Текст книги "Журнал «Если», 1999 № 12"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Пол Уильям Андерсон,Майкл Суэнвик,Дмитрий Володихин,Владимир Гаков,Конни Уиллис,Дмитрий Байкалов,Грегори (Альберт) Бенфорд,Сергей Кудрявцев,Иван Вазов,Михаил Ковалев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Джордж Мартин
ЛЕТЯЩИЕ В НОЧИ

Когда Иисус из Назарета умирал на кресте, волкрины проскользнули в световом годе от Страстей Господних. Когда на Земле бушевали Огненные Войны, волкрины проплыли мимо Старого Посейдона, по морям, еще не получившим имен и не знавшим сетей. К моменту, когда открытие межзвездного прыжка преобразило Объединенные Нации Земли в Федеративную Империю, волкрины вошли в пределы пространства хранганцев. Но те тоже пребывали в неведении. Подобно нам, они были сынами маленьких искрящихся миров, вращающихся вокруг разбросанных в пустоте солнц, и их мало занимало, что там перемещается по бескрайним межзвездным просторам.

Война полыхала тысячу лет, но волкрины пронзали ее, неведомые и непознанные, ибо до них не могли дотянуться языки пламени. Федеративная Империя своим чередом развалилась и канула в небытие, хранганцы потонули во тьме Коллапса, но волкринам по-прежнему хватало света.

Когда Клерономас поднялся с Авалона на своем исследовательском корабле, волкрины подкрались к нему на расстояние десяти световых лет. Клерономас совершил много открытий, но волкринов не нашел. Прожив целую жизнь и возвратившись на Авалон, он так и не познал их.

Мне было три года от роду, а Клерономас давно превратился в прах и стал так же далек, как Иисус из Назарета, когда волкрины оказались вблизи Даронны. Сверхчувствительные дети Крея сошли тогда с ума и уставились на звезды яркими, немигающими очами.

Потом я выросла, а волкрины уплыли за Тару, выйдя за пределы видимости даже для уроженцев Крея.

Ныне ко мне пришла старость, а волкрины по-прежнему пронзают бесконечность и парят, подобные черному туману, в межзвездном океане. Мы преследуем их, и охоте этой не видно конца. Сквозь беспросветные дали, куда никто не сунет носа, сквозь пустоту и безмолвие несется «Летящий в ночи», подчиняясь моей воле.

С момента, когда «Летящий в ночи» пронзил пространство в межзвездном прыжке, Ройд Эрис внимательно наблюдал за своими пассажирами.

В орбитальном порту над Авалоном к нему на борт поднялись девять человек, четверо мужчин и пять женщин, все серьезные ученые с внушительными послужными списками и самыми разнообразными сферами интересов. Однако для Ройда все они сначала были на одно лицо: он не различал их ни по одежде, ни даже по голосам. На Авалоне, самой космополитичной из всех обитаемых планет, их объединила жажда знания.

«Летящий в ночи» был торговым кораблем и обычно не перевозил пассажиров. На борту имелась всего одна двухместная каюта и одна одноместная – не каюта даже, а каморка. Остальным ученым пришлось довольствоваться гамаками в четырех громадных грузовых отсеках, набитых инструментами и компьютерами. Для моциона они могли побродить по двум коротким коридорам. Один вел от помещения силовой установки и главного воздушного шлюза вверх, мимо кают, к салону, служившему одновременно и библиотекой, и кухней; другой тянулся к грузовым отсекам.

Самому Ройду было все равно, куда забредут его пассажиры: у него повсюду имелись глаза и уши. Наблюдение не прерывалось ни на секунду. Право Пассажиров на неприкосновенность частной жизни нисколько его не интересовало. Просто, зная об их чувствительности, он старался, чтобы они оставались в неведении.

Покои самого Ройда – три просторных помещения за пассажирским салоном – были недоступны для посторонних; сам он никогда их не покидал. Для спутников он оставался бесплотным голосом из репродукторов, порой затевавшим с ними пространные беседы; иногда он был голографическим призраком, посещавшим их во время трапезы в салоне. Призрак имел облик гибкого молодого человека, светлоглазого блондина, не вылезающего из дымчато-пастельных одежд, вышедших из моды два десятилетия назад. У него была неприятная привычка смотреть либо мимо собеседника, либо вообще в противоположную сторону. Впрочем, к этому его спутники привыкли за считанные дни, тем более, что с голограммой они сталкивались исключительно в салоне.

