Текст книги "Талисман любви"
Автор книги: Джуд Деверо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
Мистер Фразьер засмеялся.
– Я всегда тоже задавал себе этот вопрос. А вы как думаете?
– Мой отец говорит, что эта история не выдумка. Сколько у вас «роллс-ройсов»?
– Один «роллс-ройс» и один «бентли».
Дверь на кухню отворилась, и вошел Пер.
– Я так и подумал, что найду тебя тут, – сказал он, обращаясь к отцу. Пер посмотрел на Джемму. – Так вы, оказывается, все же умеете готовить.
– Я могу нажать кнопку на миксере и взбить им картошку, которую приготовила Рейчел.
– Я могу и того меньше, – сказал Пер. – А как насчет тебя, папа?
– Я еще более безнадежен. Я думал, пюре берется из коробки.
– На самом деле пюре берется из коробки передач, – с мрачной серьезностью изрекла Джемма.
– Нет, его получают с помощью кривошипа, – подхватил Пер.
– Приводимого в действие поршнями, – закончил мистер Фразьер.
Открылась дверь, и на кухню вошел Шеймас с этюдником под мышкой.
– Слишком шумно для тебя? – спросила Джемма.
– Ариэль, – ответил Шеймас и сел рядом с отцом и братом.
Джемма зачерпнула пюре большой ложкой, которая стала похожа на гигантский леденец на палочке, и протянула Шеймасу.
– Эй! – воскликнули хором Пер и мистер Фразьер.
Джемма открыла выдвижной ящик, достала еще ложки, затем дала каждому из мужчин по «леденцу на палочке». Она заметила серый скотч на уголке деревянного этюдника Шеймаса.
– Что случилось?
– Сломался, – сказал он и лизнул свою ложку.
– Мой сын – акула пера, – вставил мистер Фразьер, с удовольствием облизывая ложку.
– Вау! – с порога сказал Ланни, глядя на отца и двух братьев, сидящих за столом и облизывающих ложки.
Джемма достала еще одну ложку, зачерпнула ею пюре и протянула Ланни, который занял последний свободный табурет.
– Так о чем мы говорим? – спросил Ланни.
– Я не знаю, – сказал Пер.
– Спроси Шеймаса, – сказал мистер Фразьер. – Он у нас главный оратор.
Дверь снова отворилась, но на этот раз с грохотом ударилась о стену.
– Ой-ой-ой, – сказал мистер Фразьер, быстро слизнув с ложки остатки пюре. – Мне знаком этот звук.
Это была миссис Фразьер во всем своем грозном величии.
– Вон! Все вы! И вы тоже, Джемма. Не смейте больше прятаться на кухне.
Джемма сняла фартук и бросилась следом за убегающими мужчинами. Но миссис Фразьер успела схватить ее за руку и поцеловала в щеку.
– Добро пожаловать, Джемма. И спасибо вам.
– Не за что. Я только дала им немного картошки.
– Нет, спасибо тебе за Колина. Я не видела, чтобы мой сын так много улыбался, с тех пор как… С тех пор как окончил колледж.
– Сожалею, что так получилось с Джин. Я знаю, как вы все ее любили.
– Джин – шампанское. Нельзя жить на одном вине, каким бы оно ни было прекрасным. – Миссис Фразьер улыбнулась. – Но ирландцы доказали, что на картошке вполне можно прожить, и совсем неплохо. А теперь идите!
– Да, мэм. – Джемма улыбнулась в ответ. Она стала нервничать заметно меньше, хотя аллюзия насчет вина и картошки оставила не вполне приятный осадок.
Все одиннадцать человек уселись за стол, уставленный невообразимым количеством блюд, и вскоре Джемма оказалась в центре всеобщего внимания. Все Фразьеры за исключением Шеймаса и Колина забрасывали ее вопросами, касающимися ее изысканий, расспрашивали о том, где она росла и чем мечтала заниматься, став взрослой.
Джемма пыталась ответить каждому, но вопросов все равно было слишком много. Она боялась, что ее спросят о Колине, а для ответа на этот вопрос она еще не созрела.
Поэтому Джемма попыталась остановить допрос рассказом о первом Шеймасе Фразьере, том самом, что прибыл в Америку из Шотландии в 1760-х годах.
