Текст книги "Бег по вертикали"

Автор книги: Джозеф Гарбер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

6

Каждый нерв в теле Дейва кричал, требуя, чтобы он нырнул в укрытие и открыл огонь. Но Дейв этого не сделал. Вместо этого он положил трубку обратно на рычажки и откинулся на спинку кресла, разворачивая его.

В дверном проеме вырисовывался чей-то силуэт. Дорогой, сшитый на заказ костюм щегольски сидел на высокой, поджарой фигуре. Одну руку человек небрежно держал в кармане брюк. Второй он взмахнул.

– Какое великолепное самообладание! Более слабый человек мог бы потерять сознание. Даже самый отважный в такой ситуации подскочил бы. Я восхищен, сэр.

Дейв просто смотрел на него.

– Можно, я войду? Видите ли, это мой кабинет.

У незнакомца был баритон, превосходно поставленный и мелодичный, словно у оперного певца.

– Да, конечно, – отозвался Дейв.

Он сидел к двери спиной. Этот человек, судя по всему, простоял там некоторое время. Он с легкостью мог бы тихонько отойти незамеченным и позвать на помощь. Он этого не сделал. Кем бы он ни был, он не представлял из себя опасности – во всяком случае, в обычном понимании слова.

– Пожалуйста, закройте за собой дверь.

– Конечно. Кстати, если вам доведется снова воспользоваться моим кабинетом и вы захотите уединения, вам нужно лишь повернуть эту рукоятку. – Человек повернул рукоятку. – Полная безопасность. Система выдвигающихся штырей. В моей профессии это нужно. В смысле, полная безопасность.

Он шагнул вперед, в круг света.

Дейв внимательно взглянул на его лицо. Человек выглядел словно сам дьявол – ему была присуща та же темная красота, что и Люциферу Светоносному. Он опустился на одно из кресел с грацией охотящегося кота и улыбнулся.

– Позвольте представиться.

Его улыбка сделалась шире. Сверкнули зубы.

– Всякий раз, когда я начинаю эту фразу, я почти чувствую себя обязанным добавить, что я богач и так далее. Николас Ли, к вашим услугам. Зовите меня Ник.

Руководитель компании «Ли, Бах и Уочатт». Дейв никогда с ним не встречался, но узнал и имя, и лицо. В особенности лицо: в восьмидесятые годы оно украшало собою обложки «Инститьюшнл инвестор», «Бизнес уик», «Форчун» и полудюжины других журналов. Однако в девяностые его чаще можно было встретить на передовой странице делового раздела «Нью-Йорк тайме», обычно под заголовком, в котором фигурировали слова «федеральный обвинительный акт».

– Дейв Эллиот.

– Так я и подумал. Должен сказать, что я и очарован, и восхищен нашим знакомством.

Дейв вопросительно приподнял бровь.

– Ну, ведь при встрече со знаменитостью всегда ощущаешь некий трепет, разве нет?

– А я стал знаменит?

– Можете не сомневаться, сэр. Ваши законные четверть часа славы вам уже обеспечены. Прямо сейчас хваткие редакторы желтых газетенок выставляют вашу фотографию на первые полосы. Не то чтобы хоть один человек из тысячи узнал вас в лицо. Вы потрясающе изменили внешность. Между прочим, газеты окрестили вас «бешеным менеджером» – довольно впечатляюще, не правда ли? Кроме того, некие источники, которые я подкармливаю, сообщили мне, что в завтрашнем «Уолл-стрит джорнал» будет помещена гравюра с вашим портретом – приукрашенным, как всегда, – из тех, на которые так щедры его редакторы. Правда, я боюсь, сопряженный с ним заголовок будет куда как менее лестным.

Дейв застонал.

– И в чем меня обвиняют?

– Обвинений никаких. Намеков множество. В наше время, когда адвокаты, занимающиеся делами о клевете, пухнут с жиру, ни один здравомыслящий издатель никого ни в чем не обвиняет. Вместо этого они задают вопросы, выдвигают гипотезы и усеивают свои статьи словами типа «как говорят», «якобы» и «предположительно». Например, предполагается, что это вы выбросили несчастного руководителя «Сентерекса» из окна сорок пятого этажа. Вы якобы сделали это потому, что он застукал вас рядом с тайником для сбережений. Как говорят, вы делали нечто сомнительное с финансами корпорации. Обычно именно это и бывает, верно? В смысле, сомнительные финансовые операции.

– Обычно.

– Ну так скажите мне, сэр, вы это делали? В смысле, просаживали денежки? Не нужно стесняться. Мы же друзья, и я привык хранить тайны. Расскажите, что вы украли и почему. Дело в какой-нибудь из трех обычных слабостей мужчины: красотки, спиртное, бега? Не стесняйтесь, сэр, кризис середины жизни настигает всех. Не стыдитесь сознаться. Мне вы можете сказать. Я – сама сдержанность.

Угольно-черные глаза Ли заблестели. Кожа засияла. Дейв подумал, что он, пожалуй, чересчур заинтересован.

– Сейчас это неважно.

Ник Ли подался вперед. Дейв заметил выступившие у него над верхней губой бисеринки пота.

– Конечно нет. Это всего лишь проявление любопытства с моей стороны. И тем не менее я счел бы это большой любезностью, если бы вы удовлетворили мое любопытство.

Дейв покачал головой. Он сообразил, отчего Ли так интересовался им самим и делами «Сентерекса». И теперь Дейв собрался малость позабавиться.

Ли самодовольно улыбнулся.

– Возможно, мы могли бы заключить сделку. В конце концов, торговля – это моя профессия. Кто-то покупает, кто-то продает, и все надеются на скромную прибыль. Это и есть суть капитализма – торговля. А потому, если вы будете так любезны, что оброните пару намеков касательно подводных течений вашей нынешней ситуации, я, возможно, смогу оказать вам какую-нибудь небольшую услугу.

– Это должна быть довольно большая услуга.

Ли сложил пальцы «домиком».

– Ах как вы проницательны. Вы поняли.

– Еще бы не понять! Завтра утром акции «Сентерекса» пойдут коту под хвост. Смерть Берни и слухи о финансовой несостоятельности это обеспечат. А если я… – Внутренний голос посоветовал: «Расставь ловушку». – Если я или кто-либо другой…

Ли облизнул губы.

– …позволил себе вольности с наличными средствами компании, то ее акции войдут в штопор еще быстрее. С другой же стороны, если все в порядке – или если нанесенный вред невелик, – то акции снова поднимутся в цене. В любом случае тот, кто знает правду, получит возможность сорвать крупный куш.

Ли проглотил наживку. Дейву показалось, что у того сейчас слюни потекут.

– Совершенно верно! Двойные опционы – использование кредита для биржевой игры очень заманчиво.

– Человек, владеющий конфиденциальной информацией, может заработать по пять долларов на каждый вложенный доллар.

Ли фыркнул.

– Я склонен мыслить другими масштабами: заработать пять миллионов на каждый вложенный миллион.

– Не вижу разницы.

– Ну так как, сэр, заключите вы со мной сделку? Уже довольно поздно. Вскоре начнутся биржевые торги в Лондоне, Франкфурте, Амстердаме, Цюрихе и Милане. Если мы заключаем сделку, давайте сделаем это прямо сейчас, чтобы я мог отправиться заниматься делами.

– И что вы предлагаете?

– Все, что в моих силах. Прискорбная судьба таких моих собратьев и коллег, как господа Боски, Китинг, Левин, Милкен и так далее, заставила меня позаботиться о средствах быстрого передвижения. Никогда нельзя предугадать, когда понадобится скрыться, притом незамедлительно. Потому я держу на том берегу Гудзона, в аэропорту Тетерборо, «Гольфстрим», всегда полностью заправленный и готовый к вылету. В нем хранится все необходимое, включая несколько пачек дойчмарок, швейцарских франков, иен, фунтов стерлингов и, если память мне не изменяет, пару стопок крюгеррандов. Дальность полета этого самолета позволяет вам укрыться в любой из традиционных нор Южной Америки или, если пожелаете – а я настоятельно бы рекомендовал вам так и сделать, – в солнечной Испании, благоуханной Португалии или даже беззаботной Греции. Цены в подобных местах низкие, климат мягкий, а умиротворение властей обходится недорого. Мой лимузин припаркован на Пятидесятой улице, сэр. Шофер ждет. Через час вы можете подняться в воздух и оставить все свои заботы позади. Что вы на это скажете?

