Текст книги "Повелители утренней звезды"

Автор книги: Эдмонд Мур Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Коротко переговорив с Шейнером, Шеррифф кивнул девушке, и она поехала дальше, а Шейнер, весь взмокший, вернулся к подчиненным.

– Мы должны ускориться, – сообщил он. – Ладно, черт возьми, прибавим газу, мы это сделаем!

Бэйрд жадным взглядом проследил, как машина Меридена скрылась из виду. Час спустя он увидел, что к казармам вновь подъезжает автомобиль, и стал рассматривать его, в надежде, что это вернулся Шеррифф. Фаррел хотел еще раз увидеть его лицо, запечатлеть его в своей памяти. Но это оказался сотрудник службы подбора персонала, который привел его сюда накануне. Он поговорил с Шейнером, а затем подошел к Бэйрду.

– Вы должны вернуться со мной в отдел кадров, – резко сказал он. Его лицо выглядело обеспокоенным.

– В чем дело? – спросил Фаррел.

Вербовщик покачал головой.

– Я не знаю. Меня послали за вами. Это срочно.

«Они что-то узнали обо мне!» – холод плохого предчувствия охватил Бэйрда. Неужели он снова потерпел неудачу?

ГЛАВА VI

БЭЙРДА ОПЯТЬ ОТВЕЛИ в один из медицинских кабинетов за зданием одела кадров, в котором находился только один человек, долговязый мужчина лет пятидесяти, по виду ученый. Он вопросительно посмотрел на Фаррела сквозь стекла очков.

– Доктор Нарамор, начальник отдела космической медицины, – представил его вербовщик. – А это, доктор, тот самый Джон Фаррел.

С этими словами он развернулся и вышел, а Бэйрд с колотящимся сердцем повернулся к медику. «Ни в чем не признавайся! – сказал он себе. – Даже если они узнают, кто ты такой, ты должен играть до конца, пока есть шанс».

– С вашим медицинским осмотром случилась небольшая проблема, – неспешно произнес Нарамор. – Некоторые приборы вышли из строя, и я должен проверить вас еще раз.

Фаррела это не успокоило. Слова доктора ничего ему не объяснили. Зачем заставлять начальника отдела космической медицины такого крупного проекта, как «Внешние планеты», проводить обычный медицинский осмотр? Дело явно было не только в этом.

Однако он сел в кресло и позволил Нарамору прикрепить к нему электроды. Пусть проверяет! В конце концов, в Бюро могли только заподозрить, что он был сыном Джона Бэйрда, но уверенности у них явно не было.

Нарамор наблюдал за пациентом, пока его устройства щелкали и жужжали и из них ползли бумажные ленты. Пристальное внимание космического медика укрепило убежденность Бэйрда. Никто не стал бы так возиться с обычным новобранцем!

В конце концов, приборы замолчали. Нарамор снял с Фаррела электроды, а затем извлек из самописцев кассеты и принялся разглядывать их. Наконец, он посмотрел на Бэйрда, и тому показалось, что он увидел в глазах врача изумление.

– Ну как? – спросил молодой человек.

– С вами все в порядке, – ответил Нарамор.

– Так я смогу отправиться на Ганимед?

Глава медслужбы кивнул.

– Конечно. Судя по тому, что я слышал, это будет уже совсем скоро.

Бэйрда удивило, насколько легко его отпускают. «И это все, что медикам было нужно? – подумал он. – Может быть, я слишком подозрителен? Может быть».

– На вашей карточке написано, что вы приехали из Южной Африки, – продолжил, тем временем, Нарамор.

Юноша кивнул. Доктор подошел к столу, и Фаррел встал, пока не уверенный, что ему уже можно идти, но теперь почти спокойный.

Внезапно Нарамор повернулся к нему и поднес к его глазам маленькую фотографию.

– Вы знаете этого человека?

С фотографии на Фаррела смотрел Джон Бэйрд, его отец! На снимке он был намного моложе, но сын безошибочно узнал его.

Кровь застучала в висках младшего Бэйрда. Значит, не зря он волновался, когда его вызвали на новый осмотр. В Бюро все знали. Или, по крайней мере, сильно подозревали. Но он не станет им помогать, черт бы их побрал! Он не сдастся так легко.