Они не ведали, что Ройд тайно и безмолвно обитает повсюду и что ни одна из их маленьких тайн не представляет для него секрета.

Женщина-кибернетик, например, беседовала со своими компьютерами, как с живыми, и похоже, предпочитала их общество человеческому.

Ксенобиолог, угрюмый спорщик, имел склонность напиваться в одиночестве.

Двое лингвистов, изображавших влюбленную пару, на деле редко предавались сексу, зато часто бранились.

Психиатр оказалась ипохондриком и была подвержена черному унынию, которое только усугубилось в тесном замкнутом пространстве корабля.

Ройд наблюдал, как они работают, едят, спят, совокупляются, неустанно подслушивая их разговоры. По прошествии одной лишь недели полета все девять уже не казались ему безликими автоматами. Он пришел к заключению, что каждый из них своеобразен, даже неповторим.

Минула вторая неделя, и он сосредоточил внимание на двоих пассажирах. Продолжая наблюдать за всеми девятью, он избрал объектами особенно пристального интереса Кароли де Бранена и Меланту Джирл.

– Главное, что мне хочется о них узнать: ПОЧЕМУ, – признался ему Кароли де Бранен однажды искусственным вечером, дней через десять после отлета с Авалона. Светящийся призрак Ройда сидел рядом с де Браненом в темном салоне и наблюдал, как тот с наслаждением отхлебывает горький шоколад. Все остальные уже уснули. Деление на день и ночь теряло на космическом корабле всякий смысл, но на «Летящем в ночи» сохранялся привычный суточный цикл, которому подчинялись все пассажиры, за исключением одного Кароли де Бранена. Администратор коллектива ученых и начальник экспедиции придерживался собственного режима.

– Ответ на вопрос ЕСЛИ, касающийся их, тоже важен, Кароли, – возразил голос Ройда из репродуктора на стене. – Вы совершенно уверены в существовании своих инопланетян?

– Почти уверен, – ответил ему Кароли де Бранен. – Довольно и этого. Если бы мою уверенность разделяло остальное человечество, в полет отправился бы могучий флот исследовательских кораблей, а не один крохотный «Летящий в ночи». – Он отхлебнул шоколад и довольно крякнул. – Вы знаете про нор-т’алушей, Ройд?

Название прозвучало незнакомо, но на консультацию с библиотечным компьютером ушли считанные секунды.

– Инопланетная раса, обитающая на дальнем краю заселенной людьми части Вселенной, дальше планет Финдии и Дамуша. Не исключено, что вымышленная.

Де Бранен усмехнулся.

– Устаревшие сведения! Когда в следующий раз будете на Авалоне, обновите свою базу данных. Раньше эта раса действительно была известна только по легендам, но теперь она реальна, хотя, конечно, слишком удалена. Мы мало знаем о нор-т’алушах, но уверены, что они существуют, пускай мне и вам не суждено с ними повстречаться. Они стояли у самых истоков разумной жизни. Я как раз получил новую информацию с Дам Туллиана, находившуюся в пути целых двадцать лет. Отчасти это – нор-т’алушанский фольклор. Понятия не имею, сколько времени и каким путем он добирался до Дам Туллиана, но материал поразительный. Между прочим, еще студентом свою дипломную работу я посвятил инопланетной мифологии.

– Первый раз слышу, – отозвался Ройд. – Пожалуйста, продолжайте.

– История волкринов – один из нор-т’алушанских мифов. Она привела меня в трепет. Речь идет о сверхразумной расе, начавшей движение из неведомой точки в центре галактики в сторону ее периферии, а далее, возможно, в межгалактическое пространство. Маршрут перемещения неизменно пролегает по межзвездным глубинам, вдали от планет, на расстоянии не менее светового года от светил. И все это без помощи межзвездного прыжка, в кораблях, ползущих со скоростью в малую долю от скорости света! Вот эта подробность и не дает мне покоя. Представляете, насколько это древние корабли?

– С трудом, – молвил Ройд. – Вы сказали «корабли», Кароли? Их много?

– О, да! Если верить нор-т’алушам, сперва на окраинах их торговой зоны появился один корабль, потом еще один. За ними следовали новые. Так их набралось сотни, но каждый плетется сам по себе, двигаясь к краю галактики. Направление всегда одно и то же. На протяжении пятнадцати тысяч стандартных лет они перемещались среди звезд нор-т’алушей, потом устремились дальше. Согласно мифу, последний корабль волкринов исчез три тысячи лет назад.

– Восемнадцать тысяч лет! – подсчитал Ройд. – Неужели сами ваши нор-т’алуши – такая седая древность?

Де Бранен улыбнулся.

– Их межзвездные путешествия далеко не так стары. Собственная история нор-т’алушей гласит, что цивилизация пришла к ним по прошествии половины названного вами срока. Узнав это, я пришел в недоумение. История про волкринов превращалась в бесплотную легенду. Чудесную, но совершенно недостоверную…

Однако забыть о ней я не смог. В свободное время я продолжал изыскания, сопоставлял дошедшую до меня легенду с прочей инопланетной космологией, пытаясь установить, повторяется ли этот миф у других рас, помимо нор-т’алушей. Мне уже грезилась диссертация. Направление работы представлялось исключительно плодотворным.

То, что я раскопал, вызвало у меня смятение. Наконец-то вся история хранганцев и порабощенных ими рас приобретала смысл. Они располагались позади пространства, принадлежащего землянам, поэтому волкрины не могли добраться до них, не пройдя сперва через нашу сферу. Потом я обнаружил, что о волкринах повествуют все: и финдии, и дамуши. Последние вообще относятся юэтому как к безусловной истине, а ведь дамуши, как вам известно, – древнейшая раса из всех встреченных нами. Даже гетсоиды с Аата рассказывают нечто удивительно похожее. Я справился о других процветающих расах, заброшенных в страшную даль, дальше сферы влияния нор-т’алушей. Оказалось, что и там известно про волкринов!

– Сказка сказок, – предположил Ройд. Широкий рот призрака растянулся в улыбке.

– Согласен, – сказал де Бранен. – На этом этапе я обратился к экспертам, специалистам Института инопланетного разума. Два года мы работали вместе. Оказалось, что файлы Академии набиты нужной информацией. Просто никто до нас не удосужился свести ее воедино.

Оказалось, что волкрины движутся сквозь пространство, населенное людьми, на протяжении большей части человеческой истории, начиная с кануна выхода в космос. Пока мы колдуем с пространством, стремясь перехитрить законы относительности, они скользят себе в своих гигантских кораблях сквозь самую сердцевину нашей так называемой цивилизации, мимо наиболее населенных миров, с величественно медленной досветовой скоростью, держа путь к самому Краю, к межгалактической тьме. Разве это не чудо, Ройд?

– Да, чудо, – признал Ройд.

Кароли де Бранен отставил чашку и наклонился к проекции Ройда, но, желая дотронуться до его руки, схватил пустоту. Смущение длилось недолго; вскоре снова раздался его смех.

– О, мои волкрины! Во мне кипит энтузиазм, Ройд! Я подобрался к ним совсем близко. Больше десяти лет они не выходили у меня из головы, но теперь осталось не больше месяца – и я подергаю их за хвост! И тогда – если только мне удастся установить с ними связь, если мои сородичи сумеют до них достучаться – я получу наконец ответ на свое «почему»!

Призрак Ройда Эриса, владыки «Летящего в ночи», одарил его улыбкой. Его спокойные незрячие глаза смотрели мимо.

Пассажиры космического корабля, совершающего межзвездный прыжок, быстро теряют покой, тем более когда им приходится мириться с такой теснотой, как на «Летящем в ночи». Не успела истечь вторая неделя, а уже стали слышны тревожные разговоры. До Ройда доносился любой шепот.

