Текст книги "Жертва безумия"

Автор книги: Джон Сэндфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9

За шесть домов до водонапорной башни Лукас наткнулся на полицейский пикет. Две патрульные машины стояли на проезжей части. Автомобили, объезжая их сбоку, образовали затор. Лукас вырулил на желтую линию и обогнал раздраженных водителей. Двое полицейских побежали к нему, размахивая руками.

Полицейский с красным лицом, положив руку на пистолет, наклонился к окну.

– Эй, какого черта…

Лукас протянул удостоверение.

– Дейвенпорт, управление полиции Миннеаполиса. Пропустите меня.

Полицейский побежал к патрульной машине, прокричал что-то в открытое окно, и водитель отъехал. Лукас направился к водонапорной башне. Полицейские эвакуировали жителей близлежащих домов. Женщины с детьми уезжали на машинах подальше от башни.

Бомба? Отравляющее вещество? Что там?

Водонапорная башня напоминала зеленого пришельца из «Войны миров». Ее большой яйцевидный корпус покоился на толстых коротких опорах. В сотне ярдов от нее стояли три пожарные цистерны, несколько полицейских автомобилей, грузовик службы разминирования, две «скорые помощи» и аварийная машина. Лукас подъехал туда.

– Дейвенпорт?

Плотный человек в тесной для него форме помахал рукой Лукасу.

– Дон Карпентер, Коттедж Гроув.

Он вытер рукавом потное лицо.

– Возможно, у нас серьезная проблема.

– Бомба?

Карпентер посмотрел на вершину холма.

– Мы не знаем. Это бак для нефти, а в нем что-то тяжелое. Мы не пытались его сдвинуть, но явно он чем-то заполнен.

– Говорят, на нем выведена моя фамилия.

– Верно: Лукас Дейвенпорт, полиция Миннеаполиса. Обычная надпись, сделанная с помощью аэрозольного баллончика. Мы собирались открыть бак, но кто-то сказал, что, если этот тип играет с вами, он вполне мог сунуть туда несколько фунтов динамита или слезоточивую бомбу. Поэтому мы отошли подальше.

Лукас посмотрел на башню. Возле нее разговаривали два человека.

– Кто эти люди?

– Саперы из службы разминирования. Едва ли бомба с часовым механизмом – ведь преступник не знал, когда мы ее обнаружим.

– Давайте посмотрим, – сказал Лукас.

Через ворота забора, окружавшего башню, мог проехать грузовик.

– Перепилите цепь на воротах и въезжайте туда, – распорядился Карпентер.

Стоя у вершины холма, они видели внизу нескончаемый поток машин, покидавших этот район.

– Никто не заметил этого типа?

– Не знаю. Мы собирались опросить местных жителей, потом, опасаясь бомбы, отложили это.

К ним подошли двое полицейских-саперов. Узнав одного из них, Лукас спросил:

– Как дела? Вы работали однажды на озере Элмо.

– Да, – ответил тот, – меня зовут Билл Пэт, а это Джизес Мартинес.

– Что там?

– Возможно, ничего, – ответил Пэт, посмотрев на башню.

Лукас видел черный бак через проволочное ограждение. Он стоял точно под четырехлапой водонапорной башней.

– Но мы не хотим двигать его. Сорвем крышку тросом с некоторого расстояния и посмотрим, что произойдет.

– Мы спустили воду из башни, – сказал Карпентер. – На всякий случай.

– Можно мне подойти? – Лукас кивнул в сторону бака.

– Конечно, – ответил Пэт. – Только не бейте по нему ногой.

На бак падала тень от башни. Приблизившись к нему, Лукас увидел, что это обычный бак со следами ржавчины, плотно закрытый крышкой.

– Вначале один из парней ударил по нему, но ничего не произошло, – сказал Мартинес. – Там что-то налито.

– Возможно, вода, – предположил Пэт. – Если он целиком заполнен водой, то должен весить килограммов двести.

– Но как же он его передвигал? – спросил Лукас. – Он ведь не мог использовать автопогрузчик.

– Думаю, он его катил, – ответил Пэт.

Отойдя от бака, он осмотрелся по сторонам, затем указал на следы. На мягкой земле осталась глубокая борозда с гладкими краями и цепочка из пересекающихся окружностей.

– Думаю, он сначала катил его на боку, потом поставил дном на землю и передвинул точно на середину площадки.

