Текст книги "Журнал «Если», 1999 № 12"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Пол Уильям Андерсон,Майкл Суэнвик,Дмитрий Володихин,Владимир Гаков,Конни Уиллис,Дмитрий Байкалов,Грегори (Альберт) Бенфорд,Сергей Кудрявцев,Иван Вазов,Михаил Ковалев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Лингвист двигалась по инерции, прямо ему навстречу. В последний момент она попыталась изменить направление, но было уже поздно.

Потом она увидела у него ниже подбородка еще один рот – оскаленный и перекошенный. Оттуда вырывались пузырьки крови.

Лингвист летел по коридору, не помня себя от страха, больно ударяясь о стены. Паника и невесомость усугубляли его неповоротливость. Он в отчаянии оглядывался, надеясь, что подруга вот-вот появится, и одновременно боясь, что увидит вместе нее что-то ужасное…

На сей раз шлюз открывался издевательски медленно. Пока лингвист ждал, паника немного улеглась. Когда люк наконец закрылся, отрезав его от салона, лингвист облегченно перевел дух и почувствовал себя в безопасности. Теперь он не понимал, чего, собственно, испугался…

Потом его накрыло волной стыда: он сбежал, бросив подругу на произвол судьбы! Что же вселило в него такой ужас? Пустой салон? Звуки, издаваемые репродуктором? А ведь из этого следовал единственный вывод: биолог еще жив и где-то мучается, транслируя свою агонию на весь корабль…

Решение было принято: лингвист прервал цикл воздушного шлюза и включил его в обратном направлении. Воздух с шумом ринулся обратно в камеру.

Он уныло покачал головой. Коллега никогда не простит ему малодушия. Но он хотя бы частично вернет ее доверие, вернувшись и попросив прощения.

Стоило ему снова покинуть шлюз, как страх вновь охватил его: какая нечисть, выползшая из салона, может ждать его в коридорах «Летящего в ночи»? Он, как мог, старался заглушить отвратительное предчувствие.

Подруга уже ждала его. Черты ее лица были поразительно спокойны: он не заметил ни гнева, ни презрения. Он кинулся к ней, надеясь вымолить прощение.

– Сам не знаю, что на меня наш…

Она с томной грацией занесла над ним руку с зажатым в кулаке кухонным ножом. Только тогда он увидел обугленную дыру в ее груди.

– Твоя мать? – изумленно вскричала Меланта Джирл, беспомощно повиснув в пустоте над кораблем.

– Она слышит каждое наше слово, – подтвердил Ройд. – Но теперь это уже неважно. Ваш друг совершил ужасную, непростительную глупость. Теперь она полна решимости расправиться со всеми пассажирами.

– Она? Что вы несете? – спросил пораженный де Бранен. – Не станете же вы утверждать, что ваша мать еще жива? Вы сами говорили, что она умерла еще до вашего рождения!

– Говорил, – подтвердил Ройд. – Это чистая правда.

– Наверное, – сказала Меланта. – Только не вся.

Ройд утвердительно кивнул.

– Да, мать мертва, но ее призрак жив. Он – душа моего «Летящего в ночи». – Капитан мрачно усмехнулся. – Хотя правильнее было бы сказать ее«Летящего в ночи». Утверждать, что кораблем управляю я, было бы сильным преувеличением.

– Мои волкрины не в пример реальнее ваших призраков, Ройд, – пробормотал де Бранен.

– Я тоже не верю в призраков, – поддержала его Меланта Джирл, хмурясь.

– Дело не в термине, – уступил Ройд. – Тот, который употребляю я, не хуже любого другого. Суть в том, что моя мать – или то, что от нее осталось, – живет в «Летящем в ночи» и убивает вас по одному, как уже убивала раньше.

– Не вижу в ваших словах не малейшего смысла! – возмутился де Бранен.

– Дайте капитану объяснить, – велела Меланта.

– «Летящий в ночи» – очень совершенный корабль, – продолжил Ройд. – Полная автоматизация, автономные системы, саморегенерация… Иначе не могло быть: ведь мать не хотела иметь экипаж. Как я уже говорил, корабль построили на Ньюхолме. Я там не бывал, но, насколько известно, они достигли небывалых технологических высот. Боюсь, на Авалоне не смогли бы создать ничего подобного. Планеты, способные на такие свершения, наперечет…

– Ближе к делу, капитан.

