсировал в его крови. Он спрашивал себя, как же так получилось, что он, совсем потерявший всякую надежду – не конкретную надежду, а смутную, неясную, – вдруг неожиданно снова обрел ее в этом незнакомом мире. Впервые он с удивлением ощутил человечество как одну большую семью. Он ясно чувствовал себя ребенком, затерянным далеко от дома. Но он не был совсем отрезан от человечества: он не один, с ним еще трое людей. Глядя на них, он спрашивал себя, о чем они думают.

Барбара принесла бутылку виски. У Барбары оказалось шесть дюжин таких бутылок. Ее чемодан был набит бутылками, как чемодан Эвери сигаретами. Однако Эвери и в голову не пришло, что она пьяница. Вряд ли это так, хотя, принеся бутылку, она объявила, что она алкоголичка или даже еще хуже.

Барбара и Том сидели перед палаткой девушек, которую Том игриво назвал «девичьим гнездышком».

Между ними стояли стаканы и бутылка виски. Мэри и Эвери сидели неподалеку, с краю от «мужского гнездышка». Эвери только пригубил виски. Но Мэри твердо отказалась пить. Она с тревогой смотрела на Барбару. Барбара уже выпила три стакана, но пока по ней это было незаметно. Тома, однако, развезло. Он стакан за стаканом пил наравне с Барбарой.

Через некоторое время разговор их замер, и они молча, как зачарованные, смотрели в огонь. Но чары разрушились, когда Эвери принес охапку дров, бросил их в костер, и сноп искр взлетел в темное небо.

Барбара глубоко вздохнула, помотала головой и вдруг сказала:

– Нужно все это назвать.

– Извините, не понял, – смутился Эвери.

– Флора и фауна, дурень. Вся эта куча картинок говорит нам, какие это животные, полезны они нам или вредны, для чего годятся. А как они называются – Неизвестно. Я считаю, для животных очень важно иметь имена. И потом, как мы будем говорить о них, черт возьми, если вдруг увидим?

– В самую точку, – напыщенно заявил Том. – Чертовски, понимаете ли, неприятно: думаешь, подстрелил шестилапого кролика, а он вовсе и не кролик.

– Вы пьяны, – с отвращением сказала Мэри.

Том расхохотался:

– Полиция нравов разгон-няет нас.

Благополучно справляясь с заплетающимся языком, он вещал с важностью профессора, излагающего новую эволюционную теорию.

– Все очень просто. Это кроликотип, – объявила Барбара.

– Что?

– Шестилапый кролик. Кроликотип. И еще слонотип, крокотип, волкотип и так далее, и так далее…

Эвери улыбнулся:

– Что ж, принимается. А как вы назовете того греческого бога, которого видела Мэри. Жаль, что его нет на карточках, чтобы объяснить нам, что он делает?

– Очень просто, – сказала Барбара. – Он или супертип, или сексотип, – она хихикнула, – в зависимости от вашего пола, от того, как вы отнесетесь к нему и что он с вами сделает.

– Надеюсь, – отпарировал Эвери, – он ничего не сделает, потому что его не существует.

– Он существует, неправда, – сказала Мэри. Она вздрогнула. – Я не хочу, чтобы он напоминал о себе.

– Милашка, – сказал Том, – Ричард и я – мы будем защищать вашу невинность… до последней капли виски… Господи, как я устал! Должно быть, это от свежего воздуха.

– Пожалуй, «тип» хороший суффикс, – решил Эвери. – Теперь для нас главное запомнить картинки и подписи к ним. Может статься, это обозначает разницу между жизнью и смертью… А сейчас, по-моему, Том прав, – было бы неплохо, если бы вы трое пошли спать. День был не из легких.

– Мы трое? – спросила Барбара. – А вы что собираетесь делать?

– Нести первую вахту и цоддерживать огонь. Я разбужу вас через пару часов. Потом вы разбудите Тома, а Мэри подежурит на рассвете.

Том пожал плечами:

– Спатки в кроватке – дело святое, – но хорошо бы эта кроватка четырьмя ногами стояла в Вест-Энде. А вот палатка, спальные мешки и прочее меня не воодушевляют. Но, раз уж мы на Марсе, то и должны вести себя, как маленькие послушные марсианчики. Всем спокойной ночи. Если Барбара будет так добра, я плесну себе еще на сон грядущий.

Он налил себе виски.

– Кстати, я думаю, – сказал Эвери, – что ваш чемодан тоже кой-чем начинен, тем, что вам особенно нравится, – ну, что-то вроде сигарет или виски.

Он обращался к Тому, но Мэри ответила первая:

– У меня там фунтов пятьдесят конфет, – призналась она. – Я думаю, мне столько не съесть, но… – Даже при свете костра было видно, как она покраснела.

Эвери перевел взгляд на Тома.

– Извини, старина. В моем чемоданчике нет ничего такого, что можно было бы есть, пить или сосать… Это касается исключительно меня, и, конечно, я рассчитываю, что цивилизованные нормы уважения частной жизни не будут нарушены в нашем маленьком обществе… Приятных сновидений.

Он исчез в палатке.

Эвери был заинтригован. В голосе Тома ему почудилась какая-то напряженность, намек на тайну. Похоже, Том хочет что-то скрыть. Но ясно, что в их положении невозможно ничего скрыть. Они беззащитны друг перед другом. Они вынуждены показывать друг другу хорошее и плохое, свою силу и слабость, свои маленькие секреты. И это делает их еще более беззащитными.

Потом ушла Мэри, следом за ней Барбара. Его товарищи были от него в каких-нибудь двух-трех ярдах, но он наслаждался одиночеством.

Эвери поежился от холода.

Затем он подбросил дров в костер и устроился поудобнее. Может, нужно выйти за ограду и стучать колотушкой, как сторожа в старину? Но он отказался от этой мысли. За освещенным кругом костра сгустился черный мрак, и Эвери решил остаться под защитой света и ограды.

Погруженный в свои мысли и воспоминания, он просидел у костра уже около часа, как вдруг услышал шорох. Из палатки вышла Барбара, в брюках и небрежно накинутой рубашке.

– Никак не могу уснуть, – прошептала она. – Все перепробовала, ничего не помогает. А вот Мэри заснула. Счастливица!

– Может быть, вы выпили слишком много виски? – спросил он, тоже невольно понизив голос.

Она улыбнулась:

– Скорее, слишком мало… Ричард, я так страшно одинока. Пожалуйста, возьмите меня за руку. Больше ничего, просто подержите за руку.

Эвери с минуту смотрел на нее, потом он обнял ее за плечи и бережно усадил рядом с собой. Она облегченно вздохнула и через некоторое время, казалось, немного успокоилась.

– Как это чудесно, – сказала она, – человеческое прикосновение, именно физическое прикосновение. Я чувствовала себя как натянутая струна, а теперь расслабилась и даже как-то поглупела.

– Надеюсь, вы не слишком поглупели.

Барбара удивленно взглянула на него:

– Нет, не слишком… Ведь это только начало, неизвестно, что нас ждет впереди.

Эвери ничего не ответил, и она теснее прижалась к нему. Теперь они сидели почти обнявшись, и это давало им обоим ощущение покоя и безопасности. Это могло показаться странным и удивительным, но они не чувствовали никакого сексуального влечения.

– Может быть, теперь вам пойти спать? – спросил Эвери немного погодя.

– Не надо, – пробормотала она, – это гораздо лучше, чем спать.

Они долго сидели молча, глядя на огонь и прислушиваясь к ночным шорохам, которые изредка перекрывал шум моря.