Текст книги "Поправка за поправкой"

Автор книги: Джозеф Хеллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

3

Ходу до бильярдной было шесть кварталов. Войдя, он остановился у двери и окинул взглядом длинный, наполненный людьми зал. Все столы были заняты, у каждого теснились, болтая, зеваки, а у дальней стены вокруг передававшего результаты спортивных состязаний телеграфного аппарата сгрудилась небольшая толпа. Мердок поискал глазами хозяина этого заведения, Марти Белла, но тот уже приближался к нему, приветливо улыбаясь.

– Здравствуй, Дэйв, – сказал Марти. – Ты как здесь?

– Хочу тебя кое о чем спросить, – ответил Мердок. – Есть тут тип по прозвищу Флейта?

Марти оглянулся на зал, кивнул.

– Вон видишь, за четвертым столом, – указал он пальцем. – Зачем он тебе?

– Мозги ему вышибить хочу, – ответил Мердок и шагнул в сторону четвертого стола.

Явно занервничавший Марти схватил его за рукав. Лицо у Марти было доброе, глуповатое, вечно сложенное в скорбную гримасу, каковая и обеспечила ему прозвище Похоронщик.

– Поаккуратнее, Дэйв, – сказал Марти. – Он парень крутой.

Мердок нетерпеливо отбросил его руку и направился к четвертому столу, не отрывая взгляда от Флейты – такого же крупного, как он, с широкими прямыми плечами и толстыми предплечьями. Когда Мердок приблизился к нему, Флейта склонялся над столом, собираясь ударить по шару. Мердок резко стукнул его по плечу.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказал он.

Флейта неторопливо выпрямился, с равнодушным интересом оглядел его. На сильном лице Флейты появилась легкая насмешливая улыбка.

– О чем?

– Давай отойдем в сторонку, скажу, – ответил Мердок.

Флейта с секунду поразмыслил, потом кивнул, положил кий и пошел следом за Мердоком к боковой двери. Отойдя подальше от света, Мердок остановился и обернулся.

– Ты толкал марихуану моему мальчишке, – сказал он.

Лицо Флейты нисколько не изменилось.

– Твой мальчишка это кто? – спросил он. – Я много кому паль продаю.

– Не важно, – ответил Мердок. – Нужно быть последним подонком, чтобы продавать ее кому угодно.

– Ага, – сказал Флейта. – Приятно слышать.

В сумраке за его спиной обозначились четверо мужчин, по двое с каждой стороны. Они неторопливо обступили Мердока, а тот, едва увидев их, попытался ударить Флейту по зубам. Однако Флейта поймал в воздухе его запястье, ухватил – Мердок и опомниться не успел – другую руку, и миг спустя он оказался прижатым к стене, неспособным даже пошевелиться. Он попытался ударить Флейту коленом в пах – подлый вообще-то удар, – но попал в ляжку. А Флейта совсем притиснул его к стене, не оставив никакой возможности нанести удар. Четверо мужчин стояли неподвижно, наблюдая за происходящим. Флейта держал Мердока за руки, давил на него плечом, но не бил, даже и не пробовал. Мердок дергался, пытаясь освободиться, напрягал до предела силы. Все было без толку, и через пару минут он обмяк изнемогая. Гнева он больше не чувствовал, одну лишь апатию побежденного.

– Порядок? – спросил Флейта.

Мердок вяло кивнул. Флейта отпустил его руки, отступил на шаг. Мердок, глядя в пол, отлепился от стены.

– Все же от твоего мальчишки зависит, – сказал Флейта. – Давай так: он приходит ко мне, говорит, как его зовут, и я ничего ему не продаю.

Мердок молчал и медленно растирал руки, стараясь умерить боль. Флейта неотрывно смотрел на него, ожидая ответа.

– Ладно, – в конце концов сказал он и пожал плечами. – Не хочешь – не говори. Только не лезь ко мне. Идет?

Мердок по-прежнему молчал, лишь поглядывал каждые несколько секунд на прямоугольное лицо Флейты. Он все еще ловил ртом воздух, все еще вздрагивал от унижения, однако лицо его выражало теперь упрямую решимость, явно внушавшую Флейте тревогу. Какое-то время Флейта вглядывался в него, потом снова пожал плечами и отступил еще на шаг. Мердок, протиснувшись между двумя его дружками, пошел к двери. Шел он быстро, однако на улице, едва свернув за угол, замедлил шаг. Такой усталой походкой он и доплелся до дома. А там остановился, чтобы причесаться и поправить одежду. Клэр ждала его у самой двери.