– Кто он, собственно, такой, этот Ройд Эрис? – не выдержал ксе-нобиолог, усевшись играть с тремя спутниками в карты. – Почему не показывается? Почему сидит взаперти?

– Спросите у него самого, – предложил лингвист.

Но смельчаков не нашлось.

Отдыхая от бесед с Кароли де Браненом, Ройд наблюдал за Мелан-той Джирл. Это было приятным занятием. Молодая, пышущая здоровьем, подвижная, любознательная и трепетная, она могла дать фору любому из спутников. Всего в ней было много, через край: на голову выше остальных, широкая кость, большая грудь, длинные ноги, сильное тело, переливающиеся под блестящей угольно-черной кожей мышцы. Аппетит у нее был под стать размерам: она съедала вдвое больше каждого из коллег-ученых, много пила, нисколько не хмелея, ежедневно часами упражнялась на спортивных снарядах, которые взяла с собой и установила в одном из грузовых отсеков. К концу третьей недели она успела переспать со всеми четырьмя мужчинами на борту и с двумя женщинами. Сохраняя активность и в постели, она доводила своих партнеров до полного изнеможения. Ройд следил за ней со все возрастающим интересом.

– Я усовершенствованная модель, – заявила она ему однажды, упражняясь на брусьях. По ее телу градом катился пот, длинные черные волосы были стянуты сеткой.

– Усовершенствованная? – переспросил Ройд. Грузовые отсеки оставались недоступны для его голографического призрака, но Мелан-та любила беседовать с ним во время тренировок.

Она застыла в воздухе между брусьев, напрягая все мышцы.

– Если хотите – улучшенная, капитан. – Она обращалась к нему только так. – Я родилась на Прометее, от элитных родителей, настоящих генетических волшебников. Так что все-таки усовершенствованная. Мне требуется вдвое больше энергии, чем вам, но я расходую ее всю, до последней капли. У меня более эффективный обмен веществ, сильное и долговечное тело. Расчетная продолжительность жизни вдвое длиннее обычной. Радикальная переделка братьев наших меньших, предпринятая на моей планете, сопровождается чудовищными Ошибками, зато мелкие усовершенствования даются нам прекрасно.

Она продолжила свои упражнения, двигаясь быстро и легко, и молчала, пока не спрыгнула на мат. Тяжело дыша, она сложила руки на груди, наклонила голову набок и усмехнулась.

– Теперь, капитан, вам известна история моей жизни. Разве что вас заинтересует, как я сбежала на Авалон, каких выдающихся успехов достигла в инопланетной антропологии и насколько бурно предаюсь любовным утехам… Рассказать?

– Как-нибудь в другой раз, – вежливо отозвался Ройд.

– Хорошо, – согласилась Меланта Джирл, вытирая полотенцем пот. – Лично меня больше интересуете вы сами. Среди моих скромных достоинств первое место занимает неутолимое любопытство. Кто вы, капитан?

– Столь совершенная личность в состоянии догадаться самостоятельно.

В ответ Меланта со смехом хлестнула репродуктор полотенцем.

К этому времени догадки строили все, причем вслух, не зная, что он подслушивает. Он наслаждался их предположениями.

– Он беседует с нами, оставаясь невидимым, – утверждала кибернетик. – На корабле отсутствует команда, все полностью автоматизировано, из схемы выбивается один он. Мое предположение таково: Ройд Эрис – это сложная компьютерная система, возможно, даже искусственный разум. Вести разговор, не отличимый от человеческого, способна даже нехитрая программа.

Телепат был юн, худ, нервозен и сверхвозбудим, имел жидковатые льняные волосы и водянисто-голубые глаза. Застав Кароли де Бране-на в его одноместной каморке, он завел с ним серьезный разговор.

– Я чувствую! – крикнул он возбужденно. – Что-то здесь не так, Кароли, что-то очень нехорошо. Мне уже страшно.

– Страшно? – удивился де Бранен. – Я вас не понимаю, дружище. Чего вы боитесь?

Молодой собеседник покачал головой.

– Сам не знаю… Просто чувствую неладное. Поймите, Кароли, я что-то улавливаю. Вы же знаете мое умение, потому и остановили выбор на мне. Я высококлассный, проверенный специалист. И этот специалист твердит, что ему страшно. У меня плохое чувство. Нам что-то угрожает. Это разлито в воздухе, оно чуждое, неведомое…

– Уж не мои ли волкрины? – предположил де Бранен.

– Нет, это невозможно. Мы развили полную скорость, но от них нас еще отделяют многие световые годы. – В смехе телепата звучало отчаяние. – На таком расстоянии даже я ничего не улавливаю. Я слыхал ваш рассказ про Крей, но я всего лишь человек. Нет, опасность здесь, совсем близко. На этом корабле.

– Кто-то из нас?

– Не исключено, – ответил телепат. – Я еще не разобрался.

Де Бранен вздохнул и отечески положил руку младшему на плечо.

– Спасибо, что пришли, но я не могу принять меры, раз все так неопределенно. Вы не предполагаете, что ваши ощущения могут быть вызваны усталостью? Все мы чрезвычайно напряжены. Бездействие не остается без последствий.

– Нет, опасность реальна, – твердил свое телепат. Впрочем, удалился он приободренным.

Де Бранен поспешил нанести визит психиатру. Та лежала в гамаке, обложившись лекарствами, и жаловалась на многочисленные недуги.

– Любопытно, – сказала она, выслушав де Бранена. – Я тоже что-то чувствую – какую-то смутную угрозу. Я винила себя в том, что на меня так влияет теснота, скука, собственные хвори. Меня часто подводит настроение… Он не сказал ничего конкретного?

– Нет, ничего.

– Я попробую поработать, угадать его состояние. Понаблюдаю за другими членами экипажа. Посмотрим, что это даст. Хотя, надо сказать, ему полагается первым чувствовать угрозу. Он телепат первой категории, а у меня всего лишь третья.

Де Бранен кивнул; беспокойство оставило его. Дождавшись, когда все уснут, он сварил шоколад и проговорил с Ройдом всю «ночь». Телепат упомянут не был.

– Обратите внимание, во что одета голограмма, которой он нас потчует, – разглагольствовал биолог. – Этот наряд вышел из моды по меньшей мере десяток лет назад. Вряд ли это его настоящий облик. Что, если он инвалид, калека, стыдящийся своей внешности? Возможно, он тяжело болен. «Медленная чума» причиняет страшные муки, но смерть больного наступает только через много лет. Это не единственная заразная болезнь: вспомните мантракс, «новую проказу», болезнь Лангамена. Очень может быть, что Ройд сам себя посадил на карантин. Подумайте об этом.

На пятой неделе Меланта Джирл продвинула свою пешку в шестой ряд. Видя, что воспрепятствовать ей невозможно, Ройд предпочел сдаться. Он терпел от Меланты уже восьмое поражение. Она сидела на полу салона, скрестив ноги, и смотрела на расстановку фигур в партии. Потом со смехом сбросила фигуры с доски.

– Не обижайтесь, Ройд. Недаром я улучшенная модель. Я вижу на три хода вперед.

– Напрасно я не подключил к игре компьютер, – проворчал Ройд.

– Вы бы ни за что не догадались.

Перед ней неожиданно возник улыбающийся голографический призрак.

– Догадалась бы уже через три хода, – заявила Меланта Джирл. – В следующий раз попробуйте. – Она встала и прошла сквозь его проекцию, чтобы взять на кухне пиво. – Когда же вы плюнете на предосторожности и пустите меня к себе за стенку, капитан? – спросила она, приблизившись к репродуктору. Она упорно отказывалась обращать внимание на призрак. – Мне хочется в гости! Неужели вам не бывает одиноко? Как насчет сексуальной неудовлетворенности? Клаустрофобии?

– Всю жизнь я управляю «Летящим в ночи», – ответил Ройд. Его проекция по-прежнему смотрела в никуда. – Будь я подвержен клаустрофобии, сексуальной неудовлетворенности или одиночеству, такая жизнь была бы невозможна. Странно, что это не очевидно для вас, усовершенствованной модели!

