Текст книги "Повелители утренней звезды"

Автор книги: Эдмонд Мур Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА III

МАНРИКЕ ОСТАНОВИЛСЯ, чтобы вытереть заливающий глаза пот.

– Они сражаются, как дьяволы, эти копанцы! – проворчал он. – Да улетит их покровитель, дьявол, вместе со всеми ними!

Битва все еще продолжалась. Весь вчерашний день, от рассвета до заката, испанцы штурмовали стены, но жители Копана каждый раз отбрасывали их назад. Сегодня на рассвете все началось снова, и ничего не изменилось, за исключением того, что испанцев стало значительно меньше.

Для Эдварда Мартина эта бойня на стенах Копана была лишь частью сна, который начался примерно две недели назад и никак не мог закончиться. У него почему-то не получалось относиться к происходящему серьезно, однако он понимал, что, если выживет, хотя это казалось сомнительным для его разума, ему надо будет полностью приспособиться к совершенно новому набору реальностей.

Как это ни странно, долгий переход из Гватемалы спас его рассудок. Муки от жары, истощения, жажды и голода отвлекли его внимание от самого себя и сосредоточили на насущных потребностях выживания. Теперь он, солдат Чавеса, пытавшийся со своими товарищами захватить свободолюбивый город, мог вести себя почти так, как того требовало время и место, где он находился. Он продолжал цепляться за выдумку о солнечном ударе и последовавшей за ним потере памяти, и товарищи постепенно привыкли к его промахам в знаниях или в чем-то другом, и уже не обращали на это внимания, сдерживая свой не сильно богатый язык. Но часть его разума все еще пряталась от самого себя, изо всех сил притворяясь, что все это происходит не с ним.

Чистое безумие… Мартин знал это, но ничего не мог с собой поделать.

Он слышал пронзительный свист стрел, пролетевших мимо. Он чувствовал запах крови, и его барабанные перепонки вздрагивали от жуткого ржания раненых лошадей и не столь шокирующих криков людей. Повсюду, на земле, в глубоком рву и под огромной каменной стеной лежали тела воинов, одетых в стеганые доспехи. Мартин знал, что, возможно, он будет следующим, кто найдет там свою смерть, и все еще не мог до конца поверить в такой исход.

– Отступайте, амигос! – закричал Эррера ему и Манрике. – Здесь больше ничего не сделать!

И они отступили. Испанцы и тласкаланцы начали отходить от стены, и из Копана донесся громкий торжествующий крик. Оказавшись на расстоянии выстрела из лука, они остановились. Офицеры ругались и обливались потом, а солдаты голодными глазами смотрели на город, который упрямо оставался вне их досягаемости.

Мартин оперся на свою пику и тоже посмотрел на город. Солнце и дожди обрушивались на него уже более тысячи лет. То тут, то там камень осыпался, а жадные джунгли захватывали какой-нибудь ненужный пригород. Яркие краски Копана с течением времени смягчились, а поверхности стали ровнее. Но город был живым и пока целым. Величественные храмы и дворцы, могучие лестницы, дворы, памятники, лишь немного потрескавшиеся, но все равно красивые, а кроме того, все еще используемые и, независимо от возраста, полезные, продолжали сиять под солнцем и делали город похожим на россыпь драгоценных камней на мрачном фоне.

Эта долгая битва и сам город, пожалуй, сделали больше, чем что-либо другое, чтобы Мартин продолжил воспринимать происходящее, как сон.

– Не похоже ни на что на Земле, – пробормотал он и задрожал от восхищения и страха. – Я не должен этого видеть, и все же я это вижу. Какие у них любопытные формы, у этих храмовых пирамид! Все это из другого мира.

Яростно завизжала труба, призывая к новой атаке и возвращая Эда к реальности. Потрепанные непогодой знамена захлопали и задвигались, раздался клич «Сантьяго!», и люди, всадники и пешие, снова с грохотом понеслись к стене.

