Текст книги "Дьявол и паж"

Автор книги: Джорджетт Хейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– А! – Леони разочарованно вздохнула. – А я подумала, что вы наблюдали за дуэлью.

– У этой особы, – насмешливо заметил Давенант, – похоже, имеется вкус к кровопролитию.

– Не просто вкус, мой дорогой, а подлинная страсть. Ничто не радует ее больше, чем потоки крови.

– Не стоит поощрять кровожадность, Джастин! – нравоучительно сказала леди Фанни. – Возмутительная черта!

У Леони весело блеснули глаза.

– Монсеньор научил меня одному ужасно кровожадному искусству, – сообщила она. – Вы об этом ничего не знаете!

– И что же это, детка?

– А вот и не скажу! – Леони покачала головой. – Вы наверняка станете кричать, что дамы себя так не ведут.

– О, Джастин, чему это ты ее научил? Могу поклясться, чему-нибудь ужасно неприличному!

– Расскажи, Леони! – потребовал мистер Марлинг. – Ты возбудила всеобщее любопытство.

– Господи, уж не хочешь ли ты сказать… – начал Руперт.

Леони возбужденно замахала руками.

– Нет, нет, imbecile! Tais toi![94]94
  …дурак! Молчи!


[Закрыть] Месье Марлинг будет шокирован, а мадам Фанни скажет, что я вела себя непристойно. Монсеньор, запретите ему говорить!

– Тогда все точно решат, что это нечто крайне неприличное, – возразил его милость. – И сколько раз я тебе говорил, дитя мое, чтобы ты не называла Руперта "imbecile".

– Но он же imbecile! – упрямо возразила Леони. – И Руперт прекрасно знает об этом.

– Разумеется, ma fille, но я же не рассказываю об этом прискорбном факте всем подряд.

– Тогда я не знаю, как мне его называть, – негодующе фыркнула Леони. – Он ведь зовет меня злючкой, Монсеньор, и дикой кошкой.

– Ей-богу, так оно и есть! – воскликнул его светлость.

– Вовсе нет, Руперт. Я дама. Сам Монсеньор так говорит.

– Явно ложное утверждение, – усмехнулся его милость. – Я что-то не припоминаю, чтобы когда-либо называл тебя таким образом, дитя мое.

Леони одарила его милость надменным взглядом.

– Но, Монсеньор, вы же сами только что сказали, что вам порой изменяет память.

За столом раздался взрыв хохота. Даже Эйвон рассмеялся. Он легонько ударил веером по пальцам Леони. Она довольно хихикнула и торжествующе оглядела присутствующих.

– Voyons, я заставила вас смеяться! А ведь именно этого я и добивалась! Наверное, я ужасно остроумна!

Давенант со все возрастающим изумлением наблюдал за его милостью. Эйвон не сводил с Леони глаз. Хью едва мог поверить, что перед ним и в самом деле его надменный и бесстрастный друг.

– Ну что за ребенок! – простонала леди Фанни, утирая слезы. – Я в ее возрасте ни за что не посмела бы разговаривать с Джастином в таком дерзком тоне!

– Я тоже! – поддержал ее светлость Руперт. – Но черт побери, эта девчонка способна на все! – Он повернулся к Давенанту. – Отродясь не видел столь бесшабашной девицы, Хью! Ты знаешь, ее не так давно похищали!

– Похищали? – Давенант недоверчиво взглянул на юношу. – Как это?

– Да все эта свинья! – презрительно отмахнулась Леони.

– Дорогая! – Леди Фанни приподнялась. – Что я слышу?

– Но, мадам, Монсеньор разрешил мне называть его свиньей. Вы же не возражаете, Монсеньор?

– Дитя мое, это выражение нельзя назвать изысканным, как нельзя и сказать, что оно доставляет мне удовольствие, но, насколько помню, я согласился терпеть его. Правда, с одной оговоркой: если ты воздержишься от употребления выражения "свинское варево".

– Совершенно верно! – торжествующе крикнула Леони.

– Но о чем идет речь? – нетерпеливо спросил Давенант. – Кто похищал Леони? И зачем?

Мистер Марлинг утвердительно кивнул.

– Никогда не слышал о более гнусной подлости.

– Но кто это сделал? Кто этот… свинья?

– Мерзкий граф де Сен-Вир! – Леони скривилась. – Он подсыпал мне какое-то снадобье и перевез во Францию, а Руперт меня спас!

Давенант пристально посмотрел на его милость.

