Текст книги "Сомнительная полночь (сборник)"

Автор книги: Эдмунд Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 43 страниц)

Они выпили кофе и почувствовали себя свободней. Потом выкурили по сигарете, и Эвери решил, что, пожалуй, ему не стоит пока развивать теорию о мыслящих монстрах. С первого взгляда на Мэри было ясно, что она нуждается в поддержке. Он с беспокойством почувствовал, что ему нечем утешить ее.

Желая немного ее отвлечь от тягостных мыслей, он решил побольше разузнать о ней. Кроме того, что девушка заинтересовала его, Эвери казалось, что это даст ему какие-то сведения, которые смогут подкрепить его теорию – хотя он, конечно, понимал, что любая теория, построенная на таких фактах, может в один прекрасный момент рассыпаться, как карточный домик.

Ему самому тоже нужно было выговориться. Для них обоих это было как лекарство, которое они могли принимать в любых дозах.

Он узнал, что Мэри работала в Вест-Энде, в конторе «Эмпайр-Кэмикалз», что проработала она там пять лет, что управляющего зовут мистер Дженкинс, что она играет в теннис и любит диксиленд, что ее родители умерли, а жених неожиданно бросил ее и женился на другой девушке.

В ответ Эвери рассказал немного о себе. Вскоре он даже рассказал ей о Кристине. Его самого это очень удивило, потому что он никогда ни с кем о ней не говорил. Даже с теми, кого он хорошо знал. А тут совершенно незнакомый человек. Но, с улыбкой подумал он, это действительно исключительный случай: первый раз в жизни его поймали и посадили в тюрьму какие-то монстры. Он не считал лупоглазых монстрами в прямом смысле слова. Конечно, нет. Скорее, в переносном. И именно это его больше всего беспокоило.

– Вы где-то далеко, – сказала Мэри. – О чем вы думаете?

– О том, как было бы здорово очутиться далеко-далеко отсюда, – беспечно ответил он. – Или, на худой конец, в Кенсингтон-Гарденс, а оттуда пойти в мою маленькую пустую квартиру. Я и не знал, что она может быть так привлекательна.

– А я и да и нет, – туманно ответила девушка.

– Что и да и нет?

– И хочу и не хочу. То есть я, конечно, хочу, – но только когда разберусь, что все это значит.

Эвери удивился. Девчонка оказалась покрепче, чем он думал. Он хотел было возразить, что вряд ли «они» позволят своим узникам что-нибудь разузнать, как машинка Мэри застрекотала.

«Пожалуйста, вернитесь в свои помещения, – напечатала она, – вы не будете разделены надолго».

– Вот-вот, то же самое эта паршивая железка болтала и в прошлый раз, – уныло сказал Эвери. – И опять, наверное, врет.

– Никогда ничего не знаешь наперед, – сказала Мэри. – Мы можем найти в будущем то, что уже было… И узнать подлинную сущность вещей.

Эвери рассмеялся:

– «Нет доступа». Есть такая фраза-ловушка в нашем маленьком сумасшедшем мире. Интересно знать, почему они на этот раз свели вместе нас, а не меня с Барбарой, а вас с Томом?

– Я думаю, они просто пробуют разные варианты, – серьезно ответила она. – А вам очень хочется увидеть снова Барбару?

– Да, конечно. Но это не какое-то особое чувство. А вам Тома?

Она пожала плечами:

– Не очень. Он был очень уж утомителен.

– А я тоже утомителен?

– Немножко иначе, чем Том.

Эвери это рассмешило. Вот оно что, оказывается, и он не идеал.

Машинка застрекотала снова.

«Вам необходимо немедленно вернуться в свои помещения, – было сказано в слегка измененной форме. – Потом прошу вас лечь на кровати и ждать дальнейшего».

Мэри хихикнула:

– По-видимому, нам дают возможность немножко отдохнуть.

Эвери улыбнулся:

– С этими придурками не отдохнешь: не одно, так другое. Я не удивлюсь, если это окажется что-то вроде дистанционного медицинского обследования. Они очень любознательны, чтоб их… Думаю, мне лучше вернуться в свою комнату, иначе нам пошлют две порции кристаллов.

Они в некотором смущении легли на свои кровати и стали ждать.

