Текст книги "Цирк мертвецов"

Автор книги: Джон Кей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Герб Стелзнер стоял рядом с кассой и резал мелкие и крупные лимоны на четыре части зазубренным ножом, острым, как бритва. Из сна исчез Стив Кокрэн и его мрачные глаза. Джек Гавана повернулся на стуле и наградил своего увечного сына взглядом, полным презрения. Охранник отвернулся, и Натан Бёрк проскользнул в дверь. Он сразу же увидел на щеке у жены родинку, которой не было, когда они были вместе. В это самое время он заметил в руке у Герба Стелзнера нож, чьё серебристое лезвие блестело в туманном голубом свете.

Карл Риз что-то прошептал Джеку Гаване, они чувствовали себя всё менее и менее уверенно, а Натан Бёрк в это время подходил к ним, сердито посматривая на жену и готовый кулаком разбить ей губы. Когда он сдёрнул её со стула, Карл Риз схватился за пистолет. В тот момент, когда его пальцы сомкнулись вокруг рукоятки, ресницы у него вздрогнули, и нож убийцы, Герба Стелзнера, наполовину вошел ему в спину. Риз сделал шаг в сторону, словно бы пропуская кого-то, и упал лицом вниз.

В первый раз в жизни Джек Гавана выглядел встревоженным, пусть даже два телохранителя и закрыли его собой. Он смотрел на кровь, текущую по спине Карла Риза. Его лицо было белее мела. Мать Джина сказала Натану, что она усвоила урок и что она хочет вернуться домой. Слёзы раскаяния потекли из её глаз, они взялись за руки и вышли из бара.

И тут во сне вновь появился актёр Стив Кокрэн. Теперь он вместе с музыкантами из клуба и Бобби Фуллером сидел в гримёрке. Сзади сидел Ларри Гавана, одетый как подобает мужчине и окружённый длинноногими женщинами в узких юбках с соблазнительными губками, чьи имена знали только официанты. Рядом цыганка с безумным взором гадала Джину по ладони. Она сказала ему: «Самые глубокие чувства всегда рождаются в спокойствии».

Тут во сне кончилась песня, и Джин проснулся.

Чувствуя беспокойство, ещё не переросшее в тревогу, он пошёл на кухню и вымыл тарелки, сваленные в раковину. Затем он принял горячий душ, вернулся в гостиную и включил телевизор. Показывали Барбару Хёрши в ночном повторе сериала «Run for Your Life». В этой серии под названием «Saro-Jane, You Never Whispered Again» Бен Газзара, игравший роль Пола Брийана, человека которому осталось жить два года, бродит по Лос-Анджелесу в поисках пропавшей девочки-подростка. В конце концов он находит её в каньоне Топанга, где она живёт в вигваме вместе с другими хиппи.

Некоторые из обитателей Топанга – настоящие фри-ки, многие из них обдолбаны психоделиками – играли в фильме второстепенные роли. Среди них была и Рейчел Купер, тридцатичетырёхлетняя бывшая проститутка, живущая на Сэндпайпер Лейн, чуть ниже по холму от Джина, в доме, который некогда арендовал Гарри Хинмен, музыкант, жестоко убитый Сьюзен Аткинс и тремя другими членами семьи Мэнсона.

На вечеринку 4 июля 1985 года Джин пошёл скорее ради Элис, для того, чтобы она быстрее почувствовала себя уютно в новом доме, в который переехала двумя неделями раньше. Там Рейчел рассказала Джину, что она была знакома, а иногда даже «работала» на Чарли Мэнсона в конце 1950-х, когда он в первый раз приехал в Лос-Анджелес с Розали, своей семнадцатилетней беременной женой.

– Я впервые увидела его, – рассказывала Купер, – когда он снимал девушек возле «Уайпаут», бара на юго-западе, который принадлежал шайке воров. В течение шести месяцев я была его главной девушкой, пока однажды он не встретил в Уэствуд-Виллидж Джуди, богатую еврейскую стерву из колледжа. У неё был белый автомобиль марки «ти-бёрд», который она переписала на него, ещё она одела его с ног до головы. Когда её отец узнал, что Чарли спит с ней, он взбесился, выследил его, и Чарли отправился обратно в тюрьму. За те два года, что мы были вместе, его сажали в тюрьму по меньшей мере пять раз. Конечно, в тюряге он научился, как разводить девушек.

Позднее, зайдя к Джину в гости, Рейчел рассказала ему, что в то время Кэтлин – мать Чарли жила в Лос-Анджелесе. Они с Чарли навестили её в Рождественский сочельник в 1957 году.