– Хорошо. Все дело в компьютерах. Это настоящее чудо! Невиданный прорыв.

– Вы хотите сказать, что «Летящий в ночи» представляет собой искусственный разум?

– Нет, – возразил Ройд, – не совсем. Но очень близко к этому. Мать запечатлела в нем свою личность: ввела в главный кристалл собственные воспоминания, желания, причуды, любовь, ненависть. Теперь понимаете, почему она доверила этому компьютеру мое воспитание? Она знала, что он вырастит меня точно так же, как это сделала бы она сама, если б у нее хватило терпения. Но этим особенности программ не ограничиваются…

– Как насчет того, чтобы внести в программы изменения? – молвил Кароли.

– Я ли не пытался это сделать! – вскричал Ройд в отчаянии. – Но я в этом не силен, а программное обеспечение и сама машина чрезвычайно сложны. Не меньше трех раз я не оставлял от нее ровным счетом ничего, но она опять возрождалась. Это фантомная программа, мне ее не отследить: появляется и исчезает, когда ей вздумается. Чем не призрак? Память матери и сама личность настолько переплетены с программами, управляющими кораблем, что для того, чтобы ее уничтожить, пришлось бы стереть всю систему с потрохами. Это сделало бы меня совершенно беспомощным. Дальнейшее перепрограммирование оказалось бы для меня невозможным, а без компьютеров корабль умрет: перестанут работать силовые установки, выйдут из строя системы жизнеобеспечения… Мне придется покинуть «Летящий в ночи», что равносильно смерти.

– Надо было обо всем нас предупредить, друг мой, – сказал де Бранен. – У нас на Авалоне хватает кибернетиков, некоторые из них – выдающиеся умы. Вам бы обязательно помогли. Для вас нашли бы настоящих экспертов.

– Поймите, Кароли, я уже имел дело с экспертами! Дважды я приглашал на борт специалистов по сложнейшим системам. Первый сказал мне то, что я только что пересказал вам: единственный способ – полностью стереть все программы. Вторая стажировалась на Ньюхол-ме и была близка к решению проблемы, но мать с ней расправилась.

– Ты по-прежнему о чем-то умалчиваешь, – не унималась Меланта Джирл. – Я еще понимаю, когда кибернетический призрак способен открывать и запирать воздушные шлюзы и устраивать ловушки. Но как объяснить первое из наших несчастий – гибель бедняги-телепата?

– Это произошло по моей вине. Одиночество заставило меня совершить непростительную ошибку. Я решил, что смогу уберечь вас от неприятностей, даже если в компанию затесался телепат. Бывало, я перевозил пассажиров без осложнений: непрерывно наблюдая за ними, я успевал предостерегать их от опасных действий. Если мать пыталась вмешаться, я создавал для нее непреодолимые помехи, находясь у пульта. Так происходило не всегда, но чаще всего. До вас она убила пятерых, причем первых троих еще тогда, когда я был совсем мал. Именно тогда я и узнал о ней… В той команде тоже был телепат.

Однако все это меня не оправдывает. Свой жаждой жизни я обрек вас на смерть. Я переоценил собственные возможности и недооценил ее страх перед разоблачением. Почувствовав угрозу, она разит наповал. Телепаты для нее – главная опасность. Ведь они ее чувствуют,они твердят о каком-то темном, зловещем присутствии – ледяном, враждебном, бесчеловечном…

– Именно так он и говорил, – подтвердил Кароли де Бранен. – Он не сомневался, что на борту присутствует некто, чужой.

– Все правильно: телепат, привыкший к сознанию, заключенному в органику, воспринимает ее как нечто совершенно чуждое. Ведь ее разум не похож на человеческий. Не могу сказать точно, чем он является на самом деле, но в общих чертах это сложная кристаллическая сетка памяти, безумное переплетение взаимопроникающих программ, сочетание электричества и духа. То есть совершенно инообычное явление!

– Ты по-прежнему не объясняешь, каким образом компьютерная программа сумела превратить в гранату человеческую голову, – терпеливо напомнила Ройду Меланта.

– Ты когда-нибудь держала в руках «шепчущий алмаз»? – спросил ее капитан.

