Текст книги "Вожделение жизни"

Автор книги: Джуди Спенсер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

34

В полицейском участке Джейд Олден ждала, когда ее отведут в камеру. Она удивилась, увидев Кайла и Эмили.

– Что вы здесь делаете?

– Даем показания, – ответил Кайл. – Я вижу, ты решила отказаться от своих делишек. Это замечательно, Джанетт.

– Ты смеешься? – спросила она. – Когда ты не приехал, я приняла это за плохой знак и решила, что надо бежать. Они схватили меня на автобусной остановке. Послушай моего совета – никогда не пытайся сбежать по дороге на Грейхаунд – пустой номер. Конечно, не всегда удается скрыться. – Ее лицо несколько оживилось. – Кажется, на меня свалились кое-какие деньги.

– Я ничего об этом не знаю, – сказал Кайл.

– А я знаю, – вздохнула Эмили.

– Послушайте, я исчезаю из вашей жизни на пять, а может, и на десять лет. Неужели вы не можете попрощаться со мной по-хорошему?

– Конечно, – сладко произнесла Эмили, – но я хочу это сделать отдельно, попозднее.

Она разглядывала развешанные на стенах объявления о розыске.

Джейд скромно сложила руки на коленях. Она научилась этому у монахинь в монастыре.

– Я на самом деле сожалею о всех неприятностях, которые доставила тебе…

–…И Эмили.

– Не обижайся, Кайл, но мне наплевать на нее.

– Да, я знаю, – с сожалением сказал он. – И это огорчает меня. Как было хорошо, когда мы были маленькими детьми.

– Все вырастают, Кайл. – Она подвинулась на стуле. Все мужчины, находившиеся в комнате, не могли оторвать от нее глаз. – Ты никогда не любил меня, ты всегда любил Эмили.

– Да, – честно признался он, – ты права.

– Ох, Кайл, я думала, мы вернемся друг к другу, потому что надо было быть сумасшедшей, чтобы проморгать такого замечательного парня, как ты, – ведь ты так был увлечен мной. Я всегда старалась стать лучше, чтобы быть достойной тебя. Теперь я могу успокоиться и быть самой собой.

– Это будет для тебя большим облегчением.

– Ты знаешь, – сказала она так, словно эта мысль пришла ей первый раз в голову, – именно поэтому ты всегда спешил мне на помощь, когда я оказывалась в беде. Ты чувствовал себя виноватым за то, что испортил мне жизнь.

– Я думаю, это преувеличение.

– Почему? – возмутилась она. – Ты женился на мне, не любя меня. Это было нечестно.

– Джанетт, ты спала с другими парнями!

– Да, но они по крайней мере думали обо мне.

Хотя следовать за логикой Джанетт человеку средних способностей было трудновато, Кайл понял ход ее мыслей.

– Ладно, Джанетт, – сказал он, – мне очень жаль. Я был несправедлив к тебе.

– Мы просто не подходили друг другу. Я надеялась встретить мужчину, который будет понимать меня. Это все, что ищет каждый в жизни. – Она легонько поцеловала его в губы. – Я желаю вам счастья, Кайл, тебе и Эмили.

– Тебе тоже, – сказал он, не будучи уверен, что следует говорить такое человеку, которого ждет тюрьма.

– У меня теперь есть деньги, чтобы нанять адвоката получше. Меня даже могут отпустить, отложив приведение приговора в силу. Не волнуйся, Кайл. Я больше не буду дергать тебя. Прощание есть прощание.

– Прощай, Джанетт, – торопливо сказал он, опасаясь, что у нее может измениться настроение.

Джейд подошла к Эмили, которая все еще разглядывала объявления о розыске.

– Прощай, Эмили, – произнесла Джейд.

В ответ она врезала ей правой в челюсть.

Несколько мужчин вскочили, чтобы броситься на помощь Джейд, но поскольку Эмили явно не собиралась продолжать, все успокоились.

Кайл, сидя рядом с Эмили, смеялся от души.

– Что здесь смешного? – спросила она, все еще взволнованная своим актом мщения.

– Ты просто умора, Эм. – Он взял ее за руку. ~ Теперь ты чувствуешь себя лучше?

– Ты знаешь, действительно лучше, – призналась Эмили. – Я чувствую себя прекрасно. Я так давно хотела это сделать. Кайл, клянусь тебе, что никогда не буду спрашивать тебя – почему ты женился на Джанетт.