Мартин рассмеялся безумным смехом: ему вновь показалось, что происходит нечто невероятное. Он ничего не имел против Копана и не испытывал желания убивать его защитников даже во сне, но толпа людей потащила его через ров и прижала к стене. Теперь ему были видны темные дикие лица лучников, увенчанные яркими перьями, и он слышал, как их стрелы дождем сыплются на головы испанцев.

Затем всадникам на лошадях все же удалось перебраться через ров, и они прорвались сквозь участок стены с ослабленной защитой. Отряды горожан в ужасе отступили перед этими визжащими чудовищами с пеной на мордах, которые как будто танцевали на огромных копытах, подкованных железом, и у которых было две головы и два тела, одно звериное, другое человеческое.

Подобно ацтекам, копанцы еще никогда не видели лошадей.

За всадниками хлынули вооруженные пешие испанцы и вопящие тласкаланцы, увлекая Мартина за собой в город. Все, что произошло в Копане дальше, было лишь повторением всего того, что происходило ранее во всех городах Мексики.

Вокруг Эдварда кружилась плотная, воющая масса людей, калейдоскоп красок, широких улиц, домов, террас и портиков. Он знал, что Манрике и Эррера сражаются рядом с ним в каком-то методичном исступлении, и сам он тоже кричал и размахивал оружием, чтобы сохранить видимость своего храброго участия в этом сражении.

Затем в побежденном городе началась дьявольская пляска – его защитники отступали и постепенно гибли. Мартину стало плохо. Он мельком заметил приближающегося к нему воина в перьях, увидел зловещий блеск обсидиановых зубцов на деревянном лезвии индейского меча и поднял пику в бесполезном жесте – потому что Манрике успел раньше пронзить копайского защитника точным ударом, а затем перепрыгнул через его корчащееся окровавленное тело.

– Битва почти закончилась! – выдохнул он. – Надо посмотреть на добычу.

И действительно, сражение постепенно распалось на несколько мелких схваток, в которых большинство копанцев обращались в бегство, преследуемые грозными всадниками, гонявшимися за ними вверх и вниз по кольцевым улицам, в то время как отряды мародеров уже отделялись от основных сил испанцев. Манрике и Эррера увлекли за собой полуобморочного Мартина. Как нетерпеливые волки, мчались они по великолепным пустым дворам, не обращая внимания на отставших беглецов, направляясь к расположенным на более высоких уровнях храмам.

Всего лишь небольшая битва, думал Мартин. Она даже не оставила следа в истории, но когда ты сам видишь сражения, когда слышишь, как кричат, умирая, люди, становится не по себе.

Он действительно неважно себя чувствовал. Эррера выругался на его медлительность и нерасторопность и вместе Манрике, уже без Эдварда, поспешил дальше – оба горели желанием быть первыми в захвате храмов.

Эд остановился и оцепенело оглядел террасы и пирамиды, которые возвышались на двенадцати акрах каменной кладки – величественный памятник странной культуры. Любопытные, фантастической формы здания вздымались, как скульптурные горы из какого-то другого мира. И тут, на каменной лестнице, которая поднималась к маленькому храму с колоннами, он увидел девушку в окружении нескольких женщин майя, которые корчились и рыдали вокруг нее, как будто ища защиты.

Эта девушка сильно отличалась от них. Она была молода и прекрасно сложена, одета в тунику темно-зеленого цвета, и что-то в ее поведении, в том, как она держалась, подсказало Мартину, что она не испугана происходящим.

Эдвард начал подниматься по лестнице, и пока он двигался по каменным ступеням, его взгляд был прикован только к этой девушке. Теперь он увидел, что ее кожа была чистого ярко-золотистого цвета, который разительно отличается от кожи индейцев майя, имеющей медный оттенок. На шее у нее висел неизвестный символ или амулет из больших драгоценных камней, оправленных в какой-то белый металл.

– Копан пал! – кричала, рыдая перед ней, одна из женщин майя. – Госпожа Арилл, почему? Почему повелители утренней звезды допустили это?! Разве мы так грешны?

– Не было никакого греха, – с достоинством произнесла девушка на языке киш с мягким акцентом и большой горечью в голосе. – Была только слепая глупость.

Пораженный Мартин резко остановился. Внезапно, на мгновение, он мысленно вернулся к Фаррису, в свое время, когда он ломал голову над загадочной стелой.

– Повелители утренней звезды, которые владели силами богов… – прошептал он.

В этот момент девушка обернулась и увидела стоящего на ступенях Эда. Она посмотрела на него сверху вниз, без страха и с холодным презрением. Теперь он разглядел, что ее волосы были темными и мягкими, сияющими мимолетными бликами в тех местах, где на них падал солнечный свет. Ни у одного индейца никогда не было таких волос или глаз цвета тумана над зеленым морем. Откуда пришла эта леди с ее золотистой кожей и странным нарядом? Возможно, она была потомком какой-то древней расы, давно утонувшей в потоке истории?

Женщины майя проследили за ее взглядом, посмотрели вниз, на ступени лестницы, и неистово закричали. Ужас этого крика и то, как они отшатнулись при взгляде на него, заставили Мартина увидеть себя таким, каким он был на самом деле – мрачным чужим захватчиком, поднимающимся по лестнице с обнаженным мечом в руке.

– Госпожа Арилл! Спасайтесь! – в отчаянии закричала одна из женщин, но девушка не двинулась с места.

Она стояла лицом к лицу с Эдом и смотрела на него с холодным презрением во взгляде, таким неприятным, даже ранящим. Потеряв надежду донести до Арилл всю опасность ситуации, индеанки кинулись, кто куда.

– Итак, – сказала золотокожая девушка странным низким голосом, – наша глупость, наконец, помогла вам обнаружить нас.

Она подняла взгляд туда, где над горящими крышами Копана поднимался густой дым.

– Так все и заканчивается, кровью и насилием, – произнесла девушка с почти безразличным взглядом. – Так было всегда.

Затем она неожиданно резко покачала головой. Ее странные туманно-зеленые глаза еще раз ненадолго остановились на мужчине в доспехах, который стоял под ней на ступенях, но вскоре она повернулась к нему спиной и направилась к храму.

– Подожди! – крикнул Эдвард на диалекте киш, который она использовала в разговоре.

Он бросился за ней по истертым камням, чтобы задать ей множество вопросов, которые накопились в его, Мартина, голове, но у него было очень мало времени. Крики на улицах становились все ближе. Он догнал ее и положил руку ей на плечо с какой-то смутной мыслью увести ее в безопасное место.

Но девушка оказалась удивительно сильной. Она резким движением отбросила его руку и отступила назад. Это несколько рассмешило Мартина. По воинскому закону того времени каждый солдат имел право на свою долю добычи, а потому он не обязан был отпускать ее. Ненависть вспыхнула в ней ярким огнем, но страха в ее глазах по-прежнему не было – было только презрение и желание как-то отделаться от захватчика. Непроизвольно Эдвард тоже не на шутку разозлился в ответ. «Кто она такая, эта женщина-варвар умирающей культуры, чтобы относиться ко мне с таким презрением?!» – пронеслось у него в голове.

Он уже собрался действовать решительно, как вдруг у нее в руке появилось какая-то маленькая серебристая вещица, похожая на фонарик, которую она достала из складок своей туники. Мартина словно ударило током – ошеломленный догадкой, он остановился, забыв обо всем остальном.

Хромированная сталь в этом веке? Совершенная механическая обработка в культуре, где не использовали металл? Сложные линзы в стране, где о стекле и не мечтали? Он открыл рот, чтобы заговорить, но в этот момент яркая, ослепительная вспышка фиолетового света вырвалась из рук девушки. Ужасный шок пронзил его, и каждый двигательный нервный центр в его теле отключился. Ослепленный и крайне изумленный, он рухнул на ступеньки.