– Сен-Вир! – повторил он вполголоса. – Сен-Вир.

Его милость оглянулся – лакеи уже покинули столовую.

– Вот именно, Хью. Наш дорогой граф.

Давенант открыл было рот, но так ничего и не сказал.

– Совершенно верно, – кивнул Эйвон.

– Но, Эйвон, – заговорил мистер Марлинг, – по словам Фанни, Сен-Виру и его жене посланы приглашения на бал. Зачем, скажи на милость?

– Мне кажется, у меня была на то причина, – задумчиво ответил герцог. – Несомненно, я рано или поздно вспомню, в чем она заключалась.

– Если этот тип заявится сюда, я не сдержусь! – объявил Руперт.

– Не думаю, что он явится, мой мальчик. Хью, если ты закончил, предлагаю уединиться в библиотеке. Это единственная комната, которую Фанни оставила нетронутой.

Ее светлость погрозила пальцем.

– Ничего, во время бала я ее тоже открою! Я собираюсь поставить туда карточные столы.

– Нет! – взвилась Леони. – Это наша комната, Монсеньор! Не пускайте ее туда! – Она взяла его милость под руку. Хью услышал торопливый шепот. – Монсеньор, только не эту комнату! Мы всегда сидели там с вами. Именно туда вы привели меня в тот первый вечер.

Эйвон повернул голову.

– Ты слышишь, Фанни?

– Как это утомительно! – Ее светлость испустила тяжкий вздох. – Почему это так важно для тебя, дитя мое?

– Мадам, я не могу вспомнить этого слова.

Руперт уже открыл дверь, собираясь удалиться.

– Фанни, я понял, что эта чертовка имеет в виду! Каприз!

– C'est cela![95]95
  Точно!


[Закрыть] – Леони возбужденно подпрыгнула. – Какой ты умный сегодня, Руперт.

Дамы в этот день рано легли спать. Руперт потащил упирающегося мистера Марлинга к Вассо, а Эйвон и Давенант смогли без помех насладиться обществом друг друга в тиши библиотеки. Хью с улыбкой осмотрелся.

– Ей-богу, эта комната напоминает мне прежние времена, Джастин!

– Трехмесячной давности, если быть точным, – откликнулся его милость. – Дорогой мой, я становлюсь чем-то вроде патриарха.

– Ты так думаешь? – Давенант вздернул брови. – Позволь похвалить тебя, ты прекрасный воспитатель.

– Она отвечает твоим вкусам, дорогой Хью?

– Полностью! Париж будет очарован. Она так не похожа на других.

– Та еще проказница, – согласился его милость.

– Джастин, что нужно от нее Сен-Виру?

Его милость нахмурился.

– Я начинаю припоминать, дорогой мой, что любопытство – это одна из черт твоего характера, которую я всегда не одобрял.

– Я не забыл, о чем ты тогда говорил в этой самой комнате, Джастин! Для тебя Леони – по-прежнему орудие, с помощью которого ты собираешься раздавить Сен-Вира?

Его милость зевнул.

– Ты меня утомляешь, Хью. Знаешь, я всегда предпочитал играть в одиночку.

Поняв, что от герцога ничего не добьешься, Давенант оставил свои попытки. Вскоре вернулся мистер Марлинг и сообщил, что Руперта вряд ли стоит ждать раньше утра.

– Кто там был? – поинтересовался Хью.

– Народу тьма, но я мало кого знаю. Когда я уходил, Руперт играл в кости с Лавулером. – Марлинг взглянул на герцога. – Ваш брат неисправим, Эйвон. В один прекрасный день он поставит на кон свою душу.

– Надеюсь, что до этого не дойдет, – усмехнулся его милость. – Полагаю, Руперт проигрывает.

– Проигрывает, – подтвердил мистер Марлинг. – Это, конечно, не мое дело, Джастин, но думаю, вам следует охладить его страсть к игре.

– Согласен, – вмешался Давенант. – Мальчик ведет себя слишком неразумно.

Эйвон встал и направился к двери.

– Дорогие мои, я оставляю вас, можете морализировать хоть до утра.

Хью рассмеялся, мистер Марлинг же нахмурился.

– Воистину дьявол! – заметил Давенант.

– Похоже, его совсем не волнует благополучие Руперта, – буркнул мистер Марлинг. – Ему следовало бы сдерживать мальчишку.

– Дорогой Марлинг, стоит Эйвону поманить Руперта пальцем, и тот тут же примчится.

