Текст книги "Бег по вертикали"

Автор книги: Джозеф Гарбер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

2

Дом Марджи оказался четырехэтажным, некогда роскошным. Этот стиль коренные ньюйоркцы находили очаровательным, но всем остальным он напоминал о Великой депрессии. Сквозь грязные окна не проникало ни лучика света. К забранной решеткой двери главного входа вела изрытая оспинами бетонная лестница. Дейв услышал храп. Похоже, кто-то спал под лестницей на груде банок из-под пива.

Если верить ряду потускневших почтовых ящиков в вестибюле, М. Ф. Коэн проживала на первом этаже, в дальней части дома. Квартира 1-Б.

Дейв посмотрел на домофон. Кто-то выдрал его из гнезда. Дейв пожал плечами и отжал язычок замка своей кредитной карточкой.

Стены – серые от отсутствия ухода. Ковер – потрепанный, весь в пятнах, освещение – тусклое. В доме пахнет старостью, плесенью и безразличием. Хозяин дома не особо тратится на его содержание и, возможно, не станет тратиться, пока жильцы не пригрозят перестать платить…

Дейв постучал в дверь квартиры 1-Б.

В глазке мигнул свет. Кто-то смотрел на площадку. Щелкнул замок, повернулась ручка, дверь распахнулась, и Марджи Коэн зашипела на него, словно кошка:

– Ах ты сукин сын!

«Это еще что за новости?»

Марджи попыталась выцарапать ему глаза; ногти у нее были короткие и ненакрашенные. Дейв отскочил. Марджи промахнулась, но ненамного. Дейв вскинул руку:

– Подожди минутку…

Марджи пригнулась, изготовившись к прыжку.

– Дрянь ты этакая!

Она прыгнула, снова целясь ему в глаза. Дейв поймал ее за запястья и крепко сжал. Вот уж этого он никак не ожидал.

– Гад, гад, гадина!

Марджи, извиваясь, пнула его в голень. Дейв понял, что заработал синяк.

«А для такой миниатюрной женщины она сильная, а?»

Марджи закричала:

– Как ты смеешь?! Как смеют эти твои сволочи?!

Дейв поднял ее и занес в квартиру. Марджи пнула его еще раз.

Он толкнул дверь бедром, и та закрылась.

– Да кем вы, козлы, себя воображаете, что вы себе думаете, ублюдки недоделанные?!

Яростно извернувшись, Марджи попыталась вырваться. Дейв сжал ее руки крепче и привлек ее к себе. Марджи плюнула ему в лицо.

– Марджи! Послушай, я не…

Белым пламенем вспыхнула осенняя зарница, и с ней – жгучая боль. Дейв задохнулся. Он рухнул на колени, силясь не потерять сознание.

Марджи врезала ему коленом в пах.

«Рэнсом с его головорезами – это одно, приятель, а сто десять фунтов разъяренной нью-йоркской женщины – это совсем другое».

Дейв оперся рукой об пол, чтобы не упасть, и попытался навести глаза на резкость. Не получилось. Дейв поднял голову, глубоко, судорожно дыша. Марджи надвигалась на него с вазой, достаточно тяжелой, чтобы убить его. В тот момент, когда Марджи ее швырнула, Дейв рухнул влево и дернул женщину за ноги. Марджи с ругательствами шлепнулась рядом с ним. Дейв перекатился и навалился на нее, собственным весом удерживая на месте. Марджи вопила, сыпала ругательствами и обещала его убить.

«Не надо было вытряхивать у нее все наличные, приятель».

Пробормотав нечто невнятное, Дейв усилием воли заставил себя отвлечься от мучительной боли между ног и сосредоточился на том, чтобы сказать что-то связное.

– Марджи, извини, что я забрал твои деньги. Я думал, так оно будет выглядеть более правдоподобно, и…

– Деньги?! – завопила она. – Деньги?! Ах ты, козел, да я о них и думать забыла с тобой и этими твоими дружками-извращенцами, да я тебе яйца поотрываю, ты, ты…

Дейву потребовалось десять минут, чтобы успокоить ее. На их исходе Марджи плакала и дрожала, словно перепуганная птичка.

