Текст книги "Актриса года"
Автор книги: Джон Кейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
– Все будет просто чудесно и замечательно, – уверил Леонард и подвел Карен к дивану, где она должна была сидеть. – А теперь давайте-ка включим ящик и послушаем, что скажет Салли Филд.
«Просто не верится, что моя судьба в руках этой заносчивой и наглой сучки», – подумала Карен. Потом в голову ей пришла другая мысль: а что, если это самая сучка вопреки решению Академии внесет в список Мерил Стрип вместо нее, Карен?..
Ко времени когда Салли Филд дошла наконец до оглашения списка номинанток на «Оскара» за лучшую женскую роль, Карен и Леонард сидели на диване рядышком. Прекрасный кадр, подумала Сьюзан, и ее тут же обуял ужас. А что, если Карен, узнав, что ее не выдвинули, в гневе вышвырнет своего пресс-секретаря на улицу?
– Номинантками на лучшую женскую роль, – продолжала читать с бегущей строки Салли Филд, – стали: Фиона Ковингтон за фильм «Мэри», Карен Кролл за «Жертвоприношение»…
Карен просто взвыла от радости и так крепко стиснула в объятиях Леонарда, что физиономия у того побагровела.
– Поздравляю! – сказал Леонард и, судорожно ловя ртом воздух, выпрямился на диване.
– О… это… это так волнительно!.. – бормотала Карен, смахивая слезинку.
– Знаю, верю, – сказал Леонард, камеры тем временем дружно жужжали. – Ведь путь к осуществлению мечты был для тебя столь долог и труден, не так ли?
– О да, очень! – согласилась Карен.
– И на протяжении этого пути ты пользовалась поддержкой и помощью многих замечательных людей, – продолжал Леонард, а Карен кивала в знак согласия. – Вот буквально вчера нам довелось побеседовать с одним таким человеком. Помнишь свою наставницу и репетитора из Семинольского государственного колледжа?
– Как я могу ее забыть?! – воскликнула Карен, затрясла головой и снова смахнула слезу. – Она всегда ободряла, и вдохновляла меня. В моем сердце навсегда осталась миссис Гункндиферсон!
Короче, сыграла Карен ничуть не хуже, чем в «Жертвоприношении».
Глава 3
Эмбер Лайэнс наблюдала за пауком-сенокосцем. Насекомое медленно карабкалось по тускло-зеленым шторам на окнах гостиной в ее квартире в Западном Голливуде. Осторожно перебирая длинными лапками, паук перемещался с одной складки на другую и наконец добрался до самого верха, где к потолку тянулась тонкая нить его паутины. Как только паук влез на эту нить, Эмбер запустила в него брикетиком мороженого «Милки вэй». Нить лопнула, раздавленный паук прилип к стене.
– Поделом этой твари! – воскликнула подружка Эмбер Татьяна.
– И никакой пощады! – эхом откликнулась другая подружка, Брианна.
На Беверли-Хиллз Татьяна Финкельман и Брианна Шварцкопф пользовались устойчивой репутацией двух исчадий ада. Обеим по двадцать, обе исключены из Южно-Калифорнийского университета, отцы обеих – ведущие исполнительные продюсеры крупных киностудий. Они познакомились с Эмбер в июле прошлого года на благотворительном мероприятии «Приютите бездомных животных» (все собаки должны были быть в намордниках и на поводках) и с тех пор так и прилипли к ней, твердо убежденные, что юная актриса непременно станет «большой-большой звездой».
Сегодняшний вечер три леди начали с посещения кафе на Мелроуз, затем перекочевали в бар «Небеса», где повстречали какого-то каскадера. Он пригласил их на вечеринку в Голливуд-Хиллз. Перефлиртовав со всеми мало-мальски пригодными для этого мужчинами, подружки отправились в заведение Кейт Мантиллини есть чизбургеры. А уже оттуда – домой к Эмбер. Они собирались побаловаться травкой и посмотреть эпизоды из «Банды Брейди». Но Эмбер куда-то задевала кассету с этим самым «Брейди». И Брианна в порыве сострадания – что, кстати, находило на нее крайне редко – поделилась с ней координатами служащего одного ресторана, который отгонял машины на стоянку. А затем, вместо того чтобы смотреть фильм, они вот уже в течение нескольких часов занимались своим любимым делом: сплетничали и перемывали косточки всем знакомым мужчинам.
– А я-то думала, этот писака из «Фрейзер» крутой парень, – заметила Татьяна, пепельная блондинка, недавно сделавшая операцию на мочках ушей, чтобы выглядели более эротичными.