– Она жила на улице Марипоса, чуть к югу от Голливудского шоссе, в одном квартале к югу от Сансет. Мы приехали часов в девять. Чарли привёз ей подарки, дешёвые карманные книжечки, которые он купил в букинистическом магазинчике на Чероки. Мне кажется, что это были вестерны; на обложке была изображена женщина, которая держала нож у горла мужчины. Я завернула их в красивую бумагу, которую украла в Рексэлле-на-Гауэре.

Купер рассказала, что, когда они с Чарли пришли, у Кэтлин Мэнсон был в доме мужчина. Он сидел на диване без рубашки и пил пиво из банки. Мама Чарли, открывшая нам дверь в одной рубашке, быстро поздоровалась и убежала в ванную, откуда вышла уже в юбке и блузке. Чарли положил подарок на телевизор и пошёл на крохотную кухоньку. Он достал пиво из холодильника, открыл его и не выходил до тех пор, пока его мать не вернулась в гостиную и не села рядом с человеком без рубашки. Тут Чарли появился в гостиной с «будвайзером» в руке и разделочным ножом, спрятанным в брюках.

– Чарли сказал маме, – продолжала Рейчел, – что я такая же шлюха, как и она, только моложе и симпатичнее и у меня более упругая грудь. Напомню, что это были его первые слова, которые он произнёс. Секунд десять все молчали. Затем худой человек поставил пиво на столик, наклонил голову и странно посмотрел на Чарли. Он сказал, что Чарли не должен говорить так о своей матери. На что Чарли ответил, что он будет говорить о своей матери всё, что захочет, что с пяти лет он наблюдал за тем, как она трахалась с мужиками. Ещё он сказал, что он может трахнуть меня абсолютно бесплатно, так сказать «две в одном» в честь Сочельника. Тут он вытащил из-за спины нож и улыбнулся.

Мама Чарли положила руку на вздрогнувшее плечо мужчины и велела ему не двигаться. Она сказала: «Он не причинит тебе зла. Он мой сын». Чарли приказал своей матери слезть с дивана и велел мне сесть на её место рядом с худощавым мужчиной и заняться с ним сексом.

Мужчина скрестил руки на груди и сказал, что он не готов сделать то, что он сказал. Тогда Чарли сказал, что зарежет его. Его мама испугалась и назвала Чарли психом. Она громко орала. Чарли попросил её замолчать, но она отказалась, тогда Чарли так ударил её кулаком по лбу, что она полетела на пол.

К этому времени я разделась, и Мистер-Не-Желающий-Секса посмотрел на меня, особенно на мои груди семнадцатилетней девушки, с большим интересом. Я сказала, что мне нравится, когда люди смотрят, как я занимаюсь сексом, меня это заводит, а потом расстегнула ему пояс. Через некоторое время мы все вместе отправились в «Ревеллс», где пили коктейли и играли в карты до самого закрытия. По пути домой Чарли рассказал мне о своём детстве. Он не знал своего настоящего отца, но сказал, что фамилия его была Скотт. Мэнсон – это фамилия одного из его приёмных отцов. Он сказал, что мистер Скотт работал поваром в забегаловке на автовокзале в Луисвилле. А потом он сказал и впрямь невероятную вещь. Он сказал, что он был чернокожим.

Это было единственное, чему я не поверила.

Глава 7 – Ещё одно письмо от Элис

Дорогая Элис!

С тех пор как я последний раз писала тебе, многое произошло. Помнишь того парня, Чарли, о котором я рассказывала? Парень, который был постарше и просидел кучу времени в тюрьме? Я говорила о тюрьме? Не помню. Как бы там ни было, мы с ним стали любовниками и друзьями, и я ещё никогда не чувствовала себя такой счастливой. Он – первый человек, с которым я чувствую себя спокойно, в одежде или без неё. Когда мы занимаемся сексом, я вижу радугу.

Сейчас мы живём вместе с девушкой по имени Мэри. Мэри работала в университетской библиотеке, но однажды увидела Чарли с гитарой рядом со студенческим центром, он стоял и пел под дождём. Она не знала его и пяти минут, но уже знала, что он «полюбил её за то, что было скрыто внутри её». И тогда он сказал ей, что подарит ей один день в раю, и она поверила ему.

Для нас обеих Чарли стал единственным человеком, о котором мы заботимся и волнуемся. Он учит нас забывать, прощать и мечтать.

Лето любви закончилось, Элис. Тогда улицы были полны любовью и вибрациями добра; любые наркотики и еду можно было достать бесплатно. Теперь же бесплатно можно только сесть в тюрьму.

Чарли знал о том, что так будет, задолго до того, как это поняли мы с Мэри. Он сказал, что все стали наперебой продавать любовь, чтобы реализовать как можно больше бесплатных экземпляров. Так что мы решили уехать из Сан-Франциско и отправиться путешествовать. Чарли купил школьный автобус, который стал нашим домом. Когда я спросила его, куда мы поедем, он ответил: «Туда, где никто не будет запускать руки в карманы наших душ».

