Текст книги "Грозовые Земли"
Автор книги: Джон Мэддокс Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 55 (всего у книги 96 страниц)
Юноша улегся, глядя на звезды и тоскуя по Фьяне, но ему не давали покоя события сегодняшнего дня. Несмотря на все ее торжественные заверения в дружбе, искренность королевы Лериссы в разговоре с ним тревожила Ансу. Было ли это обычной самонадеянностью женщины, которую не тревожило, что думают о ее словах другие люди? Или она вынашивала какой-то хитроумный план?
Она вела себя кокетливо, но его это не воодушевило ни в малейшей степени. Тем более, не стоило забывать о шессинской охране, не покидавшей свою госпожу ни на миг. И он был уверен, что она не могла всерьез заинтересоваться им. Хотя Лериссу обвиняли во множестве злодеяний, но ее преданность мужу была общеизвестна.
Кроме того, подумал Анса, засыпая, он даже и помыслить не мог о связи с женщиной, в которую когда-то был влюблен его отец.
Глава шестнадцатая
Гассем наблюдал за подготовкой в битве. Его воины толпились у лестниц, штурмовые башни на колесах были готовы, наски, запряженные в дышла-толкачи, спокойно щипали траву. Солдаты были построены в шеренги на расстоянии от стен, недосягаемом для метательного оружия.
У передней шеренги имелись мантелеты: огромные щиты выше человеческого роста и ширины, достаточной, чтобы прикрыть двух человек, стоящих за ними. Обычно один человек держал мантелету, а второй стрелял из лука под ее прикрытием. При совместном перемещении эти щиты превращались в передвижную стену.
В тылу нападающих сосредоточились шессины и другие островитяне, вместе с воительницами Гассема, и отборными отрядами солдат с материка. Все они будут задействованы только после того, как достаточно большая брешь в стене даст возможность захватить город одним-единственным ошеломляющим штурмом.
Туннель подожгли накануне ночью. Огромные клубы дыма поднялись в воздух из многочисленных отверстий, пробуренных мастерами. Король увидел, как в смятении засуетились люди около стены, которая издавала странные звуки, угрожающе скрипела и трещала. Они достигли полной внезапности. Не было затопления, не было подкопов, и все шло точно по плану. Сейчас оставалось лишь ждать обвала стены, чтобы получилась брешь, годная для прорыва. Гассем верил, что будет именно так. В лагере уже начались болезни. Он не хотел задерживаться здесь надолго. После получения известий о стальной шахте его терпению пришел конец. Он хотел обратить этот город в прах под ногами.
Что за человек был этот Мана?! Как он мог величать себя королем и вести себя столь малодушно?..
Внезапный грохот и треск привлекли внимание Гассема. Угол стены выглядел по-прежнему, но теперь его окружал мерцающий туман. Люди с крепостного вала бросились врассыпную, когда земля задрожала у них под ногами.
Медленно, величественно, башня и весь угол стены начали оседать. Трещины между камнями становились все шире, по мере того как камни основания стали рушиться внутрь подкопа. Башня разваливалась на глазах. Камни ударялись о землю и со свистом летели дальше; некоторые сбивали с ног солдат, которые стояли, ожидая сигнала к штурму, разбивая вдребезги мантелеты и превращая в месиво их плоть и кости. По команде офицеров, солдаты развернулись и отбежали на сотню шагов назад. Гассем с удовлетворением отметил, что паники не было, и маневр выполнялся в правильном порядке.
Стала обрушаться внешняя кладка, и заполнявшие внутренние пустоты булыжники сплошным потоком хлынули наружу, образуя пологий вал. Громче грохота падающей стены был торжествующий вопль солдат, которые наконец увидели, что удача окончательно изменила противнику и теперь их ждет решающий бой.