– Его жена, графиня, написала письмо, где упомянула об экипаже, который ее муж смастерил для красавицы Эдилин Харкорт. – Джемме удалось завладеть вниманием аудитории. – Это была желтая карета с черными сиденьями, и миссис Харкорт называла экипаж «шмелем».
И тут вдруг все, судорожно вздохнув, обратили взоры к мистеру Фразьеру. Джемма последовала примеру остальных.
Мистер Фразьер никак не прокомментировал ни этот дружный вздох, ни устремленные на него взгляды.
– Продолжайте. О чем еще говорилось в письме?
– Пруденс – так звали знатную жену Шеймаса – уверяет, что экипаж был изготовлен для того, чтобы поднять Эдилин настроение, которая чувствовала себя одинокой из-за того, что последние двое из ее детей обзавелись семьями и переехали жить в свои дома.
– Я могу это понять! – Миссис Фразьер оглядела своих пятерых взрослых детей. – Продолжайте, Джемма.
– Миссис Фразьер – я имею в виду первую миссис Фразьер – утверждала, что Шеймас под сиденье поместил пластинку, но он сомневался, что кто-либо когда-нибудь ее увидит.
Ланни и Шеймас разом вскочили со своих мест, приведя Джемму в замешательство.
– Шеймас, – сказал мистер Фразьер, но его младший сын, молча схватив пару рогаликов, вышел из комнаты.
Джемма посмотрела на сидящего напротив Колина, спрашивая его глазами, что происходит.
Он улыбнулся:
– У папы в сарае на заднем дворе хранится много старых повозок и экипажей. И один из самых симпатичных – желтый с черными сиденьями. Мой маленький братик пошел посмотреть, не найдется ли там та самая пластинка.
– И тебе не пришло в голову мне рассказать, что у вас где-то в доме завалялись экипажи восемнадцатого века? Я бы сама не отказалась на них взглянуть, – сказала Джемма не подумав, но слишком поздно спохватилась, вспомнив о том, где находится. – Простите. Я не хотела…
Все Фразьеры дружно засмеялись, а Ланни хлопнул Колина по спине.
– Наш братец любит хранить тайны.
– Лучше, чем все выбалтывать, – ответил Колин, и все снова заговорили разом.
Рядом с Джеммой сидел Фрэнк, но ей так и не представилась возможность обменяться с ним ни единым словом.
Ариэль, сидящая по другую сторону от Фрэнка, наклонилась к Джемме через него.
– Джемма, хочешь, я переключу внимание на себя?
– Очень вас прошу. – Она смотрела, как Ариэль полезла в карман брюк и вы тащила оттуда кольцо с бриллиантом. Под столом она надела его на палец левой руки. – Думаю, это сработает.
Она не могла отказать себе в удовольствии чмокнуть Фрэнка в щеку, таким образом поздравив его. Этот жест никого не оставил равнодушным. Все разом замерли, обратив взгляды к Джемме.
– Колин, похоже, у тебя есть соперник, – сказал Пер.
Колин посмотрел на Джемму, и на этот раз вопрос был в глазах у него.
Ариэль встала, протянув над столом левую руку, так чтобы сидящая у дальнего конца мать могла увидеть кольцо.
– Мама, ты не передашь мне морковку?
Ни один человек не обратил внимания на этот ее маневр. Ни один, кроме миссис Фразьер. Она, тихонько вскрикнув, схватила дочь за руку и потянула на себя, так что Ариэль чуть не оказалась в миске с зеленым горошком.
– В чем дело, Элея? – спросил мистер Фразьер.
К этому времени миссис Фразьер уже обнимала дочь, целуя в щеки, и слезы текли по ее лицу сплошным потоком; при этом она громко всхлипывала.
Все прочие остались сидеть, изумленно взирая на миссис Фразьер и Ариэль. Та рассеяла всеобщее недоумение, подняв левую руку и повертев ею так, чтобы все заметили сверкание бриллиантов на новом кольце.
Мистер Фразьер, явно довольный, посмотрел на Фрэнка.
– Слабо тебе стать одним из нас?
– Знаю, – сказал Фрэнк, – сейчас не лучшее время, но я хотел бы поговорить о покупке одного из принадлежащих вам старых домов, что находится в конце улицы Мактерна. Мы с Майком думаем, это хорошее место для нашего спортивного зала.
– Он твой, – сказал мистер Фразьер. – И денег я не возьму. Точка.
– Я не могу… – начал Фрэнк.
– Он может, – громко сказала Ариэль, высвободившись из материнских объятий. – Папа, я хочу самую пышную, самую дорогую свадьбу из тех, что когда-либо видел этот город. И я хочу, чтобы Сара Шоу стала моей свидетельницей.
– Тебя ведь не вынуждают к браку некоторые обстоятельства? – спросила миссис Фразьер. В голосе ее было столько надежды, что все снова начали смеяться.
– Нет, мама, я не беременна. Я говорила тебе, что вначале должна закончить интернатуру. Как только мы вернемся в Эдилин и я открою тут свою практику, мы с Фрэнком подумаем о детях.
Миссис Фразьер посмотрела на Фрэнка, и тот поднял руки, давая понять, что сдается.
Рейчел с громким стуком распахнула дверь на кухню.
– У меня на кухне шесть пирогов, и тот, кто поможет мне убрать со стола, получит кусок.
Все, кроме Ариэль и матери, принялись убирать со стола.
Колин, с полными руками посуды, подошел к Джемме со спины и наклонился, так что его губы оказались на одном уровне с ее ухом.
– Как насчет того, чтобы украсть пирог и отправиться осматривать повозки? – Он еще больше понизил голос. – И может, даже заняться любовью в салоне «шмеля», сделанного в восемнадцатом веке?
– А ты уже там занимался любовью? – бросила она в ответ.
– Нет. Но я представлял все это в мельчайших подробностях.
– Мне нравится претворять фантазии в жизнь, – прошептала она.
Все крутились вокруг Ариэль и Фрэнка, поэтому никто не заметил, как Колин и Джемма выскользнули через заднюю дверь, захватив с собой ежевичный пирог, и направились к ближайшему из четырех стоявших в ряд «универсалов».
– Выбирай.
Она выбрала самый простой, зеленый.
– Трусиха, – сказал Колин, кивнув на остальные, каждый из которых имел свою ярко выраженную индивидуальность.
Они так и не доехали до «каретного сарая». Остановившись возле гостевого дома, где жила Джемма, они посмотрели друг на друга и направились в спальню. Одежда слетала с них, пока они туда бежали.
Джемма, голая, упала на кровать, а Колин накрыл ее сверху, ища губами ее губы и одновременно входя в нее.
Она упивалась его большим телом. Ей нравилась его сила, нравилось ощущать его сильные ноги между своими.
Только через час они оторвались друг от друга, откатившись в разные стороны, оба потные и удовлетворенные.
– Чтобы ты знал на будущее, – с трудом отдышавшись, сказала Джемма, – это был мой любимый десерт.
– Но ты еще не пробовала ежевичный пирог в исполнении Рейчел, – сказал он и, поднявшись, направился в сторону кухни.
Джемма подложила подушку под голову. Ей ужасно нравилось смотреть на него обнаженного. Колин вернулся с пирогом и большой ложкой-мешалкой и присел рядом с ней.
Он отщипнул кусок, прожевал, проглотил.
– Божественно!..
Наклонившись, он крепко поцеловал Джемму в губы. Когда она протянула к нему руки, он отстранился.
– Нет, еще нет. Я все еще сравниваю. – Он откусил еще немного пирога. – Хорошо. Да, очень хорошо. Я вижу достоинства обоих десертов. Не могу решить, какой из них лучше.
– Да? – сказала она, забрав у него ложку. Она понесла ложку ко рту, но так и не донесла. Вместо этого она позволила теплому сдобному и сладкому пирогу упасть на обнаженную грудь. – Вот незадача, – притворно нахмурилась она. – И как теперь я все это отмою?
Колин поставил блюдо с пирогом на столик возле кровати, затем повернулся к ней.
– Будет страшно жалко, если такая вкуснятина пропадет.
– Очень жалко, – согласилась Джемма.
В следующий миг они уже сплелись в объятиях.
Полчаса спустя Колин скатился с нее.
– Ты победила, – с трудом проговорил он.
– Я тебя не слышу.
– Ты лучше на вкус. Лучше, чем самые вкусные на свете фруктово-ягодные пироги. – Он привлек ее к себе и прижал к себе, как ребенок игрушку. – Я думаю… – пробормотал он, но больше ничего не сказал.
Джемма приподнялась на локте и увидела, что он спит. Она тихонько выбралась из кровати и пошла в душ. Еще никогда она не была так счастлива.
Глава 21
К концу недели Джемма почувствовала, что становится женщиной того типа, который прежде не вызывал у нее ничего, кроме презрения.
Рано или поздно случалось так, что в один прекрасный день ее подруга начинала употреблять «мы» вместо «я». Все начиналось вполне невинно. Джемма могла спросить подругу, хочет ли она пойти куда-нибудь в субботу, и та отвечала:
– Мне надо прежде узнать, что мы будем делать в эти выходные.
Когда это произошло впервые, Джемма не обратила на это внимания. Еще до того, как она успела заподозрить неладное, ее подруга перестала появляться в компании. Старым добрым девичникам с ее участием был положен конец. Подруга сменила «я» на «мы», так что теперь она всегда брала с собой своего бойфренда, который даже не пытался делать вид, что ему нравится проводить время в их обществе.
В первый раз, когда одна из ее подруг появилась с обручальным кольцом на пальце, Джемма по наивности сказала:
– Пообещай, что мы всегда останемся подругами.
К тому времени как кольцом обзавелась уже третья ее подруга, Джемме хотелось сказать:
– Разбей его молотком, чтобы проверить, настоящее ли оно.
Но сейчас она наконец почувствовала себя в их шкуре.
Они с Колином последнюю неделю проводили вместе каждую свободную минуту.
Когда привезли мебель, они вместе показывали рабочим, что куда ставить. Забавно было спорить из-за того, где лучше будет смотреться голубой коврик: в их спальне или в гостиной. Колин сказал, что прикроватный столик в «их» спальне на «его» стороне слишком маленький, и они поменяли его на тот, что приобрели для гостевой спальни.
Когда один из грузчиков не смог поднять большое кожаное кресло, которое присмотрел для себя Колин, Джемма шумно вздохнула и сказала:
– Жаль, что тут нет Ланни и Пера.
Колин, проходя мимо нее, подхватил ее за талию, вынес из дома, посадил в кресло и в таком виде занес в дом.
Рабочий из отдела доставки посмотрел на расширенные глаза Джеммы и сказал Колину:
– Бьюсь об заклад, вечерок у вас будет что надо.
И конечно, он оказался прав.
В тот вечер они наконец откупорили присланное Тесс шампанское и выпили за дом и мебель.
На следующее утро Колин отвез Джемму обратно в гостевой дом.
– Тебе ведь здесь очень нравится, правда? – сказал он, продолжая сидеть за рулем.
– Ты имеешь в виду поместье твоих родителей или гостевой дом?
– И то и другое. Все вместе.
– Мне нравится библиотека в гостевом доме. Это самое красивое место из всех, где мне приходилось работать.
Он больше ничего не сказал, лишь проводил ее, поцеловал на прощание и отправился на работу.
Джемма провела день, читая старинные документы Фразьеров и делая заметки. Потихоньку у нее начинала складываться более цельная версия истории о первом Фразьере, прибывшем в Америку. Ее всерьез заинтриговал этот человек. Джемму мучил вопрос: чем он так зацепил графскую дочь, что она в него влюбилась? Может, Шеймас был необыкновенно хорош собой? Нет, едва ли. С другой стороны, он был Фразьером, так что завоевать знатную даму ему скорее всего помогла сила.
К четырем часам она все чаще стала ловить себя на том, что смотрит на часы и думает, когда же появится Колин.
В пять он отправил ей эсэмэс.
«Элли дала мне кое-что, что можно приготовить на ужин. Можешь приехать и поиграть в повара? Как насчет того, чтобы остаться у меня на ночь?»
Джемма швырнула в сумку чистое белье, компьютер и тетрадь с записями положила в другую сумку и уже через пятнадцать минут после получения текстового сообщения была у него дома, то есть «у них» дома.
Они любили друг друга так, словно не виделись долгие месяцы. Джемма даже не подозревала, что способна испытывать столь отчаянную потребность в сексе.
Вместе они приняли душ, затем отправились смотреть, что принес из магазина Колин. Они сумели сообща приготовить еду и в процессе готовки съели половину того, что приготовили. Наконец они сели за «их» стол в «их» столовой, окна которой выходили в «их» сад.
После ужина они разговаривали. Они все еще так мало знали друг о друге, и у них обоих было много такого, о чем они никогда никому не рассказывали.
Колин поведал о том, что стал настоящим шерифом совсем недавно. Для того чтобы занять эту должность, нужно было выиграть выборы, а он не хотел проходить через это испытание.
– Сама мысль о том, чтобы расклеивать плакаты по всему городу, призывая за меня голосовать, была мне неприятна. Я бы предпочел, чтобы за меня это делал кто-то другой, – сказал он.
– Так кто же проводил кампанию за тебя?
Колин опустил взгляд в бокал с пивом.
– Моя мать наняла какую-то женщину из… – Он махнул рукой.
– Из Нью-Йорка?
– Конечно.
И они оба рассмеялись над всем этим.
В десять они оба были уже в постели, а в шесть тридцать утра – в спортзале. На этот раз никого, кроме них, там не было. Майк и Сара вернулись в Форт-Лодердейл, а Люк прислал сообщение о том, что всю ночь они с женой не спали из-за малышей. После тренировки Колин запер входную дверь на засов, и они занялись любовью на скамейке для жима лежа, а потом вместе приняли душ.
После совместно прожитой недели жизнь вошла в привычную колею – дни они проводили порознь, каждый занимался своим делом, а вечером Колин присылал ей сообщение, состоящее из одного-единственного слова «Домой», – и Джемма из гостевого дома приезжала в «их» дом.
Второе ограбление ворвалось в их жизнь почти при тех же обстоятельствах, что и первое. Они вообще были очень похожи – эти два преступления. Вновь преступник действовал днем, когда хозяин был дома. На этот раз открыли потайной сейф в стене и забрали антикварную брошь.
В ту ночь Джемма увидела совершенно другого Колина. Он принес в дом толстую папку с фотографиями, которые Рой сделала в обоих подвергшихся ограблению домах.
– Оба раза, – озабоченно сказал Колин, – грабитель зашел через главную дверь, не замеченный никем из жителей дома или соседей. И оба раза было украдено нечто хранящееся в тайнике.
Колин разложил все документы на большом кофейном столе, который выбирала Джемма. Она села на подушку на полу, тогда как Колин уселся на диван. Несколько часов они провели, читая показания и рассматривая фотографии.
Джемму очень удивило, что во взломанном сейфе, помимо броши, хранилось двадцать пять тысяч наличными, а также некоторые документы.
– И вор не взял деньги? – спросила она.
– Он к ним не притронулся. – Колин вытащил документ с самого низа стопки. – Украденная брошь была застрахована. Вот копия той фотографии, что была сделана страховой компанией.
То была большая и уродливая брошь с маленькими гранатами и какими-то мутными аквамаринами.
– Не могу представить, что за нее можно выручить много денег, – сказала Джемма. – Модной ее не назовешь. Разве что ее ценность в том, что она принадлежала какой-то знаменитости.
– Нет, никакой знаменитости она не принадлежала, и ее оценили всего в две тысячи двести долларов.
– Все это кажется бессмысленным, – заметила Джемма. – К чему кому-то рисковать своей свободой, воруя булавку, которую можно продать за сумму куда меньшую, чем лежала тут же, в сейфе?
– Как только додумаешься до ответа, дай мне знать, – сказал Колин, после чего встал и зевнул. – Не знаю, как ты, а я валюсь с ног.
Улыбаясь, она пошла в спальню вместе с ним, и они занялись любовью. Но потом Колин уснул, а Джемма, которой любопытство не давало уснуть, вернулась в гостиную, чтобы еще раз посмотреть на фотографии с мест преступлений.
Она перечитала вопросы, которые Колин задал жертвам преступлений, и их ответы. На первый взгляд эти две семьи ничего не связывало. Они не были друг с другом знакомы, никогда не были членами одного и того же клуба по интересам.
Но на обороте одного из документов Колин написал: «Обе семьи имели десятилетних дочерей». Под этой строчкой было написано: «Школа? Церковь? Кружки? Соперничающие группировки в школе? Девочки когда-нибудь воровали на спор?»
Джемма принесла свою сумочку, достала маленькую лупу, которую хранила во внутреннем отделении, и начала пристально рассматривать фотографии, что Рой сделала в спальнях девочек. Было уже три часа утра, когда она обвела кружком два крохотных пучка из ивовых веток, перевязанных у среза розовыми ленточками.
Первым ее побуждением было разбудить Колина и показать ему, что ей удалось обнаружить, но потом она решила, что он, вероятно, видел эти букетики. Она забралась в кровать рядом с ним, прижалась спиной к его широкой спине и тут же уснула.
Ее разбудил звук, напоминающий рев быка, и, еще до того как она полностью открыла глаза, Колин уже вытащил ее из кровати. Он поднял ее и смачно чмокнул в губы.
– Я этого не видел, и Рой тоже, – сказал он, начав одеваться. – Джемма, ты просто чудо! Мне придется поговорить с этими девочками до того, как они пойдут в школу. Если эти ивовые букеты были оставлены вором, я буду искать того, кто оставляет эти метки. У Майка есть связи в ФБР, и у Фрэнка тоже. Возможно, мне удастся получить доступ к их файлам.
Джемма была очень довольна тем обстоятельством, что сумела сделать его таким счастливым.
Глава 22
Колин позвонил ей в десять утра и сказал, что летит в Вашингтон, чтобы проверить один след. Он подозревал, что кражи могли быть совершены человеком, которого вот уже несколько лет разыскивает ФБР.
– Я буду по тебе скучать, – сказал он.
– И я тоже. – Она улыбалась, вешая трубку.
Джемма воспользовалась советом Колина и попросила мистера Фразьера показать ей экипажи. Все кончилось тем, что они провели вместе целый день. Слушая, как он со знанием дела рассказывал обо всем, что, как ей было сказано, «имеет четыре колеса», Джемма понимала, почему он так разочарован тем, что ни один из его детей не разделил страсти, которую извечно питали Фразьеры к колесному транспорту. Что станет со всем тем, что так бережно собиралось и хранилось на протяжении нескольких веков, если это некому будет передать?
Что касается симпатичной маленькой желтой кареты, Шеймас уже снял сиденье и сфотографировал табличку. На ней было выгравировано:
«В дар
Эдилин Тэлбот Мактерн Харкорт
От Шеймаса Фразьера 1802 год »
– Тот Шеймас не отличался многословием, как и мой Шеймас, – сказал мистер Фразьер.
– И оба они художники, – напомнила Джемма.
– И мой Шеймас учится только на «отлично», – с гордостью сообщил мистер Фразьер и повел ее на второй склад.
К вечеру Джемма уже мечтала о том, чтобы уютно устроиться рядом с Колином на диване в его – нет, в их – гостиной, поведать ему обо всем, что узнала от его отца, послушать, что он ей скажет.
В час ночи ее разбудил телефон. Колин сообщил ей, что его брат Пер попал в автомобильную аварию.
– Он сильно пострадал? – спросила Джемма. Сон мигом слетел с нее.
– Не очень. С ним Трис, и они обещали держать меня в курсе.
– Мне поехать в больницу?
– Нет. Там и так будет полно народу. Но, Джемма, ты не могла бы выяснить, как на самом деле обстоят дела с Пером? Если травма действительно серьезная, они могли не сказать мне об этом.
– Я узнаю, – пообещала Джемма. – Я позвоню Трису и спрошу у него.
– Спасибо. А сейчас ложись спать.
– Без тебя тут одиноко. Слишком много свободного места на кровати.
– Мне без тебя одиноко вне зависимости от того, сколько ты занимаешь места, – сказал Колин, и они закончили разговор.
На следующее утро Джемма проснулась рано. Она знала, что идти в спортзал бесполезно. Есть, конечно, такие люди, которые и в одиночестве могут тренироваться, но она была не из их числа. Если она приходила в тренажерный зал одна, то уже через десять минут разминки начинала думать о чем-то, что прочла накануне, или о том, что должна прочесть. После этого она уходила.
Джемма позволила себе еще немного подремать, но когда проснулась окончательно, было все равно еще слишком рано, и она спросила себя, не сможет ли застать Триса у Элли, наслаждающимся своим любимым буррито с яйцом, до того как откроют магазин. Через пятнадцать минут она уже подъехала к месту разгрузки у служебного входа в магазин. Надежда ее не обманула – Трис сидел за столиком и пил кофе, перед ним стояла пустая тарелка. Он только что закончил есть.
– Джемма! – удивился он. – Какой приятный сюрприз! – Он догадался, отчего она хмурилась. – С Пером все в порядке, всего лишь нога сломана. Он свернул, чтобы не наехать на какого-то зверя, переходившего дорогу, и в итоге угодил в дерево. Вероятно, он ехал с превышением скорости.
Джемма облегченно вздохнула и присела рядом с Трисом.
– Колин боялся, что Пер серьезно пострадал, а от него это скрывают. – Она достала телефон и, извинившись перед Трисом, быстро набрала Колину сообщение, что с Пером все более или менее в порядке. Когда она закончила набирать текст, Элли спросила у нее, не хочет ли она что-нибудь перекусить.
– На ваше усмотрение. – Джемма посмотрела на Триса. – Пер в гипсе?
– От паха до лодыжки. Ему придется так проходить довольно долго, процесс выздоровления едва ли будет быстрым.
Джемма сидела, опустив взгляд. Элли поставила перед ней сандвич с яйцом и большую кружку чая. Джемма откусила сандвич и принялась медленно его жевать.
– Вы знаете внутреннее устройство дома Фразьеров?
– Я проводил там много времени, когда был ребенком. А почему вы спрашиваете?
– Я как раз думала о той маленькой комнате сразу за кухней. Я видела санузел с душем рядом с этой комнатой, и… мне кажется, там есть большой диван. Или я ошибаюсь?
– Вы имеете в виду старую веранду? Миссис Фразьер сделала то же, что и моя мать. После того как родился Колин, она превратила веранду в одну из комнат дома, полностью ее застеклив, чтобы можно было наблюдать за детьми из кухни. Не то чтобы Элея много готовила, но ей нравилось присматривать за домработницей. Мистер Фразьер назвал эту комнату загоном, потому что она установила калитку в проходе и запирала детей внутри.
Джемма терпеливо ждала, когда он закончит.
– Я хочу, чтобы вы намекнули Фразьерам, что Пер может пожить в этой комнате, пока будет выздоравливать.
– Зачем? Он вполне может выздоравливать у себя дома в Ричмонде.
– Вам не кажется, что раз Перу требуется постоянный уход, то дома ему будет лучше?
Трис не понимал.
– Это очень любезно с вашей стороны, но вся забота о Пере ляжет на плечи Рейчел, а у нее и так слишком много работы. Но возможно, вы правы и ему лучше пожить в Эдилине. Он может занять комнату наверху, и я знаю, какую сиделку ему порекомендовать. Она…
– Нет! – громко сказала Джемма, затем понизила голос: – Я хочу сказать, что было бы жестоко заставлять кого-то целый день бегать вверх и вниз по лестнице. Но возможно, кто-нибудь мог бы помочь с уборкой, чтобы Рейчел смогла проводить с Пером столько времени, сколько нужно для его скорейшего выздоровления.
Наконец Трис понял, к чему она клонит.
– О да. Я думаю, это было бы замечательно. Пера ведь должен кто-то развлекать, не так ли? Возможно, вы правы и лучше приспособить к этой работе того, кого Пер уже знает и с кем ему комфортно.
– Думаете, вам удастся уговорить миссис Фразьер?
– Если бы я намекнул миссис Фразьер, что предложенный вами расклад может принести Перу нечто большее, чем просто выздоровление, она бы прибила ступни своего сына гвоздями к полу той комнаты. Должен сказать, что Рейчел удалось сохранить свои чувства в тайне. Как долго это продолжается? – Не дождавшись от Джеммы ответа, Трис тихо сказал: – Ой-ой. Магазин открылся, и нас застукали. Сюда идет старый доктор Берджесс. Мне придется пригласить его присесть за наш столик. Черт, мне так надо поговорить с вами. Возможно, я нашел камень желаний.
– Что? – воскликнула Джемма в тот момент, когда кто-то схватился за спинку ее стула и едва не опрокинул его вместе с ней. Трис в мгновение ока уже был на ногах, одной рукой поддерживая Джемму, а другой усаживая сгорбленного старика.
– Доктор Берджесс, – сказал Трис, – я очень хочу, чтобы вы позволили мне вас осмотреть.
– Меня и так уже осматривали слишком много докторов, – сказал он на удивление моложавым голосом, глядя больше на Джемму, чем на Триса.
Джемма пыталась быть любезной, когда Трис представлял их друг другу, но, по правде говоря, лишь испытывала раздражение. Зачем Трис позволил ей разглагольствовать о Пере, когда у него была для нее такая важная новость?
Доктор Берджесс рассказывал о том, как он проголодался и как ему хочется съесть какую-нибудь вкусную булочку и запить ее вкусным кофе. Не переставая говорить, он поднялся на нетвердых ногах, чтобы подойти к прилавку, но Трис велел ему сесть и сказал, что сам принесет ему еду.
– Какой вы славный мальчик, – сказал доктор Берджесс, когда Трис ушел за заказом.
Едва оставшись с Джеммой наедине, старик придвинул свой стул ближе к ней, и ей волей-неволей пришлось уделить ему внимание. Если старый мистер Ланг понравился ей с первого взгляда, то этого человека она с первого взгляда невзлюбила.
– Это с вами я хотел поговорить, – сказал доктор Берджесс, улыбаясь ей. Эта улыбка показалась бы вполне уместной, будь перед ней мужчина гораздо моложе, но такое внимание со стороны старика вызывало у нее легкое чувство гадливости. – Не знаю, говорили ли вам, что я, как и вы, историк. Мне бы очень хотелось послушать о ваших исследованиях. Если верить городским сплетням, вы обнаружили нечто потрясающее. И еще, – глядя на нее с масленой улыбочкой, добавил он, – я слышал, что вас можно поздравить со скорой помолвкой с нашим местным шерифом.
– У вас неверная информация, – сказала она. – Никакой помолвки не было и в ближайшее время не намечается. Мы с Колином Фразьером просто встречаемся.
Берджесс положил свою руку в старческих пигментных пятнах на ее предплечье.
– Но вы ведь живете с ним, не так ли?
Джемма отстранилась и взяла сумку.
– О Боже, я вас оскорбил, – сказал он. – Примите мои извинения. Я думал, что в сегодняшнем мире считается нормой, когда молодые пары живут вместе. Возможно, я не прав.
Трис вернулся с кофе и тарелкой с булочками.
– Джемма, вы ведь уже уходите?
– Джемма… Можно я буду называть вас Джемма? Джемма как раз собиралась рассказать мне о своих исследованиях.
– Она молодец. Знает свою работу хорошо, – сказал Трис, переводя взгляд с Джеммы на старика и обратно.
Джемме хотелось остаться с Трисом и послушать о камне желаний, но еще больше хотелось убраться подальше от этого старика. Несмотря на заявления о том, что ужасно проголодался, Берджесс не притронулся к булочкам. Если ему и было что-то нужно за их столиком, то отнюдь не булочки с кремом.
И вдруг Джемма поняла, чем так досаждает ей этот мужчина. Он был не просто хворый старик, он был историк, который, судя по всему, не преуспел в своей карьере. Этот человек имел научную степень, принадлежал к академической среде и, как все ученые, отчаянно нуждался в публикациях. Она не сомневалась, что он, прознав о камне желаний, собирался вытянуть из нее все, что можно, добавить к этому слухи и опубликовать. Она словно воочию увидела, как все средства массовой информации, включая телевидение и радио, наперебой кричат о камне желаний. И вот уже Эдилин наводняют…
Ей не хотелось думать о том, что обрушится на маленький тихий городок. Все ринутся сюда – одержимые жадностью, отчаявшиеся в поисках последней надежды. Именно по этой причине она решила никогда не писать о камне. Джемма даже собиралась поговорить с миссис Фразьер и объяснить, почему документ, который она готовила для частного пользования семьей Фразьер, не должен включать в себя упоминаний о камне желаний.