Она кивнула. В свое время у нее был свой «алмаз» – темный кристалл, заряженный воспоминаниями об исключительно удачном эпизоде разделенной телесной страсти. Зарядив свой «алмаз» на Авалоне, она наслаждалась им целый год: достаточно было до него дотронуться, чтобы ощутить могучий приступ желания и неги. Увы, со временем заряд ослаб, и в конце концов она потеряла свой кристалл.

– В таком случае ты знаешь о сохранении псионического заряда, – заключил Ройд. – В основе моей компьютерной системы находится резонирующий кристалл. Думаю, мать зарядила его перед смертью.

– Такое под силу только подготовленному специалисту, – напомнила Меланта.

– Вы ведь не спрашивали меня о мотивах, Кароли, – сказал Ройд.

– Ты тоже не догадалась задать этот вопрос, Меланта. Почему моя мать возненавидела род людской? Она родилась с особым даром. На Авалоне она могла бы получить первую категорию, выучиться, пройти практику и проверку, завоевать признание. Благодаря такому таланту ее носили бы на руках. Наверное, она стала бы знаменитостью. Она бы превзошла могуществом остальных обладателей первой категории. Но максимум силы она обрела только после смерти, соединившись с космическим кораблем в единое целое.

Не знаю, покажется ли вам мое объяснение убедительным… Она родилась не на Авалоне. На ее родной планете этот дар расценивался как проклятие, нечто темное, чуждое, опасное. Ее принялись лечить. Применяли медикаменты, электрошок, гипноз… В итоге любая ее попытка пустить в ход свой дар приводила к приступу острого недомогания. Сам талант навсегда остался при ней, однако была утрачена способность эффективно применять его, сознательно им управлять. Он стал ее неотъемлемой, но подавленной частью, источником боли и стыда. После пяти лет стационарного «лечения» мать чуть не лишилась рассудка. Неудивительно, что она возненавидела человечество!

– В чем же заключался ее талант? Она была телепаткой?

– Наверное, да, но в самой неразвитой, зародышевой стадии. Я читал, что все телепаты обладают в дополнение к благоприобретенным еще и врожденными способностями. Однако мать не могла угадывать мысли. Она умела поставить себя на место другого, однако варварское «лечение» причудливым образом исказило эту ее способность: чужие чувства буквально вызывали у нее тошноту. Но истинная ее сила, которая не была истреблена, несмотря на пять лет усилий, именуется телекинезом.

– Неудивительно, что она ненавидела гравитацию! – воскликнула Меланта. – То ли дело – телекинез в условиях невесомости!

– Совершенно верно, – согласился Ройд. – Гравитация на «Летящем в ночи» – мучение для меня, и она же ограничивает возможности матери.

За этим высказыванием последовало молчание. Все смотрели на темный цилиндр в помещении силовой установки. Наконец раздался обреченный голос Кароли де Бранена:

– Лингвисты не вернулись.

– Скорее всего, они погибли, – проговорил Ройд бесстрастно.

– Что же нам делать, дружище Ройд? Надо что-то придумать! Нельзя бесконечно ждать и ничего не предпринимать…

– Первый вопрос: что могу предпринять я сам? – отозвался Ройд Эрис. – Как видите, я говорю с вами совершенно свободно. Вы заслужили право знать все. Раньше неведение было вашей защитой, но это уже позади. Ситуация зашла слишком далеко. Ваши товарищи гибнут у вас на глазах. Теперь мать не допустит, чтобы вы вернулись на Авалон живыми.

– Согласна, – ответила Меланта. – Но как она поступит с тобой? Поставлен ли под сомнение и твой статус, капитан?

– Это тоже вопрос, – согласился Ройд. – Как всегда, ты смотришь на три хода вперед, Меланта. Только я сомневаюсь, что трех ходов достаточно. Твой противник в этой игре видит вперед, как минимум, на четыре хода, к тому же большинство твоих фигур уже сняты с доски. Боюсь, мат неизбежен.

– Но у меня еще остается шанс загнать короля соперника в угол.

Ройд ответил на это заявление грустной улыбкой.

– Если я буду с тобой заодно, она прикончит и меня.

Кароли де Бранен не поспевал за ними.

– Но что еще вы можете предпринять?..