Лукас кивнул, заметив следы на земле.

– Эй, посмотри, Билл, – сказал Мартинес Пэту. Он указал на низ бака. – Это конденсат или маленькое отверстие?

На поверхности бака висела капля жидкости. Пэт стал на колени и, приглядевшись, сказал:

– Похоже на отверстие.

Он взял лист одуванчика, снял каплю с бака, понюхал ее и передал Мартинесу.

– Ну, что? – спросил Лукас.

– Похоже, вода.

– Тогда давайте сорвем крышку.

Пэт прикрепил блок к лестнице, приваренной к башне, а Мартинес обвязал альпинистским канатом крышку бака, пропустил толстую веревку через блок и закрепил ее на лебедке аварийного грузовика. Машина выпустила весь свой запас троса. Они находились теперь в ста пятидесяти ярдах от бака.

– Не испугаетесь громкого звука? – спросил Пэт Карпентера.

– Вы серьезно? Думаете?..

Все они присели на корточки за машинами, аварийный грузовик отъехал, и крышка соскочила с бака, как с пивной банки.

– Черт возьми, – воскликнул Мартинес. – Давайте посмотрим.

Они медленно направились к баку. С расстояния в десять метров Лукас увидел, что он заполнен водой. Оказавшись возле бака, они осторожно заглянули в него. На дне бака лежало маленькое тело. В мутной воде его нельзя было как следует рассмотреть.

– Нет. Я не могу, – проговорил Мартинес и отошел в сторону.

– О черт! Кто это? – спросил Карпентер, заглянув в бак.

– Боюсь, что Женевьев Данн, – сказал Лукас.

– Он хотел, чтобы я это увидел. Этот сукин сын играет в игры… Медэксперт здесь?

Карпентер кивнул:

– Да. Я позову его.

Лукас шагнул в сторону и посмотрел вниз. Должно произойти что-то еще. Мэйл позвонит снова, чтобы позлорадствовать.

– Я бы пристрелил этого подонка. Как можно убить ребенка? – проговорил Карпентер.

Лукас вспомнил фразу одного вьетнамского ветерана, ставшего преступником. Как можно убить ребенка? Надо только целиться ниже…

Медэксперт, молодой человек с худым лицом, подошел к бочке и заглянул в нее.

– Что там, черт возьми?

Все молчали.

– Дайте мне какую-нибудь палку! – Он был чересчур невозмутим даже для медэксперта.

– Или пожарный топор. Я не хочу совать туда руку.

– Осторожнее с топором, – заметил Карпентер.

– Не беспокойтесь, – отозвался тот и снова заглянул внутрь. – Это не ребенок.

– Что? – изумился Лукас.

– Это не ребенок! – уверенно заявил медэксперт.

Лукас снова заглянул в бак – ему по-прежнему казалось, что это тело ребенка.

– По-моему, это большая пластмассовая кукла, – сказал медэксперт.

Пожарник принес длинный изогнутый инструмент, напоминавший кочергу.

– Вот!

Медэксперт взял инструмент, подцепил куклу, но она соскользнула.

– К ней привязан груз, – проворчал он. – Но если это просто вода, почему бы нам не слить ее?

Когда спустили воду, медэксперт сунул руку в бак и вытащил оттуда четырехфутовую пластмассовую куклу с черными волосами и нарисованными голубыми глазами. Ноги куклы были привязаны к кирпичу, чтобы она не всплыла.

– А он с чувством юмора, – заметил медэксперт. На шее у куклы болталась пластмассовая бирка. На ней было выведено масляной краской: «Ключ».

– У него нет чувства юмора, – возразил Лукас.

– Так что же все это значит?

– Не знаю.

Лукас отправился в Миннеаполис. Когда он проезжал по шоссе номер 61 мимо нефтеперегонного завода, Мэйл позвонил снова.

– Черт возьми, ты оказался проворным, Лукас. Можно называть тебя Лукасом? Как тебе понравились эти пожарные автоцистерны? Я ехал мимо, когда ты был там. Что ты делал? Кто-то сказал, что там бомба. Это правда? Они вызвали саперов?

– Похоже, мы думаем, что у тебя какие-то проблемы. Уж не хочешь ли ты исправить этот мир? Думаю, ты знаешь, как это сделать. Мы можем помочь тебе…

– Считаешь меня психом?