– Как же! – хмыкнула Брианна. – Да у него с желудь, не больше.
– А ты откуда знаешь?
– Да с ним Дженнифер Рейли спала.
– Ты смотри! – удивилась Эмбер. – А я почему-то думала, что она лесбиянка!
– Нет, просто шлюха и пьянь, – ответила Брианна, нос которой подвергался большему числу реконструкций, чем Сикстинская капелла.
Из всей троицы Эмбер единственная ни разу не подвергала свое личико хирургическому вмешательству. Да в том и не было нужды. Татьяна и Брианна часами делали макияж, начесывали и взбивали волосы, одевались как богатые шлюхи в бесплодных попытках походить на женщин… догадайтесь каких! Ну, отгадать не слишком сложно – конечно, на моделей, изображенных на обложках модных журналов. Эмбер же было достаточно натянуть какой-нибудь топ и подкрасить губы помадой с перламутром, чтобы достичь того же эффекта. Совершенно изумительный цвет кожи, россыпь мелких веснушек на носу и грива спутанных рыжих волос. И без всяких усилий она добивалась нужного эффекта: вызывающий, соблазнительный вид, зазывный взгляд, так и говорящий: «Ну же, иди к мамочке!»
Несмотря на то что Эмбер нравилось шляться с Татьяной и Брианной, в глубине души она понимала: обе они лишь краткая остановка на ее пути к успеху. Даже ребенком, еще проживая в Сандаски, штат Огайо, Эмбер была твердо уверена в том, что ее ждет великое будущее. В возрасте семи лет она часами простаивала перед высоким трюмо, корча гримасы и воображая, как эти гримасы когда-нибудь заставят людей смеяться, плакать и падать в обморок. «У меня это есть, – твердила она себе, – точно знаю, что есть».
И вот это самое «это», непосредственность и некую угрюмость в стиле Лолиты, внезапно освещающую личико робкую улыбку, говорившую о том, что, несмотря на замкнутость и кажущуюся мрачность, она хочет и умеет быть любимой, узрел один смекалистый агент буквально через две недели после ее приезда в Голливуд. Эмбер пригласили на прослушивание, и она тут же получила первую роль – няньки-психопатки в фильме «Частокол». Он произвел настоящую сенсацию, потому что ее героиня спала со стариком, роль которого исполнял семидесятилетний Рей Уолстон. Поклонники заваливали ее письмами, но вскоре Эмбер все это надоело, и позднее, во время съемок вестерна, она начала капризничать – уж больно много о себе возомнила. Когда продюсер уволил ее за это, она подумала, что карьере ее пришел конец.
Именно поэтому Эмбер согласилась сняться в малобюджетной картине на независимой студии. Буквально ни за что – ей оплачивали питание, проезд и проживание в гостинице, даже костюмы должны были быть ее собственные. В этом фильме под названием «Как будто… холодно» Эмбер предстояло сыграть избалованную девицу с Беверли-Хиллз, которая временно должна замещать учительницу в Уоттсе [6]. Она устраивает школьной шпане настоящий праздник, ведет их в роскошный магазин «Беверли-центр», а после этого ее вдруг ранит какой-то проносящийся в автомобиле мерзавец. На процессе, который состоялся вскоре после этого происшествия, молодая учительница бросает вызов системе правосудия Лос-Анджелеса, и ее на руках выносят из здания суда черные националисты.
Являющийся смехотворной копией таких картин, как «Вам, сэр, с любовью» и «Поступай правильно», фильм «Как будто… холодно» стал тем не менее своего рода интеллектуальным хитом года. На фестивале в «Сандэнс» он получил приз зрительских симпатий и был отмечен также студией «Мирамакс», которая до небес превозносила и фильм, и Эмбер. К ноябрю сборы от проката картины, которая обошлась всего в миллион долларов, перевалили за тридцать миллионов, а журнал «Энтертейнмент уикли» объявил Эмбер «открытием года».
– Отец говорит, что в ближайшие два года Джулия Робертс достигнет пика славы, – сказала Брианна.
– Да она просто пустышка, никчемное создание! – буркнула Эмбер, очень ревниво относившаяся к любому человеку, чья карьера развеивалась успешнее и быстрее, чем ее собственная.
– Пой, птичка, пой, сердце успокой! – поддразнивала ее Татьяна.
– Да хватит тебе, надоело! – обрезала подругу Брианна. – Что будем делать завтра?
