355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эд. Арбенов » В шесть тридцать по токийскому времени » Текст книги (страница 7)
В шесть тридцать по токийскому времени
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 03:55

Текст книги "В шесть тридцать по токийскому времени"


Автор книги: Эд. Арбенов


Соавторы: Моисей Писманик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Это чисто психологический момент, господин Сигэки. Программа действий Янагиты могла касаться кого-нибудь другого.

– Других уже не было. Из пятерых, знавших Сунгарийца, остались мы двое: я и генерал. Себя, надо полагать, он не вносил в список приговоренных. То, что нас двое, я узнал, правда, не 19, а уже 20 августа, на рассвете, но от этой разницы во времени дело не менялось.

В полночь Янагита зашел ко мне в комнату и спросил:

– Вы готовы?

Я решил, что настала минута, о которой генерал предупреждал меня, и стал собираться. Собственно, все было собрано, оставалось только одеться и взять чемодан. Шеф вдруг остановил меня:

– Не надо.

Вероятно, он имел в виду совсем другую готовность. Вещи не играли тут никакой роли. Защелкнув замок, я отодвинул чемодан от себя и посмотрел недоуменно на генерала.

Он должен был объяснить причину внезапной перемены в своих планах. Но объяснения не последовало. Янагита заговорил совсем о другом:

– Вы испытывали когда-нибудь желание быть выше по званию?

Это можно было расценить как шутку, хотя сейчас ни я, ни генерал не были расположены шутить. Слишком невесело складывалась наша судьба в Дайрене, да и вообще судьба японцев. Мы доживали свои последние дни в том мире, который именовался нашим. Я был совершенно подавлен.

– Простите, капитан, – продолжал Янагита. – Мы мало думаем о тех, кто рядом с нами. Вы заслуживаете большего, чем имеете.

Шеф, оказывается, не шутил. Он размышлял о жизни и о путях, которыми идут по ней люди. Янагита философствовал в эту, совсем неподходящую для высоких взлетов минуту Философствовал перед подчиненным, собравшимся в далекий и страшный для него путь. Меня не занимали ни чины, ни блага, приносимые ими, я хотел избавления от тяжести.

По выражению моего лица Янагита догадался, что я далек от всего, что говорит он. Неизмеримо далек. Мне нужен был приказ, сигнал к действию. Когда нервы напряжены до предела, только обычный, грубый толчок способен восприниматься, остальное мешает, путает, раздражает.

– Мы едем сегодня? – перебил я Ячагиту.

Он вздрогнул от этой нетактичности: его доверительный тон, его раскаяние были отвергнуты.

– Нет… Еще не ясно, будет ли принят ультиматум Запада. Еще ничего не ясно, хотя конец уже предопределен всем ходом событий. Видимо, неделю мы продержимся здесь, если русские продолжат движение первоначальными темпами…

– Дайрен будет защищаться? – спросил я.

– Способен, во всяком случае. Но до этого вряд ли дойдет. Мне не хотелось бы видеть конец… Скажите, Сигэки-сан, есть ли у вас адреса явок в Китае и на островах?

Вот о чем он беспокоился.

– Я не занимался этим последнее время… Все передано в военную миссию. Они держат связь с агентурой на южном побережье. Если, конечно, не поторопились уничтожить списки по приказу генерального штаба…

При упоминании миссии Янагита почему-то помрачнел, глаза его беспокойно забегали. Я расценил это как проявление недовольства моими действиями. Мне и в голову не пришла истинная причина волнения шефа. Да и как могла прийти, когда я не ведал о событиях, происходивших в это время в здании японской военной миссии? Даже торопливый взгляд Янагиты, брошенный на часы, не внушил мне никакого подозрения. Лишь утром я понял, почему шеф вел себя так. Наш разговор совпал с моментом приведения в исполнение его приказа о ликвидации одного из пятерых, посвященных в тайну «гостя» с левого берега.

– Это было бы печально, – произнес Янагита.

Я снова ничего не понял.

– Уничтожение списков еще не полная потеря явок, – попытался я вернуть надежду шефу. – Они сохранились в памяти сотрудников. Частично, естественно…

– Весьма печально, – повторил Янагита. Мой довод никак не окрылил его, напротив, привел в еще большее уныние.

– Разрешите, я поговорю с капитаном Аримицу, – предложил я спасительный выход.

Янагита поднял предостерегающе руку:

– Никакого Аримицу… Нет-нет…

При полковнике Такеока, начальнике Дайренской военной миссии, Аримицу был кем-то вроде доверенного лица и ближайшего помощника. Все, что знал капитан, становилось достоянием полковника. Поэтому, видимо, Янагита не захотел открывать свои намерения Аримицу.

– А если капитан Андо? – заменил я кандидатуру. – Он очень порядочный человек…

– Андо?! – задумался Янагита. – Это маленькое лысое существо с наивными глазами…

– Да. С наивными глазами.

– Что ж, Андо, пожалуй, подойдет… Поговорите с Андо!

– Можно сослаться на вас при изложении просьбы?

Взгляд Янагиты, обеспокоенный, торопливо обегавший комнату, вдруг остановился на мне.

– Зачем?

Я попытался объяснить:

– Так может спросить и Андо: «Зачем?» Я вряд ли сумею придумать что-либо. В такой обстановке невозможно найти причину. Ее просто нет. Авторитет командира заменит неубедительную версию. Ваш авторитет…

– Постарайтесь обойтись без меня.

– Сумею ли… Я всего лишь офицер для особых поручений.

Янагите почудился в моей реплике намек на слишком медленное продвижение подчиненного по служебной лестнице, хотя я не имел ничего подобного в виду. Просто, моя должность не давала мне права на соответствующий разговор с сотрудником миссии, и тем более на категорический тон. Без санкции генерал-лейтенанта или его приказа никто не дал бы мне секретных сведений.

– Моя вина, – склонил покаянно голову Янагита. – И я снова прошу прощения. При первой же возможности ошибка будет исправлена…

Он был неузнаваем, этот Янагита.

– Благодарю… Я забочусь лишь о положительном исходе встречи с Андо… Он не волен в своих поступках, ему нужен хотя бы намек на желание командующего.

Я опять заставил Янагиту задуматься.

– Намек, туманный намек… Этого достаточно для Андо?

– Если нет ничего другого… – пожал я плечами. Предприятие, затеянное генералом, казалось мне по-прежнему сомнительным. Вряд ли один я смог бы добыть нужные сведения.

– Ничего другого нет, – подтвердил Янагита. – Это все…

Он повернулся, чтобы уйти.

А срок? Янагита не назвал время, которое предоставляет мне на выполнение задания.

– Сейчас в миссии никого нет, – напомнил я шефу.

Ему пришлось остановиться и взглянуть снова на часы.

– Пожалуй, нет. Один дежурный… Завтра, то есть сегодня утром, вы найдете Андо. Он человек пунктуальный. – Генерал как-то насмешливо скривил губы: – Маленькое лысое существо с наивными глазами…

Я кивнул. Я согласился с Янагитой, хотя слышать эту насмешливую фразу было неприятно. Грустно было отчего-то…

– Все-таки генерал-лейтенант не отказался от использования агентуры после капитуляции. Я так понял вас, господин Сигэки?

– Не совсем так.

Разве интерес к адресам заграничных явок не об этом говорит? Янагита за пределами войны видел себя разведчиком, и только разведчиком. Не думаю, чтобы на островах или на южном побережье Китая он собирался командовать японской армией. Ее уже не было…

– Безусловно… Янагита строил планы будущего без армии. По природе своей он не был ни стратегом, ни тактиком военного искусства. Он не был ни полевым, ни штабным офицером. Назначение Янагиты командующим Дайренским военным округом – прихоть руководителей генерального штаба. А возможно, и не прихоть, а какая-то уж слишком хитрая комбинация, не понятная строевым офицерам, главное, не оправдавшая себя. Янагита не удивил никого своим полководческим гением, он попросту не воевал. Все свое внимание генерал-лейтенант сосредоточил на контроле за офицерскими кадрами и сборе сведений о настроениях в частях.

Впрочем, в таком же плане проявили себя и другие разведчики в роли полководцев. Известный всем Доихара Кендзи командовал 7-й армией в Сингапуре, Итагаки Сейсиро возглавлял японскую армию в Корее. После оккупации этих территорий роль армии свелась к поддержанию порядка и подавлению сопротивления местных жителей. С этой задачей и Янагита, и Доихара, и Итагаки справлялись отлично. У них был опыт. Превратившись в армейских офицеров, они оставались офицерами разведки. Остался таким и Янагита Гендзо. Поэтому вы правы, считая Янагиту за пределами войны тем же, кем был он во время войны…

– А если Янагита оставался разведчиком, следовательно, действия свои подчинял прежней задаче. Не так ли?

– Это логика, господин подполковник! Вы связываете два самостоятельных конца нити в один узел. Иначе говоря, подводите формулу непрерывности действий секретной службы под все времена и события. Война явная кончилась, тайная – продолжается. И ее ведут те же, кто вел до сентября, 1945 года. Второго отдела генштаба нет, но есть его аппарат, и он функционирует вроде по инерции.

– Не совсем по инерции… Скорее, по идее и традиции.

– Старой идее. Но мир переменился, изменились и идеи. Вечного ничего нет, господин подполковник.

– Для того чтобы переменились идеи, необходимо изменение образа мыслей. Вы стали другим человеком, господин Сигэки, но Янагита, как я догадался, не изменился. Он собирается воевать…

– Да. Он сказал мне, когда «молодые офицеры» затеяли возню вокруг вопроса о капитуляции: «Недоноски, капитуляция, и причем немедленная, предотвратит разгром наших сил. Если мы хотим снова поднять голову, то должны прежде всего сохранить ее…»

– Видите, сохранить силы! Это, надо полагать, не абстрактная категория. Под силами подразумевается генералитет, офицерские кадры, обученная армия, промышленность, способная быстро возобновить производство оружия. В понятие «силы» входит и разведывательная сеть. Не случайно Янагита заинтересовался адресами резидентов.

– Здесь вы ошибаетесь, господин подполковник. 19 августа перед Янагитой стояла очень примитивная задача – скрыться! Он заботился о пристанище. Рыбацкое судно, если бы оно оказалось у дайренских причалов, не могло болтаться все время в Даляньваньском заливе. Ему надо было рано или поздно выйти в Желтое море и искать берега. А берег без гостеприимной хижины все равно что вражеский форт. Кто даст приют японцу во время войны? Только свой человек. Его и намерен был искать Янагита.

– Ну, хорошо… Предположим, Янагита обрел нужный ему приют где-то на островах. Что дальше?

Можно было ответить: «Ничего!» Так, собственно, и хотел ответить Сигэки Мори. Бегство из Дайрена – грань, за которую он вступал в своих размышлениях и предположениях. Существовал, правда, еще сам Сигэки, спутник Янагиты, но его жизненный путь оканчивался где-то в волнах Желтого моря или ближе – Даляньваньского залива. Что стоило Сигэки упасть ненастной ночью за борт! Ничего не стоило. А со дна моря он не увидел бы уже ни своего шефа, ни берег, к которому пристало рыбацкое судно…

И все-таки Сигэки не сказал подполковнику: «Дальше ничего». Не мог сказать. На какое-то мгновение он представил себе генерала, прогуливающегося по улицам Гонконга. Пусть Гонконга, какое имеет значение название города? Главное, прогуливающегося, беспечного, довольного собой. Представил себе и тотчас мысленно стер картину. Она показалась ему нелепой. Невероятной показалась.

– Дальше, наверное, возвращение в Японию. У Янагиты в Токио семья.

В Японии он немедленно бы предстал перед судом Международного трибунала. Зачем такое кольцевое движение к дому? Капитулировав, Янагита достиг бы той же цели без риска погибнуть в пути.

«Дальше» не получалось. Вернее, получалось, но нелогично. Янагита не мог таким странным способом вернуться домой. Если же в самом деле собирался вернуться, то зачем было бежать из Дайрена? Зачем? Бесконечные «зачем?»!

– Нет, дом не был его целью…

– Тогда что?

– Он уходил из этого мира.

Трудное решение. Отвлеченное весьма.

– Предположение?

– Да.

– Уходил как Янагита или только менял обличье?

– Как Янагита.

– Навсегда?

– Видимо… Рассчитывался с прошлым, с тем, что составляло его жизнь и работу.

– С собственным «я» тоже?

– Естественно…

– Значит, Янагита переставал быть разведчиком…

Сигэки Мори дошел до конца по им же избранной тропе и понял, что оказался в пустоте. Он потерял Янагиту. Того Янагиту, который был знаком ему и доступен в своих намерениях и действиях. Был совсем другой человек. Нереальный. Неощутимый.

– Нет, он не мог не быть разведчиком. Не мог…

– От этого мы, собственно, и шли все время. Но если принять вашу гипотезу о расставании с прошлым, то для какой надобности сохранять частицу этого прошлого? Янагита брал с собой вас. Он сказал: «Вы мне понадобитесь там…» Выходит, он рвал не со всем, что связывало его с минувшим. Прошлое должно было служить будущему.

– Лишь на короткое время. Я был приговорен.

– Янагитой же?

– Им.

– Следовательно, он заметал следы. Какие-то следы, ни мне, ни вам не ведомые. А во имя чего они заметались? Вы предполагали тайну. Я тоже считаю, что была тайна, и весьма важная. Государственная тайна. Тайна японской секретной службы. И Янагита хотел унести ее с собой. В то самое будущее. Наш узел затянулся вопреки вашему желанию. Соединились концы, кажущиеся очень далекими…

– Вы, наверное, правы, господин подполковник.

– К сожалению… Янагита не разоружился и не собирался разоружаться. Прошлое ему необходимо для будущего.

– И тайна тоже?

– Тоже…

Сигэки Мори поднес ладони к вискам и сжал их:

– Не пойму, зачем она нужна ему там… в будущем.

Подполковник встал из-за стола и прошелся по кабинету. Как и Сигэки, он испытывал тяжесть от бесплодных исканий и пытался освободиться от нее.

– Янагита имел награды?

– Множество.

– Были особые, составляющие предмет его гордости?

– Он любил орден Восходящего Солнца, носил его постоянно.

– За что представлен?

– Точно не знаю… За какие-то заслуги по Харбину.

– Разведывательные?

– Конечно… Говорили, будто Янагита осуществил крупную акцию в советском тылу. За нее получили награды несколько офицеров секретной службы, в том числе Итагаки и Доихара.

– До войны?

– Перед Халхин-Голом. На это наступление возлагали большие надежды. Янагита дважды вылетал в Токио с каким-то докладом. Он был вроде бы героем дня, к нему постоянно обращались работники генштаба и командующий Квантунской армией…

Подполковник вернулся к столу, принялся перебирать рукой листки бумаги – это играли нервы. Тяжесть не спадала, но чувство было такое, будто вот-вот она спадет, и надо только изловчиться, сделать нужное движение.

– Кто из офицеров Харбинской миссии или второго отдела штаба был причастен к акции Янагиты?

Сигэки Мори повел плечами:

– Никто… Мы что-то, возможно, делали, но не знали задачи. Определенных, связанных между собой усилий не было. Длительной была акция, началась еще до меня и продолжалась почти все время моего пребывания в Харбине. Ближе других к чему-то важному подошел Идзитуро Хаяси, мой друг. Была ли это частица той акции, судить трудно. Краешек тайны выскользнул однажды – это связано с появлением Маратова в Харбине. Но Маратов перебежал к нам уже после награждения Янагиты. Много позже. Должно быть, тут разные акции и разные секреты.

– А если одна акция?

– Почему вы так подумали?

– Следы разных лет, которые заметал Янагита, чем-то схожи между собой. Вернее, схожи мотивы, понуждающие Янагиту действовать. Он убирает людей по одному признаку – кто знал или мог знать Сунгарийца. Верно?

– Пожалуй, верно.

– Значит, дело в Сунгарийце. В нем тайна.

– Ну, это ясно. Только почему тайна так оберегается? Почему суживается круг посвященных?

– Не суживается, а уничтожается. Не должно быть никого, помнящего «гостя» с левого берега. Даже помнящего!

– Вы повторили мои слова, господин подполковник.

– Повторил.

Подполковник перестал перебирать бумаги, поднял голову и посмотрел на Сигэки Мори:

– Мне казалось, что я пробивал свежую тропу, а она уже торена много раз. Странно… Может быть, тайна вовсе не в Сунгарийце, а в самом генерале? Вы приблизились к ней, и он принял меры защиты…

Тяжести не было, вроде спала тяжесть, мысль легко устремлялась к цели, неясной пока, но заманчивой, угадываемой одним лишь чувством.

– Без Сунгарийца нет тайны Янагиты, господин подполковник. – Сигэки Мори попытался удержать чужую мысль вблизи реального – Янагита убивал только тех, кто знал «гостя» с левого берега.

Подполковник устало вздохнул;

– Маратов знал Сунгарийца?

– Лучше остальных… Он все знал, даже то, что не следовало знать. Я удивлялся, почему свой жребий Маратов вытянул последним.

Деловой день миссии начинался в шесть утра – так предписывало военное положение. Я пришел в пять, только рассвело, а отделы миссии уже работали. Мне показалось, что никто не покидал здания со вчерашнего дня: сонные, измученные лица, угасшие глаза. Во всех кабинетах горел электрический свет – его не успели выключить.

Посреди двора стояла санитарная машина. Человек в белом халате, распахнув переднюю дверцу, пытался взобраться на сиденье рядом с шофером. Его задерживал начальник миссии полковник Такеока. «Вы не можете так поступить, – говорил он горячо и с обидой. – Вы не должны так поступать… Я настаиваю…»

Увидев меня, Такеока отпрянул от дверцы и смолк. Шофер только этого, кажется, и ждал, включил скорость, и машина, фыркнув, устремилась в ворота. Начальник остановил бы ее, не окажись я рядом, а тут ему пришлось смириться с потерей машины, и он лишь махнул безнадежно рукой.

Я вытянулся и поприветствовал Такеюку как старшего по чину. Он не ответил. Посмотрел на меня настороженно, с испугом даже. И вдруг, не ожидая вопроса, сказал:

– Приказ генерал-лейтенанта выполнен.

Ему казалось, что я обязательно спрошу об этом. Для чего иначе я пришел в такой ранний час? Я не спросил, не мог спросить, так как не знал о приказе генерала. Вообще ничего не знал. Мне нужен был Андо.

– Этот проклятый доктор не желает нам помочь. Никто не хочет марать руки. Только Такеока. Один Такеока!

Он был возбужден и не совсем ясно понимал, что говорит и кому говорит.

Я сделал вид, что в курсе событий, и, слушая торопливую, сбивчивую речь полковника, решал, как вести себя, как реагировать на откровения Такеоки. И тут ко мне пришла спасительная идея.

– Три часа назад в восточном секторе сброшен советский десант, – сказал я.

Это был удачный ход. Он выручил меня. Такеока забыл о враче

– Три часа назад? – переспросил полковник. – Не может быть! Такого не может быть…

Мое молчание рассеяло родившееся вдруг сомнение Такеоки. Он понял, что я информирован и сообщаю официальные данные. Я действительно знал о советском десанте и даже располагал сведениями о количестве сброшенных на Дайрен русских солдат.

– Мы не слышали выстрелов, – досадовал полковник. – Ни одного выстрела не было в течение ночи. – Тут он почему-то осекся и посмотрел на меня испуганно.

– Войскам дан приказ не оказывать сопротивления. Мы капитулируем…

– Боже мой! – закачал головой Такеока. – Все в одну ночь… И еще этот проклятый доктор!

Он кинулся в подъезд, и так стремительно, что я едва успел произнести:

– Мне нужен Андо.

Такеока не был способен что-либо воспринимать. Он, правда, остановился, но сделал это машинально, не отдавая себе отчета в том, что совершает. Остановился и посмотрел на меня недоуменно:

– Почему Андо?

– Таково поручение генерал-лейтенанта.

На лице полковника отразилась мука.

– Опять поручение генерал-лейтенанта. Ко времени ли все это? С одним не можем распутаться…

– Мне нужен Андо, – повторил я.

– Андо! – зло, словно ругаясь, а не произнося имя, гаркнул полковник. – Андо! Где Андо?

Он распахнул дверь в коридор. Его должен был кто-то услышать. И, наверное, услышали: дежурная комната была рядом, справа от входа. Полковник повернулся ко мне и сказал:

– Проклятие! Все перепуталось… Андо отправили…

– Куда отправили?

– В отель… В отель «Ямато»… Он вернется через час.

Я кивнул.

– К семи я буду здесь снова…

Полковник равнодушно пожал плечами. Ему было абсолютно все равно. На его месте я, наверное, так же отнесся бы к чужим намерениям и желаниям. «Пропади все пропадом! – казалось, говорил Такеока. – Все в тартарары! И вы, и ваш Андо тоже!»

В тартарары мне было еще рано – так я прикинул и направился к себе в штаб. Возвращаться без нужного Янагите списка, правда, не хотелось, генерал не принял бы меня, он приказал добыть адреса любой ценой, а должных усилий я не проявил в этом направлении. Вообще ничего не проявил, кроме обычного житейского любопытства – установил, что полковник Такеока взволнован и напуган. А что мне испуг Такеоки? Сейчас все напуганы. Конец!

Поразмыслив так о судьбе начальника миссии и вообще всего человечества, я решил, что возвращаться в штаб рановато, и свернул на главную улицу. Побрел мимо закрытых дверей и калиток – город еще спал – к отелю «Ямато». «Почему бы мне не встретиться с Андо в отеле? – решил я, – Вне стен миссии, без опасения быть подслушанным всегда проявляющими интерес к словам посетителей сотрудниками Такеоки я сумею лучше объяснить этому маленькому человеку с наивными глазами желание штаба иметь списки резидентов на южном побережье Китая. Наконец я буду свободен в выборе средств воздействия. Намек на шефа наверняка прозвучит».

Отель «Ямато» напоминал своих собратьев с таким же названием во всех городах Маньчжурии. Почему-то содержателям гостиниц очень нравилось это слово. Видимо, хитрые дельцы старались потрафить вкусам своих новых господ – японских офицеров и чиновников. Какой же это город без японского отеля!

Вестибюль был закрыт, и мне пришлось долго звонить, пока в застекленном проеме двери не показалась встревоженная физиономия дежурного. Он пялил на меня глаза и подавал какие-то знаки руками, что должно было означать его нежелание пускать кого бы то ни было в отель. Видимо, и сюда дошли слухи о высадке в Дайрене советского десанта.

Я вынул комендантское разрешение на хождение по городу в ночное время и показал через стекло дежурному. Широкая цветная полоса поперек листка, означавшая право не считаться ни с какими запретами, возымела свое действие. Дежурный отпер дверь.

– Пусть господин не сердится, – сказал он на плохом японском языке и перегнулся в поклоне. – Хозяин не велел никого пускать до восьми часов. Гости перепуганы…

– Однако ты пустил на рассвете чиновника миссии.

– Господин чиновник имел приказ.

– Тебе нужен приказ?

– Он у вас есть, господин. Я уже видел…

Дежурный принял бумагу с цветной полосой за распоряжение высокого начальства. Глупый человек, над ним можно было посмеяться, будь подходящее время и подходящее настроение. Но подходящего настроения у меня не было.

– Где чиновник миссии? – спросил я требовательно, как делают это люди, имеющие право повелевать.

– В тридцать втором номере.

– Кто с ним?

– Никого. Гость, который приехал десять дней назад, ушел вечером и не вернулся.

«Осматривает чужой номер, – понял я. – Похоже на обыск. Почему для этой цели выбрали Андо? Он никогда не участвовал в налетах и проверках, и тем более в арестах. Он слишком прост и наивен. Слишком человечен…»

– Номер на втором этаже?

– Да, господин… Только чиновник не велел никого пускать к нему.

– Я его начальник.

Дежурный поклонился, и это значило, что он не собирается вмешиваться в наши отношения и, как бы ни обернулось дело, сочтет себя слепым и глухим.

– Лестница одна?

– Две. Та, что справа, удобнее. Пусть простит меня господин, я не смогу проводить его в номер. Больная нога не позволяет мне двигаться…

Он был хитер, этот китаец дежурный. Весьма хитер. Но я не обиделся на него. Меня вполне устраивало подобное лукавство.

Не знаю, какой была лестница слева, но правая, по которой я шел и которую дежурный назвал удобной, скрипела под ногами как несмазанная телега, перила качались, и казалось, вот-вот сорвутся и полетят вниз вместе со смельчаком, отважившимся на них опереться. Я не оперся и тем самым спас себя и имущество отеля.

На втором этаже, как и на первом, было тихо, коридор пребывал в сонном полумраке, и все двери были наглухо закрыты. Тридцать второй номер попался сразу. Я не стал стучать, чтобы не разбудить соседей, и рывком толкнул створку. Она с шумом распахнулась.

Номер, очень скромный, даже бедный, предстал передо мной со всеми своими прелестями: старым потертым диваном, разномастными стульями и потемневшей от времени деревянной кроватью. Незастеленной кроватью. Тут уж вина была не гостиничной прислуги, а чиновника миссии Андо. Он рылся в простынях и матрасах, отыскивая что-то. Я застал его как раз в тот момент, когда он сунул свою лысую голову в ворох подушек и на свет божий глядели лишь его короткие ноги и та часть туловища, которую обычно не называют в официальных документах.

Услышав стук двери, Андо вынырнул из вороха подушек и испуганно уставился на меня своими большими наивными глазами. Прежде чем вынырнуть, однако, он машинально схватился за кобуру и стал отыскивать пальцем кнопку. Это была запоздалая мера. Вряд ли посетитель, намеревавшийся напасть на чиновника миссии, стал бы ждать появления пистолета. Он ухлопал бы лысого Андо выстрелом в затылок.

Естественно, узнав меня, Андо оставил в покое кобуру и растерянно произнес:

– Господин капитан, как вы попали сюда?

Я улыбнулся. Вид у Андо был забавный. Над ухом белело куриное перо, остатки волос на голове, обычно старательно зачесанные набок, торчали сейчас в разные стороны.

– Подобный вопрос должен задать я. Это мой номер.

– Ваш?! – Андо совершенно растерялся. – Дежурный сказал, что здесь жил… Нет-нет. Вы шутите, Сигэки-сан… Вы всегда шутите.

– Шутил, дорогой Андо. И это было давно… Теперь мне отчего-то грустно.

Я закрыл дверь и прошел в номер.

– Не смотрите на меня так испуганно, Андо. Вам ничего не угрожает. Вообще с двух часов ночи никому ничего не угрожает, если не считать русского плена.

Андо ничего не понимал и таращил на меня свои большие глаза. Ему хотелось сказать еще раз: «Вы шутите, Сигэки-сан…» Так мне показалось. Но он не сказал. Андо догадывался, что это не шутка.

– Простите, господин капитан, я стал плохо разбираться во всем. Что происходит?

– Если вас интересует судьба Дайрена, то она решена. Ночью высадился русский десант. Если не понятна причина моего появления здесь, уделите мне пять минут – и я объясню. Всего пять минут из тех тридцати, что остались в вашем распоряжении. В семь часов вы должны быть в миссии…

– Вы все знаете, Сигэки-сан, – смутился Андо.

– Не все. Ровно столько, сколько положено знать офицеру для особых поручений штаба Дайренского военного округа. А честно говоря, мне хотелось бы знать еще меньше. Например, не знать, что вы здесь, что приказ генерал-лейтенанта выполнен, что проклятый доктор не хочет марать руки…

Я говорил, а глаза Андо расширялись и расширялись, и казалось, они вот-вот вылезут из орбит. Чужая осведомленность напугала его. Он, видимо, считал свое поручение сверхсекретным и чрезвычайно ответственным, а тут – разоблачение! Мне стало как-то неловко за ту бесцеремонность, с которой я ворвался в тайну Андо.

Но я ошибся. Бедный Андо меньше всего думал о себе. Он, оказывается, тревожился за полковника Такеоку и своих товарищей по миссии.