– Что вы сдадите меня властям, как только я выйду из вашего кабинета. – Дейв навел пистолет на грудь Ли. – Если верить газетам, вам предъявлены обвинения за все преступления, какие только можно придумать. Вы предложите властям меня, чтобы несколько обвинений с вас сняли. Вы делец, мистер Ли, торгаш. Вы сами это сказали. Вы не сможете пройти мимо подобной сделки.

У Ли вытянулось лицо.

– Нет, что вы, я не…

– Заткнитесь! Я намерен сказать вам две вещи. Первое: я не грабил казну «Сентерекса». Во всяком случае, я не делал этого в одиночку. Берни был в доле. На самом деле это была его идея. Мы опустошили пенсионный фонд, спустили акции, принадлежащие работникам, и выгребли финансы компании. Подчистую. Не осталось ни цента. «Сентерекс» – банкрот. Берни не выдержал давления. Потому он и выбросился из окна.

Ли, с горящими от алчности глазами, с жаром закивал.

– Да, о да!

– А второе: вам придется поспать.

Ли вскинул голову.

– О нет! Вы не можете. Иностранные биржи откроются с минуты на минуту. Я могу позвонить…

– Плохо. Но не беспокойтесь. Уверяю вас, вы успеете проснуться до открытия нью-йоркской биржи.

– Пожалуйста! – заныл Ли. – Ну пожалуйста! Позвольте мне, по крайней мере, позвонить во Франкфурт…

– Ну…

Дейв встал. Ли напряженно смотрел на него. Он потянулся за телефоном. Дейву понравился угол, под которым он поднял подбородок. Ли перехватил его взгляд и заверещал:

– Не бейте меня! Я боюсь синяков! В ванную! В шкаф! Наркотики! Успокоительное! Снотворное! У меня есть хлоралгидрат! Только не бейте меня!

Золотые часы Николаса Ли ощущались на руке приятной тяжестью. Дейву нужны были часы, и он обрадовался, обнаружив, что у Ли такой же «Ролекс», как у него.

С другой стороны, бумажник Николаса Ли оказался бесполезным. Там не было ничего, кроме кредитных карточек. Однако в кармане брюк у него обнаружился золотой восемнадцатикаратный зажим для банкнот от Тиффани. Там находилась пачка двадцаток, пятидесяток и сотенных бумажек. Мало того, там было несколько пятисотенных. Точнее, довольно много пятисотенных.

«Сперва ты впарил ему байку про акции, с подвохом, а теперь обчистил его карманы. Мне нравится твой стиль».

Дейв подложил Ли под голову подушку. Хотя бы это он должен был для него сделать.

Рация у него в кармане зашипела. Послышался голос Рэнсома:

– Ну, ребята, а теперь – дискотека!

Глава 9
ДЖЕК

1

Боевое подразделение уязвимее всего в тот момент, когда оно выходит на позицию. На протяжении ближайших нескольких мгновений люди Рэнсома отвлекутся и утратят бдительность, пока будут подниматься по лестницам, открывать двери и подыскивать себе места, чтобы спрятаться. Дейву следовало воспользоваться преимуществом.

– Скворец, я послал еще несколько человек вниз, в вестибюль.

Они здесь.

Краткий момент замешательства. Он не мог упустить такую возможность. Ему нужно пробраться на сорок пятый этаж – к папкам Берни и к Марджи Коэн, – опередив их.

– Хорошо. Я хочу, чтобы они спрятались и были начеку.

– Мы заняли места и приготовились, Малиновка.

О лифтах речи не шло. Есть два комплекта лифтов: один обслуживает нижние двадцать пять этажей, другой – верхние двадцать пять. Дейв не мог добраться до «Сентерекса» на лифте, не вернувшись предварительно в вестибюль. Человек, которого называют Скворцом, следит за контрольной панелью лифта. Он заметит Дейва, как только тот нажмет кнопку сорок пятого этажа.

– Первая группа. Куропатка, руководство на вас. Не разочаруйте меня.

– Вас понял, Малиновка.

Единственное, что ему оставалось, – это добраться до сорок пятого этажа бегом. Пробежать тридцать четыре пары лестничных пролетов.