Гассем быстро спустился с наблюдательной башни. Ему бы хотелось возвести эту башню ближе к углу, под которым был подкоп, но он не хотел привлекать внимание противника к этому месту. Сейчас он бежал вдоль передовых линий войск, приветствующих его, вращая над головой стальное копье. Он остановился у юго-западного угла, где его солдаты перестраивали шеренги после камнепада. Старшие офицеры присоединились к нему.
– Да, брешь выйдет отменная! – заявил Урлик.
– Увидим, когда осядет пыль, – ответил Гассем. Все вокруг было окутано непроницаемым облаком удушливой пыли. Постепенно пыль оседала, насыщаясь влагой, открывая пролом шириной не менее двадцати футов в основании. Из бреши на землю скатывались камни и булыжник. Подход был не слишком надежным, но вполне пригодным. Гассем повернулся к торжествующим офицерам.
– Я пойду обратно на командный пост. Возвращайтесь на свои места. По моему сигналу, первые отряды пойдут на штурм. Островитяне и другие элитные войска должны оставаться в резерве до тех пор, пока я лично не дам им команду. Они будут рваться в бой, но передайте им, что я поведу их в город сам, когда решу, что настало время.
– Как повелит наш король! – хором откликнулись офицеры.
Гассем побежал обратно к своей башне, сопровождаемый громовыми приветственными криками солдат, прокатывающимися по рядам. Ему было неудобно карабкаться с копьем по башенной лестнице, поэтому он метнул его на верхнюю платформу, где юный воин ловко подхватил древко точ-696 но посередине. Он взлетел вверх по лестнице и занял свое место у ограждения. Навес убрали, чтобы солдаты могли ясно видеть своего короля. Молодой воин подал ему копье.
Гассем медленно поднял оружие над головой, острием грозя облакам, а затем, описав полукруг, устремил острием на город.
С криком, подобным грохоту падающей стены, армия ринулась вперед. Наски потащили шатающиеся вперед к стене штурмовые башни, которые стонали, как огромные животные. Команды, отвечавшие за лестницы, широко улыбались, подпирая их плечами, ибо сознавали, что их работа является решающей на начальных этапах штурма.
В тот момент, когда они уже находились в пределах досягаемости для метательного оружия, с городских стен на них обрушился настоящий ураган. Сначала полетели стрелы, за ними вскоре последовали камни, выпускаемые из пращей. По мере приближения армии, к смертоносному дождю прибавились дротики и метательные копья. Когда солдаты достигли основания стены, на мантелеты полетели булыжники, которые швыряли вручную. Машины, установленные на стене, стали выпускать более крупные снаряды. Они целились в штурмовые башни, но редко попадали в цель, на что и рассчитывал Гассем. Катапульты имели низкую точность попадания, и те камни, которым удавалось долететь до цели, отскакивали от толстых бревен лобовой поверхности башен, не причиняя им никакого вреда. У самого Гассема не было осадной артиллерии. Его невванский инженер не смог подобрать соответствующие материалы.
Когда же башни, перемещающиеся на колесах, достигли стен, и были подняты штурмовые лестницы, отборные силы лучших частей пехоты Гассема пошли на штурм бреши. Прочно удерживая перед собой свои длинные, тяжелые щиты, подняв копья, они начали быстро, но осторожно продвигаться вверх по ненадежному валу. Эти люди имели самые тяжелые доспехи из всех его солдат. Каждый человек из пяти первых шеренг был одет в бронзовый шлем, кирасу из переплетенных и покрытых лаком полос бамбука, а также наголенники, закрывающие ноги. Каждый был вооружен длинным копьем и бронзовым коротким мечом или боевым топориком. Офицеры этих отрядов носили кирасы, изготовленные из бронзы, а их шлемы украшали белые плюмажи.
Гассем напряженно наблюдал за наступлением. Это был штурм, который обеспечит захват города. По мере того, как тяжелая пехота поднималась на вал, неминуемо утратилась сплоченность их построения. Осыпающиеся камни падали из-под ног, люди оступались, и их непоколебимое наступление превратилось в отчаянное карабканье. Огромное количество защитников появилось из бреши, они бросились вперед, чтобы задержать наступающую армию, в то время как люди, которые остались за ними, неистово работали, возводя зава, который должен была перекрыть пролом. Их сопротивление было настолько же тщетным, насколько и отчаянно храбрым, потому что они не могли собрать достаточно людей, чтобы в течение длительного времени противостоять движущейся силе наступающей орды. Люди падали, пронзенные длинными копьями, и воины Гассема медленно, но неуклонно, шаг за шагом прокладывали себе путь по направлению к бреши.
Пока атакующие и защитники упорно сражались около пролома, Гассем наблюдал за отчаянной борьбой на стене. Отряды, ответственные за установку лестниц, проталкивали раздвоенные жерди к крепостному валу, а защитники отталкивали их прочь с помощью таких же жердей. Постепенно лестницы были установлены на место. В отличие от атакующих, защитники на узких стенных проходах не могли обеспечить достаточное количество народа, чтобы отбросить лестницы надолго. Точно так же, у них не было надежного способа остановить штурмовые башни, кроме крюков, которые они бросали в башни, пытаясь зацепить и повались эти массивные сооружения с помощью канатов. Башни оказались слишком тяжелыми и устойчивыми для этого, и вскоре их опускные мосты пали на крепостной вал и солдаты начали повсеместный штурм.
Теперь, когда дело дошло до рукопашной, в борьбу вступило еще большее количество оборонявшихся. С людьми, взбирающимися по одному вверх по лестнице или бегущими по опускным мостам по двое или по трое, сначала легко справлялись защитники, которые были многочисленны и сражались с великим отчаянием. Они голыми руками опрокидывали штурмовые лестницы, а некоторые даже покидали свои посты на стенном проходе и прыгали на опускные мосты и сражались с врагом на шаткой опасной платформе, чтобы хоть на пару пядей отогнать противника от своего города. Борьба зашла в тупик, так как ни нападающие, ни защитники не могли извлечь никакого преимущества из данной ситуации. Повсюду обороняющиеся солдаты, не занятые непосредственно с лестницами или башнями, истощив запасы метательных копий, стрел и дротиков, сейчас перешли на котлы с горячим маслом и емкости, заполненные смолой, открытые горлышки которых были заткнуты пылающим тряпьем, смоченным маслом. Падая на землю, где продолжался бой, они разбивались, обрызгивая всех, кто оказался поблизости, липкой пылающей жидкостью.
Гассему это зрелище доставило глубокое удовлетворение. Всегда было приятно смотреть на храбрых людей, которые продолжали сопротивляться, даже если они были твоими врагами. А лучше всего то, что он не обнаружил недостатков в действиях собственных войск. К настоящему времени даже солдаты, набранные с материка, были почти также фанатично преданы своему королю, как и островитяне. Они были счастливы следовать за своим победоносным вождем и служили ему не на страх, а на совесть, чего, возможно, никогда не видел от них их прежний король.
Ему было приятно наблюдать за тем, как сражались соноанцы. В открытой схватке на поле боя они показали себя не с лучшей стороны, зато при обороне столицы были яростны и упорны, как длинношеи. Это значило, что они станут хорошими солдатами и для короля Гассема, после того, как покорятся своей судьбе. В уме Гассем уже прикидывал, как вольются новые соноанские отряды в его победоносную армию. Он решил, что, расправившись с командирами, будет щедр с обычными солдатами. Виной тому, что происходило сейчас, было трусливое упрямство короля Мана, и его солдаты должны будут это понять. Когда они привыкнут к этой мысли, собственная гордость заставит людей поверить, что их прежний король никуда не годился, и истинное счастье для них – это служить завоевателю, который мог бы убить их всех.
Гассемом двигало не человеколюбие – понятие, абсолютно чуждое ему. Он предполагал, что ему понадобится огромная армия для длительной напряженной военной кампании, которая предстояла в пустыне. Впервые, вместо стремительного, безудержного натиска, он должен будет заниматься тыловым обеспечением и возводить крепости. Это предполагало гарнизоны, а все истинные воины ненавидели гарнизонные обязанности. Зато соноанцы могут идеально подойти для решения этой задачи.
Около бреши его штурмовой отряд загнал защитников обратно в пролом и прижал их там. Под прикрытием щитов оттаскивали прочь тела павших, чтобы тем, кто еще продолжал сражаться, не приходилось шагать по трупам. В ход пошли длинные копья, с помощью которых избавлялись от защитников, находившихся на поспешно возведенной защитной стене из булыжника и бревен. Из тыла передовой линии следующие две шеренги выступили вперед, держа копья высоко над головой, чтобы не задеть щиты своих товарищей, и также начали теснить оборонявшихся. Те, кто не мог сражаться, подбирали осколки булыжников и отбрасывали их подальше, чтобы расширить и выровнять подходы к бреши. Другие держали щиты над головой, образуя крышу, защищающую их от метательного оружия, падающего сверху. Рев, крики, проклятия создавали постоянный, сводящий с ума аккомпанемент к бешеным усилиям штурма.
По всей протяженности стены солдаты, поднявшиеся по штурмовым лестницам, пытались закрепиться наверху. Вот уже удалось сделать это в двух местах, – теперь оставалось лишь зажать в тиски тех защитников города, что оказались между отрядами нападавших. Не получая никакой поддержки с флангов, соноанцы были вынуждены либо сражаться до последнего, либо рискнуть жизнью, прыгая вниз со стены на мостовую и крыши домов.
Гассем не хотел вводить в бой резервы до тех пор, пока у него не будет выгодной позиции на стене, откуда он мог бы следить за сражением в пределах города. Это был решающий этап боя, но сейчас король был лишь простым наблюдателем, который не мог повлиять на ход битвы, в то время как его командиры выносили на своих плечах основную тяжесть штурма.
Все больше воинов взбирались на стену, встречая все меньшее сопротивление. Солдаты выстраивались в шеренги за башнями, чтобы в свою очередь ринуться по ступеням и на опускные мосты.
Офицер стоял сверху крепостного вала и махал красным плащом, подавая сигнал о том, что стена стала безопасной. С торжествующим криком Гассем спустился с наблюдательной башни и бросился через поле по направлению к ближайшей лестнице. Повсюду были тела павших, а раненые, спотыкаясь, брели обратно в лагерь, истекая кровью, а порой и с торчащими из тела обломками стрел.
Крепко держа свое копье, Гассем уверенно поднялся по ступеням приставной лестницы и спрыгнул на крепостной вал. За спиной он услышал приветственные вопли шессинов, но не обернулся к ним. До победы еще далеко! Король не имел никакого представления о том, насколько сильны войска Мана. Если в самом городе имелись резервы, то король может придержать их для боя на более выгодной территории, возможно, в кварталах с узкими, запутанными улицами, или в цитадели. Его дворец может оказаться настоящей крепостью. Чиванский офицер с жестким лицом широким шагом подошел к Гассему.
– Мы взяли стену, мой король, но поблизости немало укрытий, откуда летят стрелй. – Он прорычал команду и два солдата подбежали к нему. – Вы должны прикрывать щитами короля. Будьте бдительны.
Широкая улица отделяла стену от ближайшего здания. Улица была завалена мертвыми телами, брошенным оружием и булыжниками. Гассем направился к южной стороне, к бреши. Воины спешили убраться с его пути, а время от времени он слышал, как стрелы ударялись в один из щитов, которые держали его охранники.
У пролома король увидел внизу яростное сражение: чем большему количеству его людей удавалось пробиться через брешь, тем больше защитников появлялось из боковых улиц. Теснота не позволяла бойцам использовать их мастерство, и они бились яростно, словно дикие звери. Это была именно такая рукопашная схватка, от которых он желал избавить свои элитные войска. Для такого боя, где каждый из противников давит просто своей массой, вполне подходили и обычные солдаты.
