Текст книги "Суперденьги. Поучительная история об инвестировании и рыночных пузырях"

Автор книги: Джордж Гудмен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

IV. КРУШЕНИЕ СИСТЕМЫ?

1
Испорченный язык Супервалюты

Когда Бен Грэхем не разговаривал на латыни или греческом, то пользовался двумя другими языками: английским и языком цифр. Цифры – отчеты о прибылях и убытках, балансы – говорили вам о том, какие результаты приносит бизнес, в чем его сильные и слабые стороны, каковы его характеристики. Короче говоря, они отражали результаты деятельности компании. Хороший аналитик мог смотреть на отчет о движении денежных средств, как Тосканини смотрел на партитуру: прекрасно, прекрасно, там-там-ди-дам… стоп! Стоп! А где же флейты? Там-там-ди-дам, ФЛЕЙТЫ! Но когда Тосканини смотрел на партитуру, он исходил из определенных предпосылок. Если в партитуре стояла тональность до-диез, то это относилось и к флейте, и к тубе. Бетховен не прописывал в партитуре до-диез, разве что Маэстро хотел придержать какие-то ноты и выбросить пару-тройку других, потому что в этом году они звучали уже не так хорошо, а вот зато к следующему году у нас будет три прекрасных флейтиста (см. примечание 13), поэтому Совет считает, что у Маэстро есть здравое обоснование, и мелодия вряд ли пострадает, если, конечно, не…

Сейчас у инвесторов проблемы посложнее, чем в те дни, когда Бен Грэхем вел своих студентов по статьям баланса. Цифры могут значить то, что они значат, а могут и не значить, к тому же кризис языка достиг своего предела. Мощь Супервалюты настолько огромна, а награды за нее так велики, что цифры используются только для того, чтобы нарисовать самую впечатляющую картину Супервалюты, а вовсе не для того, чтобы отразить реальное положение дел.

На рынке есть последователи массы всевозможных теорий и не меньшее количество портфельных стратегий. Давайте возьмем одну: обманчиво простую, нацеленную на рост прибыли. Первое, что должно согреть вам сердце, – если вы поклонник роста – это исправно повышающиеся прибыли.

Чудесно, чудесно, чудесненько – какая гармония! Именно так было с компанией Xerox, которая принесла множеству людей множество денег.

В старые добрые дни некоторые инвесторы не хотели вкладывать в небольшие компании, которые могли вырасти, а могли и не вырасти до уровня Xerox. Этим небольшим компаниям нужны были все средства, которые они генерировали, поэтому дивиденды в них не выплачивались. А некоторые инвесторы хотели именно дивиденды. Пенсионные фонды почти не держали акций в своих портфелях: они покупали облигации. Они знали процентную ставку по облигациям, а также и то, что по облигациям проценты выплачиваются много-много лет, а это как раз то, что нужно пенсионерам, когда они выходят на пенсию.

Но постепенно растущими компаниями стали интересоваться и более консервативные инвесторы. На них обращали внимание трастовые отделы то одного, то другого банка. Кое-что мог купить взаимный фонд. Росли не только прибыли компаний, но и премии, которые люди готовы были платить. Инвестор-авантюрист мог рискнуть пораньше, а потом продать более осторожному инвестору, которому нужны были более убедительные результаты.

А потом случились две вещи. О первой мы уже говорили в контексте истории 1960-х гг.: осторожные инвесторы стали такими же агрессивными, как и старые авантюристы. Они уже не дожидались, пока акция станет выдержанной и начнет вызывать всеобщее доверие. Десять тысяч аналитиков вдруг стали рыскать по задворкам в поисках нужного соотношения цены и прибыли, а полсотни тысяч дилеров начали названивать всем подряд с одной рекомендацией: покупать!

Вторая вещь была попросту поразительной. Рост? Так они все хотят роста? Это и есть Супервалюта высшей пробы? Так вот как это делается? Какой кайф!

И число компаний роста стало увеличиваться, чтобы удовлетворить спрос. Конечно, здравый смысл – эта великая добродетель янки – скажет вам, что вообще-то компания Xerox одна, что их не полтора десятка. Но куда бы человек ни повернулся, всюду он видел компании с аккуратной лесенкой растущих доходов. У некоторых эта лесенка оставалась такой до самого дня банкротства. (Скептики могут увидеть это сами в истории весьма популярных холдингов, таких как R. Hoe, а также среди тех компаний, что уже были отмечены в списке Бэбсона.) Магия, блеск и волшебство! Куда ни глянь – одни растущие компании! Вам нужен рост прибылей? Тогда идите к нам. Помогите нашим акциям идти вверх, и тогда наши опционы на акции будут стоить ого-го!

Понятно, что все прибыли не могут так расти. Но разве цифры – это не синоним точности? А значит, они представляют реальность, верно? Увы, во многих случаях это было не так. Мир вовсе не такой, каким нам его пытались представить. И те цифры были всего лишь плодом воображения, выставленным на публичное обозрение. Вы скажете: что ж, это бизнес. Вы делаете какую-нибудь глюковину за xдолларов, продаете ее за yдолларов, получается прибыль, а потом приходит Price Waterhouse и подписывает аудиторское заключение. А в нем значится следующее: «Мы изучили финансовую отчетность компании “Универсальная Глюковина”, и она составлена в соответствии с общепринятыми принципами бухгалтерского учета». Общепринятые принципы бухгалтерского учета. Можно смело предположить, что ни один человек во всем тогдашнем поколении понятия не имел, что означают эти четыре слова. Вот что говорит Леонард Спейсек, старший партнер и почетный президент Arthur Andersen &Company, входящей в восьмерку крупнейших американских аудиторских фирм, по поводу общепринятых принципов бухгалтерского учета:

Как представители моей профессии могут терпеть подобную фикцию и при этом смотреть людям в глаза – выше моего понимания. Я полагаю, ответ заключается в следующем: если ты зарабатываешь игрой в покер, то очень скоро надеваешь на свое лицо непроницаемую маску. Судя по всему, мои коллеги относятся к финансовой отчетности как к некой рулетке для инвесторов – и горе тому инвестору, который не понимает риск, заложенный нами в эту отчетность.

Это говорит старший партнер и почетный президент одной из самых известных аудиторских фирм в мире. А каковы шансы выиграть в рулетку – знает каждый.

Если копнуть еще глубже, то обнаружится еще одна интересная вещь. Если компания «Универсальная Глюковина» сообщила о прибылях в $1 на акцию, то этот доллар может весить 50 центов, а может и $1,50 в зависимости от того камертона, с помощью которого они настраивали свои гитары на этой неделе. Откуда же берется такая гибкость?

Например, вы можете заменить ускоренную амортизацию на равномерную. Чем выше амортизационные отчисления, тем ниже прибыли. Хотите увеличить прибыли – снижайте амортизационные отчисления. Пару лет назад Armco Steel проделала именно этот фокус. Президент компании Уильям Верити сказал: «Это был защитный ход, сделанный для того, чтобы увеличить цену акций и сделать ее недостижимой для жадных до активов конгломератов и прочих любителей поглощений». Конечно, когда-нибудь ваши плавильные печи развалятся, а резервов на их замену у вас не будет, но ведь в долгосрочной перспективе мы все равно умрем – а сейчас давайте загоним акции повыше.

Вы можете сделать переоценку своих запасов. Можете откорректировать взносы в пенсионный фонд. Вы можете сделать резерв по уплате налога на прибыль вашим филиалом, или подождать, пока филиал переведет дивиденды вам, материнской компании. Вы можете капитализировать затраты на исследования вместо того, чтобы списывать их. Чтобы не показывать убытки, вам не нужно заходить так далеко, как джентльменам из United California Bank in Basel, – под рукой есть вполне легальные методы. Вы можете не признавать затраты на новый проект до тех пор, пока этот проект не начнет приносить доход. Если этого не случится, то когда-нибудь в будущем вы просто спишите затраты. И, кроме того, есть еще статья «прочие дискреционные расходы».

Для такой философии есть четкое определение – Apres moi, le deluge ^[27]

[Закрыть]или, как сказала Скарлетт О'Хара, «об этом я буду беспокоиться завтра». Если вам удалось загнать акции вверх, вы можете купить другую компанию с активами и прибылью, у которой акции пока не пошли вверх. Тогда у вас появится возможность поиграть в учете с методами объединения интересов и покупки, хотя это теперь не так просто, как было в добрые старые времена. А с новоприобретенной компанией вы можете продолжать все ту же игру.

Цель описанных здесь ухищрений одна – поднять цену акций. Экономическая реальность ничего общего с этим не имеет. Фондовый рынок интересуют только текущие прибыли. Именно это согнуло и практически сломало нашу старую спокойную Систему. «Никто не возражает против правил, – сказал Джеймс Нидэм в бытность комиссаром SEC, – при условии, что они помогают росту прибылей. Разверни машину в другую сторону – и крику не оберешься».

Но если у вас случился неважный год, если пришло время делать списания, если ваши акции так или иначе катятся вниз – тогда вы собираете все свои грехи и вешаете их кучей на этот неважный год. Это называется «большой баней» даже на лексиконе аудиторов. Ее идея в том, что, коль скоро акции и так упали, имеет смысл собрать все неприятности по всем направлениям за несколько лет, аннулировать старый план выделения опционов, проголосовать за новый и надеяться на то, что в следующем году акции все-таки пойдут вверх.

И еще два замечания, прежде чем мы закончим с аудиторами. Первое состоит в том, что сам бизнес хочет, чтобы учет велся именно таким образом. Да, аудиторы, может, и подписывают свои заключения как независимые профессионалы, но им нужны постоянные клиенты – ведь на хлеб зарабатывать-то надо. Поэтому, если вы как аудитор не согласитесь с практикой признания всех прибылей и переноса всех затрат на будущие периоды, владелец бизнеса, скорее всего, скажет: «Ну и катись отсюда. Я найду себе другого аудитора. Более сговорчивого, а главное, более понятливого». Это называется «поиском приемлемых аудиторов».

Второе замечание сводится к тому, что все-таки есть честные люди и порядочные компании. Джеймс Нидэм, аудитор и бывший комиссар SEC, ныне президент Нью-Йоркской фондовой биржи, сказал, что в 9000 отчетов, представленных в SEC, было обнаружено менее 50 серьезных ошибок. Он добавил, что всего лишь в 21 компании из списка Fortune's 100 были обнаружены расхождения между тем, что компания представляла публике, и тем, что она представляла SEC.

(Да, расхождения действительно есть. Компании подают в SEC формы 8K и 10K, и на том основании, что для SEC нужно больше информации, чем для публики, эта информация может быть не только более объемной, но и другой. Теперь в форме 8K нужно указывать, имела ли место смена аудитора и была ли она следствием разногласий в отношении принципов бухгалтерского учета. Отстраненный аудитор должен сказать, согласен ли он с тем, что компания приняла решение работать с другим аудитором. Это создает для публики две проблемы. Первая: споры вряд ли будут выходить за пределы SEC. Вторая: аналитик ценных бумаг – и тем паче средний инвестор – вряд ли захочет торчать полдня в мрачном хранилище документов SEC. Не так-то легко получить эти отчеты – 8K и 10K.)

Но фраза о том, что большинство компаний предоставляют достоверную отчетность, оставляет инвестора с главным вопросом: а какие этого не делают? Что это за компании? Все цифры выглядят одинаково, и для того, чтобы разобраться в нюансах, нужен профессиональный аудитор на полную ставку.

Так было не всегда. Я имею в виду, что не всегда повышенное внимание уделялось текущим прибылям. Во времена предыдущего поколения все обстояло с точностью до наоборот. Держателей акций было гораздо меньше, они гораздо лучше знали, как идут дела в компании, порой даже контролировали ее и, соответственно, знали своих аудиторов. Руководство любило накапливать денежные средства в качестве резерва на черный день. Тогда предпочитали не трубить о прибылях. Фондовый рынок был сонным и малоподвижным, а кроме того, он ценил активы и дивиденды, а не отчетную прибыль. Если вы сообщали о высоких прибылях, то профсоюзы тут же требовали больше денег. И господин из налогового управления тоже требовал больше денег. А ваши акционеры справедливо ожидали более весомых дивидендов.

Со временем все изменилось. В Налоговом кодексе 1954 г. появились такие штучки, как налоговые убежища, инвестиционный налоговый кредит, амортизация методом уменьшающегося остатка. Профсоюзы перестали интересоваться опубликованными цифрами и строили свои требования исходя из практических возможностей, а не из того, что им должно причитаться по справедливости. По большей части им удавалось получить требуемое, после чего компании просто поднимали цены на товары и продукты, а мы шли по пути инфляции издержек.

Акционеры стали думать, что если реинвестирование средств, предназначенных для выплаты дивидендов, помогает поднять цену акций, то дивиденды – это для почтенных старушек. Компании поняли: чем больше они заимствовали, тем выше была прибыль и тем дороже акции, – и начали наращивать долю заемных средств в капитале.

Эта тенденция достигла пика в конце 1960-х гг., когда консервативные менеджеры были наказаны за свой консерватизм. Если вы учитывали патенты в балансе по нулевой стоимости, списывали все и накапливали денежные средства – иными словами, преумножали активы, – то вы оказывались в проигрышном положении по отношению к компании без активов, но с быстро растущими и высоко оцененными акциями. Ваши акции могли ненадолго взлететь на слухах о поглощении, но после этого вы исчезали в недрах компании с сексапильными акциями, а как показывает история, именно такие компании и попадали в списки банкротов во время спада. Богатые активами страховые компании были излюбленной целью: Leasco купила Reliance Insurance, National General поглотила Great American, и так далее. LTV, флагман Джимми Линга, приобрел старую известную упаковочную фирму Armour и знаменитую сталелитейную компанию Jones &Laughlin в процессе привычного «перераспределения активов» на пути к катастрофе.

Не всем менеджерам новая тенденция была по душе, но раз уж она существовала, мало у кого хватало сил ей противиться.

– Черт дери, хотелось бы мне, чтобы фондовый рынок не требовал постоянного роста прибыли, – сказал мне президент сети известных отелей. – Бизнес так не делается. Следующий год не всегда лучше года прошедшего, и нам приходится на голову становиться, чтобы показать все, как надо.

Да, но почему не показывать в отчетности реальное положение дел?

– Тогда акции пойдут вниз, а мы окажемся в невыгодном положении перед конкурентами при найме рабочей силы, покупке новых отелей и т. д. Если бы все вернулись к нормальной практике, мы тоже сделали бы это.

Некоторые начали поговаривать о том, что, может быть, отчетная прибыль – не лучший способ оценивать компанию. Может быть, следует ориентироваться на денежный поток или рентабельность инвестиций.

Но для инвестора ситуация, когда при покупке цифры пляшут то вверх, то вниз, далеко не самая страшная. Честно говоря, это мелочь в сравнении с тем, когда цифры меняются задним числом. «Универсальная Глюковина» заявляет, что в 1969 г. она заработала 50 центов на акцию, в 1970 – $1, а в 1971 – $1,50. Вы покупаете акции, а потом вам говорят: пардон, мы поменяли учетную политику, а в соответствии с новым подходом мы вообще ничего не заработали. Поставьте перед цифрами маленькую букву «д», что означает «дефицит» или, проще говоря, минус. И не дай Бог инвестору отлучиться на часок на ланч. К тому времени его акции могут рухнуть в такую бездну, что их и не разглядишь – в стиле CertainTeed и F&M Schaefer.

Но разве не должен инвестор получать такую же информацию, что и SEC? Некоторые аудиторы считают, что избыток информации только запутает беднягу. Филип Дефлиз, управляющий партнер Lybrand, Ross Brothers &Montgomery, одной из восьми крупнейших аудиторских фирм, выразился так: «Вам что, хотелось бы видеть в годовом отчете такие вещи, как расходы на техобслуживание и ремонт? Расходы на аренду? Роялти? Доступ у инвестора есть – пусть идет в библиотеку, в большинстве финансовых библиотек такие вещи имеются. Если он собирается инвестировать, да еще и провести перед этим солидное исследование, – что ж, тогда пусть делает то же, что и профессиональные аналитики».

Когда искушенных инвесторов сажают в лужу, некоторые из них начинают хмуро поглядывать на аудиторов. Разве не Peat Marwick дала заключение по Penn Central? Разве не почтенная Price Waterhouse украсила своей подписью отчет Minnie Pearl's Fried Chicken, переименованной в Performance Systems, а позднее обанкротившейся? И разве не имя Arthur Young стоит на отчете Commonwealth United? Более того, разве не сама Нью-Йоркская биржа подала в суд на фирму Haskins &Sells, еще одного члена Восьмерки, за заключение по прогоревшей компании Orvis Brothers? Какое вообще значение имеет имя достойной аудиторской фирмы на отчете?

– Абсолютно никакого, – сказал Торнтон О'Глов, бухгалтер, который издает бюллетень по бухгалтерско-аудиторской практике для одной фирмы с Уолл-стрит. – Такая подпись не стоит ни цента.

Сказано, конечно, очень сильно, поэтому не стоит забывать, что большинство компаний играет все-таки честно. Для тех, кого интересуют детали, есть великое множество статей (я сам использовал некоторые из них в этой книге) в Financial Analysts Journal, в бухгалтерских журналах, в Barron'sи Forbes. А Джон Чайлдз из фирмы Irving Trust написал очень дорогую, очень ученую и очень детальную книжицу под названием «Прибыль на акцию и управленческие решения».

Полная ответственность за все эти процедуры была возложена Конгрессом на SEC. Вот часть главы 19 Закона о ценных бумагах 1933 г., который невольно заставляет вспомнить высокий стиль книг Ветхого Завета. Стоит вспомнить и фразу на титульном листе упомянутого закона: «Закон о полном и справедливом раскрытии информации». Курсив в тексте – мой.

Данная Комиссия наделяется полномочиями вводить, исправлять и отменять такие правила и нормы, которые необходимы для выполнения положений данного Закона, включая… определения бухгалтерских, технических и трейдерских терминов, используемых в данном Законе. Среди прочего, Комиссия получает право в целях настоящего Закона устанавливать форму или формы, в которых должна представляться требуемая информация, статьи и детали, подлежащие отражению в балансах и отчетах о прибылях и убытках, методы подготовки финансовой отчетности, оценки активов и обязательств, определения амортизации и износа, дифференциации инвестиционной и операционной прибыли, а также подготовки… консолидированных балансов и отчетов о прибылях и убытках.

Комиссия или любой из представителей, назначенных ею, могут приводить свидетелей к присяге, вызывать их повесткой, собирать доказательства и требовать предъявления любых бухгалтерских книг, бумаг и прочих документов, которые Комиссия сочтет относящимися к делу или существенными для расследования.

Вот здесь и лежит вся верховная и окончательная власть. Но SEC, бюджет которой составляет ничтожную часть бюджета ЦРУ, не может контролировать весь американский бизнес. Поэтому она и возложила ответственность за отчетность на сам бизнес и аудиторов.

Но является ли аудитор профессионалом? Можно ли его лишить лицензии или уволить за недобросовестную практику? На кого он работает? На инвестора – или на руководство компании?

И, наконец, самое главное: существует ли в отчетности какое-то единообразие? В 1938 г. Американский институт сертифицированных бухгалтеров создал Комитет по процедурам бухгалтерского учета, «чтобы свести к минимуму различия в корпоративной отчетности». В 1959 г. этот же институт организовал Совет по принципам бухгалтерского учета, сменивший комитет.

Сторонники единообразия задаются вопросом: как инвестор может принять осознанное решение, когда цифры так разнятся? Почему срок амортизации Boeing 727 составляет 10 лет у одной авиакомпании и более 16 лет у другой? Говорят, что такие вопросы решает руководство, что бухгалтерский учет – это искусство, а не наука, и что слишком жесткие правила никогда не доводили до добра.

Совет по принципам бухгалтерского учета создал в своих недрах подкомитет для поиска ответов на метафизические вопросы бухгалтерского учета. Что такое «экономическая реальность»? Что такое «текущая стоимость»? Что такое «справедливая стоимость» в балансе? В чем должна заключаться цель финансовой отчетности? Может ли бухгалтерский учет дать то, что от него ждут? Должны ли существовать отраслевые стандарты с отражением расхождений? Оправдывают ли различия обстоятельств такие расхождения в отчетности?

Шатания и колебания Совета по принципам бухгалтерского учета весьма велики даже в том, что касается их собственной профессии, – и еще непонятно, последуют ли клиенты рекомендациям и наставлениям. Каждое видоизмененное правило, каждая попытка реформы сопровождается воплями тех, чьи воловьи упряжки попали под новый паровоз. А в начале 1972 г. Совет по принципам бухгалтерского учета был разбит своими же собственными клиентами, когда Конгресс принял закон об инвестиционном налоговом кредите. Бизнес настаивал на том, чтобы кредит отражался как разовая добавка к годовой прибыли. Бухгалтеры хотели, чтобы кредит распределялся на весь срок службы оборудования. Бухгалтеров одолели без труда.

За этим спором последовал следующий: о «методе полной стоимости» в нефтяной промышленности. Вряд ли имеет смысл вдаваться здесь во все тонкости и детали. Метод полной стоимости, как сказал Стэнли Портер, партнер Arthur Young &Company и автор книги о бухгалтерском учете в нефтедобывающей отрасли, должен приводить к «немедленному появлению прибыли» у тех компаний, которые его применяют, оставляя более консервативные компании страдать от «эрозии инвестиционной позиции». Вскоре метод полной стоимости распространился со скоростью эпидемии.

Несколько месяцев спустя выяснилось, что Совет по принципам бухгалтерского учета доживает последние дни. Ему на смену пришел созданный Американским институтом сертифицированных бухгалтеров Совет по стандартам финансового учета, куда вошли не только бухгалтеры и который мог работать профессионально и постоянно. Так что все это дело пока скрыто за клубами пыли…

А что же делать инвестору? Разве что попытаться привлечь внимание своего конгрессмена. Однако и это маловероятно, поскольку бухгалтерские проблемы не относятся к горячим темам в период выборов. Я задавал этот вопрос многим заинтересованным людям. Профессор Абрахам Брилофф из Городского университета Нью-Йорка считает, что бухгалтеры должны выработать нечто вроде «Нюрнбергского кодекса» и отказываться выполнять приказы, которые незаконны или морально вредны. Один из членов Совета по принципам бухгалтерского учета сказал мне: «Мы и есть истеблишмент. Если мы не изменим ситуацию, причем быстро, вся эта махина рухнет». Дэвид Норр, член этого совета от Уолл-стрит, писал: «Бухгалтерский учет в наши дни позволяет сформировать такие результаты, какие нужны клиенту. Бухгалтерия как отражение деятельности компании – мертва». Даже юристы настроены весьма настороженно, опасаясь, что «общепринятые принципы бухгалтерского учета» не обеспечивают достаточного раскрытия информации. Review of Securities Legislation, цитируя такие дела, как SEC против Banger Punta Corp, США против Simon и Gerstle против Gamble-Skogmo, предупреждал: «Совету не следует слепо доверять финансовой отчетности, как в целом, так и в деталях. Во многих ситуациях такая отчетность, даже подготовленная компетентно и тщательно, в соответствии с общепринятыми принципами бухгалтерского учета, должна дополняться множеством материалов, чтобы не стать инструментом обмана».

Еще одного члена Совета беспокоило то, что Ральф Нейдер и движение за права потребителя могут взять дело в свои руки. Правда, он тут же добавил: «Саму публику это не волнует. Она – воплощенная жадность. Дайте им пару лет хорошего рынка – и они вернутся все до единого». Другой профессор экономики хотел, чтобы профессиональные потребители финансовой информации – организации и их аналитики – отказывались покупать результаты, если все стандарты не были соблюдены.

Обвинения со стороны критиков не стихли до сих пор, а в их возгласах можно услышать выражения типа «фискальная мастурбация», «жонглирование цифрами» и «корпоративная чушь». Глава одной из крупнейших фармацевтических компаний сформулировал проблему предельно четко: « Хороший бухгалтер стоит тысячи продавцов».

И все же, и все же… Ведь эти исключения подразумевают, что истина все-таки существует и ее можно заставить работать. Даже критики бухгалтерии иногда замечают прогресс, хотя и добавляют при этом, что прогресс проявляется слишком медленно. Если вы посмотрите на Европу или Японию, то увидите, что там и в помине нет столь всеобъемлющего и столь точного бухгалтерского учета. В Великобритании, где появилась бухгалтерия в ее современном виде, порой делают работу и получше нашего, но там британские компании, а у них свои специфические проблемы.

Бухгалтерский учет должен давать такую картину приливов и отливов в деятельности компании, которую неспециалисты могут принимать за чистую монету. Нельзя же требовать, чтобы каждый инвестор был еще и бухгалтером. Однако в существующей ситуации мало кто из инвесторов способен разобраться в этом хитросплетении нюансов. Бухгалтерская профессия должна завоевать доверие инвестора. Пока же индивидуальный инвестор вынужден полагаться на помощь брокеров, которые кормятся его комиссионными. Где-то в глубине брокерских фирм должны все-таки быть искушенные покупатели информации.

Можно, конечно, и самому запросить годовой отчет, но его надо тут же вышвырнуть в урну, если в нем полтора десятка примечаний, понять которые невозможно.

И что в результате? В конечном итоге остается лишь надежда на здравый смысл. Можно ли поверить, что прибыль табачной компании выросла на 30 % за один год? Можно ли поверить в то, что в отрасли, где конкурентам нет числа, кто-то год за годом поднимает прибыль на 50 %? А если компания занимается несколькими видами бизнеса – откуда берутся ее прибыли? Действительно ли она их зарабатывает? Или покупает? Или берет взаймы?

В жизни, конечно, и без того хватает проблем и беспокойств, но надо быть скептиком и держать ухо востро. Иного выхода нет.