– Послушай, несколько лет назад у меня самого была серьезная депрессия. Я знаю, что это такое. У тебя что-то с головой, но ты в этом не виноват…

– Чушь, Дейвенпорт, с моей головой все в порядке. Это чертов мир сошел с ума. Смотри иногда телевизор. Я совершенно здоров.

Он снова исчез.

Телефонная компания отслеживала все звонки, поступавшие на сотовый телефон Лукаса, и немедленно передавала информацию в диспетчерскую полиции, а та координировала передвижение патрульных машин. Через несколько минут после Мэйла позвонил Лестер.

– Он уехал слишком быстро. Он находился возле аэропорта. Наши машины прибыли туда через две минуты сорок пять секунд, но он уже исчез. Мы остановили несколько микроавтобусов, но без всякого толку.

– Проклятие! Он говорит не более десяти секунд.

– Он знает, что делает.

– Ладно, я скоро вернусь.

– Шеррил наткнулась на новый материал. Парень баловался с детьми: трахал десятилетних девочек на детской площадке. Не знаю, что будет дальше, но если мы найдем Манет, она может схлопотать срок.

Лукас покачал головой.

– Фрэнк, мы рискуем. Это же радиотелефон.

Лестер ждал Лукаса в коридоре.

– Эти сексуальные маньяки Манет…

– Что еще?

– Очень многие уже знают об этом. Люди из отдела сексуальных преступлений возмущены тем, что не могут действовать. Все всплывет наружу, и весьма скоро.

– Мы проверяем по компьютеру фамилии всех этих типов?

– Да.

– Как насчет их жертв? Мог кто-то попытаться отомстить Манет?

Лестер пожал плечами.

– Значит, займемся и жертвами. У нас масса имен и никаких результатов. Что ты думаешь о том баке с куклой?

– Не знаю, – сказал Лукас. – Он назвал это ключом, но что он имеет в виду? Подводная могила?

Андерсон, войдя в комнату, вручил каждому из них по толстому пластмассовому скоросшивателю с тремя сотнями страниц.

– Это все, что мы получили, кроме данных о кукле из лаборатории. От агентов ФБР никаких новостей.

– Удивительно, – сказал Лукас, полистав страницы.

– Есть идеи? – спросил Лестер.

– Похоже, это подводная могила, – ответил Лукас.

Ни событий, ни звонков не было.

Наконец Лукас связался с Андерсоном.

– В вашей папке есть запись беседы с соседкой Манет.

– Да.

– Она видела, что кто-то сидел в лодке там, где нет никакой рыбы. Может, следует сравнить список владельцев лодок с другими списками.

– Господи, Лукас, у нас и так уже сотни фамилий!

Позже Лукас позвонил в колледж святой Анны и попросил соединить его с факультетом психологии.

– Мне нужна сестра Мэри Джозеф.

Через несколько мгновений Элл Кругер – сестра Мэри Джозеф – взяла трубку.

– Здесь все ужасно взволнованы. Сестра Мапл уехала, она занимается другим делом. Я слышала, будто похититель увлекается играми.

– Да. И это дурно пахнет, – сказал Лукас. – Боюсь, одна из девочек мертва.

– О Господи! Почему ты так думаешь?

– Похититель оставил подсказку: куклу в баке из-под нефти, заполненном водой. По-моему, кукла обозначает кого-то из детей.

– Понятно. Хочешь приехать поговорить?

– Уивер вернется домой часов в шесть. Если ты заглянешь, я приготовлю бифштексы.

– В шесть тридцать, – сказала она. – До встречи.

Домой Лукас поехал по Юниверсити-авеню; возле Сент-Пола он остановился. Компания «Дейвенпорт Симюлейшнс» занимала несколько комнат на первом этаже. В окнах горел свет; программисты начинали работать в середине дня и уходили в полночь, а иногда еще позже.

Бэрри Хант сидел в комнате с одним из техников, они выводили что-то на принтер.

Хант заканчивал учебу в колледже святого Фомы, когда Лукас начал искать человека, способного управлять компанией. В течение десяти лет Лукас руководил ею из своего кабинета, сочинял военные и ролевые игры и продавал их трем различным компаниям. Сам того не желая, он втянулся в производство компьютерных игр, когда его уволили из полицейского управления. Полностью отдавшись бизнесу, он писал сценарии для обучающих полицейских программ. Программы были раскуплены, и все стремительно закрутилось. Лукас тогда понятия не имел о заработной плате, налогах, социальном страховании, гонорарах, конкуренции, обучении персонала.