– Нет, – спокойно ответил Фаррел. – Я его не знаю. Кто это?

– Его звали доктор Джон Бэйрд, – сказал Нарамор, пристально глядя на молодого человека. – Двадцать лет назад он был выдающимся специалистом по космической медицине. Фактически, в те первые дни он возглавлял отдел космической медицины «Внешних планет» и был моим начальником.

Этого Бэйрд не знал! Его отец никогда не говорил, что работал на Шерриффа и был космическим медиком в проекте «Внешние планеты». Это открытие потрясло юношу, но он вновь сумел сохранить спокойствие в голосе.

– Я думаю, это было еще до моего рождения, – пожал он плечами.

– Да, скорее всего, – медленно произнес Нарамор, убирая фотографию. – Хорошо, Фаррел. Можете идти.

Бэйрд уставился на него удивленным взглядом.

– Вы имеете в виду – я могу вернуться в свой отряд?

– Конечно, – кивнул врач. – Куда же еще?

Фаррел вышел на улицу, совершенно сбитый с толку, но потом ему показалось, что он понял, в чем было дело. По какой-то причине сотрудники Бюро заподозрили, что он сын Джона Бэйрда, и попытались удостовериться в этом. В итоге они будут держать его на более длинном «поводке». Хотя если подумать, это было самое умное, что мог сделать Мериден Шеррифф. Если Бэйрд представлял для Бюро опасность, лучше всего было отправить его именно на Ганимед, как можно дальше от Земли, туда, где все находилось под его железным контролем.

Осознание этого несколько взбудоражило Фаррела. Если он был прав, то, отправившись на Ганимед, он автоматически попадает прямо в цитадель врага, и с ним там наверняка смогут легко разобраться. Однако… там был Вейл. Вейл, а может быть, и его неизвестный напарник, тот, кто убил Джона Бэйрда. А потому, только там Фаррел мог получить неопровержимые доказательства против Шерриффа.

«Итак, они подозревают меня, – размышлял молодой человек. – Но я все равно попаду на Ганимед. И если я смогу заставить Вейла заговорить, я сведу счеты с Шерриффом!»

В ТЕЧЕНИЕ СЛЕДУЮЩИХ нескольких дней Бэйрд продолжал тренироваться в постоянном ожидании непонятно чего. Если Шеррифф подозревал, кто он такой, почему он ничего не предпринял?

Тренируясь с ходоком, а также с тягачами и другими большими машинами, которые ему было поручено освоить, Фаррел начал думать, что он был прав и что Шеррифф выжидал своего часа, пока он не окажется на Ганимеде. И вот однажды, через шесть дней после того, как юноша записался в отряд, его разбудила перед рассветом чья-то грубая рука. Он открыл глаза и увидел, что склонившегося над ним Шейнера, лицо которого было напряженным и встревоженным.

«Вот и все!» – ахнул про себя Бэйрд. Но он ошибся.

– Собирайся, – сказал Шейнер. – Мы стартуем сегодня утром.

Когда только что проснувшиеся рекруты осознали услышанное, по казарме прокатилась волна возбуждения.

– Но как же… Мы же должны были тренироваться еще несколько недель… – послышались со всех сторон удивленные голоса.

– Это не моя идея, а начальства, – заверил их Шейнер. – В общем, очередная ракета взлетает сегодня, и в ней есть место для нашей команды, так что мы тоже летим. Старик в последнее время очень торопится!

К десяти часам Бэйрд уже стоял вместе с остальным отрядом на взлетно-посадочной полосе, нагруженный всем – от тяжелых ботинок до аптечки первой помощи. Другие отряды – всего их было с полдюжины – тоже выстроились неподалеку.

Раздался свист, и на гигантской ракете, возвышавшейся над ними, как небоскреб, вспыхнули сигнальные огни, после чего отряды начали подниматься в нее по трапу. Через пятнадцать минут все были внутри, и услышали, как со скрежетом захлопнулись огромные люки.

