Текст книги "Оливковое масло и белый хлеб (ЛП)"
Автор книги: Джорджия Бирс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Машина Энджи, стоявшая на подъездной дорожке возле дома, застала ее врасплох.
Сердце Джиллиан каждый раз пропускало удар, когда она входила в дверь и понимала, что ее не встретит радостная, взволнованная собака, которая была настолько счастлива ее видеть, будто хотела забраться внутрь и стать с ней одним целым.
Брошенные на стол ключи звякнули слишком громко, и на этот звук вышла Энджи.
– Привет. А я все думаю, куда ты запропастилась?
Джиллиан старалась не чувствовать себя виноватой при виде беспокойства, затуманившего лицо Энджи.
– Все хорошо? – взгляд Энджи остановился на гладкой полированной деревянной коробке, и раздражение сменилось на ясность, понимание и грусть. – О детка! Почему ты не позвонила мне? Я бы пошла с тобой, – она обняла Джиллиан и прижала к себе.
В объятиях Энджи она чувствовала себя комфортно и привычно, но в то же время неудобно и душно. Джиллиан заставила себя расслабиться.
– Ты так занята на работе. Я не хотела тебя беспокоить. Со мной была Линдси.
– Линдси – это учитель физкультуры, о которой ты постоянно говоришь?
– Я не говорю о ней постоянно, – ответила Джиллиан, немного разозлившись.
– Говоришь, иногда, – Энджи усмехнулась, стараясь не накалять ситуацию. – Все в порядке. Я рада, что ты была не одна, – она потянулась к коробке и нежно провела по ней кончиками пальцев. – Она такая маленькая, – сказала она.
– Это первое, о чем я подумала.
– Мы должны развеять ее прах или держать его в доме?
Джиллиан вздохнула.
– Я не знаю. Мне вроде бы хочется, чтобы она побыла здесь, с нами. По крайней мере, сейчас.
– Согласна, – Энджи подняла коробку и пошла с ней в гостиную, Джиллиан последовала за ней. По дороге она взяла фотографию Бу в рамочке и ее ошейник. Все это они установили на каминной полке, при виде которой глаза Джиллиан снова наполнились слезами. – Вот так. Пойдет? По крайней мере сейчас. Если позже решим сделать иначе, то сделаем, – она обняла Джиллиан за плечи и прижала ее к себе. – Хорошо?
– Ладно.
Они еще долго стояли так.
*****
Следующую пару недель Джиллиан старалась больше времени проводить в студии. Когда она рисовала Бу, ей казалось, что это помогает уменьшить скорбь, пока та не стала просто тупой болью. Почти полтора десятка незаконченных эскизов – попытки нарисовать Бу по памяти – валялись на полу студии. Джиллиан особо не отличалась способностями к рисованию живой, дышащий натуры. Человек или животное – у нее были проблемы с изображением деталей и правильных теней. Она предпочитала заниматься неодушевленными предметами. Чаши с фруктами. Пейзажи. Вазы с цветами.
Глаза давались ей особенно тяжело. Для многих художников камнем преткновения были руки. На руках человека чрезвычайно много деталей и их невероятно трудно изображать. А для Джиллиан это были глаза. Человек или животное, все равно, но она не могла нарисовать их так, чтобы они не выглядели как глаза мультипликационного персонажа. Глаза выражали глубину, мысли, эмоции. Те, которые рисовала она, казались… безжизненными. Сегодняшний день не стал исключением. Раздраженно покачав головой, она сорвала с мольберта еще один лист и отправила его в полет на пол, чтобы начать рисовать снова.
Пристально глядя в пространство, она долгое время стояла неподвижно, а затем вернулась к бумаге и начала работать, не думая ни о чем. Она закончила рисовать глаза – большие, темные и почти завершила работу над вздернутым носом, но остановилась, чтобы посмотреть на то, что делает, поняв, что это вообще не изображение Бу.
Рисунок был хорош. Глаза вышли не идеально, но они были гораздо лучше глаз на других рисунках. Она смотрела и смотрела, неловко осознавая, что это были глаза Линдси.
Через несколько мгновений она тяжело вздохнула, сорвала бумагу с мольберта, скомкала ее в маленький шарик и швырнула в мусорную корзину. Потом шумно вздохнула, сосредоточилась на яблоке, лежащем на столе, и начала рисовать его.