– Я рада, что встретила вас, – сказала Мэри.

– Я тоже, – ответил он. – Будем надеяться, что в следующий раз нам устроят вечеринку на четверых. Может, мы что-нибудь и придумаем, если соберемся все вместе.

Стена вернулась на место в мгновение ока. Но Эвери некогда было подумать о том, какой механизм почти мгновенно ставит стену на место; светящийся потолок стал медленно темнеть. И вскоре кромешная тьма окружила Эвери.

Но только на одно мгновенье.

Наверху появилось слабое сияние.

Звезды.

На месте потолка теперь сияло окно – окно во Вселенную.

Эвери ничуть не сомневался, что видит все это наяву.

Только наяву может быть такой чистый блеск, такая сильная пронзительная яркость. При виде бесконечного множества живых солнц он ощутил благоговейный трепет. Они висели неподвижно, бесконечно маленькие и невообразимо огромные. Они висели, как фонарики на рождественской елке. Они висели, как слезинки замерзшего пламени.

Эвери был потрясен, на мгновение ему захотелось свернуться, подобно зародышу в утробе матери, отвергнуть этот огромный мир, не зная ничего, кроме пустой холодной безопасности этого металлического контейнера. Но это мгновенье миновало, и он, словно зачарованный, продолжал неотрывно смотреть на звезды.

Он и не знал, что их так много. Конечно, ему было известно, что звезд во Вселенной много, как песчинок на берегу мирового океана. Но для него это были всего лишь слова, он не понимал, что это реально.

Но теперь это знание проникло в его мозг, поглотило его личность, сжало его «я» до размеров молекулы и сплавило весь его человеческий опыт в крошечный атом чуда.

Там, вверху или внизу – он давно уже не понимал, где верх, а где низ, – тянулись через пустоту бесконечности звездные дороги. Там, внизу, вверху, сзади, роились молочно-золотые туманности звездных городов – словно огненные цветы времени в темной вазе космоса.

Там сиял лик Бога.

Ему хотелось умереть, ему хотелось смеяться от счастья, петь или кричать от боли и страха. Ему хотелось танцевать от радости и плакать от горя.

Но он ничего не делал. Он не мог ничего сделать. Только неотрывно смотреть с близкой к молитве затаенной болью.

И вдруг Вселенная закружилась в танце. Она медленно вытягивалась по огромной сияющей параболе. Звезды, звездные города, пространство, время, весь мир кружился вокруг маленькой неподвижной точки по имени Ричард Эвери.

А затем произошло самое поразительное.

Одна планета ожила. Та самая планета. Она была похожа на тыкву, наполненную светом. Небесную тыкву, ее поверхность была зеленой от океанов, голубой и белой от облаков, красной, коричневой, желтой от островов.

Она была истинно прекрасна, совершенна, как сама жизнь.

Зазвучал уже знакомый голос. Голос, преодолевший световые годы и долгое забвение сна.

«Это дом, – произнес голос. – Это сад. Это мир, где ты будешь жить, расти и учиться. Это мир, где ты узнаешь достаточно, но не слишком много. Это жизнь. И все это – твое».

Глаза Ричарда Эвери наполнились слезами. Он был не в силах вынести эту боль, это знание, эту истину.

От страха его тело стало холодным, как лед.

Он понял, что больше не выдержит. И в эту минуту яркие кристаллы на мгновенье вспыхнули на поверхности планеты.

Он узнал их.

Это были кристаллы забвения.

Осуществление милосердия.

ГЛАВА 6

Эвери открыл глаза. Над ним сияло голубое небо – такого глубоко чистого голубого тона не удается добиться ни одному художнику. Секунду-другую он лежал и смотрел на небо и слушал шум моря. И вспоминал…

Он был в какой-то тюрьме, потом крыша этой тюрьмы превратилась в окно во Вселенную, а потом… словно Бог говорил с ним. Это странное ощущение невозможно передать словами.

И вот теперь он лежит на походной кровати на морском берегу, слышит плеск волн и наслаждается ласковым теплом утреннего солнца. Приятная галлюцинация. Он надеялся, что она продлится еще немного.

– А, наконец-то вы проснулись!

