355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джозеф Гарбер » Бег по вертикали » Текст книги (страница 16)
Бег по вертикали
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 11:00

Текст книги "Бег по вертикали"


Автор книги: Джозеф Гарбер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

2

«Время!»

Дейв пока не планировал предпринимать этот шаг. Однако слова Рэнсома все изменили. Рэнсом утратил бдительность, и, что бы там за адскую ловушку он ни готовил, это сделало его заносчивым и чересчур уверенным в себе.

«На ум приходит выражение "выгодная мишень". И еще выражение "делить шкуру неубитого медведя"».

Дейв сбросил туфли и выбежал из компьютерного зала.

Коридор был длинный, безликий, освещенный люминесцентными лампами. На кремовых стенах висело несколько дешевых художественных постеров. Беззвучно ступая, Дейв подбежал к лифтам.

Бекас стоял в холле у лифтов, спиной к нему. Он нажал кнопку вызова и нетерпеливо ожидал его прибытия.

Дейв приблизился. Бекас почувствовал неладное и начал поворачиваться. Но было поздно. Дейв впечатал его в стену и приставил ствол пистолета к его шее. На штукатурку брызнула кровь: Дейв врезался в Бекаса с такой силой, что тот разбил нос об стену.

Дейв подвигал пистолетом из стороны в сторону, так, что ствол погрузился в человеческую плоть.

– Тридцать первый, верно?

Бекас издал какой-то невнятный звук.

– Не пудри мне мозги, малыш. Вспомни, что тебе сказал Рэнсом. Я тебе не обычный штатский. Я таких, как ты, на завтрак ем. А теперь быстро говори: ваша база на тридцать первом этаже, так?

– Да, сэр, – невнятно пробормотал Бекас.

Дейв ухватил его за волосы и оттянул голову назад.

– Еще раз.

– Да, сэр.

– Весь этаж?

– Сторона, которая выходит на Парк-авеню.

– Сколько человек?

– Э-э…

– Сколько лет ты служишь, сынок?

– Ну, четыре, а что…

– Они не дадут твоей семье полную пенсию по потере кормильца, раз ты прослужил меньше шести лет.

Что-то в голосе Дейва достигло цели. Бекас понял, что тот говорит серьезно. Он сорвался на крик.

– Я не знаю! Может, двадцать, может, двадцать пять!

– «Может» меня не устраивает.

Бекас был еще почти мальчишкой: слишком молодой для такой работы и куда более мягкий, чем казался с виду.

– О боже! – заголосил он. – Не стреляйте! Я вправду не знаю!

Парня трясло от ужаса. Дейв снова крутанул пистолет.

– Ладно, следующий вопрос. Почему вы, сволочи, гоняетесь за мной?

– Боже мой! Людям вроде меня ничего не говорят, мистер! Я простой морпех! Малиновка и Куропатка – они знают, но никому не говорят.

– А что они сказали тебе?

Речь Бекаса сделалась невнятной.

– Ничего. Матерью клянусь, ничего! Только что вы должны… ну… умереть. Быстро. И что если мы… ну… понимаете… если мы убьем вас, чтобы мы не прикасались к телу иначе как… ну… в резиновых перчатках.

Дейв скрипнул зубами. Дела становились все хуже и хуже.

– Где Рэнсом?

– На сорок пятом! Он в кабинете того покойника, Леви!

– Что он там делает?

– Не знаю! Богом клянусь – не знаю! Я там не был! Я только…

– А ты подумай.

Дейв ощутил холод, смертельный холод.

– О господи! Я не знаю! Я вправду не знаю! Когда мы схватили эту еврейскую девку…

Дейв впечатал Бекаса лицом в стену. И не раз. Сколько именно – он не сосчитал.

– Ну-ка, сынок, расскажи мне про «еврейскую девку».

На губах у Бекаса пузырилась кровавая пена.

– О господи! Вот дерьмо!

Дейв вмазал еще раз.

– Повтори, я не расслышал.

– Эта девка, Коэн… Она пыталась удрать. Мы сцапали ее – я с Бобби и Джорджо – в тот момент, когда она выбралась из своей норы. Она просто зверюга, приятель. Она откусила бедняге Бобби нос. Напрочь. Бедолаге придется до конца жизни ходить с протезом.

– Ну и?

Тон Дейва был ледяным.

– Ей ничего не сделали. Ну, не сильно. Только…

Он был в полной панике.

Дейв снова ударил Бекаса лицом об стену.

– Насколько сильно?

– Синяки. Больше ничего. Клянусь!

– Где она сейчас?