У дверей дома ее ждали четверо мужчин, рослых мужчин. Один из них показал ей жетон и тут же спрятал. Пятнадцатью минутами раньше Марджи выбросила рацию, которую ей дал Дейв, – оставила в мусорном баке у ближайшего «Д'Агостино». Она думала, что беспокоиться ей не о чем.

– Мисс Коэн, вы не против, если мы войдем и поговорим? Мы хотели бы разобраться с сегодняшним непонятным инцидентом у вас на службе.

– Да, конечно. Это надолго?

– Нет, ненадолго. Давайте мы поднесем вам сумку. Когда Марджи открыла дверь в квартиру, туда вошли только трое. Четвертый остался стоять в коридоре, снаружи. Один из троих повернулся, запер дверь на все замки и привалился спиной к двери.

Единственный путь наружу вел через дверь. Марджи попятилась, встав так, чтобы между ее хрупким телом и оставшимися двумя мужчинами оказался диван. У одного из мужчин была при себе черная кожаная сумка. Он поставил ее на кофейный столик.

Второй мужчина – тот, который показывал жетон, – произнес:

– Я – полицейский Кеннеди. Это – доктор Пирс.

– Доктор?

– Гинеколог.

Марджи недоуменно уставилась на них.

– У нас есть основания полагать, что человек, напавший на вас сегодня, изнасиловал вас, пока вы были без сознания.

– Да нет. Что за глупость! Я знаю…

– Мы пришли, чтобы проверить это. Доктор вас осмотрит.

Доктор достал резиновые перчатки.

Лицо Марджи было чистым – она смыла косметику раньше. Слезы лились ручьем, прозрачные и ясные.

– Мазки, – выдохнула она. – Флаконы для образцов. Иголка. Остальные стояли и смотрели. Морды каменные. Тот, здоровенный…

Она содрогнулась и заплакала в объятиях Дейва.

– Успокойся, Марджи. – Дейв просто не мог сообразить, что тут еще можно сказать. – Все позади. Дыши глубже, и…

– Он меня держал. И зажимал мне рот. Он раздвинул мне ноги. Другой, которого назвали врачом, – о господи, как же это было ужасно, хуже, чем…

Ее трясло от рыданий и унижения.

Дейв обнял ее, прижав голову женщины к своей груди. Кажется, это подействовало на нее успокаивающе. Кроме того, ей лучше сейчас не видеть его лицо – лицо мужчины, который вне себя от гнева и замышляет месть.

21.23

Дейв пробыл у Марджи больше часа. Он отыскал бутылку бренди – дешевая фигня, «Кристиан Бразерс». Спиртное помогло Марджи успокоиться. Не считая синяков под ее зелеными, изумрудно-зелеными глазами, Марджи снова сделалась той цветущей привлекательной женщиной, с которой он встретился сегодня днем.

Они больше не говорили о людях, которые так оскорбили ее. Марджи не могла об этом говорить. И наверное, еще не скоро сможет. Теперь они говорили о Дейве, пытаясь найти какой-то смысл в том, что происходит с ним.

– Я не знаю, – признался Дейв. – Я могу строить предположения, но это всего лишь предположения.

На Марджи было надето что-то бледно-голубое. Дейв не мог определить, то ли это ночная рубашка, то ли туника, которую носят навыпуск с широкими брюками. Но брюк на Марджи не было. И у нее были красивые ноги.

Дейв заставил себя смотреть ей в лицо.

– Какие, например?

Она держала в руке сигарету «Салем ультра лайт». Сизый дым медленно поднимался к потолку. Дейв чуть не попросил у нее сигарету. Ему очень хотелось курить.

– Ладно, пункт первый. Это правительство или кто-то действующий в интересах правительства.

– Никогда не слышала большего бреда. С месяц назад я смотрела фильм по кабельному телевидению. Тайные залы под Пентагоном, люди-тени в непонятной форме, страшная безымянная организация со связями в Одессе… Дурацкий фильм. Я отключилась от кабельного телевидения.

– Но если…

– Не мели чепухи. Такого не бывает: тайные заговоры, ужасные козни…

– Заговоры случаются. Не веришь мне – спроси у Юлия Цезаря.

– Ой, брось! Это было две тысячи лет назад!