Эвери осторожно повернул голову, потом сел. Галлюцинация включала в себя человека, который сидел на другой кровати и курил. И еще две кровати, на которых, судя по очертаниям, спали Барбара и Мэри. А также океан, прекрасный пляж, какие-то деревья, похожие на пальмы, и кучу лагерного снаряжения, словно приготовленного для бойскаутского слета.

– Я Том Саттон, а вы, я полагаю, Ричард Эвери… Довольно забавная ситуация, вам не кажется?

– Да, – ответил Эвери.

Он пожал протянутую руку:

– Рад познакомиться.

Это выглядело довольно смешно, даже если бы происходило наяву.

Том Саттон оказался высоким, крепким, самодовольным мужчиной. И хотя на вид ему было не более тридцати, наметившийся животик явно выдавал в нем склонность к спокойной жизни.

– Девочки в отрубе, – сказал он. – Эти чертовы кристаллы валят с ног, как хорошее зелье, – он вздохнул. – Хотел бы я иметь такую сноровку.

– Как вы думаете, где мы? – спросил Эвери.

Том пожал плечами:

– Гавайи, Таити, Тонга – вы платите свои денежки и получаете заказанное.

Эвери вдруг осенило:

– Мы не на Земле, – сказал он.

– Чего?

– Я говорю, мы не на Земле.

– Протри глаза, старина. Не надо слишком фантазировать. Согласен, эксперимент, конечно, был впечатляющий. Но человек должен уметь держать себя в руках.

– Не болтайте чепухи, – взорвался Эвери. – Я полагаю, с вами происходило то же, что и со мной, – крыша превратилась в звездное небо, а потом – загадочное сообщение небесного голоса.

Том улыбнулся:

– Ну вроде бы так.

– Ну так у меня есть для вас новости, – сказал Эвери, твердо решив разрушить броню его самодовольства. – Я был не настолько испуган, чтобы не заметить, что эти звезды – не наши звезды.

– О чем ты, старина?

Нервы Эвери были напряжены до предела, к тому же его безумно раздражало это словечко – старина. От него так и разило школой.

– Я хочу сказать, – сказал он спокойно, – что это расположение звезд – не земное… старина.

– Так ты один из этих чертовых астрономов?

– Нет, но у меня есть глаза.

Том на секунду замолчал, пытаясь переварить информацию.

– Ну и что? Мы находимся – нет, лучше сказать, находились – в северном полушарии, старик. Та чертовщина, что мы видим сейчас, – наши звезды, только с другой стороны.

– Я знаю звездную карту южного полушария, – возразил Эвери. – Но то, что «я» видел, не имеет с ней ничего общего.

– Черт, – сказал Том, – не старайтесь запугать меня и, ради всего святого, перестаньте паниковать, ведь с нами, в конце концов, девушки. Солнце здесь вполне нормальное, море тоже. Даю слово, может, мы где-нибудь за границей, но это добрая старушка-земля.

Раздражение Эвери улеглось, и он, с усмешкой наблюдая за Томом, вспомнил, что страус при опасности прячет голову в песок.

– Земля, может быть, и тверда, но это не наша земля – это планета, которую я видел.

– Просто вы клюнули на их удочку, – самодовольно заявил Том. – Непонятно зачем, но какая-то гнида забросила нас в южные моря или что-то вроде того. Может, это и смешно, но я возвращаюсь домой. Неприкосновенность личности, и все такое!..

– Привет, ребята, а вот и я, – прервал их голос Барбары. Она сидела на кровати и смотрела на них. – Что тут говорили о южных морях?

Том предостерегающе взглянул на Эвери, потом нежно улыбнулся Барбаре.

– Рад, что вы наконец можете присоединиться к нашей компании… Я как раз доказывал Эвери, что нас скорее всего выбросили где-то в южных морях.

Барбара зевнула и покачала головой:

– Пора повзрослеть, милый мальчик. Ричард прав. Мы где-то в другом месте.

Эвери удивленно поднял брови:

– Вы давно проснулись?

– Довольно давно… Девушкам нравится подслушивать, что говорят в компании в их отсутствие.

Она встала, потянулась и тут заметила Мэри.

– Спящая красавица еще не проснулась. Ах, эта беззаботная юность!

– Вы оба спятили, – упорствовал Том. – Они не могут послать человека на Марс, – правда, я не понимаю, как они смогли закинуть нас под эти голубые небеса.

