Текст книги "Кружок любителей чтения"
Автор книги: Джули Хаймор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Джули Хаймор
Кружок любителей чтения
Софи, Джеймсу и Тому
Осень
1
– То есть ты не приедешь? – уточнил я, одной рукой держа трубку, а другой обнимая Джорджию.
– Понимаешь, завтра в десять утра у меня здесь встреча. Глупо будет снова ехать сюда с утра.
– Да, наверное, – согласился я и подумал: «Где же это она?»
– Так, значит, до завтра?
– Угу.
– И вот еще что, Эд…
– Да?
– Моя шелковая кремовая рубашка понадобится мне к четвергу.
Как это похоже на Бернис! Ни «Как там Джорджия?», ни «Извини, Эд, что не смогу приехать домой в тот единственный вечер на неделе, когда тебе надо уйти». Поверил ли я ей? Она звонила по мобильному и, значит, могла быть где угодно. Может, совсем рядом с Оксфордом, в каком-нибудь мотеле. А может, пока она разговаривала со мной, Клайв водил пальцем по ее спине.
Я повесил трубку и положил в принтер новую пачку бумаги. Интересно, закончу ли я когда-нибудь свою диссертацию? Боюсь, это случится еще очень нескоро. Всегда оставались какие-то сомнения: не сверить ли еще раз цитату, не заменить ли «более того» на «тем более что»… Боже, как я устал от этого. Конечно, я горжусь своим объемистым творением, но все же буду счастлив, если больше никогда в жизни мне не придется видеть, слышать, произносить или печатать словосочетание «механизм установления обменного курса».
Я бросил взгляд на часы. Оставался еще час до встречи с нашей группой любителей чтения, или «литературным кружком», как любила называть нас Бронуин. Это она задумала организовать такой кружок и развесила объявления во всех городских библиотеках, включая ту, в которой работала сама. Собрания кружка она предлагала проводить в домах участников поочередно. Наш дом для этого не подходил: во-первых, он размером с холодильник, а во-вторых, вечерами Бернис вечно отстукивает что-то на компьютере в гостиной. Но сама идея литературного кружка мне понравилась: было в этом что-то привлекательное и уютное. Представилось, как мы обсуждаем книгу, потом все берутся за руки и пытаются установить контакт с давно почившим автором. «Вирджиния Вульф, слышите ли вы нас?… Извините, Томас [1]1
Имеется в виду известный американский писатель Томас Вульф (1900–1938). (Здесь и далее примечания переводчика.)
[Закрыть], мы звали не вас, а Вирджинию».
В объявлении был указан номер телефона, а также говорилось: «Или обратитесь к Бронуин в такой-то библиотеке». Я разыскал ее. Это была женщина сорока с чем-то лет с растрепанными темными волосами, в матовых колготках и вельветовых туфлях без каблука. Чем-то она напоминала Элеанор Брон [2]2
Элеанор Брон (р. 1940) – британская актриса.
[Закрыть], хотя и не была столь сексапильна. «Первую встречу проведем в следующий вторник, – прошептала она, – здесь. Начало в семь тридцать. Обязательно приходите. Мы надеемся, что коллектив не будет чисто женским». Я как раз надеялся на обратное, но на первом собрании оба пола были представлены почти в равной степени. Всего одиннадцать человек. Мы сидели и разговаривали. «Думаю, нам следует ограничиться художественной литературой», – сказала Бронуин, и мы все согласились. Потом она по какой-то причине попросила именно меня выбрать первую книгу. ««Улисс», – ответил я не задумываясь. – Всегда хотел прочитать». Раздался всеобщий стон, и на следующее собрание, проходившее в доме Зоуи, пришло всего шестеро. Одна только Бронуин дошла до восемьдесят третьей страницы, чем заслужила всеобщие аплодисменты. И поскольку обсуждать нам было нечего, все согласились на предложение Зоуи поиграть в «Табу». И было довольно весело. Вообще я думаю, что большинство из нас с удовольствием играли бы в «Табу» каждую неделю.
Я закрыл компьютер и снова посмотрел на часы. Без двадцати семь. Звонить соседке и пробить ее посидеть с Джорджией уже поздно, и, кроме того, не очень хочется отдавать восемь фунтов пятнадцатилетней девчонке, делающей домашнее задание на ноутбуке, только ради того, чтобы обсудить неинтересную книгу с малознакомыми людьми.