– А как насчет «Иран-контрас», Уайтуотер[10]10
  Дело «Уайтуотер» было связано с обвинением Билла и Хилари Клинтон в попытке получить в начале 1980-х гг. незаконную налоговую скидку.


[Закрыть] или Уотергейта? Да, Уотергейт. Помнишь Гордона Лидди?

Марджи внимательно посмотрела на него. Глаза у нее были большие и ясные. Она поджала губы. Дейву нравились ее губы. Он подумал… Дейв покачал головой. Он решил, что не знает, о чем подумал.

«Еще как знаешь!»

– Что? Уотергейт? Как по-твоему, сколько мне лет? Это же случилось еще до того, как я перешла в старшие классы.

Марджи махнула рукой. Струйка дыма повисла в воздухе.

– Лидди был одним из участников Уотергейта. Он написал об этом книгу, когда вышел из тюрьмы. И написал в ней, что совершенно уверен: его заставят замолчать. Он сказал, что готов к этому. А Лидди был федералом Он знал эту кухню изнутри. Знал, как это все работает.

– По-моему, все это бред.

Дейв вздохнул. Он ощутил запах дыма ее сигареты.

– Люди оказывались втянутыми и в другие тайные операции. Черт возьми, даже в судах Уотергейт называли заговором. Заговоры существуют.

Марджи покачала головой.

– Во-вторых… – Дейв сглотнул. – Черт побери, люди, которые все это делали, те же Гордон Лидди, Оливер Порт и остальные, – они верили, искренне и глубоко верили, что находятся на стороне ангелов. Точно так же, как верили, что парни, которые против них, – враги истины, справедливости и американского образа жизни. Спорю на что угодно: если спросить у Рэнсома, он скажет, что он – хороший парень, а я – негодяй. И будет говорить искренне. Черт, я знаю, что говорю, я сам…

Дейв умолк, не договорив.

Марджи склонила голову набок. Глаза ее слегка расширились. Но она была слишком умна, чтобы задавать вопросы.

– Знаешь, Марджи, давным-давно, еще до твоего рождения, я был одним из них. Они забрали меня в армию… Нет, неправда. Никто меня не забирал. По правде говоря, я пошел добровольцем. Я считал это правильным. Тогда я многое считал правильным.

Дейв закрыл глаза. Воспоминания не были приятными, и вспоминать об этом было больно.

– В общем, меня отправили в одно место в Виргинии. Я пробыл там несколько месяцев. Особая подготовка. Особое оружие. Особая информация. Особые способы ведения войны. Некоторое время мы думали, что нас готовят, чтобы работать вместе с армией Южного Вьетнама.

– Вьетнам?

Выражение лица Марджи изменилось. Дейв не смог понять, что оно означает.

– Моя война, Марджи. Я был на ней.

– Там вправду было настолько плохо…

– Да. На самом деле – хуже.

Дейв решил, что она смотрит на него с искренним участием. И был благодарен за это. Марджи была слишком молода, чтобы помнить эту войну, и слишком молода, чтобы быть одной из тех, кто ненавидел всех и вся, связанных с нею.

«И похоже, слишком молода для тебя».

Дейв допил бренди и налил себе еще, на два пальца. В те дни ненавистников было много. Идти на войну было плохо. Возвращаться – в каком-то смысле даже хуже.

– Дейв!

Марджи подалась вперед. Дейв видел движение ее груди под блузой. На ней не было бюстгальтера, и…

«Сейчас же выброси это из головы, приятель».

– Извини. Старые воспоминания. – Дейв слабо улыбнулся. – Как бы то ни было, я рассказывал, что они обучали нас для всякой грязной работы – сотни парней. К тому времени, как туда попал я, лагерь «П» действовал уже не то десять, не то двадцать лет. Возможно, действует и до сих пор. Через него прошли тысячи людей – целая армия солдат тайной войны. И теперь они где-то здесь. Возможно, они не работают на правительство. Возможно, они даже не работают на конторы, которые работают на конторы, которые работают на правительство. Но если ты знаешь нужных людей, ты можешь выйти на них, и они выполнят любую работу, за которую им заплатят.

Марджи нахмурилась.

– Быть не может. Правительство не убивает налогоплательщиков. Дефицит бюджета слишком большой. Кроме того, мне не верится, чтобы кто-нибудь отдал прямой приказ…

– Они не отдают приказов! – выпалил Дейв. – Они роняют намеки. Помнишь у Беккета? Король говорит: «Кто избавит меня от этого беспокойного священника?», и следующее, что мы имеем, – мертвый епископ на полу.

Марджи кивнула, но она ему не верила.

– Ладно. Предположим, такое возможно. Какие у тебя доказательства?

– Никаких. Реальных – никаких. Лишь детали: их манера разговора, высокотехнологичное снаряжение, легкость, с которой они устраивают прослушивание телефонов, тот факт, что Рэнсом читал мое армейское личное дело. И еще Гарри Хэйлвелл. Мой друг Гарри, который попытался проломить мне голову кофейным графином. Он большой шаман, настоящий колдун в политике. Если он в команде Рэнсома, значит, в этом замешаны большие люди.

– И все-таки мне в это не верится… разве что… Как ты думаешь, это может быть как-то связано с Вьетнамом?

– Да. Нет. Черт, не знаю! Там произошло кое-что. Я оказался в самой гуще. Но я был не единственным участником. Если они хотели заставить нас замолчать, им пришлось бы прийти за всеми. Кроме того, они это замяли – кстати, вот и еще один заговор, заговор молчания. В любом случае, это было слишком давно. Ничего не осталось, никого это не волнует. Да на самом деле и никогда не волновало.

– А может… может, ты мне расскажешь? Ну, вдруг ты что-нибудь забыл?

Дейв понизил голос и едва ли не прорычал:

– Забыл? Нет, черт подери. Я не забыл ничего. А жаль!

– Но…

– Нет, Марджи. Тебе не захочется этого знать, а мне не хочется рассказывать тебе об этом. Просто поверь мне на слово. Это не имеет никакого отношения к тому, что происходит сейчас. Просто не может.

– Ну, раз ты так говоришь… Но тогда почему эти люди или вообще кто-то хочет тебя убить?

Дейв воздел руки к потолку.

– Вопрос на шестьдесят четыре доллара. Я полагаю, что я увидел или услышал нечто такое, чего мне не полагалось. И чтоб я сдох, если знаю, что именно. Но что бы это ни было, то, что я это знаю, напугало до потери пульса каких-то высокопоставленных шишек.

– Напугало?

Марджи сделала глубокую затяжку. Дейв вздохнул.

– Именно. Они боятся, что я вынесу это на всеобщее обозрение. Боятся – когда я пойму, что именно знаю, то подниму крик. Однажды я ровно это и сделал – поднял крик. Такого не забывают никогда. И никогда не прощают.

– Значит, по-твоему, они боятся, что ты разоблачишь… разоблачишь что-то, что они сделали? Что они хотят тебя убить из-за того, что ты крикун?

– Возможно, только они используют более крепкое слово, чем «крикун». Но да, это возможно. В армии, в давние времена мы использовали термин «правдоподобное отрицание». Это означало: высшие офицеры могут отрицать свою осведомленность о том, что мы делаем. И что бы мы ни совершили, мы могли быть уверены: наши боссы предпочтут сказать: «Это была самочинная операция. Совершенно несанкционированная. Вопреки приказам. Не вините нас. Мы ничегошеньки об этом не знали».

– «Твое задание, Джим, если ты решишь взяться за него…»

– Да, в этом духе. Я тебе еще кое-что скажу. Что бы это ни было, это нечто такое, о чем никому не полагается знать. Нечто столь страшное, что кто-то не может допустить разоблачения. Вещь того рода, из-за которой разъяренные конгрессмены устраивают публичные слушания, а репортеры из «Вашингтон пост» лезут хоть на Луну.

– «Иран-контрас».

– Например.

Взгляд Дейва оторвался от лица Марджи и словно по собственной воле скользнул…

«Ты опять таращишься на ее ноги, приятель. Прекрати немедленно!»

– Значит, за тобой гоняются и тебя боятся из-за того, что ты можешь уничтожить их прикрытие. Они стремятся снять с себя ответственность за то, что они знают… ну, что-то знают.

Дейв глотнул еще бренди. Ему стало теплее, и он почувствовал себя немного посвободнее. Он поставил бокал. Не хватало еще нализаться.

– Знаешь, что странно? Они собирались сделать меня частью этого. Если то письмо настоящее, то есть не подделка, то ФБР меня проверяло: кто-то хотел восстановить мой старый допуск к секретным материалам.

– Но если они делали это, с чего вдруг теперь пытаются тебя убить?

Марджи изменила позу, подобрала одну ногу под себя. Дейв краем глаза заметил промелькнувшие розовые трусики.

«Будем говорить грубо: возможно, оно и к лучшему, что твои яйца сейчас черно-синие».

– Это еще один вопрос на шестьдесят четыре доллара. Возможно, они накопали во время проверки что-то такое, что сочли меня слишком рискованным звеном. Возможно, к тому моменту, как они это обнаружили, кто-то уже сказал мне что-то такое, что мне не полагалось слышать. Не знаю. Могу сказать лишь одно: это произошло в последние несколько дней. Возможно даже, в последние двадцать четыре часа. Берни был измотан. Он совсем не спал! Рэнсом и Карлуччи были небриты. Они всю ночь были на ногах. И все их попытки поймать меня сочинялись на ходу. Они играли с листа. У них не было никакого плана. Только поэтому я и остался в живых. Рэнсом не новичок. Если бы у него было время составить подробный план операции, меня бы еще до завтрака упаковали в пластиковый мешок.

Марджи сочувственно посмотрела на Дейва и указала на пустой бокал:

– Еще налить?

«Да!» – подумал Дейв.

– Нет.

– Ну так что ты делал последние несколько дней? Что ты видел? С кем говорил?

– Марджи, у меня уже голова пухнет. Я не нахожу ничего. Абсолютно ничего. Выходные я провел на Лонг-Айленде вместе со Скотти и Оливией Тэтчер. В воскресенье вечером я встретил Хелен в аэропорту. Она…

– Хелен?

– Моя жена.

– Твоя жена.

Голос Марджи был таким же безразличным, как и взгляд, который она бросила на Дейва. Теперь она подобрала обе ноги под себя.

«Ты же снял свое обручальное кольцо, приятель, не забыл? Леди была введена в заблуждение».

– Э-э… она летала в Калифорнию, на свадьбу к давней подруге по колледжу. Понедельник, вторник, среду я провел на работе. Занимался обычными делами. Встречи, совещания, готовил бумаги, принимал решения, отвечал на звонки. Обычная рутина. Только в среду мне пришлось съездить в Лонг-Айленд на встречу, а в понедельник вечером изображать из себя хозяина для деловых гостей из Японии.

– Извини, я сейчас вернусь.

Марджи встала и выскользнула из гостиной. Ее сигарета осталась дымиться в пепельнице. Дейв посмотрел на нее голодным взглядом. Он потянулся за ней, ощутил приступ вины, остановился, снова потянулся и почувствовал еще более сильный укол совести.

«Просто попытайся сопротивляться искушению, приятель. Я имею в виду все искушения плоти».

В воздухе пахло дымом. Дейв мучался и истекал слюной, пока Марджи не вернулась.

На ней были голубые джинсы, а на руках она держала пушистую полосатую кошку. Раньше Марджи сидела, умостившись на диване рядом с Дейвом. Теперь она устроилась в легком кресле, отделенная от Дейва дешевым кофейным столиком со стеклянной крышкой.

– Славная кошка, – сказал Дейв, внезапно почувствовав себя неловко. – Как ее зовут?

– Это кот. Его зовут Тито. Он приехал из Колорадо.

– Тито?

– Моя старшая сестра вышла замуж за члена этого необычайно большого семейства. Патриарх семьи во время Второй мировой воевал вместе с югославскими партизанами. Он подарил мне этого кота и сам дал ему имя.

Марджи опустила кота на пол. Дейв протянул руку, чтобы погладить его. Кот зашипел, оскалил зубы и шарахнулся в сторону.

– Осторожно, – предупредила Марджи. – Я совсем недавно носила его к ветеринару. Он все еще в скверном настроении после операции.

– А! Конечно. Тогда понятно…

«Да, тогда все понятно, не так ли?»

У Дейва кровь заледенела в жилах.

«Вот оно. Прямо у тебя перед носом. Это наверняка оно, приятель. Больше просто нечему». Нет, не может быть.

– С тобой все в порядке? – послышался обеспокоенный голос Марджи.

Дейв с сомнением посмотрел на бокал с бренди у себя в руке. Он вылил остаток в рот, встал и старательно уронил стакан на пол, так что тот разлетелся вдребезги.

3

Дэвид Эллиот быстро ехал на восток по лонг-айлендской скоростной магистрали. Он миновал съезд на Грейт-Нек, обиталище чрезмерно любвеобильного Грега, в чью одежду он снова был облачен. Дейв подозревал, что на данный момент Грег пребывает в уверенности, что семейная жизнь и супружеская верность более желательны – или, во всяком случае, менее рискованны, – чем роль офисного Казановы.

Он провел ладонью по волосам. Пока Марджи, у которой в отличие от многих ньюйоркцев были водительские права, отправилась арендовать машину, он обкромсал себе волосы да еще и подбрил, изобразив другую линию волос. А потом вымыл оставшееся перекисью водорода. Эффект получился довольно странный. Дейв подумал, что теперь, со светлыми и очень короткими волосами, он выглядит совершенно другим человеком, хотя новая внешность не особенно ему нравилась. Прическа получилась слегка женоподобной. Если на мосту Трайборо и стоял кто-нибудь из наблюдателей Рэнсома, они не обратили на Дейва ни малейшего внимания.

Интересно, Марджи уже ушла из дома? Дейв очень надеялся, что да. Еще он надеялся, что она простит его за то, что он, пока она была в ванной, украл ключи от арендованной машины и содержимое бумажника. Дейв решил, что предаст Марджи еще раз, пока она ходила в офис «Хёрца». Ожидая ее возвращения, Дейв поспешно настучал объяснительную на старой электрической машинке.

«Дорогая Марджи!

Мне очень жаль, что я так поступаю, но я вынужден. Я пришел сюда, потому что искал укрытия и думал, что ты позволишь мне поспать с тобой на твоем диване несколько дней, пока опасность не минует и я не смогу уйти. Но теперь я думаю, что подверг твою жизнь опасности.

Я оставил свои часы. Это золотой «Ролекс». Они стоят 15–20 тысяч долларов. Продай их или заложи в ломбарде. Оставь деньги себе. Уезжай из города. Забирай своего кота и улетай первым же самолетом, на который возьмешь билет. Если ты не уедешь, они могут причинить тебе вред. Отправляйся на ранчо к своим родственникам, в Колорадо. Я заглянул в твою записную книжку. Если я выберусь из этой передряги живым, я свяжусь с тобой, когда все кончится.

А теперь, пожалуйста, собери вещи и уходи из дома. Не пользуйся кредитными карточками – тебя могут выследить по ним. Ты должна уйти, Марджи. Поверь мне. Я не лгу.

Еще раз прости меня за то, что я снова забрал у тебя деньги. Часы возместят тебе потерю. Марджи, прошу, сделай, как я говорю. БЕГИ, ПОКА НЕ ПОЗДНО.

Дейв»

Единственное, о чем он не упомянул в письме, так это о своем страхе. Дейв боялся, что, если он не сбежит от Марджи, она вытянет из него ответы или, хуже того, настоит на том, чтобы отправиться с ним. Лучше пусть она ничего не знает. Неведение – ее лучшая защита.

Дейв взглянул на приборную панель. Машина, дешевая корейская модель, была новой. Когда Дейв отъезжал от дома Марджи, на одометре было 215 миль. Теперь – 247. Ему оставалось проехать еще около тридцати миль.

Голос по радио объявил, что настало время краткой сводки новостей. Дейв прибавил громкости.

– Главная новость этого часа – идущая по всему городу охота на Дэвида Перри Эллиота, предполагаемого убийцы нью-йоркского бизнесмена Бернарда Леви. Леви, президент многомиллиардного конгломерата «Сентерекс», был выброшен сегодня вечером с сорок пятого этажа, из окна своего кабинета на Парк-авеню. Наши источники в силах правопорядка подтверждают, что главным подозреваемым является Эллиот, и утверждают, что Леви недавно поднимал вопрос о финансовых операциях, за которые отвечал Эллиот.