– Где ты был? – испуганно спросила она.

– Воздухом дышал, – ответил Мердок.

Клэр озадаченно вгляделась в его лицо.

– Ты дрался?

– А что, похоже? – спросил Мердок.

Клэр медленно покачала головой, и ему пришлось улыбнуться.

– Накрывай на стол, – сказал он. – Мы сейчас подойдем.

4

Он на миг задержался перед дверью Дика, но пошел все же в свою комнату. Закрыл дверь, сел на кровать. Впервые в жизни он почувствовал, что уже немолод. Флейта справился с ним как с младенцем, и, вспоминая об этом, Мердок ощущал унижение и стыд. Какое-то время он просидел неподвижно, тупо глядя на свои руки, тупо вслушиваясь в собственное сопение. Дверного звонка он не услышал и потому удивился, когда в комнату вошла Клэр.

– К тебе Марти пришел, – сказала она.

Мердок молча и вопросительно смотрел на нее.

– Марти Белл, – пояснила она.

– Что ему нужно? – спросил, отводя взгляд в сторону, Мердок.

– Поговорить с тобой хочет.

– Ладно, – сказал Мердок.

Клэр вышла и несколько мгновений спустя вернулась с Марти. Марти вошел в комнату Мердока с опаской, скорбное лицо его было встревоженным, мрачным. Он бросил на Клэр многозначительный взгляд, и та, испуганно посмотрев на Мердока, вышла. Марти закрыл за ней дверь и, не говоря ни слова, повернулся к Мердоку.

– Чего тебе, Марти? – спросил Мердок.

– Я разговаривал с Флейтой, – ответил Марти. – Он попросил меня повидаться с тобой.

И Марти с надеждой на лице отошел от двери.

– Сделай мне одолжение, Дэйв. Не трогай его, ладно?

– Почему? – резко спросил Мердок. – Почему мне его не трогать?

– Потому что он хороший парень, Дэйв. Ты его не знаешь, Дэйв, он хороший.

– Ну да, – презрительно усмехнулся Мердок. – Очень хороший. «Дурь» моему мальчишке толкает.

Марти поежился, ему было здорово не по себе.

– Флейта просто пытается сшибить немного деньжат, – объяснил он. – Ты же знаешь, как это бывает, Дэйв. Тебе и самому туго приходилось, и не раз.

– Я «дурью» сроду не торговал, – сказал Мердок.

– Так это ж ничего не значит, – сказал Марти и снова с умоляющим видом пожал плечами. Он подошел поближе к Мердоку, вытянул вперед шею, задушевно улыбнулся. – Ему ж нужно как-то сводить концы с концами, Дэйв. А у нас в округе найдется десяток парней, которые продадут твоему мальчишке паль, только попроси. Если Флейта не будет делать этого, значит, будет кто-то другой. Все как в твоем бизнесе.

У Мердока даже челюсть отвисла. Марти примолк, изумленно глядя на него. И осторожно отступил назад.

– Вали отсюда, Марти, – сказал Мердок.

– Конечно, Дэйв, – торопливо ответил Марти. – Но ты подумай как следует, ладно?

– Катись, Марти, – сказал Мердок. – Я его не трону.

Марти благодарно улыбнулся и выскочил за дверь. Несколько минут просидев в одиночестве, Мердок тяжело, как очень уставший человек, поднялся на ноги и потащился к двери Дика. Когда он вошел, Дик коротко взглянул на него и сразу уставился в пол. Мердок какое-то время молча смотрел на свои руки, дыша тяжело и медленно. Смотреть на сына ему было стыдно. Но в конце концов поднял взгляд на мальчика.

– Прости, что ударил тебя, Дик, – сказал он. Секунду Дик изумленно таращился на отца, а затем лицо его расплылось в широкой робкой улыбке.

– Да ничего, пап, – счастливым голосом сказал он.

– Держи, – сказал Мердок. Он вынул из кармана пакетик с двумя сигаретами, протянул его сыну. – Давай об этом завтра поговорим. Идет?

– Конечно, пап, – ответил Дик и, немного помявшись, положил пакетик на стол. – Как скажешь.

Мердок улыбнулся ему, и оба пошли обедать. Садясь за стол, он думал о том, что Клэр ничего узнать не должна. Еда была вкусной, однако ел он медленно, без аппетита, и за все время обеда ни разу не встретился с Клэр взглядом.