Всю свою жизнь я хотела вернуть всё назад и начать всё с начала. Именно сейчас я начинаю всё заново, я стою на берегу залива, готовая полететь к солнцу, и ничто не помешает мне. Чарли сказал, что если я сделаю шаг назад, то это будет шаг к выходу, прочь от света. Он сказал, что я наделена жизнью, чтобы освободиться.

С любовью, Элис

Глава 8 – В поисках врага

Джин выехал на Голливудское шоссе с Винной улицы, проехал два квартала на юг и припарковался на Гувер, между Сельмой и Сансетом. Через улицу находился «Дом друга», бесплатная больница и психологическая помощь для бездомных подростков. Офис Герба Стелзнера был расположен в соседнем, самом старом здании квартала. В резком полуденном свете трёхэтажное бетонное здание выглядело внушительно.

В течение последних двух недель Джин безуспешно пытался поговорить со Стелзнером по телефону. Он постоянно был на встречах, то его не было в городе, то он вышел пообедать – словом, он постоянно был недоступен. Вчера, когда Джин позвонил ему, секретарша Стелзнера очень милым голосом ответила: «Мистер Стелзнер не будет разговаривать с кем-либо ни о Бобби Фуллере, ни о ком-либо из его бывших клиентов».

– Мне нужно совсем немного времени, – повышая голос, что свидетельствовало о кратковременной вспышке гнева, ответил Джин. – Скажите ему, что я не займу больше получаса его времени.

– Простите, ничем не могу вам помочь, – ответила девушка, и за секунду до того, как она повесила трубку на рычаг, Джин услышал мужской голос, который грубо кричал: «Скажи ему, пусть убирается ко всем чертям!»

Хрупкая девушка со скверной кожей вышла из «Дома Друга», неся на руках ребёнка, завёрнутого в голубое одеяло. В нескольких шагах позади неё шёл ехидно улыбавшийся парень в камуфляжных брюках и больших очках в толстой оправе. Когда они прошли по тротуару мимо Джина, парень посмотрел в сторону и плюнул на припаркованную машину. Затем он протянул руку и дёрнул девушку за тощий хвостик, обозвав её «тупой сукой».

Девушка обернулась и попыталась ударить парня, но он отбежал.

– Не обзывайся! – закричала она.

– Чёрт подери, я же не серьёзно, – ответил парень.

– Ты не понимаешь! Джеми мог умереть, – ответила девушка и остановилась. Слёзы бежали по её прыщавым щекам. – Мы должны быть осторожны.

Парень подошёл к девушке и крепко обнял её. Пристыженный, но не желающий это показать, он небрежно поцеловал тронутое оспой лицо девушки, громко чмокнув губами. Лицо девушки скривилось, как будто она была недовольна, но это было притворством, тут парень схватил её за руку и попытался пощекотать, но она грубо оттолкнула его.

– Я хочу, чтобы ты хорошо обращался со мной, – сказала она, и парень застыл с поднятыми вверх руками, словно его арестовывали. – Я не шучу. Я хочу, чтобы ты относился ко мне с уважением. Ясно?

– Ладно, – кивнул парень, всё ещё не опуская руки.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Тогда опусти руки и постарайся вести себя соответственно своему возрасту. – Парень опустил руки, и девушка дала ему ребёнка. – Теперь ты отец, Билли. Веди себя соответственно.

Джин вошёл в огромное офисное здание и на секунду остановился в маленьком коридорчике – он не знал, куда идти, и смутился, но тут рядом с лифтом он увидел карту размещения офисов в здании. Он не увидел имени Герба Стелзнера, но офис его компании «Биг Сити Мьюзик» был расположен на втором этаже. На том же этаже располагались офисы «Сэд Сэк Секыорити», организации, оказывающей поддержку вышедшим на пенсию артистам цирка, и журнала «Орфен Дайджест». Кроме того, в кабинете № 208 работал доктор Мильтон Чонг, надпись на дверях которого гласила: «Судебный дантист и инструктор по дзюдо».

Офис Стелзнера находился в конце неосвещённого коридора. Джин прошёл мимо открытой двери и увидел высокого человека с раздражённым лицом, который стоял рядом с большим аквариумом и говорил по белому телефону марки «принцесса». На пальце его свободной руки было кольцо в виде головы совы. Чернокожая женщина вышла из туалета и большой связкой ключей открыла комнату напротив. Прежде чем дверь захлопнулась, Джин успел увидеть мужчину, тоже чернокожего, который лежал на диване в трусах, по его лицу и груди струился пот.

Без стука Джин вошёл в офис, занимаемый «Биг Сити Мьюзик». В приемной за большим деревянным столом сидела девушка с пепельно-русыми волосами и читала последний номер «Биллборда». Когда она подняла глаза, Джин сразу же заметил, что её розовая помада подобрана в цвет лопнувших капилляров на бледной коже рядом с носом.

Пристально взглянув на него, без всякого интереса она спросила, назначена ли ему встреча.

– Я пытался добиться этого, – покачал он головой, стараясь спрятать серьёзность под маской беззаботности, – но у меня ничего не вышло.

Женщина положила журнал, продолжая внимательно смотреть на Джина с вежливой сдержанностью.

– Я узнала ваш голос, – сказала она. – Вы пишете книгу.

– Мой брат пишет. Это сценарий. Я помогаю собирать материал.

– Ничего не получится.

– В Голливуде вы ничего не знаете наверняка, но…

– Я говорю о мистере Стелзнере. Он не хочет вас видеть, – произнесла женщина, всё ещё глядя в глаза Джину. Прежде чем он успел ответить, дверь за её спиной открылась, и в комнату вошёл худой, невыспавшийся и утомлённый человек. На нём были светло-голубые очки в тяжёлой оправе и пиджак из голубого вельвета.

Взглянув на женщину, он спросил:

– Проблемы? В чём дело, Ди?

– У него не назначена встреча.

– Тогда вам придется уйти.

– Мне нужно несколько минут. Не больше десяти, – проговорил Джин, но мужчина покачал головой. – Слушай, ты просто спроси Герба…

– Забудь об этом, – сказал мужчина Джину, потом встал за спиной женщины и принялся массировать ей плечи. – Герб в студии вместе со Steel Mouse, идёт запись. У него нет времени, чтобы беседовать с кем попало.

Джин открыл рот, чтобы ответить, но тут зазвонил телефон, и женщина взяла трубку:

– «Биг Сити Мьюзик», здравствуйте!

– Я ещё раз прошу вас выйти, – сказал Джину мужчина. – Уже во второй раз. Я не хотел бы просить вас в третий.

Женщина закрыла трубку рукой и спросила:

– Джекоб Риз, – сказала она мужчине, стоявшему позади неё, его тонкие пальцы всё ещё массировали её шею. – Он хочет поговорить с Гербом.

– Все хотят поговорить с Гербом, – с улыбкой ответил мужчина, его улыбка исчезла, как только он посмотрел на Джина. – Не заставляй меня делать то, чего я не хочу, приятель.

– Что? – Джин с невинным выражением лица посмотрел на него.

– Выгнать тебя силой.

Мужчина уже собрался обойти стол, но тут женщина внезапно схватила его за рукав:

– Не надо. Он уходит.

Джин сделал шаг назад. Казалось, что всё происходящее скорее забавляет, чем пугает его.

– Меня зовут Джин Бёрк, – сказал он женщине. – Скажите Стелзнеру, что я заходил.

– Конечно, скажу, – не глядя ему в глаза, пообещала женщина, взяла «Биллборд» и снова погрузилась в чтение. – Я скажу ему сразу, как только увижу.

Джин почти смеялся, когда повернулся и открыл дверь. Он услышал, как женщина спросила: «Что мне ответить Ризу?»

– Скажи ему, что Герб перезвонит.

Джин разменял пятидолларовую банкноту на монетки по двадцать пять центов на мойке автомобилей «Аст-ро» между Гауэр и Мелроуз и зашёл в телефонную будку на 7-й улице. В следующие полчаса он обзвонил все звукозаписывающие судии в Голливуде и западной долине Сан-Фернандо. Ни один из людей, с которыми он говорил, не вспомнил того, что у них должен был записываться Герб Стелзнер, название Steel Mouse тоже ни о чём им не говорило.

Свои последние двадцать пять центов Джин потратил на разговор с Ленин Делюка, старшим редактором студии АМ Records [87]87
  Звукозаписывающая компания, основанная в 1962 г. Джерри Моссом и Гербом Альпертом. Сначала она называлась «Carnival Records», но возникли проблемы, ибо студия с таким названием уже существовала, и тогда Альпсрт с Моссом переименовали её в «АМ».


[Закрыть], который, как и Джин, был страстным коллекционером рок-н-ролльных записей и реликвий. Ленни вырос в Нью-Йорке, в Южном Бронксе, а его отец, Лешш-старший, также известный как Ленни-трепач, легендарный в 1950-е агент, сначала работал на Морриса Леви на лейбле «Брунсвик», где он раскрутил Джеки Уилсон [88]88
  Jackie Wilson – звезда ритм-энд-блюза. Несколько песен для неё написал Смоки Робинсон. В 1964 г., переехав в Нью-Йорк, в составе её инструментальной группы играл Джими Хендрикс. «Whisper (Getting’ Louder)» Барбары Эклин в 1967 г. стала в исполнении Джеки Уилсон хитом.