«Это новый штрих».

– Власти также подозревают, что Эллиот напал на офицера полиции Уильяма Хатчинсона и присвоил его мундир и служебную машину. Эллиот – белый мужчина, рост шесть футов один дюйм, вес сто семьдесят фунтов, русые волосы и карие глаза, в хорошей физической форме. Предполагается, что он вооружен и очень опасен. Граждан просят немедленно извещать полицию о любом человеке, подпадающем под это описание. Другие сегодняшние новости…

Дейв уменьшил громкость.

Впереди появился дорожный знак «Патчог – 24 мили». Его выезд.

Он был здесь всего лишь день назад. Он приехал в лимузине с шофером, одном из четырех, которые держали наготове для руководства «Сентерекса». Учитывая плотность движения в середине дня, ему потребовалось почти два часа, чтобы доехать от офиса «Сентерекса» до «Лабораторий Локьера». Сейчас, поздно вечером, он добрался меньше чем за час.

«Это должны быть "Лаборатории Локьера", верно? Единственное место, где Рэнсом мог получить образец твоей крови».

Одна из самых надоедливых и утомительных нош, лежащих на плечах руководящего работника, – поездки на объекты, относящиеся к его подразделению. Заезжий принц из корпоративного замка прибывает в отдаленное владение, и в затхлой приемной его встречает нервно улыбающийся управляющий этой конторы. Управляющий проводит утомленного поездкой гостя в свежевымытый зал совещаний. Он предлагает гостю чашку скверного кофе. Вежливость требует принять ее и отпить хоть немного. Вскоре в зал подтягиваются четверо-пятеро старших административных работников. Сегодня на них чистые рубашки, воротнички у них застегнуты, а галстуки – туго затянуты. Они облачены в пиджаки, которые используются лишь по таким случаям, а в остальное время висят себе в кабинетах. Гость встает, пожимает им руки-и безуспешно пытается вспомнить, как их зовут. Местный управляющий проходит во главу стола для совещаний, неуклюже разворачивает экран и включает подвесной кинопроектор. Он сообщает, что у него имеется несколько диапозитивов, описывающих работу его подразделения. Ему редко выпадает случай общаться с руководством корпорации, и управляющий намерен использовать его на полную катушку. Посетитель пытается изобразить интерес. Но ему не интересно. Кто-то выключает свет. Гостю больше нет нужды напускать на себя заинтересованный вид, потому что никто не видит его лица. Местный менеджер бубнит, излагая свою бесконечную повесть. Предприятие основано после Второй мировой старшим сыном эмигранта-ремесленника; диаграммы, иллюстрирующие сорокалетнюю историю устойчивого роста; таблицы, напечатанные мелким шрифтом; схемы, отражающие гладко прошедшие, успешные операции; список довольных клиентов; графики, демонстрирующие амбициозные планы роста, – короче говоря, счастливая семья работников очень рада, что ее приобрел влиятельный корпоративный родитель, и считает, что дальнейшие отношения могут вести лишь к совместному благоденствию. Во время этой проповеди гость сидит молча: либо счастливо дремлет, либо мучительно пытается придумать парочку умных вопросов.

– Ну а теперь, если у вас нет вопросов, давайте устроим небольшой перерыв, а потом пройдем по предприятию.

– А как насчет конкуренции? – спросил Дейв.

Большая часть лекции вращалась вокруг иммунологии: рецепторные молекулы, антигены, свойства лимфоцитов, Т-лимфоциты, бета-клетки, комплексы гистосовместимости, полипептиды, антигенный маркер супрессорных и цитотоксических Т-лимфоцитов, макрофаги и тому подобное. Так что вопрос насчет конкуренции был лучшим, что Дейв смог придумать.

Из ответа он тоже мало что понял. Там мельтешили «уникальные разновидности аутоантител», «новые подходы к гипотезе клоновой делеции», «тяжелый комбинированный иммунодефицит у трансгенных лабораторных животных» и «особые отношения с Национальным институтом здоровья и некоторыми другими исследовательскими организациями, находящимися на государственном финансировании».