– Я же об этом и пытаюсь сказать! Ее держали на тридцать первом. Потом Рэнсом забрал ее на сорок пятый. Минут пятнадцать – двадцать назад.

Дейва передернуло от гнева. Сообщение, которое Рэнсом оставил на автоответчике Марджи, не было ложью. И если бы Дейв сразу пошел не в компьютерный зал АИУ, а на тридцать первый этаж…

– Что еще, ты, мелкий мудак? Рассказывай все!

– Я больше ничего не знаю. Ей-богу, я больше ничего не знаю!

– Повтори еще раз, – негромко произнес Дейв.

– Э-э… Что? Что повторить?

– Имя Господа. Тогда ты умрешь с ним на устах.

– Что? О дерьмо, не надо, мужик, не на…

Дейв бросил Бекаса, быстро отступил на три шага, чтобы его не забрызгало, и прицелился парню в голову.

«Так оно и будет, а?»

Да, так оно и будет.

«До сих пор это было самозащитой. Если не считать тех парней, которым ты переломал ноги».

Пассивное сопротивление в наши дни работает как-то неважно.

«А кроме того, ты никогда не отождествлял себя с Ганди».

Никогда. И фильм ему тоже не нравился.

Бекас упал на четвереньки. Рыдая, он повернулся к Дейву.

– Пожалуйста, о господи, пожалуйста…

Дейв нажал на спусковой крючок. Из стены брызнула штукатурка. Бекас рухнул. Лицо у него было белым как мел. Он потерял сознание.

3

Нет, Рэнсом, я не один из вас, хотя и мог им быть. Это было нетрудно. По правде говоря, это было бы легко. Это одна из тех вещей, которым просто позволяешь совершиться. Для этого не нужно ничего делать. Просто идти по пути наименьшего сопротивления. Надо лишь пожать плечами, улыбнуться, глядя на трупы, и сказать: «Извините, так получилось». И чем больше ты пожимаешь плечами, тем легче это становится. Через некоторое время вид крови тебя уже особо не беспокоит. Твое отношение к людям резко меняется; теперь они просто мясо. Ты не называешь их людьми – ты зовешь их болванами, помоями, рисовыми головами, палочками для еды. Мужчины – это «зверьки», а женщины – «косоглазые щелки», и Бог сотворил их исключительно для того, чтобы ты мог поразвлекаться стрельбой по движущимся мишеням. Посмотрите на этих животных. Это вы называете «жизнью»? Это не жизнь. Вы оказываете им услугу, когда приканчиваете их. Им лучше умереть. Лучше быть мертвым, чем красным. Это легко, Рэнсом, это и вправду очень легко. Ты перестаешь думать о себе как о солдате – и что это почетная профессия. Ты просто ремесленник, а в этом нет ничего почетного. Я стал таким, Рэнсом, или был очень близок к этому. В глуши вещи начинают становиться очень простыми, очень ясными. Все сводится к физике: траектория, баллистический расчет, уравнение силы и массы, примененное к удаленному объекту, который – так уж получилось – ходит на двух ногах. Дело не в войне, не в политике, не в наших благородных союзниках и не в плотине на пути волны безбожного коммунизма. Дело исключительно в возможности попрактиковаться в стрельбе. Когда я отправлялся туда, я считал эту войну правой с заглавной буквы «П». Возможно, я больше так не считаю, но суть не в этом. Суть в том, Рэнсом, что тебе и тебе подобным наплевать, праведная это война или нет. И вы не хотели, чтобы остальным было до этого дело. Вы хотели, чтобы мы превратились в машины. Просто в машины. Вы почти добились этого со мной. Я перешагнул эту черту, Рэнсом, я оказался на твоей стороне. Я уже был одной ногой там. Но однажды Джек Крютер сделал кое-что, и внезапно я увидел, где я очутился, и понял, что должен вернуться обратно. Я понял, что люди – это люди и можно убивать их, если ты вынужден это делать, но нельзя убивать их развлечения ради. Если это случается, Рэнсом, нужно остановиться. Как только эта работа начинает доставлять тебе удовольствие, нужно остановиться. В противном случае можно превратиться в кого-то вроде тебя, Рэнсом, и мир был бы лучше и чище, если бы ты вовсе не родился. Поэтому я не стану убивать этого несчастного парня, которого вы зовете Бекасом. Потому что я – это я, а не вы. Ты сказал, Рэнсом, что я один из вас, что я свой. Ты твердишь это весь день. «Дэвид Эллиот – один из нас. Он наш, свой. В глубине души мы братья». Что ж, Рэнсом, у меня по этому поводу есть собственное мнение. И мнение это таково: поцелуйте меня в задницу.