[Закрыть]и группу The Orlons [89]89
  The Orlons – группа образована в 1959 году в США. Звёздный час The Orlons пришелся на первую половиггу 60-х гг., когда они записали для Cameo Parkway серию синглов, успешно заполнивших танцевальный вакуум после того, как схлынул бум твиста. Интересно, что Одри Брикли, одна из участниц вокального трио (позднее квартета), в течение трех лет давала уроки пения Робу Холфорду из Judas Priest, затем на студии «Атлантик» Atlantic Records (Atlantic Recording Corporation) – лидирующая студия звукозаписи основана в 1947 г. братьями Эртеганами. К её услугам прибегали почти все знаменитости джазовой и поп-музыки в 60-х гг.


[Закрыть], работал под руководством Джерри Векслера. Он покончил жизнь самоубийством в 1963 году после того, как ему было предъявлено обвинение в даче взятки диджею Алану Фриду [90]90
  Один из самых известных (если не сказать – самый известный) диск-жокеев в истории поп-музыки, Алан Фрид считается автором термина «рок-н-ролл», хотя само слово было впервые употреблено в песенке Boswell Sisters в 30-е гг.


[Закрыть]. Джин и Делюка обменивались синглами по почте, но лично виделись только один раз, в сентябре 1973 года на похоронах кантри-рок певца Грэма Парсонса, основателя The Flying Burrito Brothers [91]91
  Кантри-рок-группа, образована в 1968 г. в США. Грэм Парсонс (5 ноября 1946, Уэйкрос, Джорджия – 19 сентября 1973) – гитарист и вокалист; лидер The International Submarine Band («Safe at Ноте», 1967 г., – 1-й кантри-рок-альбом в мире), в конце 67-го пришёл в The Byrds и за год трансформировал саунд группы («Sweetheart Of The Rodeo», 1968 г., – его детище). В состав FBB входили: Крис Хиллмен (р. 4 декабря 1944, Лос-Анджелес; гитара, вокал), Пит Клейноу (гавайская гитара) и Крис Этридж (бас-гитара), ударники постоянно менялись, в 70-м появился постоянный – Майкл Кларк (Byrds), а «Скорбный ангел» («Grivious Angel» – лучший его альбом) Грэм Парсонс начал сольную карьеру, работал с великим Джеймсом Бёртоном и королевой кантри Эмми Лу Харрис.


[Закрыть].

– Я хочу кое-что узнать, – сказал Джин Делюка, когда тот взял трубку. – Ты что-нибудь знаешь о группе под названием Steel Mouse?

– Впервые слышу. А что?

– Их, должно быть, продюсирует Герб Стелзнер.

– Герб Стелзнер. – Голос Делюка зазвучал чуть более заинтересованно. – «Биг Сити Мьюзик»?

– Точно.

– Он был продюсером Бобби Фуллера.

– Мне нужно поговорить с ним.

– Забудь об этом.

– Ленни, послушай…

Делюка не дал ему договорить. Его голос звучал тихо, он говорил почти шёпотом:

– Говорю же, брось ты эту затею.

– Так ты мне не поможешь?

– Нет. Но у меня есть кое-что, что должно тебя заинтересовать.

– Если это пластинки – они меня не интересуют.

– Нет, не пластинки, фотографии.

– Чьи фотографии?

– Рекламные снимки Линды Ронстадт [92]92
  Linda Ronstadt (1946) – известнейшая американская исполнительница фолк– и поп-рока стала своего рода популяризатором классических произведений жанра, представляя аудитории упрощенные и переаранжированные версии произведений Бадди Холли, Чака Берри и Элвиса Костелло. Её версия композиции Хэнка Уильямса «I Can’t Help It If I’m Still In Love With You» поднялась на второе место хит-парада в категории «кантри-энд-вестерн» и удостоилась премии «Грэмми». В 1976 г. певица совершила гастрольное турне по Европе, фонограмма которого (альбом «Heart Like A Wheel») записана на первом из десяти её дисков, ставших «золотыми».


[Закрыть], – с гордостью заявил Делюка. – Сделаны в 1968 году в студии, когда она записывала свой первый альбом.

– Это шутка? – недоверчиво усмехнулся Джин.

– Кэти Шер была на бэк-вокале. Она есть на всех ашмках, – ответил Делюка. Его голос звучал спокойно и невинно, но было в нём что-то, что он не хотел показывать. – Помнишь её?

– Кэти Шер?

– Её звали Цыганкой. Она была одной из девушек Мэнсона. Мэнсонофобия – вот фишка завтрашнего дня.

Джин сжал телефонную трубку. Боковым зрением он заметил чернокожего мужчину, который стоял в лучах яркого солнца и терпеливо ждал своей очереди. Джин жестом показал ему, что разговор почти закончен.

– Посмотрим, – сказал Джин Делюка. – А почему ты решил, что меня это заинтересует?

– Смутная догадка.

– А кто ещё есть на фотографиях?

– Линда, сессионные музыканты, Рики Нельсон [93]93
  Ricky Nelson (1940–1985, авиакатастрофа) – актёр, вокалист, гитарист, певец рокабилли («I'm Walking» Фэтса Домино -1-й хит, «Travellin’ Маn», «Hello Mary Lou», начало 60-х), в конце 60-х записал несколько кантри-рок-альбомов.


[Закрыть].

– Рики Нельсон? Не может быть.

– Он тоже пел на бэк-вокале. Я сейчас смотрю прямо на него.

– Оззи и Харриет [94]94
  Оззи и Харриет – персонажи популярного радио– (40-е гг.), а позже – телешоу «Приключения Оззи и Харриет», которое организовали родители Рики Нельсона и где дебютировал он сам.


[Закрыть]встречают Чарли Мэнсона.

– Я отдам тебе всю пачку за штуку.

Чернокожий человек передвинулся, теперь он стоял прямо перед глазами Джина. Его красные глаза были наполовину прикрыты, и от него пахло жареным луком и дешёвым вином.

– Я подумаю, – сказал он.

– Я быстро найду покупателя, Джин. Жду ответа до понедельника.

– Ладно.

Выйдя из будки, Джин увидел старый помятый «Форд», припаркованный рядом с тротуаром, на пассажирском месте сидела женщина с торчащими клочьями волос, на руках она держала ребёнка. Чернокожий мужчина взял телефонную трубку. Джин хотел поблагодарить его за долгое ожидание, но мужчина покачал головой и махнул большой дрожащей рукой, показывая, чтобы он шёл своей дорогой.

Джин не хотел ехать домой – впереди была ещё одна ночь добровольного одиночества. На улице было ещё светло, и он чувствовал свою обособленность от толпы пешеходов, стремящейся вниз по Голливудскому бульвару. Он дошел до Лас-Пальмас и остановился на углу рядом с «Домом любви», тут на него нахлынули образы из прошлого, он вспомнил то счастливое время, когда его мать ещё жила дома, у него и у его брата Рэя была семья, и всё (как казалось) было просто замечательно.

Лысый человек с розовой кожей и бочкообразной грудью стоял у входа в «Дом любви» и хладнокровно изучал лица прохожих. У него на руке была татуировка, изображавшая Джимини Крикета, который держал свой возбуждённый пенис. Позади него на высоком стуле сидела беременная женщина. На ней были туфли на высоком каблуке и короткая чёрная юбка, ничем не примечательное лицо было наполовину скрыто расшитой бисером занавеской.

Джин поймал взгляд мужчины, устремлённый на него, и добродушно усмехнулся:

– У моего отца был книжный магазинчик на этом углу, – сказал он. – Прямо на том самом месте, где мы сейчас стоим. «Новости от Ната». У него был самый большой выбор журналов в городе.

– Да? – без особого интереса спросил мужчина. – Когда это было?

– Он открыл магазин в сорок шестом, сразу же после войны. Он просуществовал двадцать пять лет и ни разу не закрывался, – с трепетом рассказывал Джин. – Он был открыт двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

Сидевшая на стуле женщина отодвинула занавеску, чтобы лучше видеть Джина. На ней были белые железные серёжки в форме круга и полумесяца.

– А почему он продал его? – спросила она Джина, отгоняя муху от лица.

Джин на секунду задумался, а потом ответил:

– Он постарел.

– Мы все стареем, – улыбнувшись, ответила она. – Не так ли, Мэнни?

– Я не думал об этом, – ответил лысый мужчина.

– Конечно, думал, – возразила она. – Мы все когда-нибудь думали об этом.

– Я хотел бы поговорить с женщиной, – сказал Джин и внезапно покраснел. – Сколько мне будет это стоить?

– Разговоры стоят дёшево, – ответил мужчина, а женщина за его спиной улыбнулась во второй раз. – Есть установленная цена за комнату. Пятьдесят долларов. Обо всём остальном можно договориться.

Женщина встала. Она подошла к Джину и положила руки на его бёдра.

– Ты хочешь поговорить со мной? – спросила она, наклонив голову набок.

– Конечно. Почему бы нет? – ответил Джин и повёл плечами. Он чувствовал странный испуг и смущение, которого не испытывал минуту назад. – Ты симпатичная.

Женщина уверенно улыбнулась, коснулась его плеча и взяла его за руку:

– Иди за мной.

В «Доме любви» были комнаты на любой вкус.

Рядом с входом было несколько комнаток, где посетители могли смотреть порнофильмы в одиночестве или в компании приятелей любого пола. Они были оснащены раковиной, полотенцами, двумя складными металлическими стульчиками, прикреплёнными к полу. В других, более просторных комнатах женщины, или женщины с мужчинами, или с другими женщинами раздевались и за соответствующую плату делали всё, что их попросит клиент.

В конце длинного петляющего коридора была комната с откидным люком, ведущим в тюремный подвал, залитый красным светом. Рядом была комната с резко наклонённым потолком, в которую можно было войти только стоя на коленях. Здесь были комнаты со спортивным оборудованием, медицинским оборудованием, был в том числе и рентгеновский аппарат, лежали скальпели и даже хирургическая пила. В другой комнате – «спальне пропавшего» – молодая женщина с выражением муки на лице просто ходила кругами, а из динамиков, вмонтированных в стены комнаты, звучали успокаивающие мелодии и детский смех. Напротив с потрясающей точностью была воссоздана спальня Анны Франк [95]95
  Анна Франк родилась в 1929 г. Она умерла в концлагере, когда ей было 15 лет. Её дневник, который она вела в Амстердаме, прячась с семьёй от нацистов, стал известен всему миру.


[Закрыть]. В этой комнате стоял телевизор, где постоянно показывали «Шоа» [96]96
  Фильм К. Ланцманна «Shoah» длится 9,5 часа. Клод Ланцманн работал над ним 12 лет. Фильм представляет собой ряд интервью с участниками, жертвами и свидетелями массовых депортаций и массового уничтожения евреев. На иврите shoah означает «катастрофа, погибель».


[Закрыть], девятичасовой фильм о геноциде еврейского народа во время Второй мировой войны.

Джин оказался в комнате среднего размера, окна были зашторены, стояла односпальная кровать и кожаное кресло, а под потолком медленно вращался вентилятор, время от времени колыхавший паутину по углам. На столике вишнёвого дерева рядом с кроватью стояла ваза с голубыми тюльпанами и большая серебряная пепельница.

В пепельнице лежал коробок спичек, на котором был изображён Элвис, стоявший на коленях перед апостолом Петром.

Джин подошёл к окну, откуда виднелась часть Голливудского бульвара и Лас-Пальмас. Пьяная парочка – обоим было лет по сорок – повернула за угол, за ними следом шла няня с пакетом товаров, приобретённых в бакалее. За няней шёл мальчик лет десяти, который, казалось, слегка отставал в развитии, у него в руках был красный воздушный шарик в форме сердца. Увидев в окне Джина, он быстро спрятался за няню.

– Почему бы тебе не сесть? Давай поговорим. Джин обернулся на звук её голоса. Женщина прилегла на кровать и плотно сжала руки с ногтями без маникюра на своём округлом животе. В ней что-то изменилось, что-то произошло с лицом – в нём появилась какая-то мягкость, которая была незаметна на улице.

Джин сел в кресло и наклонился вперёд, глядя в её уставшие бесцветные глаза. Он попытался придать своему голосу таинственность и начал рассказывать о своём детстве, которое в тот момент казалось ему одновременно и далёким, и близким, как будто это было вчера.

Он говорил:

– Я провёл здесь много счастливых часов, помогая отцу. Мы все ему помогали – я, мой брат, наша мама. Самым лучшим днём была пятница, когда привозили новые журналы и комиксы. Папа разрешал нам брать домой всё, что мы захотим, но сначала мы должны были расставить всё по полкам. Рэй больше всего любил комиксы про Арчи, а ещё «Маленькую Лулу». Он был младше меня. Я любил читать «Вестник бейсбола» и «Ринг Мэгэзин».

– Я теперь ничего не читаю, – тихо произнесла женщина. – Но в старших классах средней школы я была настоящим книжным червём.

– Да?

– «Морской волк» Джека Лондона. Помню, как читала его.

– Моя мама читала журналы о кино и «Настоящий детектив», – произнёс Джин, не глядя в глаза женщине некоторое время. – Ещё она любила сборники кроссвордов. Мой брат помнит, что мы вместе завтракали в «Кофе Дэн», а она заполняла клеточки. Я этого не помню.

– А моя мама читала Библию.

– Летом она носила кожаные сандалии и джинсы с бахромой от икр, прямо как школьница. Сверху она носила простроченную ковбойку и не застёгивала две верхние пуговицы.

– Она была красивой?

– Да, очень.

Джин прикрыл глаза и вдохнул аромат духов женщины, он постарался запомнить его. Он узнал запах – смесь жимолости и корицы.

– Ты пользуешься такими же духами, как и один чело-:к, – произнёс он.

– Кто она?

– Она умерла.

– Ты о ней хотел поговорить?

Нет, он не хотел говорить об Элис. Ему было больно даже думать о ней. Но этот запах, её запах – было ли это простым совпадением или же это был знак, встреча с её духом, напоминание, а может, просто обещание, что она никогда не оставит его и никто никогда не заменит её, а то, что было между ними, – свято и будет длиться всю жизнь.

