Текст книги "Десять «за»… (ЛП)"

Автор книги: Джулия Куин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Глава 27

В это время года солнце поднималось рано. Открыв глаза и посмотрев на стоявшие на столике у кровати часы, Аннабель увидела, что нет и половины пятого. В комнате все еще царил полумрак. Аннабель выскользнула из постели, накинула халат и подошла к окну, чтобы отдернуть шторы. Бабушка, конечно, дала прошлой ночью Себастьяну разрешение остаться в спальне, но Аннабель понимала, что он не должен здесь находиться, когда проснутся обитатели дома.

Окна спальни выходили на восток, поэтому Аннабель на минутку задержалась у окна, чтобы насладиться рассветом. Небо все еще сохраняло темные ночные краски, но на горизонте солнце уже прочертило сверкающую, розово-оранжевую полоску.

И желтую. В самом низу уже поднималась желтизна.

«Неверный свет зари», – подумала Аннабель. Она все еще не дочитала книжку Горли, но нечто в первых строках романа зацепило ее. Книга нравилась Аннабель. Была ей близка. Аннабель никогда не отличалась богатым воображением, но что-то в том описании нашло отклик у нее в душе.

Она услышала, как Себастьян ворочается в постели за ее спиной и обернулась. Оказалось, что он отчаянно моргает, чтобы проснуться.

– Уже утро, – улыбнулась Аннабель.

– Почти, – зевнул он в ответ.

– Почти, – согласилась она и снова повернулась к окну.

Она услышала новый зевок, потом скрип кровати. Себастьян встал у Аннабель за спиной, обнял ее и положил подбородок ей на макушку.

– Красивый рассвет, – прошептал он.

– Я смотрю всего несколько минут, а он уже успел так измениться!

Аннабель почувствовала, как Себастьян кивает.

– Я почти никогда не встречаю рассвет в это время года, – зевая, сказала она. – Еще так рано!

– А я-то думал, что ты как раз встаешь рано.

– В общем, да. Но не настолько рано. – Тут Аннабель обернулась и посмотрела ему в лицо. – А ты? Мне кажется, полезно знать о будущем муже подобные вещи.

– Нет, – ответил Себастьян. – Если я и встречаю рассвет, то только потому, что еще не лег.

Аннабель едва не пошутила насчет слишком большого количества балов за одну ночь, но тут увидела выражение его глаз.

– Ты не можешь заснуть, – заключила она.

Себастьян кивнул.

– Но этой ночью ты спал, – заметила Аннабель, вспомнив его ровное, спокойное дыхание. – И довольно крепко.

Себастьян моргнул, лицо у него приобрело необычайно удивленное выражение.

– А ведь и правда!

Аннабель, не раздумывая, приподнялась на цыпочки и поцеловала Себастьяна в щеку.

– Наверное, для тебя этим утром тоже началась новая жизнь.

Он долго молча смотрел на нее, словно не зная, что сказать.

– Я люблю тебя, – произнес он наконец и поцеловал ее в ответ. Медленно и нежно, прямо в губы. А потом внезапно предложил: – Пошли погуляем.

– Что?

Себастьян отпустил Аннабель и вернулся к кровати, к куче своей одежды на полу.

– Давай же, одевайся.

Аннабель позволила себе секунду полюбоваться его голой спиной, а потом вернулась в реальность.

– Почему ты хочешь выйти на улицу? – спросила она, но сама уже искала что бы надеть.

– Нельзя допустить, чтобы меня застали здесь, – объяснил Себастьян. – А мне очень не хочется тебя оставлять. Мы скажем всем, что встретились на прогулке.

– Нам никто не поверит.

– Ну конечно нет, но они не смогут доказать, что мы лжем. – Себастьян ухмыльнулся.

Его энтузиазм оказался заразительным, и Аннабель с удивлением обнаружила, что торопится одеться. Не успела она набросить пальто, как он схватил ее за руку и они, давясь хохотом, помчались через дом. По пути им встретилось несколько горничных, которые уже разносили по комнатам воду для умывания, но Аннабель с Себастьяном просто бежали мимо них, не останавливаясь, пока не достигли парадного входа и утреннего уличного воздуха.

Аннабель сделала глубокий вдох. Воздух был восхитительный, бодрящий и прохладный, и сама она чувствовала себя свежей и словно заново родившейся.

– А не спуститься ли нам к пруду? – спросил Себастьян. Потом нагнулся и легко поцеловал Аннабель в ушко. – У меня от здешнего пруда остались бесподобные воспоминания.

Щеки Аннабель вспыхнули, а она-то считала, что ее ничто больше не заставит покраснеть.

– Я научу тебя кидать камешки, – пообещал Себастьян.

– Не думаю, что ты преуспеешь. Я тренировалась годы и годы. Даже братья махнули на меня рукой.

Себастьян изогнул одну бровь.

– А ты не думаешь, что они, возможно, не были вполне… добросовестными преподавателями?

У Аннабель открылся рот.

– Ты только подумай, – продолжал он, – Уинслоу, лучше всех играющая в дартс, Уинслоу, быстрее всех обгоняющая индюка….

– Я приходила третьей.

– …твои способности невероятно раздражают, – закончил он.

– Раздражают?

– Мужчины любят во всем быть первыми, – объяснил Себ.

– Раздражают?!

Себастьян в ответ поцеловал ее в нос.

– Очаровательно раздражают.

Они как раз дошли до пруда, и тут Аннабель высвободила руку и решительно направилась к небольшой песчаной косе.

– Я ищу камень, – заявила она. – И если к концу дня ты не научишь меня «печь блинчики», то я… – тут она замолчала, – …я еще не знаю, что сделаю, но что-нибудь ужасное.

Себастьян усмехнулся и догнал ее.

– Во-первых, нужно найти правильный камешек.

– Это я знаю, – назидательно ответила она.

– Он должен быть плоский, не слишком тяжелый…

– Это я тоже знаю.

– Я начинаю понимать, почему братья отказывались тебя учить.

Аннабель смерила Себа сердитым взглядом. В ответ он лишь рассмеялся.

– Держи, – Себастьян наклонился и поднял небольшой камешек. – Вот этот подойдет. Держать его надо вот так. – Он показал, потом взял Аннабель за руку и сжал ее пальцы вокруг камня. – Потом надо слегка согнуть запястье и…

Аннабель оторвала взгляд от камня:

– И – что?

Слова Себастьяна повисли в воздухе, он неподвижно смотрел на пруд.

Себ помотал головой.

– Ничего. Просто солнце так отражается в воде…

Аннабель посмотрела на воду, потом снова на Себастьяна. Блики на поверхности, конечно, прекрасны, но ей больше нравилось смотреть на него. Он так напряженно, так внимательно смотрел на водную гладь, будто пытался запомнить все до единого переливы света. Аннабель знала, что у него репутация беспечного повесы. Все говорили, что он забавный, легкомысленный, а он выглядел таким задумчивым…

Она подумала, а знает ли хоть кто-нибудь – даже из его собственной семьи – его настоящего?

– Неверный свет зари, – произнесла она.

Себастьян резко обернулся.

– Что?

– Ну, думаю, сейчас уже не совсем заря, но почти.

– Почему ты так сказала?

Аннабель моргнула. Как он странно себя ведет!

– Не знаю. – Она снова посмотрела на воду. Свет все еще был плоским, и пруд в нем казался почти волшебным, особенно в окружении деревьев и пологих холмов. – Наверное, мне просто понравилась эта картина. Это ведь очень хорошее описание. Из мисс Сейнсбури, помнишь?

– Знаю.

Аннабель пожала плечами.

– Я все еще не дочитала.

– А тебе нравится?

Аннабель развернулась к Себастьяну. Его голос звучал очень серьезно. Необычайно серьезно.

– Наверное, – сказала она.

Несколько мгновений он нетерпеливо смотрел на Аннабель.

– Тут уж либо нравится, либо нет.

– Не совсем так. Некоторые вещи мне очень нравятся, а некоторые – скорее нет. Думаю, мне стоит дочитать, прежде чем выносить суждение.

– А сколько ты уже прочла?

– А почему это для тебя так важно?

– И вовсе неважно! – заспорил он. Но выглядел при этом точно как ее брат Фредерик, когда она заявила, что он положил глаз на Дженни Питт из их деревни. Фредерик тогда упер руки в боки и заявил «вовсе нет!». Но было ясно, что он врет.

– Мне просто очень нравятся ее книги, вот и все, – процедил Себ.

– А мне нравится йоркширский пудинг, но я же не обижаюсь на тех, кто его не любит.

На это Себ ответа не нашел, поэтому Аннабель просто пожала плечами и снова обратила свое внимание на камешек, пытаясь схватить его так, как показывал Себ.

– А что тебе там не нравится? – спросил он.

Она удивленно подняла взгляд. Ей казалось, что этот разговор окончен.

– Тебе сюжет не нравится?

– Сюжет нравится, – ответила она. – Немного невероятный, но это-то и делает его таким забавным.

– А что тогда?

– Ох, да не знаю я! – Аннабель нахмурилась и вздохнула, пытаясь подобрать слова поточнее. – Стиль иногда становится слишком громоздким.

– Громоздким, значит, – повторил он.

– Уж очень много прилагательных. Но… – легко продолжила она, – описания у нее получаются великолепные. Про «неверный свет зари» мне очень понравилось.

– Без прилагательных довольно сложно составить описание.

– Конечно, – согласилась она.

– Я могу попытаться, хотя…

Тут он осекся. Совершенно внезапно.

– Что ты сказал? – спросила она.

– Ничего.

Но он конечно же сказал не «ничего».

– Ты сказал… – И тут она задохнулась: – Это ты!!!

Себастьян ничего не ответил, только скрестил на груди руки и попытался сделать вид, что понятия не имеет, о чем это она.

А у нее бешено скакали мысли. Ну как же она раньше не догадалась?! Ведь все указывало именно на это. Когда дядя поставил ему синяк под глазом, Себ сказал, что никогда не знаешь, когда понадобится описать что-либо. И книги с автографами! И еще в опере! Он тогда сказал, что ни один герой не должен терять сознание на первой странице. Не в первой сцене – на первой странице!

– Ты и есть Сара Горли! – воскликнула Аннабель. – И не отрицай. У вас даже инициалы одни и те же.

– В самом деле, Аннабель, я…

– Не лги мне. Я собираюсь стать твоей женой. Ты просто не можешь мне лгать. Я ведь знаю, что это ты! И когда читала, я все время словно слышала твой голос. – Аннабель ослепительно улыбнулась. – Это мне нравилось больше всего.

– Серьезно? – У него загорелись глаза, а Аннабель подумала: «А понимает ли он, что только что во всем признался?»

Она кивнула.

– Но как тебе удавалось столько времени держать это в секрете? Ведь никто же не знает! Леди Оливия точно не знает, иначе ни за что не называла бы твои книги «жуткими»… – Тут Аннабель моргнула. – Это просто ужасно.

– Именно поэтому она и не знает, – заметил Себастьян. – Она бы умерла от смущения.

– Ты такой добрый… А как же сэр Гарри? – выдохнула она.

– Тоже пребывает в неведении, – подтвердил Себ.

– Но он же переводит тебя!.. То есть твои книги.

Себ в ответ только пожал плечами:

– Он бы тоже чувствовал себя не в своей тарелке.

Аннабель попробовала себе это представить. Она не очень хорошо знала сэра Гарри, но… они ведь кузены!

– И что, он ни разу не заподозрил?

– Думаю, нет.

– Ох, Боже мой. – Аннабель села на большой плоский камень. – О Господи.

Себастьян сел рядом с ней.

– Многие считают, – осторожно произнес он, – это занятие глупым и недостойным.

– Только не я, – немедленно помотала головой Аннабель. Великий Боже, Себастьян оказался Сарой Горли! Она собирается замуж за Сару Горли.

Тут Аннабель остановилась. Наверное, не стоит думать об этом именно в таком ключе.

– Я считаю, это просто чудесно! – объявила она, оборачиваясь к Себу.

– Правда? – Он напряженно смотрел ей в глаза, и тут она поняла, насколько для него важно ее одобрение. Ему, такому самоуверенному, такому «всегда в своей тарелке». А ведь это первое, что она о нем поняла, еще до того, как узнала его имя.

– Честное слово, – подтвердила Аннабель, думая, что все-таки ужасно с ее стороны, наслаждаться этой неуверенностью в его глазах. Но поделать с собой ничего не могла. Ей нравилось, что она так много для него значит. – Это будет наш общий секрет. – И тут она рассмеялась.

– В чем дело?

– Когда мы только встретились, еще не зная твоего имени, я подумала, что ты улыбаешься так, будто скрываешь какой-то секрет, и мне тут же захотелось, чтобы ты меня в него посвятил.

– Непременно, в любой из них, – серьезно пообещал Себ.

– Возможно, я даже смогу тебе помогать, – с хитрой улыбкой заметила она. – «Мисс Уинслоу и Загадочный Писатель».

Сперва он не понял, но через несколько мгновений глаза его заблестели от смеха.

– Я не могу больше использовать слово «загадочный». Я уже истратил его на полковника.

Аннабель фыркнула:

– Сложная это штука – писательское ремесло.

– «Мисс Уинслоу и Бесподобный Любовник»? – предложил он.

– Слишком фривольно, – ответила она, стукнув его кулачком по плечу. – Ты растеряешь читателей, и что мы тогда станем делать? Нам, знаешь ли, надо подумать о будущих сероглазых малышах.

У Себастьяна от невысказанных чувств заблестели глаза, но он не оставил шутки:

– «Мисс Уинслоу и Сомнительный Наследник».

– Не знаю, не знаю. Ты, конечно, вряд ли что-нибудь унаследуешь, не смотря на то что я, к счастью, и не буду иметь к этому никакого отношения, но «сомнительный» звучит так…

– Сомнительно?

– Именно, – согласилась она, хоть он и не скрывал сарказма. – А как там относительно миссис Грей? – тихо спросила Аннабель.

– Миссис Грей, – повторил он.

– Мне нравится, как это звучит.

Он кивнул.

– «Миссис Грей и Верный Муж».

– «Миссис Грей и Любимый Муж». Нет, нет. «Миссис Грей и ЕЕ любимый Муж», – уточнила она, сделав ударение на «ее».

– Это будет история с продолжением? – спросил он.

– О, скорее всего. – Аннабель наклонилась и поцеловала его в губы, а потом замерла, касаясь Себастьяна носом. – Если, конечно, ты не возражаешь против ежедневного счастливого конца.

– Ну, это, должно быть, потребует неимоверных усилий… – пробормотал он.

Аннабель отклонилась ровно настолько, чтобы смерить любимого сухим взглядом.

– Оно того стоит.

Себ прыснул.

– Это не прозвучало, как вопрос.

– Просто и прямо, мистер Грей, просто и прямо.

– Именно за это я вас и люблю, без пяти минут миссис Грей.

– А тебе не кажется, что «миссис Без-пяти-минут Грей» звучит лучше?

– Постой, ты что же, меня редактируешь?

– Просто советую.

– Если уж честно, – заявил он, глядя на нее сверху вниз, – то прав именно я. «Без пяти минут» должно стоять перед «миссис», иначе кажется, что раньше ты была миссис Кто-то-еще.

Аннабель обдумала услышанное.

Себастьян ждал, выгнув бровь.

– Ладно, – сдалась она. – Но во всем остальном права именно я.

– Во всем?

Аннабель соблазнительно улыбнулась.

– Ну, я же выбрала тебя.

– «Мистер Грей и его Обожаемая Невеста». – Тут Себ поцеловал ее, а потом еще раз. – Думаю, мне это нравится.

– А я это обожаю.

И так оно и было.

ЭПИЛОГ

Четыре года спустя.

– Ключ к удачному браку, – провозгласил из-за своего письменного стола Себастьян, – найти себе замечательную супругу.

Заявление это было сделано безо всякой причины, после целого часа уютного молчания вдвоем, и Аннабель Грей в обычных обстоятельствах была бы склонна воспринять его с большой долей скептицизма. Себастьян оказался не чужд попыток начинать беседу с вычурных восхвалений, если желал добиться ее одобрения или хотя бы согласия в областях совершенно не касающихся его комплиментов.

Однако имелось по меньшей мере десять доводов за то, чтобы, услышав это заявление, почувствовать себя счастливой.

Во-первых, Себ, произнося его, был необычайно красив – глаза блестят, волосы взъерошены… Во-вторых, супругой, о которой шла речь, была сама Аннабель, из чего вытекало «в-третьих» – этим утром ей пришлось выполнять множество сладчайших супружеских обязанностей, что, принимая во внимание прошлый опыт, скорее всего, приведет к тому, что (в-четвертых) месяцев через девять к троим сероглазым малышам, уже играющим в детской, прибавится еще один.

Не стоит так же забывать о мелком, но приятном «в-пятых» – ни один из троих Греев-младших не был ни капли похож на лорда Ньюбури, который, похоже, до смерти испугался, потеряв четыре года назад сознание в комнате у Аннабель, поскольку срочно сел на диету и женился на вдове, доказавшей недюжинные способности к деторождению, однако (в-шестых) так до сих пор и не дал жизни ни единому наследнику, будь то мальчик или девочка.

А это означало, что (в-седьмых) Себастьян все еще потенциальный наследник графства. Не то чтобы это было так уж важно, поскольку (в-восьмых) книги его продавались пачками, особенно с того момента, как вышла «Мисс Спенсер и Дикий Шотландец», которую (в-девятых) сам король провозгласил «очаровательной». Это, в сочетании с тем, что Сара Горли стала самой популярной писательницей в России, означало «в-десятых» – все братья и сестры Аннабель были устроены, а это вело к тому, что (в-одиннадцатых) Аннабель не приходилось волноваться о том, что ее решение не отказываться от своего счастья лишило сестер и братьев шансов на их собственное.

В-одиннадцатых.

Аннабель улыбнулась. Некоторые вещи настолько прекрасны, что десяти пунктов на них определенно не хватает.

– Чему ты улыбаешься?

Аннабель посмотрела на мужа. Тот все еще сидел за столом и притворялся, что работает.

– О, многим вещам, – весело отозвалась она.

– Очень интригующе. Я тоже думаю о многих вещах.

– Правда?

– О десяти, если быть точным.

– А я думала об одиннадцати.

– Как ты любишь соревноваться.

– Грей, быстрее всех догоняющая индюка, – напомнила она. – Не говоря уже о «блинчиках».

Камешки подпрыгивали у нее уже шесть раз. Это было просто бесподобно. Особенно потому, что никто так и не видел, как Себастьян заставляет свой голыш прыгать семь раз.

Себастьян в ответ попытался напустить на себя снисходительный вид.

– Лично я всегда считал, что качество важнее количества. Сам я думал о десяти доводах за то, чтобы ежедневно без памяти в тебя влюбляться.

У Аннабель перехватило дыхание.

– Во-первых, – начал свой счет Себ, – твоя улыбка. С ней может соперничать только «во-вторых» – твой смех. А он уступает только третьему – искренности и щедрости твоего сердца.

Аннабель сглотнула. На глаза ей навернулись слезы. Скоро они явно потекут по щекам.

– В-четвертых, – продолжил Себ, – ты бесподобно умеешь хранить секреты, и, в-пятых, ты наконец научилась не мучить меня предложениями касательно будущих книг.

– Неправда, – сквозь слезы возразила она. – История о «Мисс Форсби и Конюхе» получилась бы восхитительной.

– Она бы сбросила меня в огненную бездну разорения.

– Но…

– Ты, наверное, заметила, что в моем списке нет ни слова о том, как ты меня никогда не перебиваешь. – Тут Себ откашлялся. – В-шестых, ты родила мне троих бесподобных детишек, а, в-седьмых, ты просто невероятно прекрасная мать. Опять же, я в высшей степени эгоистичен, и поэтому мое «в-восьмых» касается исключительно того факта, что ты меня так невероятно, так прекрасно любишь… – Тут Себастьян наклонился вперед. – Во всех смыслах этого слова.

– Себастьян!

– По правде говоря, думаю, что это будет «в-девятых». – Себастьян тепло улыбнулся. – Поскольку данный пункт достоин собственного номера в списке.

Аннабель покраснела. Поверить невозможно, что после четырех лет замужества она еще способна краснеть!

– А теперь «в-десятых», – тихо проговорил Себастьян, поднявшись и приблизившись к жене. Он встал на колени и, взяв ее руки, по очереди поцеловал их. – Ты – это ты. Ты самая удивительная, умная, добрая и любящая соревнования женщина из всех, кого я когда-либо встречал. И еще ты можешь обогнать индюка.

Аннабель смотрела на него, позабыв о том, что плачет, что у нее, наверное, ужасно покраснели и опухли глаза, и что ей – О Господи! – безумно нужен носовой платок. Как же она его любит! А кроме этого ничего и не важно.

– Думаю, пунктов оказалось больше десяти, – прошептала она.

– Правда? – Себастьян поцеловал заплаканные глаза жены. – Я давно уже сбился со счета.