Текст книги "Бег по вертикали"

Автор книги: Джозеф Гарбер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

– Отставить, Эллиот. Кто выдал вам лицензию психотерапевта?

– …ему это нравится…

– Лейтенант Эллиот предал своих товарищей и своего командира.

Дейв задохнулся.

– Вот что он сделал во Вьетнаме. Он отрекся от своего командира. Настучал на него. Отправил его под трибунал – его и еще пятерых парней. Не верьте ему. Ни единому его слову. Он – Иуда.

– Верно. – Дейв стиснул рацию с такой силой, что у него побелели костяшки. – Верно, Рэнсом. И я готов поспорить, что как минимум один из твоих людей – а может, и не один – сделает то же самое.

Дейв понизил голос и продолжил убежденным тоном:

– Один из вас, парни, сдаст Рэнсома. Вы сделаете это потому, что так правильно, или потому, что не сможете спать по ночам, или потому, что будете знать: если эта история когда-нибудь дойдет до властей, вы все окажетесь в таком же дерьме, что и ваш босс. А дерьма, друзья мои, будет по самые уши.

Рэнсом фыркнул.

– Бред. У меня есть полномочия…

– Рубить головы женщинам? Увечить женщин? Эй, парни, если у Рэнсома имеется такой приказ, я хотел бы увидеть его в письменном виде. То есть если бы я был на вашем месте…

– Вам ничто не грозит, парни. Я здесь старший офицер, я за все отвечаю, и…

– Это старший офицер получает приговор условно! – огрызнулся Дейв. – А рядовых вешают! Так было всегда и будет всегда! Я еще не встречал ни одного солдата, который бы этого не знал, Рэнсом!

– Мистер Эллиот, вы мне надоели. Скворец, я при казал вам звонить в штаб-квартиру. Выполняйте.

– Отставить, Скворец. Выслушайте мое предложение. Или вы примете его, или умрете.

Рация умолкла. Потекли секунды. У Дейва вспотели ладони. Он не смел положить рацию, чтобы вытереть их. В конце концов Скворец произнес:

– Валяйте, сэр. Думаю, что нам следует вас выслушать, чего вы там предлагаете. Если, конечно, никто не возражает.

– Вы меня разочаровали, Скворец, – прошептал Рэнсом. – Позвольте вам напомнить, что, если бы он хотел заключить сделку, он мог бы сделать это сегодня утром, в любой момент.

«Ты его допек, приятель».

– Куропатка, вы в это верите? – огрызнулся Дейв. – Вы были ближе всех к Рэнсому. Ну давайте, Куропатка, скажите нам – скажите своим парням, – что произошло бы, если бы я попытался заключить сделку.

Рэнсом повысил голос, хотя и слегка:

– Отставить, Куропатка! Я сам с этим справлюсь. Как все вы знаете, парни, если бы мистер Эллиот проявил хотя бы минимальную готовность к сотрудничеству, если бы он пошел нам навстречу, если бы он повел себя здраво, как мы могли надеяться…

– То вы бы вырвали ему сердце, – перебил его Куропатка.

Голос Рэнсома сорвался.

– Куропатка, черт побери, десантник паршивый! Скворец, черт побери, я тебе отдал приказ, и лучше, черт побери, пошевеливайся!

Дейв заставил себя говорить спокойно. Это было нелегко.

– Мои условия просты. Мне нужно лишь одно: Рэнсом. Вы отдаете его мне, даете мне пару минут, а когда я закончу…

– Брехун! Брехло лицемерное, дерьмо!

– Когда я сделаю то, что должен сделать, – то же самое, что сделал бы любой из вас, – я положу оружие и сдамся.

– Это брехня! Брехня! Не слушайте его!

Дейв произнес голосом усталого человека, смирившегося со своей судьбой:

– Лифты, скорее всего, повреждены взрывом, Скворец. Я спущусь по лестнице, по северной лестнице. Без оружия. Без всяких фокусов. С поднятыми руками. Остальное – на ваше усмотрение. Вы хотите меня прикончить? Что ж, полагаю, я все равно покойник. Хотите позвонить в штаб-квартиру? Тоже ладно. Что хотите, то и делайте. Мне безразлично. Я хочу лишь одного: несколько минут наедине с вашим боссом.