– Она погибла в авиакатастрофе, – сказал Джин, и на лице женщины на мгновение отразилось страдание. – Это случилось пару месяцев тому назад. У неё были такие же духи. Твой запах напомнил мне о ней.

Женщина пригладила волосы и с сочувствием посмотрела на Джина.

– Прости меня, – попросила она. Голос её звучал нежно, сочувствие отражалось в глазах, в них словно бы стояли слёзы. – Я не знала.

Джин выдавил из себя улыбку, чтобы скрыть боль, терзавшую его. Он глубоко вздохнул, и память, подобная оторванному от календаря листочку, услужливо развернула перед ним картинки из прошлого.

Как-то в воскресное утро они с Элис решили поехать вниз вдоль побережья. Прошло три недели со дня их первой встречи, и Джин хотел научить её стоять на доске на длинных волнах побережья Сан-Оноре. Они остановились в «Коралловом рифе», небольшом грязном мотеле с видом на море, на который указывал сломанный указатель. С них взяли девятнадцать долларов за двухместный номер.

Им понравилась обстановка – ковёр цвета янтаря, разводы на обоях, Библия, лежавшая на столе, телевизор, который показывал только один канал, голоса двух ссорящихся людей в соседнем номере, где женщина кричала: «Ты всем обязан мне, Пол!»

Едва они зашли в номер, их тела соприкоснулись, и они начали стягивать друг с друга одежду. Элис дважды прокричала его имя, и он с изумлением увидел выражение абсолютного счастья в её глазах.

– Это было восхитительно, – сказала она, когда кожа её немного остыла, а тело перестало так дрожать. – Может быть, лучше всего, что было. Ты знаешь, Джин, мы невероятно счастливые люди.

– Да, – ответил Джин, слегка испуганный её пронзительным взглядом. – Я знаю.

– Хочешь меня? – спросила женщина у Джина, который снова встал и пристально разглядывал что-то в окне. Он покачал головой. – Ты уверен? Это не будет ничего стоить.

– Нет, спасибо.

– Чего ты хочешь?

Джин не ответил. Его внимание привлекла молодая женщина, которая выбежала из бара и перебежала улицу, крича на своего приятеля, коротышку с большим животом и длинными чёрными сальными волосами, собранными в хвост. Он заорал на неё в ответ, ударил по лицу, и она побежала вниз по бульвару. На углу стоял полицейский, совершавший обход, и наблюдал всё происходящее с немым изумлением, резкий солнечный свет отражался от его голубой дубинки и серебристых наручников.

В прозрачной тишине комнаты он слышал голос женщины. Она говорила о Роде Кэмероне, высоком симпатичном второсортном актёришке, который умер на той неделе вследствие естественных причин. Она встретилась с ним в «Ревеллс» пару месяцев тому назад, и время от времени он заходил к ней в «Дом любви». Они оба любили ружья и жареный чеснок.

– Он – настоящий мужчина. Его можно описать только так, – слегка хихикая, рассказывала она Джину. – Он был на мне как на лошади, на которой он ездил в «Ковбойском празднике» [97]97
  «Stampedc».


[Закрыть]. Ты когда-нибудь видел этот фильм? – Джин покачал головой. – Род не мог сниматься в дерьмовых картинах, с ружьём в руке он мог сделать так, что любой фильм становился удачным, так же легко, как я легко ношу этого ребёнка.

Джин обернулся и посмотрел на женщину, она как-то по-другому улыбнулась ему. Дурманящий аромат её духов всё ещё витал в воздухе, и на него удушливой волной накатил страх, заставивший его сердце забиться сильнее. Не понимая, зачем ему это, он спросил, не приходил ли когда-нибудь в «Дом любви» Клайд Феб.

– Да, конечно, приходил. Он наш постоянный посетитель, – ответила женщина. – У него внизу есть отдельная комната, устроенная по подобию его юношеской спальни в Клэрморе, штат Оклахома.

– Готов поспорить, она завешана фотографиями Патти Пейдж, – сказал Джин.

Женщина подмигнула ему и улыбнулась заговорщически:

– А девушка наряжается так, что выглядит почти как она.

– Ну не сама же Патти!

– Но очень похожа.

– Нет. – Джин стоял не двигаясь. Внезапно в его воображении возникло смеющееся лицо Элис. На мгновение он вспомнил её красивые черты лица и ужасающую нежность её прикосновения. – Нет. Если это не на самом деле, это ничего не значит.

Женщина вскочила на ноги с быстротой, удивившей Джина. Луч солнца разбил стену над кроватью на части. Из-под юбки женщина достала фотографию, порванную пополам. Она сложила половинки вместе и показала их Джину. На черно-белой фотографии была изображена девушка лет четырнадцати, сидящая в одиночестве на песчаном пляже.