Элл познакомилась с Хантом, когда он слушал ее спецкурс по психологии, и рекомендовала его Лукасу. Хант взял на себя управление компанией и начал делать деньги для них обоих. Однако они не стали друзьями, и Лукас сомневался, что Хант рад его визиту.

– Бэрри, мне надо поговорить с программистами. Это займет одну минуту, – сказал Лукас. – У меня возникла проблема, связанная с делом Манет.

– Ну что ж, пожалуйста. Думаю, все здесь.

– Клянусь, это отнимет одну минуту.

– Отлично…

Задняя часть офиса, занимавшая две трети общей площади, состояла из маленьких кабин, разделенных перегородками высотой меньше человеческого роста, и напоминала отдел по расследованию убийств. Тут работали девять молодых людей, семь мужчин и две женщины. Шесть человек сидели за персональными компьютерами, а трое стояли перед большим экраном, наблюдая за учебной поисковой видеопрограммой. Мужчина и полная молодая дама пили кофе у окна. Когда Лукас и Хант вошли в комнату, все замолчали.

– Привет, – сказал Лукас. – Вы, вероятно, слышали о похищении Манет. Парень, который сделал это, – игрок. У меня есть фоторобот, взгляните на него. Буду признателен, если отправите копию по почте или факсу всем знакомым. Нам необходима помощь.

Он раздал экземпляры фоторобота, но никто не узнал его.

– Крупный парень? – спросила программистка по фамилии Айс.

– Да. Высокий и сильный, – ответил Лукас. – Думаем, сумасшедший. Вы запустите информацию в компьютерную сеть?

– Нет проблем.

Айс казалась реликтом из эпохи панков – коротко стригла волосы, ярко красила губы, нанося помаду широкой полосой вокруг рта, носила кольца в носу. Хант говорил, что она пишет программы быстрее всех в компании. У Лукаса вдруг возникла идея, но он решил повременить с ней.

– Лукас, нам надо поговорить, – сказал Хант.

– Проблемы?

Лукас боялся того дня, когда налоговая инспекция постучит в дверь и затребует его бухгалтерские книги. Бухгалтерские книги? Нет у нас никаких бухгалтерских книг.

– Нам нужен кредит, – пояснил Хант. – Я обсудил это с «Норвест», так что получить его нетрудно, но нужно ваше одобрение.

– Кредит? Я думал, мы…

– Мы должны купить «Проблеко», – сказал Хант. – Они производят аппаратуру, которая идеально подходит к нашему программному обеспечению. Эта компания продается. Джим Дункан хочет вернуться к разработке аппаратуры.

– Какая сумма вам нужна? Возможно, я смогу…

– Восемь миллионов.

Лукас растерялся.

– Господи, Бэрри, восемь миллионов долларов?

– Восемь миллионов обеспечат нам лидирующее положение в отрасли, Лукас. Мы оторвемся от всех. Никто не сможет нас догнать.

– Но это огромные деньги! – взволновался Лукас. – А что, если мы сядем в лужу?

– Вы наняли меня для того, чтобы этого не произошло, и мы процветаем. Чтобы так было и впредь, нам нужно все обсудить.

– Хорошо, но нам придется дождаться окончания истории с Манет. И я бы хотел, чтобы вы предложили пару альтернативных идей.

– У меня уже есть одна серьезная идея.

– Какая?

– Осуществить открытую продажу акций. Момент для этого еще не настал, но если вы захотите выйти из игры… мы можем привлечь внешних акционеров, и вы получите около восьми-десяти миллионов.

– Боже, – изумился Лукас.

На лице Ханта мелькнула улыбка.

– Если мы возьмем восемь миллионов и продержимся еще пять лет, сумма возрастет до тридцати миллионов, обещаю.

– Хорошо, хорошо, мы поговорим, – сказал Лукас, направляясь к двери. – Дайте мне неделю. Тридцать миллионов! Господи!

– Передайте привет Уивер.

Лукас внезапно обернулся.

– Дело Манет продлится не более двух недель, так что договаривайтесь о встрече с банком. И продумайте вопрос, о котором мы говорили, – я имею в виду партнерство.

Хант кивнул.

– Я собирался упомянуть об этом.