Искушение было непреодолимым. Лобовая атака. Пальба, кровь и удовлетворение, которое приносит вид мертвых врагов. Он мог это сделать. Рэнсом потерял бдительность. Его люди расслабились. Никто не знал, что их объект уже здесь, в здании. Эффект неожиданности был на стороне Дейва. Он мог бы перебить половину из них, прежде чем они сообразили бы, что происходит.

«Признайся – это было бы приятно».

Это было бы еще и глупо. Ресурсы его врагов безграничны. Какой бы сильный удар он им ни нанес, кто-нибудь да проживет достаточно долго, чтобы дотянуться до рации и вызвать подмогу. Новые силы. Достаточные, чтобы прочесать этаж за этажом.

«Тот, кто спасается бегством, остается жив и может продолжить сражаться».

Дейв не мог бежать. Ему нужны были ответы, и он мог получить их только здесь – в шкафу у Берни, в папке с наклейкой «Лаборатории Локьера». Но для этого требовалось пройти на сорок пятый этаж, прямо в ловушку, о которой с таким хвастовством говорил Рэнсом.

И чтобы добраться до папок – треклятых папок Берни, – необходимо было пройти мимо Рэнсома – и никак иначе.

«Или обойти его».

Или обойти его. Верно. Возможно, это вариант – обойти его. Вариант сумасшедший, это бесспорно, но сработать может.

Самой трудной проблемой была Марджи Коэн. Рэнсом забрал ее наверх, и, какие бы планы он ни строил для нее, ничего хорошего в этом нет и быть не может. Теперь она – часть игры Рэнсома. Он уже использовал жену и сына Дейва в качестве психологического оружия. Теперь он использует для этого Марджи. Рэнсом сделает все, что только сможет, чтобы помучить Дейва, отвлечь его внимание, спровоцировать его на необдуманный шаг. «В конечном итоге, джентльмены, намного полезнее уничтожить дух врага, чем уничтожить его тело».

«Кроме того, как только ты свернешь противнику мозги, свернуть ему шею – это вообще пара пустяков».

Он не может пытаться спасти ее. Рэнсом именно этого от него и ждет. Это будет играть Рэнсому на руку. Он перекрыл все входы и выходы, ведущие на сорок пятый этаж. Все его силы наверняка сосредоточены в этой точке. Верная смерть – идти за ней. Даже думать об этом глупо. Кроме того, он провел в ее обществе не больше двух часов. Он ее почти не знает. Он ничем ей не обязан. Какое ему дело, что там Рэнсом изобретет для нее? Глупо даже думать о ней. Она ничего для него не значит, вообще ничего, и никогда не будет значить. Рэнсом крупно промахнулся, если думает, что может при помощи женщины заманить Дейва в ловушку. Дейв не дурак, а на такую приманку клюнет только дурак.

Нет никаких сомнений. Придется за ней идти.

4

Дейв посмотрел на настенные часы. 3.03. Все было на месте.

Трийодид азота, приготовленный им раньше, сегодня днем, хорошенько просох. Дейв пропустил жидкость через фильтровальную бумагу – «Америкэн интердайн уорлдвайд» использовала такую в кофеварках – и оставил кристаллы сохнуть в телефонной комнате «Америкэн интердайн». У него меньше двадцати унций взрывчатки. Не много, но должно хватить. В замкнутом пространстве наверняка должно хватить.

Трийодид был не единственной задуманной Дейвом шуткой. Он провел последние полчаса на западной и южной пожарных лестницах – с сорок пятого по пятидесятый этаж, – заготавливая новые ловушки взамен тех, что обезвредили люди Рэнсома. По необходимости новые ловушки были грубее тех, которые он так трудолюбиво устанавливал днем. Просто-таки халтура, подумал Дейв.

Теперь он снова вернулся в компьютерный зал «Америкэн интердайн». Он ждал, пока Рэнсом снова выйдет на связь. Как только Рэнсом закончит устройство ловушки – что бы та из себя ни представляла, – он прикажет своим людям собраться. Когда они начнут занимать свои места, их внимание будет отвлечено. Тогда-то Дейву и нужно будет начать действовать.

Но сначала придется кое-что сделать. Это было болезненно, но неизбежно. При мысли об этом Дейв скривился. Но делать это все равно было нужно. Если есть на свете кто-то, способный что-то рассказать Дейву о Локьере или о человеке, именующем себя Джоном Рэнсомом, так это Мамба Джек Крютер.

Дейв потянулся к телефонной трубке и заметил, что рука дрожит. Он остановился, вытряхнул из пачки сигарету и закурил. Руки по-прежнему дрожали. Говорить с Джеком будет непросто. Он наверняка ничего не забыл и не простил. Джек Крютер не из тех, кто прощает. Он, должно быть, ненавидит Дейва, как никого другого.