– Они? – откликнулась Барбара. – Кого ты имеешь в виду?

– Ну, эти хмыри, которые занимаются космосом.

– Мой милый, душка Том, – нежно проворковала Барбара, – сделай маленькое одолжение и перестань говорить, как в кино… Я знаю кое-что, чего ты не знаешь. Повернись и посмотри на небо… Немножко выше… А теперь левее.

Том некоторое время смотрел на небо, пока не увидел сияющий серебристый серпик – маленький, далекий, почти не различимый в яркой синеве.

– Луна, – сказал Том наконец. – Ну и что? Луна днем – нормальное явление. Просто у нас летом ее редко видно. А в южных морях – все наоборот, вот и все.

– Возможно, – сказала Барбара. – А теперь посмотри пониже, прямо над пальмами.

Том посмотрел на пальмы. Эвери тоже. Все долго молчали.

– Господи Иисусе, – простонал Том. Он тяжело плюхнулся на свою кровать и дрожащими пальцами достал сигарету. – Чтоб мне провалиться. Это просто смешно. Это… это… Лопнуть со смеху.

Он не мог вымолвить ни слова.

Эвери смотрел на Барбару.

– Вы очень наблюдательны, – сказал он, – и очень уверены в себе.

– Двух лун недостаточно, чтобы выбить меня из седла, – отпарировала Барбара. – И кроме того, разве вы не заметили, какими мы стали тихими и разумными после этих кошмарных экспериментов. Особенно если вспомнить последний… – Она содрогнулась. – Я вопила от радости, когда это наконец кончилось. А теперь я здесь, на этом пустынном берегу, такая же спокойная, как все, и хладнокровно считаю, сколько лун на небе, и я подумала… Если хотите знать, по-моему, они не только шарахнули по нам этими кристаллами: нас еще накачали неслабыми транквилизаторами.

Эвери задумался:

– Очень может быть, – согласился он. – Только тогда мы должны чувствовать себя совсем разбитыми.

Сказать по правде, я совсем спокоен… От души надеюсь, что так и будет продолжаться.

– Я тоже так думаю, – сказала Барбара. – По-моему, это их штучки.

– Где… где я? – Мэри сидела на кровати и удивленно оглядывалась.

– Никогда не думала, что услышу эти бессмертные слова, – весело заявила Барбара. – Успокойся, цыпленок Ты среди друзей. А у Тома такой несчастный вид просто потому, что он не в силах переварить, что на небе две луны. Он слишком консервативен. Это кажется ему немножко необычным.

Мэри осторожно встала. Она медленно обвела взором море, песок, пальмы. Затем она вдруг сказала:

– Я знаю, это ужасно глупо, но я страшно проголодалась.

Эвери оглядел кучу снаряжения и четыре плотно упакованных чемодана.

– Ладно, посмотрим, что тут есть. Тот, кто это устроил, по-видимому, подумал обо всем. Я, во всяком случае, надеюсь, что он или она – а скорее всего оно – не забыло позаботиться и о еде.

– Смотрите, – воскликнула Барбара, указывая на маленькую обтянутую тканью корзинку. – Пять против трех, там все, что нужно для пикника.

Эвери улыбнулся:

– Пари не принимаю. Это как раз в духе абсурдной логики нашей ситуации.

Это действительно оказалась корзинка для пикника – причем с отличным содержимым. Цыплята, сандвичи с ветчиной, молоко, термос с кофе и – бутылка шампанского.

Том с ужасом смотрел на шампанское.

– Это все штучки космической банды. Больше некому.

– Не открывайте бутылку, – сказал Эвери. – У меня такое чувство, что у нас еще будет случай, когда оно нам действительно понадобится.

Лицо Барбары разочарованно вытянулось:

– А я хочу сейчас.

– Нет, не надо. Сейчас вам лучше выпить свежего молока. Нам предстоит трудный день.

– Здесь что-то еще, – сказала Мэри, доставая из корзины толстый коричневый конверт.

Она распечатала его и высыпала содержимое на свою кровать. Там оказались тонкие пластмассовые пластинки размером с почтовую марку. На каждом было изображение животного, рыбы или растения и несколько строк по-английски.