– Время пришло. Если дело пойдет, вы получите свою долю. Похоже, оно идет.

– Ну, что с Манет? – спросила Уивер, когда он вошел.

– Он выкинул нечто эксцентричное. – Лукас рассказал ей о баке с куклой. – В половине седьмого придет Элл. Я обещал ей бифштекс.

– Отлично, – сказала Уивер, – я приготовлю салат.

Отправившись разжигать камин, Лукас подумал: вдруг она скажет: нет, пока нет?.. Это все изменит? Не решит ли она, что ей нужно уехать?

Уивер небрежно спросила его:

– Думаешь, вы с Элл поженились бы, если бы…

– Если бы она не стала монахиней? – засмеялся Лукас. – Нет, мы вместе выросли, были слишком близки, слишком молоды. Ухаживать за ней было бы неприлично. Слишком похоже на инцест.

– Она тоже так считает?

Лукас пожал плечами.

– Не знаю. Я никогда не знаю, что думают женщины.

– Однако ты этого не исключаешь.

– Уивер?

– Что?

– Заткнись, пожалуйста.

Сестра Мэри Джозеф – Элл Кругер – носила черную рясу.

В детстве Элл была красивой. Лукас до сих пор помнил одиннадцатилетнюю светловолосую девочку, хорошенькую и веселую. Позже угри так обезобразили ее, что она ушла из мирской жизни и появилась спустя десять лет как сестра Джозеф. Она сказала Лукасу, что ее решение не было связано с лицом, просто она услышала голос. Он усомнился в этом.

Элл приехала в черном «шевроле». Уивер налила ей пива.

– Как дела? – спросила Элл.

– Похоже, есть одна жертва; двое живы, – сказал Лукас. – Но парень совсем спятил и может прикончить их в ближайшее время.

– Я знаю Энди Манет. Она не слишком умна, но умеет… растрогать людей.

Элл отхлебнула пиво.

– Она находит подход к людям, и они начинают говорить.

– Она может выжить?

Элл кивнула.

– Пожалуй, она продержится дольше, чем другая женщина. Энди попытается манипулировать им. Если он проходил курс психотерапии, трудно предсказать его реакцию. Он почувствует, что им управляют, но некоторые привыкают к психотерапии, как к наркотику. Она способна оттянуть развязку.

– Как Шахразада, – сказала Уивер.

– Да, – согласилась Элл.

– Мне нужно, чтобы он говорил, – сказал Лукас. – Он звонит по телефону, и мы пытаемся выследить его.

– Думаешь, он лечился у нее?

– Мы не знаем. Пытаемся выяснить, но пока мало что нашли.

– Если это так, вы должны исходить из его проблем. Не обвинять его в том, что он болен.

– Я так и поступил сегодня днем, – мрачно сказал Лукас. – Но он разозлился.

– Спроси его, как он заботится о них, – предложила Элл. – Проверь, нельзя ли пробудить в нем чувство ответственности. Возможно, он избегает ее. Узнай, что нужно сделать для того, чтобы он освободил их. Предложи ему не отвечать сразу, а подумать. Чего он хочет?

– У нас есть и другая проблема. Мы просматриваем записи Манет. Она лечила подонков, совращавших детей, и никого об этом не уведомила.

Элл положила вилку.

– О нет! Ты не возбудишь дела.

– Но это назревает, – заметил Лукас.

– Это самый варварский закон, принятый нашим штатом, – воскликнула Элл. – Мы знаем, что люди больны, но отнимаем у них шанс получить помощь, и они будут продолжать…

– Если мы не посадим их за решетку…

– А как быть с теми, о которых вы никогда не узнаете? С теми, кто хочет лечиться, но не может этого сделать, потому что стоит им открыть рот, как полицейские набросятся на них?

– Мне известна твоя точка зрения, – сказал Лукас, желая избежать спора.

– О чем вы говорите? – спросила Уивер.

– Если человек в этом штате совращает ребенка, но при этом понимает, что болен, обращается к врачу, тот должен сообщить о нем. В этом случае медицинские записи попадают в руки властей и используются как свидетельства против пациента. Как только штат предпринимает какие-то действия, пациент нанимает адвоката, который советует ему прервать лечение и молчать. Если вина остается недоказанной, а это происходит часто, поскольку человек признает себя психически больным, что снижает достоверность записей, а врачи весьма неохотно дают показания, – он выходит на свободу. Но тогда он уже сознает, что не может продолжить лечение, поскольку оно чревато тюрьмой.