Когда он пришел в себя, девушки уже не было.

ГЛАВА IV

ПОЖАРЫ В КОПАНЕ постепенно погасли сами собой, и город подвергся безжалостному разграблению. Резные изделия из нефрита, а также мантии из перьев были сложены высокой горой и увенчаны сверху россыпью изумрудов.

Эрнандо де Чавес хмуро посмотрел на эту добычу и выругался.

– Неужели мы проделали весь этот путь ради кучки перьев и нескольких каменных безделушек? – проворчал он. – Где золото? Неужели во всем этом вонючем городе нет хотя бы горсти золота?

Они находились во внутреннем дворе королевского дворца, где находился правитель, несчастный Копан Калель, окруженный вооруженными испанцами – он был заложником и гарантом правильного поведения своего народа.

– Они спрятали золото, – с уверенностью сказал Эррера. – Их необходимо заставить…

Он, как и другие, был разочарован не меньше предводителя и уже пытался пытками «развязать языки» трем или четырем горожанам, но безуспешно. Однако оставить эту идею он не хотел, да и не мог потому, что другого способа получить желаемое просто не знал.

Чавес покачал головой.

– Король клянется, что у них нет золота, как и любого другого металла. Они не могли спрятать все, как и не могли спрятать или убить всех своих кузнецов. Не могли содрать со своей одежды все украшения. – Он пнул пыльным ботинком мантию из перьев. – Нет. Здесь нет никакого золота. Есть только эта… эта ерунда!

Мартин мог бы сказать ему, что он ошибается. И мог бы рассказать о других вещах – о золотокожей девушке, которая явно была не из Копана и у которой был электрический шокер, парализующий нервные центры, вещь, способная поразить даже ученых его времени. И не только это – он знал и кое-что еще более интересное.

Но вместо этого Эдвард укрылся в тени дальнего угла королевского двора и размышлял. Воспоминание о том невероятном механизме, который использовала для защиты девушка, невыносимо мучило его. Кто его сделал? Откуда он взялся и как попал к ней в руки? Получалось, что современная наука середины двадцатого века, даже самая передовая, была всего лишь новорожденным младенцем, а существование такой вещи выходило за рамки возможного. И все же он видел шокер своими глазами и ощутил его действие себе. Это было реально, а значит, где-то не так далеко от Копана существовали наука и технологии, способные это создать. Но где? И почему в истории не сохранилось упоминаний об этом?

Вопросы крутились у Мартина в голове, и он не находил на них ответов. Помочь решить этот ребус могла только девушка, но она исчезла. Он уже пытался найти ее на улицах Копана, но тщетно. Эд видел многое, и большинство из увиденного вызывало у него только отвращение, но девушки нигде не было. Он даже посещал загоны для рабов, где содержались пленные женщины, но…

Порой археолог думал, что, возможно, девушка и ее невероятное оружие просто ему приснились. Реальность стала слишком безумной, и не было причин, по которым безумие не могло бы стать реальностью. Даже то, что сейчас с ним происходило, то, что он жил в призрачном мире прошлого, само по себе было безумно…

Внезапно в другом дальнем конце двора поднялся шум. Мартин повернул голову, выглядывая из-за плеч стоявших перед ним мужчин, и увидел ее, золотистую девушку в темно-зеленой тунике и с огромными драгоценными камнями, сверкающими у нее на шее. Она шла в центре группы испанцев, двое из которых крепко держали ее за руки. Если у нее все еще был шокер, она, должно быть, осознала бесполезность использования его против целой армии. Горделиво выпрямившись, красавица спокойно шла между своими похитителями, и выражение ее туманно-зеленых глаз было по-королевски величественным. Сердце Мартина заколотилось от волнения с такой силой, что он чуть не задохнулся.

– Мы поймали ее, когда она пыталась выбраться из города, – сообщил один из мужчин, обращаясь к Эрнандо де Чавесу. – У нее был очень красивый наряд, и с ней было много индейцев. – Он ухмыльнулся. – Пришлось их немного попугать. Но мы подумали, что вы захотите поговорить с ней.

Он сделал паузу и посмотрел на великолепные драгоценные камни, которые горели на шее пленницы.

– И помните, кто привел ее сюда! Я, Мануэль Диас! – добавил он, а затем обвел вызывающим взглядом круг алчных лиц.

Мартин моментально забыл обо всем на свете, кроме этой девушки. Он протиснулся сквозь толпу испанцев, которые сгрудились вокруг нее, задавая вопросы. Она явно не понимала их. Очевидно, тут требовался переводчик, и Эд встал перед ней и почти закричал на языке киш:

– Будь осторожна в своих действиях! Ты не знаешь этих людей! Они убили бы собственную мать за гораздо меньшие драгоценности!

На самом деле в этот момент археолог не думал о безопасности девушки или о ее имуществе. Он думал о ее знаниях и о том, что если она окажется в руках испанцев, сам он, возможно, не сможет получить ответы на кучу своих вопросов. По крайней мере, Чавес уж точно заявит на нее права, и тогда Мартин больше ее не увидит.

Пленница взглянула на него, и ее губы скривились в презрительной ухмылке.

– О, да, – произнесла она. – Я помню. Человек с обнаженным мечом.

Эдвард снова вспомнил яркую вспышку и шок, которыми закончилась их первая встреча.

– Послушай, – сказал он. – Эта штука… – На языке киш не было слов, которые имели бы хоть какое-то отношение к электротехнике. – Эта штука, которая плюется молнией… Где ты ее взяла? Кто ее сделал? Ты должна рассказать мне, прежде чем они…

Его голос замер в мертвой тишине. Испанцы уставились на него, и он понял, что совершил грубую ошибку. Археолог Эдвард Мартин бегло говорил на диалекте майя, но Педро Яньес, солдат Испании, никак не мог его знать. Именно по этой причине Мартин до сих пор держал рот на замке, и все переговоры испанцам приходилось вести через двух переводчиков: один переводил с киш на тласкаланский, а второй – с тласкаланского на испанский. Теперь Эд выдал себя, и все, особенно Манрике, посмотрели на него с подозрительным удивлением.

– Что ж, – сказал Эрнандо де Чавес. – Какая жалость, что наш так много знающий Яньес скрывал свою мудрость все это время, ведь она была бы нам так полезна.

– Я плохо говорю на этом языке, – пробормотал Мартин, оправдываясь. – Действительно, очень плохо. На самом деле, я… – Он немного успокоился и даже улыбнулся. – То немногое, что я знаю, я набрался от пленницы, девушки-рабыни, и она… ну, она была очень молодой и симпатичной рабыней, и нам не нужно было много фраз, чтобы общаться.

Он ухмыльнулся, и воины рассмеялись – лишь лицо Манрике осталось серьезным.

Чавес кивнул на Арилл.

– Она, похоже, не из тех, на ком можно опробовать твои фразы! Можешь спросить ее, где она взяла драгоценности?

– Я попробую, – ответил Мартин и повернулся к девушке.

– Они заберут все, что у тебя есть ценного, – быстро заговорил он. – Я, по мере своих сил, попытаюсь помочь тебе, но сейчас ты должна сказать, откуда у тебя взялись эти драгоценности!

– Так вам нужны камни? – удивленно спросила Арилл.

Она окинула Чавеса и остальных презрительным взглядом, а затем протянула руку, ослабила цепочку у себя на шее и бросила драгоценности к ногам Эрнандо.

Щеки испанца густо покраснели. Он шагнул вперед и поднял руку, словно собираясь ударить Арилл, а затем поставить пленницу на ее гордые колени и заставить ее усвоить надлежащий этикет между хозяином и рабыней. Но что-то в ее глазах удержало его. Вместо этого он остановился и поднял с земли странный яркий символ, взвешивая его в руке.

