Текст книги "Парадокс Prada"

Автор книги: Джулия Кеннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 21

– Может, тут что-то вроде шести степеней классификации, – говорю я.

Мы все еще у меня на кухне, и я расхаживаю взад и вперед с кружкой кофе в руках. Я изменила диетической коле ради чего-то покрепче. Я буду выполнять все правила игры, если это поможет мне остаться в живых. А вот правила, установленные моим тренером… на помойку их!

– Что ты имеешь в виду?

– Что-то объединяющее «Смерть ей к лицу» с «Китайским кварталом».

– Например, актеры, – высказывает предположение Энди. – Или место, где проводились съемки. Это могло бы объяснить слова «Дом, но не жилище».

– Ну хорошо, – кисло говорю я, потому что Энди опережает меня.

Однако когда он достает свой навороченный телефон и начинает нажимать на кнопки, я не могу сдержать улыбку.

– Что? – спрашивает он.

– Почему ты не пользуешься моим компьютером? – интересуюсь я, усаживаясь на стул. – Искать что-то в этой штуке, наверное, чертовски неудобно.

У него подрагивает уголок рта, и я чувствую себя капитаном команды болельщиц, которая только что бросила кость лучшему компьютерщику в классе. Совершенно неразумная реакция, но есть что-то такое в том, как блестят у него глаза, когда он убирает телефон в карман, а затем придвигает свой стул ближе к моему. (А заодно и ближе к компьютеру.)

– Это «Трео», и он отлично работает. Но на компьютере, наверное, будет быстрее.

– Хочешь, я буду печатать? – спрашиваю я.

Он машет одной рукой в сторону клавиатуры, а другую кладет на спинку моего стула, чтобы было удобнее наклоняться и смотреть на экран.

– Хорошо.

Я порхаю пальцами по клавиатуре, радуясь, что можно перестать расхаживать по кухне.

– Куда в первую очередь? – спрашивает он.

– Я бы начала с «Google», – говорю я и набираю: «“Смерть ей к лицу”, “Китайский квартал”, место съемок».

Во время предыдущего поиска «Google» выдал мне слишком много ссылок. Однако на этот раз я чувствую себя значительно увереннее. Мне представляется, что, добавив в запрос «Смерть ей к лицу», мы сократили зону поиска. Это обязательно должно помочь. Ограничительный фактор настроит «Google» на нужную нам подсказку.

Компьютер задумывается, затем выдает варианты. Самый первый – это «Места выездных съемок голливудских фильмов», и у меня появляется надежда, что мы нашли ответ. Но когда я вхожу на сайт, меня охватывает разочарование. Никакого намека на что-то общее между двумя этими фильмами. Там всего лишь список мест, где когда-либо проводились съемки. Все те же обычные подозреваемые. Пирс Санта-Моника. Средняя школа Венис. Особняк Грейстоун. Центр Беверли. Отель «Билтмор». И так далее, и тому подобное. Просто замечательно для того, кто хочет сидеть на обочине дороги и продавать подобную информацию туристам из Индианы. Но для меня не слишком замечательно. В особенности если учесть, что ни одно из этих мест не упоминается в связи с фильмами «Смерть ей к лицу» и «Китайский квартал».

Переходим к плану «Б».

К счастью, у меня действительно есть план «Б». Я навожу мышь на строчку адресов, затем набираю www.imdb.com (база данных по фильмографии). Я собираюсь сравнить актерский состав и съемочные группы двух интересующих нас фильмов и посмотреть, есть ли там совпадения. Или вообще какая-нибудь связь. Ну, предположим, дочь Роберта Таунсенда – сценариста «Китайского квартала» – работала в качестве директора по костюмам в «Смерть ей к лицу». (Кстати, я даже не знаю, есть ли у Таунсенда дочь, но приходится хвататься за соломинку.)

Однако отыскать такие связи совсем не просто. Нужно знать, что конкретно ищешь. Так что через пятнадцать минут мой результат равняется нулю. О, конечно, я знаю, кто был режиссером «Смерти» – Роберт Земекис. И он же снимал «Назад в будущее». А поскольку «Китайский квартал» – старый фильм, я полагала, что его нужно взять в качестве отправной точки. Но нет. Ничего.

– Я по-прежнему считаю, что речь идет о месте, – говорит Энди. – Когда какое-либо место выбирают для съемок, аренда стоит приличных денег, верно? – Он не ждет, что я ему отвечу. – Это может объяснить строчку «используется за деньги».

– Ну ладно, только ничего общего пока нет.

– Значит, мы что-то упускаем, – говорит Энди.

Я собираюсь ответить ему что-нибудь резкое, но вовремя останавливаюсь. Он прав, конечно. Просто я не понимаю, что мы упустили. А еще я боюсь, что мы не успеем уложиться в отведенное мне время. Внезапно я осознаю ужасающие последствия этого, и мне становится трудно дышать. Я и раньше совершала ошибки, но мой агент, отвечающий за связи с общественностью, все исправлял. Даже когда я стала изображать из себя Глорию Свенсон[17]17
  Звезда немого кино Глория Свенсон с приходом звука в кинематограф практически перестала сниматься. В 1950 году сыграла роль звезды немого кино, пережившей свою славу, в фильме режиссера Б. Уайлдера «Бульвар Сансет».


[Закрыть] и спряталась в этом доме, я не смогла окончательно испортить свою карьеру и репутацию. Тобайас ведь предложил мне роль Мелани, разве нет? И предложение сняться в римейке знаменитого фильма Хичкока по-прежнему в силе. А это означает, что моя карьера в полном порядке, какие бы глупости я ни совершала в прошлом.

Иными словами, ошибки, которые кажутся смертельными для карьеры, вовсе таковыми не являются. Но если я сейчас сделаю что-то не так, мне конец – всему конец.

Я встаю и снова начинаю расхаживать по кухне, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Один шанс. Одна игра. И если я не сумею разгадать загадку, то окажусь в могиле. А это – самое полное карьерное фиаско, которого уже никому не исправить.

– Энди, я…

Я замолкаю, не в силах ничего сказать, главным образом потому, что не могу найти слов. Впрочем, Энди, кажется, меня понимает.

Он тут же оказывается рядом со мной, обнимает меня, и я больше не могу сдерживаться. Слезы текут рекой, и я прижимаюсь к нему, принимая поддержку и утешение, в которых я так нуждаюсь, а он с такой готовностью мне дает.

– Я боюсь, – говорю я. – Я очень боюсь.

– Я знаю. Все будет хорошо. Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. – Энди гладит меня по волосам, его движения немного резки и неловки. – Обещаю, я о тебе позабочусь.

Я откидываю голову назад и пытаюсь улыбнуться.

– А что тебе еще остается? У тебя такое задание.

– И я счастлив, что оно мне досталось, – очень серьезно говорит он. – В особенности если это означает, что я должен сохранить тебе жизнь.

Он пытается меня успокоить, но его слова производят на меня прямо противоположное действие. Неожиданно до меня доходит их скрытый смысл.

– Господи, Энди, тебе же придется снова пройти через все это. Ты уже играл в ИВП. Ты…

Я замолкаю.

– Не сумел защитить Жертву, – тихо говорит он, и мне приходится согласиться.

Он приподнимает мой подбородок.

– Я тебя не потеряю. Обещаю здесь и сейчас: я буду тебя защищать, и мы победим.

Я хлюпаю носом и киваю.

– Ты мне веришь?

– Да, – шепчу я.

И хотя это, наверное, глупо, я ему действительно верю.

Он улыбается и притягивает меня к себе. Мне приятно находиться в его объятиях, и на мгновение я расслабляюсь. Энди всегда казался мне немного странным, но сейчас он является для меня олицетворением безопасности. Более того, он здесь, рядом со мной.

И я не сомневаюсь, что он тревожится за меня.

Он гладит меня по спине и бормочет ласковые слова, к которым я не прислушиваюсь. Я слышу только успокаивающие нотки в его голосе и не произнесенные вслух обещания: он мой Защитник и поможет мне с этим справиться.

Мы стоим так до тех пор, пока у меня не высыхают слезы. Мне становится неловко из-за того, что я слишком многое открыла в себе человеку, которого едва знаю. У меня пылают щеки, но я рада, что он со мной. Когда я отодвигаюсь, я вижу в его глазах нечто большее, чем просто желание меня успокоить. Я вижу в них совсем другое желание, и это открытие льстит и удивляет одновременно.

Я знаю, что должна что-то сказать, но не успеваю даже открыть рот, как его губы прижимаются к моим, и я чувствую, что совсем не хочу этого, отчего мне становится немного грустно. В особенности если учесть, что сейчас он мой герой. Однако Энди не тот мужчина, которого я хочу видеть своим героем.

Поэтому я мягко отстраняюсь, не желая обидеть его и в то же время не желая, чтобы он надеялся на продолжение.

Хотя мне не хочется говорить об этом, я знаю, что мы должны поговорить. Но прежде чем мне удается найти подходящие слова, звонит мой мобильник, и я бросаюсь к нему, благодарная за вмешательство в столь щекотливую ситуацию.

Я проверяю, кто звонит, и тут же напрягаюсь. Это Блейк. На меня накатывает чувство вины, но я его прогоняю.

Сегодня переживания по поводу моего бойфренда стоят на последнем месте.

И все же, когда я отвечаю на вызов, по моему телу пробегает волна удовольствия… и страха.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

Мы практически не обсуждали с ним игру, и вряд ли ему угрожает какая-либо опасность, ведь так?

Блейк колеблется, прежде чем ответить, и в это короткое мгновение я холодею, потом мне становится жарко и снова холодно. Наконец он шепчет:

– Я по тебе скучаю.

Четыре коротких слова, но я таю от них, словно под лучами горячего солнца.

– О, я тоже, – говорю я искренне, хотя и с легкой примесью вины.

– Мне тут кое-что пришло в голову, – сообщает он, и по его тону я понимаю, что он имеет в виду игру, а ведь эта тема у нас под запретом.

– Правда? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал не слишком взволнованно. – Думаю, несмотря ни на что, завтра мы с тобой увидимся. В смысле, шоу должно продолжаться и все такое.

Одновременно я улыбаюсь Энди, делая вид, что все в порядке и наш разговор имеет отношение только к работе, хотя понимаю, что у меня не очень получается. Неудивительно, что мне не дали этого чертова «Оскара».

– Ты прекрасно знаешь, что завтра не обсуждается.

– Так, подожди. Я найду это место в сценарии. – Я прикрываю трубку рукой и обращаюсь к Энди: – Я поднимусь наверх.

– Он не должен тебе звонить, – говорит Энди и озабоченно хмурится.

– Он знает и уже извинился. Но он прав. Если мы не появимся завтра на съемочной площадке, возникнут вопросы. Меня даже могут уволить. Репортеры начнут интересоваться, что случилось. И как, по-твоему, я буду играть в эту дурацкую игру, если поднимется шумиха?

У Энди делается несчастный вид, но он знает, что я права. И я действительно права. Я не подумала об этом раньше, но мне придется объединить необходимость спасти свою жизнь с тем, чтобы ничего не менять в ней и жить как прежде.

– Иди, – говорит он и показывает на листок с подсказкой, касающейся «Китайского квартала». – А я над этим поработаю.

Я киваю и направляюсь в сторону прихожей и лестницы. По дороге я прохожу мимо больших часов моего дедушки. Уже десять часов вечера. Съемки начнутся в пять утра.

За это короткое время я должна понять, что мне делать с одним коротким сообщением: «Яд доставлен».

Проклятье.

Мое время действительно истекает.

Внутри у меня все сжимается, и я не знаю, от чего – от страха или от яда. Впрочем, сейчас это не имеет принципиального значения. В любом случае я должна вырвать свое спасение из лап врага.

– У меня нет на это времени, – говорю я, поднимаясь по лестнице. Захожу в спальню и закрываю за собой дверь. – Я по-прежнему не понимаю, что означает идиотская подсказка, а завтра утром мы действительно должны явиться на площадку.

– Если нам вместе удастся ублажить папарацци, Тобайас простит тебя за то, что ты пропустишь съемки.

– Мы не будем вместе, – говорю я. – Потому что ты не станешь мне помогать.

– Я тебе уже помогаю, – отвечает он.

– Нет. – Мне невыносима даже мысль о том, что с ним случится беда. – Мы же уже обсуждали это.

– Ты разобралась с подсказкой?

Я колеблюсь, прежде чем ответить.

– А я разобрался.

Я делаю шаг назад и плюхаюсь на кровать.

– Ты серьезно?

Я знаю, что должна немедленно повесить трубку. Если я его выслушаю, Блейк будет в опасности. Я не знаю, как мой мучитель об этом узнает, но уверена, что узнает. И мне совсем не хочется рисковать.

– Совершенно серьезно, – говорит он.

– Я отключаюсь…

– Особняк Грейстоун, – быстро произносит он.

Я закрываю глаза. Эгоистичное облегчение перекрывает страх и ярость оттого, что он не хочет держаться в стороне от этого кошмара.

– Деви? – осторожно спрашивает Блейк.

Он боится, что я отключусь, боится, что я уже отключилась. Я понимаю, что могла бы это сделать. Просто молча закрыть телефон и спуститься вниз. Если повезет, с ним ничего не случится. И может быть, он поймет, что я не шутила, когда отказалась от его помощи.

Однако я не могу этого сделать. В горле у меня пересохло, и я сглатываю.

– Я проверяла, – говорю я. – «Китайский квартал» там не снимали.

– Неважно, – возражает он мне, и я слышу в его голосе возбуждение. – Все равно подходит.

– Каким образом?

– «Дом, но не жилище, хотя используется за деньги», – цитирует он. – Там снимали сцену большого приема из «Смерть ей к лицу». Особняк сдается за деньги. Сейчас он только так и используется.

– Ага, я знаю, – говорю я.

Особняк Грейстоун – это сорок тысяч квадратных футов в помпезном стиле тюдор. Но он потрясающий, огромный и одновременно вызывающий благоговение, с великолепной территорией, открытой для посещения публики.

– Но в «Китайском квартале» его не использовали. По крайней мере, я его там не видела.

– Это подсказка, Деви. Не прямой перевод. О чем, в общих словах, говорится в первой части загадки?

Меня раздражает его тон, и я сердито заявляю:

– Если знаешь ответ, Блейк, просто скажи его мне. На случай, если ты забыл, часы продолжают тикать. У меня нет времени на двадцать вопросов.

– Ты ведь помнишь «Китайский квартал»? Ты видела его дюжину раз, – продолжает Блейк, не давая мне вставить слово. – Где Джек нашел очки?

– В пруду с рыбками, – говорю я. И вдруг до меня доходит. – Ой!

– Ты поняла?

В его голосе я слышу возбуждение и не могу сдержать собственной радости. Он прав. Иначе и быть не может.

Я отключаюсь, но только после того, как заставляю Блейка дать мне слово, что он не поедет в особняк и вообще будет держаться от всего этого подальше. Я не хочу, чтобы он пострадал, и боюсь, что минуту назад мы с ним нарисовали у него на груди большую красную мишень.

Я говорю себе, что не должна сейчас об этом думать. Мое дело – следовать за подсказками. Если я спасу себя, то спасу и Блейка.

Сбежав вниз по лестнице, я обнаруживаю Энди за кухонным столом. Он пьет диетическую колу и нажимает на кнопки своего «Трео». При моем появлении он поднимает голову и устало улыбается.

– Нерон, который развлекается, когда горит Рим, – бормочет он.

– Э-э? – говорю я, призвав на помощь все свое красноречие.

Он показывает на телефон.

– Работаю. Отвечаю на электронные письма. Делаю самые обычные вещи.

Я собираюсь что-нибудь сказать, но он меня опережает.

– Послушай, Деви, – говорит он очень серьезно, – насчет того, что произошло…

– О, Энди…

Увы, но я не успела придумать, что сказать ему. Что-нибудь в таком духе: «Это было ошибкой, мне очень жаль, я не хочу вводить тебя в заблуждение»… Я делаю глубокий вдох и бросаюсь с головой в омут, надеясь, что нужные слова придут сами.

– Мы просто…

– Мне не следовало это делать, – говорит он, и я закрываю рот, не в силах поверить, что это говорит он, а не я. – Сейчас мы должны сосредоточиться на игре. Сейчас самое главное – сохранить тебе жизнь.

Я растерянно молчу, потому что это не совсем то, что я хотела от него услышать. Мне хотелось бы разом покончить с этим недоразумением. А Энди, судя по всему, желает отложить обсуждение до лучших времен. Однако он прав. Один короткий поцелуй – даже в сочетании с его дикими фантазиями о том, что между нами пробежала какая-то искра, – не имеет ни малейшего значения перед лицом опасности, которую представляет для нас игра.

Разговор может подождать.

А вот подсказка – нет.

– Мне кажется, у меня есть ответ, – говорю я. – Я про подсказку.

– Правда? – Энди поднимает брови и смотрит на телефон у меня в руке. – Ты не обсуждала это с…

– Нет, – с легкостью вру я. – Мы разговаривали про завтрашние съемки. Про сценарий. Потом возникла какая-то деталь, у меня в голове что-то щелкнуло и…

– И что?

– Особняк Грейстоун, – говорю я. – Там есть пруд с декоративными рыбками. Наша следующая подсказка там.

– Ты уверена?

– Да, – отвечаю я, стараясь убедить не только Энди, но и себя.

Я должна быть права. Потому что если я ошиблась, других идей у меня нет.

ГЛАВА 22

Компьютер стоял у него на столе в окружении фотографий Деви, в основном вырезанных из старых журналов и помещенных в рамку, и с каждой фотографии смотрели на него ее чудесные глаза. Он до сих пор не понимал, почему она его оттолкнула. Почему связывалась с другими мужчинами, вместо того чтобы прийти к нему.

Ну и ладно.

В конце концов она будет принадлежать ему, полностью и безоговорочно. Он знал, что конец приближается.

Он откинулся на спинку компьютерного кресла, сосредоточившись на мониторе компьютера. Игра прислала ему программное обеспечение, и, установив его, он увидел карту города. И больше ничего. Но после внимательного изучения программы он понял, что это такое: система слежения.

Вскоре он получил подтверждение своей догадки по электронной почте. Как только Деви решит квалификационную подсказку, следящее устройство будет активировано. Он не сумеет сразу выйти на нее, просто следуя за мигающей красной точкой, – это было бы слишком просто и неинтересно. Но ее местоположение (в пределах широкого радиуса), время от времени появляющееся на экране, обязательно поможет отыскать ее.

Пока же оставалось одно – ждать.

До сих пор мигающая точка не появлялась.

Не важно; природа наградила его терпением, и он множество раз доказал, что это так.

Он будет ждать столько, сколько необходимо.

Он уже собирался встать и поменять диск с одним из старых фильмов Деви на подборку снятых скрытой камерой материалов, собранных им за десять лет, когда компьютер загудел, сообщая о поступлении электронной почты.

Не в силах подавить возбуждение, он быстро подъехал на кресле ближе к столу и открыл почту. Послание от ИВП:

Вам пришло новое сообщение в Центр сообщений.

Заинтригованный, он запустил браузер, щелкнул по письму и с восторгом прочитал сообщение, содержащее подробные инструкции. Ему показалось, что слова, появившиеся на экране, обрели голос и кричат:

Правила нарушены! Со всеми вытекающими последствиями! Нарушителя ждет наказание!

Он прочитал сообщение несколько раз, чтобы убедиться, что не ошибся.

Затем он откинулся назад, наклонив кресло так, чтобы видеть потолок.

И только после этого Янус улыбнулся.

ГЛАВА 23

Так уж получилось, что особняк Грейстоун – одно из моих самых любимых мест в Беверли-Хиллз. Я посещала его множество раз за последние несколько лет, и даже в период затворничества мне не всегда удавалось справиться с желанием там побывать. Я надевала спортивный костюм и бейсболку с какой-нибудь эмблемой, брала книгу и бутылку воды и отправлялась на прогулку в один из парков, окружающих особняк.

Из-за того что это место меня завораживает, я много о нем знаю. Например, где находится пруд с декоративными японскими рыбками (персонал называет его Ивовым прудом). Мне известна история особняка. Я знаю, какие фильмы в нем снимались.

А еще я знаю, что вся его территория окружена забором и что летом он закрывается ровно в шесть вечера.

Иными словами, я понимаю, что в ближайшее время нам туда не попасть. По крайней мере, через официальный вход.

– Ты хочешь сказать, что нужно ждать до утра? – спрашивает Энди, когда я объясняю ему ситуацию.

Именно это я и хочу сказать. Дело в том, что какая-то часть меня готова ждать вечно. Но я знаю, что это невозможно, потому что в голове у меня постоянно вертится сообщение о том, что яд доставлен. Я по-прежнему не могу до конца в это поверить, но я не настолько глупа, чтобы игнорировать предупреждение.

А главное, в глубине души я знаю, что это правда.

Меня слегка поташнивает, и мне хотелось бы знать почему: оттого, что я нервничаю, или начал действовать яд? В любом случае нам остается только одно, и я говорю:

– Пойдем сегодня.

Энди с уважением смотрит на меня, потом встает.

– Пошли.

Мы берем мою машину. В конце концов, я так часто ездила по этому маршруту, что мой «порше», наверное, найдет дорогу и самостоятельно. Я оставила его перед домом, и сейчас рядом с ним стоит машина Энди. «Ягуар». К своему стыду, я несколько мгновений не могу отвести от него глаз. Энди всегда представлялся мне повзрослевшим школьником-отличником. Сложите это с известным мне фактом, что раньше он жил в Нью-Йорке, и вы поймете, почему я считала, что ему больше всего подходит «хонда сивик».

Очевидно, я не настолько хорошо разбираюсь в людях, как думала.

– Фондовый опцион[18]18
  Право купить определенное количество акций компании по определенной цене.


[Закрыть],– говорит Энди.

Я краснею, сообразив, что с самым глупым видом продолжаю пялиться на его машину.

– Извини. Я не…

Он машет рукой.

– Все удивляются. – У него такая заразительная улыбка. – Ну что тут сказать? Я люблю скорость.

Я кивком показываю на «порше».

– Я тоже.

Это приятный, легкий момент, и я улыбаюсь, когда мы садимся в машину. Но как только я машу Лукасу и выезжаю за ворота, у меня начинают сдавать нервы. Я верчусь на сиденье, не способная контролировать что-либо, кроме скорости и маршрута, по которому мы едем. Очень неприятное, унизительное чувство, и оно мне совсем не нравится.

Дома мне представлялось, как мы доберемся до особняка, решим загадку и покончим с этим делом. Теперь же я вынуждена посмотреть правде в глаза: кошмар будет продолжаться и продолжаться. Разгадка первой подсказки отнюдь не конец испытаний, а только начало. И что хуже всего, как только я разберусь с этой проклятой загадкой, тут-то за мной и придут. По крайней мере, сейчас Убийца еще не сидит на крыше, нацелив на меня «узи». То есть я так думаю, что не сидит. Ведь это же против правил.

Но как только я разберусь с квалификационной подсказкой, сезон охоты на Деви Тейлор откроется. В тот самый момент, когда Жертва разгадывает первую подсказку, которая называется квалификационной, ставки сделаны. До этого получается что-то вроде гандикапа в спорте: у Жертвы есть фора. Однако после квалификационной подсказки мосты сожжены.

От одной этой мысли внутри у меня все сжимается.

– Энди, я…

– Расскажи мне, за что ты так любишь это место, – просит он, прервав на полуслове мою жалобную тираду.

Я поворачиваю голову, заметив, что проехала мимо знака «Стоп», но Энди только улыбается.

– Я действительно хочу знать, – настаивает он. – Если особняк является частью подсказки, каждая мелочь может иметь значение.

Я понимаю, что он пытается отвлечь меня от мрачных мыслей, и благодарна ему за это, но, с другой стороны, он совершенно прав.

– Больше всего мне нравится, что это не дом кинозвезды, – начинаю я. – Ты был там хотя бы раз?

Он качает головой.

– Я впервые в Лос-Анджелесе так надолго и все еще пытаюсь понять, что тут стоит посмотреть.

– Ну, тогда держись рядом со мной. Либо тебя убьют, либо с моей помощью ты увидишь самые замечательные места.

– Я бы предпочел посмотреть замечательные места, если ты не возражаешь, – говорит он совершенно серьезно.

– Ммм.

Я корчу гримасу, но не теряю самообладания. Отличный знак, по моему мнению. Что там насчет стадий восприятия смерти? Я видела фильм «Вся эта суета»[19]19
  «All That Jazz» (1979; другой перевод: «И все такое прочее»), режиссер Боб Фосс.


[Закрыть] столько раз, что могла бы запомнить их наизусть. Гнев – это уже было. Отрицание – тоже было. Попытка договориться – возможно. Приятие… Ага! Именно на этой стадии я сейчас нахожусь.

– Во всяком случае, – говорю я, отбрасывая эти мысли, – особняк похож на замок. В нем более пятидесяти комнат, так что дом Тома Круза по сравнению с ним – просто развалюха.

– Ты видела его дом?

– Один раз. Во времена до Кейти. Но мне кажется, он его снимал. – Я хмурюсь, потому что какое это имеет значение на самом деле? – Итак, должна тебе сказать, что Грейстоун изумителен. На его строительство ушло четыре миллиона долларов, и это по ценам двадцатых годов прошлого века.

Краем глаза я вижу, как он стучит пальцами по ладони, словно считает в уме. Видимо, так оно и есть, потому что он говорит:

– Получается, что сейчас он стоит около сорока пяти миллионов, если основывать расчеты на индексе потребительских цен.

– Ты это посчитал? В уме?

– Ну что тебе сказать? Я ведь чокнутый компьютерщик.

– Ты чертов гений. Это я в самом лучшем смысле.

– В таком случае я принимаю твой великодушный комплимент.

Я улыбаюсь и качаю головой, думая, что мне очень нравится Энди. Нет, не в смысле отношений мальчик – девочка, как ему, наверное, хотелось бы, а в смысле как друг.

А еще мне становится немножко стыдно за свои вчерашние жалобы Линди. Я ведь сомневалась, правильно ли поступила, пригласив Энди к себе домой. Но он умеет заставить меня улыбаться, несмотря ни на что. И ему выпала роль моего Защитника.

– Значит, ты можешь провести экскурсию по особняку? – говорит он, возвращая меня к реальности.

Я качаю головой.

– Нет. Он редко бывает открыт. Но его часто сдают, в основном разным кинокомпаниям.

– А ты снималась в этом доме?

– Вообще-то нет. Однако пару лет назад Керк Дуглас устроил здесь свою золотую свадьбу, и я получила на нее приглашение. Свадьба была потрясающая. Угощение такое, что умереть не встать. Но именно место заставило меня принять приглашение.

– Свадьба. – Энди едва заметно поджимает губы. – Значит, здесь должен быть бальный зал?

– Конечно, – отвечаю я. – Только кто согласится на свадьбу в помещении, особенно в Лос-Анджелесе? Здесь совершенно изумительный парк.

– Красивый?

– Потрясающий. Он действительно поражает воображение, его территория занимает, наверное, миллиард акров. Ну, – поправляю я себя, – может быть, пятнадцать или шестнадцать, но это настоящая, высококлассная недвижимость. Вид отсюда на город просто фантастический. Знаешь, я часто приходила сюда, сидела и думала. В те времена, когда…

Я замолкаю, вдруг осознав, что не хочу открывать свои тайны этому мужчине. Блейку – да. Он знает мои секреты. Но Энди для меня новая, неизведанная территория, и я еще не готова взорвать свои защитные сооружения.

– Когда мне требовалось укрыться от посторонних глаз и отдохнуть от напряженной работы, – говорю я первое, что приходит в голову.

– Значит, именно здесь ты планируешь устроить свою свадьбу?

Это слишком личный вопрос, но я его не комментирую, потому что отчаянно краснею. Я всегда хотела выйти замуж в особняке Грейстоун и еще несколько месяцев назад думала, что знаю, кто пойдет со мной рядом. Однако теперь…

В общем, у меня такое ощущение, что сейчас я иду по натянутому канату. Упаду в одну сторону – и окажусь в объятиях Блейка. Упаду в другую – и… Честное слово, не знаю, что тогда.

Но эти мысли я лучше оставлю при себе.

К счастью, мы уже приехали, и вместо того, чтобы опуститься до обсуждения моих несуществующих свадебных планов, я сбрасываю скорость. Несколько машин проезжают мимо, но одна тоже замедляет ход, и свет ее фар отражается в моем зеркале заднего вида.

Я жмурюсь и слегка поворачиваю зеркало, а потом взмахом руки указываю на ограду.

– Вот это и есть наша проблема, – произношу я с соответствующим драматизмом в голосе.

И поскольку у меня нет никаких идей относительно того, как попасть за эти треклятые ворота, я жму на акселератор и начинаю объезжать квартал в надежде найти запасной вход, потайной туннель или хотя бы трамплин, который позволил бы мне подпрыгнуть и оказаться по другую сторону стены.

Девушка имеет право немного помечтать, разве нет?