– Вы будете вводить в бой шессинов, мой король? – спросил офицер.
– Скоро, – ответил он. – Сначала мы должны очистить хотя бы небольшую площадь. Затем я отдам приказ. – Гассем осмотрел крыши и пространство над ними, ища какие-нибудь признаки внутренней цитадели. Он видел высокие дома и несколько башен, но ничего похожего на крепость. Местные жители на допросах упоминали о королевском замке, но теперь Гассем подозревал, что они просто употребляли устаревшее слово для обозначения королевского особняка, оставшееся еще с тех времен, когда правители этой страны еще и впрямь жили в укрепленных цитаделях.
Гассем указал через открытое пространство на ближайшие здания, откуда лучники и пращники пытались достать его солдат.
– Эти люди на стене без дела, – заявил король. – Веди их туда и прикажи очистить все эти здания. Так как мои люди прокладывают путь по улицам, я хочу, чтобы все крыши были в наших руках. Это твоя задача.
– Повинуюсь, мой король! – прокричал офицер и махнул рукой. Через несколько мгновений целая вереница солдат последовала за ним вниз по лестнице и направилась к ближайшему зданию. Гассем оперся на свое копье и наслаждался зрелищем сражения, которое разворачивалось у него под ногами и на крышах. Вскоре стрельба из лука прекратилась, и его щитоносцы смогли немного расслабиться.
Солдаты в легких доспехах идеально подходили для боя в зданиях и на крышах. Их малые щиты, облегченные доспехи или вообще отсутствие таковых не доставляли им особых трудностей при перемещении в узких залах, коридорах и на лестницах. На крышах они встречали не солдат с длинными копьями и тяжелым вооружением, а скорее, лучников и простых горожан, отчаянно бросавшихся в нападавших камнями и черепицей. В бою с ними даже легко вооруженные солдаты в легких доспехах были непобедимы. Гассем отметил это про себя. Он никогда не забывал даже самых незначительных военных уловок и всегда был готов использовать любое новое наблюдение. Прежде король помышлял о том, чтобы прекратить использовать стрелков из лука с легким вооружением и доспехами, но сейчас он увидел новую возможность для их использования. Он вспомнил свои планы насчет соноанцев и подозвал к себе командира одного из крупных отрядов, набранных с побежденных территорий.
– Да, мой король? – спросил задыхающийся офицер, в заляпанных кровью бронзовых доспехах.
– Сейчас идет яростный бой, но позднее, когда враг поймет, что все потеряно, они будут создавать только видимость сопротивления и искать возможности сдаться. Вы должны щадить жизни сдавшихся на милость победителя. Конечно, следите за возможными предателями, наказание им будет – мгновенная смерть, но я хочу, чтобы впоследствии соноанцы стали частью моего воинства.
– Повинуюсь, мой король. Я передам ваш приказ. – Офицер заторопился вниз по лестнице.
Наконец защитников столицы оттеснили на улицы, выходящие на небольшую площадь, и солдаты Гассема вторглись в город. Через брешь и через стену они хлынули, как приливная волна. Снова сражение переместилось в сторону. Теперь бой будет перетекать с улицы на улицу, солдаты будут очищать строения и крыши. Если окажется, никакой крепости в стенах столицы не существует, то битва вскоре завершится, но Гассем еще не был уверен в этом. Он сделал знак, и один из юных шессинов подскочил к нему.
– Да, мой король?
– Отправляйся к генералам Ребья и Урлику, туда, где они ожидают с резервом. Скажи им, чтобы они ввели в бой островитян и женщин-воительниц. И передай им вот что… – Он предостерегающе поднял палец, и лицо юноши напряглось от внимания. – Они должны вести своих людей организованно. Скажи, что это бой не в поле, а в зарослях. Пусть сохраняют жизнь сдавшимся на милость победителя. Даже женщины обязаны соблюдать этот приказ. Я не потерплю ослушников!
Молодой воин скрылся из вида в поисках командующих. Они поймут, что он имел в виду под боем в зарослях. Дома, на островах они применяли такую тактику для очистки лесов от разбойников и хищных животных, которые угрожали стадам. Здесь они проведут методичную чистку улиц, организованно и постепенно, без бешеного возбуждения настоящего боя. Они будут разочарованы, но это можно пережить. Важнее было сохранить эти отряды в неприкосновенности и дать им возможность исполнить самую важную задачу.
Струйки дыма начали подниматься из некоторых зданий поблизости. При штурме домов были опрокинуты лампы, жаровни и жертвенники. Если огонь распространится, то это станет помехой, хотя разрушения и не имели особого значения: Гассем не любил городов и даже их богатства для него значили очень мало. Он не разделял страсть Лериссы к таким вещам. Богатство имело значение только постольку, поскольку оно помогало ему вести успешные войны. Король был бы счастлив провести всю жизнь в походах, захватывая все новые территории.
Юношей, он думал, что богатство состоит из домашнего скота. Он пас кагг для своего племени и наслаждался тем богатством, которое они представляли. По мере того, как он взрослел, нарастало недовольство. Эти животные не принадлежали ему. Он решил поправить это, и, исполняя задуманное, открыл, что истинное богатство заключается в том, чтобы владеть живыми человеческими существами. Везде, где он проходил, люди признавали его своим господином… или умирали. Это был правильный порядок вещей. Ни одно человеческое существо не имело права на жизнь, иначе как принадлежа Гассему. Ему удалось убедить в этом значительную часть мира, и он намеревался убедить и оставшуюся.
Приглушенное песнопение пробудило его от сладостных грез. Островитяне были у бреши. Он прошагал к разрушенному краю стены и прокричал им вниз.
– Сохраняйте порядок построения, прикрываясь щитами, когда будете очищать улицы! Мне не нужен в этом бою ваш героизм. Начались пожары, и враги могут выскакивать на вас из-за дымовой завесы. Пронзайте их копьями, пригвождайте к земле, соблюдая порядок построения, и не недооценивайте их. Сейчас они в отчаянии и с радостью расстанутся с жизнью за возможность убить одного из вас. Когда они поймут, что тем, кто сдался, сохраняют жизнь, они утратят свое неистовство. Сохраняйте жизнь сдавшимся на милость победителя, разоружайте их и собирайте выживших за пределами городской стены, под охраной. А сейчас, идите!
Воины пропели свое приветствие и вошли в город. Они не были счастливы по-настоящему, но радовались при мысли о грядущем кровопролитии.
По мере того, как проходил день, Гассем беспокоился все больше. В таком сражении, как это, ему мало что оставалось делать, кроме как выслушивать доклады о продвижении различных отрядов. Некоторые офицеры успели добраться до дворца, который оказался укреплен, но не очень сильно. Это были добрые вести. Мана должен держать там лучшие войска, чтобы сберечь свою королевскую шкуру от шессинских копий.
Пожары вышли из-под контроля во многих частях города, и Гассем отдал приказы пленникам приступить к тушению огня. Ему было наплевать, даже если город сгорит дотла, но нельзя было допустить хаоса и гибели его собственных воинов в пожарах.
Позже ему сообщили, что большая часть города находится в безопасности и дворец окружен. Король спустился со стены и, сопровождаемый воительницами, направился туда. Женщины были перепачканы кровью и казались вполне довольны. Их демонический вид уже сам по себе вызывал панику среди врагов, и они сеяли ужас везде, где появлялись в тот день.
Дворцовый комплекс представлял собой небольшой город, окруженный стеной и расположенный в центре обширнейшей площади. Сама площадь была полна статуй, триуфальных арок и отдельно стоящих колонн, назначение которых было не ясно. Сейчас площадь была запружена солдатами Гассема, которые распевали боевые песни и выкрикивали угрозы в адрес защитников дворца. Солдаты приветствовали Гассема, когда он присоединился к ним и прошел большими шагами к группе офицеров.