Эвери взял одну пластинку и с недоумением стал рассматривать. Какое-то свирепого вида животное, нечто среднее между змеей и ящерицей, грелось на солнце на берегу маленького озерца, хвост его свешивался в воду. Подпись внизу гласила: «Это существо очень опасно. Повадками оно напоминает земного крокодила. Мясо его непригодно для пищи».

Мэри рассматривала листок бумаги, который она нашла среди пластмассовых карточек.

– Слушайте, – сказала она, и голос ее слегка дрожал: – «С сегодняшнего дня вы будете сами добывать пищу и обеспечивать свою жизнь. Среда, в которую вас поместили, не слишком враждебна для человека. Надеемся, что вы успешно разберетесь в обстановке и сумеете извлечь из эксперимента нечто ценное для себя».

Все четверо переглянулись. Внезапно и неотвратимо – страшный сон стал реальностью. Настоящей реальностью.

– Господи Иисусе! – воскликнул Том. Он хотел сказать что-то еще, но слова, казалось, застряли у него в горле.

– Ну, кто будет завтракать? – спросила Барбара с натянутой улыбкой.

Мэри тщетно старалась сдержать слезы:

– Я… я, кажется, больше не хочу есть.

– Ешьте, – твердо сказал Эвери. – Мы все должны поесть, а потом решим, что нам делать. Я, черт побери, не знаю, где мы и чего от нас хотят, но я намерен остаться в живых. После всех этих сумасшедших штучек это теперь самое важное. Это дело принципа… Кто-то или что-то ведет с нами эту непонятную, тонко разработанную игру. И я во что бы то ни стало намерен жить достаточно долго, чтобы обыграть их.

Он с грустью оглядел берег. Еще недавно он казался необыкновенно красивым – почти как декорация для спектакля. Но сейчас словно бесплотная тень неясно вырисовывалась в ярком свете утра. Игра обернулась реальностью. И даже яркий солнечный свет, казалось, предвещал беду.

ГЛАВА 7

Пить шампанское никто не хотел. Усевшись вокруг корзины, они молча жевали бутерброды и пили молоко. В создавшейся ситуации это показалось им самым разумным.

Эвери вдруг обнаружил, что он действительно проголодался. Еда – занятие прозаическое и наводит на прозаические мысли. Расправляясь с бутербродами, он принялся рассматривать карточки.

На одной карточке был изображен фрукт, похожий на грушу, как следовало из подписи – вкусный и питательный. На другой – что-то вроде шестилапого кролика, про него говорилось, что мясо его по вкусу напоминает мясо барашка. Зверь на третьей карточке являл собой нечто среднее между кабаном и маленьким носорогом. Сообщалось, что он очень опасный, но съедобный.

Эвери показалось, судя по виду, что это животное слишком хитро, чтобы его можно было легко поймать.

Итак, всего около пятидесяти картинок. Теперь их нужно классифицировать. Каждую хорошенько выучить и запомнить – особенно опасных животных…

Он еще раз оглядел пляж, который недавно выглядел таким уютным, а теперь казался мрачным и пустынным. Полоса белесого песка от 30 до 70 ярдов шириной тянулась вдоль кромки воды. Границу прилива отмечали выброшенные на берег мусор, водоросли и обломки бревен. Ярдов за десять от пляжа начинался лес – огромная зеленая загадочная страна.

Нужно поскорее его исследовать, подумал Эвери. Такая перспектива ему вовсе не улыбалась. На земле, в любом месте, ты хотя бы приблизительно знаешь, что тебя ожидает. Но здесь, на планете с двумя лунами и одним солнцем, висящим в неправдоподобно голубом небе, – здесь, после потрясающего воображение путешествия, – путешествия, цель которого находится за пределами человеческого опыта, – здесь их могло ждать только неожиданное.

Однако первым делом надо было разбить хотя бы временный лагерь, чтобы обеспечить безопасность – насколько возможно, если учесть, что они почти ничего не знают об этом месте. Не считая того, что растения и животные здесь совершенно им незнакомы.

Погруженный, в размышления, он не сразу заметил, что Барбара что-то говорит ему.

– В те прекрасные дни, когда я еще была в своем уме, – сказала она, – я всегда покупала пакеты с сухим завтраком, а в них были фигурки космонавтов – в скафандрах, с золотистыми шлемами.

Он улыбнулся:

– К счастью, нам не нужны скафандры. Здешний воздух даже чище, чем в Лондоне. К тому же здесь гораздо теплее.

– И я заметила, – продолжала Барбара, – что эти космонавты – они все разные – геолог, инженер, ну, и другие. Я хотела собрать их все, но ни в одном пакете не оказалось фигурки командира экспедиции… Так вот, я думаю, и нам этого тоже не хватает.

– Не валяйте дурака, – угрюмо сказал Том, – никакая это не экспедиция. Просто четверо людей, которых забросили черт знает куда. – Он невесело засмеялся. – По крайней мере, я так думаю.

– Хорошо это или плохо, но мы вместе, – ответила Барбара. – Но кто-то должен взять на себя ответственность за все, иначе мы так и будем топтаться на месте.

– Барбара права, – согласилась Мэри. – Кто-то должен принимать решения.

– И обязательно мужчина, – добавила Барбара.

– Тем самым круг сужается, – сказал Эвери.

– Да, и, возможно, больше, чем вы думаете, – улыбнулась Барбара.

Том, по-видимому, был не согласен.

– Я не нуждаюсь в фюрере. Я надеюсь, мы взрослые люди и способны все вместе обсуждать проблемы и принимать решения.

– Комитет четырех, – возразила Барбара, – не очень подходит, чтобы принимать решения в критических обстоятельствах.

– У нас нет пока никаких критических обстоятельств. Не вижу причин, почему бы нам не принимать совместных решении.

– Потому что, мой милый Том, критические обстоятельства уже налицо, и неизвестно, насколько это затянется.

– Боюсь, она права, – сказал Эвери. – Один из нас должен стать милосердным деспотом, во всяком случае на время. А пока у нас нет лидера, давайте устраивать лагерь.

– Минуточку, – сказала Барбара. – Вы забыли про выборы. Нам с Мэри хотелось бы высказаться.

Том вздохнул:

– Только не так длинно, как Гилберт и Салливан… А что вы скажете насчет смены лидера, скажем, через три дня?

– Резонно, – сказала Мэри. – Если мы не знаем, что делать, сделаем хоть что-нибудь.

Эвери улыбнулся:

– Отлично. Только ведь мы не знаем, сколько часов, по нашему измерению, длятся здесь сутки.

– О чем вы? – удивилась Мэри.

– В зависимости от периода вращения планеты сутки могут быть больше или меньше двадцати четырех часов. Нужно их измерить.

– Пока что мы занимаемся пустяками, – сердито заметил Том. – Вы можете быть командиром экспедиции. Надеюсь, в вашем пакете с сухим завтраком есть инструкции по этому поводу.

– Итак, вопрос решен, – сказала Барбара. – Теперь все в порядке.

– Минуточку, – Эвери вовсе не был уверен, что вопрос решен. – Мне кажется, вам следовало бы знать, на что вы идете. Если я возьму на себя ответственность, я буду требовать, чтобы все мои приказания выполнялись, и выполнялись беспрекословно. Если вам покажется, что я не прав, скажете потом. Но когда я приказываю, это должно быть исполнено… Мне очень жаль, но, по-моему, иначе в этой ситуации нельзя. Понятно?

– Зиг хайль! – воскликнул Том. Тем не менее, он, по-видимому, почувствовал облегчение.

Эвери улыбнулся:

– Устройством лагеря мы займемся чуть позже… А сейчас первый приказ: никому не уходить за пределы видимости. Ясно? Причины очевидны. Мы не знаем, какие опасности нас подстерегают, и нужно свести риск к минимуму, пока не выясним обстановку.

Барбара сказала:

– Но есть некоторые вещи, которые леди и джентльмены предпочитают делать именно за пределами видимости.

– Даже в этих случаях, – настойчиво сказал Эвери. – По крайней мере пока. Со временем мы соорудим уборную. А пока пусть каждый выберет себе место на пляже, но так, чтобы его было видно.

Барбара усмехнулась:

– Боюсь, моя писюлька не может больше ждать. Я сейчас вернусь.

Она отошла ярдов на тридцать в сторону, стянула брюки и трусики и спокойно пристроилась на песке.

Остальные старались не смотреть в ее сторону. Но они смутно чувствовали, что этот интимный акт – такой простой и естественный – в одно мгновение разрушил привычные условности цивилизации. Это показалось им символом их будущей жизни.

Барбара вернулась.

– Ну вот, должна сказать, мне полегчало, – с наигранной бодростью сказала она.

Том был в шоке. Мэри тоже. Эвери почувствовал, что должен сделать что-нибудь, чтобы поддержать Бар-бару.

Теперь они вынуждены жить в тесной близости и должны привыкать к этому.

– Пойду-ка и я отолью, – небрежно заметил он.

Он отошел немного в сторону, расстегнул брюки и помочился, отвернувшись в сторону моря.

– Ну что ж, – оживленно сказал Том, когда Эвери вернулся. – Раз уж мы так просто смотрим на вещи, не устроить ли нам групповой сеансик, чтобы скоротать время?

– Времени у нас и так мало, – заметил Эвери, даже не улыбнувшись, – пора заняться делом. – Он внимательно оглядел кучу снаряжения. – Главное теперь – оружие. Посмотрим, не найдется ли что-нибудь путное среди этого барахла.

– Оружие? – испуганно переспросила Мэри.

– Да хоть что-нибудь – ножи, дубинки, что угодно.

– У меня в чемодане, – сказал Том, показывая на груду чемоданов, – есть револьвер тридцать восьмого калибра и пятьдесят патронов. – Он смутился. – Не знаю, как они там оказались. Я держал их в квартире.

– Отлично. Который из них ваш? – спросил Эвери, показывая на чемоданы со снаряжением.

– Черт его знает, – все чемоданы казались Тому совершенно одинаковыми. – По-моему, вон тот, в самом низу… Второй закон Финэйгла!

Чемодан действительно оказался в самом низу. Он оказался таким тяжелым, что Эвери и Том с трудом подняли его.

– Что за Второй закон Финэйгла? – спросила Барбара, когда Том, стоя на коленях, рылся в чемодане.

Он взглянул на нее и усмехнулся:

– Второй закон Финэйгла гласит, что, если какая-нибудь неприятность может произойти, она непременно произойдет. А вот и пушка. – Он протянул Эвери револьвер и коробку с патронами.

Эвери проверил оружие и вставил в барабан шесть патронов.

– Осторожно! Сейчас я проверю эту штуку.

Не глядя, он выстрелил в сторону моря. Выстрел прозвучал негромко, но все невольно вздрогнули.

– Все в порядке.

Он выкинул стреляную гильзу и вернул револьвер Тому.

– Я думаю, со временем это нам пригодится… Было бы здорово, если бы вы сейчас взяли на себя предварительную рекогносцировку. Только так, чтобы мы могли все время вас видеть. Посмотрите – может, там есть какие-нибудь съедобные растения. Возвращайтесь через четверть часа.

– Есть, капитан! – Том насмешливо козырнул, пошел по песку, не выпуская из рук револьвер.

Эвери смотрел, как он лениво бредет вдоль берега. Он чувствовал, что рано или поздно у него возникнут определенные трудности с Томом. Но сейчас было не время обдумывать возможные и воображаемые проблемы. Хватало неотложных, насущных дел.

– Посмотрите, что я нашла, – сказала Мэри. Она вытащила из груды снаряжения четыре ножа и два легких топорика. Ножны были пристегнуты к кожаным ремням.

Эвери осмотрел ножи, выбрал один из них и опоясался ремнем.

– Надо всегда носить нож при себе, – сказал Эвери. – В этом сезоне у каждого даггера был такой. Самая последняя модель.

Барбара поморщилась:

– Вы думаете, тут так опасно?

– Возможно. Лучше быть осторожным и живым, чем беспечным и мертвым… Если же вы пользовались ножом только для того, чтобы резать мясо, то смотрите – держите нож вот так и старайтесь нанести удар снизу вверх. Тогда он войдет глубже.

– «Укрепите свои сердца», – задумчиво заключила Барбара. – Что теперь?

– Теперь Первый Лагерь, – ответил Эвери. – По-моему, надо разбить его поближе к деревьям, немного подальше от полосы прибоя. А потом, когда разведаем окрестности, подыщем себе местечко получше. Сколько у нас палаток?

– Четыре, – сказала Мэри. – Такие огромные, словно для великанов.

– Отлично. Вы оставайтесь здесь и отберите самое необходимое – кухонную посуду, одеяло и всякое такое, а я пойду взгляну вон на тот холмик, – он показал на небольшую возвышенность в пятидесяти ярдах от них. – Если там удобно, мы с Томом перетащим все вещи туда, когда он вернется… Кстати, где он?

Они оглядели берег, но Тома нигде не было видно. На песке виднелись следы, ведущие к лесу.

– Идиот! – выругался Эвери. – Я же сказал ему не пропадать из виду.

– Может, нам пойти поискать его? – спросила Барбара.

– Нет. По крайней мере, пока.

И, как бы в подтверждение слов Эвери, раздался одиночный выстрел. Барбара и Мэри испуганно переглянулись.

– Дьявол! – рявкнул Эвери. Он забеспокоился. Невольно ему вспомнились слова Тома о Втором законе Финэйгла. Но его опасения не оправдались.

Вскоре Том появился из-за деревьев и направился к ним. Он нес что-то тяжелое. Когда Том подошел ближе, Эвери увидел, что на плече у него тот самый шестилапый «кролик», которого они видели на одной из карточек. Том казался очень довольным собой.

– Охотник вернулся домой, – провозгласил он гордо и сбросил тушу к ногам Барбары. – Из этого получится неплохое жаркое… Я попал в него с десяти шагов. Неплохо, правда?

– Теперь их осталось сорок восемь, – сказал Эвери холодно.

– Чего сорок восемь, старина?

– Сорок восемь патронов.

– Ну и что? Один ты выпустил в море, не так ли?

– А как бы я иначе узнал, что оружие в порядке?

Но Том не слушал его.

– Я никогда раньше не стрелял! Ей-богу! Я купил его во Франкфурте за двадцать две с половиной марки и страшно боялся, что мне не удастся протащить его через таможню в старом Лондонском аэропорту. Я сказал им, что это просто игрушка.

– Дайте его мне, – сказал Эвери.

– Это еще почему?

– Потому что я приказываю.

– Этого недостаточно, старина. Мне не нравятся твои фюрерские замашки.

Эвери ударил его. Он сам удивился резкости и силе удара – кулак врезался в шею Тома, и тот упал на песок, точно мешок с картошкой. От неожиданности Том выронил револьвер. Эвери быстро подобрал его – в эту минуту он чувствовал себя полным дураком. Хорошенькое начало для установления взаимного доверия!

Ему захотелось извиниться перед Томом, который, охая, сидел на песке и потирал шею. Он было хотел помочь ему встать на ноги и уже подыскивал примирительные слова, как услышал голос Мэри:

– Неужели необходимо быть таким жестоким, Ричард?

– Да, – ответил он, подавив извинения, уже готовые сорваться с его губ. – Я отправил его только на разведку, а он без надобности стал стрелять. Я велел ему отдать револьвер, он опять не послушался… Я делаю то, что вы мне поручили, – как умею.

Барбара помогла Тому подняться.

– Оба вы хороши, – сказала она. – Но Ричард по-своему прав. А теперь перестаньте, оба.

Эвери протянул Тому руку. К его удивлению, тот принял ее. И вдруг резко дернул Эвери на себя и ударил его в солнечное сплетение. Эвери задохнулся, но оружие из рук не выпустил. Согнувшись, он ловил ртом воздух.

– Мы оба умеем играть в эту игру, – сказал Том. – Ну как ты себя теперь чувствуешь? – самодовольно спросил он.

– Не очень, – прохрипел Эвери. Но в душе он был доволен. Он заставил Тома ответить ударом на удар. Теперь они снова на равных.

– Я хочу получить назад свой револьвер, – продолжал Том. Но, похоже, он и сам знал, что его требование не будет исполнено.

– Сожалею, – сказал Эвери. – Ты его не получишь. Возможно, мне не следовало затевать драку, но не в этом дело. Я не отдам револьвер, пока не буду уверен, что могу на тебя положиться.

Том усмехнулся:

– Вряд ли ты проживешь так долго.

– Вы оба ведете себя, как малые дети, – вмешалась Мэри. – Одному Богу известно, что с нами будет, если приходится полагаться на таких, как вы.