– На моей шлюпке, в отличие от ваших, есть лазер. Я мог бы уничтожить вас обоих и тем самым вернуть утраченные позиции на корабле.

Шлюпки Ройда и Меланты разделяли какие-то три метра. Меланта встретилась глазами с Ройдом, ее рука легла на рукоять управления.

– Попробуй, капитан. Только не забывай, что усовершенствованную модель не так-то просто уничтожить.

– Тебя я не убью, Меланта Джирл, – серьезно ответил Ройд. – Я просуществовал шестьдесят восемь стандартных лет, но так и не жил по-настоящему. Я очень устал, а ты очень красиво врешь. Если мы проиграем, то умрем вместе. Если выиграем, то я все равно погибну, когда мы уничтожим «Летящий в ночи», или останусь калекой, вечным пациентом орбитального госпиталя, а подобную участь я никогда не выберу.

– Мы построим для тебя новый корабль, капитан, – пообещала Меланта.

– Опять ложь! – чуть ли не радостно ответил Ройд. – Что ж, лги дальше. Ведь моя жизнь – жалкое прозябание. Меня не пугает смерть. Если мы победим, вы снова расскажете мне о своих волкринах, Кароли. А ты, Меланта, сыграешь со мной еще одну партию в шахматы, и…

– Займусь с тобой сексом? – закончила за него Меланта, улыбаясь.

– Если пожелаешь, – сказал он тихо. – Я еще не испытал человеческого прикосновения. Мать умерла до моего рождения… – Он пожал плечами. – Она слышит каждое наше слово. Ей станут известны все наши планы, поэтому нет никакого смысла что-либо планировать. Мне больше не пройти в шлюз, подчиняющийся бортовому компьютеру. Все, что нам остается, – проникнуть, подобно вашим коллегам, через помещение силовой установки, а далее через шлюз с ручным управлением и покориться судьбе. Если я доберусь до пульта и восстановлю гравитацию, то мы, возможно, сумеем…

Его прервал стон.

Сначала Меланта решила, что «Летящий в ночи» снова призывает их человеческим голосом, и удивилась глупому повторению уже известной уловки. Но тут в шлюпке Кароли завозилась очнувшаяся психиатр, о которой они успели забыть. Она тщетно пыталась освободиться от пут. Де Бранен поспешил ей на помощь. Несчастная пыталась встать на ноги и уплыла бы из шлюпки, если бы де Бранен не успел поймать ее за руку.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он. – Вам больно?

За прозрачным щитком шлема испуганно моргали ничего не понимающие глаза. Психиатр переводила взгляд с Кароли на Меланту, с Меланты на Ройда, с Ройда на исковерканный корабль. Меланта испугалась, что женщина окончательно повредилась рассудком, и хотела предостеречь де Бранена, но психиатр внезапно обрела дар речи.

– Волкрины! – крикнула она. – Волкрины… О, волкрины!

Меланта инстинктивно оглянулась на ядерные реакторы и увидела неяркое свечение. Ройд тихо ахнул. Меланта пришпорила шлюпку.

– Быстрее! – крикнула она. – «Летящий в ночи» готов стартовать.

Виляя по трубе силовой установки, Ройд вырвался вперед. Его черный скафандр выглядел угрожающе. Впереди уже светился главный воздушный шлюз, охраняемый зловещим неподвижным часовым.

– Перед шлюзом перепрыгни на мою шлюпку! – распорядился Ройд. – Я не хочу разоружаться, а в камере шлюза нет места для двух шлюпок.

Меланта Джирл опасливо оглянулась.

– Кароли! – позвала она через переговорное устройство. – Где вы?

– Снаружи, – раздался в наушниках голос начальника экспедиции. – Я не последую за вами. Простите меня.

– Мы должны держаться вместе!

– Нет, – твердо ответил де Бранен. – Мы подошли так близко к цели, что я не могу рисковать. Было бы трагедией потерпеть поражение, когда до победы уже можно дотянуться. Пусть я погибну, но прежде взгляну на них. Это будет достойным вознаграждением многолетних усилий. – Голос его звучал тихо, но убежденно.

– Моя мать собирается увести корабль у вас из-под носа! – вмешался Ройд Эрис. – Поймите, вы затеряетесь в пустоте!

– Я останусь, – ответил де Бранен. – Мои волкрины приближаются. Я их дождусь.