Бэйрд оглядывался вокруг с таким же любопытством, как и остальные. Но смотреть внутри корабля было не на что. Они находились в железной комнате без окон, вдоль стен которой стояли привинченные к полу койки. Шейнер сразу же велел всем лечь на них.

– Примите таблетки и молитесь, – то ли приказал, то ли посоветовал он.

Рекруты пристегнулись к койкам, приняли противошоковые таблетки и стали ждать. А через четыре минуты мир под ракетой, казалось, взорвался, и пассажиров глубоко вдавило в пружинящие поверхности коек.

Ревущее, бушующее пламя поднимало гигантский корабль все выше и выше, как лифт, который двигался только вверх и никогда не должен был спуститься. Во время этого подъема с коек раздались сдавленные крики боли.

«Почему, меня совсем не беспокоит перегрузка? – удивленно подумал Фаррел. – По крайней мере, пока!..»

Он, конечно, почувствовал резко выросшую нагрузку, но это не причинило ему ни малейшей боли. При этом он видел искаженные агонией лица других мужчин, корчившихся на соседних койках, но сам не ощущал ничего неприятного.

Грохот и рев продолжались. Потом, спустя очень долгое время, как показалось Бэйрду, они прекратились, а затем снова вернулись, но через более короткий промежуток времени, после чего опять прекратились, и наступила окончательная тишина. Тогда Фаррел отстегнулся, встал с койки и, вспомнив инструкции по использованию удерживающих стержней, помог спуститься на пол Шейнеру, выглядевшему совершенно больным. Шейнер в изумлении уставился на него.

– Какого дьявола, ты перенес взлет лучше, чем я, а я взлетал четыре раза! – воскликнул он. – Ты железный, что ли?!

– Да меня это как-то не сильно беспокоило, – беспечно отозвался Бэйрд.

Но про себя он подумал, что знает, в чем тут дело. Он уже давно обнаружил, что жизнь в жестокой Антарктике воспитала в нем такие силу и выносливость, какие и не снились никому из «обычных» людей.

С этого момента для Фаррела, как и для остальных, начался период безвременья. Они улетали все дальше и дальше от Земли, уносясь от нее по широкой дуге. И они по-прежнему ничего не видели и не слышали, оставаясь заключенными в железной комнате с железным же распорядком дня.

Проходили дни, недели… Люди болели и выздоравливали. Периодически они «срывались с катушек», проклиная Юпитер, Ганимед и Шерриффа, и их привязывали к койкам, пока они не успокаивались.

Бэйрд оставался менее уязвимым для всего этого, чем любой из рекрутов. Годы ледяного безмолвия и одиночества в Антарктиде сослужили ему хорошую службу, и к тому же, у него была ясная цель, которая помогала ему пройти через это испытание. Каждый день, каждый час приближал его к Вейлу.

Как и многие в его отряде, он отрастил щетинистую бороду, рассудив, что это эффективно скроет его от Вейла, который все-таки видел его несколько месяцев назад и мог его узнать – теперь сделать это убийце было бы затруднительно.

Если только его уже не предупредили о прилете Бэйрда-младшего и он не ожидал его! Было ясно, что Нарамор подозревал правду о личности Фаррела, а это означало, что такие подозрения должны были быть и у Шерриффа. И все же они оба позволили Бэйрду делать то, что он задумал.

По служебным помещениям ракеты постоянно циркулировали сплетни и догадки о том, что ожидало их на Ганимеде.

– Говорят, что предварительное погружение в Юпитер начнется вскоре после того, как мы туда доберемся. Молю Бога, чтобы они не дождались нас! – услышал Бэйрд мнение одного из рекрутов.

– О, у них уже достаточно людей для первой вылазки, осталось только получить последнее оборудование и материалы, а там уже и главное погружение не за горами. Ты поймешь, что грядет настоящее падение в Юпитер, когда увидишь старика… – отвечал другой.

– Хочешь сказать, что старина Шеррифф собирается играть по-крупному и сам будет в этом участвовать? Черт возьми, ему за пятьдесят, и выглядит он не лучшим образом!

– Ты бы тоже выглядел не лучшим образом, если бы летал на Ганимед так часто, как он, – ехидно заметил Шейнер. – Но не волнуйтесь, когда они отправятся на ядро Юпитера в полном составе, он тоже там будет.