*****
– Я ценю то, что ты пришла помочь мне, Анжелина, – ее мать встала на табуретку, достала соусник с верхней полки кухонного шкафа и протянула его Энджи, а та завернула соусник в газету и положила в коробку, стоявшую на кухонном столе.
– Да я с удовольствием, – сказала Энджи. – Но зачем мы складываем посуду?
– Я купила новую.
– Ах, вот оно что, – Энджи понимающе улыбнулась, притворяясь, что не замечает недовольный взгляд матери. Элис была печально знаменита тем, что часто меняла свой стиль и декор. Посуда не была исключением.
– Кому ты отдашь эту? – то, что они упаковывали, прослужило им достаточно времени, даже по меркам Элис. В основном так вышло потому, что этот набор был довольно милым. Простого кремового цвета, с очень тонким рисунком из роз по краям.
– Вы с Джиллиан забрали последнюю посуду, значит эта отправится к Марии. Она по-прежнему пользуется теми дешевыми стеклянными тарелками, которые я ей подарила, когда она переезжала.
Энджи кивнула. Джиллиан нравились толстые керамические тарелки, которые Элис отдала им пару лет назад, тяжелые и крепкие, с зеленой полосой по ободку.
– Кстати, а как там Джиллиан? Я гляжу, она совсем перестала у нас показываться.
Энджи почти сказала матери, что сама не так часто видит Джиллиан, но вовремя спохватилась, поняв, что это будет нытье и слюнтяйство. Кроме того, она не хотела, чтобы Элис об этом знала.
– Она держится. Нам обеим пришлось трудно, но по ней это ударило сильнее. Бу была ее ребенком.
Элис прицокнула языком и покачала головой.
– Бедные девочки. Ты скажи Джиллиан, что я как можно скорее хочу увидеть ее.
– Скажу. Она сейчас очень занята.
Что-то в голосе Энджи, должно быть, удивило ее мать, Элис прекратила работу и посмотрела на свою дочь.
– Что происходит? – спросила она в своей обычной прямой манере, которую любили и ненавидели все члены семьи. Если Элис хотела что-то узнать, она всегда спрашивала в лоб.
Энджи передернула плечами, что никак не прояснило ситуацию, и сделала вид, что возится с посудой в коробке. Когда она подняла глаза, Элис стояла неподвижно, уперев руки в бедра, внимательно вглядываясь в ее лицо. Расстроенно вздохнув от того, что она не в состоянии перехитрить свою мать, Энджи ответила: – Ничего не происходит. Просто, в последнее время она кажется какой-то отдаленной… я не знаю.
Кивнув, Элис вернулась к работе и вытащила стоявшую у задней стенки углового шкафа сахарницу – той же расцветки, что и соусник.
– Я даже забыла, что покупала их, – пробормотала она себе под нос. – Тебе не кажется, что это, вероятнее всего, связано с потерей Бу? Прошло всего несколько недель.
– Да, возможно, – Энджи завернула сахарницу в газету, а крышку от нее в другую – поменьше.
– Все переживают смерть близких по-разному, дорогая.
– Знаю, – Энджи увидела, что мать начала разминать пальцы на правой руке, которые слегка подрагивали.
– Как ты, мама?
– Все хорошо. Нормально. Проклятый артрит беспокоит сегодня.
– Чем тебе помочь?
– Мои таблетки на тумбочке. Можешь принести их?
– Я мигом.
Энджи вошла в спальню родителей и поняла, что не помнит, когда была здесь в последний раз. Эта комната всегда была их убежищем. С четырьмя подрастающими детьми им нужно было иметь возможность где-то укрыться. После того как Энджи, ее братьям и сестре исполнилось пять или шесть лет, они редко появлялись здесь. Теперь, осматриваясь, она видела то, чего не замечала в обычной жизни. Отец приобрел лупу, которая помогала ему разглядывать картинки и текст в поваренных книгах и книгах в мягкой обложке, лежащих на его тумбочке. Его тапочки аккуратно стояли на полу, но выглядели как тапочки настоящего старичка. В шкафчике все еще стоял одеколон “Олд Спайс”, а рядом с ним – шариковый аппликатор “Absorbine” для ноющих мышц и согревающий пластырь “Icy Hot” от боли.
Комод и тумбочка Элис рассказали подобную историю женщины, которая была уже немолода. Ее очки для чтения были аккуратно сложены и лежали рядом со стопкой журналов. Пульт от небольшого телевизора тоже был там, и Энджи знала, что если бы она включила его, то звук оказался бы очень громким, просто оглушительным. В последнее время дети Элис и Джо постоянно убавляли громкость на электронике своих родителей. Возле пульта аккуратным рядком стояли бутылочки с лекарствами: от давления, холестерина, синдрома беспокойных ног. И от артрита. Она взяла бутылку и вытряхнула на ладонь две таблетки.
Энджи повернулась, и ее взгляд остановился на туалетном столике матери. На расческе собралось больше седых волос, чем каштановых, а на чистой поверхности стояла рамка с черно-белой фотографией, которая была снята в день свадьбы Элис и Джо. Энджи подняла ее, пробежалась кончиками пальцев по улыбающимся лицам родителей и поразилась тому, насколько они были молодыми когда-то, и стали очень старыми сейчас. Глядя на фото, она подумала о матери Джиллиан – какой молодой она была, когда умерла, и как повезло ей самой – у нее все еще были живы оба родителя. Да, они стали слабыми и больными, но она знала, что они все еще у нее есть.
Родители старели – она ничего не могла с этим поделать и остановить старение тоже не могла. Это не было новостью, но почему-то сейчас очень поразило ее.
И в этот момент Энджи ощутила на себе всю тяжесть прожитых ею четырех десятков лет.
========== Глава 26 ==========
“Зеленое яблоко” было очаровательным маленьким бистро недалеко от школы Джиллиан. Негласная привычка объединяла Джиллиан и Марину – по крайней мере раз в неделю или две они приходили сюда на часок после того, как заканчивались уроки. Теперь к ним присоединилась Линдси. Они каждый раз занимали один и тот же стол у окна и, немного подождав, получали два коктейля Космо и пиво Хайнекен.
Аппетитные ароматы чеснока и свежего хлеба наполняли воздух. Живот Джиллиан громко заурчал, и подруги посмотрели на нее, подняв брови.
Она пожала плечами.
– Что? Обед был давным-давно.
– За то, что пережили эту сумасшедшую неделю, – сказала Марина, поднимая бокал. Джиллиан подняла свой, и они чокнулись с бутылкой Линдси.
– Аминь, – ответила Джиллиан.
Девушки отпили по глотку.
– Вы знаете, я всегда хотела стать учителем, – Линдси зачерпнула горсть маленьких сухариков из миски, стоявшей в центре стола. – С тех пор как помню себя. На рождество и дни рождения я всегда просила что-то, чтобы играть в школу, – две подруги многозначительно хмыкнули. – Однажды я получила большую классную доску, в другой раз – мольберт для рисования мелками. Я думала, что умерла и попала в рай, – она отпила еще глоток и пристально глянула на подруг. – Но колледж так и не подготовил меня к политике школы.
– Аминь, меня тоже, – сказала Джиллиан, указывая бокалом в сторону Линдси. Повернувшись к Марине, она спросила: – Разве я не говорила тебе то же самое в наши первые пару лет?
– Несколько сотен раз, – Марина убрала пушинку с кремовой юбки и одернула ее.
– На мой взгляд, к этому труднее всего привыкнуть.
– По-моему, тоже.
– И даже не начинайте разговор про родителей, – застонала Марина, отпивая большой глоток своего коктейля.
– Ну, Линдси немного моложе, чем мы, – сказала Джиллиан. – Ее могли воспитывать по-другому.
– Может быть. Я могу вам сказать, что моя мама знала имена всех моих учителей и постоянно интересовалась тем, что я делала в школе, но не более того. Клянусь, некоторые нынешние родители с удовольствием делали бы задания за своих детей, представься им такая возможность. А ведь дети, которых я учу – малыши! Даже если мне приплатят, я не стану преподавать в средней школе.
– Правда? – спросила Линдси и обернулась к Джиллиан. – А что насчет тебя?
– Я хотела преподавать в средней школе, – ответила Джиллиан.