Для спора не оставалось времени: шлюз был совсем рядом. Пара шлюпок остановилась. Ройд Эрис включил шлюз, Меланта перебралась в его огромный транспорт. Они вплыли в шлюзовую камеру.

– Все начнется в тот момент, когда отодвинется внутренняя дверь шлюза, – предупредил Ройд. – Мебель и оборудование корабля привинчены к полу или представляют одно целое со стенами, но инвентарь вашей экспедиции не закреплен. Мать использует его как оружие. Опасайся также дверей, шлюзов, всего, чем управляет бортовой компьютер. Надо ли уточнять, что ты не должна разгерметизировать свой скафандр?

– Не стоит, – ответила она.

Ройд опустил шлюпку, и швартовочные крюки заскрежетали по полу камеры. Внутренняя дверь отъехала, Ройд включил полный ход.

Их взорам предстали лингвисты, медленно плывущие в кровавом тумане. Тело мужчины было распорото от паха до горла, кишки извивались, словно клубок рассерженных змей. Женщина так и не рассталась с ножом. Они парили рядом, обретя изящество, которого им не хватало при жизни.

Ройд протаранил трупы. Отброшенный шлюпкой мужчина врезался в стену и оставил на ней большое бесформенное пятно. Кишки заметно удлинились. Женщина выронила нож.

– Я прикрою тебя с тыла, – сказала Меланта и встала спиной к Ройду.

Оба трупа остались позади, не успев причинить им вреда. Нож безобидно парил в воздухе. Меланта уже хотела доложить капитану, что первая опасность миновала, как вдруг нож развернулся и помчался за ними следом, словно прицельно выпущенная ракета.

– Вираж! – крикнула Меланта.

Шлюпка резко вильнула в сторону. Нож промчался мимо и ударился в стену. Однако на этом гонка не прекратилась: нож снова произвел разворот и устремился вдогонку за шлюпкой.

Впереди чернел салон.

– Дверь слишком узка, – предупредил Ройд. – Нам придется спрыгнуть.

В следующее мгновение они врезались в стену и вылетели из своего транспорта.

Сначала Меланта кувыркалась в коридоре, пытаясь восстановить равновесие. Нож настиг ее, вспорол скафандр и ранил в плечо. Она почувствовала острую боль, тепло собственной крови, залившей руку.

– Дьявол! – крикнула она.

Окровавленное лезвие изготовилось к новой атаке. Ройд тем временем усмирил шлюпку и приготовился к какому-то маневру. Позади него в темноте салона возникла фигура, отдаленно напоминающая человеческую.

– Ройд! – взвизгнула Меланта, но фигура уже успела привести в действие лазер. Тонкий луч ударил Ройду прямо в грудь.

Ройд успел включить несравненно более мощный лазер на своей шлюпке. Толстый луч превратил резак биолога в пузырь расплавленного металла, испепелив его правую руку, и прожег дыру в груди. Дымящееся тело взмыло в воздух. Ослепительный луч уперся в стену.

Ройд нажал пару кнопок и стал буравить в стене дыру.

– Мы справимся за пять минут, – сказал он, не прерывая своего занятия и не оборачиваясь.

– Ты не ранен? – испуганно спросила Меланта.

– Нет, – ответил он. – Мой скафандр защищает тело лучше, чем твой, к тому же его лазерный резак оказался против моего оружия просто игрушкой.

Меланта снова тревожно вгляделась в коридор. Мертвые лингвисты приближались, причем с противоположных концов, словно сговорившись взять ее в клещи. Она подобралась, готовясь к бою. Если не считать раны на плече, она чувствовала в себе силы оказать достойное сопротивление хоть целому батальону зомби, что уж говорить о двух потрошеных слабаках.

– Трупы не оставляют нас в покое, – предостерегла она Ройда. – Сейчас я им задам!

– Ты хорошо подумала? – спросил Ройд. – Их двое, а ты одна.

– Я все-таки усовершенствованная модель, а они мертвецы.

Она оттолкнулась от шлюпки и поплыла навстречу мужчине. Он загородился руками, но она схватила его за запястья и резко развела ему руки в стороны, потом заломила одну руку так, что та сломалась с громким хрустом. Потом она заехала коленом ему в кадык, не успев сообразить, что все это бесполезно. Труп по-прежнему тянулся к ней, бессмысленно скалясь.

Тогда Меланта выхватила кинжал, распорола труп еще больше и отшвырнула в коридор. Вертясь вокруг своей оси, как обезумевший волчок, он пропал в облаке собственной крови.

Меланта устремилась в противоположном направлении. Внезапно ее ухватила сзади за плечи мертвая женщина. Ногти, кровоточа и оставляя на пластике алые следы, царапали ее лицевой щиток. Меланта развернулась, схватила труп за руку и отправила в коридор, где тот врезался в другой труп.

– Готово! – доложил Ройд.

Меланта оглянулась и увидела в стене салона дыру диаметром в метр. Ройд выключил лазер, оттолкнулся и ринулся в отверстие.

В шлеме Меланты раздался невыносимый рев. Она судорожно выключила переговорное устройство, оставшись в целительной тишине.

В салоне тем временем разразился град: кухонные принадлежности, битое стекло, тарелки, ошметки человеческой плоти с поразительной силой ударялись о скафандр Ройда и отлетали в стороны. Меланта беспомощно отступила, боясь, что ее тонкое облачение не выдержит этого смертоносного обстрела.

Ройд добрался до дыры и исчез в каком-то отсеке корабля. Меланта осталась одна.

«Летящий в ночи» вздрогнул, и ускорение создало подобие силы тяжести. Меланту отбросило к стене, она больно ударилась раненым плечом об угол шлюпки.

По всему коридору открывались двери. Лингвисты снова приближались.

«Летящий в ночи», включивший ядерные двигатели, превратился в далекую звездочку. Их охватила темнота и холод, внизу простиралась пустота Вуали Искушения, но Кароли де Бранен не чувствовал страха. С ним произошла поразительная перемена.

Пустота казалась многообещающей, сулила чудо.

– Они приближаются! – прошептал он. – Даже я, не обладая сверхчувствительностью, способен это почувствовать! Значит, правы те, кто утверждал, что их присутствие ощущается даже на расстоянии нескольких световых лет… Это настоящее волшебство!

Психиатр сжалась в комок.

– Волкрины! – прошептала она. – Какой от них толк? Я умираю от боли, корабль улетел, у меня раскалывается голова… – Она испуганно застонала. – Сразу после инъекции этот парень сказал мне… Это было до того, как… Он тоже жаловался на головную боль.

– Не бойся, я с тобой! Жди и думай о том, что нам предстоит увидеть. С этим ничто не сравнится!

– Я их чувствую, – пожаловалась психиатр.

– Отлично! – воодушевился де Бранен. – У нас есть шлюпка, и мы можем направиться им навстречу. Дай мне направление.

– О, да! – пролепетала она. – Да.

Гравитация вернулась. Мгновение – и все обрело почти нормальный вид.

Меланта упала на пол, несколько раз перекувырнулась через голову и с кошачьей быстротой поднялась на ноги.

Предметы, только что грозно носившиеся по салону, посыпались вниз. Кровь, висевшая в воздухе багровым туманом, превратилась в скользкую лужу в коридоре. Оба трупа плюхнулись на пол и застыли.

Из репродукторов на стене раздался голос Ройда. Он обращался к Меланте.

– Получилось! – похвастался он.

– Я заметила.

– Мое место у пульта управления. Я восстановил гравитацию с помощью кнопок и в данный момент стараюсь в максимальной степени отсечь компьютер от управления кораблем. Однако опасность остается: мамаша будет пытаться меня обыграть. Сейчас я применил к ней грубую силу. Любой мой просчет может оказаться роковым, любое ослабление внимания сулит гибель. У тебя нарушена герметизация скафандра?

– Да, в плече дыра.

– Немедленно смени! Надеюсь, шлюзы останутся закрытыми, но гарантировать ничего не могу.

Меланта уже неслась по коридору в сторону грузового отсека, где хранились скафандры и всевозможное оборудование.

– Как только переоденешься, – продолжил свои наставления Ройд, – загрузи трупы в установку для переработки отходов. В помещении силовой установки, рядом с главным шлюзом, ты увидишь люк. Отправь туда и все остальные предметы, которые нам не понадобятся: научные приборы, книги, кассеты, столовые принадлежности…

– Ножи, – подсказала Меланта на бегу.