Последние слова обеспокоили Бэйрда. Если Мериден Шеррифф возглавит основную экспедицию и она увенчается успехом, он станет таким великим героем, что никто, никакие доказательства не смогут ему повредить. Нужно было как можно быстрее найти Вейла и быстро выжать из него правду. И было бы поистине жестоким возмездием сразить Шерриффа прежде, чем он успеет сделать последний, завершающий шаг в своей безжалостной карьере.

– Надеюсь, он возьмет с собой свою дочь, – с улыбкой вступил в разговор Джой. – Эльда Шеррифф украсила бы базу на Ганимеде…

– К твоему сведению, она уже дважды была там со стариком, и она в четыре раза лучший космонавт, чем ты когда-либо будешь, – язвительно сказал Шейнер. – Лучше помолчи.

А дни все тянулись, глухие и безмолвные. Раз в неделю небольшому числу рекрутов разрешалось провести полчаса у иллюминаторов, и это был единственный перерыв в их скучной, почти тюремной, рутине. Но и в иллюминатор мало что можно было увидеть. Бэйрд таращился в черноту, усеянную яркими огнями, и пытался разглядеть знакомые созвездия, но не находил ни одного. Эта звездная панорама казалась сном, это был нереальный, бездонный занавес из тьмы и огоньков, и ничего больше.

Недели сменяли одна другую, но, в конце концов, на корабле снова закипела жизнь: они приближались к цели. Планета-гигант и ее спутники, кружащиеся на своих орбитах, неотвратимо неслись им навстречу.

– Торможение будет чертовски более ужасным, чем взлет, – шутливо подбадривал Шейнер своих рекрутов, когда они пристегивались к койкам.

Так оно и произошло. Грохот и рев тормозных импульсов, казалось, продолжались вечно. Удары и шум стали невыносимыми, причем для всех, кроме Бэйрда, который совсем не беспокоился по этому поводу. Остальные, наполовину впавшие в ступор, смотрели на него с удивлением и не понимали, как он может быть таким невосприимчивым.

– Ты уверен, что ты не робот? – слабым голосом спросил Джой, и это заставило Фаррела вспомнить о маленьком воришке Киннере, оставшимся далеко на Земле.

К моменту приземления несчастные рекруты были почти без сознания – кроме Бэйрда, который лишь почувствовал резкий рывок от столкновения с поверхностью Ганимеда. Шейнеру потребовалось немало времени, чтобы поднять остальных с коек и поставить их на ноги. Проклиная все на свете и задыхаясь от приложенных усилий, они неуклюже надевали лунные ботинки на толстой подошве, готовясь к выходу на поверхность. Вопреки прежним представлениям астрономов, на Ганимеде имелась атмосфера, но она была разреженной и бедной кислородом.

РЕКРУТЫ С ТРУДОМ ВЫБРАЛИСЬ из ракеты. Большинство из них были слишком слабы, чтобы проявлять интерес к спутнику Юпитера, они шатались, едва держась на ногах, и пытались сохранить равновесие. И только Фаррел, оказавшись на трапе, с нетерпением и любопытством вертел головой.

Темная и дикая поверхность самой большой луны в Солнечной системе представляла собой безжизненный мир скал, которые вздымались крутыми утесами и обрывались глубокими ущельями, и так – до горизонта. Ледяной холод, показавшийся Фаррелу очень знакомым, пробрался сквозь его утепленный костюм, но к таким испытаниям он привык с детства, и ему было даже немного приятно. Неуклюже, еще не привыкнув к тяжелым лунным сапогам, он двинулся вперед.

Огромная ракета, на которой они прилетели, мирно стояла на плато, а за ней возвышались другие серебристые космические корабли. За ними виднелись сборные металлические здания главной базы, а чуть в стороне – склады тяжелой техники, освещенные немного пульсирующим белым светом.

Бэйрд посмотрел вверх и почувствовал благоговейный трепет. Колоссальная облачная громада Юпитера – раздувшегося гиганта, готового обрушиться им на головы – казалось, занимала половину неба.