– Мне надо забрать свой джип из ремонта. О Господи! Может, попросить Консуэлу? Пусть съездит.
– Твою служанку зовут Лидия, – поправила ее Брианна. – А Консуэла – это кличка твоей чихуахуа.
– Да какая разница! – фыркнула Татьяна, перекатилась на живот и окунула мороженое «Милки вэй» в миску с кремом, что стояла рядом, на кофейном столике. – И все равно считаю, что этот писатель из «Фрейзер» очень даже ничего.
– А я слышала, у него бисексуальные наклонности, – сказала Брианна.
– Ну и что с того? Раз бисексуальные, трахаться-то с ним можно!
В самый разгар дискуссии на эту животрепещущую тему зазвонил телефон. Эмбер сняла трубку и удивилась, услышав голос своего агента.
– Вообще со всеми этими типами следует теперь быть осторожнее, – продолжила Брианна. – Взять, к примеру, Джони Чеголлэн. Переспала с каким-то придурком из Си-эй-эй и подхватила грибковую инфекцию.
– Да она сама грибковая инфекция! – расхохоталась Татьяна.
– Тише вы! – прикрикнула на них Эмбер.
– А я еще слышала, что ее сняли на видео в каком-то порноклипе, где она занималась мастурбацией, – не унималась Брианна. – В каком-то шоу в «Старбаксе», в Санта-Монике, причем не далее как в прошлую пятницу.
– Ну уж если Джони Чеголлэн выступает в порношоу, то тогда я не иначе как Мадонна! – взвизгнула Татьяна. – Надеюсь, Лидия все же заберет мой джип.
– Заткнитесь вы! – прикрикнула Эмбер.
Татьяна с Брианной, не привыкшие, чтобы на них кто-либо кричал, кроме разве что личных психоаналитиков, в изумлении уставились на нее.
– Представляете? Мой агент только что сообщил – меня выдвинули на премию «Оскар» в номинации на звание лучшей актрисы года. За «Как будто… холодно»!
Обе подружки, плоды творений самых лучших и дорогих пластических хирургов в Беверли-Хиллз, так и заверещали от восторга и принялись обнимать и целовать Эмбер.
– Ну-ка, включаем ящик! – скомандовала она. – Может, что-нибудь скажут.
– Вот радость-то! – воскликнула Брианна.
Но Татьяна почему-то вдруг стала мрачной.
– Что случилось? – спросила Эмбер.
– Только что вспомнила. Наша Лидия еще в прошлом месяце улетела в Коста-Рику, на родину, – ответила Татьяна.
Глава 4
– О, малышка… – простонала брюнетка и еще раз шире раздвинула ноги. – Еще пожалуйста… лизни еще разок.
– Да, любовь моя, – ответила блондинка, голова которой покоилась между ног брюнетки, и задвигалась еще быстрее, трогая кончиком языка самые чувствительные и сладкие местечки.
– Так, так, детка! Давай… еще… Не останавливайся!.. – стонала брюнетка.
Женщины занимались любовью уже более часа, все с той же пылкостью, что и вначале, упиваясь каждым изгибом тела друг друга, исследуя его язычками. Напоминали они при этом свиней, зарывающихся в землю пятачками в поисках вкусных трюфелей. Ароматические смеси на тумбочке в изголовье источали сладковатый аромат ванили, шелковые занавески на окнах трепетали от предрассветного бриза. То было их самое любимое время суток, самое подходящее для того, чтобы заняться любовью. Солнце уже окрасило небо над их коттеджем в Голливуд-Хиллз в нежно-розовые тона. И пока другие обитатели Бигвуд-Каньон просыпались, умывались и собирались завтракать мюсли, фруктовым соком и булочками, эти две женщины наслаждались своей близостью, и никакие яства в мире не могли, по их мнению, заменить им ее.
– Сильнее, малышка, сильнее! – умоляла брюнетка. – Протолкни на всю катушку! Полный вперед!
«Еще немного, – подумала блондинка, – и до Египта, пожалуй, доберусь». Однако все же удвоила свои старания.
– О, да, да, вот так! – лепетала брюнетка.
Из телевизора, стоящего на бюро, доносилось невнятное бормотание; голос ведущего программы новостей придавал некий сюрреалистический оттенок всей этой сцене, пропитанной жаркой, судорожной страстью.
– Последние известия о вторжении в Алжир… – вещал диктор, а язык блондинки проникал глубже и глубже. – Сильные ветры пронеслись ураганом над Каролиной, – сообщил ведущий прогноза погоды.