– Попугай, вы принимаете вторую группу. На вас запасная позиция. Сорок третий этаж, у южной лестницы.

– Есть, Малиновка. Мы будем на месте через три минуты.

Но он еще не позвонил Крютеру! Дейв посмотрел на личный телефон Ли и сделал шаг к нему.

– Пингвин, берете четвертую группу. Зимородок, вы с четвертой группой при мне.

– О, босс, у меня отрыжка. Мамочка Сапфир сделала…

– Зимородок, еще одна шутка из арсенала Амоса и Энди, и следующее ваше задание будет в Антарктиде.

Дейв остановился и покачал головой. Крютер не станет с ним разговаривать. Этот звонок – пустая трата времени.

– А теперь слушайте все. Держитесь в стороне от входов. Чтобы у лестниц и лифтов никого не было видно. Ловушка сработает лишь в том случае, если объект с легкостью проберется вовнутрь.

– Мышеловка?

– Угадали, Пингвин. Он отметится на входе, но уже не выйдет.

Дейв повернул к двери. Потом остановился и посмотрел на телефон. Он не знал, что ему делать.

– И еще одно, последнее. Для меня крайне предпочтительно, чтобы объект не убивали. Если вы будете целиться в ноги, то окажете мне личную услугу. Остановите его. Если придется его попортить, можете не стесняться. Но не убивайте его, если только у вас будет хоть малейшая возможность.

Дейв нахмурился. Приказ Рэнсома озадачил его. Либо обстоятельства изменились, либо…

Человек, которого называли Зимородком, снова подал голос:

– Что вы задумали, шеф?

– Пересмотреть приказ, поступивший днем. Нам было велено, когда мы закончим, поместить объект в ванну с кислотой. Однако я обнаружил, что в приказе не упоминается, что объект должен на этот момент быть мертвым.

– Ясно, шеф.

Дейв скривился. «Я до тебя доберусь, Рэнсом».

– Действуйте!

Дейв посмотрел на дверь. Потом посмотрел на телефон. Надо было что-то решать.

2

– Bitte?

Дейву хотелось вырвать телефонный провод из гнезда. Эта чертова тетка не говорила по-английски.

– Крютер, – прошипел он. – Я хочу поговорить с мистером Джеком Крютером. Крютер. Пожалуйста.

Женщина в третий раз ответила:

– Nein, nein, ich verstehe nicht.

Дейв был вне себя от ярости. Секунды утекали, а чертова тетка отказывалась его понимать. Ну как она может не понять имя Крютера? Чтоб ей провалиться!

Швейцарцам вроде бы положено быть двуязычными. Дейв поднапряг свои жалкие познания во французском.

– Madmoiselle, je désire à parler avec monsieur Kreuter, votre président.

– Bitte?

Дейв побагровел от ярости.

– Крютер. Крютер. Немка ты тупая, неужели ты не знаешь имени собственного босса?

Женщина вежливо отозвалась:

– Eins Augenblick, bitte, – и перевела телефон в режим ожидания.

Несколько секунд спустя в трубке зазвучал другой женский голос. У нее был ритмичный мелодичный выговор, часто присущий немкам, говорящим по-английски.

– Сольвейг слушает. Чем я могу вам помочь?

Слава богу!

– Я ищу полковника Крютера.

– А! – Дейв мог поручиться, что она прикрыла трубку ладонью. Он услышал, как женщина что-то быстро выпалила по-немецки. Затем она снова заговорила с ним. – Извините за недоразумение. Вы произносите немного не так, как мы. Извините. Вы говорите «Крютер», а мы произносим «Кройтер».

Дейв скрипнул зубами. Женщина продолжала:

– Герра Крютера еще нет в бюро… как это вы называете… в офисе. Мы ждем его с минуты на минуту. Если хотите, оставьте для него сообщение, а он вам перезвонит.

– Мне сейчас некуда звонить. Я перезвоню сам. Передайте ему, что звонил Дейв Эллиот и что я перезвоню…

В трубке что-то щелкнуло. У Дейва сердце ушло в пятки.

– Алло! – закричал он. – Алло! Вы меня слышите?

После секундного молчания послышался лукавый, протяжный голос:

– Ла-адно, щас переключусь. Ткните меня в жопу, если чё.

– Э-э… это…

Дейв запнулся. Он понял, кто это.

– Сынок, тебе понадобилось чертовски много времени, чтобы выбрать минутку и звякнуть мне. Я уж и надеяться перестал.

Связь между Нью-Йорком и Базелем была отличной. Слышимость была, словно звонишь в соседнюю комнату.

Похоже, Джек был вполне настроен разговаривать с ним. Дейв ожидал совсем не такой реакции. Он не очень понимал, что теперь с этим делать.

– Ну… понимаете… э-э…

– Да понимаю, понимаю. Предполагается, что я и сам бы мог тебе позвонить, но я решил, что время и место выбирать скорее тебе, чем мне.

Дейв не мог сообразить, как ему истолковать слова Джека. Он, запинаясь, неуверенно произнес:

– Э-э… Ну… Как там у вас дела, Джек?

– Да без особых перемен, сынок. Боженька, похоже, решил позволить сохранить мне и волосы, и здоровье. Чего же мне еще просить? Ну а ты там как? Цветешь и пахнешь?

– В некотором смысле.

– А семья как? Как там звали ту блондиночку, чью фотографию ты носил при себе?

– Энни. Хорошо, но мы… В общем, у меня сейчас другая жена.

– А-а, ну да, бывает, бывает. Я вот тоже, если уж на то пошло, целую кучу жен закопал. Как говорится, вот такая жопа. Ну а как там твоя карьера? Ты таки стал важным юристом и заработал кучу денег?

– Я не пошел учиться на юриста. Я просто один из нью-йоркских бизнесменов. Но да, пожалуй, у меня все в порядке. Или, по крайней мере, было в порядке. У меня тут… ну… можно сказать, я потерял работу.

– Сочувствую, сынок. Правда сочувствую. Ну, я-то как сыр в масле катаюсь. У меня тут своя компания, и денег она приносит столько, будто я их сам печатаю. С ума сойти просто. Я буквально купаюсь в деньгах, что твой дядя Скрудж.

– Я рад за вас, Джек.

– Так ты говоришь, ты потерял работу, а?

– Ну…

– Блин, сынок, а почему бы тогда тебе не затащить свою задницу на серебряную птичку и не прилететь сюда? Посидим с тобой, потолкуем. Может, у меня тут по-дыщется для тебя работенка…

– Э-э…

– Давай, сынок! Ты всегда был моим любимчиком, ты же знаешь. Я никогда не встречал никого лучше тебя.

– Джек, я… черт… Джек…

Нет, не этого он ожидал. Совсем, совсем не этого.

– Да ну брось, парень. Что еще такое? Или ты все еще терзаешься из-за того, что произошло во Вьетнаме?

– Дело не в этом. – У Дейва непонятно от чего защипало глаза. – Или в этом. Но господи, Джек, я же вас подвел!

– Ну и чего?

Неверный ответ. Дейв желал услышать другой.

– Вы попали под трибунал.

– Ну так и чего?

Дейв, лишившийся дара речи, лишь двигал челюстью.

– Попасть под трибунал – не такая уж и большая цена. Они были злыми людьми, и их нужно было убить. С их смертью на земле стало получше.

– Джек, но я же на вас настучал, – едва выдавил из себя Дейв.

– Ох дерьмо, так вот почему ты мне столько лет не звонил! Ты думал, что я все еще держу на тебя зуб! Дурь это, сынок, чистой воды дурь. Я никогда на тебя не злился – ну, разве что самую малость. В конце концов, ты просто поступил как было надо. А ты разве когда видел, чтобы я был недоволен человеком, который поступил как надо, а, сынок? Нет, это не про меня. Ну да, я чуток понервничал из-за процедуры. Но не особенно. Я так прикинул, что они не решатся сунуть меня в камеру со всем, что я знаю. Они и не решились. Так что они просто дали мне под зад и выперли меня из армии. Теперь у меня жирненький счет в швейцарском банке, я таскаю свои кости в здоровенном «мерседесе», и лакей бежит распахивать передо мной дверь. Ха! Ну скажи, сынок, и какого хрена я должен на тебя злиться?

Дэвид Эллиот двадцать пять лет казнил себя за то, что считал своим грехом. Однако же оказалось, что жертва не винит его. Жертва ему благодарна. Это было хуже прощения.

Дейв врезал кулаком в стену.

– Эй, сынок, где ты там?

– Я здесь.

Дейв посмотрел на руку. Костяшки были в крови.

– Ну ладно. У тебя там сколько? – примерно часа три ночи. Я не думаю, что ты мне позвонил просто ради того, чтобы поболтать о том о сем.

– Верно.

Дейв тряхнул ноющей кистью. Боль – не такая уж плохая вещь.

– О'кей, тогда, может, скажешь мне, что там у тебя на уме?

Дейв начал было что-то говорить. Он прикусил язык, глубоко вздохнул и начал заново.

– Джек, вы не знаете… вы слыхали когда-нибудь о человеке по имени Джон Рэнсом?

Голос Крютера словно просветлел.

– Джонни Рэнсом? А то! Он был старшим сержантом у нас в подразделении, э-э… дай-ка припомню… не то за восемь, не то за девять месяцев до твоего появления.

Сердце Дейва забилось быстрее. Так Рэнсом действительно один из людей Крютера! Возможно, они до сих пор поддерживают связь.

– А где он сейчас?

– Да нигде. Только имя написано на той здоровенной черной стене, которую втулили под Вашингтоном.

– Он мертв?

Дейв закусил губу.

– Железно. Наступил на мину. Я сам собирал его по кусочкам и складывал в мешок. А почему ты спрашиваешь?

– Тут один человек называется его именем. Он сказал, что служил у вас.

– У меня служила куча народу. Как он выглядит?

– Здоровенный, массивный, мускулистый. Русые волосы с проседью. Квадратное лицо. Пять футов десять-одиннадцать дюймов роста. Говорит с аппалачским акцентом, в точности как… как один наш общий знакомый.

– Под это подходит добрая дюжина. Еще что-нибудь можешь сказать про него?

– Да не особенно. Разве что… возможно, его настоящее имя – Дональд. Я подслушал…

– А, черт! У нас в подразделении было два Дональда одновременно с сержантом Джонни. Один – лейтенант, другой – капитан. Одного из них прозвали Снеговиком, другого называли Капитан Холод. И оба были такими же жопами, как ты.

– Никакая я не жопа.

– Ну вот дерьмище-е! – протянул Джек. – Единственное различие между тобой и этими двумя типами в том, что у тебя есть чувство юмора.

«Хм, – подумал Дейв. – Нет. Неправда. Я не… Я не был… Я не…»

– Ну так, сынок, что ты еще можешь мне сказать про этого хренова Дональда, чтоб ему пусто было?

– Он носит при себе кучу документов. В одном написано, что он из департамента по делам ветеранов. В другом – что он работает на какую-то Особую консультационную группу.

Джек резко вдохнул.

– Что у тебя за дела с этой компанией?

Дейв проигнорировал вопрос.

– Кто они такие, Джек?

В голосе Крютера появилась тень неодобрения.

– Наемники. Поденщики. Делают работу, к которой люди вроде меня и навозными вилами не притронутся.

– Что…

Крютер фыркнул.

– Думаешь, я малость лицемерю? Как там в той шутке про юриста и ослицу из Тихуаны? Профессиональные стандарты и все такое? Но нет, они занимаются такой работой, за которую я просто не возьмусь. Особая группа, похоже, вообще не страдает угрызениями совести. По крайней мере, никто этого еще не замечал.

– На кого они работают?

– На любого, у кого есть деньги. На любого, кто хочет, чтобы грязную работу сделал за него кто-то другой, и готов заплатить.

– На правительство?

– Сейчас – нет, наверняка нет. Правительство США давно уже дало Особой группе пинка. Лет двадцать назад, если не больше. Никто в Вашингтоне с ними не работает. Что еще не значит, что у них где-то как-то не сохранилась пара каналов. Не прямая связь – ну, ты понимаешь – и не через вторые руки. Может, через третьи, если не больше. Они были под рукой целую вечность – с тех пор, когда мой батя вернулся домой еще с его войны. Ежу понятно, что у них имеются друзья. Ну так как, ты не хочешь мне рассказать, почему ты расспрашиваешь про этих ребят? Это не совсем те вопросы, которые стоит задавать благоразумному гражданину.

– У меня есть на то причины. Расскажите мне о них, Джек. Кто они и чем они занимаются?

– Черт, да я никого из них не знаю. И знать не хочу. А что касается того, что они делают, – ну, в целом такие типы, как эта Особая группа, они просто лезут во все дела. Ну там общая разведка и анализ, подкуп иностранных должностных лиц, посредничество в использовании наемников, грязные исследования и разработки, торговля оружием плюс всякие мерзкие трюки: куда-нибудь пролезть без спросу, натыкать «жучков», чего-нибудь спереть и все такое.

– Грязные исследования и разработки?

– Ну, чертова работенка, какую могут придумать только полные подонки. Вроде Саддама Хуйсейна или полковника Мудафи.

– Вы хотите сказать…

– Сынок, мне не по душе этот разговор.

Дейв набрал побольше воздуху.

– Джек, мне нужно знать. Очень нужно!

Крютер вздохнул.

– Честно говоря, не так много я и знаю – могу только прикидывать. Все, что я могу сказать, так это что слухи ходят чертовски давно – на моей памяти постоянно. Понимаешь, в конце Второй мировой русские захватили восточную часть Германии, где фрицы разместили большинство лагерей смерти – тех, в которых они проводили основную часть своих так называемых медицинских экспериментов. Ну, и нетрудно догадаться, что Джо Сталин, который был чокнутым, словно сортирная крыса, наложил лапу на всю ту мерзость, над которой фрицы работали. И, как ты понимаешь, стоило нашим выяснить это, они тут же заявили, что раз у русских есть такая штука, значит, и у нас она должна быть.

– Что за штука, Джек?

– Болезни, сынок, болезни. Чума всякая. Микробы, вирусы – биологическое оружие. Ходили слухи, будто куча вражеских ученых работала над ними. Ходят слухи, что кое-кто до сих пор работает.

Последовала длительная пауза. Дейв закурил.

– Что-то ты умолк, сынок, – мягко произнес Джек.

В его голосе проскользнула нотка беспокойства.

– Я просто задумался, Джек.

– И о чем же?

– Что должно было произойти, если пятьдесят лет назад кто-то – скажем, армейский врач при штабе Макартура – наткнулся на японскую лабораторию, занимавшуюся биологическим оружием.

– Вопрос несложный, сынок. Ее упаковали и переправили домой. Точно так же, как переправили все нацистские лаборатории, занимавшиеся ракетами, со всем их персоналом.

– И что дальше?

– Как ты помнишь, биологическое оружие сейчас полностью вне закона. Запрещено Конгрессом и осуждено по договору. Поэтому все, что они делают, они изо всех сил стараются держать в секрете. Не исключено, что они передоверили работу кому-то – возможно, твоим друзьям из Особой группы или кому-нибудь наподобие их. Тем немногим людям, которым приходится об этом сообщать, они говорят, что все это исключительно научные исследования – сугубо для противостояния тому, что делают русские. Русские свою фиговину под названием «Биопрепарат» разместили на острове в Аральском море. И мало кого на этот остров пускают. А кто туда попадает, назад уже не возвращается. Как ты понимаешь, если русские парни занимаются небольшими противозаконными исследованиями и разработками, то и какие-то американские парни этим тоже занимаются. И конечно же, если они – хоть наша банда, хоть ихняя – решат, что кто-то собирается поднять шум по их поводу, они предпримут то, что технически именуется «соответствующими санкциями», – достаточно расплывчатый термин, включающий в себя определенные достойные сожаления, но необходимые шаги, с которыми мы с тобой, увы, чересчур хорошо знакомы.

– И последний вопрос, Джек. Что будет с тем, кто заразился чем-то из их арсенала?

– Сынок, вероятно, ты умрешь.

Обезьяна. Проклятая дурацкая обезьяна.

Дейв заподозрил это в тот самый миг, когда кот Марджи попытался цапнуть его, убедился в этом, когда увидел выпотрошенные внутренности последнего приобретения Берни Леви, и с того самого момента непрестанно молился, чтобы его догадка оказалась ошибочной.

«Локьер» была прикрытием для лаборатории, занимающейся разработкой биологического оружия. Лаборатории, существовавшей с конца Второй мировой войны. Лаборатории, основанной человеком, который счел уместным позировать для своего официального портрета в армейской форме пятидесятилетней давности. Лаборатория биологического оружия. Снаружи – обычная компания, занимающаяся биотехнологиями. Но внутри-в лаборатории номер пять – отнюдь не обычная. Равно как и та обезьяна не была обычным подопытным животным. Ее заразили каким-то новым препаратом.

Берни убедили купить «Локьер». Кто теперь знает, как это произошло и почему? Возможно, Гарри Хэйлвелл, честный посредник, помог устроить эту сделку. Возможно, это был кто-нибудь другой. Не имеет значения. Значение имеет лишь то, что они сыграли на чувстве долга Берни. Он купился на ту ложь, которую они ему всучили. И потому охотно пошел на сотрудничество. Он не увидел в этом проблемы, раз они воззвали к его патриотизму. Semper fidelis.

Бедняга Берни. Ему не полагалось знать правду про «Локьер». Они не собирались ему ничего говорить. До тех пор, пока…

«Пока он не отправил управлять покупкой печально известного в прошлом стукача. А стукача заразили».

Рано или поздно у Дейва начали бы проявляться симптомы. Он обратился бы к врачу. Тот назначил бы анализы. Анализы показали бы нечто необъяснимое. Все полетело бы к чертям.

«Звонки в Центр контроля за болезнями. Консультации во Всемирной организации здравоохранения. Вопросы, вопросы и еще раз вопросы».

Вопросы к людям, которые не любят вопросов.

«Это заразно, как ты понимаешь. Очень, очень заразно».

Дейв, пока сидел у Берни в кабинете, налил себе чашку кофе. Берни выпил из этой чашки. А потом покончил с собой. «Берни Леви должен винить лишь Берни Леви. Это неплохая шутка, Дейви. Размен – это честная игра…»

«Он забрал чашку с собой. В полет с сорок пятого этажа».

А она сбежала и укусила…

«Покойного Дэвида Эллиота».

Чем бы Дейва ни заразили, это была такая дрянь, что Берни предпочел убить себя, чем страдать от нее. А когда Куропатка подумал, что Дейв вырвался из здания, он сказал: «Мы все покойники».

«Марджи».

Вот почему они брали у нее мазок и кровь. Они боялись, что Дейв…

«Что ты хотя бы поцеловал ее».

Что бы он ни подхватил от той обезьяны, это более чем серьезно.

«Излечимо, как ты думаешь?»

Если лекарство существует, почему ему просто не дали это лекарство?

«Легче убить тебя и покончить с этим. Ты же стукач, не забыл? Предположим, они дали тебе лекарство. Проявишь ли ты надлежащую благодарность и станешь ли держать рот на замке? Или поднимешь хай? А если бы ты, чертов придурок, был на их месте, ты бы стал рисковать?»

На другом конце провода, в четырех тысячах миль отсюда, Мамба Джек Крютер спросил:

– Ты еще не разобрался в ситуации, сынок?

– Практически разобрался, Джек.

– Не хочешь рассказать мне? Дейв испустил протяжный вздох.

– Спасибо, Джек. Но лучше этого не делать.

– Пожалуй, я могу сказать, что понимаю. Один старый священник, которого я знавал, подсказал мне подходящее слово для этого. Длинное такое слово – «эсхатология». Это мы о ней сейчас треплемся, об эсхатологии. Но все-таки, если я могу что-нибудь сделать…

– Вы уже достаточно сделали. Вы рассказали мне то, что мне нужно было знать. И я признателен вам.

– Да не за что. И слушай, если ты сумеешь выпутаться из этой задницы – позвони мне. Блин, парень, мы же были друзьями и остаемся ими.

– Я обязательно позвоню, если смогу, Джек.

– Что ж, сынок, от души надеюсь, что ты сможешь.

– Угу. Ладно, Джек, мне пора идти.

– Ну что поделаешь. Только послушай меня, сынок: выброси эту вьетнамскую историю из головы. Она была давно, и нечего с ней носиться.

– Конечно, Джек.

– И не вешай нос, слышишь?

– Постараюсь.

– Сайонара, парень.

– Сайонара, Джек.