– Сюда! – раздался тонкий голос Шейнера. – Вы что, не можете пошевелить своими лапами?

Услышав окрик, вновь прибывшие шаркая и неуклюже спотыкаясь, поплелись по песчаному плато в сторону зданий. Несколько «местных» стояли неподалеку и наблюдали за ними, насмехаясь над их неуклюжестью. И только когда Бэйрда, вместе с остальными, отвели в жилой модуль, он смог избавиться от гипнотического влияния нависающей планеты и к нему вернулись все его надежды.

Он был на Ганимеде, в том месте, где находился Вейл. Он проделал долгий, очень долгий путь, и теперь удача была на его стороне. Позже, когда обессиленные рекруты немного отлежались на койках, Шейнер снова поднял их на ноги.

– В 18.20 будет собрание на главной базе, – сообщил он. – И вы придете туда, как мужчины, а не как больные младенцы! Если Фаррел может это сделать, то и остальные смогут.

– Фаррел не человек, – проворчал Джой. – Лично я в любом случае чувствую себя больным младенцем.

Тем не менее, в 18 часов Шейнер и его отряд прошли через всю территорию базы к главному зданию. Вместе с ними в большой зал влились и другие подразделения, а всего там собралось более двухсот человек, все, как один – в серой форме. Глаза Бэйрда лихорадочно искали Вейла – пока он не находил своего врага, но понимал, что тот должен был там быть.

– Это брифинг Уиллиса, командира, – пробормотал вставший рядом с ним Шейнер. – Предварительная вылазка в Юпитер состоится завтра. Благодари небеса, что ты не с теми, кто отправится туда первыми.

Он указал на небольшой отряд мужчин с серьезными лицами, расположившийся в передней части зала под маленькой платформой. Бэйрд посмотрел в ту сторону…

.. И увидел Вейла. На нем была эмблема командира отделения, и он стоял впереди всех, а на его жестком квадратном лице застыло угрюмое выражение.

Фаррел вздрогнул. «Нет, он не может уйти! – завертелось у него в голове. – Не сейчас, когда я проделал весь этот путь, когда он прямо у меня в руках!..»

Тем временем, командир базы Уиллис, изможденный на вид мужчина лет сорока, уже выступал перед рекрутами:

–.. завтрашний день войдет в историю. Семнадцать наших людей отправят вглубь Юпитера и создадут первый склад оборудования на его ядре. Они будут первыми людьми, оказавшимися на Юпитере, поскольку во время двух предварительных полетов в его атмосферу, из ракет наружу никто не выходил. А остальные будут готовиться к предстоящему большому полету, и они тоже должны чувствовать себя великими первооткрывателями.

Однако люди, стоящие в передней части комнаты, включая Вейла, великими не выглядели. Голос Уиллиса стал жестче:

– Я надеялся, что у нас будет достаточно добровольцев для этой первой вылазки. Но этого не случилось, поэтому некоторых из вас мы призвали на это задание. И теперь я хочу сказать, что для большого полета в Юпитер, если понадобится, также будет призвано необходимое число людей. Это прописано в ваших контрактах. Так что решайтесь стать добровольцами!

Разум Бэйрда был переполнен дурными предчувствиями, и он едва слышал слова командира. Он не мог позволить Вейлу снова ускользнуть! И тут, внезапно юноша увидел выход. Он понимал, что у него не было ни единого шанса схватить Вейла до запланированного на следующий день первого полета, но теперь нашел другой способ.

Час спустя Фаррел и Шейнер встретились с командиром в его кабинете. Шейнер сразу перешел к делу:

– Это новобранец Джон Фаррел. Он хочет заменить одного из призванных в завтрашнем десанте в качестве добровольца.

Уиллис удивленно приподнял брови.

– Новичок? Нет. Он недостаточно натренирован.

– Он умеет бегать в ходоке, – возразил Шейнер. – И справляется с этим лучше, чем любой человек, которого я когда-либо видел. И раз уж он хочет выполнить эту обязанность, я настоятельно рекомендую его!

И меньше, чем через несколько часов, в 6.25, Бэйрд снова был в ракете вместе с Вейлом и еще пятнадцатью людьми, отправлявшимися к ядру Юпитера.