Она глотнула пива и рассмеялась своим мелодичным смехом.

– Берегитесь, я еще вас разгадаю, капитан!

– Посмотрим. А пока наврите мне еще что-нибудь о своей жизни.

– Слыхали когда-нибудь о Юпитере? – спросила у остальных ксенотехнолог. Она была навеселе и покачивалась в гамаке посреди грузового отсека.

– Кажется, это как-то связано с Землей, – отозвался один из лингвистов. – Оба названия вроде бы принадлежат к одной мифологической системе.

– Юпитер, – повысила голос технолог, – это газовый гигант в той же системе, где находилась Земля. Кажется, вы впервые это слышите? Туда как раз собирались отправить экспедицию, но тут был открыт принцип межзвездного прыжка. С тех пор минуло… В общем, уйма лет. После этого газовым гигантом перестали интересоваться. Гораздо интереснее и эффективнее совершить прыжок, отыскать обитаемые миры и обустроить их. Какие могут быть кометы, астероиды и газовые гиганты, когда в считанных световых годах сияет другая звезда, вокруг которой вращаются обитаемые планеты! Но нашлись люди, полагавшие, что на Юпитере тоже может существовать жизнь. Представляете?

Биолог почему-то рассердился.

– Если на газовых гигантах и теплится разумная жизнь, она не выказывает намерения их покинуть, – отрезал он. – Все встреченные нами по сей день разумные виды происходят с планет, схожих с Землей, и в большинстве дышат кислородом. Или вы намекаете, что вол-крины – выходцы с газового гиганта?

Технолог заставила себя принять сидячее положение и заговорщически улыбнулась.

– Не волкрины, – проговорила она. – Ройд Эрис! Разбейте перегородку в салоне – и увидите, как оттуда потянет метаном и аммиаком. – Она волнообразно поводила в воздухе рукой и рухнула в гамак, зайдясь легкомысленным хохотом.

– Я его оглушила, – доложила психиатр Кароли де Бранену в начале шестой недели. – В ход пошел псионин-4. Он ослабит на несколько дней его восприимчивость. Если понадобится новая доза, у меня найдется еще.

Де Бранен не ожидал такого поворота событий.

– Мы провели несколько бесед. Я замечал, что его страх растет, но он отказывался признаваться, чего боится. У вас не нашлось более гуманного средства?

Женщина пожала плечами.

– Его поведение становилось все менее рациональным. Напрасно вы взяли в экспедицию телепата первой категории, де Бранен. Они очень неустойчивы.

– Нам предстоит контакт с инопланетянами. Думаю, вы не забыли, какая это непростая задача. Волкрины могут оказаться еще более чуждыми нам, чем любые другие инопланетные расы, встречавшиеся людям раньше. Именно поэтому нам требуется специалист первоклассной квалификации.

– Допустим. Только есть опасность, что вам вообще не к кому будет обратиться, учитывая состояние вашего первоклассного специалиста. То у него кататония, то психоз от страха… Он твердит, что всем нам угрожает реальная, физическая опасность, но не знает, какая и от кого. Хуже всего то, что я никак не разберусь, действительно ли он что-то чувствует или это острый приступ паранойи. У него классические параноидальные симптомы. В частности, он уверен, что за ним следят. Не исключено, что его состояние никак не связано ни с нами, ни с волкринами, ни с его телепатическим талантом. В данный момент я ни в чем не могу быть уверена.

– А ваш собственный талант? Ваша способность представить себя в чужой шкуре?

– Не учите меня моему ремеслу! – огрызнулась психиатр. – На прошлой неделе я спала с ним. Лучшего способа заглянуть человеку внутрь не существует. Но даже это не помогло. Его сознание представляет собой мешанину, а страх так едок, что после него пахнут простыни. Других мне тоже не удается разгадать, не считая обычного раздражения и неудовлетворенности. Но у меня всего лишь третья категория, а этого мало. Мои возможности ограничены. Да и чувствую я себя неважно, де Бранен. На этом корабле мне трудно дышать, раскалывается голова…

– Понимаю, – поспешно согласился де Бранен. – У меня и в мыслях не было вас критиковать. Просто я спросил, обязательно ли было его отключать? Нет ли другого способа? Скоро Ройд выведет корабль прыжка, и мы столкнемся с волкринами. Вот когда он нам понадобится!

Психиатр устало потерла затылок.

– Был и другой способ: сделать ему инъекцию эсперона. Это заметно обострило бы его чувства, утроило на несколько часов его психотическую эффективность. Можно было бы надеяться, что он найдет определение мучающей его тревоге. Будь она ложной, он бы ее изгнал, с реальной постарался бы разобраться. Но псионин-4 гораздо надежнее. Эсперон плохо действует на рассудок, к тому же парень слаб духом и вряд ли сладил бы с такой мощью. Псионин тоже принесет пользу. Если паранойя не исчезнет, можно будет сделать вывод, что телепатия здесь ни при чем.

– А если исчезнет? – спросил Кароли де Бранен.

Она зловеще улыбнулась.

– Тогда мы поймем, что он и впрямь что-то почувствовал.

Наступила искусственная ночь, и рядом с Кароли де Браненом, пьющим свой неизменный шоколад, возник призрак Ройда, чтобы спросить:

– Можно ли наладить компьютерную связь между вашей командой и моей бортовой системой? Все эти рассказы про волкринов сильно меня увлекли, и мне хотелось бы изучить их в свободное время.

– Разумеется, – ответил де Бранен небрежно. – Нам все равно пора готовиться. Прыжок вскоре закончится.

– Да, осталось недолго, – подтвердил Ройд. – Всего семьдесят часов.

На следующий день проекция Ройда не появилась за ужином. Ученые ели без аппетита, зная, что в любой момент командир корабля может возникнуть перед ними, занять свое обычное место и включиться в разговор. На столе уже появился шоколад, чай со специями и кофе, а их ожидания так и не оправдались.

– Как видно, капитан занят, – молвила Меланта Джирл, откинувшись в кресле и крутя пальцами рюмку с бренди.

– Скоро конец прыжку, – напомнил Кароли де Бранен. – Наверное, капитан готовится.

Присутствующие переглянулись. Ужинать пришли все девять. Лишь молодой телепат ни на что не реагировал. Биолог нарушил молчание:

– Капитан ничего не ест, ведь перед нами всегда лишь голограмма! Что за беда, если он пропустит трапезу? Если честно, Кароли, многим из нас от его присутствия давно не по себе. Что вам известно об этом загадочном существе?

Де Бранен устремил на него удивленный взгляд.

– Что мне известно, дружище? – Он наклонился, чтобы наполнить чашку густым горьким шоколадом. – Не понимаю…

– Вы наверняка обратили внимание, что он никогда не выходит поиграть с нами во дворе, – сухо заметила женщина-лингвист. – Кто-нибудь предупреждал вас о причудах капитана, прежде чем вы арендовали корабль?

– Мне бы тоже хотелось услышать ответ на этот вопрос, – подхватил лингвист-мужчина. – Через Авалон пролетает великое множество кораблей. Как случилось, что вы выбрали именно Эриса? Что вам о нем рассказывали?

Де Бранен помялся.

– Честно говоря, совсем немного. Я связывался с чиновниками в космопорту и с представителями чартерных компаний, но никто не был знаком с Эрисом лично. Раньше он не занимался перевозками через Авалон.

– Откуда же он взялся? – спросили лингвисты дуэтом и переглянулись. Женщина продолжила: – Мы изучили его голос. Его речь лишена акцента и прочих особенностей, которые помогли бы определить происхождение. Объясните, откуда прилетел этот «Летящий в ночи»?

– Сам не знаю… – признался де Бранен смущенно. – Я как-то не догадался его об этом спросить.

Члены исследовательской команды снова переглянулись, на сей раз в тревожном недоумении.

– Не догадались спросить?! – вскричала технолог. – Как же вы в таком случае выбрали этот корабль?

– Он просто подвернулся под руку. Административный совет Академии утвердил мой проект и предоставил специалистов, но предложить корабль из своего флота не смог. К тому же возникли денежные затруднения…

Ученые не сводили глаз с де Бранена.

– Де Бранен имеет в виду, – вмешалась психиатр, – что Академия положительно отнеслась к его исследованиям инопланетной мифологии и к открытию легенды о волкринах, но не проявила энтузиазма к его плану доказать их реальность. Поэтому ему выдали совсем немного денег, просто чтобы поощрить, полагая, что экспедиция окажется безуспешной. Более того, для него сколотили команду из специалистов, с которыми на Авалоне расстались без всякого сожаления.

– Она оглядела сидящих за столом. – За исключением самого де Бранена, никто из нас не котируется как профессионал высокого класса.

– Не говорите за других, – отозвалась Меланта Джирл. – Лично я записалась в эту экспедицию добровольно.

– Не будем спорить, – уступила психиатр. – Главное, что выбор «Летящего в ночи» – не такая уж загадка. Признайтесь, де Бранен, вы наняли самый дешевый корабль, который только сумели найти!

– Некоторые вообще отказывались обсуждать мое предложение, – уклончиво ответил де Бранен. – Видимо, оно вызывало у них отторжение. Многие испытывают суеверный страх перед выходом из прыжка в межзвездном пространстве, вдали от планет. Из всех, кто согласился, наилучшие условия предложил как раз Ройд Эрис, к тому же он оказался готов к немедленному отбытию.

– Это все и решило! – саркастически вставила женщина-лингвист.

– В противном случае волкрины могли бы улетучиться. Они ведь здесь пролетом, на какие-то десять тысяч лет. Может, на тысячу-дру-гую больше или меньше – это не меняет дела.

Кто-то засмеялся, но де Бранен остался невозмутимым.

– Конечно, друзья, я мог бы повременить с началом экспедиции. Но, признаюсь, мне не терпелось повстречаться с моими волкринами, задать им кое-какие вопросы, не дающие мне покоя, выяснить, что к чему. Не стану скрывать, отсрочка мало повлияла бы на перспективы успеха. Но тянуть было незачем: Ройд – гостеприимный хозяин, опытный пилот, его отношение к нам не вызывает нареканий…

– Почему он себя зашифровал? – спросил кто-то.

– Зачем прячется? – подхватили другие.

Меланта Джирл засмеялась, заставив всех умолкнуть. Дождавшись, когда все взоры устремятся на нее, она с улыбкой покачала головой.

– Капитан Ройд – само совершенство. Странная миссия – странный пилот. Неужели никого из нас не влекут загадки? Мы преодолеваем расстояния в десятки световых лет, чтобы пересечься с гипотетическим инопланетным кораблем из центра галактики, который летит к ее краю дольше, чем длятся человеческие войны, а вас волнует такая мелочь, как невозможность сосчитать бородавки у Ройда на носу!

– Она налила себе еще бренди. – Моя мать не ошибалась. Нормальность – это недоразвитость.

– Меланта права, – тихо сказал Кароли де Бранен. – Какие бы ни были у Ройда причуды и недостатки, нам он их не навязывает, а это главное.

– Все равно мне как-то не по себе, – раздался слабый голос.

– Кто знает, Кароли, вдруг мы путешествуем на корабле преступника или инопланетянина? – предположила технолог.

– С Юпитера, – напомнил кто-то. Технолог залилась краской, за столом прыснули.

Внезапно молодой блеклый телепат поднял голову и обвел весельчаков диким взглядом.

– Инопланетянин… – простонал он.

Психиатр негромко выругалась.

– Лекарство перестает действовать, – шепнула она де Бранену. – Придется сходить за новой дозой.

За столом воцарилось недоумение: де Бранен хранил плачевное состояние телепата в строгой тайне.

– Какое лекарство? – встрепенулась технолог. – Что здесь происходит?!

– Опасность… – пролепетал телепат и, повернувшись к соседке-кибернетику, вцепился трясущейся рукой в ее запястье. – Нам угрожает опасность! Я ее вижу. Кто-то чужой замышляет против нас зло.

Психиатр встала из-за стола.

– Он не в себе. Я колю ему псионин, чтобы у него не разыгралась фантазия. Придется повторить. – Она устремилась к двери.