– В первую очередь!

– Она по-прежнему будет применять телекинез?

– В условиях гравитации мать слабеет, – ответил Ройд. – Много сил уходит на борьбу с тяготением. Даже пользуясь мощью бортовых двигателей, она способна единовременно перемещать всего один предмет, да и то недалеко. Но она жива, и это главное. У нее остается возможность одолеть меня и снова отключить гравитацию. Находясь здесь, у пульта, я смогу тут же создать гравитацию снова, но все равно не хотелось бы, чтобы на борту оставались опасные предметы.

Меланта достигла грузового отсека и с рекордной скоростью сменила испорченный скафандр на целый. Отправив в переработку целую охапку инструментов, она занялась трупами. С лингвистом справилась без труда, но его коллега непрерывно трепетала, пока Меланта управлялась с ней, напоминая, что корабль еще способен огрызаться.

Биолог не оказал сопротивления, зато когда Меланта приступила к уборке салона, на нее совершил покушение кухонный нож: он метил ей в голову, но перемещался так медленно, что она просто отбросила его в сторону, как надоедливую муху.

Она возилась во второй каюте, подбирая медикаменты психиатра и шприцы, когда услыхала крик Ройда. Спустя мгновение сила, похожая на невидимую, но чудовищную руку, сдавила ей грудь и прижала к полу.

Звезды заслонила неведомая тень.

Де Бранен еще не различал деталей, но в душе его назревал бурный восторг. Он жалел об одном: что с ним не осталось ни приборов, ни команды – телепата и специалистов.

Но он все равно максимально увеличил скорость своей шлюпки.

Меланта Джирл, беспомощно извиваясь на полу, рискнула включить переговорное устройство.

– Ты меня слышишь, Ройд? – спросила она. – Что происходит?

– Давление было сокрушительным и продолжало расти. Она уже не могла шелохнуться.

Ответ был еще страшнее, чем повергшая ее сила.

– Она меня перехитрила… – простонал Ройд. – Мне больно говорить… Она… повысила… силу тяжести… до двух джи… до трех… Это тут, на пульте, прямо передо мной… У меня один выход… снова понизить… Сейчас…

Тишина. Наконец он вымолвил два слова:

– Не могу.

Тяжесть на груди была так велика, словно ее собственный вес вырос по меньшей мере в десяток раз. Она представляла мучения Ройда, который страдал даже при, обычной силе тяжести. И если заветный рычаг находится на расстоянии вытянутой руки, его слабая мускулатура все равно не способна на такое усилие.

– Зачем? – недоуменно спросила Меланта. – Зачем ей увеличивать гравитацию, если это ослабляет и ее?

– Затем, что… через какое-то время… через час или через минуту… у меня не выдержит сердце. Тогда… ты останешься одна… Она отключит гравитацию… и прикончит тебя.

Превозмогая боль, Меланта выбросила вперед руку и подтянулась, потом еще, еще… Так, ползком, она двинулась обратно по коридору.

– Держись, Ройд… Я уже иду…

Набор медикаментов психиатра, оставшийся у нее под мышкой, был невыносимо тяжел. Она стала отодвигать его в сторону, потом передумала. На всех ампулах красовались хорошо различимые ярлычки. Она быстро перебрала их, надеясь найти адреналин, синтастим, что угодно, лишь бы набраться сил и доползти до Ройда. Обнаружив несколько стимуляторов, она отобрала сильнейший и стала вводить его в шприц. О, как медлительны стали все ее движения!..

Вдруг она увидела эсперон и непонятно почему заколебалась. Эсперон был всего лишь одним из полудюжины псионических средств в аптечке, но его вид ее сильно взволновал, напомнил что-то едва уловимое. От попыток вспомнить ее отвлек странный звук.

– Ройд, – сказала она, – твоя мать… При такой гравитации… она не может передвигать предметы?

– Смогла бы, если бы… сконцентрировала… всю энергию… Почему ты… спрашиваешь?

– Потому что, – ответила Меланта Джирл мрачно, – что-то… кто-то… проходит сейчас… сквозь воздушный шлюз.

Корабль волкринов заслонил собой всю Вселенную.