– Да?
– Сначала да. Я хотела обучать истории искусства и искусствоведению. Всему самому прекрасному. А маленькие дети? – она задумчиво улыбнулась. – Да как-то привязалась к ним.
– Рисование пальчиками оказалось более увлекательным, чем ты думала, да? – Линдси подмигнула.
– Что-то в этом роде.
– Я не знаю, – Линдси просигналила бармену Джейку повторить напитки. – Я понимаю, что есть такая вещь, как политика школы, и я понимаю, что в ней есть здравое зерно, но я хочу просто учить детей. Бесконечные совещания, доклады, собрания и все более подробные отчеты кажутся мне пустой тратой моего времени, – ее конский хвостик мягко подпрыгнул, когда она покачала головой.
– К этому привыкаешь, – сказала Джиллиан.
– Это то, что я постоянно себе повторяю.
Они проболтали еще час, заказали закуски, чтобы алкоголь не сыграл с ними дурную шутку, а потом все трое перешли на воду. Как обычно, Марина первой объявила, что ей пора.
Как только они попрощались, и Марина ушла, на лице Джиллиан появилась грустная улыбка.
– Ты чего? – спросила Линдси.
– Я все еще не привыкла к тому, что мне не надо торопиться домой к Бу, чтобы выпустить ее и накормить. Прошло уже больше месяца, но это иногда все равно застает меня врасплох.
– Вы не думали о том, чтобы взять другую собаку?
– Не знаю. Порой мне кажется, что хотелось бы. Мне не хватает пушистого друга, который всем сердцем любит меня и так радуется, когда я прихожу домой, что готов лопнуть от счастья. – По негласному соглашению, они не рассказывали друг другу о своей домашней жизни. Джиллиан знала, что Линдси была свободна от отношений, но они никогда не обсуждали деталей. – А порой, когда я думаю о другой собаке, я чувствую себя так, как будто предаю Бу. Знаю, это смешно, но это правда. А если честно, я не понимала, как много приходится возиться с собакой, пока у меня ее не было. Сейчас у меня стало гораздо больше свободного времени, – она поморщилась. – Но я чувствую себя ужасно, когда так говорю. Просто ужасно.
Линдси положила теплую руку на Джиллиан.
– Нет. Не говори так. Ты не ужасна, и знаешь это.
Джиллиан сделала глубокий вдох.
– Ты права. Я была хорошей мамочкой.
Линдси усмехнулась.
– Да, это именно о тебе.
– Ладно. Подбодри меня. Поговори со мной о чем-нибудь веселом.
Следующие полтора часа пролетели, казалось, в считанные мгновения. Как всегда, Джиллиан обнаружила, что Линдси – интересная, обаятельная и веселая собеседница. Они обе смеялись так часто, что заметили, как другие посетители глядят на них с улыбкой, а затем шутливо пожурили друг друга и начали вести себя потише.
Быстрый взгляд на часы подсказал ей, что пришло время возвращаться домой.
Линдси мягко, но крепко обхватила ее запястье прежде, чем она успела встать.
– Ты что, до сих пор носишь эту штуку? – спросила она с лукавым блеском в глазах.
– Давай, давай, издевайся! Да, я до сих пор ношу их. Эта штука называется наручные часы. Вы, юные молокососы, представления не имеете о них.
– Что? Молокососы? Мой дедушка использует это слово.
– Забавно, – сказала Джиллиан, игриво шлепнув по руке Линдси. Она махнула Джейку, и он принес им счет. Она добавила свои деньги к деньгам, которые уходя оставила Марина. Когда Джиллиан посмотрела вверх, то увидела взгляд Линдси, который легко распознала, но заставила себя проигнорировать его, несмотря на возбуждение, разлившееся по нижней части ее тела.
– Мне так весело с тобой, – серьезным тихим голосом произнесла Линдси.
– Я знаю. Мне тоже, – изогнувшись, она быстро обняла Линдси, не позволяя себе задержаться дольше, чем на пару секунд. – До завтра.
Она выскочила из кафе так быстро, словно убегала от кого-то. Забралась в машину, поставила диск Гвен Стефани и включила его на такую громкость, которую только могли выдержать ее барабанные перепонки. Все, что угодно, лишь бы уничтожить мысли, заполонившие ее разум, и помешать ей задуматься о том, что грозило обернуться проблемой. Все, что угодно, лишь бы эти мысли на самом деле не превратились в реальность. Пение вслух вместе с Гвен, кажется, немного помогло.
*****
Когда Джиллиан вернулась домой, в доме на первом этаже было темно, хотя автомобиль Энджи стоял на подъездной дорожке. Джиллиан сегодня почти не вспоминала о ней, особенно после того, как отправила голосовое сообщение, в котором предупредила, что встречается с подругами. Больше в течение дня они на связь не выходили.
Войдя в кухню, Джиллиан учуяла запах бекона. Когда в доме не было готового ужина, Энджи всегда жарила бекон с яйцами, и Джиллиан почувствовала легкий укол вины, когда поняла, что Энджи пришлось не только приготовить ужин, но и съесть его в одиночестве.
Обычно ее посиделки с девушками не затягивались допоздна.
Наверху, в спальне, горел свет, и Джиллиан улыбнулась, когда увидела, что Энджи лежит в постели и читает “Код да Винчи”.
– Привет, – сказала она, надеясь, что ее улыбка была не слишком широкой.
Энджи опустила книгу.
– Привет. Я уже боялась, что ты никогда не вернешься домой, – в ее тоне не было ни обвинений, ни злости. Это заставило Джиллиан почувствовать себя еще хуже.
– Прости, – расстегивая блузку, Джиллиан направилась в гардеробную, сняла рабочую одежду и повесила ее. – Мы совсем заболтались, было весело, и я просто потеряла счет времени.
– Да все нормально. Вот через час или два я бы начала беспокоиться.
Джиллиан высунула голову в дверь и посмотрела, насколько серьезно Энджи это говорит. Ее улыбка подсказала, что не очень. Облегчению Джиллиан не было предела, тем более, что она отлично понимала, каково это – сидеть дома и не знать, когда вернется твоя половинка.
– Как там девчонки?
– Все хорошо.
Мысль о том, чтобы рассказать Энджи, что большую часть вечера она провела вдвоем с Линдси, заставила ее почувствовать себя так неловко, что она покраснела как рак и предпочла промолчать.
В ванной она умылась, почистила зубы и приготовилась ко сну. Глянув на себя в зеркало, она снова заметила “гусиные лапки” вокруг глаз, морщинки, окружившие рот и несколько седых прядей, искусно притаившихся в светлых волосах.
– Ты взрослая женщина, – сказала она тихонько своему отражению. – Перестань валять дурака и веди себя как положено.
Одетая в трусики и майку, она приподняла одеяло и улеглась в кровати рядом с Энджи, все еще читающей книгу. Прижалась поближе, положив голову ей на плечо и закинув руку на живот.
– Хорошая книга?
Энджи кивнула, поцеловала Джиллиан в лоб, не отрывая глаз от страницы, которую читала. Тело ее было теплым, кожа – мягкой, и, по обыкновению, пахла она тем самым экзотическим ароматом, который Джиллиан по-прежнему обожала. Но сегодня вечером все эти простые вещи, собравшись вместе, так подействовали на Джиллиан, что она готова была выскочить из собственной кожи.
Быстро поцеловав Энджи в щеку, она повернулась на другой бок, прижалась к ней спиной и, закрыв глаза, помолилась на сон грядущий, чтобы утром начался новый день, когда она сможет отдышаться и начать все заново.
========== Глава 27 ==========
Это случилось в среду днем спустя несколько недель. Дети растекались по коридору, как ручейки, срываясь на бег навстречу родителям, толкались и громко смеялись, как в общем, детям и полагается. Через несколько минут все стихло. Скоро один из уборщиков нажмет выключатель, и свет в коридорах станет приглушенным. Джиллиан нравилось это время; конец рабочего дня приносил облегчение, она могла перевести дух и отдохнуть. На стоянке осталось только несколько машин, и она потянула за маленький рычаг, чтобы закрыть жалюзи на окнах, предпочитая провести конец дня вдали от любопытных глаз прохожих, которые могли заглянуть в окно ее класса. Она собрала рабочие принадлежности, уже вымытые ее учениками, но, к сожалению, недостаточно тщательно, и отправилась смывать с них краску. Когда доносившиеся из коридора звуки стихли, Джиллиан подняла голову и увидела Линдси, закрывающую дверь в ее кабинет. Улыбка замерла у нее на губах, когда Линдси закрыла жалюзи на окошке двери, хотя Джиллиан обычно и сама их закрывала, когда уходила домой.
– Привет.
– Привет, – ответила Линдси. – Что делаешь? – она встала спиной к двери, обхватив ладонями дверную ручку у себя за спиной.
Раздался тихий щелчок. Джиллиан бросила на нее быстрый взгляд, надеясь, что это выглядит не слишком откровенно. Волосы Линдси были забраны в обычный хвостик, одета она была в тренировочные брюки и изумрудно-зеленую футболку, и каждый дюйм ее тела выдавал сильную, спортивную женщину. Джиллиан отвела глаза, повернулась к раковине и сказала: – Я занимаюсь одной из самых гламурных обязанностей учителя рисования начальной школы – смываю краску со всех предметов в этой комнате. Ты впечатлена?
– Не то слово! – голос Линдси прозвучал неожиданно близко.
Ближе, чем могла рассчитывать Джиллиан. Звук льющейся воды заглушил ее шаги, и теперь она стояла всего в нескольких дюймах от плеча Джиллиан. Линдси была всего на пару сантиметров выше Джиллиан, но при такой близости разница в росте казалась огромной.
– Давай, помогай, – сказала Джиллиан, изо всех сил стараясь держаться непринужденно. Что-то в сегодняшнем поведении Линдси было другим, и Джиллиан с трудом сглотнула. Вдруг как будто что-то застряло в ее горле, и она никак не могла избавиться от этого.
– С удовольствием, – Линдси потянулась к воде, а их плечи соприкоснулись, и Джиллиан захотелось пнуть себя за то, что она оставила такой маленький проем возле раковины. Они не должны стоять так близко. Не сейчас, когда ее охватило такое смятение. Не сейчас, когда зрачки в глазах Линдси так расширились.
Как будто читая ее мысли, Линдси спросила: – Так не слишком близко? – ее голос был хриплым и слегка резким.
– Зависит от того, о чем ты спрашиваешь, – ответила Джиллиан.
– Я спрашиваю о тебе.
– Нет.
Да! – кричал ее мозг, когда их руки соприкоснулись под теплой водой. Джиллиан попыталась отодвинуться в сторону так, чтобы это было не слишком заметно. Ее сердце бешено забилось в груди, и кое-что вдруг стало пугающе ясным.
Линдси хотела ее.
Очень хотела.
Сейчас это стало так наглядно, так очевидно. Почему она не смогла увидеть это раньше и принять соответствующие меры предосторожности?
Она сама вызвала эту ситуацию к жизни своим флиртом и поддразниванием – и знала это. Ей нужно было соблюдать дистанцию, но она не сделала этого. Почему бы и нет? Внимание было так приятно. Нет, внимание было потрясающим. Джиллиан не могла вспомнить, когда в последний раз Энджи смотрела на нее с таким же желанием, как это делала Линдси. Когда в последний раз она сама смотрела на Энджи так, чтобы той было ясно – она хочет сорвать с нее одежду прямо здесь и прямо сейчас? Иногда Линдси смотрела на нее таким тяжелым взглядом, что выражение ее лица отзывалось тянущей болью внизу живота Джиллиан, и все, что она смогла сделать – отвести глаза в сторону. Джиллиан попыталась выбросить эти мысли из головы. И с треском провалилась.
Она вспомнила утренний образ Энджи. Красивая, как всегда, но полностью погруженная в работу, она даже не заметила, что Джиллиан немножко задержалась в постели в надежде, что Энджи к ней присоединится. Вместо этого Энджи подарила ей целомудренный поцелуй в щечку и отправилась в офис.
Почему я не могу просто поговорить с ней? Почему это так сложно? Мы вместе уже почти двадцать лет, бога ради. Так почему я не могу открыть рот и просто сказать ей о том, что у меня на уме? Меня пугает ответ, который я могу получить?
Испугавшись слез, которые грозились вот-вот пролиться, Джиллиан прокашлялась и повернулась к Линдси.
– Послушай, Линдси, нам нужно… – это было все, что она успела сказать, прежде чем Линдси накрыла ее рот своими губами. Кисти и чашки с грохотом упали в раковину, вода продолжала бежать, а внутри Джиллиан разгоралась битва – сражение между ее сердцем и телом.
Поцелуй Линдси был нежным, но решительным. Бережным, но было совершенно ясно, чего она хочет и как себя чувствует. Ее мокрые руки поднялись и обхватили лицо Джиллиан. Руки Джиллиан – тоже мокрые, ухватились за предплечья Линдси, а их губы остались слитыми в поцелуе.
Боже, когда в последний раз она целовалась вот так? Прошло уже несколько месяцев – месяцев – она даже не могла вспомнить поцелуи подобной страсти, подобной напряженности. Вспышка в памяти пронзила ее – они с Энджи лежат в постели в один из минувших дней, и она борется с желанием обхватить голову Энджи, посмотреть в глаза и приказать сквозь сжатые зубы: “Поцелуй меня!”
Линдси знала, что делать. Она целовала ее так, как Джиллиан хотела, чтобы целовала ее Энджи. Как она раньше ее целовала. Джиллиан не чувствовала себя такой привлекательной, такой желанной уже очень, очень давно.
Время словно остановилось. Все звуки исчезли, не осталось ничего, кроме губ Линдси на ее губах. Рук Линдси в ее волосах. Тела Линдси, прижимающего ее к раковине. Языка Линдси, скользящего по ее языку. Кровь ударила ей в голову, Джиллиан позволила себе просто чувствовать, просто потеряться в этих ощущениях, и… она ответила на поцелуй. Жадно. Линдси провела пальцами вдоль шеки Джиллиан, по ее шее, быстро расстегнула три пуговицы на блузке и обхватила грудь, сжав сосок через бюстгальтер.
Джиллиан задыхалась, не отрывая своих губ от губ Линдси, но не отстранилась даже тогда, когда ее рука опустилась ниже. Они продолжали целоваться. Даже когда Линдси расстегнула молнию на брюках. И когда Линдси запустила пальчики в трусики Джиллиан, залитые обильной влагой, и отправила ее в полет, они продолжали целоваться. Джиллиан не отрывалась от губ Линдси до тех пор, пока уже больше не могла сдерживаться и не застонала от охватившего ее оргазма.
Они стояли вместе, прерывисто дыша и прижавшись лбами, пока Джиллиан пыталась прийти в себя. Когда она, наконец, взяла себя в руки, то шагнула в сторону, высвобождаясь из ловушки между раковиной и теплым телом Линдси.
Не глядя на нее, Джиллиан подтянула брюки, застегнула рубашку, а затем сказала самым сухим тоном, на который только была способна: – Это больше никогда не должно повториться.
– Почему же нет? – голос Линдси звучал почти дразняще.
Джиллиан взглянула на нее, подняв брови и раздраженно дернув головой: – Ты знаешь, почему.
Линдси нисколько не смутилась. Она подошла поближе и намотала прядь волос Джиллиан на палец.
– Ты чувствуешь то же самое, что и я. Я знаю, что чувствуешь, – другой рукой она провела по щеке Джиллиан, потеребив ушко.
Джиллиан прикрыла глаза.
– Все не так просто, – прошептала она.
– Конечно, – Линдси снова ее поцеловала.
Тихий всхлип вырвался из горла Джиллиан. Был это всхлип разочарования или уступки, она и сама не знала, но почувствовала, как ее собственное тело вновь предательски слабеет, плавясь от прикосновений Линдси. Было так легко потерять себя еще раз, просто сдаться, позволить Линдси делать с ней то, что она хочет, и последовать ее примеру. Губы Линдси были такими нежными, такими теплыми и влажными. А что она творила с ее языком…
Джиллиан отошла в сторону.
– Нет, – сказала она, и на этот раз ее твердость удивила обеих так, что Линдси сделала шаг назад. – Все не так просто. Нет, – она оглядела кабинет, впервые понимая, где именно они находились и какие неприятности могли возникнуть в случае, если бы их застукали. – О мой Бог! Я не могу в это поверить!
– Дверь заперта, – сказала Линдси, как будто читая ее мысли. – Никто не поймает нас, Джиллиан.
Линдси шагнула ближе и тронула подбородок Джиллиан пальцами.
– Посмотри на меня.
Джиллиан схватила Линдси за руки, и опять внутри нее разбушевалась война – борьба между желанием освободиться и убежать – и желанием прижаться к этой сильной молодой женщине, отдать ей свое тело, и пусть она продолжает ласкать его своими длинными пальцами, горячими губами – просто отдаться ей. Она никогда за всю свою жизнь не чувствовала себя настолько растерянной и совершенно неуверенной, что ей хотелось плакать от такого напряжения.
– Посмотри на меня, – повторила Линдси, ее голос на этот раз звучал решительно, но мягко. Джиллиан повиновалась. Когда их глаза встретились, выражение Линдси смягчилось. Она смахнула волосы с лица Джиллиан, поцеловала в лоб и нежно улыбнулась. – Ты такая красивая. Все будет хорошо, – она в третий раз прижалась к ее губам. Сначала поцелуй был почти целомудренным, но постепенно стал глубже. Руки Джиллиан обхватили талию Линдси, притягивая ее к себе, а когда Линдси шагнула ближе, их тела соприкоснулись.
Поцелуй Линдси задурил голову Джиллиан. Даже с языком Линдси у себя во рту она знала – это была правда. Когда мозг Джиллиан затуманивался, она всегда принимала глупые решения. Это был достаточно известный факт, и она помнила о нем даже тогда, когда удовольствие и желание будоражили кровь, как смертельный вирус. Используя все свои силы – а ее ноги сейчас были как желе – она снова оттолкнула Линдси, разъединяя их губы. Она сделала несколько шагов назад, держа руки ладонями вперед и вверх, как регулировщик. – Стоп. Просто остановись. Пожалуйста.
Линдси опустила голову.
– Джиллиан, – произнесла она так, как будто уговаривала маленького ребенка перестать капризничать.
– Нет! – Джиллиан продолжала держать руки вытянутыми. Не зная, насколько долго она сможет устоять перед этой женщиной – а ей хотелось, очень сильно хотелось поддаться на ее уговоры, она быстро подошла к столу и собрала свои вещи. На ее счастье, Линдси осталась стоять возле раковины, лицо ее было печальным и разочарованным, но в то же время на нем мелькал легкий оттенок веселья. Джиллиан не хотела анализировать ее состояние. Она посмотрела на Линдси, но не смогла выдержать пристальный взгляд. – Прости, – сказала Джиллиан, и ее голос звучал гораздо увереннее, чем она чувствовала себя. – Это больше никогда не повторится.
*******
Если Джиллиан могла бы быстро добежать до стоянки, не привлекая к себе внимание, она бы сделала это.
Желание посидеть в машине и просто успокоить дыхание было очень сильным, но она беспокоилась о том, что ее уединение будет недолгим. Внедорожник Линдси стоял всего в трех парковочных местах от ее машины, на опустевшей стоянке избежать встречи было бы практически невозможно. Поэтому она завела машину и бесцельно каталась по улицам около часа.
Она поцеловала женщину, и эта женщина была не Энджи.
– Господи, Джиллиан, ты сделала больше, чем просто поцеловала ее, – вслух корила себя Джиллиан. – У вас был секс. Ты лгунья. Ты изменщица.
Чувство вины навалилось на Джиллиан, вытесняя воздух из легких, грозя похоронить ее заживо. Сердце бешено колотилось в груди, билось куда быстрее, чем обычно, и она свернула на первую же стоянку, которую смогла найти, заглушила двигатель и, цепляясь за дверную ручку, вывалилась наружу. Опустилась на траву и осталась стоять на четвереньках, пытаясь отдышаться.
Джиллиан знала, что началась паническая атака, она видела подобное раньше. У нее были ученики, страдающие от такого расстройства. Теперь она знала, что они при этом чувствовали.
Она заставила себя успокоиться, заставила дышать сознательно – медленно, очень медленно… медленно, совсем медленно. Ей понадобилось несколько минут, которые показались ей часами, чтобы привести себя в норму. Когда Джиллиан, наконец, моргнула, и глаза обрели способность видеть, она посмотрела вверх и увидела перед собой ряды выцветших серых надгробий.