Дейв затянулся еще раз. Никотин не помогал.

Пожалуй, этот звонок – самое трудное, что он только делал за свою жизнь.

Лейтенант Дэвид Эллиот любил полковника Джека Крютера. Лейтенант Дэвид Эллиот предал полковника Джека Крютера.

С солдатами это случается – влюбляться друг в друга. И секс тут ни при чем. Сексуальное влечение – это всего лишь слабое подобие любви, которую испытывают к братьям по оружию. Это чувство глубже, чем привязанность между отцом и сыном, между братьями, между мужем и женой. Связь, объединяющая солдат, – очень, очень, очень древняя: первобытное чувство, идущее из глубин эволюции, связывавшее воедино доисторических людей со скошенными лбами. Один за всех и все за одного. Это в крови – и сопротивляться этому невозможно.

Человек способен лгать, жульничать, красть, убивать, и делать все это со спокойной совестью. Дэвид Эллиот не сомневался, что, например, человек, именующий себя Джоном Рэнсомом, прекрасно спит по ночам и его не беспокоят кошмары. Всякий может нарушить заповеди, все скопом и каждую по отдельности, и не почувствовать себя хуже. Нет на свете такого безнравственного поступка или тяжкого греха, которого человек не смог бы себе простить – при наличии времени и правильного отношения – и за который другие в конечном итоге его бы не простили. Но есть одно исключение, одно преступление, которое не прощается и не забывается никогда. Ни один солдат никогда не простит товарища по оружию, который его предал.

И предавший сам себя не простит.

Дэвид Эллиот заставил себя снять телефонную трубку. Это было нелегко.

Он нажал «9», переходя на внешнюю линию, и набрал «001», чтобы подключиться к международной связи. Телефон щелкнул и издал три коротких гудка.

– Введите ваш код доступа.

Что?

Дейв нажал на рычажок и попробовал еще раз. Результат был тот же самый. Похоже, «Америкэн интердайн» установила у себя одну из самых неприятных и оскорбительных технологий современного мира – телефонную программу, которая требует ввести личный код доступа для каждого дальнего звонка. Большой Брат жив и здоров, он поселился в телефонной компании.

Дейв швырнул трубку и выругался.

Он затянулся в последний раз и потушил сигарету. Ему необходимо позвонить – и позвонить поскорее. Нужно найти другой телефон.

5

Дейв швырнул трубку и выругался.

Он был зол на эту технику не меньше, чем на себя. Он так рисковал, а тут очередная проклятая телефонная система Для служебного пользования, как и в «Америкэн интердайн».

Он был небрежен, хуже того, неосторожен. В отчаянном стремлении найти работающий телефон он покинул компьютерный зал «Америкэн интердайн», бегом спустился по лестнице на предыдущий этаж, вскрыл замок на пожарной двери и принялся выискивать открытый кабинет.

«Тупица! У тебя что, совсем мозги отказали?»

Он позабыл о том, что видел с улицы, – что одиннадцатый этаж был самым ярко освещенным во всем здании. Отдел объединений и приобретений в «Ли, Бах и Уочатт» не спал никогда. Вокруг было полно людей. Его трижды останавливали и задавали вопросы. Каждый раз он был вынужден углубляться в коридоры с кабинетами банкиров, занимающихся инвестициями, и оказывался все дальше от пожарных лестниц и лифтов. Это был сущий кошмар.

– Простите, могу я вам чем-нибудь помочь?

Невысокий мужчина с землистым цветом лица, в дорогом костюме. У него были рыжие усы и бородавчатое серо-желтое лицо, и говорил он с мягким, шепелявящим британским произношением. Дейв возненавидел его с первого взгляда.

– Д-да, – запинаясь, отозвался Дейв. – Я от печатников.

– Ах да, – сказал англичанин. – Вы, должно быть, ищете ППП-группу. У них сегодня ожидается «красная селедка».

Дейв бодро кивнул.

– Полагаю, Комиссия по ценным бумагам и биржам захочет это до полудня.

Тут важно было продемонстрировать понимание жаргона. Любой печатник, связанный с финансовым миром, должен был знать все подробности первичного публичного предложения и понимать, как важно, чтобы «красная селедка» – первичный запас проспектов с предложениями – соответствовала требованиям комиссии по безопасности и обмену.

– Совершенно верно, – согласился англичанин. Он указал Дейву в дальний конец коридора и велел повернуть налево. И смотрел, как Дейв уходит.