Ничего не поделаешь [11]11
  «Эсквайр» № 30, август 1948, с. 73, 129–130.


[Закрыть]

Карл вошел в комнату, повесил плащ на спинку кресла и начал раздеваться. Человеком он был низкорослым, полным, лет без малого пятидесяти, волосы на покрывавших его грудь тестообразных складках седели и выглядели весьма отталкивающе. Оголившись по пояс, он сел на край кровати и развязал шнурки на туфлях. Кровать стояла у окна, он просидел несколько минут, глядя на улицу. Полдень еще не наступил, однако воздух уже посерел, от надвигающегося дождя потемнело. Устало крякнув, Карл закинул ноги на кровать, лег на спину. Так он и лежал долгое время, не шевелясь, глядя в потолок, и наконец заснул.

Очень скоро его разбудил звук шагов на лестнице. Кто-то остановился у двери и легонько постучал.

– Войдите, – сказал он.

Дверь отворилась, вошел Гек, молодой человек лет двадцати, работавший внизу, в бильярдной Карла, служившей ему также и букмекерской конторой. Гек пришел за ключами. Довольно красивый, с крепким грубоватым лицом и могучим телом, до отказа заполнявшим кожаную куртку.

– Привет, Карл, – сказал он.

– Привет, Гек.

Карл смотрел, как он переходит комнату и садится на стул, лицом к кровати. Какое-то время Карл молчал, а Гек терпеливо ждал подбоченившись.

– Дождь собирается, – скорбно сообщил Карл, повернув голову, чтобы взглянуть в окно. – Черт знает какой ливень.

Гек не ответил. Достал пачку сигарет. Карл покачал головой, Гек закурил.

– Ты почему в кровати лежишь? – спросил он. – Плохо себя чувствуешь?

– Нормально я себя чувствую, – ответил Карл. Несколько секунд он молчал, наблюдая за дымком, который поднимался от сигареты Гека и голубел, попадая в лившийся из окна свет.

– Открываться все равно без толку, – сказал он. – День сегодня будет плохой.

Гек безучастно пожал плечами.

– Ты вчера днем до какого времени там пробыл? – спросил Карл.

– До двух-трех, по-моему, – ответил Гек. – Потоптался немного после прихода Ната.

– Ставки какие-нибудь принимал?

– Да так, по мелочи. А что?

– Сам насчет них звонил?

– Нет, – сказал Гек. – Я их Нату сдал. Да в чем дело-то?

– Ставка одна потерялась, – сказал Карл.

Гек посерьезнел:

– И кто ее потерял?

– Нат, – ответил Карл. Он помолчал. – Сотня баксов. А выплата по ним – двенадцать сотен.

Гек резко выпрямился, губы его безмолвно и изумленно повторили эту сумму.

– Нат ставку прикарманить не мог, – сказал он. – Ты сам знаешь.

– Знаю, – сказал Карл. – Да только Нику Лондону оно до лампочки. Это были его деньги.

– Ты уверен, что их поставил Лондон?

– Уверен. Нат помнит, как принимал от него ставку. Сотня баксов в белом конверте. Но только Нат не помнит, звонил он насчет денег, не звонил, а мне он конверт не отдавал.

– И что теперь будет? – спросил Гек.

Карл взглянул в окно – на дом по другую сторону улицы, на маленький клочок неба, который он мог видеть не вставая.

– Дождь будет, – сказал он. – Черт знает какой ливень.

– Так что, открываться мне или не стоит? – спросил Гек.

– Можно, конечно, попробовать. – Карл сунул руку в карман, протянул Геку связку ключей. – Но бизнеса сегодня все равно никакого не будет.

Гек направился к двери, легко позвякивая лежавшими на его ладони ключами. И уже на пороге обернулся, взглянул, явно о чем-то думая, на Карла.

– Нат красть не стал бы, – сказал он.

– Я знаю, – отозвался Карл. – Но теперь это все равно.

– Что собираешься делать?

– А что я могу сделать? – ответил Карл. – Двенадцати сотен долларов у меня нет. Имей я такие деньги, так покрывал бы ставки сам, а не просто собирал их для синдиката.

– Может, это кто-то из тамошних, – предположил Гек. – Может, в синдикате кто-то мухлюет.

– Нет, – сказал Карл. – Нат туда не звонил.

– Кому придется ущерб возмещать?

– Нату, – ответил Карл. – Я этой ставки и в глаза не видел.

– Лондон уже все знает?

Карл кивнул:

– Он заходил ночью за выигрышем.

Гек грустно кивнул и вышел, медленно закрыв за собой дверь. Какое-то время Карл пролежал без движения, переводя взгляд с потолка на окно и обратно на потолок. В конце концов он сел. Сидя на кровати, он мог дотянуться до ящиков бюро. Он выдвинул верхний, достал из него пинтовую бутылку. Виски было дешевеньким. Глотнув его, Карл покривился. Затем он встал, вздохнул, прошлепал в ванную комнату и там долго пил воду из крана. Вода оказалась тепловатой, и Карл покривился снова. Глядя на себя в зеркало, он провел ладонью по темной щетине на подбородке. Пустил горячую воду, побрился. Потом снова улегся в кровать. И только-только задремал, как вернулся Гек, приведший с собой Ната.

– Привет, Нат, – сказал Карл.

Нат был юношей высоким, выше Гека, но намного худощавее. По утрам он учился в колледже, а после полудня работал у Карла. Карл наблюдал за ним, пересекавшим комнату, и думал о том, как было бы хорошо, если бы он, Карл, мог что-то сделать. Но он не мог. Он размышлял над этим всю ночь и понял – ничего он сделать не может.

– Как мне теперь быть, Карл? – спросил Нат.

– Не знаю, – ответил Карл. – Может, тебе лучше убраться куда-нибудь на время.

Нат покачал головой. Выглядел он усталым – темные крути под глазами, в которых застыло выражение горестного недоумения.

– Ты уверен, что принял ту ставку? – спросил Ник.

– Я ее принял, – ответил Нат. – Он отдал мне деньги в белом конверте. Это я помню, а вот что я с ними сделал, не помню.

Он снова недоумевающе покачал головой и взглянул на Карла.

– Карл, я тебе их точно не отдавал? – с надеждой спросил он.

– Нет, – ответил Карл. – Те, что ты мне отдал, я помню все до единой. Его ставки среди них не было. Ты же не думаешь, что я ее в карман положил, а?

– Я не это имел в виду, – сказал Нат и сокрушенно примолк. – Хоть бы я вспомнил, как все было. Тогда в контору вдруг народ повалил, и я что-то сделал с этим конвертом, не помню что. Может, потерял или по ошибке отдал кому-то.

– Карл, – сказал Ник, – позвони в синдикат. Спорить готов, деньги где-то там.

– Нет, – сказал Нат. – Я им об этой ставке не сообщал.

– Все равно позвони, – стоял на своем Гек.

– Ладно, – согласился Карл.

– И позвони насчет меня Лондону, – попросил Нат. – Попробуй все ему объяснить.

– От этого проку не будет, – сказал Карл.

– Ну ты все равно позвони, хорошо?

– Хорошо, – сказал Карл.

Они ушли. Карл поднялся с кровати, оделся. Застегнув рубашку, он закатал рукава и покинул комнату. Длинный зал внизу был пуст. Гек сидел в углу на одном из столов, разговаривая с Натом, горбившимся, словно стараясь стать неприметным, на тянувшейся вдоль стены скамье.

– Пойду позвоню, – сказал Карл.

– Спасибо, Карл, – сказал Нат. – И замолви за меня словечко перед Лондоном.

Карл кивнул и направился к двери.

– Не сиди на столе, – сказал он, поравнявшись с Геком.

Выйдя на улицу, Карл приостановился, чтобы взглянуть на небо. По какой-то причине – он и сам не понимал по какой – ему хотелось, чтобы пошел дождь. С бильярдной соседствовала маленькая закусочная. Карл, проходя по ней к телефонной будке, кивнул бармену. Аккуратно закрыв дверь будки, он некоторое время смотрел сквозь нее на закусочную, потом перевел взгляд на телефон. И, простояв так немного, покинул будку.

Когда он вернулся в бильярдную, двое подростков гоняли шары по первому столу. Карл, не сводя с них глаз, прошел к дальней стене зала, у которой его ждали Гек и Нат.

– Я позвонил в синдикат, – сказал он. – Ставку там не получали.

– А Лондон? – спросил Нат. – С ним ты поговорил?

– Не дозвонился, – ответил Карл.

Он поочередно взглянул им в глаза.

– Думаю, Лондон едет сюда, – медленно произнес он. – С дружками.

Нат молчал, тишину нарушал лишь становившийся, казалось, все более громким стук телеграфного аппарата, уже не первый раз отбивавший результаты вчерашних соревнований. Карл обернулся, чтобы взглянуть на ребят за первым столом. И спросил у Гека:

– Школьники?

– Не знаю, – ответил Гек.

– Ты бы выставил их, – сказал Карл. – Сюда полицейские могут нагрянуть.

Гек неторопливо направился к столу. Карл подождал, пока он отойдет достаточно далеко, и повернулся к Нату.

– Тебе лучше смыться, Нат, – сказал он.

Нат покачал головой:

– Нет. Я не хочу убегать.

– Они бывают очень жесткими, – сказал Карл.

– Я поговорю с ними, – ответил Нат. – Постараюсь все объяснить.

– Да они и слушать не станут, – сказал Карл.

Нат молча смотрел в пол. Даже не шелохнулся. Карл недолгое время вглядывался в него.

– У моего брата ферма в Джерси, – наконец сказал он. – Можешь поехать к нему. Он будет хорошо с тобой обходиться.

Нат так и стоял неподвижно.

– Нат, – произнес Карл более резко. – Тебе лучше уйти. Я видел их за работой. Они могут убить тебя, им это раз плюнуть. Я и такое тоже видел.

Лицо Ната побелело, теперь он нервно переступал с ноги на ногу.

– Однажды они изловили какого-то малого прямо у нашей двери, – сказал Карл. – И избили в кровь. На моих глазах, Нат.

Нат коротко взглянул на него. На миг Карлу показалось, что он все же согласится бежать. Но Нат с силой потряс головой.

– Ладно, Нат, – удрученно сказал Карл. Он сжал плечо юноши и поднялся в свою комнату. А там снял рубашку, туфли и лег снова.

Прошло долгое время, прежде чем с лестницы донесся звук торопливых шагов и в комнату влетел Гек.

– Они снаружи, – сказал он. – Только что подъехали.

Карл не шелохнулся.

– Где Нат? – неторопливо спросил он.

– Внизу. – Гек смотрел на лежавшего Карла. – Ты не хочешь спуститься?

– Я ничего сделать не смогу.

– Но они же его изобьют.

– Сядь, Гек, – сказал Карл.

Гек сел. Глаза его не отрывались от Карла.

– Расслабься, – сказал Карл. – Закури и расслабься.

Наступила тишина, долгая, напряженная. Потом они услышали, как внизу закрылась дверь. Потом едва слышные шаги. Затем шаги остановились, и несколько минут из бильярдной доносилось лишь постукиванье телеграфного аппарата. А потом внезапно раздался крик, за которым сразу же последовал беспорядочный громкий топот, постепенно замедлявшийся и стихавший. И теперь тишина наступила уже полная. Даже телеграф умолк.

Гек обливался потом. Струйки стекали по лицу молодого человека, на воротнике его рубашки появилось темное, понемногу расползавшееся пятно.

– Я ничего не слышу, – хриплым шепотом сообщил он Карлу.

– Зато я слышу, – ответил Карл. – Как ты потеешь.

Гек провел ладонью по лбу, удивленно взглянул на нее.

Затем вытащил носовой платок, старательно протер лицо и шею. А покончив с этим, зажал скомканный платок между ладонями.

Проходили минуты. Дверь внизу еще раз открылась и закрылась. Гек вскочил на ноги, подобрался к окну, сбоку. Хлопнула дверца автомобиля, пару секунд спустя заработал мотор, автомобиль отъехал. Гек отвернулся от окна.

– Уехали, – хрипло прошептал он.

– Вот и хорошо, – сказал Карл. Он сел, протянул руку к рубашке. – Теперь пойдем вниз.

Гек медленно, едва дыша, пересек комнату, вышел. Карл встал, подошел к двери. Постоял у нее, прислушиваясь к шагам осторожно спускавшегося по лестнице Гека. Потом закрыл дверь и повернул ручку замка. Наклонился, сунул руку под ковер и вытащил из-под него маленький белый конверт.

Прошлой ночью Карл нашел его в своем кармане. Непонятно, как пакет отделился от других переданных ему Натом ставок, а когда Карл его обнаружил, было уже слишком поздно. Он думал об этом всю ночь, все утро, стараясь придумать, что можно сделать, и понимая – ничего нельзя. С него причиталось двенадцать сотен долларов, и кто-то должен был заплатить за ошибку. Происшедшее только что было самым лучшим исходом, повторял и повторял себе Карл, потому что он человек слабый, пожилой, а Нат молод, и здоровье у него крепкое. Жалко его, конечно, все-таки Нат был хорошим, честным пареньком, Карлу он очень нравился.

Стоя у двери, Карл открыл конверт, заглянул внутрь. Сотня долларов – секунду он смотрел на них, собираясь с духом. Потом медленно потащился в ванную и там изорвал конверт вместе с деньгами. Посмотрел, как обрывки падают в унитаз, спустил воду, однако, вернувшись в комнату, чувствовал себя нисколько не лучше. Он отпер дверь и пошел вниз.

В мире полно прославленных городов [12]12
  В сборнике «Великие истории горожан» под ред. Алекса Остина (Нью-Йорк: «Лайон лайбрари эдишнс», 1955).


[Закрыть]

Доставив последнюю телеграмму в приемную адвоката, юноша дошел до стоявшего на Бакмэн-плейс многоквартирного дома, поднялся на лифте на шестой этаж, отыскал нужную ему квартиру, нажал на кнопку звонка и замер в ожидании. Через несколько секунд дверь отворила женщина, блондинка. Увидев юношу, она распахнула дверь пошире, но осталась стоять на пороге, холодно оглядывая его с головы до ног. Женщина была очень красива, и юноша, почувствовав, что краснеет, потупился, ожидая, когда она заговорит.

– Где ты оставил велосипед? – в конце концов спросила она.

– У нас нет велосипедов, – ответил юноша. – Мы пешком ходим.

– Поэтому ты так быстро до нас и добрался?

– Я старался прийти поскорее, – сказал юноша. – Хотя до вас мне пришлось зайти еще в четыре места.

– Я спросила без всякой иронии. Ты пришел раньше, чем мы ожидали. Можешь подождать несколько минут? Муж сейчас занят.

– Могу, – ответил юноша.

– Тогда входи.

Женщина отступила от порога, и он прошел следом за ней в гостиную. И, войдя, сразу увидел, как роскошно она обставлена, и почувствовал витавший в воздухе легкий, словно долетающий издалека, но острый и сладкий запах. Он оглядывался вокруг, уважительно дивясь размерам гостиной, богатству мебели, попадавшейся ему на глаза, куда бы он ни повернулся. Здесь было и несколько фотографий, а взглянув поверх плеча женщины, он увидел дымившуюся в серебряной пепельнице сигарету.

– Ну и как тебе здесь – нравится? – саркастически осведомилась женщина.

– Извините, – сказал он. – Я просто осматривался.

– Извиняться не за что. Осматривайся сколько хочешь. Это привилегия, которую мы предоставляем пролетариату.

Она пересекла гостиную, взяла дымившуюся сигарету, раздавила ее в пепельнице. И неторопливо повернулась к юноше.

– Готова поспорить, ты живешь точно в такой же квартире.

Юноша промолчал. Он стоял посреди гостиной, ему было жарко, неловко, он медленно покручивал в руках свою шапочку.

– Ведь так? – спросила женщина.

– Нет, – негромко ответил он.

– Почему? Твоя красивее?

Юноша не ответил.

– Твоя красивее?

– У нас дома не так красиво, – сказал юноша.

Женщина отвернулась, взяла из белой, слоновой кости, шкатулки сигарету. На столе стояли среди стаканов две бутылки – виски и содовая. Женщина раскурила сигарету и, снова повернувшись к юноше, выпустила из уголка рта дым.

– Хорошая у нас квартира, верно? – спросила она.

– Да, – ответил юноша. – Очень хорошая.

– Ты, наверное, думаешь, что в такой всякий был бы счастлив. – Поскольку он молчал, женщина спросила снова: – Ведь так?

– Не знаю.

Теперь он смотрел в пол.

– Не виляй. Тебе отлично известно, что именно так ты и думаешь. Разве ты не знаешь, какой силой обладают деньги?

Юноша оторвал взгляд от пола, встретился с ней глазами.

– Почему вы надо мной насмехаетесь? – спросил он. – Я же вам ничего плохого не сделал.

Женщина подняла руку, провела ладонью по щеке, оставив на ней бледный, мгновенно исчезнувший след, сжала губы, отчего на лице ее появилась гримаска нервного сожаления.

– Извини. Я не хотела над тобой насмехаться. Просто мне немного не по себе. Я должна разговаривать с тобой, пока не подойдет муж, а что сказать – не знаю.

Юноша улыбнулся, поняв – ее что-то гнетет. Женщина была очень красива, и он почувствовал жалость к ней.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Сидней.

Из соседней комнаты донесся мужской голос:

– Кто там?

– Посыльный, – ответила женщина.

– Каков собой?

Женщина окинула юношу взглядом. Тот стоял неподвижно, медленно вертя в руках шапочку и гадая, зачем он им понадобился.

– Красивый, – сказала женщина. – Но очень юный.

Несколько шагов по плиточному полу – и в гостиную вступил худощавый, средних лет мужчина в темно-синем халате, с полотенцем вокруг шеи и бритвой в руке. Он холодно кивнул юноше, оглядел его с головы до пят. Женщина присела на стоявшую в углу комнаты софу, сбросила туфельки и подобрала под себя ноги.

Мужчина нахмурился.

– Он похож на девушку.

– Уж такое мое везение, – с горечью отозвалась женщина.

– Я отошлю его. – Мужчина подошел к юноше поближе, улыбнулся. – Послушай, возвращайся в свою контору и скажи там, чтобы прислали кого-нибудь постарше. У нас особое поручение, для него требуется человек не такой молоденький. Ты понял?

Юноша кивнул, повернулся к двери.

– Пусть остается, – сказала женщина. – Думаю, с ним получится даже лучше.

– Ты вправду так думаешь?

Женщина кивнула.

– Ладно.

Он снова повернулся к юноше.

– Я через несколько минут вернусь. Дай ему выпить, Скелли, – сказал он женщине и покинул гостиную.

– Присядь, Сидней. – Юноша пересек гостиную и опустился в кресло, лицом к женщине. – И чувствуй себя как дома. Никто тебя здесь не обидит.

Он положил шапочку на столик у кресла, с любопытством огляделся по сторонам. Он чувствовал себя неловко оттого, что женщина наблюдала за ним. На глаза ему попалась фотография красивого паренька в форме футболиста, и он подумал: не ее ли это сын? Нет, женщина выглядела слишком молодо, чтобы быть его матерью. Стоявший в гостиной сладковатый запах слабел, юноша машинально втянул его носом.

– Что такое? – спросила женщина.

– Ничего, – ответил он.

– Да не бойся ты меня. К чему ты принюхиваешься?

– Тут пахнет чем-то сладким, – сказал юноша. – На духи похоже.

– Благовония. Я жгла их перед твоим приходом. Выпить хочешь?

Он покачал головой.

– Я так и думала. Для спиртного ты слишком юн.

– Вообще-то я иногда выпиваю, – сказал юноша.

– Виски?

– Время от времени, – соврал он. – Но мне больше нравится пиво.

– У меня есть на кухне. Принести тебе бутылку?

– Нет, спасибо. Нам во время работы выпивать запрещено.

– Ты куришь?

– И курить тоже запрещено.

– А ты возьми да и покури, – сказала женщина. – Я тебя не выдам. Вам хорошо платят?

– Прилично.

– Сколько ты получаешь в неделю?

– Не очень много, – ответил юноша. – Я выхожу на работу только после школы. А те, кто весь день работает, получают очень немало.

– Сегодня и ты получишь очень немало, – сообщила женщина, вставая с софы, чтобы раздавить в пепельнице сигарету. Она налила в стакан немного виски, добавила содовой и, равнодушно посмотрев на стакан, быстро крутанула его. Потом подняла к губам и в один глоток осушила. Юноша не отрывал глаз от ее лица. Выражение его лица нисколько не изменилось.

– Сидней, – произнесла женщина, опуская стакан на стол, – ты очень милый мальчик. Уверена, все девочки в школе от тебя без ума.

Юноша, покраснев от смущения, отвел взгляд в сторону.

– Ты встречаешься с девушками?

Он кивнул.

– И, я уверена, со многими.

– С несколькими, – ответил юноша. Ему нравилось, что она так о нем думает.

– И многого ты от них добиваешься?

Юноша, решив, что неправильно ее понял, снова обратил взгляд, теперь уже вопросительный, к ней.

– Ну ты же понимаешь, о чем я. Или ты все еще девственник?

Лицо его вспыхнуло от смущения, он уставился на участок ковра между ножками круглого столика, который стоял у большого окна.

– Если тебе не хочется, можешь не отвечать.

– Мне не хочется.

– Ладно, не отвечай. Но если ты девственник, то виноват в этом только ты сам. Девушки в твоей школе по тебе с ума сходят.

– Ничего они не сходят, – неловко улыбнувшись, возразил он.

– Сходят-сходят. Приглядись к ним получше, сам увидишь. Ты очень милый мальчик, Сидней. Мне хотелось бы посмотреть на тебя в холодный день. Готова поспорить, на холоде твои щеки и губы становятся алыми.

Сидней виновато улыбнулся. Он и сам знал, какими алыми становятся в холодные дни его губы и щеки, какой он миловидный и чистенький – в сравнении с его одногодками. Пока отец был жив, его, Сиднея, далеко от дома не отпускали, и потому свободу, позволявшую ему приглядываться к миру, он получил лишь недавно. Мир начал неторопливо раскрываться перед ним огромной, загадочной панорамой, и каждое новое открытие доставляло юноше наслаждение.

Он указал на фотографию паренька в футбольной форме, спросил:

– Это ваш сын?

– Нет, – ответила женщина. – Это сын мистера Ингэлла. – И, увидев недоумевающее лицо юноши, добавила: – Я его вторая жена.

– А…

– Обычно он проводил с нами каждые полгода, но сейчас учится в колледже. И не был здесь почти шесть лет.

Она протянула руку к шкатулке, достала новую сигарету, нервно пристукнула ею по тыльной стороне ладони. Потом сняла со стола зажигалку и повернулась к юноше, явно колеблясь, отчего лицо ее впервые за время их разговора стало по-настоящему мягким.

– Ты милый мальчик, Сидней, – медленно произнесла она. – Страшно нравишься девочкам. Я знаю, я ведь тоже когда-то училась в школе. Бери их столько, сколько сможешь, пока не станет слишком поздно. Они для того и созданы. Бери, пока можешь, и ты никогда не пожалеешь об этом.

Тут она увидела, как он поеживается, и спросила:

– Что с тобой?

– Не знаю, – промямлил он.

– Тебя пугают разговоры о девушках?

– Нет, – ответил он.

– Тогда почему ты смущаешься? Ты никогда не обсуждал такие вещи с друзьями?

– Да нет. У нас и совсем неприличные разговоры бывают.

– Так в чем же дело? В том, что я женщина?

– Я не знаю.

– В том, что я старше тебя, или в том, что я красива?

– Наверное, в этом.

– Не увиливай. В чем? В возрасте или во внешности?

– Я думаю, и в том и в другом.

Она закурила, откинулась на спинку софы.

– Значит, по-твоему, я красива?

Он кивнул покраснев.

– Прекрасна?

Он снова кивнул. И взглянул в сторону коридора, гадая, когда вернется тот мужчина.

– И что же тебе во мне нравится?

– Наверное, все. Вы очень красивая женщина.

– Но должно же что-то нравиться тебе в особенности. Так что это – лицо, грудь, форма бедер, которую ты можешь только представлять?

Юноша, чувствуя, что обливается потом, уставился на столик в углу гостиной, уставился с пристальным вниманием, которое, надеялся он, позволит ему пригасить разгоравшиеся в нем стыд и смущение. Там стояло что-то странное – стеклянный сосуд с резиновой трубкой. Интересно, что это такое?

– Ну так что же?

– Мне не хочется, чтобы вы об этом спрашивали.

– Хорошо, – согласилась женщина. – Не буду. А хотел бы ты лечь со мной в постель?

Он резко повернулся к ней, ощущая теперь уже изумление и гнев, а не испуг. Муж ее находился в соседней комнате. Наверное, тут какой-то розыгрыш?

– Мне пора идти, – сказал он и встал. – Я должен вернуться в контору.

– Да ладно, Сидней, – сказала женщина. – Сядь. Я не буду к тебе приставать.

Он медленно сел в кресло, глядя на нее с подозрением и опаской.

– Что с тобой? – спросила она. – Я не кажусь тебе привлекательной?

– Не в таком смысле, – негромко ответил юноша.

– Почему же? Если бы ты увидел меня на улице, я ведь показалась бы тебе желанной, верно?

Юноша отвернулся. Она была самой красивой женщиной, с какой он когда-либо разговаривал, и Сидней понимал: увидев ее на улице, он остановился бы и смотрел ей вслед, пока она не исчезла бы из виду.

– Похоже, я тебе просто неинтересна, – устало произнесла женщина. – А скажи, что так заинтересовало тебя на том столике?

– Вон та вещь, – ответил он, указав пальцем. – Это что? Трубка?