Дейв, ничего не понимая, понимающе кивал. Он злился, что Берни взвалил на него ответственность за «Локьер» и что ему снова придется изучать новую терминологию и тонкости отрасли, чтобы присматривать за новым неожиданным приобретением Берни. Ну на кой хрен «Сентерексу» вообще понадобилось покупать компанию, занимающуюся биотехнологиями?

Заглянув по дороге в туалет, они отправились на обзорную экскурсию. Административные помещения; компьютерный центр с терминалами, управляющими программным обеспечением и базами данных лабораторий молекулярного конструирования; лаборатория номер один с оборудованием, сверкающим хромом и делающим что-то такое, чего Дейв и выговорить-то не мог; лаборатория номер два, со стенами, сплошь заставленными клетками с розовоглазыми белыми мышами; лаборатория номер три, такая холодная, что у Дейва пар пошел изо рта; лаборатория номер четыре, в которой люди препарировали кошек; лаборатория номер пять…

На лаборатории номер пять висела строгая надпись большими буквами: «Вход только для сотрудников. Только по "отпечатку голоса". Только в защитных костюмах».

– А это лаборатория номер пять. Боюсь, у нас уже нет времени сегодня показывать ее вам…

Слава богу!

– …и кроме того, вам придется переодеваться, чтобы зайти туда…

Дверь лаборатории номер пять распахнулась. Кто-то в белоснежном «скафандре» – объемистом защитном костюме, укрывавшем человека с головы до ног, – выглянул в коридор, бросил взгляд через плечо и выругался.

– Черт побери, клетку закройте!

Ему в грудь ударил коричневый лохматый шар. Человек пошатнулся. Коричневое существо прыгнуло вверх. Дейв чисто рефлекторно схватил его. Его руку пронзила боль. Это оказалась обезьянка, маленькая рыжевато-коричневая обезьянка. Ее длинные клыки сомкнулись на левой руке Дейва.

Несколько секунд длилось замешательство. Всякие люди вокруг бормотали: «Извините. Небольшой несчастный случай. Больше не повторится». Потом Дейва повели в медпункт. Медсестра промыла рану, наложила жирную мазь-антисептик и перебинтовала руку.

– А теперь давайте возьмем образец крови, мистер Эллиот. Нет-нет, ничего страшного не произошло, никакого бешенства быть не может. Но лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Это золотое правило «Лабораторий Локьера». Лучше перестраховаться. Или еще говорят: легче предупредить болезнь, чем вылечить. Это мы тоже все время повторяем.

«Образец крови».

«Да. Я знаю. Именно здесь Рэнсом его и взял».

«И портрет».

«Какой еще портрет?»

«Старого гадостного как-его-там Локьера, того мужика, который основал эту компанию».

Дейв вспомнил. В зале для совещаний на стене висел написанный маслом портрет в золоченой раме – портрет Локьера. Дейв едва взглянул на него. Но… в нем что-то было. На портрете был изображен пожилой человек, немного за шестьдесят. Так что же там, черт подери, было такого странного?… Это… Нет. Человек на портрете… Ага! Он был в форме, в военной форме. С чего вдруг основатель биотехнологической лаборатории позирует для своего портрета в военной форме?

«Это не просто форма».

Мундир был не современным и даже не того образца, который носил Дейв во время службы. На Локьере был китель времен Эйзенхауэра, нелепо короткий черный галстук и пилотка времен Второй мировой.

«Что там Берни говорил насчет этого приобретения?»

Локьер умер несколько лет назад. С его состоянием были какие-то проблемы. Потому компания продавалась и потому, как заявил Берни, он купил ее выгодно, по дешевке.

«Значит, мы имеем мужика шестидесяти – семидесяти лет и компанию, которой сорок лет. Значит, он основал ее примерно в тридцать. Но когда он сделался старше и пришло время писать памятный портрет, что он сделал?»

Руководители и основатели компаний позируют для официальных портретов в синих костюмах из ткани в тонкую полоску. Белая рубашка, темный галстук, возможно, жилетка. Но не Локьер. Локьер надел для портрета военный мундир сорокалетней давности.

«Странно».

И вправду очень странно.