Следующему, на кого он натолкнулся, – высокому мужчине с расстроенным лицом, в отвратительных цветастых подтяжках – Дейв сказал, что он курьер из юридической фирмы. Третьему он назвался техником из службы техподдержки, вызванным для устранения неполадок с локальной компьютерной сетью.

И каждый встреченный посылал его в дальние части конторы, все дальше от средней части здания, от лифтов и пожарных лестниц. Дейв готов был кричать от бессильной ярости.

В конце концов он очутился перед затемненным коридором, идущим на северо-восток. Дейв оглянулся через плечо, убедился, что его никто не видит, и нырнул в этот коридор.

Коридор оканчивался тупиком с закутком для секретарши. Нет, не совсем тупиком. За столом секретарши виднелась еще одна дверь. Дейв повернул ручку двери. Дверь отворилась, и за ней обнаружился полутемный кабинет. В отраженном свете уличных фонарей с Парк-авеню видны были его размеры: кабинет был огромным, намного больше, чем у Берни.

Дейв разглядел в дальнем конце кабинета стол. Он шагнул к столу – и тут же рассадил левую голень об низкий столик. Дейв выругался и потер ногу. Следующие несколько шагов он сделал осторожно.

На столе стояла бронзовая лампа фирмы «Стиффель» – дорогущая, наверное. Дейв включил ее. На столе возникло небольшое круглое озерцо света, и в этом свете обнаружился массивный многоканальный телефон. Дейв схватил трубку и набрал номер. Телефон пискнул и воззвал к Дейву:

– Введите код доступа.

Ч-черт! Дейв швырнул трубку обратно на рычажки.

«Сядь, приятель. Подыши. Подумай. Хватит с тебя глупых ошибок».

Хороший совет. Дейв воспользовался им, сел, закурил и огляделся по сторонам. Слабого света настольной лампы оказалось достаточно, чтобы оценить здешнюю обстановку. Дейв преисполнился благоговения.

Стол, за которым он сидел, был вытесан из яркого, насыщенного красного дерева, а столешница была сделана из белого мрамора. Выступающие части были изящно скруглены. Стол покоился на шести симметричных цилиндрических колоннах. Дейв был уверен, что этот стол – от Дункана Файфа и стоит никак не меньше семидесяти пяти тысяч долларов. Напротив стола выстроилась четверка старинных кресел в колониальном стиле, со спинками, инкрустированными змеевиком, – по шесть тысяч долларов за штуку. У стены, рядом с дверью, располагался высокий вишневый комод. Если он был чиппендейловский, то стоил примерно тысяч пятьдесят, – а Дейв был почти уверен, что комод именно чиппендейловский. Напротив комода стояли высокие напольные часы в футляре из красного дерева – похоже, немецкие, начала девятнадцатого века. Кто-то выложил тридцать пять тысяч долларов за право владеть ими.

И тут было еще очень, очень много всего другого. При виде этого кабинета любой торговец антиквариатом разрыдался бы. В сумме его содержимое стоило миллион долларов – ну, или около того.

Как странно, подумалось ему, что те, кто за последнее десятилетие сделал наименьший вклад в экономику страны, скопили больше всего денег. Разбогатели не компании, которые что-либо производили: одежду или утварь, автомобили или бытовую технику. Скорее уж они стали беднее. Разбогатели хищники, занимающиеся сделками, строители финансовых пирамид, специалисты по поглощению компаний и рейдеры. Люди вроде Берни Леви и Скотта Тэтчера никогда не стали бы выбрасывать миллион баксов на обстановку своего кабинета. Но люди вроде Ли, Баха и Уочатта…

Краем глаза Дейв заметил другой телефон. Он стоял позади стола, на отделанном позолотой бюро. Это был простой черный телефон, и Дейв понял, что это такое: личный аппарат, подключенный в обход коммутатора. У Берни был такой, равно как и у дюжины других знакомых руководящих работников. Это был не просто символ статуса – это был инструмент, позволяющий его владельцу совершать и принимать полностью конфиденциальные звонки, не опасаясь, что дежурный на коммутаторе может их подслушать.

Дейв развернул кресло и снял трубку. Гудок. Дейв набрал номер международного оператора.

– Спасибо, что позвонили в нашу компанию. Меня зовут Сюзанна. Чем я могу вас помочь?

Получилось!

Дейв сказал, что ему требуется личный звонок.

– Как имя абонента?

– Мам… мистер Крютер. Мистер Джек Крютер.

– Домой или на службу?

– На службу.

– А ваше имя, сэр?

– Дэвид Эллиот.

Мужской голос у него за спиной отозвался эхом:

– Дэвид Эллиот. Вот так так!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю