Текст книги "Десять «за»… (ЛП)"

Автор книги: Джулия Куин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10

Свет в зале Королевского Оперного театра начал гаснуть, и у Аннабель перехватило дыхание. Она ждала этой минуты с того самого дня, как приехала в Лондон, с нетерпением предвкушая, как все подробнейшим образом опишет сестрам в длиннющем письме домой. Но теперь, когда занавес наконец поднялся, обнажая до странности пустую сцену, она поняла, что ей не просто «хочется», чтобы от этого действа у нее захватило дух. Она в этом остро нуждается.

Потому что если опера не окажется изумительной, не будет в точности соответствовать всем ее мечтам, происходящему на сцене не удастся отвлечь Аннабель от сидящего рядом мужчины, любое движение которого заставляет ее трепетать.

Он даже не касается ее, а у нее по коже ползут мурашки! Вот уж, воистину, дурные новости.

– Вы знаете фабулу? – прозвучал опьяняющий голос у нее над ухом.

Аннабель кивнула, хотя о либретто имела лишь поверхностное представление. В ее программке содержался только краткий пересказ. Но и с ним она не успела ознакомиться до прихода мистера Грея, хотя Луиза и заявила, что прочесть просто необходимо, особенно если не понимаешь немецкого.

– Немножко, – прошептала она. – Почти не знаю.

– Это Тамино, – пояснил мистер Грей, указывая на представшего перед зрителями юношу. – Главный герой.

Аннабель начала было кивать и вдруг резко выдохнула: на сцену, извиваясь и шипя, вползла огромная змея.

– Как им это удается? – изумилась она.

Не успел мистер Грей ответить, как Тамино потерял сознание от страха.

– Лично я никогда не считал его настоящим героем, – заметил мистер Грей.

Аннабель наградила его косым взглядом.

Он слегка повел плечом.

– Ни один нормальный герой не теряет сознание на первой же странице.

– На первой странице?

– В первой же сцене, – исправился тот.

Аннабель склонна была согласиться. Ее гораздо больше заинтересовали появившиеся на сцене мужчина в перьях и три девушки, которые ловко разделались со змеей.

– А они не трусы, – пробормотала она.

И услышала, как мистер Грей рядом с ней улыбается. Услышала, как он улыбается! Она понятия не имела, как ей это удалось, но бросив на него беглый взгляд, обнаружила, что не ошиблась. Он смотрел на певцов, слегка приподняв подбородок, и губы его изгибались в одобрительной улыбке.

У Аннабель перехватило дыхание. Театральный полумрак напоминал ей об их первой встрече на темной вересковой пустоши. Неужели это было только вчера? Ей казалось странным, что с той случайной встречи пролетело всего двадцать четыре часа. Она чувствовала в себе огромные перемены, они просто не могли произойти за один день!

Она решилась взглянуть на его губы. Улыбка растаяла, теперь он напряженно следил за действием. А потом…

Он повернул голову.

Она хотела отвести взгляд. Но не сделала этого. А улыбнулась. Едва заметно.

И он улыбнулся ей в ответ.

Аннабель провела рукой по животу, в котором все, казалось, бурлило и подпрыгивало. Ей не следует флиртовать с этим мужчиной. Слишком опасная игра, она ни к чему не приведет, а ей, Аннабель, ну право же, следует быть поумнее. Но справиться с собой никак не удавалось. Было в нем нечто притягательное, необоримое. Он оказался ее персональным Крысоловом[11]11
  Крысолов – герой немецкого фольклора, спас город от нашествия крыс, заманив их в реку, играя при этом на флейте.


[Закрыть], и, находясь с ним рядом, она чувствовала…

Она чувствовала себя особенной. Другой. Словно родилась не только для того, чтобы найти себе мужа и произвести на свет младенца… причем именно в этом порядке, с подходящим мужем, с тем, кого подберут дедушка с бабушкой, и…

Она снова повернулась к сцене. Нет, сейчас об этом она думать не станет. Она хочет получить от этого вечера удовольствие. Насладиться им.

– Он вот-вот влюбится, – прошептал ей на ухо мистер Грей.

Оборачиваться Аннабель не стала. Просто не доверяла себе.

– Тамино? – также шепотом уточнила она.

– Девушки покажут ему портрет Памины, дочери Королевы Ночи. И он тут же влюбится в нее.

Аннабель нагнулась вперед, хотя разглядеть портрет отсюда, из ложи, было невозможно. Она знала, что это просто сказка, но все равно… художник там должен был обладать необычайным талантом.

– Я все думаю о художнике, – услышала она голос мистера Грея. – Он наверняка был невероятно талантлив.

Аннабель резко развернулась и моргнула.

– Что случилось? – спросил он.

– Ничего, – ответила она, изумленно распахнув глаза. – Просто… я думала о том же самом.

Он снова улыбнулся, но на этот раз улыбка вышла иной. Словно… нет, не может быть. Он не мог улыбаться ей так, будто встретил родственную душу. Потому что они не могут оказаться родственными душами. Аннабель не может себе этого позволить. Это будет ужасно тяжело.

Она твердо решила начать в полной мере наслаждаться самой оперой, а не отрывочным рассказом мистера Грея, поэтому снова обратила все свое внимание на сцену и целиком погрузилась в созерцание. История, по правде сказать, выходила довольно нелепой, но Аннабель скоро стало все равно, поскольку музыка была прекрасна.

Каждые несколько минут мистер Грей отпускал какой-нибудь комментарий, и Аннабель вынуждена была признать, что его реплики неимоверно помогали ей в понимании действия. Описания перемежались с критическими замечаниями, и Аннабель невольно ждала и тех и других. Сперва слышался шорох его одежды – это он к ней наклонялся, затем она ощущала жар – это его губы приближались к ее уху. Потом Аннабель слышала слова – умные, часто смешные ремарки щекотали ей ухо, и заставляли замирать сердце.

Лучшего способа наслаждаться оперой просто не придумаешь.

– А это финал, – прошептал он, когда на сцене началось действо, напоминающее судебный процесс.

– Пьесы? – удивленно спросила она. Герой с героиней еще даже не встретились!

– Первого акта, – уточнил он.

– О! – Ну конечно. Она снова повернулась к сцене, где через несколько минут Тамино с Паминой наконец-то увидели друг друга, тут же поцеловались…

…и разлучились.

– Ну что же, – произнесла Аннабель, глядя на опускающийся занавес. – Полагаю, если бы их не разлучили в конце этой сцены, второй акт получился бы довольно коротким.

– Похоже, вы недоверчиво относитесь к этой романтической истории, – заметил мистер Грей.

– Ну, вы должны признать, есть некоторая натяжка в том, что он влюбился в ее портрет, а она влюбилась в его… – Аннабель сдвинула брови. – Почему она в него влюбилась?

– Потому что Папагено рассказал ей, что Тамино пришел ее спасти, – наклонилась вперед Луиза.

– А, конечно, – Аннабель закатила глаза. – Она влюбилась, потому что какой-то мужчина в перьях сообщил ей, что ее спасет некий незнакомец.

– Вы не верите в любовь с первого взгляда, мисс Уинслоу? – заинтересовался мистер Грей.

– Я этого не говорила.

– Значит, верите?

– Ни то, ни другое, – ответила Аннабель, заметив в его глазах подозрительный блеск. – То, что лично я никогда не сталкивалась ни с чем похожим, не означает, что подобных вещей не существует. Но у них в пьесе речь не идет о любви с первого взгляда. С какого взгляда, если она его ни разу не видела?

– С логикой не поспоришь, – пробормотал он.

– Надеюсь, что так.

Он прыснул, потом обернулся и нахмурился.

– Похоже, Гарри с Оливией исчезли.

Аннабель извернулась и посмотрела через плечо.

– Надеюсь, все в порядке.

– О, уверяю вас, все в порядке, – многозначительно произнес мистер Грей.

Аннабель покраснела, не вполне понимая, какой смысл он вкладывает в эти слова, но догадываясь, что ничего пристойного в нем нет.

Мистер Грей видимо заметил ее румянец, поскольку снова прыснул, а потом с хитрым блеском в глазах наклонился к ней. В выражении его лица было нечто невообразимо интимное, словно он уже познал ее, или сейчас познает, или хочет ее познать, или…

– Аннабель, – громко позвала Луиза, – ты пойдешь со мной в комнату отдыха?

– Конечно, – Аннабель не чувствовала особой нужды в «отдыхе», но если она что и усвоила, живя в Лондоне, так это то, что отказываться сопровождать леди в дамскую комнату нельзя ни в коем случае. Почему, она не знала, но когда она как-то раз отказалась, ей сообщили, что это крайне невоспитанно.

– Я буду ждать вашего возвращения, – произнес мистер Грей, вставая.

Аннабель кивнула и следом за Луизой покинула ложу. Не успели они выйти, как Луиза схватила ее за локоть и яростно зашептала:

– О чем вы там говорили?

– С мистером Греем?

– Ну конечно, с мистером Греем! Вы с ним весь первый акт только что лбами не стукались.

– Не может быть!

– Уверяю тебя, может. А сидели вы, между прочим, в первом ряду! И все вас видели.

Аннабель стало неуютно.

– Что значит «все»?

Луиза быстро огляделась. Из других лож тоже начали выходить зрители, все как один облаченные в свои самые лучшие вечерние наряды.

– Не знаю, был ли в зале лорд Ньюбури, – прошептала Луиза, – но даже если и не был, ему, вне сомнения, очень скоро обо всем доложат.

Аннабель нервно сглотнула. Ей вовсе не хотелось разрушить возможный союз с графом, но в то же время…

…она отчаянно желала именно этого!

– Я не о лорде Ньюбури беспокоюсь, – продолжила Луиза, одной рукой притягивая Аннабель поближе. – Ты сама знаешь, я мечтаю, чтобы этот брак расстроился.

– Тогда…

– Бабушка Викерс, – отрезала Луиза. – И лорд Викерс. Они придут в ярость, если узнают, что ты намеренно избегаешь ухаживаний графа.

– Но я…

– Они все воспримут именно так. – Луиза сглотнула и понизила голос, увидев, что кто-то с любопытством оборачивается в их сторону. – Себастьян Грей, Аннабель!

– Да знаю я! – сердито ответила Аннабель, обрадовавшись, что удалось наконец вставить слово. – И вообще, кто бы говорил! Ты сама флиртовала с ним весь вечер.

Луиза смутилась, но лишь на секунду.

– О, Господи! – воскликнула она. – Да ты ревнуешь!

– Вовсе нет.

– Ревнуешь, ревнуешь. – У нее загорелись глаза. – Это просто восхитительно!.. И это катастрофа, – добавила она после некоторого раздумья. – Восхитительная катастрофа!

– Луиза! – Аннабель хотелось протереть глаза. Она вдруг почувствовала страшную усталость. Эта коварная, искушенная леди рядом с ней ничем не напоминала обычно робкую кузину Луизу.

– Стой. Послушай. – Луиза огляделась и раздраженно застонала. Она втолкнула Аннабель в нишу в стене и задернула занавеску, чтобы создать хоть некоторую видимость уединения.

– Ты срочно должна уехать домой.

– Что? Почему?

– Тебе немедленно надо домой. Скандал и так уже будет грандиозный.

– Да я с ним всего лишь поговорила!

Луиза положила руки кузине на плечи и прямо посмотрела ей в глаза.

– Этого довольно. Уж ты мне поверь.

Аннабель поглядела на серьезное выражение лица Луизы и кивнула. Раз уж та говорит, что Аннабель надо ехать домой, значит ехать необходимо. Луизе законы этого мира известны гораздо лучше. Она прекрасно ориентируется в мутной воде лондонского высшего света.

– Если нам повезет, во втором акте разразится какой-нибудь другой скандал, и о тебе забудут. Я всем буду рассказывать, что тебе стало дурно, и еще… – Взгляд Луизы стал тревожным.

– Что?

Она помотала головой.

– Мне необходимо сделать так, чтобы мистер Грей остался в опере до конца представления. Если он тоже покинет зал раньше, все решат, что вы уехали вместе.

У Аннабель кровь отлила от лица.

Луиза снова помотала головой.

– Я справлюсь. Не беспокойся.

– Ты уверена? – Сама Аннабель такой уверенности не испытывала. Луиза вовсе не славилась своим умением убеждать.

– Да смогу я, смогу. – Похоже, Луиза старалась успокоить не столько Аннабель, сколько себя саму. – С ним вообще-то гораздо проще говорить, чем с большинством мужчин.

– Я заметила, – слабо ответила Аннабель.

Луиза вздохнула.

– Да уж, конечно заметила. Ладно, ты поезжай домой, а я пойду…

Аннабель ждала.

– Я поеду с тобой, – решительно закончила Луиза. – Так будет намного лучше.

Аннабель только моргнула.

– Если мы уедем вместе, никто ничего не заподозрит, даже вздумай мистер Грей покинуть оперу вслед за нами. – Луиза пожала плечами. – Преимущество безупречной репутации.

И не успела Аннабель спросить, что же такое говорят о ее собственной репутации, как Луиза отрезала:

– Тебя никто не знает. А вот я… Никто и никогда ни в чем меня не заподозрит.

– А ты хочешь сказать, что стоило бы? – осторожно спросила Аннабель.

– Нет. – Луиза почти тоскливо покачала головой. – Я всегда все делаю правильно.

Аннабель могла поклясться, что когда они покидали свое убежище за драпировкой, Луиза тихонько прошептала: «К сожалению».

* * *

Через три часа Себастьян входил в свой клуб, все еще испытывая раздражение от того, как неожиданно все повернулось этим вечером. Ему заявили, что мисс Уинслоу внезапно занемогла во время антракта и отправилась домой в сопровождении леди Луизы.

Себастьян не поверил ни единому слову. Мисс Уинслоу являла собой просто-таки образец здоровья, внезапную немощь у нее могло вызвать разве что нападение прокаженного на театральной лестнице.

Леди Косгроу и леди Уимблдон, освободившись от обязанностей компаньонок, тоже отбыли, оставив гостей в ложе одних. Оливия немедленно переместилась в первый ряд и положила программку на кресло, предназначавшееся Гарри, который как раз отлучился в фойе.

Себастьян высидел второй акт в основном по настоянию Оливии. Ему не терпелось отправиться домой и засесть за письменный стол (прокаженный на лестнице породил в нем целый рой разнообразных фантазий), но она буквально втолкнула его в соседнее с ней кресло и прошипела:

– Если ты уедешь прямо сейчас, все решат, что ты поехал вместе с мисс Уинслоу. Я не позволю тебе уничтожить репутацию бедной девочки в первом же сезоне.

– Она же отправилась домой с леди Луизой, – запротестовал он. – Меня что, считают способным на ménage a trois[12]12
  Любовь втроем (фр.)


[Закрыть]?

– На что?

– Ты меня отлично поняла, – сердито ответил он.

– Все решат, что это просто хитрость, – объяснила Оливия. – У леди Луизы, возможно, и безупречная репутация, зато твоя от безупречной далека. Ну, а то, как ты вел себя с мисс Уинслоу на протяжении всего первого акта…

– Я с ней разговаривал.

– О чем вы говорите? – Это Гарри вернулся из фойе и пытался пробраться мимо них на свое место.

– Ни о чем! – рявкнули они хором, поджимая ноги, чтобы дать ему пройти.

Брови Гарри поползли вверх, но он только зевнул.

– А куда все исчезли? – спросил он, садясь.

– Мисс Уинслоу стало дурно, – объяснила Оливия. – И леди Луиза вызвалась проводить ее домой. И обе ее тетушки тоже уехали.

Гарри пожал плечами и углубился в программку, поскольку опера интересовала его гораздо больше, чем всяческие слухи.

Себастьян повернулся к Оливии, а та снова гневно сверлила его глазами.

– Ты все еще на меня сердита?

– О чем ты только думал? – приглушенно произнесла Оливия.

Себастьян бросил взгляд на Гарри. Тот, казалось, с головой погрузился в либретто и не обращал никакого внимания на разговор.

Зная Гарри, можно было с уверенностью сказать, что он слышит каждое слово.

Себастьян решил, что ему наплевать.

– С каких это пор ты стала ангелом-хранителем мисс Уинслоу? – спросил он.

– Ничего подобного! – пожала Оливия точеными плечиками. – Просто она явно не осведомлена о нравах, царящих в свете, и ей необходимо руководство. Леди Луиза просто молодец, что увезла ее домой.

– А откуда ты знаешь, что леди Луиза увезла ее домой?

– Ох, Себастьян! – она бросила на него нетерпеливый взгляд. – О чем ты спрашиваешь?

На этом все и кончилось.

Пока он не приехал в клуб.

Там ему показалось, что вокруг разверзся ад.

Глава 11

– Ах, ты, сукин сын!

Вообще-то Себастьян был довольно наблюдательным человеком, обладал отменной реакцией и здоровым инстинктом самосохранения. Просто в этот вечер его мысли почему-то были заняты только изгибом губ мисс Уинслоу и, входя в клуб, он не особенно глядел по сторонам.

Именно поэтому он не заметил приближения дядюшки.

И его кулака.

– Какого черта?!

От удара Себастьян врезался в стену, и плечо тут же заныло едва ли меньше глаза, где уже наверняка наливался фингал.

– С самого дня твоего рождения… – злобно прорычал дядюшка. – С самого дня твоего рождения я не сомневался, что у тебя нет ни капли совести, ни грана достоинства, но это…

Это? Что «это»?

– Нынче вечером, – дрожащим от ярости голосом продолжил дядя, – ты превзошел сам себя.

«С самого дня моего рождения, – устало подумал Себ. – С самого дня моего рождения». Да, пожалуй, тут дядюшка сказал правду. Сколько Себ себя помнит, лорд Ньюбури вел себя злобно, жестко и оскорбительно, находя все новые и новые способы заставить маленького мальчика почувствовать собственную ничтожность. Став взрослым, Себастьян понял, что вражда была неизбежна. Ньюбури никогда не любил отца Себастьяна. Адольфус Грей был младше Ньюбури на одиннадцать месяцев, но при этом выше, сильнее и красивее. А возможно, и умнее, хоть Себу и приходилось признать, что отец никогда не любил корпеть над книгами.

А еще дядя считал мать Себастьяна возмутительно недостойной их семьи по социальному положению.

А самого Себа – отродьем дьявола.

Себ научился с этим жить. А подчас и не обращать на это внимания. Нет, правда, он не очень-то и переживал на сей счет. Дядя его раздражал, как мерзкое, надоедливое насекомое, пусть и слегка крупноватое. И вести себя с ним следовало так же: пока можешь – игнорируй, не выходит – прихлопни.

Но вслух ничего из этого Себастьян не произнес. Поскольку – а какой смысл? Вместо этого он восстановил равновесие, краем сознания отметив, что вокруг собирается толпа.

– О чем вы, черт возьми, говорите?

– Мисс Викерс, – прошипел Ньюбури.

– Кто? – рассеянно спросил Себ. Стоило бы, наверное, более внимательно слушать, что там вякает дядюшка, но черт, как же болит глаз! Этот проклятый синячище продержится уж никак не меньше недели. Кто бы мог подумать, что старый хрыч может так влепить?

– Ее фамилия не Викерс, – произнес кто-то.

Себастьян отнял ладонь от глаза и осторожно поморгал. Проклятье! Перед глазами до сих пор все плывет! Недостаток мускулатуры дядюшка возместил весом, и похоже, весь вложился в удар.

Вокруг стояло несколько джентльменов, видимо, надеявшихся на продолжение драки, которого, разумеется, не последует. Себастьян никогда в жизни не ударил бы дядю, как бы сильно тот не нарывался. Ударь он Ньюбури один раз, вне сомнения не смог бы удержаться и от второго, а в результате сделал бы из родственничка отбивную. А это, как ни крути, слишком дурной тон.

И вообще, он же никогда не выходит из себя! Ни при каких обстоятельствах. Весь свет это знает, а тот, кто не знает, должен бы выучить.

– И кто же такая эта мисс Викерс? – поинтересовался Себастьян придав своей сгорбленной фигуре всю надменность, на которую был способен.

– Она не Викерс, – снова подсказал кто-то. – Это мать у нее была Викерс. А у отца какая-то другая фамилия.

– Уинслоу, – отрезал граф. – Ее фамилия Уинслоу.

Себ почувствовал, что у него чешутся руки. А правая, похоже, уже сжалась в кулак.

– И что мисс Уинслоу?

– Будешь изображать полное неведение?

Себ пожал плечами, хотя это простое, в сущности, движение потребовало неимоверных усилий.

– Я ничего не изображаю.

Дядины глаза мерзко заблестели.

– Она скоро станет твоей тетушкой, племянничек.

Себастьян резко выдохнул и мысленно возблагодарил Бога… или архитектора, за то, что рядом оказалась стенка, и на нее можно было опереться плечом.

Аннабель Уинслоу приходится внучкой лорду Викерсу. Именно она оказалась «соблазнительной пышной девицей», за которой Ньюбури гоняется с высунутым языком. Той самой, чья плодовитость заставляет распевать птиц на ветвях.

Теперь все встало на свои места. А он-то удивлялся, как провинциалка умудрилась так подружиться с дочерью герцога. Они с леди Луизой двоюродные сестры! Конечно, они подружились.

Он вспомнил свой разговор с Эдвардом, тот самый – о «плодовитых» бедрах и птичьем пении. Фигура мисс Уинслоу во всем соответствовала восторженному описанию кузена. А еще Себ вспомнил, как масляно блестели глаза Эдварда, когда тот рассуждал о ее груди…

У Себа стало кисло во рту. Похоже, кузена стоило бы побить. С дядей он не может себе этого позволить, тот слишком стар, а вот с Эдвардом все было бы на равных.

Мисс Аннабель Уинслоу и вправду лакомый кусочек. И его дядя собирается на ней жениться.

– Держись от нее подальше, – угрожающе произнес граф.

Себастьян не ответил. В голову не пришло никакой удачной отповеди, поэтому он не сказал вообще ничего. Так лучше.

– Правда, видит Бог, не знаю, нужна ли она мне теперь, когда проявила столь прискорбную неразборчивость.

Себастьян сосредоточился на дыхании: оно опасно ускорялось.

– Ты, возможно, красив и молод, – продолжил Ньюбури, – зато у меня есть титул. И будь я проклят, если позволю тебе наложить на него свои жадные лапы.

Себ пожал плечами.

– Он мне не нужен.

– Еще как нужен! – фыркнул Ньюбури.

– Нисколько, – беззаботно ответил Себастьян. Он начал приходить в себя. Удивительно, как выражение высокомерного презрения помогает быстро привести самого себя в чувство. – Мне бы хотелось, чтобы вы поскорее сподобились произвести на свет нового наследника. От всего этого одни неудобства.

Ньюбури покраснел еще больше, хотя Себу казалось, что это совершенно невозможно.

– Неудобства?! Ты осмеливаешься называть графство Ньюбури неудобством?!

Себ начал было снова пожимать плечами, но потом решил, что вместо этого лучше внимательно оглядеть свои ногти. Он сделал паузу и произнес:

– Вот именно. Да и вы тоже не подарок.

Пожалуй, он слегка вышел за рамки… Ладно, вышел-то изрядно, и, похоже, Ньюбури тоже так показалось, поскольку он бессвязно заревел, разбрызгивая вокруг себя слюну и, Бог знает, что там еще, а потом выплеснул Себу в лицо содержимое своего бокала. Там, конечно, оставалось немного: дядя, видимо, расплескал половину во время удара. Но жидкости оказалось достаточно, чтобы защипало глаза и потекло из носа. Себастьян стоял у стенки, словно сопливый шкет, потерявший носовой платок, и чувствовал, как в груди закипает ярость. Да такая, какой он ранее никогда не испытывал. Даже на войне ему не удалось ощутить эту жажду крови. Он ведь был снайпером, поражал врагов издалека, и его учили всегда сохранять спокойствие и хладнокровие.

Он убивал, но никогда не бывал вовлечен в драку эмоционально.

А сейчас сердце молотом ухало в груди, а в ушах гремела кровь, но все же он услышал, как все вокруг затаили дыхание, ожидая удара.

И он действительно ударил в ответ. Но не кулаком. Это было бы недостойно.

– Из уважения к возрасту и дряхлости бить вас я не стану, – произнес Себ ледяным тоном. Он отступил на шаг, а потом, не в силах сдержать обуревавший его гнев, остановился и добавил, со своей характерной бесцеремонностью: – Кроме того, я знаю, как вы мечтаете о сыне. Если бы от моего удара вы упали, а все мы знаем, что именно так бы и произошло… – Себастьян вздохнул, словно приближался к концу неимоверно печальной истории. – …В общем, я не уверен, что ваша мужественность пережила бы подобное испытание.

Воцарилось гробовое молчание, потом Ньюбури забулькал нечто возмущенное, но Себастьян его уже не слушал. Он просто развернулся на каблуках и ушел.

Так было проще.

* * *

На следующее утро об этом говорил весь город. Первые гарпии начали слетаться в резиденцию Викерсов в неприемном десятом часу. Аннабель была уже на ногах. Она часто вставала рано, так и не сумев изменить привычному деревенскому распорядку. Она настолько удивилась, услышав, что к ней с визитом явились сразу две графини, что у нее даже мысли не возникло сказать дворецкому, что она не принимает.

– Мисс Уинслоу, – послышалось чопорное приветствие леди Вестфилд.

Аннабель немедленно встала и опустилась в реверансе, а потом повторила его, уже в адрес леди Чаллис.

– Где там ваша бабушка? – спросила леди Вестфилд, решительно входя в гостиную. Рот у нее был неприятно сжат, да и все выражение почему-то заставляло вспомнить нечто мерзко пахнущее.

– Она еще не встала, – ответила Аннабель, вспоминая, что леди Вестфилд является близкой подругой леди Викерс… А может, просто подругой. Или и вовсе не подругой, просто они часто беседовали.

Но это, по мнению Аннабель, чего-то да стоило.

– Значит, она до сих пор не знает, – сделала вывод леди Чаллис.

Аннабель развернулась к леди Чаллис. Та, хоть и была на добрых четверть века младше своей спутницы, умудрялась демонстрировать окружающим ту же надменную, кислую мину.

– Чего она не знает, миледи?

– Не прикидывайся, детка.

– Я не прикидываюсь. – Аннабель переводила взгляд с одного ханжеского прищура на другой. О чем они говорят? Их разговор с мистером Греем просто не мог подвергнуться столь резкому осуждению. А в антракте она и вовсе уехала, как и настаивала Луиза.

– А вам не занимать дерзости, – произнесла леди Чаллис. – Решили поменять дядю на племянника!

– Я по… понятия не имею, о чем вы говорите, – пробормотала Аннабель. Хотя отлично все понимала.

– Немедленно прекрати. – Отрезала леди Вестфилд. – Ты все-таки Викерс, за какое бы ничтожество ни вышла твоя мать. Ты слишком умна для таких вот бездарных спектаклей.

Аннабель сглотнула.

– Лорд Ньюбури в бешенстве, – прошипела леди Вестфилд. – В ярости. И я не могу его за это осуждать.

– Я ничего ему не обещала, – вставила Аннабель, от всей души желая, чтобы голос звучал хоть немного тверже. – И я не предполагала…

– Да ты хоть понимаешь, какую честь он тебе оказал, просто посмотрев в твою сторону?

Рот у Аннабель открылся… и закрылся вновь. И снова открылся и закрылся. Она чувствовала себя полной идиоткой. Немой ослицей с рыбьим выражением лица. Да будь она дома, она бы в два счета смогла себя защитить, она бы за словом в карман не полезла! Но дома ей никогда не приходилось противостоять сразу двум разъяренным графиням, сверлящим ее ледяными взглядами поверх гордо вздернутых изящных носов.

Да от одного этого можно было сесть на пол… если бы ей было позволено сидеть, когда в ее присутствии стоят две графини.

– Он, как и полагается, принял меры для защиты своей чести, – объявила леди Чаллис.

– Лорд Ньюбури? – спросила Аннабель.

– Ну конечно же, лорд Ньюбури. Тот, другой, никогда не беспокоился о своей репутации.

Аннабель почему-то сразу стало ясно, что это неправда. Мистер Грей, разумеется, был известным повесой. Но больше, чем просто повесой. Он явно обладал чувством собственного достоинства, и ей почему-то казалось, что «честь» для него не пустой звук.

Хотя, возможно, она просто фантазирует и приукрашивает его образ. Разве она хорошо его знает?

Да ничего подобного! Они и знакомы-то всего два дня. Два дня! Ей нужно собрать остатки здравого смысла. Немедленно.

– И что же сделал лорд Ньюбури? – неуверенно поинтересовалась Аннабель.

– Он сделал то, что должен был сделать, и защитил свою честь, – заявила леди Вестфилд. По мнению Аннабель, объяснение получилось прискорбно расплывчатым.

– Где твоя бабушка? – повторила гостья, острым взглядом осматривая гостиную, словно могла обнаружить леди Викерс под каким-нибудь креслом. – Ее необходимо немедленно разбудить. Дело серьезное.

За месяц, проведенный в Лондоне, Аннабель видела бабушку раньше двенадцати всего пару раз. И оба раза это плохо кончилось.

– Мы будим ее только в случае чрезвычайных происшествий, – ответила она.

– А сейчас что, по-твоему, случилось, ты, неблагодарная девчонка?! – едва не заорала леди Вестфилд.

Аннабель вздрогнула, как от удара. Она почувствовала, что губы ее уже готовы произнести «да, миледи, конечно, миледи, немедленно, миледи». Но тут она взглянула леди Вестфилд в глаза и увидела там такое мерзкое и злобное выражение, что ее словно плетью хлестнули.

– Я не стану поднимать бабушку, – твердо ответила она. – И очень надеюсь, что вы своими криками ее еще не разбудили.

Леди Вестфилд отступила на шаг.

– Выбирайте выражения, разговаривая со мной, мисс Уинслоу.

– Я не выказывала к вам никакого неуважения, миледи. Скорее наоборот, уверяю вас. Бабушка всегда до полудня сама не своя, и я уверена, что вы, как ее приятельница, не желаете причинять ей подобных неудобств.

Графиня прищурилась и обернулась на подругу. Та тоже явно не знала, как реагировать на последние слова Аннабель.

– Передай ей, что мы заходили, – наконец проговорила леди Вестфилд, едва ли не по слогам выдавливая каждое слово.

– Всенепременно, – пообещала Аннабель, опускаясь в реверансе, достаточно низком, чтобы сойти за благоговейный, но все же не опускавшемся до низкопоклонничества. – И когда она успела освоить нюансы реверанса? Видимо, в Лондоне она впитала в себя гораздо больше информации о тонкостях этикета, чем ей казалось.

Графини отправились восвояси, но едва Аннабель успела рухнуть на диван, как дворецкий объявил о приходе новых визитеров: леди Туомбли и мистера Гримстона.

У Аннабель от беспокойства заурчало в животе. Она была едва знакома с этой парочкой, но знала о них предостаточно. Страшные сплетники, лицемерные и жестокие – так отзывалась о них Луиза.

Аннабель вскочила, пытаясь остановить дворецкого до того, как он пригласит визитеров в гостиную, но опоздала. Она уже приняла одну группу гостей. Естественно, дворецкий заключил, что она «дома» для всех. Впрочем, едва ли это имело значение: гостиная прекрасно просматривалась от парадного входа и она видела, что леди Туомбли и мистер Гримстон уже вошли.

– Мисс Уинслоу, – произнесла леди Туомбли, вплывая в комнату в облаке розового муслина. Эта очаровательная молодая женщина с волосами цвета меда и зелеными глазами чем-то напоминала Оливию, но если последняя лучилась весельем и добротой, гостья Аннабель выглядела просто… сильной натурой. В недобром смысле этого слова.

Аннабель присела в реверансе.

– Леди Туомбли, как мило, что вы зашли.

Леди Туомбли махнула рукой в сторону своего спутника.

– Вы уже знакомы с моим дорогим другом мистером Гримстоном, не так ли?

Аннабель кивнула:

– Мы встречались…

– На балу у Моттрамов, – закончил мистер Гримстон.

– Конечно, – пробормотала Аннабель, удивленная, что он запомнил их встречу. Сама она все начисто позабыла.

– Безил обладает просто исключительной памятью во всем, что касается юных леди, – прощебетала леди Туомбли. – Наверное, именно поэтому он столь превосходно разбирается в моде.

– В дамской моде? – уточнила Аннабель.

– В любой, – ответил мистер Гримстон, презрительно оглядывая помещение.

Аннабель с радостью бы возмутилась при виде выражения его лица, но, увы, она и сама была с ним согласна – комната была выдержана в унылейших фиолетовых тонах.

– Похоже, вы находитесь в добром здравии, – заметила леди Туомбли, без приглашения опускаясь на диван.

– Да, конечно, – Аннабель не замедлила последовать ее примеру, – а что произошло?

– О, небо! – в глазах леди Туомбли загорелось потрясение (ну очень изящное выраженное!) и она приложила руку к сердцу. – Так, вы еще не слышали? Ах, Безил, она ничего не слышала!

– Чего я не слышала? – процедила Аннабель, хотя, по правде сказать, вовсе не была уверена, что хочет знать ответ. То, что доставляет леди Туомбли столь явную радость, не может нести ей ничего хорошего.