– Все хорошо, Хью, но что-то я не вижу, чтобы Эйвон собирался так поступить.

– Это еще ничего не значит, мой дорогой друг. – Давенант передвинул кресло поближе к огню. – А кроме того, наш Дьявол сильно изменился.

– Да, – мистер Марлинг задумчиво покачал головой. – Это все влияние Леони. Фанни мечтает о свадьбе.

– Все может быть, – Хью закинул ногу на ногу. – В глазах Эйвона, когда он смотрит на Леони, появляется странный блеск…

– Я не доверяю Эйвону.

– А я на этот раз, пожалуй, поверю. – Хью усмехнулся. – Когда я в последний раз видел Леони, тогда она была Леоном, то слышал только "да, Монсеньор" и "нет, Монсеньор". А теперь: "Монсеньор, вы должны сделать это" и "Монсеньор, вы должны сделать то". Девчонка вертит Джастином, как хочет, и, ей-богу, ему это нравится!

– Но, Хью, поведение герцога никак нельзя назвать влюбленностью! Ты же слышал, как он с ней разговаривает: распекает, насмехается, одергивает…

– Все так, но я отчетливо слышу в его голосе нежность! Конечно, поведение Джастина трудно назвать традиционным ухаживанием, но в воздухе определенно пахнет свадьбой.

– Она же на двадцать лет моложе!

– Думаешь, это имеет значение? Никогда не отдал бы Джастину в жены его ровесницу. А это дитя, которое он должен будет лелеять и защищать, отдал бы не раздумывая. И поверь мне, она будет за ним как за каменной стеной.

– Возможно. Не знаю. Она смотрит на него снизу вверх, Давенант! Она его боготворит!

– В этом я и вижу его спасение, – глубокомысленно ответил Давенант и мечтательно улыбнулся.

Глава XXV
Леони представляют высшему свету

Леди Фанни отступила на несколько шагов, дабы оценить творение своих рук.

– Никак не могу решить: повязать твои волосы лентой или – да, я так и сделаю! – ограничиться белой розой? – Она извлекла цветок из вазы. – На корсаж розу прикалывать совсем не обязательно, дорогая. Где та маленькая пряжка, которую тебе подарил Джастин?

Сидевшая перед зеркалом Леони протянула леди Фанни пряжку, украшенную жемчужинами и бриллиантами. Ее светлость закрепила цветок в волосах Леони, уложенных в некое подобие осадной башни. Завивщица трудилась над волосами несчастной Леони не один час, и ее труды увенчались успехом. Огненно-медные локоны были превращены в тугие кудряшки, отливавшие блеском, чему немало поспособствовала пудра самого лучшего сорта. Кудряшки были тщательно уложены, и лишь одному-единственному локону дозволено было остаться на воле. Он игриво спускался вдоль левой щеки, аккуратно прикрывая ушко.

– Лучше и быть не может! – объявила леди Фанни. – Голубушка, подай мне пуховку!

Камеристка Леони протянула ее светлости пуховку и встала рядом, держа наготове многочисленные горшочки.

– Думаю, румян надо совсем чуть-чуть, – бормотала ее светлость. – Они должны быть почти незаметны. Вот так! Теперь губная помада! Сиди спокойно, милочка, а то мне придется все переделывать. Отлично! Теперь пудру! – Пуховка порхала по лицу Леони. – Очень хорошо. Теперь мушки. Я думаю, две. Или три? Не вертись, дитя мое! Нет, все-таки две. – Леони облегченно перевела дух и позволила прикрепить две мушки: одну на щеке, другую на подбородке. Леди Фанни отстранилась. – Великолепно! Боже, ты только взгляни на часы! Нам надо поторопиться! Вставай, Леони. А ты, дорогуша, – она обернулась к служанке, – подай платье!

Леони поднялась. Кружева нижних юбок целиком покрывали кринолин. Девушка с опаской взглянула на леди Фанни, державшую наготове белое парчовое платье. Ее светлость умело накинула платье на голову Леони, не потревожив ни единого волоска, натянула на кринолин, тщательно расправила складки и велела камеристке зашнуровывать. Из-под кружевной юбки выглядывали белые атласные туфельки (еще один подарок Эйвона), каблучки которых были отделаны целой россыпью крошечных бриллиантов. Пряжки туфелек сияли. Леони выставила ножку и улыбнулась.

Тем временем леди Фанни накинула на плечи Леони кружевную пелерину. Ее светлость заботливо расправила оборки, затянула ленты и жемчужными булавками прикрепила к поясу еще две розы.