Тут брюнетка взвизгнула и закричала:
– Да, да, да!.. Малышка!
Блондинка продолжала свою оральную аэробику. Тело брюнетки извивалось и изгибалось, она дергала задом, точно необъезженный мустанг, которого хлещет бичом ковбой.
– Еще, еще! – молила она. – Не останавливайся, только не останавливайся!
Теперь из телевизора доносился уже женский голос:
– Номинантками на премию «Оскар» стали: Фиона Ковингтон за фильм «Мэри», Карен Кролл за «Жертвоприношение», Эмбер Лайэнс за «Как будто… холодно», Лори Сифер за «Потерять Софию»…
Блондинка приподняла голову над ляжкой брюнетки.
– Эй, – сказала она, – меня вроде бы только что номинировали на «Оскара»…
Брюнетка в ответ содрогнулась и испустила протяжный глухой стон.
– Невероятно! После всего, через что мне довелось пройти, эти ублюдки наконец-то раскошелились! Меня выдвинули! Ура, ура!.. Я – номинантка на звание лучшей актрисы года!
– Все это замечательно, малышка, – сказала брюнетка и притянула голову блондинки к своему паху. – Однако давай все же довершим начатое…
Глава 5
– Сильнее, сильнее… вот так… Теперь поглубже, вот здесь… а тут полегче… так, так, еще, еще… О Боже, какое наслаждение!.. Покрепче, посильней!
Эти указания Конни Траватано давала своей массажистке, шведке по происхождению. Они мало чем отличались от распоряжений, которые она же давала режиссерам, продюсерам и звукорежиссерам, работавшим с ней, – четкие, всегда выверенные и оправданные. А также подразумевающие, что, если те не будут следовать им, она, Конни, тут же все бросит и уйдет. За тридцать лет работы в кинобизнесе Конни научилась добиваться своего.
Хельга, работавшая массажисткой Конни вот уже года три, обрабатывала теперь бедра кинозвезды.
– Будем делать травяную маску, когда я закончу? – осведомилась она.
– Но ты делаешь мне эту маску уже два дня подряд! – воспротивилась Конни.
– Да, но она очень хороша для вашего лица, мадам. Оживляет кожу…
– Нет, – сказала Конни. – Еще одна травяная маска, и у меня на носу вырастет полынь. К тому же вот-вот будут оглашать список номинантов.
– Мы с Бьоргом молились за вас вчера, мадам. – Бьоргом звали мужа Хельги. Он утверждал, что некогда чистил сапоги и туфли самому Ингмару Бергману.
Конни села и накинула на плечи халат.
– Спасибо, Хельга, – сказала она. – И благодарю тебя за то, что пришла сегодня пораньше.
– Не за что, мадам. Бьорг тоже встал сегодня рано. Работает над своей книгой.
– Все еще пишет мемуары? – спросила Конни.
– О да! «Ледяные ноги, ледяное сердце: сапоги Ингмара Бергмана». По-моему, очень удачное название, вам не кажется?
– Побивает все известные мне, в том числе и «Глаза Лауры Марс». – Конни вовсе не хотелось разбивать иллюзий Хельги. Пусть продолжает думать, что ее муж действительно талантливый сочинитель бестселлеров. Ведь в мире искусства всегда существовали большие и маленькие люди. И Конни уже давным-давно усвоила золотое правило: от маленьких людей можно добиться буквально всего, чего хочешь. Не надо только разрушать их мечты.
Хельга принялась собирать свои баночки и флакончики, Конни же вышла в коридор, соединяющий гимнастический зал с остальными помещениями ее особняка в Бель-Эйр. Проходя через холл, мельком оглядела выставленный под стеклом длинный ряд золотых дисков. То была живая история, отражение быстро менявшихся вкусов и отношения к американской поп-музыке за последние тридцать лет.
«Конни Траватано: Первый альбом», «Конни Траватано: «Сицилийские серенады» и «Малышка с Бродвея», «Конни едет в Ливерпуль», «Конни Траватано: Пятый альбом», «Любовь, мир и Конни», «Конни Траватано: Где я и нужна ли самой себе?», звукозапись к фильму «Под сверкающим шаром диско», звукозапись к фильму «Оливер-ІІ», «Лучшие хиты Конни», «Моя Шейрона, моя Конни» – песни в стиле кантри, «Драка подушками» (звукозапись), «Живи в песках» в исполнении Конни Траватано», «Конни Траватано: Бродвей – это вся моя жизнь», «Немного песен в исполнении Конни и Джулио», «Конни Траватано: Миражи любви», «Полный альбом хитов Конни Траватано» и, наконец, «Просто Конни».
Самый примечательный факт, если уж говорить об этих альбомах, заключался в том, что лишь на них теперь можно было услышать пение Конни. Поп-дива, тиражи пластинок которой были сравнимы разве что с тиражами дисков Барбры Стрейзанд и Дайаны Росс, вместе взятых, вот уже лет десять как перестала петь на публике. Решение имело практическую подоплеку: она хотела целиком сосредоточиться на кинокарьере. Но тиражи альбомов все множились, и певица, родившаяся, кстати, в Ньюарке, вскоре поняла, что, перестав появляться на сцене и экранах телевизоров, лишь укрепила свою популярность. И хотя несколько фильмов подряд с ее участием провалились, Конни не изменила своему решению не выступать больше перед публикой. «Всегда успеется, – думала она. – А пока все козыри у меня на руках».
И она едва не разыграла свои козырные карты, когда нашла сценарий под названием «Помидоры и бриллианты», комедийную мелодраму об итальянской вдове из Бруклина, которая выигрывает в лотерею деньги и возвращается в родной Неаполь. Взяв на себя половину расходов по финансированию, Конни убедила Сидни Люмета выступить в качестве режиссера-постановщика, а также уговорила Энди Гарсиа стать ее партнером. После трех провалов подряд этот фильм стал почти культовым, Конни совершенно блестяще сыграла в нем роль взбалмошной, изголодавшейся по любви женщины. И вот теперь, если ее выдвинут в номинантки на «Оскара» – и если она его еще и получит! – можно будет сказать, что старания ее не пропали зря и что она стала настоящей кинозвездой.
Однако соперницы у нее были очень сильные. За последний год в Америке вышло свыше двухсот фильмов, где играли ведущие актрисы. И лишь пять из них станут номинантками. И только одна будет объявлена лучшей актрисой года и получит заветную статуэтку. Остальным же четверым придется утешиться приемом в доме губернатора, где они будут пить дешевое шардоне и, натянуто улыбаясь, делать вид, что ничего страшного не произошло. Одна мысль об этом повергала Конни в отчаяние.
Возможно, именно поэтому она сунула руку за огромный горшок с фикусом, что стоял в конце холла, и извлекла бутылку водки. В особняке у нее было немало потайных местечек, где хранились бутылки со спиртным – эти священные сосуды, дарящие утешение и помогающие плыть дальше по бурным морям актерской жизни. Так, в ванной, в туалетном бачке, была спрятана бутылочка «Южного комфорта», в сарайчике, на полках за инструментами, хранилась текила, и – совершенно гениальный ход! – в кухне, в буфете, в бутылочку из-под уксуса она налила джин. (Как-то однажды она забыла об этом, и повариха заправила салат маслом и этим самым «уксусом», после чего все гости отправились по домам под хмельком.) Всякий раз, когда Конни нервничала или ощущала возбуждение, она лезла в одно из своих потайных местечек, доставала заначку и отпивала глоток-другой. И тут же заметно расслаблялась. «И никакая я не алкоголичка, – твердила она себе, – просто это один из моих маленьких секретов». Но на деле Конни давно была самой настоящей алкоголичкой, только умела пока контролировать себя. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь знал, что она выпивает, даже слуги.
Жадно отпив три больших глотка прямо из горлышка, она спрятала бутылку за горшком. Потом Конни вошла в комнату в стиле Тюдор и тут же оказалась в приятном теплом сумраке. Будучи выпускницей колледжа по архитектуре и дизайну, Конни оформила все двадцать четыре комнаты своего особняка в разных стилях: кабинет и гостиную – в стиле ар-деко, столовую – под модерн, спальню – в марокканском духе, а главную ванную – в византийском, украсив ее колоннами и выступающими водосточными трубами в виде фантастических фигур. Впервые посетив этот уголок дома, режиссер Синди Поллак воскликнула: «Это все равно, что какать в соборе Нотр-Дам!»
Эрика, работавшая у Конни секретаршей вот уже пятнадцать лет, подала ей чашку чая. Телевизор был включен.
– Скрестила пальцы? Так и держи, – сказала Эрика.
– Это еще зачем? – спросила Конни, усаживаясь на огромный диван, обитый коричневым бархатом. – Из-за моей номинации или у тебя появился новый мужчина?
Обе женщины были разведены и любили иногда пошутить на эту тему. Обеим чуть за пятьдесят, обе стройные, подтянутые и привлекательные; они уже давно распрощались с надеждой отыскать постоянного любовника или мужа в городе, где, похоже, все мало-мальски пригодные мужчины требовали от женщин только одного: чтобы тело было, как у Памелы Андерсон, а разум – как у растения в горшке. Вообще-то, как ядовито заметила однажды Конни, Памела Андерсон успешно сочетала оба эти качества.
– Номинантками на звание лучшей актрисы года… – начала Салли Филд. Сердце у Конни екнуло. Эрика взяла ее за руку и крепко сжала, – Фиона Ковингтон за фильм «Мэри»…
– Питают явное пристрастие к британскому акценту, – в знак утешения и поддержки заметила Эрика.
– …Карен Кролл за «Жертвоприношение»…
– Я слышала, что она перетрахалась со всей съемочной группой, кроме разве что бухгалтера, – прошипела Конни.
– …Эмбер Лайэнс за «Как будто… холодно»…
– Эмбер Лайэнс, это надо же! – взвизгнула Конни. – Они что, Академия или Эм-ти-ви? – Ногти ее так и впились в ладонь Эрики. Обе женщины, подавшись вперед, продолжали внимательно слушать.
– …Лори Сифер за «Потерять Софию»…
– Ну, это понятно – за нее проголосовали все лесбиянки, – заметила Конни.
– …и Конни Траватано за «Помидоры и бриллианты»! – с улыбкой закончила Салли Филд. – Поздравляю всех этих замечательных актрис!
– Аллилуйя! – воскликнула Эрика и запрыгала на диване от радости. – Аллилуйя, аллилуйя!
Сама же Конни хоть и испытывала облегчение, но особых восторгов по этому поводу не выразила. Просто сидела, смотрела перед собой и улыбалась. Вот уже в течение двух недель она знала, что будет делать, если ее выдвинут на премию. Вернее – что именно поможет ей получить эту самую премию. Настал момент разыграть новую карту.
– Позвони в Белый дом, – спокойно сказала она Эрике.
– В Белый дом? – изумилась та.
– Да. В офис пресс-секретаря. И скажи ему, что я принимаю приглашение президента спеть «Боже, храни Америку» на вечере памяти в честь ветеранов вьетнамской войны, который будет транслироваться по Эй-би-си. И на котором будет присутствовать сам президент.
Конни откинулась на подушки и улыбнулась. К чему ей водка, если Господь Бог одарил тебя голосом, который мечтает услышать весь мир?
– Добрый вечер. Сегодня, 5 февраля, день оглашения списка номинантов на премию «Оскар». С вами Боб Коен, и мы начинаем нашу программу «Развлечения сегодня»…
– А я Мэри Харт. Сегодня в здании Академии киноискусств на бульваре Уилшир царило настоящее безумие. Его осаждали толпы фотографов, журналистов и телерепортеров, собравшихся здесь узнать, кто же стал номинантом на самый почетный приз Голливуда. И вот мы наконец услышали их имена… В число претендентов на «Оскара» попали наши старые добрые знакомые и любимцы, есть новички, имеется также несколько сюрпризов…
– И главным из этих сюрпризов стало выдвижение на премию двадцатидвухлетней Эмбер Лайэнс, которая всего три года назад работала продавщицей в маленьком магазинчике, где торговали свитерами. Наша Эмбер родилась и выросла в Сандаски, штат Огайо. Она была номинирована на «Оскара» за исполнение роли богатой девушки, решившей бороться за права цветного населения в фильме «Как будто… холодно»…
– Может, это и не такой уж сюрприз, Боб, но со всей определенностью могу заявить, что давней любимицей американцев является Конни Траватано, которая была выдвинута на звание лучшей актрисы года за фильм «Помидоры и бриллианты», главной героиней которого является Кэн, пятидесятилетняя вдова, которая в конце концов обретает личное счастье с героем Энди Гарсиа. Сама Конни была так обрадована самим фактом выдвижения, что в тот же день объявила о согласии удовлетворить просьбу президента и выступить на вечере памяти ветеранов вьетнамской войны. Это станет первым появлением нашей Конни на публике за последние десять лет.
– К слову, о датах, Мэри. Настало время заглянуть в календарь, на обложке которого красуется эксклюзивная супермодель из Австралии, рекламирующая сеть автозаправочных станций «Мобил ойл». Да, от нашей красавицы теперь немного попахивает бензином, но корпорация образовательного телевидения…