– Ах ты мудак! Ты что, думаешь, они такие дураки… Кто-то перебил Рэнсома. Это был Куропатка. Он спокойно произнес:

– А как вы его заберете? Он здесь, наверху. Вы там, внизу.

– Я возвращаюсь обратно в кабинет Берни Леви. Через минуту буду там. У вас там висит веревка. Точнее, кабель. На северной стороне крыши. Привяжите Рэнсома и спустите его к окну кабинета – к тому, которое разбито. Но сперва снимите с него одежду. Я хочу, чтобы он был голым.

– Эй, мистер Эллиот, а я и не подозревал, что вы питаете ко мне такие чувства! – прорычал Рэнсом.

Дейв проигнорировал его реплику.

– Куропатка, Скворец! Ну как, мы договорились?

Воцарилось молчание. Дейв затаил дыхание. Теперь все зависело от верности. Насколько люди Рэнсома верны своему командиру? Насколько они любят его? Насколько крепки объединяющие их узы? В душах некоторых солдат присутствует стойкость, а это выше простого повиновения. Если человек, за которым они идут, правильный, ничто не может разорвать связь между ними. Они скорее умрут.

Но офицер, которому они отдают свою преданность, должен это заслужить. Дейв не думал, что Рэнсом ее заслужил.

И Куропатка тоже так не думал.

– Договорились.

Голос Куропатки звучал по-военному решительно. Дейв понял, что тот говорит правду.

– Мать вашу, руки прочь от меня! – взревел Рэнсом. – Да я вас под расстрел отправлю, мудаки, только попробуйте меня тронуть…

До Дейва донеслось ворчание и приглушенные ругательства. Из рации Рэнсома послышались звуки, напоминающие шуршание целлофана.

– Куропатка! – позвал Дейв. – Куропатка, вы на связи?

– На связи, мистер Эллиот. Где вы?

– Уже почти в кабинете Леви. Иду по коридору.

– Мы готовы спустить его.

– Одну минуту, Куропатка. Какого размера у него обувь?

– По-моему, двенадцатого. Широкая. Двенадцатый В или С.

Дейв вошел в кабинет Берни. Бойня и бессмысленный ужас, спутники всех войн, сколько их было на свете. Лучше не обращать на них внимания. Это единственный для солдата способ остаться в здравом уме.

– Отлично. Обувь оставьте. Но больше ничего. Даже носки. Только обувь. Вы меня поняли, Куропатка?

– Вас понял, мистер Эллиот.

– Можете называть меня Дейв.

– Он пошел вниз… мистер Эллиот.

Дейв подошел к окну и отдернул брезент. Он посмотрел наверх. Рэнсом только-только показался из-за края парапета. Он был голым и белокожим, и его мускулистое тело было на свой, грубый лад красиво. Даже издалека Дейву было видно, что тело Рэнсома покрывает запутанная паутина шрамов.

«Этот человек носит "Пурпурное сердце". А может, и не одно».

Рэнсом снова взял себя в руки. Он больше не кричал и не сыпал ругательствами. Голос его был ровным и спокойным – лишь чувствовался слабый аппалачский акцент.

– Вы меня очень разочаровали, парни. Вы не справились с ситуацией, как следовало бы опытным профессионалам. Однако еще не поздно…

Дейв нажал на кнопку:

– Куропатка, я не хочу, чтобы его спустили до самого низа. Я вам скажу, когда надо будет остановиться. И постарайтесь сдвинуть его немного влево, чтобы я мог до него дотянуться.

– Вас понял, мистер Эллиот.

– …исправить положение. Парни, вы меня знаете. Вы знаете, что я – человек справедливый. Я готов забыть об этом злосчастном отступлении от воинского долга. В противном случае ваши действия будут называться мятежом. Парни, я хочу, чтобы вы…

Рэнсома развернуло. Его тело проехалось по шершавой гранитной облицовке стены. Дейва передернуло. Рэнсом же не вздрогнул.

– …подумали о мятеже. И я хочу, чтобы вы подумали о вашем воинском долге. Я полностью уверен, парни, что, если вы подумаете о долге, вы поступите уместно и разумно.

– Куропатка, еще пять футов – и остановитесь, – бросил в рацию Дейв.

– Вас понял.

Куропатка и другие, кто остался на крыше, обошлись с Рэнсомом без церемоний. Его лодыжки были крепко перетянуты кабелем. Ток крови остановился, и ноги Рэнсома приобрели уродливый фиолетовый оттенок. Руки Рэнсома были скручены за спиной. Кабель, обхватывающий его поперек туловища, был затянут с такой силой, что плоть выпирала между жилами кабеля. Рэнсому наверняка было больно, но он этого не выказывал. Такие люди, как Рэнсом, никогда этого не выказывают.

Дейв отступил от окна на шаг. В проеме показались обутые ноги Рэнсома. Потом – голые икры.

– Стоп! – скомандовал Дейв.

– Держим.

– Вы не рассчитали, мистер Эллиот, – хохотнул Рэнсом. – Им надо спустить меня еще на пару футов, а то вам будет неудобно сосать мне член.

Дейв пропустил его слова мимо ушей. Он потянулся, поймал левую ногу Рэнсома и развязал шнурки.

– Вы никак думаете, что я там прячу пулемет, мистер Эллиот?

Дейв стащил с Рэнсома правую туфлю и натянул на себя. Туфля подошла безукоризненно, как и левая. Дейв завязал шнурки.

– Пока вы наслаждаетесь вашим временным триумфом, позвольте вам заметить, что если вы думаете, будто поставили меня в неловкое положение, то вы ошибаетесь. И если вы думаете, что можете сломить меня, вы тоже ошибаетесь.

Дейв выпрямился. Он высунулся из окна и схватил Рэнсома за ногу, потом произнес в рацию:

– Куропатка, вы слышали, как Рэнсом описывал ситуацию, в которой я оказался?

В голосе Куропатки прозвучало легкое недоумение.

– Да, сэр. А почему вы спрашиваете?

– Вы все слышали?

– Да, сэр.

– Все про три стадии болезни. Сперва в крови, потом в телесных жидкостях, потом в дыхательной системе.

– Да, сэр. Я все это слышал.

– Вы уверены, что все поняли?

– Да, сэр.

– Вы знаете, что я сейчас нахожусь во второй стадии? Что болезнь может передаваться через мою кровь, мочу и слюну? Насчет питья из одного стакана, любовных укусов, поцелуев и всего такого прочего?

– Я все понял, сэр. А теперь можете вы мне объяснить, почему вы задаете все эти вопросы?

– Конечно, – отозвался Дейв. – Или лучше выгляните с края и посмотрите.

Дэвид Эллиот посмотрел в лицо своему врагу. Он больше не ненавидел этого человека. Если он что-то и испытывал к нему, так это легкое сочувствие.

Рэнсом ответил ему яростным взглядом.

Дейв улыбнулся. Как ни странно, это была искренняя улыбка, теплая и по-своему дружелюбная.

В глазах Рэнсома горела почти физически ощутимая ненависть.

– Ну валяй, действуй, Эллиот. Давай, не тормози. Я жду не дождусь, когда же я узнаю, что за извращенное дерьмо у тебя на уме.

Улыбка Дейва сделалась шире. Он повысил голос, чтобы его услышали люди на крыше.

– Что у меня на уме, приятель? Поцелуи – вот что у меня на уме. Только и всего. Всего лишь поцелуи и немного любовных укусов.

Когда Дэвид Эллиот спустил Марджи Коэн из разбитого окна на втором этаже, сверху несся отдаленный, но явственно слышимый, исполненный ужаса вой Рэнсома.

Он так и продолжал звучать, когда они пустились бежать навстречу рассвету.

ЭПИЛОГ

Спи; коли жизнь была к тебе добра – Благодари; прости – коль беспощадна. Прощать и благодарствовать – отрадно…

Элджернон Чарльз Суинберн. Ave atque Vale

(Перевод С. Лихачевой)

Одинокий мужчина верхом на лошади.

Его зовут Дэвид Эллиот. Он долговяз и темноволос; лицо его еще не побелело под натиском завершающей стадии болезни.

Эта поездка – его последнее путешествие. В конце пути – он знает это – его ожидает смерть.

Глаза у него карие, и они могли бы показаться серьезными, если бы не улыбка, таящаяся в уголках.

Он знает, что умрет в одиночестве, и примирился с этой неизбежностью. Осень близко, и зима не за горами. Его тело не найдут до нового прихода лета.

Этим знанием и объясняется – отчасти – его улыбка. Микробу, что вскоре вступит в третью, смертоносную стадию, требуется живой носитель. И потому, умирая вдали от людей, он убьет то, что убивает его.

Есть и другие причины, по которым он улыбается, но это личное.

Сегодня он находится в двух с лишним сотнях миль от Сан-Франциско, в горах Сьерры. Вчера он пересек перевал и взял коня у человека с дубленой кожей, не постаревшего, похоже, ни на год с тех пор, как Дейв видел его в последний раз.

Дейв дал ему денег и пачку писем. Письма были адресованы в частный дом в Саттон-плейс, в фирму, расположенную в Базеле, в студенческое общежитие Колумбийского университета и на ранчо в Колорадо. Человек пересчитал деньги, на дубленом лице появилась улыбка; он сунул письма в карман рубашки и пообещал не отправлять их до первого снега.

Теперь Дэвид Эллиот едет на запад, в горы, вверх по каменистому склону, к маленькой долине, в которой он бывал лишь однажды и которую не забывал никогда. Здесь нет тропы, но он знает, куда нужно ехать. Каждая пядь пути – гранит, серый с черными прожилками – свежа в его памяти, как будто он проехал тут вчера.

Он небрит. Его щеки, подбородок и верхняя губа покрыты трехдневной щетиной. Дейву хотелось бы, чтобы она росла побыстрее. Хорошо бы, чтобы под конец у него были усы.

Дейв вытаскивает из кармана платок. Он приподнимает шляпу с обвислыми полями и утирает пот со лба. Он знает, сколько ему еще осталось до того места, куда он стремится. Всего лишь час пути.

Он добирается туда почти на закате. Воздух пронизан золотистым светом. Дейв преодолевает небольшой холм, смотрит вниз – и у него перехватывает дыхание. Красота такая – чуть сердце не останавливается. В центре долины расположено маленькое зеленое озеро, зеленое, словно изумруд, зеленее зеленой бутылки, – озеро, о котором Дейв помнил всю жизнь, как помнил и мягкие вечерние тени, пересекающие его. Все вокруг недвижно. И да, воздух пьянит, словно вино.

Этот миг был лучшим в его жизни, лучшим, что только можно испытать. Дейв понимает, что он – единственный, кому даровано пережить его дважды. И осознание этого наполняет его сердце радостью.

Примечание автора

В 1946 году Союзная комиссия по расследованию военных преступлений обнаружила, что доктор Сиро Исии, генерал японской императорской армии и командир военного подразделения, известного как «Отряд 731», создал в Маньчжурии самую крупную, основанную на последних достижениях науки и техники лабораторию по разработке биологического оружия. Позднее вспомогательные лаборатории были найдены в Токио и других местах. Данные, собранные следователями, доказали, что в ходе войны Исии и его помощники проводили массовые испытания биологического оружия на мирных китайских гражданах и американских и английских военнопленных, содержавшихся в различных лагерях на территории Юго-Восточной Азии.

Необъяснимым образом доктор Исии, чьи преступления намного превосходили деятельность его немецкого коллеги, доктора Йозефа Менгеле, так никогда и не предстал перед судом. Наоборот, ему позволено было уйти в отставку, и он долго благоденствовал, получая значительную пенсию от японского правительства, а также поступления из иных источников, остававшихся анонимными до тех пор, пока «Нью-Йорк тайме» не напечатала – как раз в тот момент, когда этот роман отправился в верстку, – материалы, свидетельствующие, что правительство США выплачивало доктору Исии крупное пособие.

Немногочисленные документы, находящиеся в широком доступе, крайне смутно говорят о конечном местонахождении основного массива исследовательских данных, полученных доктором Исии и его сотрудниками.