Его лицо внезапно стал жестоким.

– Яньес, спроси ее, откуда это взялось. И пригрози, что если она не скажет, ее будут пытать.

Эд перевел ее слова.

– Я часами наблюдала за вами из тайного места, – медленно произнесла девушка. – Я видела, что вы делали в Копане, и не боюсь того, что вы можете сделать со мной.

Мартину пришлось перевести и это, и он увидел, как Чавес покраснел от ярости.

– Нас обманули в Копане, – грозно вымолвил он, поглаживая пальцами драгоценные камни. – Но, клянусь Сантьяго, если бы мы смогли разграбить место, откуда она родом, мы бы вымостили Мадрид золотом! Мы должны выяснить все!

– Думаю, небольшая пытка поможет нам, – нетерпеливо и даже небрежно предложил Мануэль Диас.

Эрнандо отрицательно покачал головой.

– Не с этой. Я думаю, она будет ценна для нас. Но есть те ее индейские носильщики, которых вы тоже захватили. Послушаем, что скажут они.

После слов Чавеса Диас поспешно ушел.

Мартину стало дурно, когда он услышал пронзительный крик за пределами лагеря. Но всего через несколько минут Мануэль вернулся с дрожащим маленьким мальчиком майя, смуглое лицо которого было искажено болью.

– Эти люди мягкотелые, – сказал Диас, ухмыляясь. – Сейчас он ответит на любые вопросы.

– Спроси его, Яньес! – приказал командир.

Мартин обратился к дрожащему мальчику и тот, избегая взгляда Арилл, заговорил:

– Она родом из маленького городка на востоке. Ее народ немногочислен.

– Город на востоке? – переспросил Эд, нахмурившись. – Его так и не нашли… – Он спохватился, а Арилл бросила на него острый и озадаченный взгляд. – Как называется город? – спросил Мартин.

– Мы называем его Но Эк, в честь Великой Звезды, которая восходит над ним.

– Но Эк, – повторил Эдвард.

«Майянское название Венеры, утренней звезды», – подумал он про себя.

– А что за народ живет в нем? – задал он следующий вопрос.

– Их называют повелителями утренней звезды.

И снова Мартина охватило почти лихорадочное удивление. Он перевел взгляд с мальчика на Арилл, едва сдерживая слова, готовые сорваться с его губ: «Повелители утренней звезды, которые владели силами богов?»

В его голове бушевал ураган. Значит, они были не просто персонажами легенд, те таинственные мудрецы, которые пришли с востока, чтобы править? Эта девушка – одна из них!

– К какой расе вы принадлежите? – затаив дыхание, обратился Эд к Арилл. – Откуда пришел ваш народ?

Он увидел, что пленница пришла в смятение и озадаченно задумалась.

– У тебя слишком странные интересы, они не возникают у жадных дикарей, – заявила она.

Чавес, не выдержав, сердито закричал на Мартина:

– Эта женщина что, околдовала тебя, Яньес? Скажи ей, что я отправляю передовой отряд на поиски ее города и что она отправляется с ним в качестве заложницы!

Эдвард заколебался. Возможно, ему следовало рассказать испанцам, что он встретил Арилл раньше и что она сделала с ним с помощью своего оружия. Возможно, он должен был предупредить их. Кем бы и чем бы ни были эти повелители утренней звезды, теперь он был уверен, что они обладают невероятно продвинутыми технологиями, перед которыми испанцы окажутся абсолютно беспомощны.

Но как он мог убедить их в этом? Наука была для них закрытой книгой, и они либо проигнорировали бы его, как сумасшедшего, либо сожгли бы Арилл, как ведьму, либо сделали бы и то, и другое, после чего продолжили бы поиски ее города. Эд сдался и перевел ей слова Чавеса.

– Если я должна отправиться с вами в Но Эк, я вынуждена это сделать, – медленно проговорила она. – Но если вы отправитесь туда, вы навлечете окончательную катастрофу и на себя, и на весь свой народ.