– Ладно, – сказал я, вынимая дочку из креслица и целуя ее в пушистую макушку. – Надеюсь, юная леди, вы подготовились к обсуждению романов Шарлотты Бронте.
Кейт – незамужняя женщина сорока двух лет, реставратор мебели, владелица магазина – не могла отвести глаз от крепкой, слегка загорелой, в меру волосатой груди Эдда, который перед тем, как сунуть в рот своей дочери бутылочку с молоком, зачем-то расстегнул рубашку.
– Теперь так делают, – смеясь, объяснил он опешившей группе. – Ну, вы знаете, телесный контакт. Чтобы ей казалось, будто ее кормят грудью.
Боб – мужчина под шестьдесят, специалист по напольным покрытиям – сказал, что он прошел через отцовство, ни разу не поменяв подгузник. Бронуин, нахмурясь, спросила, есть ли тут чем гордиться.
Донна – хорошенькая блондинка двадцати одного года, мать двоих детей – вздохнула и продолжила счищать лак с ногтей.
В тот день они собрались в доме Бронуин и ждали Зоуи. (Зоуи немного за тридцать, она каждый день ездит на работу в Лондон, симпатичная и умная, но очень нервная особа.) Все уже истощили фантазию, придумывая, что бы еще сказать по поводу дочери Эда и морковного пирога Бронуин, когда наконец появилась Зоуи – в костюме цвета овсяных хлопьев, с безукоризненным макияжем, поблескивая осветленными прядями спадающих по спине волос.
– Извиняюсь, дико извиняюсь, – проговорила она, пытаясь отдышаться. – Опять проблема с поездами. Мы все еще на «Джен Эйр»?
– Да, – хором ответила группа.
Вслед за Зоуи в дверном проеме показался полноватый мужчина средних лет с приятным лицом, довольно густой, но уже начинающей лысеть шевелюрой и с потрепанной книжкой в руках.
– О, а это Гидеон, – сказала Зоуи. – Сейчас он живет у меня. Надеюсь, вы не возражаете, если он посидит с нами?
Гидеон поздоровался и попытался улыбнуться, но было видно, что он уже пожалел о своем приходе. В загроможденной вещами гостиной с удобством мог разместиться только один человек, а присутствовало семеро. Бронуин столкнула с дивана кота, смела оставшуюся от него шерсть и предложила Гидеону угол дивана и кусок морковного пирога.
– Да она настоящая сучка, эта Бланш Ингрэм, – заявила Донна после того, как Эд прочитал отрывок из книги.
«Прекрасно», – подумала Кейт.
«Джен Эйр» выбрала Донна. Она рассказала, что когда в школе проходили эту книгу, она как раз впервые «залетела» и так и не закончила ее читать.
– И я до сих пор не знаю, довелось ли Джен потрахаться с Рочестером, – объяснила она группе. – Нет-нет, не говорите мне.
– Почему привлекательных, уверенных в себе женщин всегда считают суками? – спросила Бронуин.
Донна фыркнула:
– Ой, прямо нельзя ничего сказать.
– На самом деле, – раздался незнакомый голос, и все подпрыгнули и посмотрели в сторону Гидеона, – Бланш играет весьма важную роль в символическом противопоставлении огня и льда, которое пронизывает весь роман.
Все молчали, и поэтому, выбравшись с некоторым трудом из глубины дивана и сцепив ладони, Гидеон продолжил:
– Видите ли… Бронте, сознательно или нет, ввела в свой роман необычное количество красного…символизирующего внутренний огонь Джен, ее горячность, смелость… и также белого…воплощающего в себе холодность мира и тех, с кем она сталкивается в пору своего несчастного детства и юности.
Кейт взглянула на остальных участников кружка. Донна торопливо записывала, что говорил Гидеон.
– Продолжайте, – попросила Бронуин в легком возбуждении.
– Помните юную Джен в доме Ридов, читающую в одиночестве на подоконнике за «складками пунцовых драпировок»? Поглядывающую на «бледную пустоту» внешнего мира?
Женщины кивнули, мужчины притворились, что не слушают.
– А комната, где Джен запирают в качестве наказания, – красная, и это отражает ярость девочки, вызванную несправедливым обращением с ней. Ее лучшую школьную подругу – добрую и в то же время сильную, стоическую личность – зовут Бернс [3]3
Бернс – от англ. to burn – гореть.
[Закрыть]. Что касается Бланш Ингрэм… «бланш» означает «делать белым». Бланш, бьянка– белый, стерильный, пустой. Полная противоположность любящей и страстной Джен Эйр с ее сильной и богатой внутренней жизнью. Противоположность тому, что ведет ее через все невзгоды и нелюбовь.
Вдруг Джорджия издала протяжный вопль – словно не в силах была больше выносить печальную историю Джен Эйр, и Эд взял ее на руки и прижал к плечу ее искаженное плачем личико.
– Это было ужасноинтересно, – вздохнула Бронуин.
Гидеон коротко кивнул и сел обратно на диван, а Эд тем временем успокаивал свою раскапризничавшуюся дочку:
– Ну же, ну… – гладил он ее по головке и покачивал. – Ну, что случилось?
– Может, она хочет еще молока? – предположила Кейт, надеясь еще раз увидеть эту великолепную грудь.
* * *
Кейт взглянула на часы, было уже десять минут десятого, а Гидеон все говорил:
– Для Джен все заканчивается хорошо, но как обидно, что в одном Бронте все же солидарна с господствующей идеологией: Рочестеру пришлось стать инвалидом и ослепнуть, чтобы нижестоящая по социальному уровню «простушка» Джен стала достаточно хороша для него.
Бронуин воскликнула: «Точно!», Боб хмыкнул, а Донна сказала:
– Лично я рада, что она не связалась с этим религиозным чудиком. Как его там – Сент-Джон? Он точно голубой.
– Произносится Син-Джан, – поправил Гидеон.
– Да все равно.
– Ну что же, спасибо, Гидеон, – сказала Бронуин. Она встала, подошла к своим переполненным книжным полкам и выудила оттуда «Корабельные новости» [4]4
Роман американской писательницы Энни Пру (1993).
[Закрыть].
– Итак, все начали читать Энни Прулкс к следующей неделе?
Кейт кивнула. Книга ей так понравилась, что она почти закончила ее и с нетерпением ждала, что скажут о ней другие.
– Честно говоря, не думаю, что у меня будет время, – сказала Зоуи, одновременно проглядывая текстовые сообщения на своем телефоне. – Надо написать один кошмарный отчет, и еще у меня встреча в Дублине. Ты готов, Гидеон?
– А что, уже заканчиваем? – спросил он, взглянул на часы и нахмурился. – Мы не успели коснуться образа Берты Мэзон.
– Это та сумасшедшая корова с третьего этажа? – спросила Донна. – Мы говорили о ней на прошлой неделе.
– Ах, какая жалость. Надеюсь, вы смогли оценить позицию Бронте относительно «домашнего рабства»?
– Да, конечно, Гидеон, – сказала Бронуин и стала раздавать всем куртки, сложенные кучей в углу.
Эд, неработающий муж, сказал, что пора уже перестать думать о работе по хозяйству как о рабском труде. Он натянул шерстяную шапочку на головку спящей дочери и нежно укутал ее в одеяльце. Закончив с этим, он прикоснулся пальцем к ее щеке и улыбнулся. Кейт была очарована и задумалась над тем, какой же должна быть жена Эда. Несомненно, красавица с золотым сердцем, искрометным интеллектом и такими же длинными ногами, как у Зоуи. А, ладно. Она взяла у Бронуин свой кожаный жакетик и прислушалась к тому, как Боб с тяжелыми вздохами пытается подняться с низкого мягкого дивана.
– Кстати о сумасшедших коровах, – сказал он, наконец поднявшись и застегивая коричневатый пуловер. – Моя хозяйка, наверное, удивляется, куда это я запропастился.
Кейт невольно рассмеялась. Рядом с ней стоял Гидеон с кошачьей шерстью на брюках.
– Я как раз начал читать лекции в Оксфорде, – говорил он Бронуин.
– В самом деле? – восхищенно спросила она.
– Ну… почти в Оксфорде. Моулфилдский колледж. Слышали о таком?
– А… понятно. – Бронуин была разочарована.
– Этот колледж весьма продвинутый. В скором времени он может получить университетский статус.
– Ага.
– В общем, – обратился он к группе, – я остановился у Зоуи на время, пока не подыщу себе жилье. Так что надеюсь еще встретиться с вами.
– Очень хорошо, – пробормотал Эд.
– Обязательно приходите на следующей неделе, – с придыханием сказала Бронуин. – Вы случайно не английскую литературу преподаете?
Он улыбнулся и провел рукой по своим волнистым каштановым волосам:
– Да. Забавно, но в этом семестре я как раз веду курс «Английский роман девятнадцатого века».
– Правда? – Бронуин подошла поближе. – Этот период мне всегда казался очень плодотворным для авторов-женщин. У вас есть любимый викторианский роман?
– Э-э-э… дайте-ка мне подумать. – Он постучал себя пальцем по подбородку, поджал губы и на время уставился в потолок. – Ну… Наверное, это «Мидлмарч» [5]5
«Мидлмарч» (1871–1872) – роман известной британской писательницы Джордж Элиот (1819–1880).
[Закрыть]. Джордж Элиот рисует замечательную картину провинциальной жизни, дарит нам восхитительную и в то же время страстнуюгероиню, и в довершение всего в нашем распоряжении оказывается превосходный рассказчик.
– Полностью с вами согласна! – воскликнула Бронуин. – Я тоже всегда любила этот роман!
– Погоди-ка минутку, Брон, – вставила Донна, накидывая светлую джинсовую куртку. – Ты же говорила, что тебе не нравятся книги, написанные мужчинами.
Гидеон искренне рассмеялся.
От Саммертауна Кейт решила пройтись пешком. Вечер был теплым, и, несмотря на темноту, на улицах было многолюдно. Она шла к дому по переулкам Джерихо [6]6
Джерихо (Jeriho) – район Оксфорда.
[Закрыть], в домах горел свет, но кое-где шторы не были задернуты. Поэтому она могла заглядывать в гостиные: вот здесь абсолютно все куплено в «Икеа», а здесь – творческий беспорядок. О, какое чудное покрывало! Боже, ненавижу это рококо в комнатах для отдыха! Иной раз можно было почерпнуть новые идеи; а иногда ей хотелось постучать в дверь, вручить визитную карточку и сказать: «Не хочу вас обидеть, но ваша обстановка ужасна. Не хотите ли зайти в мой магазин? И захватите с собой пару тысяч фунтов».
Кейт свернула на Элис-стрит, делая небольшой крюк ради интерьеров этой улицы. Она состояла их двух рядов крошечных домов, ухоженных и аккуратных, выходящих прямо на тротуар, при каждом домике – терраса. Здесь цена за квадратный метр жилья была самой высокой в городе. Говорили даже – самой высокой в Европе. Все дома разного цвета, что создавало общую атмосферу шика и благосостояния. Только один дом, по левой стороне улицы, выбивался из общего стиля: отделка камнем, навесной фонарь, общая с соседями телевизионная антенна. Чтобы обойти этот дом, Кейт перешла дорогу и снова стала беззастенчиво рассматривать гостиные, как вдруг в нескольких дюймах от нее по ту сторону окна выросла мужская фигура. Мужчина стоял, подняв руки вверх и в стороны. От ужаса она застыла на месте и закричала.
Я только что уложил Джорджию и задергивал занавески в гостиной, когда увидел, что за окном стоит Кейт из нашего кружка и издает странные звуки. Если она разбудит малышку, я убью ее. Я поспешил к входной двери, что не заняло у меня много времени, так как дверь находилась рядом с окном, и спросил, все ли с ней в порядке.
– Ах, это ты! – сказала она, вся дрожа. – Да. Теперь все в порядке.
– Я надеюсь, это не цвет дома так тебя напугал? Хотя у нас были сомнения насчет фиолетового.
– Нет-нет. При таком освещении его практически не видно. То есть… Наверняка все очень красиво. Ты меня напугал, вот и все. В окне.
– Правда? – спросил я, пытаясь вспомнить, когда в последний раз кого-нибудь пугал. Ага, однажды, когда мне было десять лет, я спрятался под кроватью брата и с громким рычанием схватил его за голые щиколотки. Говорят, он до сих пор не может спать на кроватях с ножками. – Просто занавески застревают на карнизе, и приходится сильно их дергать.
– Понятно.
– Э-э… может, зайдешь? У нас где-то должно быть цветочное успокоительное, осталось после родов Бернис. Очень помогает при психических травмах.
Она засмеялась:
– Нет, все нормально, спасибо. Я уже пришла в себя. – Она плотно запахнула куртку и сложила на груди руки: – Оно ей помогло? Это цветочное успокоительное?
– Вообще-то оно было для меня. Да, очень помогло. Ну… тогда, может быть, чашку чая?
Согнув тонкую руку в запястье, она взглянула на часы. А ведь она довольно симпатична, эта Кейт. Трудно сказать, сколько ей лет. Тридцать четыре, тридцать пять? Ростом около пяти футов и двух или трех дюймов и, похоже, не замужем, что привлекало. Красивые волосы – темные, волнистые, длиной до плеч. Карие глаза, приятный голос. Не будучи самым разговорчивым участником кружка, она все еще оставалась загадкой.
– Ну что же, давай.
Она зашла в дом, а я прибрал вещички Джорджии, чтобы Кейт могла сесть.
– Чудесный дом, – сказала она. – Я и не знала, что ты живешь так близко. А где… э… Бернис – так, кажется, ее зовут?
– Да. Она уехала по делам. Вернется завтра.
– А чем она занимается?
– Она…
Как бы я хотел сказать ей, что Бернис – эксперт в теории узлов, один из лучших специалистов в своей области. А ведь она могла бы стать таким специалистом, если бы не бросила докторантуру, узнав, что беременна. Она тогда заявила, что кто-то из нас должен стать взрослым и что сделать это придется именно ей, несмотря на то, что ее докторская диссертация могла бы принести огромную пользу всему человечеству, а мою прочитают только экзаменаторы да еще, может быть, мои родители. После многообещающего романтического начала мы к тому моменту несколько охладели друг к другу, и Бернис стала обращаться со мной довольно бесцеремонно. Можно даже сказать, грубо. Но я решил отнести это на счет беременности и, пока она заполняла анкеты, готовил для нее французский луковый суп – тогда она могла съесть его целую кастрюлю. Одна фирма пригласила ее на собеседование, и, замаскировав живот, Бернис сумела получить должность агента по распространению учебных пособий. И, как ни удивительно, весьма преуспела в этом новом для нее деле. Она взяла небольшой отпуск, чтобы родить Джорджию, но ей не терпелось вернуться к работе. Материнство совсем не шло Бернис, это была не ее стихия.
– … занимается печатными изданиями, – сказал я Кейт. – Академическими.
Из длинной узкой кухни (которая заняла девяносто процентов нашего садика) я наблюдал за тем, как Кейт осматривалась вокруг и соображала: «Ага, вот как они смогли купить жилье на Элис-стрит». Сказать ли ей, что мы страшно дешево снимаем этот дом у друга, который живет за границей, в обмен на ремонт и оплату коммунальных услуг? Я решил, что не стоит.
Я вернулся в комнату с двумя кружками, вручил одну Кейт, уселся в кресло-качалку и спросил:
– Ну и что ты думаешь о нашем сегодняшнем госте-докладчике? – Я не мог не заметить, что женщины ловили каждое слово Гидеона. А Донна даже конспектировала.
Кейт подула на чай и аккуратно отпила, держа кружку тонкими пальцами.
– Чудаковат, – ответила она с восхитительной деликатностью и огляделась: – Я понимаю, почему мы не сможем собираться у вас. Тебе пришлось бы усадить нас в один ряд, не так ли? И мы бы разговаривали со стеной.
Я подумал: «Не будь она так мила, я бы оскорбился».
– С другой стороны, – добавила она с усмешкой, – можно посадить Гидеона в самом конце кухни. И пусть рассказывает плите об избыточном употреблении антропоморфизма в викторианской литературе.
Я засмеялся, и мы немного поговорили о Джорджии. У меня сложилось впечатление, что Кейт без ума от моей малышки: на собрании Кейт глаз с нее не сводила, пока я кормил ее. Я еще раз наполнил наши кружки, и мы поболтали о моей диссертации и ее магазине. Мужчин она не упоминала, правда, я не спрашивал. Казалось, мы отлично поладили. И тут позвонила Бернис.
Кейт находила Эда очаровательным и забавным – до тех пор, пока он не ответил на телефонный звонок.
– А, привет еще раз, – сказал он скучным голосом. – Да… Нет. Это я уже сделал… Нет,но я сделаю это завтра… Нет,не будет слишком поздно… Да, купил… Шестьдесят три фунта… Дешевле я не смог найти… Нет, это тывернешь обратно… Хорошо, хорошо… Остынь, ладно? Я же сказал: хорошо… Пока.
С горящими глазами он вернулся к креслу-качалке и взял свою кружку.
– Бернис.
Кейт кивнула.
– Так на чем же мы остановились? – спросил он и широко улыбнулся.
Кейт слегка опешила. «Раздвоение личности», – мысленно добавила она в список минусов, где уже числились: «довольно молод – около тридцати пяти?», «уже есть женщина» и «на плече следы детской отрыжки». Она ответила:
– Я надоедала тебе со своими мебельными делами.
– Нет, что ты, это очень интересно. А вот Джон Мейджор, Норман Ламонт и «черная среда» [7]7
«Черная среда» – в среду 16 сентября 1992 года произошло обрушение курса национальной валюты Великобритании; в это время Джон Мейджор занимал пост премьер-министра, а Норман Ламонт был государственным казначеем.
[Закрыть]действительно могут надоесть.
– Да уж, эти могут, – сказала она и засмеялась, но вдруг заметила, что Эд обиделся. – То есть, если изучать их три года.
– Да.
Кажется, пришло время идти домой. В дверях она поблагодарила его за чай.
– Не за что. Ты нормально доберешься до дома? В окна кричать не будешь?
– Это как получится.
– Ну, тогда до свидания.
– До свидания.
– Увидимся на следующей неделе у Боба?
Кейт кивнула.
– Или заглядывай в мой магазин, если будешь проходить мимо.
– Хорошо, может, зайду.
По дороге домой Кейт продумала список плюсов: «красив, но не безупречно – легкая неправильность черт, как у Хью Гранта», «великолепная грудь», «остроумный», «душевный», «интеллигентный», «ненавидит Бернис». Уже возле самого дома она передвинула «довольно молод» из списка минусов в список плюсов.
Когда все разошлись, Бронуин вымыла посуду, убрала остатки пирога и послала всем членам группы сообщение по электронной почте (кроме Донны: ей надо будет позвонить): «Уважаемый член литературного кружка! Сообщаю вам об изменении плана следующего собрания: вместо Пру читаем «Мидлмарч». У меня есть лишний экземпляр, пожалуйста, обращайтесь. Бронуин».
Трое из ее адресатов прочитали это сообщение еще до того, как лечь спать. Кейт была ужасно разочарована. Эд подумал: «Лучше бы Бронуин просто разделась перед Гидеоном и покончила с этим!» Зоуи прикинула, что на следующее собрание она не сможет пойти, но все же постучала в дверь спальни для гостей и сказала Гидеону о том, что книгу поменяли – на тот случай, если он решит пойти без нее. Гидеон поблагодарил ее, пожелал спокойной ночи и улыбнулся своему отражению в зеркале. Судя по всему, в кружке он имел большой успех.
В Марстоне, в доме на две семьи, Боб, имевший привычку проверять электронную почту по утрам, сидел в кровати с «Корабельными новостями».
– Ёшкин кот! – сказал он, нахмурясь и почесывая щеку. – Я-то думал, что Шарлотта Бронте была трудной. – Он вернулся к предыдущей странице, чтобы еще раз прочитать ее. – Бронуин предупреждала, что Энни Пру нелегко читается.
– Ох, бедненький, – сказала сидящая рядом с ним Кристин. Она не могла припомнить, чтобы за все годы их совместной жизни он прочитал хотя бы одну книгу, написанную женщиной. Теперь ему приходится читать уже вторую подряд. – Может, тебе стоит отдохнуть немного? Вчера в библиотеке я взяла для тебя Фоллетта [8]8
Кен Фоллетт (р. 1949) – популярный британский писатель, автор многочисленных триллеров.
[Закрыть].
– Хорошая мысль, – ответил он, закрывая книгу и неодобрительно качая головой. – Не иначе, эта Пру была навеселе, когда писала это.
Кристин сочувственно улыбнулась, взъерошила те две волосинки, что еще оставались у Боба на голове, и вновь вернулась к статье о том, что зубная паста с бикарбонатом натрия и вода могут удалить несмываемые пятна с плиты и заодно придать плите блеск Она решила, что завтра обязательно попробует это средство. Хотя вот Боб пользовался такой зубной пастой, а налет от чая так никуда и не делся. Она перелистала журнал и нашла интервью с Майклом Аспелем. Да, вот это мужчина так мужчина: пышная копна волос и ослепительно белые зубы.
