Текст книги "Кружок любителей чтения"
Автор книги: Джули Хаймор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Лето
18
«Уважаемый доктор Адамс, – писал Руперт. – мы с удовольствием ознакомились с вашим романом «Любовь во время колик». Это отлично написанное произведение, насыщенное полезными советами по домоводству. К сожалению, мы не сможем напечатать этот роман, так как в настоящее время книжный рынок перенасыщен книгами об отцах, воспитывающих своих детей. Однако если у вас имеются законченные произведения в жанрах триллер/детектив/приключения, то мы с удовольствием рассмотрели бы…»
Нет, ну надо же! Я разорвал письмо пополам, выругался, бросил его в урну и принялся в очередной раз распечатывать свой роман в триста страниц. Хватит ли тонера в принтере? Похоже, уже заканчивается. Господи, сколько возни! Этот тупица Руперт совершает ужасную ошибку, это уж точно. Я открыл «Справочник писателей и художников» и обвел названия нескольких внушающих доверие агентств и издательств, которым я еще не посылал свой труд. Но мой взгляд то и дело возвращался к обрывкам письма в урне.
Немного погодя я все же нагнулся, достал листки и перечитал письмо. «…Триллер/детектив/приключения…» Но ведь это точное описание моего «Восхождения и наказания»! В ящике стола я нашел три главы и краткое содержание романа, который Руперт так небрежно отверг полгода назад, и перечитал их. Этот парень безнадежно глуп, и надо же – именно он послан на эту землю, чтобы играть жизнями и чувствами творческих натур вроде меня… небось еще даже не бреется. Как жаль, что ушли те спокойные времена, когда делами заправляли пожилые, умудренные опытом люди. Я отыскал в справочнике телефон агентства, которое представлял Руперт, и набрал номер.
– Будьте добры, я хотел бы поговорить с Рупертом Джонсом-Беллингамом.
– Одну секунду.
– Руперт Джонс-Беллингам, – раздался в трубке голос определенно пожилого человека.
– О, – удивился я. – Извините, а сколько вам лет?
– С кем я говорю?
Я быстро извинился и представился.
– Я только что получил от вашего имени письмо с отказом напечатать мой роман, – сказал я ему, – но из этого письма не вполне ясно, какие именно произведения вас интересуют.
На самом деле он оказался довольно приятным человеком. Я рассказал ему о своем первом романе, о котором, как он утверждал, он ничего не знал:
– Вероятно, его читал один из моих помощников. Мы получаем множество рукописей.
– Разумеется, – посочувствовал я.
– Так значит, ваш роман о приключениях в Гималаях?
– Ага. В нем также присутствуют элементы духовности и много юмора.
– Что-то среднее между «Семью годами в Тибете» [45]45
«Семь лет в Тибете» – фильм режиссера Жан-Жака Анно (1997) с Брэдом Питтом в главной роли, снятый по автобиографическому роману Генриха Харрера.
[Закрыть]и Биллом Брайсоном [46]46
Билл Брайсон (р. 1951) – журналист американского происхождения, который стал известен благодаря своим книгам о поездках и путешествиях по миру.
[Закрыть]?
– В точку.
Бронуин стояла на кладбище и смотрела, как засыпают могилу ее отца. Гидеон поддерживал ее под правый локоть, а Малькольм – под левый; казалось, они собираются столкнуть ее в могилу вслед за Томасом.
Глаза Бронуин были влажными, как и у большинства присутствующих на похоронах: проводить Томаса пришли люди, которые последние двадцать лет почти не вспоминали о ее отце, – бывшие коллеги, ученики, соседи и когда-то близкие друзья, но которых так или иначе затронули его труды или доброта.
«Теперь я осталась совсем одна», – подумала Бронуин. Она взглянула сначала на Гидеона, а потом на Малькольма. Ну, конечно, не совсем одна. Малькольм оказался в высшей степени полезным в организации похорон. Было очень удобно иметь друга-голубого, а на то, что время от времени он принимался флиртовать с ней и делать намеки, приводящие ее в легкое недоумение, можно было закрыть глаза. И Гидеон… Что ж, он сумел найти дорогу на кладбище и даже не перепутал дату и время. Бедный Гидеон. Бронуин знала, что ее предложение пересмотреть их отношения оказалось для него тяжелым ударом. Но он сумел справиться с этим и с головой погрузился в главный труд своей жизни – историю Хауорта. По всей видимости, они останутся друзьями, и значит, все закончилось хорошо. И как замечательно, что она снова могла безмятежно спать по ночам! Наверное, в жизни каждой женщины наступает такой период, решила для себя Бронуин, когда в своей постели ей хочется видеть только лавандовое саше.
– Аминь, – тихо произнесла она в ответ на молитву священника. Конечно, дом надо продать. Он слишком велик для нее и требует серьезного ремонта. И жить в нем теперь она не хотела, хотя… В этом старом доме она выросла, он помнил чудесные времена ее детства.
Она всхлипнула, и Гидеон с Малькольмом крепче сжали ее локти.
– Спасибо за то, что ты пришла, – говорила Бронуин Донне. – Я очень тронута.
Донна, переваливаясь из стороны в сторону, направилась через прихожую к входной двери:
– Да что ты, не за что. В конце концов, ведь ты собираешься помогать мне при родах. – Она вышла на улицу, в жаркое августовское солнце и хихикнула: – Прошлой ночью я уж думала, что мне придется выдергивать тебя из постели.
– Что ты говоришь! – восторженно воскликнула Бронуин.
Донна притронулась к своему внушительному животу:
– Оказалось, это все лишь газы.
– Что ж, ладно, а вообще – звони в любое время дня и ночи! Послушай, может, все-таки поедешь на машине? Малькольм с удовольствием…
– Нет, не стоит. Здесь ходит куча автобусов.
Помахав Донне рукой на прощание, Бронуин вернулась в дом, чтобы у Гидеона и Малькольма не было возможности обсудить ее за глаза.
– Конечно, Томасу приходилось бороться с тягой к алкоголю, – говорил Гидеон, когда она приблизилась.
У Бронуин перехватило дыхание:
– Мой отец в жизни не притрагивался к спиртному!
Гидеон озадаченно уставился на нее, а Малькольм рассмеялся:
– Дилан Томас, а не твой отец.
– А, извини. – Бронуин взяла Гидеона под руку и сказала: – Позволь мне познакомить тебя с Чарльзом. Он специализируется на Дилане Томасе. Нет ничего, что бы он не знал про этого Томаса. – Она подмигнула Малькольму, и тот благодарно улыбнулся ей в ответ и обратил свое внимание на моложавого человека в бархатном жилете.
– Сколько? – вскричала Бронуин. Она разговаривала с Майклом Уоттсом из фирмы «Уоттс, Уоттс и Хигсон» – поверенных ее отца.
– Примерно один с четвертью, – повторил Майкл.
– Миллион?
– Знаю, – сказал Майкл, – цены на недвижимость шокируют. А в северном Оксфорде они вообще взлетели до небес. Если дом отремонтировать, то можно будет выручить миллиона полтора. Большой участок, площадка для крокета…
Майкл Уоттс отлично знал и этот дом, и участок, ведь в детстве он часто играл здесь с Бронуин (порой не очень аккуратно) – их отцы дружили, и к тому же отец Майкла вел юридические дела Томаса.
Бронуин была поражена. Такое богатство казалось почти неприличным.
– Что я буду делать со всеми этими деньгами? – спросила она. Но не успела она договорить, как в ее голове уже начали возникать разные планы, и ее глаза радостно засияли. Она сделала глубокий вдох и сказала: – Надо же.
«Бедняжка Бронуин», – подумала Кейт. Она читала некролог Томаса Томаса, хотя на самом деле ей нужно было соскабливать с тумбочки старую краску. Для этого было слишком жарко, однако в конце концов она решила, что нужно воспользоваться присутствием Дагги, собралась с силами, отложила газету и натянула резиновые перчатки.
Дагги больше не нуждался в деньгах, но по-прежнему приходил в магазин. Кейт уговорила не покупать старую мебель на выигранные деньги, а отложить их на тот случай, если он все-таки решит поступать в университет. Миллионером он, конечно, не стал, но денег у него было достаточно, чтобы три года спокойно пить пиво, ходить в клубы и заказывать пиццу на дом.
– Да, верно, – сказал тогда Дагги. – Вряд ли мать и отчим будут оплачивать мое проживание и давать карманные деньги. А я могу поступить куда-нибудь, где учат, скажем, на звукорежиссеров, и если надоест, то все брошу и начну свой маленький бизнес.
– Точно.
– Или отправлюсь в Таиланд как секс-турист.
– Весь мир у твоих ног, Дагги.
После его выигрыша Кейт стала тайком покупать лотерейные билеты. Эд называл их налогом на бедных, «но, – думала Кейт, – бедные порой выигрывают, и тогда эти деньги оказываются совсем не лишними…» И от лотереи могла быть какая-то польза, в отличие от отвергнутых романов Эда. Как обычно, в летние месяцы торговля шла вяло: местные жители тратили деньги на поездки и отдых, а туристы редко забредали на ту улочку, где находился магазин Кейт. Да и как они повезут в Японию какой-нибудь диванчик? Она обводила в газетах объявления о приеме на работу и оставляла их на видном месте, но Эд упрямо не обращал на них внимания, надеясь на шестизначный аванс.
Она отставила тумбочку, сняла перчатки и позвонила Эду.
– Привет, – сказал он.
Нет, что-то не так.
– Эд или Уилл? – спросила она.
– Уилл. Решил забежать на минутку и, как всегда, оставлен сидеть с ребенком. – Он неприятно засмеялся. – А ты как?
– Нормально, а ты?
– Отлично. Бизнес процветает.
– Э-э… у меня тоже.
– Да? Со слов Эда у меня сложилось другое впечатление.
Господи.
– Ой, да он ничего об этом не знает. Вечно сидит, уткнувшись в свои книги.
– Мой бедный братик не в курсе. – Уилл опять засмеялся. – И чего ради он столько лет учился? А? На что ушли деньги налогоплательщиков?
В словах Уилла была доля истины, но Кейт не собиралась говорить ему об этом:
– Он получил очень обнадеживающее письмо от одного из издателей, – приукрасила она действительность. – А с начала учебного года он будет брать учеников. Ой! Зашел покупатель. Мне надо идти. Может, увидимся, когда я приду домой.
– Вряд ли. Дела, дела.
Она повесила трубку и показала телефону язык. Покупателя она, конечно, выдумала – в магазине уже часа два никого не было. Кейт заглянула в торговый зал. Дагги сидел у прилавка и учился играть на гитаре. И за это она платила ему по шесть фунтов в час. Она прислонилась к дверному косяку, обхватила себя руками и вздохнула. Все не так, как хотелось бы.
У подножия Хедингтонского холма у Донны отошли воды, а когда автобус въехал на вершину, у нее начались первые схватки.
– Ох, – простонала она, поглаживая живот.
Она сказала сидящему рядом с ней парню, что, похоже, у нее начинаются роды, и не мог бы он попросить водителя автобуса остановиться, и поскорее.
Парень пожал плечами, сделал удивленное лицо и сказал:
– Я извините. Я здесь учить язык. Я не понимать.
Она обернулась назад, но там сидели такие же молодые непонимающие иностранцы. Тогда она похлопала по плечу японскую девушку, сидящую впереди:
– Вы говорите по-английски?
Та улыбнулась и по-японски закивала головой:
– Я изучаю языки в корредже на Хай-стрит. Но я знаю ангрийский язык прохо.
Донна подумала, что ее лучше поймут, если она будет медленно кричать:
– Пожалуйста… скажите… водителю… что… я… рожаю! – она показала на свой живот и потом сделала руками движение, которым укачивают ребенка.
– А-а-а, – почтительно протянула девушка. – Я говорить водитерю? Да?
– Да!
– Извините, ребята, – крикнул водитель, когда автобус свернул со своего маршрута налево и направился к находящейся неподалеку больнице Джона Радклиффа. – Сделаем небольшой крюк!
Среди пассажиров раздались недовольные возгласы и ворчание, но Донна подумала: «Да пошли они!» и достала мобильный телефон, который купила для нее Бронуин («На всякий случай», – уговаривала она Донну).
Сначала Донна позвонила маме и попросила присмотреть за мальчиками и принести в больницу необходимые вещи, потом набрала номер Бронуин и рассказала о том, что случилось.
– Донна, а ты уверена?
– Да я уже два раза рожала и знаю, как это происходит!
– Хорошо. Я еду.
– Но как же твои гости?
– Да это и не гости вовсе. В любом случае, Малькольм справится не хуже меня.
* * *
Бронуин налила всем кофе, потом принесла из кухни маленькую скамейку и встала на нее посреди гостиной.
– Внимание! – крикнула она притихшим гостям. – Мне очень жаль, но я вынуждена вас покинуть: я должна ехать помогать при родах.
Среди собравшихся было много пожилых людей, и было похоже, что они не совсем понимали, о чем идет речь, и поэтому Бронуин рассказала им о Донне, о том, что она не замужем и так далее.
– Я понимаю, что момент для этого не самый подходящий, но я обещала, и на меня рассчитывают.
– От могилы к колыбели! – глуховатый преподаватель-пенсионер думал, что он прошептал эти слова на ухо своей жене.
– Да, верно, – согласилась Бронуин, гости заулыбались, и все мероприятие перестало быть таким печальным.
Гидеон подхватил набитый книгами и одеждой чемодан и вышел вместе с Бронуин, только она поехала в больницу, а он – на вокзал. Он собирался провести неделю в Йоркшире, чтобы поработать над сестрами Бронте и Хауортом, а также чтобы подготовиться к следующему семестру. Правда, эта подготовка не вызывала у него энтузиазма.
– Принимая во внимание, что в нашем колледже учатся студенты многих национальностей, – сказал декан на майском заседании, – мы считаем необходимым ввести курс по африканской, афроамериканской, афрокарибской и азиатской литературе. Надеюсь, все согласны?
Все были согласны, только Гидеон хранил молчание. Этой области он никогда не касался, если не считать «Детей полуночи» [47]47
«Дети полуночи» (1981) – роман Салмана Рушди.
[Закрыть], которых он, кстати, так и не дочитал. «Должно быть, язык действующих лиц в таких книгах сущая абракадабра, – подумал он. – Как такому учить?»
– Я решил этот курс поручить Гидеону, а Фиона возьмет «Роман девятнадцатого века».
Гидеон застыл, с трудом сглотнул и сказал:
– Интересная задача. Спасибо.
Когда поезд тронулся, он вынул из чемодана сборники Тони Моррисон [48]48
Тони Моррисон (р. 1931) – известная писательница афроамериканского происхождения.
[Закрыть], Арундхати Рой [49]49
Арундхати Рой (р. 1961) – известная индийская писательница.
[Закрыть]и десяток других и сложил их на полку над своим сиденьем, а потом устроился с бутербродами, приготовленными ему в дорогу Кристин, и зачитанным томиком «Незнакомки из Уайлдфелл-Холла» [50]50
«Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» (1848) – роман Энн Бронте.
[Закрыть]. За Викрама Сета [51]51
Викрам Сет (р. 1952) – индийский писатель, пишущий на английском языке.
[Закрыть]он возьмется после того, как сделает пересадку в Бирмингеме, решил Гидеон.
* * *
Кейт закончила говорить по телефону и прибежала в кухню.
– У нее девочка! – выпалила она. – Представляешь! Фантастика!
– Ага, здорово. – Я только что открыл холодильник и обнаружил там объявление о том, что требуются домашние учителя; оно было вырезано из газеты и приклеено на банку пива. – Почему все так этому удивляются?
– Чему?
– Тому, что женщина родила ребенка. Если бы она родила взрослое существо, тогда понятно. Но ведь даже если новорожденный весит одиннадцать фунтов, это все равно всего лишь ребенок.
– Похоже, ты в дурном настроении.
С этим я не мог не согласиться. И это настроение было вызвано мыслью о том, что мне, может быть, придется учить славных, но тупых наследников богатых родителей. «Колледжу с небольшим и дружелюбным преподавательским составом» требовались надомные учителя по математике, английскому языку, физике, компьютерным наукам и истории. Ни один из этих предметов не был моей специальностью. По рассказам друзей я отлично представлял себе, что означает надомное преподавание в таких небольших колледжах, – колледж обучает всему на свете и берет с родителей учеников сумасшедшие деньги за каждый час индивидуальных занятий с учителем, а самому учителю (который предоставляет свой дом, использует свои электричество, газ и наглядные пособия) достается что-то около тринадцати фунтов. «Хотя, – подумал я, – тринадцать фунтов в час…»
– Может, позвонишь по этому объявлению? – спросила Кейт.
– Я не могу преподавать эти предметы.
– Зануда.
– Ворчунья.
– Эмили Джейн.
– Что?
– Так Донна назвала свою дочку.
– Красиво. Я и сам подумывал насчет Эмили, но получалось слишком много гласных: Эмили Адамс.
– Звучит неплохо, но имя «Джорджия» подходит ей больше. А Бернис не возражала против того, что ты назвал ее своим вторым именем?
Я недоуменно посмотрел на нее.
– Ах да, – сказала Кейт, – полагаю, Бернис не возражала.
Я встал из-за стола, сунул объявление в карман рубашки и допил пиво.
– Я собирался пойти немного поработать, – сообщил я ей, выкидывая банку в мусорное ведро. – Надо закончить десятую главу.
Ее молчание было очень красноречиво.
19
Донна сидела в больничной постели и пыталась отыскать в славном личике Эмили сходство с Россом. Нет, Эмили больше похожа на саму Донну в детстве. Светлые волосики, довольно редкие, и голубые глазки. Правда, у всех младенцев глаза голубые. Она нагнулась и поцеловала дочь в макушку. Дочка… она еще никак не могла поверить в это.
– Донна! – послышался знакомый голос. Донна подняла голову, и в этот момент щелкнул затвор фотоаппарата.
– Что?..
Из-за фотоаппарата появилось лицо Энди. Он улыбнулся ей и сказал:
– Знаешь, ты такая красивая.
– Но почему ты все время фотографируешь меня? Тебя что, Карл послал?
– Кто?
– Карл. Мой бывший.
– Нет. Меня никто не посылал.
Энди убрал фотоаппарат, застегнул сумку и подошел к кровати:
– Она – вылитая ты.
– Ты так считаешь?
Он показал на стул:
– Ты не против, если я…
– Нет. Садись.
– Наверное, мне пора все объяснить, – сказал он и сел, незаметно подвинув стул поближе к Донне, которая кивнула, сказала: «Да, не мешало бы» и снова поцеловала дочку. Девочка! В голове не укладывалось! Джейк и Райан души не будут чаять в своей младшей сестренке и будут всегда защищать ее, она была уверена в этом.
– Понимаешь… Я встречался с одной девушкой, которая потом познакомилась с Россом Кершоу.
Донна вздрогнула.
– Дальше.
– Ее звали Энни. Зовут. Мы работали в одном банке. Ну, короче, она познакомилась с ним в электричке, влюбилась, забеременела, он ее бросил, а она сделала аборт и с тех пор так и не оправилась.
– Да, история знакомая!
– Мы пытались начать все сначала, но все уже было не так. Я не мог до конца простить ее, она не могла простить себя, и оба мы не могли простить его. Он понятия не имеет, что он сделал, вот в чем проблема. И за это я ненавижу его.
– А зачем ты фотографируешь меня?
– Я подозревал, что Энни – не единственная жертва, и стал следить за ним. Хочу собрать на него компромат. Энни рассказывала о нем совершенно дикие вещи. А потом… не знаю… может, обращусь в газету.
– Черт, нет, ты не станешь этого делать! Я не хочу, чтобы моя малышка…
– Не буду, не волнуйся! Во всяком случае, только с твоего согласия. Но я должен ему отомстить. Я потратил на это весь свой отпуск. – Указательным пальцем он прикоснулся к головке Эмили. – Знаешь, я хотел, чтобы Энни оставила ребенка, и хотя он не мой, я помог бы его вырастить.
– Надо же, так ты, получается, очень добрый человек?
Он засмеялся:
– Надеюсь, ты извинишь меня за то, что я фотографировал тебя возле твоего дома. Просто надо было собрать побольше материала для статьи о Россе на тему что-нибудь вроде «Одинокая мать на пособии ждет ребенка от члена парламента». На самом деле, я только догадывался, что это его ребенок, так как никого другого возле тебя не заметил.
– Боже мой, так ты что… следил за мной? Наверное, следует очень рассердиться на тебя, но я совсем не сержусь. Должно быть, это из-за нее. – Она опять поцеловала Эмили. – Ну, и как я вышла на тех фотографиях? Ужасно, да?
– Ну, ты там удивленная и сердитая. Но очень красивая.
– Ага, как же!
Его рука переместилась с головки Эмили на запястье Донны.
– Да нет же, правда.
* * *
Мы с Кейт испытали нечто вроде шока, когда, войдя с цветами в больничную палату, увидели, что Донна держится за руки с Энди из Абингдона.
– Энди? – воскликнул я. Кейт подошла к Донне и обняла ее.
– На самом деле его зовут Дэйв.
– И ты не из Абингдона, так ведь?
– Из Илинга.
– Ха! – сказал я. – Менеджер по информационным технологиям?
– Экономист операционного отдела.
У меня возникло подозрение, что название его должности звучит пышнее, чем следует.
– Счета проверяешь, что ли?
– Эд, Эд! – услышал я. – Ты только взгляни на Эмили! Она такая красавица.
Дэйв встал и предложил мне стул:
– Не всем же быть пилотами.
– А кто пилот? – спросила Кейт.
Позднее, на очередном собрании литературного кружка, мы все согласились с тем, что нам не хватает Донны.
– И Гидеона, – добавила Бронуин.
– И Гидеона, – снова согласились мы.
Однако хорошо, что Донны не было, потому что после краткого обсуждения «Невыносимой легкости бытия» [52]52
«Невыносимая легкость бытия» – роман Милана Кундеры (р. 1929).
[Закрыть]мы принялись строить планы по защите ее прав.
– Думаю, мы можем назвать наш кружок «Литературное общество северного Оксфорда», – предложила Зоуи.
– Отлично! – воскликнула Кейт.
– Негодяй этакий! – в который уже раз сказал Боб. – Ну, погоди, я до тебя доберусь!
– Я считаю, что в наших действиях мы все должны избегать насилия! – сказала ему Бронуин.
– Ба! – ответил Боб, складывая руки на груди. – Его застрелить мало, ешкин кот.
– Давайте сочинять письмо.
– Да, давайте, – подхватила Кейт, кровожадно потирая руки.
Я положил перед собой лист бумаги, взял ручку и спросил группу, как нам следует к нему обращаться:
– «Уважаемый мистер Кершоу» или «Уважаемый Росс Кершоу»? Как вы думаете?
– Не злите меня! – сказал Боб.
– И меня! – сказала Зоуи.
Я начал писать: «Уважаемый Росс Кершоу…»
– Да, так хорошо. Не слишком формально и не слишком фамильярно. Как насчет такого начала: «Я обращаюсь к вам от имени Литературного общества северного Оксфорда в надежде, что вы не откажетесь выступить перед нами и рассказать о вашем замечательном романе «Сброшенный со счетов»?».
Кейт захлопала в ладоши и сказала:
– Здорово! И еще напиши, что мы собираемся продавать его книгу, и не согласится ли он подписать несколько экземпляров.
Я кивнул:
– Хорошо. Но сначала, может, что-нибудь о том, что членами ЛОСО являются… э-э… художники (это ты, Кейт); писатели (это я); представители масс-медиа (Зоуи) и книжного мира (Бронуин); деятели науки (Гидеон) и… – я остановился и задумчиво уставился на Боба и Донну. – …И множество горячих поклонников литературы.
Зоуи, не переставая теребить свое новенькое обручальное кольцо, улыбнулась:
– Какой писатель сможет устоять перед таким приглашением?
– А ведь он даже не писатель, – сказал я, старательно избегая взгляда Кейт, потому что точно знал, что прочитал бы в ее глазах.
– А телевизора в этой комнате нет?
Хозяйка крохотного пансиона в Йоркшире взорвалась:
– Что ж, если наши условия вам не подходят, то можете обратиться в любую другую гостиницу. – Она открыла дверь и жестом указала ему на выход.
– Нет-нет, меня все устраивает. Отличный вид из окна. Я согласен.
На самом деле Гидеон находился в отчаянном положении. В Йорке он арендовал машину и осторожно, не превышая скорости в тридцать пять миль в час, поехал на юго-запад. Где-то на полпути он остановился, чтобы плотно и обстоятельно пообедать, и только после этого до него дошло, что день уже подошел к концу. В сгущающихся сумерках он петлял по узким кривым улочкам, но везде натыкался на таблички «Мест нет», пока наконец не обнаружил это розовое бунгало, окруженное цветочными клумбами, с вывеской «Сдаем комнаты» в окне.
– К утру будет горячая вода, но если вы пойдете в ванную первым, оставьте воду для остальных постояльцев. Завтрак с семи до половины девятого. Как вам приготовить яйца?
– О… а…
– Сварить вкрутую или всмятку или сделать яичницу?
– О, яичницу, пожалуйста.
– Как я погляжу, вам понадобятся два яйца. Вы, должно быть, любите хорошо позавтракать.
– Замечательно.
Когда хозяйка ушла, Гидеон открыл чемодан. Вчера Кристин аккуратно упаковала его вещи, однако во время поездки он то доставал книги, то засовывал их обратно, и теперь вся его одежда оказалась смятой. Но ничего, ведь он не в Париже, а в английской деревне. Он выбрал две книги и взял их по одной в каждую руку, взвешивая: Викрам Сет или Энн Бронте? Хм, пусть сегодня вечером будет Бронте, а Сета можно оставить на завтра. «Так, а куда же Кристин положила будильник?» Он перерыл содержимое чемодана раз, другой… О боже!
* * *
Кто-то колотил в дверь. Гидеон вскочил и открыл один глаз.
– Завтрак заканчивается через десять минут, – донеслись до него ужасные слова.
– Подождите меня, пожалуйста! – крикнул он.
– Тогда пошевеливайтесь!
Через четыре минуты Гидеон входил в комнату, заставленную столами под розовыми клетчатыми скатертями.
– Доброе утро, – поприветствовала его женщина в шортах и кроссовках. Она стояла, промокая губы салфеткой. – Чудесный день сегодня!
– Да, – выдавил Гидеон, все еще не оправившись от экстремального пробуждения и болезненно щурясь на солнечный свет, льющийся в комнату через широкое, во всю стену окно.
– Вы тоже увлекаетесь пешим туризмом? – спросила она с дружелюбной улыбкой.
– Скорее, я увлекаюсь литературой. – Он протер заспанные глаза и как следует рассмотрел свою собеседницу. Чем-то она очень напоминала Пенелопу. Только была помоложе. И ноги у нее стройнее.
– А я – учитель литературы. Надо же, какое совпадение! Нам с вами будет о чем поговорить. То есть, конечно, если вы не уезжаете. Я пробуду здесь еще шесть дней.
– Вообще-то, я не… э-э… да, я, вероятно…
– Чай, кофе? – рявкнула из кухни хозяйка пансиона.
– Э-э, чай, пожалуйста.
– Ну, что ж, желаю вам хорошо провести день, – сказала, уходя, женщина в шортах.
– И вам тоже.
– Кашу будете? – донеслось до него из кухни.
– Буду.
Гидеон насыпал себе целую миску кукурузных хлопьев, размышляя над тем, есть ли телевизор в комнате женщины в шортах. Он бы с удовольствием посмотрел следующую серию «Эммердейла». Тем более что снимали этот сериал где-то в этих краях.
Придя в магазин, Дагги увидел, что Кейт с унылым выражением лица сидит за прилавком, а перед ней лежит кипа счетов и писем.
– Ты в порядке? – спросил он.
Кейт взяла первый попавшийся конверт.
– Колледж недоволен, что я задерживаю оплату за следующий семестр.
– Плохо.
Она отложила это письмо в сторону и взяла следующее:
– Налоговая инспекция интересуется, когда я погашу задолженность по налоговым платежам.
– Понятно.
– А вот огромный счет за разговоры Чарли по мобильнику. – Кейт помахала листком. – Этим я особенно недовольна. Мы специально купили ей телефон, чтобы она сама клала деньги на свой счет, но она никогда этого не делает.
Дагги подошел ближе и понял, что Кейт действительно очень расстроена.
– Мама тоже всегда плачет, когда приходят счета, – сказал он ей. – Но обычно через несколько дней мой отчим приходит домой с пачкой денег, и все улаживается. – Засунув руки в карманы, он неловко переминался с ноги на ногу. – Слушай… не знаю, может, я могу помочь? Хочешь, дам денег в долг?
Тыльной стороной ладони Кейт вытерла слезы и рассмеялась:
– Я даже не знаю, смогу ли вернуть тебе деньги.
– Придумал! – воскликнул вдруг Дагги и скинул с плеча сумку с учебниками. Сумка чудом не задела Кейт, пролетев всего в нескольких миллиметрах от ее лица. – Помнишь, мне всегда нравился тот диван с обивкой под леопарда?
– Ну?
– Я покупаю его. В моей новой комнате он будет отлично смотреться, главное, не пускать туда других пацанов.
– Что? – спросила Кейт. Она снова сложила счета в стопку. – Какая комната? Какие пацаны?
– Ах да, я же еще не сказал тебе, что переезжаю. Вместе с несколькими парнями мы снимем дом. Ну, собираемся снять. Они студенты.
– Когда?
– Через месяц, не раньше. Все это еще не очень конкретно, потому что не все пока нашли деньги. Но за диван я заплачу тебе сразу, а заберу его позже. Все равно я сначала хочу перекрасить свою комнату в другой цвет. Уже нашел краску. Серый металлик. Отпадно будет смотреться. – Дагги сделал какое-то танцевальное движение плечами и руками, что напомнило Кейт о его возрасте.
– Да вроде нет.
Кейт посмотрела на счета, потом на диван, недавно заново обитый. Почти тысяча фунтов. На сегодняшний день это решило бы все ее проблемы. «Похоже, выбора у меня нет, – подумала она. – Интересно, сколько маленьких фирм избежало банкротства благодаря подросткам, пришедшим на трудовую практику?»
– Хорошо, Дагги, диван твой. А не мог бы ты принести деньги сегодня или завтра, а?
– Не знаю. Постараюсь. – Он достал из-под прилавка табличку «Продано», положил ее на теперь уже свой диван и уселся на него сам, закинув руку за голову и положив ноги на подлокотник. – Девчонки будут слетаться ко мне толпами.
Кейт улыбнулась и ничего не сказала. Когда Эд в первый раз увидел этот диван, он сказал, что предпочел бы иметь у себя дома Майка Тайсона, чем это чудовище.
– Добрый день, я могу поговорить с доктором Эдом Адамсом?
– Слушаю вас.
– Это Росс Кершоу. Вы приглашали меня рассказать о моем романе. Ваше письмо переслали мне в Шотландию.
Ха! Мы так и думали, что звание доктора перед моим именем, а также намек на щедрый гонорар окажут на Кершоу свое воздействие. Я решил, что надо напустить на себя немного важности – если, конечно, он вообще мог слышать меня за шумом, производимым Джорджией: она училась ходить и неутомимо топала по полу. Может, зря я отказался от ковролина на первом этаже?
– Спасибо за то, что вы откликнулись на наше письмо, – сказал я. – Сможете ли вы принять наше приглашение? Ведь вы в отпуске, а до Оксфорда путь неблизкий.
– Это как раз не проблема. Летом мне все равно придется появиться в Лондоне несколько раз.
Конечно, придется. Ведь в суровой Шотландии не так много юных цыпочек, как в Лондоне!
– Супер, – сказал я, возможно, в первый раз за всю свою жизнь. – Члены нашего общества будут счастливы.
Мы договорились, что я перезвоню ему позднее, когда можно будет назначить точное время встречи.
– Наверное, вы будете задавать вопросы, – сказал он с типичным шотландским смешком, – так что мне следует перечитать свой роман. Я уж и не помню, что я там написал.
Я боролся с соблазном напомнить ему, что он написал в своем так называемом романе: диалоги – неестественные или банальные, женщины – невероятные, каждое «сказал» сопровождается наречием. В этот момент в гостиную с довольным видом влетела Кейт.
– Девятьсот пятьдесят! – крикнула она.
Жестами я показал ей, чтобы она не шумела и вышла из комнаты. Кейт обиделась.
– Лично я, – сказал я в телефонную трубку, – перечитываю ваш роман без конца.
– Извини, Кейт, – подошел я к ней и обнял ее за талию. – Угадай, кто сейчас звонил!
– Руперт? Хочет напечатать твою книгу?
– Нет, лучше! Росс Кершоу! Он согласен выступить у нас.
– Ого, ну и денек!
– А как ты заработала девятьсот пятьдесят фунтов? – спросил я.
С самодовольным видом Кейт небрежно сказала:
– Сегодня я продала диван с леопардовой обивкой.
– Вот это да! Наверное, тот, кто купил этот диван, ходит исключительно с белой тростью и парой лабрадоров.
– Ха-ха! Слушай, а как мы расскажем об этом Донне? Ведь она должна будет присутствовать.
Я задумался.
– Привлечем Дэйва из Илинга?
Бронуин дала нам номер его мобильного телефона, и оказалось, что он в Оксфорде, навещает Донну, поэтому мы пригласили его на ужин. В результате я решил, что Дэйв – нормальный парень. Он же, узнав, что я не совершаю по три полета в Нью-Йорк еженедельно, а являюсь неудавшимся писателем, ищущим учеников, расслабился и стал гораздо более открытым и дружелюбным. За ужином Дэйв рассказал нам все о связи Росса Кершоу с его бывшей подружкой Энни. Хотя нет, наверное, не все, так как за столом с нами сидела Чарли и уже почти годовалая Джорджия.
