Текст книги "Кружок любителей чтения"

Автор книги: Джули Хаймор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

6

Наступил понедельник. В магазине был выходной, и Эд вкатил коляску с Джорджией в прихожую Кейт.

– Извини, – сказал Эд, – мы пришли раньше, чем договаривались.

На нем была черная куртка (не самый интересный фасон, но явно хорошей фирмы) и серо-зеленый, на вид очень мягкий шарф. Кейт уловила приятный запах лосьона после бритья. Его темные волосы были взлохмачены и слегка влажны. Только что из душа. «Чудесно», – подумала Кейт. Они чмокнули друг друга в щеку, и она сказала ему, что обед скоро будет готов.

На стереопроигрывателе стоял диск Эллы Фитцжеральд, в духовке доходил пирог, в желудке Кейт трепетала стая бабочек. Что было просто глупо. Он же мужчина, а не Бог. «Хотя богом домашнего очага его все же можно назвать», – решила Кейт, глядя на то, как Эд хлопочет вокруг Джорджии. Эд тем временем вынул дочку из ее скафандра, вытер ее сопливый носик, достал из сумки две баночки с пюре домашнего приготовления и спросил, нельзя ли воспользоваться микроволновкой.

– Разумеется, – ответила Кейт.

– Большое спасибо, – ответил он.

«Как официально и сдержанно мы ведем себя», – подумала Кейт.

В три часа Джорджия крепко спала в углу спальни, а Эд и Кейт лежали на кровати, и от их сдержанности не осталось и следа. Под влиянием бутылки вина, которой они решили дополнить обед, они осыпали друг друга поцелуями и ласками, еще сидя за столом, дожидаясь, когда Джорджию сморит сон. Но она заснула только без десяти три, когда они уже были готовы взорваться и, похоже, приближались к стадии похмелья.

– Ты сводишь меня с ума, – говорил Эд, поглаживая ее шею.

– Тебе не кажется, что я слишком стара для тебя?

– Что такое десять лет? – сказал он и нежно перевернул ее.

Десять?

Конечно, она никогда не была сильна в математике, но отнять тридцать пять от сорока двух она могла.

– Эд? – сказала она немного погодя, когда они, обессиленные, лежали обнявшись поверх одеяла.

– У?

– В каком году ты окончил школу?

Он засмеялся.

– Ты всегда такая романтичная? – Он поцеловал ее затылок. – Хочешь, я расскажу тебе о «черной среде»?

И тут Кейт почувствовала, что он внезапно напрягся.

– Семь лет, – торопливо сказал он. – Я хотел сказать семь. Не десять. Лет между нами.

Кейт повернулась к нему и строго сказала:

– Эд.

– Ну, хорошо, мне тридцать два.

Тридцать два! Будь он на четыре года моложе, то оказался бы ровно посередине между ней и Чарли! Стала бы она встречаться с мужчиной, который старше нее на десять лет? Вряд ли. За исключением Аль Пачино, конечно.

– Да, ну и что? – спросил он.

– Я просто подумала…

Внезапно раздался громкий стук в дверь.

– Ты дома? – кричала Чарли, дергая дверную ручку. – Мам!

– Да, Чарли, – откликнулась Кейт, в то время как Эд подскочил, прикрываясь одеялом. – Э-э… я не одна.

– С мужчиной?

– Д-да.

– Фу, гадость какая.

Они пошли на поле Порт-Медоу – чтобы проветриться и заодно погулять с Джорджией, но в основном – чтобы сбежать от грохота, доносившегося из комнаты Чарли. В воздухе висел туман, спускались сумерки. Они по очереди катили коляску Джорджии по гравийным дорожкам в сторону пруда, собираясь показать ей утку, если еще будет достаточно светло.

Кейт остановилась и окинула взглядом раскинувшееся перед ними ровное поле.

– Ты заметил, что каждый раз, когда приходишь на Порт-Медоу, оно выглядит немножко по-другому?

– Хм… нет, вообще-то не заметил.

– Здесь растет так много разных травок, что все поле постоянно меняет цвет. И иногда здесь то и дело натыкаешься на корову или лошадь, а иногда их вообще не видно.

– Я обычно натыкаюсь на подростков, курящих в траве травку.

– Ага.

Наверное, нужно быть художником, чтобы замечать подобные вещи, решила она. Становилось поздно, вокруг уже почти никого не было. Будучи всего в нескольких шагах от центра города, это место в воскресный день наполнялось пред– и послеобеденными группами гуляющих, одинокими собачниками и седовласыми американцами, разыскивающими «Траут» – один из любимых пабов инспектора Морса. Однажды Кейт сказала одной пожилой, дряхлой на вид паре: «Идите вот по этой дорожке», забыв, что до «Траута» идти добрых полторы мили, а ведь им еще надо было возвращаться обратно. На следующий день она с опаской перелистывала местную газету «Оксфорд Мейл», ожидая найти там какую-нибудь статью вроде «Трагедия на дорожке».

Они показали Джорджии уток, а потом целовались и обнимались на деревянном мостике. Тридцать два, думала Кейт. С ума сойти. Но потом на ум пришли Барбара Виндзор, Лиз Тейлор и Джоан Коллинз, и она решила: «Какого черта, чем я хуже».

– Ну и дела! – сказал Боб. Он стоял посреди бывшей комнаты Кита, поставив руки на бедра и оглядывая произошедшие перемены. – Никак, ты завела себе ухажера?

Кристин смехом отмела комплимент.

– Я подумала… небольшой доход нам бы не помешал… э-э, мы могли бы…

– Что?

– Сдать комнату.

– Взять постояльца?

Кристин не нравилось слово «постоялец». Оно напоминало о ее тете в Портсмуте: после смерти мужа та годами была вынуждена брать на постой моряков, которые промахивались мимо унитаза.

– Не постояльца, а гостя, – сказала она. – И у меня уже есть кое-кто на примете. За сто двадцать фунтов в неделю с полным пансионом.

У Боба загорелись глаза.

– Сто двадцать?

Может, тогда ему удастся сократить рабочую неделю до двух дней или вообще перестать работать. Спускаясь по лестнице в кухню, чтобы поставить чайник, он не спеша обдумал идею Кристин со всех сторон и уже вообразил, как с ними поселится кто-нибудь вроде той дикторши с телевидения. Отличная компания и есть на что посмотреть. Да уж, его хозяйка всегда найдет, чем его удивить!

«Нет, неправда», – сказал он себе, достигнув нижней ступеньки. Кристин никогда не преподносит ему сюрпризов. И это ему нравится в ней больше всего.

Боб положил себе в чай три куска сахара. Кристин предпочла бы, чтобы он воспользовался щипцами.

– Ну… – сказал он и добавил еще кусочек. – Так ты говоришь, что уже нашла, кому сдать комнату?

– Да. Приятный мужчина.

«Ну что ж», – подумал Боб и выбросил дикторшу из головы.

– Помоложе, чем мы, – добавила Кристин.

Боб размешал сахар. Может, они смогут вместе ходить на рыбалку. А по воскресеньям – в паб, пока Кристин подготавливает все для пикника. В этом могут быть свои хорошие стороны. Он сказал:

– Надеюсь, ты предупредила его, что я люблю грудки? – и зафыркал, смеясь.

Кристин улыбнулась старой шутке мужа:

– С каждой курицы обе грудки всегда будут твоими.

У дома остановилась машина. Похоже на такси. Кристин подошла к окну в гостиной и отдернула тюлевую занавеску. Гидеон! Она расправила свой фартук, попыталась охладить ладонями вспыхнувшие щеки и нарочито спокойно прошла мимо Боба в прихожую.

– Кэролайн! – прокричал Гидеон, волоча за собой два чемодана. – Здравствуйте!

– Вообще-то я Кристин.

– Кристин, конечно. Я знаю, я приехал на несколько дней раньше. Мы с Зоуи рассорились из-за стиральной машины.

«Сам стирал, – думала Кристин. – Больше этому не бывать».

– Гидеон? – раздался у нее за спиной голос Боба.

– А, Билл. – Гидеон перетащил через порог обшарпанный чемодан. – Крайне любезно с вашей стороны пустить мой корабль в свою гавань.

– Вы что…

– Это ненадолго, – шепотом соврала Кристин мужу, когда Гидеон ушел за оставшейся в такси сумкой. – Он ужасно мучился у этой Зоуи. Иногда у нее в холодильнике можно было найти только кориандр. Прошу вас, Гидеон, проходите. Я покажу вам вашу комнату.

Боб слабо представлял себе, что такое кориандр. В состоянии, близком к шоку, он взял один из чемоданов и пошел вверх по лестнице, чуть не наступив на грязные брюки Гидеона.

* * *

Они пропустили серию «Эммердейла», и это расстроило Боба гораздо сильнее, чем он согласился бы в этом признаться.

Гидеон не сводил глаз с последнего куска суфле, пока говорил:

– Разумеется, как только я найду издателя для своего исследования, я куплю собственное жилье.

– Мальчики, может, доедите суфле напополам? – спросила Кристин. – Я принесу нож.

– Вы случайно не увлекаетесь рыбалкой? – спросил Боб, чтобы заполнить паузу, а вовсе не потому, что хотел провести на реке день с Гидеоном. Боже упаси.

– О да, я люблю порыбачить время от времени. От этого так проясняется в голове. Вдали от толпы. Тишина и одиночество.

Тишина и одиночество? Там, куда Боб ходил по субботам, вдоль берега выстраивались десятки рыбаков. Все – компанейские ребята; в основном они скрывались от большого субботнего похода по магазинам или от необходимости разбирать стиральную машину в поисках пятипенсовой монетки. А то и просто отдыхали от жен и детей.

– А как у вас со снаряжением – удочки и все остальное? – спросил он Гидеона. – Нынче без этого не обойтись. – Бобу иногда хотелось нанять грузчика, чтобы дотащить все его снасти до берега. Кристин иногда ворчала на него из-за расходов, но ведь женщине не понять, что нужно шагать в ногу со временем.

– С собой я, конечно, ничего не взял.

«Значит, Бог все-таки есть», – отлегло у Боба от сердца.

Как раз когда в комнату входила Кристин с ножом и чистыми тарелками, Гидеон наклонился и подхватил последний кусок суфле. Боб посмотрел, как его жена повернулась и тихо удалилась на кухню, и затосковал об их прежней жизни вдвоем.

– И Фолкнер тоже был заядлым рыбаком, – сказал Гидеон. Он жадно уплетал суфле и говорил с полным ртом. («А вот этого Кристин терпеть не может», – заметил про себя Боб.) – Ох, погодите, кажется, я спутал его с Хемингуэем.

В семь часов Бронуин вышла из библиотеки и уложила в корзину своего велосипеда два детектива, написанных женщинами и получивших хорошие отзывы. Пока она ехала, начался сильный дождь, поэтому она размотала с шеи шарф и бросила его в корзину поверх книг, чтобы они не намокли. Когда она добралась до дома Зоуи в восточном Оксфорде, ее волосы прилипли ко лбу и с носа стекали дождевые капли. Весьма расстроенная тем, что смотрелась она не лучшим образом, Бронуин позвонила в дверь.

– О, – сказала Зоуи, выглядящая безупречно в костюме и туфлях на высоком каблуке. – Бронуин. Привет.

– Здравствуй. Гм… Я тут привезла кое-что Гидеону. Он дома?

– Вообще-то он переехал. Сегодня.

– Переехал?

– Мы не очень поладили.

– Сочувствую, – сказала Бронуин, думая о том, что жить с Зоуи, должно быть, очень непросто. – Ты не знаешь, где его найти?

Зоуи прыснула:

– Он сказал, что будет жить у Боба и Кристин. Представляешь?

Бронуин представить такого не могла.

– Надо же, как странно, – сказала она и пошла обратно к своему мокрому велосипеду.

Закрыв дверь, Зоуи вернулась к компьютеру и перечитала сообщение от Мэтью Соупера.

«Решил связаться с тобой по этому адресу. Книгу почти дочитал. Надеюсь на счастливый конец, потому что я слегка романтичен. Буду рад получить от тебя ответ. Мэтью».

Она закусила нижнюю губу. Этим вечером они с Россом собирались вместе поужинать, но сегодня днем он отменил их встречу. Опять, черт бы его побрал. Она была так несчастна, что не смогла работать и приехала домой пораньше. Ну, ладно, приступим, сказала она себе.

«Привет, Мэтью. Рада, что «Мидлмарч» тебе понравился…» И она рассказала ему о своей работе, о доме и даже о литературном кружке. Зоуи попыталась создать впечатление, что у нее никого нет («В общем-то так оно и есть…» – подумала она), и предложила пообедать в одном французском ресторане недалеко от ее работы.

Послав сообщение, она переоделась в джинсы, глубоко вздохнула и отправилась убирать комнату Гидеона.

Пришел очередной вторник, и к вечеру я понял, что скучаю по нашему кружку. Однако Бернис приехала домой на редкость рано и была необычно мила со мной. Она даже выкупала Джорджию.

– М-м, как вкусно, – сказала она про мое довольно обычное блюдо из макарон. – Спасибо. – Она настояла на том, чтобы самой вымыть посуду, а потом сказала, что совсем забыла про купленный мне подарок.

Бернис? Подарок?

– Вот.

Это была рубашка – бледно-голубая, синтетическая, скучная; думаю, такие рубашки должны нравиться Клайву. «Какими разными стали мы с Бернис, – подумал я. – И неужели у нее всегда был такой некрасивый нос?» Я вяло поблагодарил ее.

– Я подумала, что тебе пригодится новая рубашка на защиту диссертации.

А тут она была права. Джорджия обслюнявила и описала все мои рубашки, и, кроме того, они все уже были достаточно изношены.

– Отличная мысль.

– Гм, – сказала она, устраиваясь на диване и подбирая под себя ноги.

Бернис никогда не вела себя так по-домашнему. Обычно она то ходит по комнате, то что-нибудь открывает, то что-нибудь со стуком закрывает, то громко говорит по телефону. Но только не сидит с ногами на диване, глядя мне в глаза.

– Я говорила тебе о курсах, на которые отправляет меня мое начальство?

Ха! Маленький отпуск с Клайвом в одной из гостиниц Котсуолда.

– Нет, – ответил я.

– Это на неделю. В Камбрии. Я думала, что уже говорила тебе.

Врунья.

– Нет, по-моему, не говорила.

– На самом деле меня не будет дома всего десять дней. Начиная с этой пятницы.

Десять дней? Я, как мог, постарался скрыть свой восторг и изобразил на лице озабоченность:

– Ну, может быть,я справлюсь…

– Отлично! – сказала она, подскочила с дивана, схватила свой портфель и через пять секунд уже сидела перед компьютером. – Отчеты, – объяснила она и больше за вечер не вымолвила ни слова.

– Это Донна Блэкторн? – спросил мужской голос в телефонной трубке.

– Да, – ответила она неохотно. Опять проверка из соцобеспечения? Сколько раз она им говорила, что на ее банковском счету три фунта и что живет она в муниципальном доме, а они все никак не успокоятся.

– Это Росс Кершоу. Вы мне писали.

Донна так и застыла посреди кухни. Как же не вовремя он позвонил! Джейк требовал свой школьный завтрак, а стиральная машина взревела в режиме последнего отжима.

– О, здравствуйте, – сказала она, направляясь в сторону стенного шкафа под лестницей.

– Добрый день. Как поживаете?

Она проскользнула в шкаф и захлопнула дверцы, протянув под ними телефонный шнур.

– Спасибо, хорошо.

Черт, как здесь темно. Но зато тихо.

– Я бы хотел встретиться с вами. В ваш следующий приезд в Лондон.

– Хорошо, с удовольствием, – ответила она несколько скованно: отчасти из-за того, что старалась говорить раскованно, но грамотно, отчасти из-за того, что в шкафу водились пауки.

– Может быть, послезавтра? – спросила она. Нет смысла тянуть время. А так к Рождеству, может, деньги уже будут лежать в банке.

– В пятницу? Отлично. Пообедаем вместе?

– Хорошо.

Он сказал, что встретит ее на Паддингтонском вокзале:

– Я буду держать в руках «Файнэншл Таймс» – на случай, если вы не узнаете меня. В жизни люди зачастую выглядят совсем иначе, чем на телеэкране.

– Это такая розовая газета?

– Гм… скорее, оранжевая.

– Ага. – Она не хотела противоречить ему. Ее отец тоже плохо различал цвета. Утверждал, что у него серая машина, когда все вокруг отлично видели, что она зеленая.

– Во сколько?

Росс предложил час дня, и Донна поспешно согласилась, стремясь выбраться из шкафа прежде, чем задохнется от недостатка кислорода или пока на нее не упал паук. Она не могла решить, что было хуже.

Они попрощались. Повесив трубку, Донна открыла дверцу шкафа и обнаружила за ней две озадаченные рожицы.

– Где мой бутеблод? – спросил Джейк.

Эта неделя в магазине была оживленной, а Майлз как назло слег с простудой. Кейт заработала приличную сумму денег, но совсем не успела поработать над заказами, поэтому, когда в пятницу в одиннадцать утра Эд втащил в дверь коляску с Джорджией, Кейт просто умоляла его присмотреть за магазином, пока она работает в «студии».

– Нет проблем, – сказал Эд и снял пальто.

Кейт удивилась тому, с какой охотой он согласился, но чуть позже, достав краски и установив ужасный туалетный столик пятидесятых годов посреди комнаты, она вспомнила слова Эда о том, что сидящему дома папаше иногда становится одиноко. Что у него нет такого широкого круга общения, как у молодых мам. Однажды врач, навещавший Джорджию, порекомендовал ему одного парня, Стюарта, но Эд зашел к нему только один раз: Стюарт оказался неспособным говорить о чем-либо, кроме подгузников своей дочери. Еще Эд рассказывал, что мамочки в его местной детской поликлинике старались вовлечь его в свой круг, но он не смог посещать их утренние чаепития, потому что за чаем мамаши беззастенчиво кормили своих детей, а он слишком возбуждался от вида голых грудей.

Покрыв туалетный столик грунтовкой, Кейт пошла проверить, как там Эд. Ну, если быть честной, ей просто хотелось посмотреть на него. Он бы очень украсил собой магазин, подумала она. Привлекал бы покупательниц. Вот если передвинуть прилавок к витрине так, чтобы Эд был виден с улицы…

– Ну что, все в порядке? – спросила она.

– Абсолютно. Никаких налетчиков, только какой-то парень с мусорным мешком и веревкой вместо ремня.

– Это Харольд. Он заходит иногда посидеть. Только не подпускай его к желтому шезлонгу.

– Ох, извини, – он встал и подошел к шезлонгу. – Он не сильно запачкался, – отряхивая сиденье рукой. – Ну, может, если пройтись влажной…

– Не волнуйся. Все равно его никто не купит. Ах да, еще может зайти Сумасшедшая Пэт. Она будет рассказывать о том, как ей удаляли катаракту. Просто выслушай ее.

– Ладно. Значит, нормальных покупателей не ждать.

– Нормальные обычно приходят по субботам.

Эд сунул руки в карманы брюк и нервно позвенел мелочью.

– Да, кстати, – сказал он. – Бернис уехала на десять дней. На курсы.

– Правда?

– Так она сказала. Если ты не против, мы могли бы, ну, ты знаешь, сделать что-нибудь вместе. На выходных. Но только если ты не против. У тебя, наверное, есть другие дела.

– Завтра я весь день буду здесь, а потом…

– Приходи ко мне завтра на ужин! Если хочешь, возьми с собой Чарли.

– Нет, она отвратительно ведет себя!

– Не бойся, я умею управляться с детьми. И думаю, что пройду тест под названием «Чарли».

– Ну, раз ты так уверен, – не стала спорить Кейт, но про себя решила, что оставит Чарли дома под предлогом какой-нибудь болезни.

Мы с Кейт в задней комнате пытались заниматься сексом не соприкасаясь телами, потому что рубашка Кейт была вымазана краской, и вдруг услышали, что в магазин кто-то вошел. Я поспешил в торговый зал, чтобы предотвратить похищение Джорджии, и обнаружил там пожилую женщину, которая ходила по залу, брала в руки мелкие предметы и разглядывала их. Она помахала мне зеркальцем в декоративной рамке.

– Сколько оно стоит? – спросила она, прищурясь на ценник. – Только вот вторую мне еще не вылечили.

– Простите?

– Катаракту. Сделали пока только на правом глазу, и я жду, когда можно будет сделать на левом, – она подмигнула мне и захихикала.

«А вот и Сумасшедшая Пэт», – подумал я. Подойдя к ней, я назвал цену.

– Теперь научились делать такие операции, – сказала она. – После анестезии…

– Не надо! – крикнул я, поскольку не переношу крови и всего, связанного с медициной, и это подтвердит любой в отделении материнства больницы Джона Радклифа. – Извините, – сказал я, торопливо направляясь к коляске. – Мне надо покормить дочку.

Я вынул из коляски глубоко спящую, безвольно повисшую в моих руках Джорджию, сел у прилавка и достал из сумки бутылочку. «Должно быть, глазные операции еще хуже других», – думал я, потея. У меня кружилась голова. Я притворился, что Джорджия жадно сосет свой обед, и разразился чем-то вроде колыбельной.

Пока Кейт и Эд делились бутербродами за магазинным прилавком, Зоуи сидела в ресторане с Мэтью Соупером и под закуску из козьего сыра рассказывала ему о своем детстве.

– Мой отец никак не мог устроиться на одном месте, – говорила она, все время ожидая, что взгляд Мэтью скользнет в сторону какой-нибудь женщины, как это бывало с Россом.

– Правда? – спросил Мэтью. – Где же выжили?

Черт возьми, по-видимому, он действительно хотел это знать. Она надеялась, что не разревется от благодарности.

– О, везде. Лондон, север, Дувр, Корнуолл. Я ходила в миллион школ. И когда какая-нибудь школа мне не нравилась, я радовалась, что все равно не останусь там надолго.

– И огорчалась, если школа тебе нравилась и ты заводила друзей?

Глаза Зоуи наполнились слезами.

– Не очень, – сказала она и сглотнула ком в горле.

Боже, что подумает Мэтью? Росс в таких случаях всегда говорил, чтобы она нашла себе психоаналитика и избавилась, наконец, от всего этого багажа. И нос наверное покраснел.

Мэтью погладил ее руку:

– Это гораздо веселее, чем прожить восемнадцать лет в Питерборо с отцом-педантом. В нашем гараже на стене висели инструменты. Так вот, он обрисовал их силуэты, чтобы каждый инструмент я всегда вешал на определенное место.

Зоуи рассмеялась и высморкала нос.

– И я ненавидел школу, в которую ходил, – продолжил он. – Одно время меня сильно дразнили. Я молился, чтобы моего отца перевели в какой-нибудь далекий город, но этого не случилось. – Он улыбнулся и слегка сжал ее руку. – Видишь, тебе еще повезло!

– Хм.

Подошел официант и спросил, что они будут есть, но оказалось, что Зоуи уже наелась.

– Я тоже, – сказал Мэтью. – Может, просто закажем по чашке кофе?

Росс терпеть не мог, когда она отказывалась от основного блюда; он говорил, что ему неловко есть одному и что она могла бы, по крайней мере, сделать над собой усилие.

– Отлично.

Зоуи извинилась и удалилась в туалетную комнату, чтобы поправить макияж. Мэтью был слишком хорош, чтобы быть правдой, думала она, убирая помаду. Ей почти хотелось, чтобы их встреча уже закончилась, – пока она не узнала, что он коллекционирует подставки для пивных стаканов. Она взбила волосы, осмотрела себя в зеркало со всех сторон и прошла через ресторан к их столику у окна.

Садясь, она глянула в окно и увидела, что на улице перед рестораном образовался затор, прямо напротив окна остановилось черное такси, а в нем сидит… Росс с какой-то молодой женщиной. Зоуи понадобилось некоторое время, чтобы осознать, на что она смотрит, потом она сказала «черт» и села так, чтобы Мэтью закрывал ее. Несколько дней назад она соврала Россу, что в пятницу она не сможет встретиться с ним, потому что ей надо идти к зубному врачу.

– Зоуи? – спросил Мэтью.

– Черт. Ой, извини и не двигайся.

Она досчитала до десяти и посмотрела в окно еще раз. Такси все еще было там. Обычно Росс раздражался, когда застревал в пробках, но сейчас он был увлечен своей юной собеседницей. Девушка наклонилась к Россу, что-то говоря и смеясь, и Зоуи попыталась получше рассмотреть ее. Это была блондинка с пышными волосами в большом черном берете. Зоуи не могла разобрать со своего места, красива ли она, но иначе и быть не могло – Росс разговаривал только с красивыми женщинами. В тысячный раз ее пронзил приступ острой ревности. Такси отъехало, и Зоуи выпрямилась на своем стуле.

– Извини, – еще раз сказала она. – Это был человек, с которым я не хотела встречаться.

Мэтью засмеялся:

– Я догадался.

За двадцать минут до закрытия, в шесть сорок, в библиотеку вошел Гидеон, и сердце Бронуин учащенно забилось. «Вдох – выдох, вдох – выдох», – прошептала она и небрежно помахала рукой. Он выглядел как-то необычно, но она никак не могла понять, что именно изменилось. Может, стрижка? Нет.

Дрожащими руками Бронуин зарегистрировала три компакт-диска и дала сдачу с двадцати фунтов. Гидеон снова прошел в секцию детективов. Подойти и поболтать с ним или не стоит? У ее прилавка стояла очередь из нескольких человек, так что Бронуин осталась на месте.

– Привет, – наконец сказал Гидеон, положив перед ней два тома Лоуренса Блока. – Сегодня работаете допоздна?

– Мне осталось десять минут, – прошептала Бронуин. Сегодня вечером она не задержится ни на секунду.

– Как продвигаются «Белые зубы»? – спросил он.

Она проштамповала дату в его абонементе.

– Мне очень нравится. А вам?

– Боюсь, я по-прежнему испытываю трудности с авторским текстом.

– Да что вы?

– Гм. – Он собрал свои книги, сложил их в портфель и перекинул шарф через плечо. – Если у вас есть желание обсудить эту проблему, я буду в соседнем кафе.

У Бронуин подогнулись колени, правда, самую малость.

– С удовольствием, – хрипло ответила она. – Я приду минут через десять.

Когда он ушел, она наконец поняла, что в нем изменилось. Вся его одежда была выстирана и выглажена.

– Пинту «Гиннеса», пожалуйста, – сказала Бронуин.

– Одну минуту.

Гидеон достал из кармана мелочь и направился к бару. К тому времени когда он вернулся, Бронуин успела чуть-чуть отдышаться и провести расческой по своим растрепанным волосам.

– Я всегда рекомендую пробовать стоящие вещи, – сказал Гидеон. – Например, в сельской ирландской гостинице выпить кружку «Гиннеса».

– А я так и делала. Папа возил меня в литературный тур по Ирландии, когда мне было восемнадцать лет. Родина Оскара Уайльда, башня Йейтса…

– Башня Джойса?

– Ах да… Свифт, Бекетт, Шоу. Удивительно, что такая бедная, бесправная страна породила столько великих писателей.

Гидеон откинулся на спинку стула и устроил свою кружку у себя на животе.

– Да, вы знаете, я всегда считал, что именно развивающиеся общества создают предпосылки для появления великой литературы. Мне кажется, что она является частью процесса самоопределения таких обществ.

Бронуин нахмурилась:

– Э-э… по-моему, это сказал Ви Эс Найпол.

– Да, – сказал Гидеон, глядя на нее со смесью уважения и настороженности. – Несомненно.

Втроем они вошли в мою гостиную.

– Это Джек, – сказала мне Кейт и одними губами добавила: – Извини.

Это был второй подросток из комнаты Чарли; стручок бобовый, а не человек.

– Привет, Джек! – сказал я и наставил на него два пальца, как ружье [27]27
  «Привет, Джек» – по-английски звучит так же, как «Это ограбление».


[Закрыть]. Мы с Кейт засмеялись.

– Да, – кивнул он, – все так делают.

– О, извини. Ну, кому какая пицца нравится? – Я протянул им меню. – Я как раз собирался заказать нам что-нибудь на ужин.

Чарли сказала:

– Мама никогда так не делает, – и выбрала пиццу «Де люкс» со всеми возможными начинками и добавками: – Вот эту.

– Пожалуйста, – сказала Кейт.

– Пожалуйста.

– Э-э, и мне то же самое, – сказал Джек. – Пожалуйста.

– У вас на компьютере есть какие-нибудь игры? – спросила Чарли, когда я шел к телефону.

– Увы, только шахматы.

Она повернулась к Джеку:

– Мы в такое играли?

Джек почесал голову:

– Это не та игра, где американцы внедряются в русский шахматный чемпионат и…

– То была «Убить коммунистов».

– А, точно. Тупая игра.

– Дико тупая.

Пока мы дожидались пиццу, Чарли провела две минуты за шахматами, потом просмотрела мои компакт-диски, бормоча: «Первый раз вижу. Первый раз вижу. О, «Радиохедс» – скучища. Первый раз вижу», и наконец уселась перед «Свиданием вслепую».

– Ну и придурки! – то и дело доносилось до нас с Кейт, пока мы болтали на кухне.

Потом принесли пиццу, и мы поели перед телевизором: я и Кейт – с бутылкой вина, а дети – с кока-колой, которую я припас специально для них.

– Итак, – сказал я, убрав со стола посуду, – у меня есть «Мумия», «Шрек», «Американский пирог» и «Али Джи ин да хаус». Что будем смотреть?

Просмотрев два бесконечных фильма, они наконец собрались уходить.

– Похоже, этот тест ты прошел, – шепнула Кейт, целуя меня на прощание в щеку.

– Пока, приятель, – сказал Джек.

Чарли кивнула мне:

– Было здорово. Спасибо… э, Эд.

– Очень рад.

Она накинула на голову огромный капюшон и со зловещим огоньком в глазах спросила:

– Вас кто-нибудь называет Эдди?

– Нет, мне не очень нравятся…

– Тогда я буду вас так называть.

– Ладно.