ГЛАВА VII

КОГДА РАКЕТА СТРЕМГЛАВ устремилась вниз, из ее тормозных двигателей вырвалось неистовое пламя, но их рев потонул в гигантских раскатах грома, сотрясавших газовую оболочку Юпитера. Молнии в виде зигзагов, полос или отдельных вспышек осветили тяжелые облака ослепительным сиянием. И даже сквозь грохот двигателей этот оглушительный раскат грома самой могущественной из планет достиг ушей людей, наполнив их души благоговейным трепетом. Всех, кроме Бэйрда.

Пристегнутый ремнями к своей койке, он лежал, почти не сводя глаз с Вейла, который находился на другом конце железной комнаты. Он видел жесткий, немного потрепанный профиль этого человека, и это зрелище неуклонно подпитывало горькую ненависть, которая и привела его в этот долгий путь. Действительно долгий – от ледяной долины на краю Земли до гигантской планеты, вглубь которой они сейчас летели!

Металлический и безэмоциональный голос Кэрью, командовавшего первой высадкой, четко прозвучал из громкоговорителя в стене, перекрывая раскаты грома:

– Заходим на посадку по четвертому графику замедления! Предупреждение о взрыве.

Ракета снова затряслась от тормозных импульсов, ее реактивные двигатели отчаянно боролись с огромным гравитационным притяжением гигантской планеты, а в промежутках между взрывами вдоль корпуса был слышан свистящий рев. Бэйрд понимал, что они все глубже погружались в облака, приближаясь к ядру планеты. Они, должно быть, уже находятся глубоко под тонким верхним слоем метана, который, как когда-то ошибочно полагали люди, составлял всю атмосферу планеты, промелькнуло у него в голове. А где-то внизу, в толще холодных сгустившихся газов, должна была находиться поверхность ядра.

Грохочущие удары беспокоили его не больше, чем взлет, и он внимательно продолжал наблюдать за Вейлом. Рядом с ним были Артур, командир отделения Ганимедского дивизиона, и еще один испуганный человек, который лежал на своей на койке с перекошенным лицом.

Бэйрд смотрел на них и лихорадочно строил планы. Они пробудут на Юпитере меньше сорока восьми часов. За это время у него наверняка будет возможность побыть с Вейлом наедине. Это уже кое-что – в переполненных помещениях базы на Ганимеде у него, возможно, никогда не будет такого шанса, а здесь… Ракета летела вниз сквозь клубящиеся облака, напоминая падающую звезду – только падала она по заранее намеченному курсу. Словно оседлав направленный вниз столб огня, она включила тормозные двигатели, и падение замедлилось. В какой-то момент она зависла, вздрогнула еще раз и… приземлилась. Сначала Фаррел слышал только раскаты грома снаружи, но очень скоро его слух уловил тревожные крики.

– Боже мой, я не могу дышать!.. Не поднять Руку…

Бэйрд невольно прислушался к своим ощущениям и с удивлением обнаружил, что тоже чувствует нечто подобное. Теперь они находились во власти Юпитера, где сила тяжести во много раз превосходила земную, и каждая конечность казалась юноше свинцовой. Ему потребовалось усилие, чтобы просто принять сидячее положение на койке.

Но молодой человек все-таки сел, после чего вновь почувствовал, что твердость его духа и сила его тела и воли способны справиться даже с такими перегрузками. Ему показалось, что он был готов даже к большей нагрузке, а потому его руки двигались менее скованно, дыхание почти выровнялось, и он расстегнул пряжки ремня.

Уокер Фарсетти, лежащий на соседней койке, уставился на Бэйрда широко раскрытыми глазами.

– Как, черт возьми, ты это делаешь, Фаррел? Я не могу пошевелиться. А ты…

Его резко перебил голос Вейла:

– Вы все можете двигаться. И должны. Нужно встать и пойти, тогда будет легче.

Бэйрд увидел, что Вейл и сам с трудом поднялся со своей койки. При этом его лицо исказилось от боли и напряжения, и он практически повис на специальной опорной стойке.

– Вставай, – жестко сказал он Фарсетти. – Двигайся. Если Фаррел может это сделать, то и ты сможешь.

И тем не менее, несколько минут спустя, когда они спустились в самый нижний отсек ракеты, люди скорее ползли, чем шли нормальным шагом.

Кэрью, их командир, был уже там. Он тоже прилагал немало сил, чтобы держаться вертикально, а члены экипажа ракеты, которые уже открывали шлюз, шатались во время работы, как пьяные. Большие металлические ходоки, стоящие вдоль одной из стен, были похожи на ожидающих непонятно чего странных гигантов.

– Командиры отделений, – произнес Кэрью деловым тоном. – Вы знаете, что делать. Разгрузка должна проходить строго по расписанию. И помните, каждому необходимо оставаться в своем ходоке.

БЭЙРД БЫСТРО ЗАБРАЛСЯ в ходока со своим номером, поправил ремни безопасности, открыл подачу кислорода из баллона, включил гиростабилизаторы и начал манипулировать большими механическими рычагами, заменяющими руки. Остальные последовали его примеру.

Фаррел посмотрел на Вейла и отметил его номер – «D-1».

Он не забудет его.

– Проверка связи, – раздался в коммуникаторе резкий голос Вейла. – Звук пока не включайте.

Вскоре обе створки шлюза широко распахнулись, и в ракету ворвались клубы тумана, а хриплые раскаты чудовищной грозы зазвучали существенно громче. Бэйрд с любопытством выглянул наружу, но обнаружил только туман, в котором члены экипажа спускались на ходоках по длинным и пологим секционным трапам, ведущим к твердой поверхности.

Кэрью пошел первым, его ходок с маркировкой «АА» начал уверенно спускаться по трапу, а в коммуникаторах остальных ходоков стали раздаваться разные команды: что куда перенести, что открыть или закрыть. А также напоминания, что работать следует живее.

Бэйрд пока ожидал, готовый в любой момент начать спуск, не сводя при этом глаз с плаксивого Уокера, чтобы в любую секунду прийти ему на помощь. В какой-то момент он услышал голос Вейла: «Отделение D, быстро за мной вниз!»

Ходок с номером «D-1» грузно выдвинулся вперед и пошел по трапу. Фаррел двинулся следом, даже в защитном панцире ощущая силу тяжести. Но как ни странно, все его мышцы функционировали почти нормально. Ему показалось, что он шагнул в адский хаос звуков, света и тумана. Оглушительные раскаты грома, доносившиеся издалека из-за облачной пелены, сопровождались жуткими вспышками и каскадами молний, которые каждый раз освещали туманную картину вокруг него.

Он огляделся. Ракета, на которой они прилетели, эффектно возвышалась на плато рядом с темной скалой, а далеко на западе вздымались беспорядочные гряды ледяных вершин. На востоке Фаррел разглядел место, где плато достаточно круто обрывалось вниз, а туман был освещен ровным и адски ярким оранжево-красным сиянием.

Бэйрд понял, что они находятся на уступе в одном из крупнейших вулканических районов планеты. В местных породах содержались отсутствующие на Земле металлы и минералы, которые и послужили основной причиной попытки покорить Юпитер. Они образовывались под невообразимым давлением глубоко внутри ядра планеты, а затем выносились на его поверхность в результате вулканической деятельности. Вот почему база Шерриффа должна была находиться недалеко от опасного вулканического региона. И вполне вероятно, что если когда-нибудь Меридену удастся укрепить свои позиции на планете, там появятся шахты и перерабатывающие заводы.

Пока Бэйрд оглядывался по сторонам, еще одна ракета с ревом пронеслась сквозь туман и пошла на посадку. Десять минут спустя неподалеку приземлилась третья. Первая высадка была закончена, и теперь началась тяжелая работа по разгрузке оборудования и установке сборного металлического командного пункта, госпиталя и складов припасов для предстоящей более масштабной экспедиции. Из люков первой ракеты уже вытащили металлические ящики, и люди в ходоках неуклюже приступили к выполнению задания.

«Кошмар!» – подумал Бэйрд, увидев клубящийся тяжелый туман, исходящий от вулкана на востоке, и ракеты, призрачно вырисовывающиеся в нем, а также нечеловеческие очертания людей, передвигающихся в неуклюжих ходоках, через лицевые щитки которых просматривались бледные, осунувшиеся лица. А раскаты грома – залпы титановых взрывов и вспышки танцующих сверху молний, которые не прекращались ни на минуту – делали это место еще более зловещим.

В коммуникаторе зазвучали мужские голоса – голоса отряда D, который использовал свою особую волну. Бэйрд услышал сдавленный и хриплый голос Фарсетти:

– Не могу пошевелиться, руки не слушаются! Что мне делать, мои руки не двигаются, они…

Вейл опять гневно перебил его, не дав договорить:

– Это просто гравитационная судорога. Черт возьми, ты можешь двигаться, если постараешься!

Уокер покачнулся, и Бэйрд шагнул к нему.

– Успокойся, Фарсетти, – почти ласково сказал он. – Просто расслабься, и судорога пройдет.

В ответ оба услышали грубый голос Вейла:

– Чем скорее мы с этим покончим, тем скорее уберемся отсюда!

Похожие на странные, негнущиеся автоматы, люди в доспехах трудились в тумане этого сотрясаемого громом мира. Наконец, весь груз был выгружен из ракет, и несколько человек приступили к сборке низких, но массивных зданий. Шли часы, и туманный дневной свет постепенно стал угасать. Высоко на ракетах вспыхнули сигнальные огни, которые как будто бы соединялись с молниями и создавали особенно зловещее освещение.

Неожиданно один ходок с грохотом перевернулся – как оказалось, управлявший им человек потерял сознание. Его с огромными усилиями подтащили к ракете и с помощью разгрузочного подъемника втянули внутрь. И чем дольше оставшиеся люди работали, тем чаще они страдали от гравитационных судорог. В коммуникаторе Бэйрда снова послышался голос Вейла:

– Как только я вернусь на Ганимед, я покончу с этим! Пусть Шеррифф забирает эту планету, если захочет!

У НЕГО НЕ БЫЛО гравитационных судорог, он не чувствовал слабости, а напротив, был в полном порядке. Он без остановки работал механическими руками ходока, поднимая, подтягивая и закрепляя разные грузы, и, конечно, немного устал, но не более, чем обычно, когда ему приходилось делать физическую работу, хотя люди вокруг него сдавались один за другим. Было очевидно, что он гораздо сильнее любого из них, а значит, и сильнее, чем Вейл или Шеррифф. Осознание этого подбадривало его еще больше.

Но все-таки Бэйрд нервничал. У него не получалось остаться с Вейлом наедине, а через несколько часов они уже должны были отправиться обратно на Ганимед, так что надо было спешить и что-то придумать.

Неожиданно из коммуникатора опять вырвался резкий голос его врага:

– Теперь наша задача – помочь установить радиолокационные маяки на плато для большого партии ракет. Фаррел, Томас, Костос – хватайте по две штуки и двигайте туда.

Автономные, компактные маяки были очень тяжелыми даже при земной силе тяжести, не говоря уже о юпитерианской, но руки ходоков на удивление легко подняли их за крюки, и вскоре четыре шагающих металлических гиганта двинулись с ними в путь в тумане.

– Вы должны идти на расстоянии четверти мили друг от друга вдоль края обрыва, – приказал Вейл. – Давай, Костос!

– Я не могу, – раздался раздраженный голос Костоса.

А следом – болезненный хрип Томаса:

– Прямо сейчас в одной ноге у меня гравитационная судорога.

Бэйрд отреагировал мгновенно:

– Я могу забрать их маяки! – моментально выпалил он. – Пусть они возвращаются.

Не услышав возражений, он, нагруженный дополнительными маяками, зашагал дальше, наблюдая сквозь лицевой щиток за идущим прямо перед ним Вейлом. Вдвоем они устанавливали маяки на краю крутого склона, чтобы те предупреждали экипажи приближающихся ракет об опасности возможного падении и о выборе другого места для посадки. Когда они закрепили последний, Вейл быстро развернул своего ходока, и Фаррел вновь услышал его голос: