Текст книги "Русская мифология. Энциклопедия"

Автор книги: Е. Мадлевская

Соавторы: В. Павловский,Н. Эриашвили
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 50 страниц)

Происхождение кикиморы в народном сознании связывалось с представлениями о «неправильных» покойниках. Согласно поверьям, она появляется в домах, построеных на «нехорошем» месте: например, на меже, где захоронен «нечистый» покойник. Кое-где полагали, что кикиморами становятся дети, умершие некрещеными. В Вятской губернии и Поволжье среди крестьян бытовало мнение, что кикиморы – это неотпетые покойники или проклятые люди. Известно также народное представление о кикиморах как детях, похищенных или обмененных нечистой силой. А иногда считалось, что кикиморы появляются от любовной связи девушек с нечистым в образе огненного змея.

В крестьянской среде существовало поверье, что в строящийся дом кикимору могут запустить плотники или печники, которые остаются недовольны вознаграждением хозяев. В таких случаях они изготавливали из щепок и лоскутков кукольное изображение кикиморы и закладывали его за матицу с особым приговором. В одном мифологическом рассказе повествуется о том, как может мерещиться в доме от «насаженной» кикиморы:

У нас три чуда было. Вот в этой избе. Заяц бегал, бык, собака и поросенок. Хозяйка ушла за дровами, а в избе поросенок. Она пришла – он на лавку, на стол, везде. А потом в этом доме стала маячить собака. А то двери раскроются. Вдруг все двери – раз – все открылись. А потом что? Стали искать – куколка завязана: будто как платочек личико – или, как сказать? – мордочка перевязана. Сожгли эту куколку – маячить не стало.

Появление кикиморы в доме или хозяйственных постройках считалось плохим предзнаменованием: крестьяне верили, что она будет вредить в хозяйстве и досаждать домочадцам. В рамках крестьянского хозяйства кикимора, согласно поверьям, может обитать в хлеву, во дворе, в курятнике, на чердаке. В северных и восточных губерниях у русских полагали, что она может находиться в пустых постройках, в бане. Но чаще всего ей приписывают местопребывание в доме, за печью или в подполе.

В обычное время кикимора и подобные ей существа невидимы. В Вятской губернии рассказывали, что кикимора, оставаясь невидимой, может проявлять себя голосом: требовать, чтобы неугодные ей жильцы убирались из дома, а также действиями: бросанием предметов, битьем посуды. Домашний дух, мокоша, иногда издает звуки, как будто щелкает веретеном по косяку двери.

Днем кикимора сидит за печкой или в подполе, и ее не видно. По поверьям, она старается не попадать на глаза людям из опасения, что на нее могут накинуть нательный крест, и тогда она останется недвижима. Ночью же кикимора выходит из своего убежища проказить. Она растворяет двери, перебегает из комнаты в комнату, топает, стучит посудой, кидается из подполья луковицами, мешает спать детям. Кикимора очень любит позабавиться с веретенами, прялкой и начатой пряжей.

Этот домашний дух, связанный в первую очередь с печью и с домашним хозяйством, по народным представлениям, имеет отношение к такой женской работе, как прядение. Считается, что ее любимое место для «работы» – правый от входа угол рядом с печью, куда обычно сметают сор со всей избы. Крестьяне рассказывали, что когда кикимора прядет, свист от веретена раздается по всей избе. Особенностью кикиморы, когда она сидит или прядет, является то, что она постоянно подпрыгивает на одном месте. Кроме того, в народе говорили, что кикимора прядет нитки наоборот, в другую сторону, чем обычно это делают люди. При этом она путает, мусолит и рвет пряжу. Во многих местностях считали, что таким образом кикимора, а также и мокуша, и запе-чельница специально вредят тем, кто после работы оставляет пряжу неубранной, а прялку без благословения.

По народным поверьям, работу, до которой дотронется кикимора, хозяйке после трудно закончить: клок кудели придется прясть целый день; если же она потрудится над недошитой рубашкой, то ее и за неделю не удастся закончить – придется все время распарывать и шить заново. Известно, что кикимора шьет неровно и сама никакую работу до не доводит конца. Неслучайно существует пословица: «От кикиморы рубахи не дождешься». Ленивым девушкам в связи с этим же представлением раньше говорили: «Спи, девушка: кикимора за тебя спрядет, а мать выткет».

В некоторых местах Олонецкой, Новгородской и Вологодской губерний крестьяне считали, что близкая кикиморе мокуша по ночам стрижет овец и прядет шерсть, а если остается недовольной, то отстригает немного волос и у самих хозяев дома.

Согласно мифологическим рассказам, кикимора очень не любит ленивых хозяек. Она всячески старается им насолить: тормошит маленьких детей так, что они ночью плачут, пугает подростков блеском своих выпученных глаз и рожками на голове, портит хозяйственную утварь и прядево. И напротив, как и другие домашние духи, кикимора благоволит к хорошим хозяйкам, умелым и старательным. Чтобы им облегчить работу, она баюкает по ночам маленьких детей, перемывает посуду, устраивает так, что тесто хорошо всходит и пироги выпекаются пышные. Незадачливой хозяйке, чтобы добиться покровительства кикиморы, приходится найти в лесу горький корень папоротника, настоять его на воде и перемыть ею все кринки и горшки. По поверьям, кикимора очень любит папоротник, и за оказанное ей внимание может оставить женщину в покое.

Кикимора считалась злым и вредным духом для домашних животных и птицы. Так, в Вологодской губернии был записан мифологический рассказ о том, как кикимора мучила лошадь:

Повадилась кикимора у мужика ездить по ночам на кобыле и, бывало, загоняет ее до того, что оставит в яслях всю в мыле. Изловчился хозяин устеречь ее рано утром на лошади:

Сидит небольшая бабенка, в шамшуре, и ездит вокруг яслей. Я ее по голове плетью – соскочила и кричит во все горло:

Не ушиб, не ушиб, только шамшурку сшиб.

В Новгородской губернии рассказывали, что кикимора может безобразно подстричь овец. А в некоторых местностях, считали, что она живет в курятнике и выщипывает курам перья. Чтобы кикимора не вредила птице, под нашестом для нее привешивали яркие лоскутки кумача, горлышко от глиняного умывальника или камушек с природным отверстием, который в народе называется «куриным богом».

Проделки кикиморы в крестьянском хозяйстве доставляют домочадцам в основном неприятности. Подчас она даже может выжить людей из избы, о чем свидетельствует вятский мифологический рассказ:

Кикимора. И. Билибин.

В Сарапульском уезде Вятской губернии во вновь построенном доме оказалась «кикимора»: никого не видно, а человеческий голос стонет; как ни сядут за стол, сейчас же кто-то и скажет: «Убирайся-ка ты из-за стола-то!», – а не послушают – начнет швырять с печи шубами или с полатей подушками; так и выжила кикимора хозяев из дому. По традиционным представлениям кикимора может выступать в роли предвестницы, чаще всего плохих событий в семье. Во многих местностях на Русском Севере считали, если кикимора покажется, например привидится с прялкой на передней лавке, это к смерти кого-либо из домочадцев. Когда она выходит из подполья или плачет – тоже к несчастью. В вологодских деревнях существовало поверье, что перед бедой у девушки-кружевницы кикимора начинает со стуком перебирать коклюшки, подвешенные на специальной подушечке для кружевоплетения. Реже кикимора или близкие ей мифологические персонажи своим появлением предвещают добро. В Архангельской губернии, например, считали, что если доможириха, схожая с кикиморой, покажется сидящей за ткацким станком, то это к прибыли. Об этом повествует мифологический рассказ:

Вот я раз ночью выйтить хотела, встала, смотрю месяц светит, а на лавки у окоска доможириха сидит и все прядет, так и слышно нитка идет: «дзи» да «дзи», и меня видала, да не ушла. А я сробела, поклонилась ей да и говорю: «Спаси Бог, матушка!»

А потом вспомнила, как меня мать учила относ делать. Взяла шанечку да около ей и положила. А она ницего – все прядет. А собою как баба, и в повойнике. И много у нас тот год шерсти было

Избавиться от кикиморы очень сложно. Правда, как и в случае с другими мифологическими существами, от нее можно защититься, произнеся молитву, Божье имя, или, напротив, – матерную брань. Одним из действенных способов отвязаться от кикиморы считалось обвязывание использующейся в семье солонки можжевельником: по поверьям, в этом случае кикимора не сможет брать из нее соль и солить хлеб своему мужу-домовому. Чтобы кикимора не мучила кур, согласно одному из лечебников XVIII века, под шесток следовало положить верблюжью шерсть и ладан. Изгнать это вредное создание можно было, окропив дом святой водой. Для избавления от кикиморы существовали также заговоры. В Южной Сибири ее выпроваживали из дома в день Герасима Грачевника (17 марта ст ст.) с особым приговором: «Ах ты, гой еси, кикимора домовая, выходи из горюни-на дома скорее, не то задерут тебя калеными прутьями, сожгут огнем-полымем и черной смолой зальют». «Насаженную» кикимору можно было уничтожить, лишь обнаружив ее изображение в виде куклы.

В Вологодской губернии считали, что кикиморы во время Святок рожают своих детей, которыми являются шуликуны. Шуликуны вылетают из дома через трубу на улицу, где находятся до Крещения.

В некоторых местах Вологодской и Новгородской губерний бытовали представления о кикиморах как сезонных мифологических существах: здесь считали, что они появляются только в Святки или даже только, одну ночь перед Рождеством. Возможно, с этими представлениями был связан местный обычай на Святки рядиться кикиморами. Ряженые, чаще всего это были старухи, приходили на святочные игрища в образе этих мифологических существ: они надевали рваную одежду, брали большую палку, изображающую веретено, садились на полати, свесив ноги вниз, и «пряли», «показывая пример» девушкам. Если же те смеялись над ряжеными старухами и хватали их за ноги, «кикиморы» били их палкой-«веретеном».

В поверьях XIX века и более позднего времени образ кикиморы в значительной степени утратил свои специфические черты; кикиморами в народе могли уже именовать разнообразных опасных для человека персонажей.

Баенник (банник)

В мифологических представлениях русских баенник выступал как хозяин бани. Несмотря на то что баня служила для человека в первую очередь местом для мытья и стирки, в народном сознании она, в отличие от избы – жилого пространства, воспринималась как «нечистое» и опасное помещение. Обычно бани строили в некотором отдалении от дома, за огородом, а в некоторых местных традициях – у самого берега реки или другого водоема, то есть на границе «освоенного», «человеческого», пространства и мира природы и мифологических существ. Кроме того, эта постройка не освящалась, как дом, и в народе ее называли «хоромина погана», «без креста». Вместе с тем баня, помимо своего утилитарного значения, играла существеннейшую роль в жизни крестьян. Возможно, именно потому, что баня занимала «пограничное» место между мирами человека и природы, в ней совершались многочисленные обряды переходного характера и обрядовые акции, основанные на принципе контакта человека с существами «иного» мира. Так, у русских, там, где баня была обязательным строением (ведь в некоторых местностях бань не строили, а мылись в печи), рожали детей именно в ней. Во многих местных традициях непременным элементом свадебного обряда было посещение невестой бани накануне дня венчания, а также совместное мытье в ней молодоженов на второй день свадьбы. Эти действия осмыслялись не только как обычное телесное очищение, но и как символическое очищение, необходимое для перехода к новому этапу жизни человека. Перед большими праздниками крестьяне обязательно топили бани и приглашали туда помыться предков, умерших родственников. В банях нередко осуществлялись магические манипуляции знахарей, направленные на врачевание разных болезней. В этом строении девушки гадали, осуществляя контакт с потусторонними силами. Известно также, что в банях нередко происходили обряды посвящения обычного человека в колдуны. По новгородским поверьям, здесь собирались на посиделки проклятые и плели лапти. На Русском Севере широко распространен мифологический рассказ о проклятой девушке, явившейся в бане, когда парень на спор решается ночью взять оттуда камень с каменки; затем парень женится на этой девушке, и она возвращается в мир людей. Конечно, такая постройка в народном сознании не могла не наделяться мифологическим хозяином, которым и являлся баенник.

Именование этого персонажа отражает его местопребывание, и в разных местных традициях оно имело свои огласовки: «баенник», «банник», «байник», «банной», «банщик». Его зачастую называли также «хозяином», что указывает на его статус полновластного «собственника» банного пространства.

В обычное время баенник невидим. Но если он показывается, то имеет облик обыкновенного человека, ростом со здорового мужчину, но черного, с длинными волосами, огненными глазами, железными руками с когтями. Чаще всего баенника представляли голым и босым, покрытым грязью и листьями от веников. Иногда в мифологических рассказах он изображается маленьким старичком с длинной бородой. Согласно поверьям, баенник может принять облик родственника или знакомого, который без меры поддает жару в бане. Может он показываться и в виде животных – собаки, зайца, кошки, лягушки, – а также оборачиваться неодушевленными предметами: веником, углем.

Иногда в народных представлениях баенник наделяется семьей, которую составляют не только жена, но и дети.

Происхождение баенника связывается с родами: в народе говорили, что он появляется в бане после того, как там побывает роженица и родится ребенок.

Обычно баенник находится за печью-каменкой или под полком. Нередко крестьяне замечали, что после того, как вся семья вымоется, в бане можно слышать звуки льющейся воды, стук и грохот. По поверьям, это моется хозяин бани, а также подметает в ней веником. Содержание в чистоте и охрана банного строения являются обязанностью баенника.

Как и многие другие мифологические существа, баенник часто напоминает о себе людям, находящимся в его владениях: он пугает моющихся в бане стуком в стену, хохотом, воем или храпом из-за каменки, может окликнуть человека по имени или бросить в него камушек. Если баенник не хочет пускать людей в баню, то может устроить так, что в бочках не будет воды, сколько бы ее ни носили:

А вот в бане есть уже свой, не домовой, а банник, хозяин бани, он там живет, тоже безобразит, говорят. Вот слыхивала, затопили баню, стали воду носить, сколько ни носят, принесут – нальют – вроде много. Пойдут еще, ан, а воды опять нет, будто выливает кто. И так пять раз носили, пока догадались: банный хозяин, видать, не хотел, чтоб сегодня мылись. В тот день праздник какой-то был, так ведь в праздник мыться нельзя. Ну что делать, так и ушли. А баню-то зря топили. Баенник любит подшучивать над людьми, особенно над женщинами. Так, известны рассказы, где, по мнению крестьян, именно из-за проделок баенника женщина, собираясь одеваться после мытья, не видит своего белья; наутро же оно оказывается точно на том месте в предбаннике, куда его положили накануне.

Отношение баенника к людям не ограничивалось шутками и баловством. Он считался вредоносным существом, и о нем в народе так и говорили: «Баенный человеку не товарищ». Особенно жестоко он поступает с теми, кто нарушает нормы поведения в бане. Верили, что он может затащить человека под горячую каменку, содрать кожу, запихать в бочку для воды, не дать выйти из бани, задушить, если тот придет мыться в третьем, четвертом или седьмом пару, а также после захода солнца, в полночь. В Вологодской губернии считали, что баенный батюшка – злой, а баенная матушка помогает людям. Однако и баенник, и особенно баенница опасны для новорожденных. Они могут подменить ребенка, оставленного в бане без присмотра. Баенник обменивает также детей у тех матерей, которые их ругают в бане:

Одна оставила дите в бане, баня-то под горой у нас. А сама за водой пошла. Он заревел, она и заругала его. И с водой-то идет, а он все ревет, ревет. Она его вымыла, а он все ревет-ревет-ревет. Трои сутки – все ревет. Тетка говорит: «Что-то Васька у меня не такой: глаза голубы стали, ножки отнялись». И не заговорил тоже. И на семнадцатом году затерялся. Растаял, как не был. Где ни искали – нет его. В подобных случаях, даже если и не обменят ребенка, то он, по поверьям, будет с недостатками в умственном развитии:

В бане нельзя ни чертыхаться, ни ругаться. В деревне девка есть: мать в баню с ней с маленькой пошла, мыло дома забыла. Чертыхнулась, девку оставила и за мылом побежала. Прибежала, а девка не в себе была. С тех пор с ней мучается: не в себе девка. А все потому, что в бане ругалась. Ругаться в бане не разрешалось никому. Повсеместно у русских существовал также запрет на посещение бани в определенные дни и время суток, и нарушение этого запрета грозило наказанием, исходящим от баенника. Так, нельзя было ходить в баню в праздники, на Святки, а также ночью, особенно в полночь, поскольку это время мытья самого баенника. Опасным считалось ходить в последний пар одному, спать в бане после мытья. В народе верили, что в таких случаях баенник может задушить человека или содрать с него кожу.

По поверьям, баеннику не нравится, если моющиеся суетятся в бане, торопя друг друга. Вот как об этом повествуется в одном мифологическом рассказе:

Так вот нам старики говорили: «Ребятишки, если моетесь в бане, один другого не торопите, а то банник задавит». Вот такой случай был. Один мужик мылся в бане, а другой ему говорит:

Ну, чего ты там, скоро или нет? – Раза три спросил. А потом из бани голос-то:

Нет, я еще его обдираю только!

Ну, он сразу побоялся, а потом открыл дверь-то, а у того мужика, который мылся, одни ноги торчат! Его банник в эту щель протащил. Такая теснота, что голова сплющена. Ну, вытащили, а ободрать-то его банник не успел. Для предотвращения гнева баенника при входе в баню всегда надо спрашиваться у хозяев: «Хозяин, хозяюшка, пустите в баню попариться». В Смоленской губернии, входя в баню, говорили: «Крещеный на полок, некрещеный с полка». Чтобы не опасаться шуток баенника, мылись с молитвой. Чтобы сохранять добрые отношения с баенником, последний, кто моется в бане, не должен в ней ничего осенять крестным знамением. Все ведра и бочки следует оставить открытыми и сказать: «Мойся, хозяин!» Нередко для баенника оставляли не только воду, но и мыло с веником, чтобы он мог и помыться, и попариться. Иначе он, рассердившись, будет в следующий раз брызгать кипятком, напускать угар. Согласно традиционным представлениям, баенник любит, когда люди содержат баню в чистоте.

Если строили новую баню, в жертву баеннику приносили черную курицу: ее душили и, не ощипывая, закапывали под порогом строения. После этого от бани шли вперед спиной, кланяясь хозяину. На Вологодчине, протапливая новую баню в первый раз, на каменку сверху бросали соль.

Останавливающее воздействие на вредоносные действия ба-енника, как и других мифологических существ, приписывалось как молитве, так и грубой брани. Кроме того, защитной силой в крестьянском сознании наделялся нательный крест. Не случайно, в народе было принято не снимать его, когда мылись в бане.

Несмотря на традиционные представления об опасном характере баенника, он, согласно рассказам крестьян, иногда берет под опеку уважительно относящихся к нему людей и защищает от «чужих» банников, вступая даже с последними в драку. В одном новгородском мифологическом рассказе повествуется, как путника поместили ночевать в протопленной накануне бане:

На другое утро этот мужик и рассказывает: «Лег я на полок и заснул. Вдруг входит в баню такой мужчина, ровно как подовинник, и говорит: «Эй, хозяин! На беседу звал, а сам ночлежников пускаешь, я вот его задушу!» Вдруг поднимается половица и выходит хозяин, говоря: «» его пустил, так я и защищаю, не тронь его». И начали они бороться. Долго боролись, а все не могут друг друга побороть. Вдруг хозяин и кричит мне: «Сними крест да хлещи его!» Поднявшись как-то, я послушался и начал хлестать, и вдруг оба пропали». В Святки к баеннику, как и к хозяевам других хозяйственных построек, обращались девушки во время гаданий. Самые смелые гадальщицы отправлялись в полночь к бане и перед приоткрытой в нее дверью поднимали сарафаны или совали руку в дымник: если баенник прикоснется мохнатой рукой, то полагали, что жених будет богатый, а если голой рукой – бедный.

Как представителю мира мифологических существ баенни-ку приписывали обладание разными чудесными предметами. В Вологодской губернии, например, верили, что у баенника хранится шапка-невидимка, которую он один раз в год в полночь кладет сушить на каменку; если исхитриться и поймать этот момент, то можно ее взять и быть ее обладателем. В некоторых местах полагали, что эту шапку можно добыть во время пасхальной заутрени, когда баенник, по поверьям, спит; сорвав с его головы шапку, нужно скорее, пока хозяин не проснулся, добежать до церкви. В противном случае баенник догонит и убьет похитителя. В Олонецкой губернии считали, что за шапкой нужно прийти в баню в пасхальную ночь, положить нательный крест и нож в левый сапог, сесть лицом к стене и все проклясть; тогда из-под полка должен появиться старик с шапкой невидимкой. Согласно народным представлениям, смельчак, заполучивший шапку-невидимку, становится колдуном. Кое-где верили, что у баенни-ка есть еще одна диковинка – неразменная монета, всегда возвращающаяся к своему владельцу. Воронежские крестьяне считали, что для получения ее следует в полночь бросить в баню спеленатую черную кошку и сказать: «На тебе ребенка, дай мне беспереводный целковый». После этого нужно было скорее выбежать из бани и очертить себя крестом три раза.

Баенник – не единственный обитатель банной постройки. Выше уже отмечалось, что у него, по поверьям, могут быть и жена, и дети. Кроме того, в некоторых местностях близкими ему по местопребыванию, функциям и проявлениям являются самостоятельные женские персонажи: байниха, или байница, баенная бабушка, обдериха.

Обдериха

Обдериха– в поверьях архангельских крестьян хозяйка бани. По всей видимости, она представляет собой персонификацию одной из основных функций хозяина бани – наказывать тех, кто невовремя пришел в баню. По поверьям, обдериха царапает таких людей, сдирает с них кожу. Соответственно своим действиям, этот мифологический персонаж получил в народе именование «обдериха». В местных традициях обдериху называли также «одерышком», «задерихой».

Внешний облик обдерихи, согласно народным представлениям, мог быть различен. Архангельские крестьяне говорили, что она «кому человеком, кому ребенком явится». Но чаще ее видели в женском обличии, с длинными распущенными волосами, большими зубами, широко расставленными глазами. В традиционном сознании антропоморфный облик обдерихи, как и других представителей низшей мифологии, дополнялся чертами, свойственными животным: она представлялась волосатой, с когтями, рожками: «Парень в бане мылся и обдериху видел. С рожками, говорит, сидит на полку, небольша» Зачастую ее представляли и в виде кошки с большими глазами или каким-нибудь неодушевленным предметом: «Обдериха покажется кошкой, рыжей, серой. А то перекатится трубкой берестяной из байны в байну».

Происхождение этого мифологического существа в народном сознании связывается с родовой грязью. По народным поверьям, в новой бане обдериха появляется тогда, когда там совершатся роды: «Как малого ребенка вымоют первый раз в байне, и об-дериха образуется». В некоторых местах считали, что в бане живет столько обдерих, сколько в ней обмыто новорожденных. В других же местах полагали, что в бане обдериха появляется только после сорокового младенца, обмытого здесь.

Согласно мифологическим рассказам, в бане обдериха обитает под полком, за каменкой, под лавкой. Как правило, она считается вредоносным существом, и не только для припозднившихся в бане. Особенно она опасна для маленьких детей. По народным поверьям, детей до года, которых одних оставили в бане, обдериха обменивает. В одной из архангельских деревень рассказывали:

У нас за рекой девка обменена есть. Ее в байне обдериха обменяла. Тридцать годов уже ей. Больная она, не говорит, а ест много. А в 12 часов – что днем, что ночью – в байну лезет. Отправляясь в баню с новорожденным, мать всегда предпринимала особые меры безопасности, чтобы не пострадать от обдерихи:

Родит женка, пойдет с ребенком в баню мыться, так кладет камешек и иконку, а то обдериха обменит и унесет, и не найдется ребенок. А вместо ребенка окажется голик. А бывает, еще и ребенок окажется, но он не такой, как настоящие, – до пятнадцати лет живет, а потом куда-то девается. В некоторых деревнях также считали, что ребенка, не достигшего годовалого возраста, в бане нельзя не только оставлять одного, но и называть по имени; в этом случае обдериха тоже может его обменить, и он «глупой будет».

Крайне редко, но все-таки встречаются мифологические рассказы о том, как обдериха защищает человека от других представителей нечистой силы. Обычно удача сопутствует тому, кто уважительно относится к обдерихе:

Ране странники ходили, один попросился в деревне ночевать, его никто не пустил. В байну зашел, попросился: «Хозяин с хозяюшкой, пусти переночевать». Лег на полок и слышит, из сенцов говорит кто-то:

Божаточка, пойдем на свадьбу?

Нет, не пойду, у меня сегодня наследники есть.

Ну так задерем его на свадьбу с собой.

Нет, не задерем, он у меня попросился.

В одном из севернорусских мифологических рассказов повествуется о том, как обдериха спасла девушку о верной смерти: Шли девки по малину, проходили погост. Увидали – лежат кости. А одна озорная и говорит: «Кости-кости, приходите к нам в гости!» Ну, на вечер в избу, где девки шили, и пришли парни. Незнакомые, неведомые и откуда незнамо. А все веселые, пряниками кормят, играют, дролятся. Вот одна девка в красный угол отошла, под икону стала и видит, что зубы у них железны, а в сапогах кости. Она и говорит:

– Девушки, я до ветра пойду.

А парни ее не пущают. Она и говорит:

– Хоть косу дверьми прищемите, да пустите.

Они ей косу дверьми прищемили, а она косу срезала да бежать. А за нею уже догоня. Кости догоняют, съесть хотят. Забежала она в байню, заплакала, замолилася:

– Обдериха-матушка, спрячь меня.

Обдериха ее и спрятала, камышком прикрыла, паром запарила. Кости в байню вбежали – ан нет ничего. Тут петух запел, они и рассыпались. Иногда в мифологических рассказах образ обдерихи соотносится с представлениями о проклятом человеке: когда на обдери-ху набрасывают крест, она превращается в обычную девушку.

Чтобы не стать жертвой обдерихи, следует соблюдать предписанные традицией правила: вовремя ходить в баню, не мыться в одиночку поздно вечером, а заходить в баню, только благосло-вясь и спросив разрешения у банных хозяев. Об этом сообщается в многочисленных мифологических рассказах:

Нельзя поздно мыться, обдериха задерет. В полдень тоже нельзя мыться. Я раз пошла, а пришла с байны – вся спина садит, содрана кожа.

Волосата, кохти большие, под полком сидит. Одна бабушка не благословясь зашла. Ее задериха ободрала, а шкурку перед каменкой повесила.

Пошли мы в байню в 12 часов. Каменница как посыпется, вылетели обе. А назавтра пошла – цело всё. А мы обе перепугались. Обдериха была ведь. Чтобы не бояться обдериху, отправляясь в баню, следовало неподалеку бросить две репины и сказать: «Обдерихи да дерутся», и тогда, по мнению крестьян, обдерихи будут заняты делом, пока люди моются.

Как и все мифологические существа, обдериха опасна до крика первых петухов. На Русском Севере известен мифологический рассказ о находчивой девушке, которая, нарушив запрет пребывания в бане ночью, избежала наказания обдерихи. Чтобы успеть побольше напрясть ниток, девушка отправилась не на посиделку с подружками, а в баню, где в полночь перед нею явилась об-дериха со словами: «Что это ты здесь делаешь?» Девушка тут же стала рассказывать обдерихе, что она прядет нитку, но прежде, чем это делать, нужно кудель вычесать, а до этого – лен надо вытрепать, а до этого – его надо мять, а до этого – сушить, а до этого – мочить, а до вымачивания – тоже сушить, а до сушки лен надо выдергать, а до дерганья – вырастить и прополоть, а с самого начала лен надо посеять. И так долго девушка все это рассказывала, что наступило утро, запели петухи, и обдериха исчезла, как сквозь землю провалилась.

Близким обдерихе образом в народных представлениях был такой мифологический женский персонаж, как банница, или бай-ница, тоже опасная для рожениц и новорожденных:

Вот у нас, в нашей деревне, значит, раньше как рожонка родит ребеночка, эту рожонку в байну. <…> Там живет неделю, может и не неделю прожить. Там всё к ней ходят, носят еду в эту байну к этой рожонке. <…> Вот один раз, говорят, случай. Вот пришла одна – тут принесла ей чо может в баню. А говорят, одной нельзя быть этой, котора родит – рожонка – в бане, чтобы одной нельзя. А это, которая к ней пришла, говорит: «Я за водичкой схожу на реку. <…> А ты, – говорит, – клади ноги в крест». <…> Нога на ногу, чтобы крест был. Вот она ушла. «Вдруг, – говорит, – я глаза открываю: стоит женщина передо мной, во лбу один глаз, большу-у-ущий глаз, и говорит: «Женщина, скинь ногу, скинь ногу!» Это чтобы креста не было. Она бы к ней подошла, может, что-нибудь в ей сделалалось. А раз крест положен – ей нельзя. «Я, – говорит, – со мной худо сделалось. Из памяти меня вычикнуло. Дак потом, – говорит, – сразу эта и пришла женщина, которая ушла за водой-то». <…> Тут нечистый дух был уж. Баенница, этот, баенница: один глаз во лбу

Овинник

В народной культуре мифологическим хозяином овина – строения, в котором производили сушку снопов, – считался овинник. Его называли «овинным жихарем», «овинным дедушкой». В некоторых местах его звали «подовинником», так как, по поверьям, он сидит в яме под сушилом, то есть в нижней части овина, где разводится огонь. В заговорах он именуется «подовин-ником-батюшкой».

Овинника чаще слышат, чем видят: он может лаять по-собачьи и хлопает в ладоши, подобно лешему. Считается, что увидеть овинника, сидящего в кострище в углу настила овина, можно только во время заутрени в Христов день. В традиционном сознании овинник мог представляться в виде и антропоморфного, и зооморфного существа. Крестьяне воображали его черным, лохматым, с горящими, как угли, глазами. Кое-где считали, что овинник похож на большого кота. На Новгородчине полагали, что он появляется в облике собаки, а владимирские крестьяне представляли его темным и лохматым, оборачивающимся медведем. Но чаще рассказывали, что овинник является в образе человека: старика или кого-либо из членов семьи. Может он принять и вид покойного родственника. В этом случае можно говорить о том, что образ овинника соотносим с представлениями о предках, покровителях семьи. Олонецкие крестьяне приписывали овиннику очень большой рост. В Вологодской же губернии считали, что у него обычный рост, но он отличается всклокоченными волосами.