– Доктор, значит, отказался… – произнес он со вздохом. – Что же теперь будет? Куда они денут труп?

Труп! Вот почему осекся Такеока, когда сказал: «Мы не слышали выстрелов. Ни одного выстрела не было в течение ночи». Были выстрелы. Во дворе миссии выполняли тот самый приказ генерал-лейтенанта Янагиты, о котором сообщил мне десять минут назад полковник. Кого же они убили?

Я был далек от мысли, что убит известный мне человек. Не только известный, но и связанный со мной своей тайной. Поэтому я довольно спокойно сказал Андо:

– Куда-нибудь денут. Полковник Такеока найдет выход из положения.

– Его надо предать кремации, – пояснил Андо. – Следы не должны остаться. Если русские обнаружат труп в миссии…

Он боялся русских. Именно русских. И страх этот не был лишь страхом Андо. Что ему, рядовому чиновнику, до каких-то событий в миссии. Сам он не стрелял. Не мог стрелять. Андо просто не способен на такое. Это же казнь. Обыкновенное убийство по приказу начальника. Стреляли другие. Он даже не видел ничего. Спрятался в своей комнатке и зажал уши ладонями…

– До сдачи Дайрена еще много времени, – успокоил я Андо. – Следы общими усилиями сотрут. Вы ведь тоже этим заняты. – Я кивнул на разбросанные по кровати одеяла и подушки.

Андо мог смутиться, мог сделать вид, что не понимает меня, мог, наконец, кивнуть: да, мол, приходится заниматься чужим делом. Но Андо был наивен и доверчив, он сказал:

– Здесь ничего нет… Третьего дня вещи перенесли в миссию. Он собирался этой ночью исчезнуть из Дайрена.

Странное совпадение. И мы этой ночью намеревались покинуть город. Янагита намекал на близкий отъезд: «Будьте готовы каждую минуту!» Что еще можно подумать, услышав подобное предупреждение в конце дня?

– И все-таки вы что-то искали.

– Документы… Полковник подозревал, что они спрятаны в столе или кровати.

– Для кого спрятаны?

– Не знаю. Вероятно, для русских. Прислуга могла обнаружить и передать кому следует.

– Сложная комбинация, – заметил я иронически. – Если существовала подобная идея, ее можно было осуществить другим, более надежным способом. Связаться с русскими в Дайрене несложно.

– Может, не для русских…

– Тем более. В городе масса коммерческих представителей, корреспондентов газет, просто иностранцев – отдай кому угодно. Зачем прятать документы в постель? Это же не деньги, прислуга бросит их в урну.

– Я тоже так думаю.

Мне очень хотелось узнать имя человека, занимавшего тридцать второй номер. Спросить у Андо я не решался. Нельзя было спросить. Что после этого стоил бы весь разговор, начатый мною так свободно и так уверенно, с такой претензией на полную осведомленность. Даже намек разоблачил бы меня, унизил, превратил в дешевого провокатора, и я пал бы в глазах доверчивого Андо. А я ценил этого человека, как-то по-своему даже любил. Пусть лучше обман. Уловка, к которой я прибег, оправдывалась необходимостью – мне надо было получить адреса явок. И Андо мог их дать лишь человеку, посвященному во все тайны военной миссии, знающему даже то, чего не знает полковник Такеока.

– Теперь, когда вы убедились, что здесь ничего нет и не могло быть, – сказал я мягко, но с убежденностью, способной внушить доверие к произносящему такую фразу, – остается только вернуть вещам их первоначальное положение и поторопиться в миссию, где вас ждет господин полковник. Вероятно, ждет. Правда, я очень сомневаюсь, что после сообщения о высадке русского десанта он сочтет целесообразным тратить время на выслушивание доклада по поводу состояния тридцать второго номера отеля «Ямато». Надо заботиться не о мифических документах, спрятанных в этой постели, а о реальных, лежащих в сейфах миссии. Если они попадут в руки русских – это будет действительно страшно. И не только для полковника, но и для всей секретной службы. Поэтому давайте приведем в порядок номер и в оставшиеся минуты… – я посмотрел, как Янагита, на свои часы, – поговорим о более важных вещах…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю