Текст книги "Актриса года"
Автор книги: Джон Кейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Глава 15
– Ты бросаешь меня ради мужчины?! – взвизгнула Мария и запустила в стену керамическим чайником. Он разбился на мелкие кусочки, что только добавило беспорядка на кухне. Осколки разлетелись по полу и присоединились к уже валявшимся там осколкам стеклянной вазы для цветов, итальянского фарфорового блюда и кофеварки «Мистер Кофе» [26].
Кухня Лори напоминала фабрику керамических изделий на следующий день после землетрясения.
– Я и не думала тебя бросать! – взмолилась Лори, уворачиваясь от запущенной в нее металлической кружки, которая царапнула левое ухо. – Просто хотела, чтобы ты отсиделась где-нибудь, пока не пройдет церемония вручения «Оскара».
– Отсиделась? – прошипела Мария, швырнув банку с концентратом апельсинового сока прямо в микроволновую печь, отчего последняя немедленно включилась и заработала. – Ты же знаешь, малышка, я никогда нигде не отсиживалась и теперь не собираюсь! Я горжусь тем, что лесбиянка, ясно тебе? Я лучшая в мире мексиканка-лесбиянка, и тебе это прекрасно известно!
Лори это действительно было известно, в том-то и заключалась проблема. Пылкая по природе, Мария никогда не смирится и не поймет, почему людям порой приходится скрывать свою истинную суть. Раздался глухой хлопок – это банка с концентратом взорвалась в печи. Ничего, Лори, приведет все в порядок позже. Сейчас надо попробовать другую тактику.
– Неужели ты не понимаешь, что значит для меня получение «Оскара»? – спросила она. – Это же обеспечивает блестящую карьеру…
– Ты и без того уже сделала карьеру, – огрызнулась Мария, швыряя солонку и баночку для перца в мусорный бак. – И что такого особенного в этом вшивом «Оскаре», а?
– Но это главный и самый почетный приз, который только может получить актер! – рявкнула в ответ Лори и выхватила из бака солонку и баночку с перцем, едва не порезавшись при этом стеклом. – И прекрати устраивать бардак на моей кухне!
– Не беспокойся, ничего с твоей гребаной кухней не сделается! Советую побеспокоиться о любви! – взвизгнула Мария. В руках у нее в данный момент ничего не было, но это вовсе не означало, что она стала менее опасной. Да от нее можно ожидать самого худшего, как изжоги от продуктов фирмы Бетти Крокер.
– Черт побери, Мария, далеко не все лесбиянки придерживаются столь радикальных взглядов, – возразила Лори. – Для многих из нас большое значение имеют карьера и имидж. И наша частная жизнь… она должна быть действительно частной.
– Однако Эллен Дедженерес это не остановило! – парировала Мария.
– Я не занимаюсь комедийными телесериалами!
– Ну и тем лучше! Потому что ты меня больше не увидишь! – Мария рванулась к двери, но Лори успела схватить ее за руку.
– Это же «Оскар», Мария, – мягко сказала она. – Я мечтала о нем всю свою жизнь! Только представь, что это для меня значит! Я буду сидеть в зале с самыми знаменитыми в Голливуде людьми. Назовут мое имя, и я выйду на сцену. И все будут радоваться и приветствовать меня.
– Ну и пусть все они приходят и живут тут с тобой! – отрезала Мария. Она запрокинула голову, истерически расхохоталась и затопала ногами. Затем ворвалась в спальню, схватила чемодан и начала яростно запихивать в него одежду.
– Ты можешь вернуться на следующей неделе, – сказала Лори. – Сразу после того, как я дам интервью «Персонэлити».
– Нет уж, спасибо! – выпалила Мария. – Скорее буду жить с родителями, чем с женщиной, которая стыдится нашей любви.
– Но я вовсе не стыжусь, – ответила Лори. – Просто не могу рисковать такими вещами, как интервью для журнала. Я хочу сказать, оно прогремит на всю Америку и…
– Ты, верно, забыла, что в этой Америке живу еще и я! – огрызнулась Мария, громко захлопнув крышку чемодана и устремляясь к входной двери.
Не следовало покупать ей диск с «Вестсайдской историей», подумала Лори и, проклиная себя, бросилась вдогонку за Марией.
– Это же ради рекламы, черт побери! И мой пресс-секретарь сама нашла мне парня из офиса, чтобы вывел меня в свет пару раз, просто для приличия!
Мария поставила чемодан на пол и вновь обернулась к Лори. Говорила она на сей раз спокойно.
– Выходит, это по милости твоей пресс-секретутки я должна шляться как беспризорная, пока какой-то жеребец будет лапать тебя на публике, да?
– Но он вроде бы вполне приличный парень… – робко пробормотала Лори.
– Знаешь, в чем твоя проблема? – холодно спросила Мария. – Ты так долго проработала в кино, что действительно начала верить рекламе. Так вот, сегодня вечером, когда начнешь по мне тосковать, почему бы тебе не взять журнал «Пипл», не обернуть его вокруг твоего вибратора и не оттрахать саму себя этой ложью, которой живешь! – И она с грохотом захлопнула за собой дверь.
Эмбер распахнула дверцу холодильника и застыла в изумлении. Все шоколадные плитки «Хааген-Даз» исчезли неведомо куда, не говоря уже о «Милки вэй» и ее любимых хлопьях. То же самое случилось вчера с запасами растворимого сока и овсянки. Эта женщина сжирает все подчистую, кроме разве что почты, с горечью подумала Эмбер.
Из гостиной доносились звуки музыки. Старый альбом, запись группы «Дуби бразерс». Шейне очень нравились их песни, а также вообще все длинноволосые усатые рок-музыканты начала семидесятых, на это время пришлись лучшие годы ее молодости.
– Bay, вау, слушай музыку! – кричала мамаша, размахивая бокалом с коктейлем.
«Есть ли хоть какой-нибудь выход из этой ситуации?» – мрачно думала Эмбер, входя в спальню и захлопывая за собой дверь. После очередного скандала она перестала разговаривать с матерью в надежде, что та наконец не выдержит и съедет. Но она ошибалась. Похоже, Шейна твердо вознамерилась остаться. И уйдет она только при условии, если выбьет из дочери требуемую сумму. Эмбер уже начала подумывать, не нанять ли ей вышибалу.
Все бесполезно, решила она. Даже если удастся откупиться от матери сейчас, та через несколько месяцев все равно вернется и потребует еще больше. Лучше уж пустить все на самотек, молчать и ждать, пока мамаше не надоест, и тогда она сама отвалит. А пока что…
Пока что есть только один способ немного сбросить напряжение. Эмбер выдвинула ящик тумбочки, засунула руку поглубже и принялась шарить в поисках заветного пакетика из серебряной фольги. Но пальцы натыкались лишь на заколки для волос и флакончики с жидкостью для снятия лака.
Окончательно разнервничавшись, она выдвинула ящик целиком, поставила его на стол, а потом вывалила все содержимое на постель. Так, три презерватива, смятая полупустая пачка «Мальборо лайт», спички, коробочка «Тик-так» и аудиокассета «Мосты округа Мэдисон». И никакого героина.
Эмбер кинулась в гостиную и набросилась на Шейну, которая раскачивалась в кресле под звуки «Лучшие хиты Бостона» с бокалом водки с тоником в одной руке и сигаретой в другой.
– Ты зачем рылась в моих вещах в спальне, а?!
– Что ты, дочурка, дорогая! О чем это ты!
– Ты прекрасно знаешь, о чем. Мой героин исчез.
– Вот что я скажу тебе, милая. – Шейна глубоко затянулась сигаретой с марихуаной. – Я не позволю своей родной дочери привыкать к наркотикам!
– Хватит вешать мне на уши эту лапшу в стиле Нэнси Рейган! – воскликнула Эмбер.
– Никакая это не лапша, я совершенно серьезно, дорогая. Ты сама не понимаешь, с чем играешь. – Шейна выпустила длинную струю пахнущего марихуаной дыма.
Эмбер почувствовала, как по спине у нее побежали мурашки, а ноги точно приросли к полу.
– Куда ты его дела?! – вскричала она.
– Высыпала в овсянку, которую ела на завтрак, – хихикнула Шейна. – И знаешь, мне очень понравилось, даже не ожидала!
Так вот, значит, как! Мать не гнушается рыться в ее личных вещах! Для нее не существует ничего святого!
– Хорошо, мама, – прошипела Эмбер. – Мне придется выскочить ненадолго, раздобыть себе дури. И чтоб к тому времени, как вернусь, духу твоего тут не было!
– Ты не посмеешь…
– Очень даже посмею! – рявкнула Эмбер. – И повторяю: если не уберешься к моему приходу, я позвоню своему адвокату и попрошу его раздобыть ордер, чтобы выдворить тебя в судебном порядке! – И Эмбер, подобно Марии, с грохотом захлопнула за собой входную дверь.
В ту же секунду Шейна бросилась к телефону и стала набирать номер, который запомнила еще давным-давно: «1-800-Справочная».
Глава 16
Фиона сидела на диване, обитом кожзаменителем, и чувствовала, что ягодицы, словно смазанные клеем, прилипли к обивке. Она смотрела прямо перед собой и видела на стене бронзовую модель автомата «Узи» и обложку журнала «Солдат удачи» в рамочке. То были единственные предметы, призванные как-то оживить крошечный душный офис на Голливудском бульваре. Напротив восседал громадный неповоротливый мужчина, самыми примечательными чертами которого являлись конский хвост на затылке и пиратская повязка на одном глазу. Он говорил вещи, которые ей вовсе не хотелось слышать.
– За пять тысяч долларов, – вещал Ральф Спивак, – вы получаете полный набор услуг. Круглосуточное наблюдение, прослушивание всех телефонных аппаратов, в том числе и сотовых, а также видеоматериалы всех действий объекта, которые могли бы свидетельствовать в суде в вашу пользу. Могу добавить, что в качестве дополнительной услуги у меня имеется договор на право эксклюзивной публикации в «Хард копи». Если, допустим, удастся заснять его пьяным или голым в общественном месте или, к примеру, как на него надевают наручники, в тот же вечер все это будет опубликовано на первой полосе.
«Какая же я дура, Лайонел, что позволила тебе уговорить меня пойти на такое!» – размышляла Фиона, глядя на сыщика. Но Лайонел, беседуя с ней утром по телефону, был настойчив как никогда. «Если придется объявить о вашем разрыве, ты должна выглядеть пострадавшей стороной, – убеждал он ее. – Это вызовет симпатии, позволит выиграть голоса. И потом, раз уж ты осталась без мужа, пусть хоть «Оскар» у тебя будет».
– Мои агенты, а также я полностью осведомлены о modus operandi [27]вашего мужа, – говорил меж тем Ральф, предпочитавший в беседе с клиентами пользоваться жаргоном ЦРУ. – И мы представим вам полный набор фактов, характеризующих его склонности. С кем пьет, с кем ссорится, с кем спит.
«Боже, какая мерзость!» – содрогнулась Фиона.
– Вы сможете узнать о нем массу любопытного, – продолжал Ральф и, взяв со стола серебряную зубочистку, на которой было выгравировано: «Любим тебя, малыш!» – принялся ковырять ею в зубах, не умолкая при этом ни на секунду. – Не далее как в прошлом месяце, я приставил хвост к мужу одной богатой дамы с Беверли-Хиллз. Она подозревала его в неверности. Три недели спустя выяснилось, что он пять раз посещал ветеринарную клинику в Вествуде. Его застукали там со спущенными штанами, он занимался сексом с немецкой овчаркой. Так что жена не ошиблась, этот свинтус действительно ходил на сторону.
Фиону едва не вывернуло наизнанку. Ей казалось, что она попала в выгребную яму и даже если выберется из нее, очиститься будет уже невозможно.
– Вот что, Лайонел, – сказала она и поднялась. – Я что-то неважно себя чувствую, мне надо в дамскую комнату. Не будешь ли столь любезен оформить все с мистером Спиваком сам?
– Ну конечно, – ответил Лайонел.
– Благодарю, – пробормотала она, подхватила сумочку от Шанель и направилась к двери.
До чего же противный тип этот Ральф, со своим дурацким конским хвостом, автоматом на стене и этой зубочисткой! Уже подходя к двери, она заметила медленно ползущего по полу таракана. «Правильно делаешь, букашка, – подумала она, – надо как можно быстрее бежать от этого ужасного человека, пока нас обоих не вывернуло наизнанку от омерзения». Она уже взялась за дверную ручку, как вдруг услышала голос Ральфа:
– Эй, мисс Ковингтон?
– Да?
– Вы вроде бы актриса, верно?
– Ну, в общем, да.
– А вы когда-нибудь снимались со Стивеном Сигалом? – спросил Ральф.
– Совершенно удручающее впечатление, – сказала Фиона и отпила глоток «Кровавой Мэри». Они с Лайонелом сидели в отдельной кабинке ресторана «Ле Дом», ожидая прибытия Роберта Де Ниро, а также продюсера его следующего фильма. – Этот ужасный тип ковырял в зубах и одновременно рассказывал о скотоложстве!
– Когда мы в свое время беседовали с тобой о твоей карьере, ты сказала, что хочешь добиться в Америке той же популярности, что Джулия Кристи и Эмма Томпсон, – заметил Лайонел. – К слову, обе эти дамочки были награждены премией «Оскар». И я пытаюсь добиться того же для тебя.
– Хочу напомнить, что Джулия Кристи получила премию «Оскар» вовсе не потому, что наняла частного детектива следить за Уорреном Битти и докладывать ей о его сексуальных похождениях, – парировала Фиона.
– Да для этого ей понадобилось бы нанять весь департамент лос-анджелесской полиции, моя дорогая! – возразил Лайонел.
Течение их беседы нарушило появление Роберта Де Ниро и его продюсера, Брайана Косгрейва. Роберт Де Ниро, сдержанно улыбаясь, протянул руку. От большинства кинозвезд он отличался скромными манерами.
– Знаете, Фиона, мне очень понравилась ваша игра в «Мэри», – сказал он.
– О, мистер Де Ниро!..
– Прошу, называйте меня просто Роберт.
– Я так рада, Роберт, – пролепетала Фиона. Пока они рассаживались, Брайан Косгрейв заказал бутылку вина и попросил принести меню. Он уже привык играть роль продюсера и распорядителя на всех мероприятиях.
– «Смертельный виток» – это этапный для Боба фильм, – с энтузиазмом заявил он. – Не менее значимый, чем «Разъяренный бык» или же «Крестный отец-2». Фрэнсис уже обдумывает предложение стать режиссером-постановщиком. И если откажется, у нас есть в запасе Роб Рейнер, он проявил к сценарию большой интерес. Надо сказать, что Билл Голдман написал совершенно замечательный сценарий. Женщина-ученый вступает в схватку с коррумпированным политиком. Ее волнует, как власти распорядятся изобретенным ею мощным антивирусным средством. Там есть еще очень интересная история приемной дочери-чикано [28]. Смешная и грустная одновременно, ну, как наша жизнь.
Повисло молчание. Затем тихим ровным голосом заговорил Роберт Де Ниро.
– А вкусный тут хлеб, – заметил он, взяв рогалик из стоявшей на столе корзинки и надкусив его. – Солоноватый и одновременно приятный.
– Как наша жизнь, – улыбнулась Фиона. И все четверо дружно расхохотались. «Хорошо, – подумала она. – Вроде бы я ему понравилась. Может, и возьмет меня». Фиона уже почти чувствовала вкус роли Элен Ле Век, ученой, героини фильма.
– Очень смешно! – заметил Брайан, вылизавший в Голливуде больше задниц, чем все девушки Хейди Флейсс, вместе взятые. – Кстати, Элен и должна быть смешной. В этом и заключается пикантность ее образа.
– Описанного, к слову, с такой глубиной!.. – вставил Лайонел, не желавший отставать от остальных.
К столу подошел молоденький официант.
– Все в порядке, мистер Де Ниро? – спросил он.
– О да, все чудесно, дружище, – ответил тот. – Пожалуй, самое время сделать заказ.
Молодой человек записал все пожелания присутствующих, затем снова склонился к Де Ниро. Сам некогда мечтавший стать актером, он ждал этого случая пятнадцать лет. Ждал, чтобы произнести следующее:
– Мне хотелось бы сказать вам, мистер Де Ниро, что ваше исполнение роли Джейка Ламотта в «Разъяренном быке» было просто шедевром. И подобной блестящей игры я еще в жизни своей не видел.
– Благодарю вас, – растерянно пробормотал Де Ниро, опустив глаза. – Мне очень лестно…
«До чего же он милый! – подумала Фиона. – Обаятельный, милый, застенчивый…»
– Сию секундочку подам вам салат с цыпленком по-китайски, – сказал официант, страшно довольный маленьким представлением.
– Да в нашего Бобби влюблен весь мир! – воскликнул Брайан. – Он – король!
– Приятно быть королем, – заметил Лайонел и приподнял бокал с вином.
Роберт Де Ниро залился краской, щеки его стали розовее, чем вино, которое они пили. Столь неприкрытая лесть и выражение бурной любви в свой адрес всегда смущали его.
«Как он чувствителен и тонок. Это совершенно не вяжется с его брутальным обликом! – подумала Фиона. – И если я хочу получить роль, следует быть очень осторожной, чтобы не переборщить с похвалами. И никакого грубого подхалимства, которое позволяют себе Лайонел и продюсер. Надо оставаться сдержанной и собранной».
– А вы попробовали хлебные палочки? – спросила она Де Ниро и протянула ему одну. – Странно, но они пахнут анисом.
Де Ниро взял хлебную палочку и одарил Фиону застенчивой улыбкой. Но Брайан не унимался.
– Скажите, а какая ваша любимая роль, Бобби? Лично моя, так это в «Таксисте». «Ты говоришь это мне? Мне?!» – Проследив за взглядом Фионы, он увидел за соседним столиком шикарно одетую даму средних лет. Безупречно причесанная, холеная, она хоть и сидела спиной к Фионе, но казалась знакомой. – Я имею в виду тот эпизод, где ты хватаешь пушку и разбрызгиваешь мозги Харви Кейтеля по стенке. По тому, что я называю внутренним декором, – добавил Брайан.
– Да просто кино, и все, – пробормотал Де Ниро, едва не подавившись от последних слов продюсера.
– Просто кино! – воскликнул Брайан. – Нет, это не просто кино, это классика! Фильм стал учебным пособием в киноинституте. Судьба совершенно одинокого человека – это же незабываемо!
Внезапно элегантная женщина обернулась, и Фиона увидела ее лицо. Это была сама Джулия Эндрюс!.. Фиону захлестнули воспоминания о ее давнем кратком романе с Колином. И почти тут же их затмил образ Джулии Эндрюс, бегущей через Альпы. Сердце Фионы бешено забилось, ею овладели тоска и ненависть к мужу, который столь трагически разрушил все, что их связывало. Глаза наполнились слезами, горло перехватило, словно в нем застрял ком размером с грейпфрут.
– А тот индеец! – воскликнул Брайан. – Он же просто украсил фильм! Да, украсил!..
Фиона почувствовала себя страшно несчастной. Будут ли они с Колином снова вместе? Будет ли она когда-нибудь снова заниматься сексом? Освободится ли наконец от «Звуков музыки» и накрахмаленного, бесполого, чистенького и бесплотного образа Мэри фон Трапп, которую играла сначала Джулия Эндрюс, а затем – сама она, Фиона? И ощущение несчастья перешло в скорбь, затем в жалость к самой себе. Брак, счастливый творческий союз, способный соперничать с союзом Лоренса Оливье и Вивьен Ли, Ричарда Бартона и Элизабет Тейлор… И вот теперь все рухнуло. А причиной развала стал образ монахини, бегущей по склону горы. Потеря казалась Фионе совершенно невозвратимой, боль – безутешной. Уж определенно ни одной актрисе в мире не доводилось испытывать таких страданий.
Именно в этот момент Джулия Эндрюс заметила взгляд Фионы. Бегло улыбнулась, кивнула и произнесла:
– Да благослови тебя Господь!
И тут Фиона громко, во весь голос, разрыдалась. Рыдания, сотрясавшие ее тело, исходили, казалось, из самой глубины души, как исходил голос Мерседес Маккэмбридж из уст Линды Блэр в фильме «Экзорсист». Лайонел и Роберт Де Ниро в изумлении уставились на нее.
– Фиона! – встревоженно воскликнул Лайонел. – Что с тобой, дорогая?