– Мадам, откуда это? – не замедлила спросить Леони. – Монсеньор не дарил мне эти чудесные булавки.

Леди Фанни наградила девушку поцелуем.

– Не беспокойся, моя милая, это подарок от меня.

Леони покраснела.

– Мадам, вы так добры! Благодарю!

В дверь постучали. Камеристка порхнула к порогу и вернулась с маленьким серебряным подносом, на котором лежали два крошечных свертка и букетик белых роз, сколотый изящной серебряной булавкой.

– Для мадемуазель, – улыбнулась служанка.

Леони обернулась.

– Для меня? От кого же? – Она взглянула на карточки, лежавшие на подносе. – Руперт, месье Марлинг, месье Давенант! Какие они милые! Мадам, почему мне все что-то дарят?

– Моя милая, это ведь твой дебют. Подозреваю, Хью спросил у Джастина, какие цветы тебе прислать. – Ее светлость взяла букет. – Посмотри, дитя мое, какая чудесная булавка! А что там написано?

Леони благоговейно взяла карточку.

– "Леону от Хью Давенанта". Voyons, я сегодня не Леон, а мадемуазель де Боннар! А это что? От месье Марлинга. О, колечко, и какое милое! Взгляните, мадам! – Она развернула последний сверток, там лежал изящно расписанный веер, натянутый на каркас из слоновой кости. – Это от Руперта! Как он догадался, что мне нужен веер?

Леди Фанни загадочно пожала плечами.

– Не спрашивай, дитя мое! И прекрати скакать по комнате, глупышка! Где жемчужное ожерелье, которое тебе подарил Джастин?

– Жемчужное ожерелье? – Леони подбежала к туалетному столику и извлекла из ящичка длинную жемчужную нить нежнейшего молочного оттенка.

Фанни дважды обернула ожерелье вокруг шеи девушки, еще раз тревожно взглянула на часы, побрызгала духами на батистовый платок, в последний раз расправила складки на платье Леони и поспешила к двери.

– Вы опоздаете! – горестно воскликнула Леони. – И все потому, что столько времени потратили на меня. Мне подождать вас, мадам?

– Непременно, дитя мое! Я не хочу пропустить тот момент, когда Джас… когда все тебя увидят. Посиди со мной, пока я закончу свой туалет.

Но Леони не хотелось сидеть спокойно. Она скорчила гримасу своему отражению, присела в реверансе и принялась томно обмахиваться веером.

Горничная Рейчел действовала в этот день с необычайным проворством, и вскоре ее светлость была облачена в платье из розового шелка с таким непомерным кринолином, что Леони от изумления даже забыла как о веере, так и о своем отражении. Леди Фанни прошлась пуховкой по лицу, нацепила с добрый десяток браслетов и сунула в волосы гигантское страусовое перо.

– Мадам, вы выглядите замечательно! – искренне восхитилась Леони.

Ее светлость послала своему отражению обольстительную улыбку.

– Как я сегодня выгляжу, не имеет ровным счетом никакого значения! Тебе нравятся мои кружева? А туфельки? – Она приподняла юбки, явив миру прелестные лодыжки.

– Да, мадам. Ужасно нравятся! А теперь пойдемте вниз и покажемся Монсеньору!

– Иду, моя милая. Рейчел, веер и перчатки! Леони, переложи букет в другую руку и надень на запястье ремешок веера. Превосходно.

– Я так волнуюсь! Мне кажется, что я вот-вот лопну!

– Дитя мое! Помни, ты должна следить за своим языком! Чтобы я сегодня не слышала никаких "лопну" и "свинья".

– Хорошо, мадам, я постараюсь. А про панталоны тоже нельзя упоминать?

– Ни в коем случае! – в ужасе вскрикнула леди Фанни и поспешила к двери.

Леони устремилась следом. На верхней площадке ее светлость остановилась и посторонилась.

– Вперед, дитя мое! И не спеши! Дорогая, я убеждена: сегодня ты разобьешь немало сердец! – пробормотала она себе под нос.

Леони степенно прошествовала вниз. Широкая лестница была залита сиянием бесчисленных свечей, установленных в стенных нишах. Внизу в холле собралась мужская половина общества. На пурпурном атласе камзола его милости сверкали ордена; лорд Руперт облачился в лазурно-синий камзол, отделанный изысканными кружевами, из-под которых выглядывала пестрая жилетка; на мистере Марлинге камзол был сдержанного коричневого оттенка, а на Давенанте темно-бордового. Леони остановилась и раскрыла веер.