– Это, собственно, не корабль в обычном понимании, – восторженно заметил Кароли де Бранен. Его скафандр, последняя разработка Академии, был оснащен встроенным кодирующим устройством. Ученый записывал свои наблюдения для потомков, нисколько не сомневаясь, что самого его ждет смерть. – Размеры корабля трудно определить, даже вообразить… Он громаден, бесконечен! У меня нет ничего, кроме наручного компьютера, никаких инструментов для измерений, но я бы сказал, что в поперечнике он насчитывает километров сто, а то и триста. При этом он не твердый, а, скорее, газообразный, то есть совсем не корабль в традиционном смысле. Это воплощение красоты: разреженный газ, излучающий свечение, сложнейшая паутина. Сравнить это можно разве что со звездолетами, какими они были до эпохи прыжка, однако вся конструкция лишена твердости… То есть это вовсе не корабль… Он не изолирован от космического вакуума, лишен закрытых помещений и сфер жизнеобеспечения. Ничего похожего я не вижу, разве только все это каким-то образом исчезает из поля моего зрения. Нет, он слишком открыт, слишком хрупок… Но движется с поразительной скоростью! Жаль, что у меня нет приборов для измерения его скорости… Я пытаюсь удалиться, уйти с его трассы, но не уверен, что достигну цели: он движется несравненно быстрее меня. Не со скоростью света, гораздо медленнее, но все же быстрее, чем шлюпка…

Корабль волкринов с виду лишен каких-либо двигателей, и я не понимаю, как он вообще движется… Наверное, он представляет собой парус, улавливающий свет и отправленный в полет по лазерному лучу много тысяч лет назад, а потом потерпевший грандиозную катастрофу…

Я обязан его описать, обязан быть точен, но это трудно, я слишком возбужден… Как я уже говорил, он очень велик и насчитывает много километров в поперечнике. Имеет… сейчас сосчитаю… форму восьмиугольника. В самом центре что-то светится, вернее, там есть нечто вещественное, окруженное светом. Темная часть кажется твердой, тогда как свет прозрачен. Я вижу сквозь него звезды, хотя и окрашенные в багровые тона. Это можно назвать парусами. От центра и парусов идут восемь длинных отростков. Они расположены несимметрично, поэтому объект нельзя назвать восьмиугольником в геометрическом смысле. Сейчас я вижу лучше: один из отростков медленно смещается, паруса колеблются… Значит, они подвижны. Паутина оплетает все отростки, подчиняясь сложной закономерности. Это совсем не то, что сплел бы паук… Что это я несу? Я еще не уловил принципа, по которому распределены эти нити, но чувствую, что он существует, что все это подчинено строгому порядку.

И огни… Я уже говорил о них?.. Они ярче всего вокруг центрального ядра, но в целом их нельзя назвать яркими: это. скорее, несильное фиолетовое свечение. Я бы многое отдал, чтобы рассмотреть объект в ультрафиолетовом спектре, но, повторяю, не располагаю приборами. Огни движутся. По парусам пробегает рябь, огни беспрерывно скользят по отросткам с разной скоростью. Иногда паутина начинает излучать какой-то странный свет… Не пойму, что это за огни и откуда они светят – изнутри объекта или снаружи…

То, что я вижу, не очень-то соответствует мифам о волкринах. Впрочем, нор-т’алуши говорили о невероятных размерах кораблей, но я считал это преувеличением. Что касается огней, то рассказы о волкринах часто бывают связаны именно с огнями, однако они слишком смутны и могут подразумевать что угодно, описывать что угодно, от лазерной двигательной установки до простого внешнего освещения. Где мне было догадаться, что речь идет об ЭТОМ! Сколько загадок! Корабль все еще слишком далеко, чтобы можно было разглядеть детали. Могу предположить, что темный сгусток в центре – действительно корабль, капсула, вмещающая живые формы. Сами волкрины, должно быть, находятся внутри. Как мне не хватает моей команды, особенно телепата! Это был специалист первой категории, с его помощью мы бы установили контакт, смогли бы завязать с ними разговор! Как много можно было бы узнать! Ведь они столько видели… Корабль невероятно стар, его населяет древнейшая раса, с незапамятных времен путешествующая к краю галактики. Меня переполняет благоговение и ужас. Контакт с ними был бы бесценным даром, но трудно представить себе что-то более чуждое…