– Это несправедливо, – сказала Уивер.

– Нечто вроде «Уловки-22», – согласился Лукас.

– Просто варварство! – воскликнула Уивер.

– Варварство – насиловать детей! – оборвал ее Лукас.

– Если человек надеется получить помощь, чего вы хотите? Бросить его в темницу?

– Я не желаю это обсуждать.

Позже, когда они остались вдвоем, Уивер проговорила:

– Варварство…

– Я не хотел спорить об этом при Элл, – сказал Лукас. – Но, по-моему, психотерапия не помогает тем, кто насилует детей. Психоаналитики переоценивают свои возможности. Подонков надо сажать в тюрьму.

– И ты еще считаешь себя либералом!

– Свободомыслящим человеком, а не либералом.

Глава 10

Джон Мэйл смотрел новости и торжествовал. Он сидел один перед широкоэкранным телевизором и компьютерами. Подключившись к сети «Интернет», он просматривал двадцать четыре группы сообщений, касавшихся секса и компьютеров. Он одновременно использовал две телефонные линии и три компьютера.

Мэйл испытывал легкую сонливость и утомление. Энди Манет оказалась отличной добычей: он понял это, впервые увидев ее десять лет назад. Энди оправдала его надежды: у нее было красивое тело и она сопротивлялась. Он обожал борьбу, ему нравилось подавлять сопротивление. Каждый раз, овладев ею, Мэйл испытывал восторг победы.

Сейчас он занимал центральное место в новостях. Его искали все. Да, они могут найти его через несколько недель или месяцев, и ему придется как-то решить эту проблему.

Отогнав от себя навязчивую мысль, он вернулся к другой, излюбленной: Дейвенпорт. Дейвенпорт затаился. О нем не сказали ничего. Ни слова.

Мэйл пробежался по группам новостей в «Интернет», сортируя сообщения по темам. Он следил за телеэкраном, испытывая искушение запустить в сеть информацию о Манет и том, что он с ней делает. Возможно, он осуществит это, если доберется до машины, стоящей в университете.

А если запустить сейчас короткое сообщение, просто намек? Нет! Всегда можно проследить путь – в сети «Интернет» есть номер его телефона.

Однако в компьютерной сети он значится как Тэб Пост и Пит Рейт – эти имена и фамилии Мэйл ввел с клавиатуры. На складе его знают как Ларри Ф. Роузеса. Микроавтобус зарегистрирован на эту же фамилию. Настоящий Ларри Ф. Роузес жил где-то на юге, в Луизиане. Он продал микроавтобус вместе с документами за наличные, чтобы не делить деньги с бывшей женой. Компания, выдавшая ссуду на строительство дома, имела дело с Мартином Ладу. Джон присвоил документы Марти – водительское удостоверение с переклеенной фотографией, карточку социального страхования, даже паспорт. Он платил за Марти налоги.

Он нигде не был Джоном Мэйлом. Джон Мэйл умер…

Мэйл отодвинул от себя поднос, на котором лежал завернутый в алюминиевую фольгу пирог с цыпленком. Кока-кола и пирог с цыпленком – кажется, это он любил больше всего. Он подумал о Грейс. Встал, прошел на кухню, взял новую банку с кока-колой и снова подумал о Грейс.

Вероятно, она будет хороша. Ее тело только начинает формироваться. Она окажет отчаянное сопротивление. Он опустился на диван и закрыл глаза. Однако Грейс не вызывала у него такого желания, как ее мать. Это удивляло Мэйла. Повалив Энди Манет на матрас, он едва не потерял сознание от радости. Возможно, он займется Грейс. Как-нибудь. В качестве эксперимента. Она спятит от страха, увидев его инструмент…

Он допил кока-колу, когда зазвонил телефон.

– Алло?

– Да, мистер Ладу.

Мэйл выпрямился. Этот голос он всегда слушал внимательно.

– Вашу лодку ищут. Полиция знает, что вы наблюдали за женщиной с озера.

В трубке раздался щелчок. Мэйл уставился на телефон. Черт возьми! Хотел бы он знать, кто это. Разговор с глазу на глаз был бы интереснее.

Лодка. Мэйл нахмурился. Арендуя лодку, он показал водительское удостоверение Ладу. Дом оформлен на эту фамилию. Старик с лодочной станции записал фамилию на бланке. Мэйл не помнил, куда дел выданный ему второй экземпляр. Он не придал этому значения. Черт возьми! Дейвенпорт поймает его, когда он, Мэйл, упустит какую-то мелочь.

Мэйл встал и, взяв куртку и фонарь, вышел из дома. Было прохладно – вместе с солнцем исчезли и облака. Прокатиться? Нет. Хорошая ночь для прогулки. Может, в конце пути он снова потешит себя сексом, хотя его член уже начал опухать.

Освещая фонарем кочки и рытвины, Мэйл вышел по подъездной дороге на посыпанную гравием улицу, по привычке проверил почтовый ящик. Пусто. Почтальон всегда приходил до десяти часов. Мэйл уже забрал свежую корреспонденцию, когда проснулся. Он закрыл почтовый ящик и зашагал по гравию.

На севере огни Городов создавали слабое оранжевое свечение над придорожными деревьями. Но когда Мэйл свернул на юг, к хижине, где он держал женщину, его окутали кромешная темнота и запах зерновых.

Мэйл жил на территории бывшей фермы. Сосед приобрел ее, когда ферма уже не окупалась. Он отрезал сто пятьдесят акров от исходного надела и продал оставшиеся десять акров с домом и несколькими разваливающимися дворовыми постройками. Новый владелец, алкоголик, работавший на бойне, позволил дому развалиться и в конце концов покончил с собой. Следующий хозяин построил маленький дом возле дороги, а в глубине участка – конюшню с двумя стойлами. Когда его дети выросли, он переехал во Флориду. Его преемник превратил конюшню в гараж. Зимой ему стало одиноко в сельской местности, и он вернулся в город. Тогда-то хозяином стал Мэйл.

К этому времени старый дом превратился в развалины. За ним торчал вросший в землю курятник и валялись остатки сарая – груда гнилых досок. Двухкомнатный летний домик покосился, его почти не было видно среди сорняков. Зато цоколь и погреб были еще крепкими. Мэйл провел туда новый электрический кабель от своего дома – эта работа заняла два часа.

Поначалу его беспокоило то, что он держит женщин в этом доме. На них мог случайно наткнуться охотник за старой утварью. Такие воры были повсюду, они обчищали заброшенные фермы, уносили оттуда бронзовые дверные ручки и замки, краны, горшки для засолки овощей и даже хорошо сохранившиеся гвозди ручной ковки.

Но мародеры были весьма пугливы. Судьи справедливо считали их «домушниками», поэтому Мэйл установил две сигнализации фирмы «Радиошэк», работавшие от батареек, и успокоился. Любой мародер мгновенно покинет дом, когда включится сирена. При появлении других людей, например, полицейских, сигнал также окажется полезным.

Реальную опасность представлял Хэкт – живший по соседству фермер. Этот флегматичный немец, член какой-то религиозной секты, обходился без телевизора и почтового ящика и не проявлял интереса ни к чему, кроме трактора и земли. Мэйл никогда не видел Хэкта возле своего дома. Только в периоды сева и жатвы немец работал на близлежащем поле. Но к тому времени пленниц здесь не будет.

Мэйл освещал дорогу фонарем, вдыхая запах зерновых и пыли. Миновав вершину холма, он направил луч в сторону старого дома. Строение напоминало избушку ведьмы и излучало слабое призрачное свечение, часто исходящее от старых досок, некогда покрытых белой краской.

Когда Мэйл поднялся на крыльцо, по его спине побежали мурашки: близость бака с водой пробудила в нем кладбищенский страх. Кто-то царапает ногтями по металлу? Нет.

Он вошел в дом.

Услышав его шаги, Грейс прижалась к стене. Она не знала, слышит ли их мать: Энди много часов пролежала на матрасе, прикрыв глаза рукой. Она не спала и не приходила в себя. После очередного насилия она снова «поплыла». Грейс пыталась растормошить ее, но Энди не реагировала.

Грейс решила расправиться с Мэйлом.

Мэйл терзал ее мать уже четырежды: сначала избивал ее, потом насиловал. Она слышала через стальную дверь удары и более слабые звуки – очевидно, умоляющий голос матери. Энди сказала, что он хлестал ее по лицу ладонью, твердой, как доска. В последний раз у Энди что-то сломалось, и она потеряла сознание.

Она должна расправиться с Мэйлом, хотя ее единственное оружие – ногти. Он убивает ее мать, а когда она умрет, займется ею.

– Нет. – Энди заставила себя приподняться. Возле ее носа была темно-красная корочка засохшей крови. Глаза провалились, губы распухли. Однако, услышав шаги, она чуть повернулась и выдавила из себя слово предостережения.

– Я должна что-то сделать, – прошептала Грейс. Он приближался.

– Нет! – Энди тряхнула головой. – Я не думаю… не думаю, что он что-то сделает, когда я в таком состоянии.

– Он убивает тебя. Я думала, что ты уже умираешь.

Грейс стояла на четвереньках у дальнего угла матраса. Ее глаза блестели, губы побелели, тонкая кожа напоминала кальку.

– Не знаю, так ли это, но пока мы не можем дать ему отпор. Он слишком силен. Нам нужно… что-то. – Энди привстала, слыша, как подрагивает лестница под ногами Мэйла. – Нам нужен какой-то предмет, которым мы сможем убить его.

– Какой? – Грейс нервно обвела взглядом погреб, но не увидела ничего подходящего.

– Мы должны подумать… но я не могу думать. – Энди обхватила руками голову.

Он был уже совсем близко, на лестнице.

– Ложись, – шепнула Грейс. – Закрой глаза. Молчи, что бы ни произошло.

Она слегка толкнула мать на матрас, и они услышали, как Мэйл сдвинул засов. Энди кивнула и закрыла глаза. Грейс забилась в угол, обхватила ноги руками и уставилась на дверь.

Мэйл посмотрел через щель, потом снял цепочку и открыл дверь.

– Вставай! – приказал он Энди.

– Вы что-то сделали с ней. Она не двигалась после вашего ухода, – испуганно пробормотала Грейс.

Это не смутило Мэйла. Он наморщил лоб и, резко бросив:

– Вставай! – пнул Энди ногой.

Она чуть повернулась, затем в ужасе прижалась к стене.

– Вы покалечили ее. – Грейс зарыдала.

– Заткнись! – рявкнул Мэйл. – Заткнись, маленькая плакса…

Он шагнул к ней, словно собирался ударить ее, и Грейс подавила всхлипывания. Поколебавшись, Мэйл снова пнул Энди.

– Вставай! – схватив Энди за ноги, он повернул ее на спину.

– Воды, – простонала она.

Грейс снова заплакала, и Мэйл крикнул:

– Заткнись!

Он неуверенно отступил.

– Вы ее покалечили, – повторила Грейс.

– Она не была такой, когда я ее привел, – пробормотал Мэйл. – Она ходила.

– Боюсь, у нее что-то… с головой. Она разговаривает с Женевьев и папой. Где Женевьев? Что вы с ней сделали? Она у папы?

– О черт! – в бешенстве воскликнул Мэйл. – Тебе лучше прийти в себя, я еще не закончил с тобой!

Отойдя к двери, он велел Грейс:

– Дай ей воды.

– Я делаю это, – всхлипнула Грейс. – Но потом она… мочится на пол.

– О Господи!

Дверь захлопнулась, но засов не сдвинулся. Грейс затаила дыхание. Неужели он забыл? Нет. Дверь снова открылась, Мэйл бросил ей полотенце.

– Подмой ее. Я вернусь утром.

Дверь снова закрылась, и они услышали его шаги. Они ждали не двигаясь, но он не вернулся.

– Мы можем это повторить, – сказала Энди. – Но нам необходимо что-то найти.

– Что?

– Какой-нибудь предмет, чтобы убить его.

– Здесь? – Грейс снова обвела взглядом пустой погреб. – Где?

– Мы что-нибудь найдем, – сказала Энди. – У нас нет другого выхода.

Мэйл сел в микроавтобус, перекрашенный в синий цвет, с надписью на боковой двери «Компьютеры. Роузес». Направившись к шоссе номер 3 и автостраде номер 494, он заполнил бак и налил больше четырех галлонов бензина в пластмассовую канистру. Купив две кварты моторного масла, он расплатился за все двадцатидолларовой купюрой.

За сорок минут он доехал до озера Миннетонка. В пути Мэйл много размышлял о преступлениях, о том, как все это происходит. Если бы он играл в фильме, то забрался бы в контору лодочной станции, при свете фонаря просмотрел бы записи, затем сыграл в прятки со сторожем.