– Взгляните же на меня! – с укоризной сказала она.

Все как по команде обернулись на ее голос. И право, посмотреть было на что. В теплом сиянии свечей замерла белоснежная фигурка. Девушка была похожа на чудесное видение: платье из серебряной парчи, оставлявшее открытыми точеные плечи, кипенное кружево юбок, белая роза в белых же от пудры волосах. Лишь глаза светились бездонной синью, а чуть приоткрытые губы напоминали вишни, на щеках едва заметно проступал румянец.

– Красавица! – восторженно выдохнул Руперт. – Ей-богу, красавица!

Его милость подошел к подножию лестницы и протянул руку.

– Прошу, ma belle!

Леони сбежала по ступеням. Герцог низко склонился к ее руке, девушка покраснела и присела в реверансе.

– Я и вправду красива, Монсеньор? Это все леди Фанни! Монсеньор, она подарила мне эту заколку, а Руперт вот этот… как же это называется, ах да, веер. Эти цветы от месье Давенанта, а колечко от месье Марлинга! – Она приблизилась к остальным мужчинам, которые продолжали изумленно смотреть на нее. – Большое спасибо всем вам! Руперт, ты сегодня выглядишь ужасно солидно! Я никогда не видела тебя таким опрятным и столь красивым!

Леди Фанни сошла вниз.

– Ну как, Джастин? Я преуспела?

– Дорогая, ты превзошла себя. – Его милость оглядел сестру. – Твой туалет столь же безупречен.

– О! – Леди Фанни пожала плечами. – Сегодня это неважно!

– Ты сегодня très grand dame[96]96
  важная дама.


[Закрыть], дорогая, – улыбнулся его милость.

– Возможно, – чинно кивнула ее светлость. – Я к этому и стремилась.

Руперт поднял лорнет.

– Фанни, ты как всегда бесподобна, клянусь честью!

Лакеи у входной двери вытянулись в струнку.

– Как, уже гости? – испуганно вскрикнула ее светлость. – Иди сюда, дитя мое! – Миледи провела Леони в большую танцевальную залу.

Девушка огляделась.

– Voyons, как здесь чудесно! – Леони подошла к огромной корзине с цветами. – Мы все сегодня ужасно важные и красивые, как и дом. Монсеньор, правда, Руперт сегодня прекрасен?

Эйвон оглядел своего долговязого непутевого братца.

– Это он-то прекрасен? – протянул Аластер.

– Дьявол тебя побери, Джастин! – обиженно огрызнулся его светлость.

От двери послышался зычный голос – дворецкий принялся выкрикивать имена прибывающих гостей. Руперт обернулся, леди Фанни поспешила навстречу гостям.

Через час Леони казалось, что дом просто переполнен нарядно одетыми дамами и господами. Она уже раз сто присела в реверансе, а леди Фанни не меньшее количество раз произнесла: "Имею честь представить вам мадемуазель де Боннар, мадам, воспитанницу моего брата".

В самом начале вечера к Леони подошел Эйвон в сопровождении некоего краснолицего молодого человека, увенчанного огромным париком. Его милость чопорно представил:

– Моя воспитанница, принц. Леони, принц Конде желает познакомиться с тобой.

Леони присела в глубоком реверансе.

– Мадемуазель ravissante[97]97
  очаровательна.


[Закрыть]!

Леони выпрямилась и скромно улыбнулась. Принц прижал руку к сердцу.

– Прошу мадемуазель оказать мне честь и дать согласие на первый танец!

Леони подумала, что, несмотря на багровую физиономию и нелепый парик, принц – очаровательный юноша. Она подала ему руку и лучезарно улыбнулась.

– С удовольствием, месье. Этот бал Монсеньор дал в мою честь! Разве это не восхитительно!

Принц, привыкший к тому, что дебютантки обычно принимают скучающий вид, был пленен искренностью девушки. Грянула музыка, и пары выстроились за Конде и Леони.

– Мы должны идти первыми? – вполголоса спросила она.

– Конечно, мадемуазель! – улыбнулся принц. – На своем балу вы должны быть во главе.

Стоявшая у дверей леди Фанни коснулась руки Руперта.

– С кем танцует наша девочка? По всем правилам, это должен быть по меньшей мере принц крови. Кто же он?