– Я не знаю, – честно сказал он. – Может, потому что она так хотела меня. В то время это было такое наслаждение знать, что кто-то хочет меня. Я был мальчишкой и совершил ошибку. Сколько лет ты будешь злиться на меня за это?

– Я устала злиться, – отозвалась Эмили. – Но я боюсь, что такое может случиться опять, если я позволю себе оставаться влюбленной в тебя так, когда мы были детьми.

– Выходи за меня замуж, Эмили, – сказал Кайл. – Дай мне возможность доказать тебе свою любовь, и я буду доказывать тебе мою любовь каждый день и каждую ночь – до конца моих дней.

– Хорошо, – сказала Эмили. – Я выйду за тебя замуж.

– Я люблю тебя, Эм. – Он притянул ее к себе и обнял.

– Видит Бог, я надеюсь на это, – сказала Эмили.

В ее поцелуе не было места сомнениям.

– Что происходит? – спрашивал Бобби.

Все актеры и вспомогательный состав, за исключением Эмили, Кайла, Салли и Лаурин, которые все еще находились в полицейском участке, оставались в театре. Актеры слонялись у авансцены, некоторые расселись в первом ряду. Все они ждали какого-то сообщения от Гектора, продолжавшего разговор с Ассоциацией торговцев.

– Никто ничего не знает, – сказала Джилли, поскольку никто не торопился отвечать на вопрос Бобби. – Гектор сказал, чтобы мы его дожидались, вот мы и ждем. Почему бы тебе не вернуться в мотель с твоими товарищами? Тебе здесь, должно быть, скучно.

– Я подожду вместе со всеми.

Он обнял ее за плечи. Это вызвало у нее раздражение, что было довольно странно. Никогда раньше прикосновение Бобби не вызывало такой реакции. В эту минуту хлопнула дверь, и члены Ассоциации торговцев молча прошествовали через зал к выходу.

Вслед за ними показался Гектор, направившийся к своему войску. Все смотрели на него. Он был их лидером, и какое бы поражение они ни потерпели, он, конечно, спасет их.

Гектор поднялся на сцену.

– Прежде всего, – начал он, – я хочу сказать вам всем, что я никогда еще не сталкивался с труппой и вспомогательным составом, которые бы так самоотверженно трудились при столь неблагоприятных обстоятельствах. Я горжусь всеми вами и всегда буду вспоминать об этой постановке, как об одном из самых интересных экспериментов в моей жизни. Вряд ли я смогу в ближайшее время повторить его, но это было интересно. Я был уверен, что, учитывая все необычные проблемы, с которыми мы сегодня столкнулись, мы могли бы завтра показать спектакль прессе. – Передний ряд актеров уже хотел разразиться приветственными криками, но Гектор остановил их движением руки. – Однако Ассоциация торговцев, продюсеры этого предприятия, решили, что попытка убийства и драка не способствуют тому представлению о Кингз Ривер, которое они хотели создать. Короче говоря, – Гектор глубоко вздохнул, – мы все уволены.

Тревожный шепот пробежал по рядам.

– Мы не только уволены, – продолжал Гектор, – но Ассоциация торговцев предложила тем из нас, кто не проживает постоянно в Кингз Ривер, немедленно покинуть город. Я подозреваю, что тем из вас, кто живет здесь, тоже придется уехать, но не забывайте, что всем нам, благодарение Богу, есть куда вернуться. Я, например, вылечу в Калифорнию первым же рейсом. Несмотря ни на что, я буду рад вновь поработать с каждым из вас, но… не в этом городе. Благодарю вас всех, спокойной вам ночи, и я очень, очень сожалею обо всем происшедшем.

Он повернулся и пошел к дверям.

Джилли побежала за ним, Бобби пошел следом, ибо, хотя между Джилли и режиссером все было кончено, Бобби испытывал некоторое беспокойство. Джилли добежала до стоянки, как раз когда Гектор садился в свою машину.

– Джилли, – сказал Бобби, удерживая ее, – оставь этого беднягу одного. У него был тяжелый день.

– Я даже не смогла попрощаться с ним, – плакала Джилли.

– Ты уже попрощалась.

– Нет, я не попрощалась, – повторила Джилли, в глазах ее стояли слезы.

– Без сирены? – победоносно улыбаясь, спросила Лаурин у полицейского, которому поручили доставить ее домой.

– Здесь ее нельзя включать, – пояснил он. – Жилой квартал.

Лаурин вздохнула. Она не понимала, зачем ехать в полицейской машине, если не включена сирена.

– Ну вот вы и дома, целая и невредимая.

– Благодарю вас.

Она прошла по дорожке к входной двери и замерла. Дверь была открыта, а чемоданы Джилли стояли на ступеньках. Лаурин не успела предположить, что же происходит, как из дома появилась Джилли с еще одним чемоданом. Она небрежно приветствовала Лаурин:

– А, это ты? Привет.

– Мама, что происходит? – Лаурин шла вслед за матерью на кухню.

– Возьми себя в руки, подруга, – сказала Джилли, наливая себе кофе. – Мы уволены.

– Как это?

– Можно сказать иначе – нас вышвырнули.

– Эмили?

– Нет, конечно. И, к тому же, Ассоциация торговцев нас выгоняет из города.

– Если бы Эмили была там, она бы…

– Ее бы затюкали, – закончила за нее Джилли. – Лучше, дорогая, иди и собери свои вещи.

– А где папа?

– Он поехал в мотель. Я сказала ему, что позвоню, когда мы будем готовы. Так что иди собирайся.

– Но я не готова уезжать, – жалобно сказала Лаурин. – У меня свои планы. Я хотела провести здесь день рождения, и я ни с кем не попрощалась!

– Укладывай вещи.

– Но я должна дождаться, когда вернутся Эмили и Кайл.

– Лаурин, у меня нет настроения дожидаться их. Если ты не начнешь упаковываться, это сделаю я.

Лаурин была так поглощена переживанием своего несчастья, что не сразу услышала, как подъехала машина. Она выглянула за дверь.

– Гектор!

– Привет, Лаурин. – Он явно нервничал. – Где твоя мать?

– Наверху, укладывает вещи. Вы хотите повидать ее?

– Нет. Ты не выйдешь сюда?

– Конечно. Мне так жаль, что они отменили спектакль.

– Мне тоже.

Он протянул ей свою визитную карточку.

– Может, тебе что-нибудь будет нужно. Кроме того, я обещал, что не уеду, не попрощавшись.

– Возвращаетесь в Калифорнию?

Он кивнул.

– Сегодня же. Мне нужно только заехать домой и побросать вещи в чемодан. Странно, я всегда мечтал вернуться в мой родной город, когда добьюсь успеха. Мне никогда не приходило в голову, что они по-прежнему не хотят меня здесь. – Он в изумлении покачал головой. – На обороте карточки номер моего домашнего телефона. У меня автоответчик, так что если тебе захочется поговорить – ну, если родители тебя слишком затуркают, или учителя, мало ли что – ты всегда можешь поговорить со мной.

Она сунула карточку в карман.

– Я рада, что вы приехали попрощаться.

– Да, вот такие дела, – сказал Гектор. – Ну, что ж, до свидания.

– Лаурин, – крикнула из кухни Джилли. – Я не могу найти рубашки с эмблемой "Мустангов"

Она подошла к двери и выглянула.

– Я лучше пойду, – сказала Лаурин и пошла в дом.

Джилли стояла за стеклянной дверью и смотрела на Гектора. Потом отошла. Гектор сел в машину и уехал.

– Он приезжал попрощаться со мной, – сказала Лаурин, закрывая за собой дверь.

– Очень мило с его стороны.

Лаурин поднялась наверх и принялась упаковывать свои вещи, понимая, что мать не в настроении "Не хочу я уезжать", – думала она. Ничего не доведено до положительного конца. Вроде бы состоялось то, о чем молилась Лаурин, – ее родители сходятся, семья восстанавливается. И все-таки, когда она думала о своей семье, то всегда вспоминала фарфорового котика бабушки Чарльз. Он много раз падал со своей полочки, и каждый раз бабушка Чарльз терпеливо склеивала его. Но какие бы усилия она ни прилагала, трещины оставались видны. "Не то же ли самое происходит с нами?" – думала Лаурин. Ответа на этот вопрос у нее не было, но в одном она была уверена – что что-то не в порядке.

Она отнесла свой чемодан вниз.

– Ты звонила папе?

– Нет еще.

– Я уже собралась, можешь звонить.

Двигаясь, как лунатик, Джилли подошла к телефону и набрала номер.

Глядя, как она набирает номер, Лаурин вдруг почувствовала себя ужасно усталой. Что принесли ее усилия соединить родителей? Все, чего она добилась, это отсрочки развода на несколько лет, и то, что она измучается ностальгическими воспоминаниями о прошлом. По правде говоря, когда она вспоминала то время, когда они жили вместе, то представляла себе фотографии их троих в газетах. Лаурин знала, что всегда любила отца, но, как ни трудно это признавать, она привыкла к тому, что он не является частью их жизни.

Лаурин положила руку поверх руки Джилли, набиравшей номер, и нажала на рычаг.

– Мама, ты не можешь вернуться к папе.

– Я это знаю, – отозвалась Джилли.

– Знаешь? Почему же ты тогда не остановила Гектора и не сказала, чтобы он не уезжал?

– Потому что я волновалась за тебя, и хотела поступить как лучше, но не была уверена, что это так. Ох, Лаурин, сейчас самое время передумать. Как, по-твоему, что я должна сделать?

– Надо успеть застать Гектора, – сказала Лаурин и, схватив мать за руку, потащила ее к дверям.

– Ты сошла с ума! Он не захочет даже разговаривать со мной.

– Тебе и не нужно будет разговаривать с ним, поехали.

Они выбежали из дома.

На их счастье, Эмили как раз подъехала к дому.

– Быстренько вылезайте, – сказала Джилли. – Мне нужна ваша машина.

– Зачем? – спросила Эмили.

– Не спорь, – сказал Кайл, – вылезай.

Он подал ей пример, и Эмили вылезла вслед за ним.

Если Джилли не так уж искусно водила машину, то этот недостаток она компенсировала скоростью, с которой гнала "пуму" к бунгало Гектора.

– Но почему, Лаурин? – бормотала она. – Проживи я сто лет, я все равно никогда не пойму.

– Ты пропустила поворот. Поворачивать надо туда!

Джилли дала задний ход и въехала на дорожку, ведущую к бунгало Гектора.

– В окнах свет! – возбужденно сообщила Лаурин. – Мы успели! Мы застали его!

Она выскочила из машины и побежала к дому.

Джилли последовала за ней, но не торопясь. Она видела, что дверь открыта, и понимала, что Гектора нет. Джилли присела на ступеньки.

– Ладно, Лаурин, – сказала она. – Я так и знала, что мы его не застанем.

– Если бы мы знали, из какого аэропорта он вылетает или каким рейсом, мы могли бы найти его. Ой, мы же можем полететь в Калифорнию! Мама, у меня есть номер телефона Гектора, я знаю…

– Поедем, Лаурин. Этого и не могло случиться, поедем.

– Ты хочешь повидать папу?

Джилли кивнула.

– Чтобы попрощаться с ним?

– Да.

– А когда мы вернемся в Нью-Йорк, ты подпишешь бумаги на развод, которые лежат в шкафчике на кухне?

– Да.

Лаурин села рядом.

– И ты больше не выйдешь замуж… – Слезы полились из глаз Лаурин. – О, я знаю, что это для нас выход, но не могу не плакать. Это так грустно, когда всему приходит конец.

– Я знаю. – Джилли обняла ее за плечи и притянула к себе. – Мне тоже грустно. И я боюсь, но ты права. Я не могу вернуться к нашей прошлой жизни с твоим отцом. Эта жизнь уже больше не существует. Но я солгала бы тебе, если бы сказала, что не испытываю к нему никаких чувств. Я думала, что знаю, когда придет время разводиться – когда в моем сердце не останется никакой любви к нему, когда при мне упомянут его имя, а я не буду ничего чувствовать, но до такого предела не дойти никогда. Ты не будешь чувствовать себя совершенно свободной, если ты любишь кого-то, но теперь все кончилось. Я знаю, что все кончилось, и даже не знаю, почему.

Когда Бобби открыл дверь своего домика в мотеле и увидел Джилли, он понял, что что-то не в порядке.

– А где Лаурин? Где твои чемоданы?

– Бобби, мне очень жаль, но мы не едем с тобой.

– Опять этот режиссер? – с горечью спросил он. – Я знал, что так и будет.

– Это не имеет отношения ни к нему, ни к кому-либо другому.

– Ну, конечно. Держу пари, что он ждет тебя, чтобы…

– Бобби, он улетел. Сейчас он, вероятно, на пути в Калифорнию.

Бобби замолчал.

– Бобби, мы должны развестись. Мы не можем дальше склеивать наш брак, даже ради Лаурин. Как только мы вернемся в Нью-Йорк, мы вместе пойдем к нашим адвокатам и урегулируем все вопросы с собственностью и всем прочим.

– Джилли, это не то, к чему я стремлюсь. Может, нам следует посоветоваться. Возможно, нам следует устроить семейные каникулы, но я не считаю, что ты должна вот так обрывать все.

– Прощай, Бобби. – Она пошла к машине.

– А ты знаешь, я его вспомнил, – крикнул Бобби ей вслед.

Джилли обернулась.

– Я все-таки припомнил его, твоего режиссера, – сказал Бобби. – Он был не в моем классе и к тому же не был среди тех, кто занимался спортом, но когда я увидел сегодня в театре, как он на тебя смотрит, я его вспомнил. Он смотрел на тебя так, когда мы с тобой начали встречаться, когда я решил, что хочу жениться на тебе. Он всегда бродил где-то поблизости с таким же выражением в глазах. Я чувствовал, что когда-нибудь он подстроит мне что-нибудь.

– Мое решение никак не связано с Гектором. Я тебе уже об этом сказала – он уехал.

– Может, он и уехал, – сказал Бобби, – но свое подлое дело он сделал. Сколько бы я ни заставлял тебя терпеть всяких Делий, ты все равно любила меня и хотела меня. Теперь все кончилось. Он показал тебе, что ты еще можешь в кого-то влюбиться. А я все еще люблю тебя, Джилли.

– Что-то подсказывает мне, что ты проведешь остаток твоей жизни не в одиночестве.

– Наверное, но не с тобой. Прощай, Джилли. Лучшую часть моей жизни я прожил с тобой.

– Надеюсь, что нет, – отозвалась Джилли, неуверенно засмеявшись. – Я надеюсь, что лучшие времена у нас впереди, у нас обоих.

Она села в машину и поехала к дому Эмили.

Лаурин ждала ее на пороге в компании с Эмили и котом. Как только Джилли подъехала, Лаурин принялась укладывать чемоданы в "пуму".

– Вам не обязательно сейчас уезжать, – настаивала Эмили. – Вы можете провести ночь и уехать завтра утром.

– Я думаю, что Ассоциация торговцев будет более счастлива, если мы уедем сейчас, – сказала Джилли, открывая багажник.

– Но это моя машина.

– Ах, да, но вы можете довезти нас до железнодорожной станции?

– Конечно, но это глупо. Вы не обязаны уезжать немедленно. Я испекла отличный пирог.

Однако по настоянию Джилли Эмили села за руль и отвезла их на станцию.

Лаурин обняла Эмили.

– Передайте Кайлу мой прощальный привет. Может, вы на следующей неделе приедете в Нью-Йорк на мой день рождения?

– Конечно, приедем, даже Салли, хотя она очень переживает, что спектакль прикрыли. Нам будет очень не хватать тебя.

– Спасибо. Вам не обязательно ждать отхода поезда. Я знаю, что вы хотите вернуться к Кайлу.

– Мы увидимся в Нью-Йорке, – сказала Эмили, зная, что Лаурин не верит ей. Она помахала им из окна машины и уехала, оставив Джилли и Лаурин на платформе.

Домой Эмили вернулась такая усталая, что не могла думать ни о чем, кроме как о том, чтобы лечь рядом со сладким телом Кайла и разбудить его тем способом, против которого он, вероятно, не будет возражать. Но она обнаружила, что Кайл уже встал. Он ходил взад и вперед по кухне, трясясь от страха.

– Они здесь! – прошептал он. – Около дома!

– Кто? – спросила Эмили.

– Парни из "линкольна". Они приехали по мою душу.

– Ложись в постель. Я займусь ими. – Она открыла холодильник и достала оттуда остатки яблочного пирога. – Ложись, я сказала, – настаивала она, ища фольгу.

– Эмили, эти парни убийцы.

– Кайл, не будь мелодраматичен.

Она упаковала яблочный пирог и кое-что еще и вышла на улицу.

– Привет, ребята, – крикнула она.

– Привет, Большая Рыжая, – отозвался Бенни.

– Я принесла вам кое-что на дорогу.

– Нам понравился спектакль, – вежливо сказал Роки.

– Да, это позор, что они запретили его.

– А где Большие Сиськи? – тем же вежливым голосом спросил Роки.

– Уехала.

– Вот это действительно позор.

Бенни вынул деньги, которые Эмили дала им несколько дней назад.

– Оставьте себе, – стала настаивать Эмили. – Ваша машина нуждается в ремонте.

– Ваша тоже.

Он сунул ей деньги в руку.

– Спасибо, – сказала она с достоинством.

– Ох, Рыжая, если бы вы не были такой прямолинейной, между нами могло бы что-то произойти. Не заставляйте меня сожалеть об этом.

– Это очень мило с вашей стороны.

– Ответьте мне на один вопрос, Рыжая. Вы красивая и умная, у вас есть характер и замечательное тело. Он, конечно, парень красивый, но все-таки он не какой-нибудь ученый-ракетчик. Вот этого я не понимаю.

Она улыбнулась Бенни.

– Счастливого пути. И если когда-нибудь окажетесь в наших краях, вы всегда будете у меня обеспечены бесплатным питанием. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Они глядели ей вслед, как она взбежала по ступенькам и обняла Кайла, ожидавшего ее в дверях.

– Могли бы подождать до спальни, – проворчал Бенни.

35

– Ненавижу переодеваться среди бела дня, – пожаловалась Джилли, обшаривая свою спальню в поисках целых колготок.

– Но в этом есть свой смысл, – успокаивала ее Кэтрин. – Вручение премий Эмми происходит днем. Ты ничего не рассказала мне. Что вчера происходило на "Вчера, Сегодня и Завтра"?

– Все было замечательно. Я подписала контракт, заставив Ала Сильвера съесть его собственные внутренности, как это должно происходить со всеми продюсерами, когда они вынуждены платить кому-то деньги, но я его недолго мучила, потому что я женщина жалостливая, и выяснила наконец, кто отправил меня в эту проклятую кому. Кэт, ты никогда не догадаешься?

– Кэндалл?

– Поразительно! Как ты догадалась?

– Очень просто. У него у одного контракт на тринадцать недель. Достаточное время для противостояния и быстрого суда. Как они могли поймать его?

– Он пришел в мою палату в клинике и пытался задушить меня подушкой. А я лежала, изображая, что я все еще в коме.

– Какая дрянь, – посочувствовала Кэтрин. – Я так думаю, он объясняет это тем, что ты предпочла Джерико Гранта.

– У каждого есть свой предел. – Джилли протянула Кэтрин флакон духов. – Тебе нравятся? Они ужасно дорогие. Кэндалл еще не знает, но с ним будет покончено. Прежде чем он задушит меня, ворвется целая команда полицейских и арестует его. И как ты думаешь, кто будет офицер, который арестует его… – Она сделала паузу, чтобы усилить эффект.

– Джерико Грант, – сказала Кэтрин. – Я видела все контракты.

– Детектив Грант, – поправила ее Джилли. – Когда я первый раз вышла из комы, Джерико, который теперь честный полицейский детектив, пришел со своим планом, как поймать моего предполагаемого убийцу. Этот план срабатывает, они хватают его, бах-бах-бах, а Джерико и я нежно подтверждаем нашу любовь друг к другу. – Она надела на себя платье. – Прямо там, в палате клиники.

– И Кэндалла отправляют в тюрьму самого строгого режима, – закончила Кэтрин.

– Тебе пора повзрослеть, Кэт. Мы ведь говорим о "мыльной опере".

– Он бежит?

– Совершенно верно. Твое платье нуждается в украшении.

Кэтрин принялась рыться в ящичке с драгоценностями, стоявшем на бюро у Джилли.

– Как прошел день рождения Лаурин? Она провела его с Бобби?

– Да. Приехала вся компания из Кингз Ривер – Эмили, Кайл, даже Салли. Я немножко ревновала, что Лаурин захотела провести свой день рождения с отцом, но я вижу ее каждый день, и подумала, что Бобби нуждается в подтверждении того, что его отношения с ней не пострадают из-за нашего развода.

– Я знаю. Я просто ангел. – Она быстренько сунула нос в ящичек с драгоценностями и выудила оттуда золотые с эмалью серьги. – Они к тебе подойдут.

– Тебе виднее, – заметила Кэтрин. На ней было платье Джилли, синее платье, обнажающее плечи, которое Джилли любила надевать, когда ходила в оперу. – Джилли, – спросила она, – если я подниму руки, мои сиськи вывалятся из этого платья?

– Конечно.

– Сейчас проверим, – сказала Кэтрин и подняла руки. – Да, я чувствую себя не вполне в безопасности.

Они прошли в гостиную, и Джилли с легким вздохом упала на диван.

– Джилли, в чем дело?

– Ни в чем, – уныло ответила она. – Скажи, как я выгляжу?

– Великолепно. Вполне скромно. Как монахиня с глубоким декольте.

– Ты знаешь, Кэтрин, с тех пор, как у тебя стала работать Тини, ты изменилась.

– Тебе не удастся сбить меня с толку, – сказала Кэтрин, присаживаясь рядом с Джилли. – Я хочу знать, что тебя тревожит. Ты сама не своя с тех пор, как вернулась из Кингз Ривер, а прошло уже более двух недель.

– Он позвонил Лаурин в день ее рождения, – сказала Джилли.

– Кто?

– Гектор, – Она помолчала. – Ты сказала, что я изменилась с тех пор, как вернулась из Кингз Ривер, – ты права, я изменилась.

Кэтрин почувствовала себя неуютно.

– Джилли, что ты хочешь сказать мне?

– Хочу сказать, что я беременна.

– О, Джилли… – застонала Кэтрин. – Это от… Гектора?

– Да, дорогая, – с некоторым ехидством сказала Джилли, – от него. В этом я уверена.

– Ты сказала ему?

– Я не могу дозвониться до него по телефону. Он разговаривал с Лаурин, а на мои звонки не отвечает.

– И что ты собираешься делать?

– Я хочу сохранить ребенка.

– Ты же знаешь, что не должна делать этого.

Джилли улыбнулась.

– Мне ведь не семнадцать лет. Другого ребенка уже никогда не будет – это мой последний шанс, и я хочу этого ребенка. Я хочу увидеть, на кого он будет похож, что будет из себя представлять.

– Значит, ты решила рожать. Ну и как ты думаешь? Я подойду на роль крестной матери?

Джилли обняла ее.

– Ладно, ладно. – Кэтрин погладила всхлипывающую Джилли. – Ты сказала Лаурин?

– Пока нет. Я не хотела портить ей день рождения.

– Ну, день рождения уже миновал и лучше не откладывать этот разговор. Это такая ситуация, которую втайне не сохранишь.

В этот момент ворвались Лаурин и Тини. Они были нагружены сумками с покупками.

– Мы скупили все магазины. Я хочу, чтобы ты посмотрела, подходящее ли платье я купила для церемонии присуждения премий. Мама, что ты молчишь? Что случилось?

– По-моему, подходящий момент, – шепнула Кэтрин Джилли и просигнализировала Тини.

– Я думаю, мне пора одеваться, – объявила Тини, забирая свои покупки и направляясь в спальню.

– А мне нужно почистить зубы, – сообщила Кэтрин и пошла в ванную.

– Что происходит? – спросила Лаурин.

– Дорогая, есть кое-что, о чем я хочу сказать тебе раньше, чем ты прочтешь об этом в газетах.

– Нет, нет, – простонала Лаурин. – Случилось что-то очень плохое. – Она взяла себя в руки. – Ладно, рассказывай.

– Я хочу, чтобы ты выслушала меня внимательно. – Джилли открыла вечернюю сумочку, вынула оттуда сигареты и бросила их в камин.

Лаурин посмотрела на сигареты, высыпавшиеся в камин. Это еще не выглядело чем-то значительным. Она посмотрела в лицо Джилли. И тут до нее дошло значение этого жеста матери.

– Мама, мама, я ведь говорила тебе, чтобы ты не пренебрегала противозачаточными средствами. Почему ты никогда не слушаешь меня?

– Я пользовалась противозачаточными средствами. Я не совсем безответственная женщина, но ты знаешь, ничто не дает полной гарантии.

– Ах, мама, мама… Это от Гектора?

– Да. Почему все задают мне один и тот же вопрос?

– Все? Кому еще ты рассказала?

– Только Кэтрин, – успокоила она ее. – Не волнуйся.

– Ты сказала Гектору?

– Я не могу связаться с ним. Он не хочет разговаривать со мной, а говорит только с тобой.

– Я могу позвонить ему, – предложила Лаурин.

– Нет, – твердо сказала Джилли. – Ты не можешь звонить мужчине и сказать ему: "Хэлло, вы обрюхатили мою мать". Такое бывает только в пьесах Ионеску.

– Но он имеет право знать.

– Я его извещу, как только смогу. Я должна придумать способ связаться с ним.

– Каким образом?

– Пока не знаю, – честно призналась Джилли. – Меня должно осенить. И не пытайся звонить ему. – Воцарилось молчание, было только слышно, как решительно чистит в ванной свои зубы Кэтрин. – Ты сердишься на меня? – отважилась она спросить.

– Всю мою жизнь я молилась, чтобы у меня была маленькая сестра или братец, – засмеялась Лаурин. – Просто я думала, что ты сделаешь это раньше и с папой. Как ты себя чувствуешь? Нормально?

– Да, вполне.

– Ты все еще любишь меня?

– Конечно. – Джилли обняла Лаурин за плечи и прижала к себе. – И всегда буду любить, даже когда появится ребенок.

– Потому что я первенец?

– Потому что ты Лаурин, – сказала Джилли. – Я люблю одну Лаурин.

– Я знаю, – сказала она, – мне просто приятно слушать это.

Джилли сидела в зале и сама себе удивлялась – зачем она продолжает появляться на этих церемониях присуждения премий. Она никогда не побеждала в этих конкурсах. Она толкнула локтем Кэтрин.

– Пойдем отсюда.

– Не глупи. Они еще не дошли до твоей категории.

Со сцены зачитывали список кандидаток на премию за лучшую женскую роль. Джилли старалась придать своему лицу индифферентное выражение, когда телекамера нашла ее. Она почувствовала ужасную усталость от необходимости улыбаться. На следующий год, пообещала она себе, она будет далеко, только она, Лаурин и маленький Чарльз-Эрнандес. Может, еще Кэтрин и Тини, чтобы у Лаурин была компания. "Мы можем снять дом у залива Мэн, – думала Джилли, – будем ловить крабов, покупать новые популярные романы и просто смотреть на океан. А кто будет готовить этих крабов?" Она, например, не имеет ни малейшего желания предавать смерти этих маленьких уродцев. Она не хочет, когда умрет и попадет в чистилище, обнаружить перед собой хор крабов с крылышками, которые, обвиняя, будут тыкать в нее своими клешнями. Может, лучше они будут питаться рыбой? Их приносят уже мертвыми. Какой-нибудь макрели не хватает величия крабов, но моральная проблема была бы решена.

– Мама, – толкнула ее в спину Лаурин, – они назвали твое имя!

– Что? – спросила Джилли, пытаясь выкинуть всю эту чепуху из головы.

– Ты победила!

– Я?

Все сидевшие вместе с ней за столиком встали и начали аплодировать. Даже Ал Сильвер захлопал в ладоши. Он думал о своем рейтинге.

– Я победила, я победила, я действительно победила! – повторяла Джилли, идя к сцене.

Она обняла обеими руками статуэтку, которую ей вручили.

– Это так неожиданно! – сказала она. – Я никогда не думала, что завоюю такую награду. Ну, честно говоря, первый год или два я надеялась. Но после десяти лет это действительно потрясение. Мне выпало счастье работать с замечательными людьми. – Она перечислила почти всех, кто работал с ней, упомянула своего парикмахера, гримеров, охранников. – И иметь самого лучшего в мире друга, Кэтрин Вудс, которая к тому же и мой агент, но больше всего я хочу поблагодарить мою дочь Лаурин, самого замечательного для меня человека!

Она уже собиралась сойти со сцены, когда ей в голову пришла мысль, что сейчас ее видят миллионы зрителей благодаря чуду телевидения. Она вернулась к микрофону.

– Гектор, это послание тебе. Я беременна. Это твой ребенок. Позвони мне. Я думаю, нам надо поговорить. – Она уже повернулась, но вспомнила еще кое-что. – Между прочим, я люблю тебя.

Ошеломленная публика сидела, не двигаясь, а Джилли сошла со сцены и спокойно вернулась на свое место.

Гектор был в Нью-Йорке. Ему не хотелось ехать в Нью-Йорк, но в это время он каждый год читал небольшой курс лекций. Тем более, что его агент напомнил, что гонорар за эти лекции уже получен и истрачен. Нью-Йорк большой город, подчеркнул агент, и вполне можно избежать встречи с некой рыжей женщиной, если действительно не хочешь видеть ее.

После лекции в Колумбийском университете Гектор возвращался в свой отель. У телефонистки он выяснил, нет ли для него каких-либо посланий. Их оказалось довольно много. Гектор быстро рассортировал их по степени важности и первый звонок сделал своему двенадцатилетнему сыну.