– Он уже запрашивал об условиях мира? – спросил Гассем.
– Он еще не присылал к нам парламентеров, – сказал Ребья. – Мы не видели белых флагов.
– Ты будешь обсуждать условия этого труса, мой король? – удивился Урлик.
– В этом нет смысла, – хмыкнул Гассем. – Его королевство уже принадлежит мне, и у него не осталось ничего, о чем стоило бы договариваться. Все-таки было бы любопытно узнать, насколько далеко зашло его отчаяние. У него здесь сильные войска или это всего лишь шелуха?
– Только одним способом мы можем узнать это, – воскликнул Ребья. – Давайте начнем атаку!
Гассем засмеялся.
– Я всегда знаю, что ты можешь посоветовать. – Он взглянул на солнце, которое уже касалось городской стены на западе. – Нет, скоро станет темно. Мы начнем бой утром. Я хочу, чтобы вокруг этого места была выставлена охрана, через которую никто не мог бы проникнуть. Не должно быть никаких лазеек. Пусть они проведут ночь в тревоге. На площади разложите большие костры. Пусть воины ликуют, поют и празднуют всю ночь. Но не должно быть пьянства, пусть они видят, что мы уже радуемся их гибели.
Он осмотрелся по сторонам.
– Найдите мне шатер, поставьте его где-нибудь здесь, перед главным входом. Если Мана вышлет посланцев, я выслушаю их, но только ради собственного удовольствия.
Все было исполнено так, как приказал король. Когда над городом поднялась луна, Гассем уже отдыхал, сидя в накидке из шерсти квилла и попивая маленькими глотками бодрящий хойль, в то время как самые юные из его женщин-воительниц исполняли невероятно сладострастный воинский танец под бой барабанов и пронзительные завывания волынок. Разрушенный город огласился гулом и ревом. Небо над ним стало багряным от разложенных огней. Большие пожары в домах были потушены, а дерево и предметы домашнего обихода из остальных зданий пошли на праздничные костры, горящие по всей площади. Лавки и склады были разграблены, люди торжествовали победу, офицеры с обостренным вниманием следили за тем, чтобы никто не пил слишком много. Но добрая четверть армии все это время стояла на страже, прикрывшись щитами и бдительно следя за возможными вылазками из дворца.
Из дворцового комплекса не доносилось ни звука. Несколько факелов горело вдоль крепостного вала и можно было видеть, как несколько призрачных фигур несли патрульную службу на стене. Ворота оставались закрыты.
Утро не принесло никаких перемен. Не последовало никакого предложения о переговорах, также не было предпринято никаких особых мер защиты. Из дворца не исходило ничего, кроме тишины. Озадаченные отсутствием противника, войска Гассема также соблюдали молчание, переминаясь на своих постах.
– Я не понимаю, – сказал Люо. – Они не желают сдаваться, не желают вести переговоры, а теперь похоже, что они также не желают и сражаться. Чего же они хотят?
– Скоро узнаем, – сказал Гассем. Он подозвал герольда передать Мана, чтобы тот открыл ворота или вышел на бой. Герольд важно прошествовал к воротам и провозгласил свое обращение в сторону крепостного вала, где накануне ночью несли, службу часовые. Ответа не последовало. Он несколько раз повторил приветствие, а затем вернулся обратно к королю.
– Я никого не вижу, мой король, и никого не слышу.
– Могли они сбежать? – воскликнул Ребья. – Подземный ход?
– Наши патрули рассыпались по всем окрестностям, – сказал Урлик. – Они бы доложили о беглецах.
– Сейчас выясним, – заявил Гассем, выходя из терпения. – Разнесите ворота тараном.
Группа солдат двинулась вперед под прикрытием мантелет, перемещая на колесах конструкцию, в которой на цепях было подвешено бревно, обитое бронзой. Они оттянули его назад и затем отпустили, сокрушая тяжелые деревянные ворота. На десятом ударе дерево раскололось, и двойные двери провисли на петлях. Гассем приказал отозвать людей.
– Шессины и островитяне, и женщины – внутрь, – приказал он. – На этот раз, никакой пощады. – Он возмущался шуткой, которую Мана сыграл с ним, и до сих пор не мог забыть тот ужас, который испытал в туннеле.
Гассем прошел в ворота вслед за своими воинами. Не было слышно звуков боя, также не было и орд пленников, выводимых из дворца. Его люди стояли подавленные, что было совершенно несвойственно для них.
– Что тут происходит? – воскликнул он, а затем увидел и сам. За стеной находился внутренний двор, окруженный изысканными строениями. И повсюду, среди кровавого хаоса, лежали мертвецы. Запах крови пропитывав воздухе, и над трупами уже вились мухи. Воины медленно приблизились. Почти все погибшие были в доспехах и с отличным оружием: вероятно, личная гвардия короля.
– Все мертвы, горло у них перерезано, – сказал один из воинов.
– Они сразили друг друга, – пробормотал Урлик. Гассем не мог испытывать восторга от такого зрелища, ведь это не он убил их.
– Где Мана? – воскликнул он.
– Дым! – закричала одна из воительниц, указывая куда-то в сторону. Клубы дыма выходили из верхних окон круглого здания посреди площади.
– Вперед! – Гассем бросился через внутренний двор по направлению к источнику дыма. Воительницы последовали за ним вплотную. Молодые воины, встревоженные, что король может оказаться в опасности, опередили его и бросились вверх по ступеням здания.
– Отойди назад ненадолго, мой король, – сказал Ребья, устремляясь во дворец. Несколько мгновений спустя он вернулся. – Все мертвы и там тоже. Пойди и взгляни сам.
Озадаченный, Гассем прошел внутрь. Повсюду лежали тела. Здесь запах крови был непереносим. Посреди огромной залы высилась какая-то странная, невообразимая груда, откуда поднимался сладковатый дым. Заранее содрогаясь, Гассем подошел ближе, бросая вызов нарастающему жару.
Центр комнаты, высота которой была почти равна трем полным этажам дворца, был заполнен грудой сокровищ короля Мана. Предметы домашнего обихода и ковры, произведения искусства, шкатулки с драгоценностями, флаконы благовоний и редких лекарственных средств, кувшины вина, дорогие продукты питания и специи, – все это было свалено здесь в огромном количестве.
Поверх этих богатств покоились главные сокровища короля. Девушки и юноши всех рас и народностей лежали там; некоторые были обнажены, другие в роскошных одеджах. Там были жены и наложницы короля, гаремные рабы и, возможно, догадался Гассем, его дочери и другие члены семьи. Посреди, в клубах дыма, виднелось огромное ложе, на котором возлежал мужчина в королевском одеянии и высокой диадеме из золота, украшенной драгоценными камнями. Пламя уже коснулось покрывал. К ужасу и изумлению Гассема, человек внезапно сел и уставился на него. У него была ухоженная, завитая черная борода, нос с горбинкой и черные глаза, вперившиеся в Гассема с ненавистью и, как ни странно, с торжеством. Пламя уже бушевало вокруг него, но он нашел в себе силы, выкрикнуть, прежде чем огонь поглотил его.
– Я победил, Гассем! – Затем пламя скрыло его из вида, и больше ничего нельзя было услышать. Огонь бушевал уже повсюду, выбрасывая языки пламени и клыбу дыма, пожирая бесценные сокровища на погребальном костре короля.
Воины поспешили прочь, подальше от жара. Воительницы силой увели прочь своего господина. Все они стояли молча, уставившись на пламя, которое вырывалось через окна. Внезапно они вздрогнули от странного воющего звука, затем подались назад от страха, когда поняли, что этот ужасный звук исходит от их короля. Глаза Гассема вылезали из орбит, пена выступила на губах, и он застонал, как зверь, раненый в сердце. Прошло немало времени, прежде чем он наконец пришел в себя.