– Юный Конде, – прошипел в ответ Руперт. – Ты не могла быть с ним знакома, Фанни. Ему всего лет двадцать или около того.

– Как это Джастину удалось зазвать его в столь ранний час? – изумилась ее светлость. – Теперь все будет в порядке! Смотри, он смеется! Определенно, наша Леони очаровала его! – Она повернулась к стоявшему позади Эйвону. – Джастин, как тебе удалось так рано заманить Конде? Ты настоящий волшебник!

– Неплохо придумано, не правда ли? – удовлетворенно откликнулся его милость. – Чуть позже я представлю ее де Бриону. Он только что пришел. А что это за юная особа с серебристыми розами на платье?

– Дорогой мой, понятия не имею! Здесь столько новых лиц, совершенно невозможно запомнить, кому они принадлежат! Джастин, Конде очарован! Судя по его восхищению, в зале скоро не останется ни одного человека, который не жаждал бы потанцевать с Леони! О, мадам, вот и вы! – Она поспешила навстречу даме, задрапированной в сиреневые шелка.

– Я, пожалуй, пойду в карточный зал, посмотрю, все ли там в порядке, – пробормотал Руперт и собрался улизнуть.

– В этом нет необходимости, мой мальчик, – усмехнулся его милость, преграждая ему путь. – Хью обо всем позаботился. А ты пригласишь на танец мадемуазель де Воваллон.

– О боже! – простонал Руперт, но покорно направился в угол, где скучала означенная особа.

Когда леди Фанни немного погодя снова взглянула на Леони, то с великим изумлением обнаружила, что та в компании с принцем Конде обосновалась на одном из диванов и увлеченно потягивает глинтвейн. Судя по всему, оба были необычайно довольны. Ее светлость умиленно понаблюдала за этой сценой. Ловко избежав столкновения с группой молодых щеголей, которые явно собирались попросить представить их Леони, Фанни отловила графа де Бриона и повела к глинтвейной парочке. Принц Конде встал и раскланялся.

– Мадемуазель, вы должны будете уделить мне потом еще минутку! – с многозначительной улыбкой сказал он. Леони весело рассмеялась.

– Хорошо, давайте встретимся под большой пальмой, скажем, в десять минут двенадцатого! – У нее блеснули глаза. – Это будет что-то вроде приключения!

– Мадемуазель, я там буду! – расхохотался Конде.

Тут приблизилась леди Фанни.

– Воспитанница моего брата, месье. Граф де Брион, Леони.

Леони аккуратно отложила веер и присела в реверансе. Она нахмурилась, но Фанни безжалостно увела Конде.

– Мадемуазель что-то беспокоит? – спросил де Брион, подавая девушке веер.

Леони повернулась к нему и ослепительно улыбнулась.

– Месье, прошу прощения за мою рассеянность, но я забыла, кто вы!

Де Брион был сражен наповал. Обычно юные дамы совсем по-другому разговаривали с сыном Луи де Лоррена. Но перед синевой этих глаз устоять было невозможно. Да и как могло быть иначе – та, что очаровала принца Конде, не могла не вызвать интереса у де Бриона. Граф расцвел в ответной улыбке.

– Вы недавно в Париже, мадемуазель?

Леони кивнула.

– Да, месье. Дайте-ка мне подумать. Знаю! Вы сын графа д'Арманьяка!

Графа это заявление немало позабавило. Ему еще не встречались дамы, которые с таким простодушием рассуждали бы о его генеалогии. Он решил оставить замечание Леони без внимания, подхватил девушку под локоток, и они направились в сторону танцевальной залы. По дороге граф сыпал именами, представляя своей даме гостей.

– Voyons, месье, вы всех знаете! – восхищенно воскликнула Леони. – А скажите, кто сейчас танцует с Монсеньором?

– С Монсеньором?

– Ну да, с герцогом, моим опекуном.

– Это мадам дю Деффан.

– Да? – Леони окинула партнершу его милости внимательным взглядом. – Мне кажется, им весело.

– Мадам дю Деффан весьма занятная особа, – серьезно сказал де Брион. – А разве принц Конде не перечислил вам всех, кто здесь есть.

– Нет. – На щеках у Леони появились озорные ямочки. – Нам было о чем поговорить, месье. Он рассказывал мне о дуэлях и о том, что значит быть принцем крови.

Де Брион не смог удержаться от смеха.

– Неужто вы его об этом спрашивали, мадемуазель?

– Да, сударь, – простодушно ответила Леони.