Но Фиона не могла произнести ни слова, лишь судорожно хватала ртом воздух, а по сливочно-розовым девонширским щечкам градом катились слезы. Она протянула руку и нечаянно опрокинула бокал с красным вином. Содержимое выплеснулось на Де Ниро, точнее, на его пиджак от Армани. Де Ниро отпрянул, Фиона схватила хлебную палочку и прижала к лицу, пытаясь унять слезы. К их солоноватому привкусу примешивался теперь запах аниса.
– Воды, пожалуйста! – крикнул Лайонел. Но Фиона лишь отмахнулась, а рыдания ее перешли в икоту. И теперь она то тихо постанывала, то хватала ртом воздух.
Роберт Де Ниро поднялся из-за стола и холодно наблюдал за происходящим. Лицо, как и во многих фильмах, не выдавало его эмоций. Но в глубине души актера сформировалось твердое убеждение: эта женщина совершенно безумна. Разве можно работать со столь неуравновешенной актрисой?
– Я могу чем-нибудь помочь?
Фиона подняла глаза и увидела злобно улыбающееся лицо Джулии Эндрюс.
– Нет, нет, нет!.. – завопила она.
Первая Мэри Поппинс вскочила и торопливо удалилась. Лайонел безуспешно пытался успокоить Фиону.
Роберт Де Ниро взял Брайана под руку и начал подталкивать к выходу.
– Скажи-ка, а Шарон Стоун сейчас свободна? – спросил он.
Глава 17
Конни нацепила на голову дешевый белокурый парик и посмотрела на отражение в зеркале. «Прелестно, – подумала она. – Ничем не отличаюсь от любой другой пожилой сплетницы с Беверли-Хиллз».
Она пребывала в подавленном настроении с тех самых пор, как узнала, что не сможет петь на гала-концерте в Вашингтоне. А все, казалось, складывалось так удачно: номинация на «Оскара», возвращение к выступлениям перед публикой. В шоу-бизнесе очень многое зависит от счастливых совпадений. Повезло – и ты на гребне волны. Теперь Конни была твердо убеждена: выступление перед президентом, транслируемое по национальному телевидению, было бы именно тем самым моментом, тем удачным совпадением и помогло бы ей получить «Оскара». А теперь затея провалилась, да еще придется расхлебывать шум, поднятый прессой, о том, как глубоко разочарованы ее поклонники. И если она не будет осторожна, ей грозит та же судьба, что в свое время постигла Дайану Росс и Лайзу Миннелли: то есть невозможность заключить выгодный контракт в кино. А это, в свою очередь, означает, что она просто вынуждена будет выступать с концертами, чтобы хоть как-то свести концы с концами.
Впадая в депрессию, Конни обычно пренебрегала психотерапией и обращалась к трем излюбленным занятиям: еде, сексу и хождению по магазинам. Еда исключалась – если она хочет влезть в платье, приготовленное для церемонии вручения «Оскара». От одной мысли о сексе после неудачной эскапады с мальчишкой-мексиканцем ее бросало в дрожь. Таким образом, оставались лишь магазины, и вот в это утро она вознамерилась буквально опустошить магазин готового платья «Барниз», что на бульваре Уилшир. Отправляясь в подобные экспедиции, она всегда надевала белокурый парик и темные очки – чтобы не доставали поклонники, выпрашивающие автограф.
Швырнув ключи парковщику автомобилей, она вошла через главный вход в «Барниз» и направилась к лифту – подняться на второй этаж, где находилась секция женской одежды. В последнюю секунду в лифт к ней успели втиснуться две молоденькие дамочки с Беверли-Хиллз – безмятежные и веселые белокурые жены адвокатов, задействованных в шоу-бизнесе. «А чем еще им заниматься, как не бегать по магазинам?» – с презрением подумала Конни. Но с другой стороны, кто она такая, чтобы осуждать их?..
Лифт медленно пополз вверх и вдруг остановился.
– О Господи! – сказала блондинка номер один. – Что-то случилось?
– Не волнуйся, – заметила блондинка номер два. – Если что-то произойдет, мы всегда сможем подать на них в суд.
Конни в своих темных очках не произносила ни слова, боясь, что ее узнают. Затем из микрофона в контрольной панели лифта послышался голос:
– Прошу соблюдать спокойствие. Наш лифт приводится в действие таймером, который случайно отключился. Мы поднимем вас на второй этаж буквально через две минуты.
– Ну вот тебе прекрасный повод засудить их! – хихикнула блондинка номер один.
Вторая блондинка заправила выбившиеся пряди за уши и с трудом подавила зевок.
– Послушай-ка, а ты читала на днях про Конни Траватано?
– Хочешь сказать, о том, что она отказалась выступать перед президентом?
– Ну да. Стойкая оказалась дамочка.
– Да нет, говорят, она больна.
– А Арти считает, что все это вранье. Что будто бы она просто струхнула. Она давно не пела на публике и испугалась, что у нее просто ничего не получится.
Конни залилась краской и уставилась в пол.
– Вообще-то она мне никогда особенно не нравилась, – сказала первая блондинка.
– Да уж!.. До той же Стрейзанд ей ой как далеко! – согласилась вторая.
– И до Дайаны Росс, и до Лайзы Миннелли. Вот они настоящие певицы!
Конни покосилась на болтушек. Ее так и распирало от ненависти к этим идиоткам.
– И потом, – сказала блондинка номер два, – в кино она мне тоже никогда не нравилась. Как там называется эта картина? «Лазанья и рубины»?
– Да нет. «Помидоры и алмазы».
– Ну, почти одно и то же.
– Да, насчет кино я с тобой полностью согласна. Да кто поверит, что такой мужчина, как Энди Гарсиа, станет трахать эту старую кошелку?..
«Пусть ваши сердца выклюют грифы, а дикие макаки сожрут все внутренности», – подумала Конни.
– Я вообще была в шоке, узнав, что ее выдвинули на «Оскара», – заметила блондинка номер один. – Если у них, в Голливуде, котируется даже такая игра, то уж Микки Рурк мог бы получить целую кучу премий.
– Ты же знаешь, что это за город, – брезгливо сморщив носик, сказала вторая блондинка. – Стоит поошиваться тут подольше – и тебя начинают принимать всерьез. Ну, как это было с Пиа Задора.
Лифт дернулся и медленно пополз вверх. Перед тем как двери открылись, блондинка номер один обернулась ко второй.
– Я вот что тебе скажу, – бросила она. – Шансов получить «Оскара» у Конни Траватано не больше, чем у Ланы Тернер.
– Но Лана Тернер умерла.
– Вот именно!
И дамочки выплыли из лифта, оставив дрожавшую от ярости и негодования Конни в одиночестве. Она стала предметом для насмешек, притчей во языцех у каких-то ничтожных тварей! И все это только из-за отказа петь перед президентом. Возможно, и в других местах – кафе, ресторанах, салонах-парикмахерских – люди так же перемывают ей косточки. Разводят сплетни о ее карьере, насмехаются над желанием получить «Оскара». И она ощутила себя совершенно беспомощной и растерянной.
Словно в тумане Конни подошла к прилавку с кожаными аксессуарами. Продавца видно не было, и она сама начала изучать выставленные там товары. Сверху, на стекле, выстроился целый ряд сумочек от Шанель. Обычно Конни удавалось противостоять искушению делать такие дорогие покупки, но эти сумочки показались ей столь изысканными и красивыми, и ей так хотелось поднять себе настроение. Она взялась за ценник и повернула его к себе.
Триста долларов! Нет, это просто хамство! Пять лет назад в Нью-Йорке она заплатила за почти такую же сумочку от Шанель на сотню меньше и ходит с ней до сих пор. Владельцы «Барниз» просто обнаглели! Грабеж средь бела дня… И магазин у них противный – точь-в-точь как те покупательницы. Наглые, беззастенчивые, пустые дешевки, строящие из себя бог знает кого!..
Ну ничего, скоро она им всем покажет, этим мерзавцам! Схватив первую попавшуюся сумочку, Конни заметила, что на ней отсутствует защитный ярлык. Молниеносным рывком Конни спрятала изделие от Шанель в большую сумку для покупок.
А потом подняла глаза и обнаружила, что на нее смотрит высокий и красивый светловолосый молодой человек. На секунду Конни просто окаменела от ужаса, затем взяла себя в руки. Она знала, что делать в таких случаях. Тем же способом и прежде воровала она в магазинах разные вещицы и всегда выходила сухой из воды, если кто-то застигал ее на месте преступления.
Подняв руку, она сорвала с головы светлый парик, затем сняла очки. А потом одарила молодого человека самой ослепительной из своих улыбок.
– Как поживаете? – спросила она голоском прохладным и свежим, точно чай со льдом в жаркий августовский день.
– Вы… вы ведь Конни Траватано, верно? – пробормотал он.
– Спасибо за то, что помните, – сказала Конни, схватила на секунду его руку и зашагала к лифту. Последнее, что она видела, когда закрывались двери, это глуповатую улыбку на лице светловолосого парня.
«Каждый раз срабатывает!» – с торжеством подумала она. Они теряются при виде звезды и не в состоянии правильно оценить ситуацию. О, если б этот молодой человек знал, через что ей довелось пройти, если б только слышал, как две молодые сучки разбирали ее по косточкам в лифте! Тогда он, возможно, сам помог бы ей украсть эту сумочку. После каждой удавшейся кражи Конни всегда ощущала необыкновенный подъем настроения.
Она стояла и ждала, пока парковщик подгонит ее автомобиль, как вдруг почувствовала, что на плечо ей легла чья-то рука.
– Мисс Траватано? – Все тот же молодой блондин.
– Хотите автограф? – небрежно осведомилась она. Нет, от него вряд ли можно ждать неприятностей.
– Я здесь не за этим.
– Мой автограф – он, знаете ли, денег стоит. Я кому попало их не раздаю.
– Боюсь, вы присвоили то, что вам не принадлежит, – сказал мужчина.
– Послушайте, – прошипела Конни, и глаза ее злобно сузились и превратились в две щелочки, – вы все равно ничего не сможете доказать. Все это одни лишь слова. А мое слово – оно, знаете ли, в этом городе многое значит.
– Нет, со мной такие штучки не проходят, – возразил блондин.
– Да кто вы такой? – взорвалась Конни.
– Эрик Коллинз, – ровным тоном ответил он. А затем полез в нагрудный карман и достал бляху. – Я сержант полиции Беверли-Хиллз. Правда, в данный момент не при исполнении. Просто зашел купить подарок сестре на день рождения и случайно увидел, как вы украли сумочку.
А Конни в этот момент увидела, как статуэтка Оскара уплывает от нее далеко-далеко…
– Добрый вечер, с вами Энн Мартин с программой «Горячие новости». Мы связались с нашим корреспондентом Харви Левином, он передает с Беверли-Хиллз самую свежую информацию, связанную со скандалом, в котором замешана одна из самых знаменитых звезд Голливуда. Харви, ты меня слышишь?
– Да, Энн, слышу! Я стою здесь, перед универмагом «Барниз», где совсем недавно была арестована Конни Траватано, известнейшая певица, суперзвезда, номинантка на премию «Оскар»! Арестована по обвинению в краже из этого универмага.
– А где сейчас Конни, тебе известно, Харви?
– Как я понял, Энн, после снятия отпечатков пальцев в полицейском участке Беверли-Хиллз Конни Траватано отпустили домой, в особняк в Бель-Эйр.
– Скажи, Харви, а известно, что именно она украла?
– Нет. Информация об этом пока что не поступала. Однако мне удалось получить эксклюзивное интервью у Эрнесто Фелипе, швейцара универмага, который сейчас здесь, со мной… Мистер Фелипе?
– Да?
– Мистер Фелипе, не будете ли любезны сказать, что именно похитила Конни Траватано из вашего универмага?
– А там, на том конце, у вас Энн Мартин, да?
– Да, Энн Мартин. Мистер Фелипе, не могли бы вы…
– Знаете, мисс Мартин, мне всегда жутко хотелось вас трахнуть!
– Спасибо, Харви, мы снова свяжемся с тобой буквально через секундочку! А теперь самые горячие новости. Снова активизировались пчелы-убийцы! Одна женщина из Глендейла обнаружила целое гнездо этих тварей у себя на чердаке. Мы связались с нашей корреспонденткой в Глендейле Мишель Уильямс. Привет, Мишель, ты меня слышишь?..