Тем временем леди Фанни встретила герцога де Пентьевра. Он с неподражаемой учтивостью поцеловал ее светлости руку.

– Дорогая леди Фанни! Кровь начинает бурлить, когда узнаешь о возвращении очаровательной леди Фанни!

– Ах, сударь, что вы! – Ее светлость довольно улыбнулась и раскрыла веер. К ним приблизились герцог Эйвон и мадам дю Деффан.

– Дорогой Пентьевр, рад видеть вас.

– Mon cher Duc! Madame, votre serviteur![98]98
  Мой дорогой герцог! Ваш покорный слуга, мадам!


[Закрыть] – поклонился де Пентьевр. – Скажите мне, Аластер, где ваша воспитанница, о которой твердит весь Париж?

– Моя воспитанница… сейчас, она только что была с де Брионом. Ах нет, она танцует с моим братом. В белом платье, с розой в волосах.

Де Пентьевр нашел взглядом Леони, грациозно кружившуюся с Рупертом.

– Ого! Наши дебютантки повыдирают с отчаяния свои напудренные волосы, дорогой герцог!

Гости все прибывали. Спустя четверть часа леди Фанни, собираясь перекусить, встретила мистера Марлинга и торжествующе прошептала:

– Дорогой мой, какой успех! Ты видел девочку? С ней танцевали и Пентьевр, и Конде! Где Джастин?

– В малой гостиной. Ты довольна, милая?

– Довольна?! Да Париж несколько недель будет говорить о нашем бале и Леони! Со своей стороны я сделаю все, чтобы эти разговоры не затихали как можно дольше! – Ее светлость поспешила в комнату отдыха.

Леони окружала плотная толпа восхищенных поклонников. Фанни подхватила какую-то одинокую даму и отправилась искать для нее кавалера.

В карточной зале мужчины оживленно обсуждали последний каприз герцога.

– Mon Dieu, Давенант, какая красавица! Какой цвет лица! Какие удивительные глаза! – восклицал Лавулер. – Кто она?

Но шевалье д'Анво не дал Хью ответить.

– Дьявол явно гордится девицей!

– Немудрено, – заметил Марриньяр, встряхивая стаканчик с костями. – Она не только красавица, но и espièglerie[99]99
  проказница.


[Закрыть]! Я оказался среди тех счастливцев, кому удалось потанцевать с нею. Конде совершенно épris[100]100
  влюблен.


[Закрыть].

Шевалье д'Анво взглянул на Давенанта.

– Кого-то она мне напоминает. Только никак не могу понять кого. Я весь вечер ломаю голову, но все без толку.

– Да, верно, – кивнул Лавулер. – Как только я увидел мадемуазель де Боннар, мне пришло на ум, что я где-то уже ее видел. Такое может быть, Давенант?

– Исключено, – решительно возразил Хью. – Она только что прибыла из Англии.

Мадам де Маргери, игравшая в ландскнехт за соседним столиком, подняла голову.

– Но ведь она француженка? Кто ее родители?

– Не знаю, мадам, – честно ответил Давенант. – Вы же знаете, что Джастин не отличается разговорчивостью.

– О! Герцог питает склонность к таинственности! Он умеет заинтриговать! Но малышка совершенно очаровательна, и, несомненно, она благородного происхождения. А это ее наивное простодушие непременно обеспечит ей успех. Жаль, что его нет у моих дочерей.

Тем временем леди Фанни поручила Руперту привести Леони из комнаты отдыха. Леони выбежала с веселым смехом, за ней тащился Руперт.

– Мадам, принц Конде говорит, что глаза мои подобны звездам, а еще какой-то господин сказал, что мои глаза – это стрелы, которые поразили его в самое сердце, а…

– Фи, дитя мое! – возмущенно фыркнула леди Фанни. – Никогда не говори так! Сейчас я представлю тебя мадам де ла Рок. Пойдем!

В полночь Леони улизнула из танцевальной залы и пробралась в холл. Там она встретилась с принцем Конде, который появился из прилегающей к холлу гостиной.

– О, маленький мотылек! Я искал вас, мадемуазель, и нигде не мог найти!

Леони улыбнулась.

– Скажите, вы не видели Монсеньора, месье?

– Не меньше десятка монсеньоров, моя драгоценная бабочка! О каком именно вы спрашиваете?

– О моем Монсеньоре, – с негодованием ответила Леони. – О герцоге Эйвоне, разумеется.

– Он в дальней гостиной, мадемуазель. А я не могу его заменить?

Она с сожалением покачала головой.

– Нет, месье. Мне нужен Монсеньор.

Конде взял девушку за руку и улыбнулся.

– Вы не очень любезны, моя сказочная принцесса. А я-то решил, что понравился вам…

– Да, вы мне ужасно понравились, – серьезно ответила Леони. – Но сейчас мне нужен Монсеньор.

Конде учтиво поклонился.

– Тогда я немедленно разыщу герцога.

– Нет! Я сама его разыщу, месье. Проводите меня!

Конде с готовностью предложил руку.

– Вот теперь вы немного любезнее, мадемуазель! Интересно, Эйвон повезет вас в Версаль?

– Наверное. А вы там будете? Обещайте, месье!

– Разумеется, я там буду. А я надеюсь вас увидеть на приеме у мадам де Лонгшам.

– Я не знаю, – Леони взмахнула рукой. – Наверное, я часто буду ходить на приемы, но Монсеньор пока не сказал, на какие именно. А вот и он! – Девушка выпустила руку Конде и рванулась к его милости. – Монсеньор, я вас везде ищу! Принц был так любезен, что помог вас отыскать. Благодарю вас, месье! – Она дружески протянула Конде руку. – А теперь потанцуйте с… с… ну, с кем-нибудь. Я забыла все имена!

Конде поцеловал маленькую ручку.

– Вы представите свою воспитанницу ко двору, герцог?

– На следующей неделе.

– В таком случае я счастлив. – Конде с поклоном удалился.

Герцог с интересом взглянул на Леони.

– Дитя мое, ты всегда без долгих слов отделываешься от членов королевской семьи?

– Монсеньор, он же совсем юный и ужасно похож на Руперта! Как вы думаете, он не обиделся?

– Не похоже, – усмехнулся герцог. – Так что ты хотела, дитя мое?

– Ничего, Монсеньор. Я просто решила вас разыскать.

– Ты устала, дорогая. – Эйвон подвел девушку к кушетке. – Посиди немного со мной.

– Хорошо, Монсеньор. Мне кажется, танцевать – это очень приятно. Я танцевала со столькими важными людьми, и все были очень любезны со мной.

– Рад слышать это, дитя мое. А как тебе понравился принц?

– Он fort amusant[101]101
  весьма забавен.


[Закрыть]! Он столько рассказал мне о дворе, Монсеньор, и объяснил, кто есть кто… Нет, это сделал месье де Брион. Боюсь, я сказала принцу "ба!", но ему это понравилось, потому что он рассмеялся. Я танцевала с Рупертом и с д'Анво! Месье д'Анво выказал уверенность, что встречал меня прежде! – Глаза ее блеснули. – Меня так и подмывало сказать: "Конечно, месье. Я как-то подносила вам вино у Вассо!"

– Искренне надеюсь, что ты этого не сделала, дитя мое?

– Нет, Монсеньор, не сделала, я вела себя очень сдержанно. Я сказала: "Tiens! Не думаю, что я видела вас прежде". Хотя это и не совсем правда.

– Неважно, дитя мое, ты правильно ответила. А теперь я представлю тебя моему старому другу, который жаждет с тобой поговорить. Пойдем, дитя мое!

– Qui est-ce?[102]102
  Кто это?


[Закрыть]

Они медленно прошли в холл.

– Это герцог де Ришелье, дитя мое. Тебе следует вести себя с ним очень вежливо.

– Хорошо, Монсеньор, – покорилась Леони и кивнула какому-то юному щеголю, который улыбался ей во весь рот. – Сегодня я со всеми веду себя вежливо. За исключением Руперта, конечно.

– Руперт не в счет, – улыбнулся его милость.

В холле у камина изысканно одетый человек средних лет оживленно беседовал с пышнотелой дамой, сохранившей остатки былой красоты. Эйвон подождал, пока вокруг пышной красавицы соберется достаточная толпа, и лишь тогда подошел поближе.

Ришелье заметил его и встал.

– Джастин, ты решил сдержать обещание? Значит, это и есть твоя прелестная воспитанница!

Леони отпустила руку Эйвона и сделала реверанс. Ришелье поклонился и легонько похлопал девушку по руке.

– Дитя мое, если бы вы знали, как я завидую Джастину! Джастин, исчезни! Я прекрасно смогу присмотреть за мадемуазель и без тебя.

– Не сомневаюсь, – рассмеялся его милость и отправился на поиски леди Фанни.